Хохотун (гет)

Внизу оказалось так темно, что я не посмела сделать ни шага, пока странный лифт спускался вниз. Я облегченно вцепилась в руку Артемуса и кожей почувствовала, как второй рукой он мимолетно дотронулся до моего виска.

Спускающий нас механизм гудел ровно, а это значило, что кто-то его постоянно смазывает и, соответственно, сюда спускается. Кому, интересно, это надо, кроме Эмбера и нас?

Когда гул смолк, тьма поглотила нас, словно утроба огромного морского чудовища.

— Отпусти руку, — коротко велел Артемус и, когда я с сожалением послушалась, взмахнул рукой, и пещера осветилась неярким, но равномерным светом.

— Пахнет морем, — сказала я, оглядывая оборудованные, но заброшенные пещеры. Большой круглый зал впереди нас вмещал огромный пульт управления — один из тех, что редко можно встретить.

Это было наследием Механистов — трудолюбивых, верных людей, сгоревших в безумии своего пророка. Хаммериты поспешили уничтожить все, что настроили за те годы, но все же еще можно было встретить технику Механистов. Например, в таких местах, как это, или подземный, затопленный лавой город. Где, как однажды признался Артемус, они и нашли все эти технологии.

— Там дальше небольшая деревня на воде, — сказал он. — Думаю, там мы их и найдем. Здесь недалеко.

Он махнул рукой то ли мне, то ли свету и пошел вперед.

От зала с пультом вела круглая широкая пещера с небольшими ответвлениями, заканчивающимися, как правило, тупиками или небольшими лазами куда-то в темноту, куда не доставал свет. С потолка пещер капала вода, и звук от этого наполнял всю пещеру какой-то зыбкостью.

Я задумалась над тем, что случается с этими пещерами, когда наступает прилив, но судя по тому, что здесь располагалось столько всего, вода заполняла не все. В конце концов, вездесущее железо даже не покрылось ржавчиной, что было почти сверхъестественно. Я хорошо знала, сколько сил Хаммериты прикладывают для того, чтобы сохранить в рабочем состоянии Форт Айронвуд, стоящий на берегу моря — все-таки мы были соседями, и не подглядывать никак не получалось.

Пещера сменилась другой — еще более благоустроенной, чем прежние, впрочем… я вздрогнула, когда поняла, что принятые за бочки и ящики силуэты оказались чем-то…

— Трикстер тебя, — запнулась я, в восхищении глядя на застывших паровых роботов. — Это они? Дети Карраса? Какие маленькие!

— Да, — мягко сказал Артемус, подводя меня к одному из них. — Каррас так яростно отрицал значимость магии и жизни, что попытался все вокруг себя превратить в металл. Однако сумел наделить своих детей некой псевдо-жизнью. Ни один из них после смерти Карраса не ожил, даже те, что были далеко от взрыва.

Я смотрела на группу неподвижных, ромбовидных тел с короткими ножками, гаечными ключами вместо пальцев и странными вытянутыми головами с единственным потухшим глазом. Каррас действительно любил своих детей. Нарисованные уже побледневшей краской маски так походили на его портреты, что вызывало почти инфернальное ощущение того, что они были живыми. Действительно живыми. А сейчас все это место — просто кладбище.

Я непроизвольно попятилась, осознав вдруг свою неуместность тут, и наткнулась на Артемуса. Тот глядел на меня понимающе.

— Ты тоже это чувствуешь?

Я кивнула.

— Нельзя создавать новые формы жизни и остаться в своем уме, — сказал он. — Тьма затащит тебя за грань слишком быстро и слишком незаметно. Каррас был гением, куда всем нам до него, но он зашел за ту грань, за которую заходить нельзя. И погиб, так всегда случается.

— Ты хотел сказать, его убили. Вы — Хранители, руками Гаррета, разумеется, — сказала я.

Судя по брошенному на меня хмурому взгляду, Артемус имел на этот счет свое мнение. Он мягко провел ладонью по моей шее и подтолкнул дальше — к темнеющему концу пещеры. Там, за небольшим поворотом, виднелись огромные железные двери-люки.

— Я не хотел этого говорить, — вздохнул он. — Ты не понимаешь той роли, что играл Каррас в истории. Его смерть была предсказана, его дела были предсказаны, об Эпохе Металла написали так давно, что никто не знает, когда. Каррас — это фиксированная точка в истории Города. И о его противнике там тоже было написано, мы просто подталкивали Гаррета в нужном направлении.

Я скептически хмыкнула.

— Ты действительно не понимаешь, Энни. Не мы натравили на Гаррета шерифа Труарта, не мы убили его и не мы свели Гаррета с Викторией. Он все это делал сам, мы только наблюдали и помогали на определенных этапах.

— Прости, Артемус, — осторожно сказала я, стараясь не задеть его. — Я знаю, что ты всю жизнь прожил, принимая всерьез вашу книгу с пророчествами, и я знаю, что ты очень умный. Но мне сложно принять то, что у определенных людей — вроде Гаррета и Карраса — нет выбора: участвовать или нет в том, что написал кто-то и когда-то. Ну, я бы поняла, если бы вы эту книгу позиционировали, как послания бога какого-нибудь. Но ведь ты не веришь в богов.

Я развернулась, чтобы посмотреть на него, но никого не обнаружила.

— Артемус?

— Я здесь. — Раздался противный скрипящий звук трения металла о металл, и один из люков с громким звуком распахнулся прямо передо мной. Артемус появился из одного из боковых проходов и кивнул. — Будь осторожна, мы уже рядом.

И оттеснив меня, юркнул внутрь обитого металлом коридорчика.

— Сложно не верить в богов, видя одного из них воочию, — шепнул он мне и дал знак молчать.

О чем это он?

Но неприятные мысли тотчас вылетели из моей головы, когда позади послышался тоненький смешок. А потом: шарк-шарк.

Шарк.

Я застыла на месте, а потом медленно обернулась.

Шарк-шарк.

Твари не было видно даже на свету.

— Оно не войдет внутрь, пока мы не пригласим, — Артемус успокаивающе положил ладонь мне на плечо. — Двери для них непреодолимое препятствие. Не бойся.

Я не боялась. Но здесь, где только магический свет отделяет меня от вечной тьмы, а от открытого неба — чуть меньше сотни метров камня, злобный смех вызывал в организме желание бежать.

Шарк-шарк.

Вспышка синего света навсегда покончила с шаркающей тварью.

— Знаешь, я уже соскучилась по Городу.

— Молчи, я сказал.

Помещения, внутрь которых мы зашли, были полностью оббиты старым, слегка заржавевшим железом, заклёпанным точно такими же старыми заклепками. На первый взгляд при тусклом свете стены походили на пупырчатые коврики. А еще, за единственным застекленным несколькими рамами окном, была вода. База оказалась подводной, и осознание этого заставило меня похолодеть.

Откуда-то издали слышались неясные, искаженные чем-то звуки. Невозможно было разобрать, что это было — громкий, невнятный разговор или крик. Мы переглянулись в полумраке и сосредоточились на пути.

Свернув на круто уходящую вверх лестницу, мы оказались в узком коридоре, металлические стены которого с одинаковой периодичностью прерывались дверьми, и дальше снова лестница. Голоса отдалились и почти затихли, и Артемус повернул меня назад. Но немыслимая подводная база окончилась тупиком с очередным затянутым паутиной пультом, от которого вели толстые канаты-провода и заканчивались ничем на потолке. Я предположила, что здесь висели камеры, до сих пор заставлявшие людей ломать голову над тем, как они различали своих и чужих.

Хаммериты надежно упрятали технологии Механистов и упрямо отказывались их использовать, предпочитая привычные патрули. Скорее всего, об этом что-то знали и Хранители, но меня очень редко подпускали к книгам, и утверждать точно я не могла.

— Наверное, это в другом отсеке, — наконец сказал мне Артемус.

Я кивнула.

— Так о каких богах ты говорил?

— О Трикстере, разумеется. Его видело множество народу, пока он притворялся торговцем.

— О!

Вдали кто-то снова захныкал, и мы вернулись в пещеру, чтобы пробраться в другой отсек — он был приоткрыт и излучал неясную угрозу. Артемус привалился к люку и сморщился, пытаясь его открыть.

Люк поддался со скрипом, наполнившим подземелья противным гулом.

— Тебе нельзя так, — сказала я с упреком. — Рана разойдется. — Но сама я ничего не могла поделать.

Мы петляли по выложенным металлом коридорам, миновали заброшенную оружейную, общими усилиями сдвинули с дороги огромного мертвого робота и вышли, наконец, куда-то наверх, где над водой возвышались постройки. Плач слышался откуда-то оттуда, и, шагая по узким, скользким дорожкам, мы заспешили на звук и остановились только перед прогнившей дверью.

Потому что за спиной снова захихикало и зашаркало. На этот раз тварей было много — я различила пять разных интонаций, звучащих одновременно. Но Хохотуны больше не пугали.

Артемус развернулся, полыхнуло синим, и все затихло.

Зато за дверью плач сорвался в испуганный крик.

Я распахнула дверь и услышала, как выругался Артемус за спиной и рывком отодвинул меня с дверного проема.

— С ума сошла? — прошипел он и первым шагнул внутрь.

Я юркнула следом в освещенный сарай и едва не наткнулась на внезапно застывшего на месте Артемуса.

Забившись в угол, на полу всхлипывала темноволосая полная женщина — грязная и оборванная, словно уличная дворняжка. А на полу чуть поодаль от нее лежало окровавленное, неузнавемое тело.

Почувствовав тошноту, я шагнула было к женщине, но Артемус снова рывком вернул меня на место.

— Посмотри внимательнее, — спокойно сказал он и указал на труп.

Я вгляделась. И почувствовала, как по спине пополз холодок.

Труп окружало едва различимое в свете единственного догоравшего факела марево. Я словно смотрела сквозь прозрачное желе.

— Это они? Хохотуны? Но почему их так много?

Артемус пожал плечами.

— И они что… едят труп?

— Ты задаешь не те вопросы, милая. В первую очередь должно быть интересно, — медленно выговорил он, — почему они до сих пор не напали на нас.

Мы, застыв, смотрели на тварей, и я все никак не могла сказать, что нам нужно вытащить отсюда хнычущую женщину. Артемус все еще удерживал меня, сдавливая тяжелой рукой плечо.

— Не плачь, — наконец сказала я женщине. — Мы покажем тебе путь наружу. Поговори лучше со мной.

Но она слишком упорно отводила глаза и все хныкала, и я вдруг увидела, что из ее пальцев, что вцепились в щиколотки, по грязной юбке что-то стекает.

— Добавь света, — скомандовала, начисто забыв, что могу сделать это сама. — И смотри на ее руки.

— Нет! — неясно прохныкала женщина, а я теперь наблюдала за Артемусом.

Он хмурился, разглядывая ее руки, и я, воспользовавшись ситуацией, сняла его руку со своего плеча.

— Ты не понимаешь? — спросила я. — Это она их делает. Мафусаил мне рассказывал о таком. Слишком много силы для больного разума. Это ведь дочь Эмбера, да? Она не может перестать их создавать.

— Да? — переспросил он. — Удивительно, что она до сих пор не умерла от истощения.

Он сделал несколько осторожных шагов вперед, и женщина при каждом из них вздрагивала и вжималась в гнилые стены так, будто ожидала удара.

— Не бойся. Я тебя не трону, — пообещал Артемус, опускаясь рядом с ней на пол.

Она захныкала громче и снова забормотала.

— Нет-нет-нет-нет-нет!

— Не ударю, — пообещал он.

— Нет-нет-нет!

— Пожалуйста.

Но, похоже, она не понимала ни единого слова. Не смела поднимать взгляд ни на кого из нас.

— У нас нет спирта, — выдохнула я, пытаясь следить за маревом в воздухе и Артемусом одновременно. — И ты слишком тяжелый, чтобы я смогла вытащить тебя на поверхность, если они на тебя нападут.

Он едва кивнул, давая понять, что услышал меня.

— Закрой глаза.

Синим полыхнула даже тьма под веками, а магия почти обожгла мне кожу — это было на грани того, что я была способна вынести, и поэтому, дождавшись, пока словно воздух в комнате, выгорят твари, прислонилась к стене. И только потом открыла глаза.

Женщина, уже затихшая, валялась на полу безвольным мешком.

— Ты… ты что, усыпил ее? — слабо спросила я, успокаивая вспышки боли в теле.

— Конечно, — озабоченно ответил он и взглянул на меня. — Что с тобой?

— Слишком много магии. Что мы будем теперь делать? С этим, — я кивнула на тело Эмбера Резерфорда. — Они могут попытаться обвинить тебя. Не докажут, конечно, но… когда это кого останавливало?

— Нет, снова не тот вопрос, Энни. Почему хохотуны нас не тронули?

— Потому что были заняты поеданием Эмбера? Мы можем выяснить это где-нибудь в более подходящем месте, тебе так не кажется?

Но он проигнорировал последнее предложение и, сделав всего пару широких шагов ко мне, помог подняться.

— Ты когда-нибудь ее видела? — он кивнул на женщину. — Навредила ей чем-то? Или была знакома с Эмбером? Хотя я бы знал… Милая, возвращайся назад и расскажи все Захариусу. Тот поймет, что делать.

— Даже не вздумай, понятно? Я не уйду отсюда одна.

— Я уже в порядке, — терпеливо напомнил он. — Рана не разойдется, а она не проснется.

— Ты хочешь, чтобы я оставила тебя одного здесь без лодки, — пояснила я. — Если что-то случится, ты что — пойдешь просить помощи на маяк? С трупом и сумасшедшей женщиной? Ты соображаешь?

— Ничего не случится, — заверил он, но я действительно не собиралась никуда одна уезжать.

— Я сказала — нет. Мы сейчас вытащим ее отсюда, привезем на материк, а потом я сбегаю за кем угодно, хорошо? Зачем тебе здесь Захариус? Ты не сможешь уже испортить своего выигрыша в этих своих играх. Эмбера теперь обвинят во всех грехах, заберут его деньги, а ее отправят в лечебницу. Что еще тебе нужно?

Он долго и раздраженно смотрел на меня, но все-таки уступил, едва кивнув в знак согласия. Я выдохнула, радуясь, что на этот раз каким-то неведомым способом одержала верх. Это случалось так редко, и я настолько привыкла слушаться Артемуса, что порой приходилось прикладывать усилия, чтобы спорить и отстаивать свою точку зрения.

Но теперь перед нами стояла еще одна задача — женщина была тяжелой, но тащить ее наверх кроме нас было некому. К тому же я подозревала, что Артемусу было категорически противопоказано поднимать тяжести.

— А ты сможешь поднять ее магией? — неуверенно спросила я и попыталась вспомнить, знаю ли я о чем-то подобном.

— Она ведь не мешок картошки, — отрывисто ответил он, все еще злясь на меня. — Нужно сделать носилки, иди поищи что-нибудь, а я тут осмотрюсь.

Я пожала плечами и кивнула.

Снаружи пахло куда лучше, чем в разваливающейся лачуге, но вид истерзанного тела стоял перед глазами — я не любила ни вид крови, ни мертвых тел, хоть и насмотрелась за жизнь на то и на другое. Однако меня по-прежнему мутило, и, идя по сырым дощатым дорожкам, я дышала глубоко и размеренно. А вот куда шла — другой вопрос. Дорожки петляли и разветвлялись, оканчиваясь у дверей точно таких же домиков. И можно ли там что-то найти — тот еще вопрос.

За щелчком пальцев последовал яркий шар света, но шла я все равно осторожно, вслушиваясь в мертвую тишину, обнимавшую внутренности пещеры сырым воздухом. Где-то, испугавшись света, кто-то спорхнул с насеста, но я ждала мерзкого хихиканья и шарканья. Вряд ли Артемус сжег все, что тут бродило. Если пару тварей занесло в самое начало пещер, то они должны быть везде. И спирта у нас нет.

И если вопрос — смогу ли я вытащить бессознательного Артемуса отсюда — отчетливо сводился к отрицательному ответу, то как он поступит в ситуации наоборот?

Но я прогнала дурные мысли, понимая, что дала ход своей мнительности.

Пришлось осторожно вернуться к подводным базам и хорошенько внутри пошарить, ища медицинский отсек или хоть что-то его напоминающее. И я не прогадала.

Правда, носилки оказались рваными, но выбирать особо не приходилось. В конце концов, нам нужно только доставить дочь Эмбера на материк, а дальше я просто позову на помощь Захараиуса. Или того, на кого укажет Артемус.

А он ждал у дверей, о чем-то размышляя, и рассеянно мне кивнул, когда я положила перед ним носилки.

* * *

До берега мы добрались поздним утром — та часть Города, что спала по ночам, успела проснуться и наполнить узкие улицы неясным шумом и гулом. Мы оба были вымотаны, потому что пришлось плыть быстрее, стараясь опередить прилив, но я искренне порадовалась Докам.

Пока я скрытно пробиралась в собственную общину, просила знакомых молчаливых ребят помочь с транспортировкой леди Эмбер и возвращалась обратно, ее уже унесли, и Артемус ждал меня в одиночестве.

Я устало ему улыбнулась, неожиданно робея и боясь того, что именно сейчас нам нужно будет расстаться. Но мы пошли вместе молча, машинально стараясь ступать в жалкой тени утра, хоть в этом и не было необходимости — единственный мой талант работал всегда и безотказно.

— Мне неуютно, — неуклюже призналась я. — Оттого, что ты молчишь. Неужели до сих пор злишься, что я не послушалась тебя?

— Нет, конечно, — мягко улыбнулся он, выныривая из размышлений. — Я просто устал. Но готов тебе кое-что рассказать.

Мы остановились у небольшого лодочного причала, где в этот час еще никого не было, и сели на выпирающие над водой бревна.

— Как жаль, что ничего узнать не получится наверняка, — сказал он, глядя на меня. — Но, насколько я слышал, бедная леди Резерфорд боготворила Эмбера. Еще бы — учитывая его заботу о ней. Она часто находилась рядом с ним, и, вероятно, всего лишь вероятно, но я вижу только это объяснение, она могла слышать разговоры Эмбера с Грейнди — про меня, про тебя, про Хаммеритов. Он был в ссоре с первосвященником Гридусом в последнее время.

Я помотала головой, стряхивая сон.

— Так это она… защищала его? От тебя, от меня и от… Хаммериты были прекрасно знакомы с Хохотунами. И от них тоже? Она сама их создавала и направляла? Но ведь она дурочка. Мне показалась с твоих слов, что она не понимает речь.

— Понимает, — возразил он. — Откуда иначе такая привередливость в выборе жертв? Будь леди Резерфорд настолько безумной, город утонул бы тварях. Но я не слышал, чтобы они тронули кого-то обычного, вроде стражника или пьянчуги.

— А может быть, Эмбер сам просил ее? — я вдруг почувствовала необходимость вцепиться Артемусу в руку, пытаясь вернуть стремительно уходившее изнутри тепло. — Он не мог не знать о ее талантах.

— Может быть, и так, но такие вещи стоят огромных усилий, и я сомневаюсь, что леди на них способна. Но я могу ошибаться.

Я хмурилась, вглядываясь в далекие очертания острова и возвышавшегося на нем замка вдовы капитана Мойры.

— Ты думаешь, когда Эмбер привез ее на Маркхама, она испугалась и сорвалась? И хохотуны его убили.

Он кивнул, подтверждая мои догадки.

— И что ты теперь будешь делать? Ну, с Грейнди и всей этой историей. Хотя вряд ли ему теперь будет до тебя. После смерти Эмбера он никому не нужен. И ему никогда не занять место Эмбера. Ты оставишь его в живых?

Артемус скупо улыбнулся.

— Конечно, какой смысл зря марать руки.

За этими слова крылось многое, Артемус никогда не походил на человека, который так быстро забывает покушения, и я не сомневалась, что с Грейнди они еще встретятся. Вот только я об этом никогда не узнаю. Но сейчас волновало другое — Резерфорды.

История, пусть и строящаяся на предположениях, оказалась слишком простой и страшной. Убить отца — того, кого защищала, того, кто заботился о ней всю жизнь, кого она любила — как хорошо, что леди не в себе. Пережить смерть близкого проще, не зная, что ты сама послужила ее причиной.

Артемус мягко высвободил ладонь из моей руки и привлек меня к себе.

— Не знаю, — вздохнула я, захваченная вдруг участием судьбой женщины. — Мне ее…

— Жаль? Я ведь действительно могу ошибаться, милая.

— Она убила его, это факт, — возразила я. — Почему бы это ни случилось, ни в какие другие краски его не окрасишь. А может быть, Эмбер сам видел, что ее дар выходит из-под контроля, и решил ее спрятать, надеясь, что магия рассеется на таком расстоянии? Два в одном: и ее спрятать, и от нее спрятать.

— Может быть, — согласился Артемус. — Сомневаюсь, что она сможет рассказать правду. Остается только расспросить прислугу и сделать выводы.

Мне хотелось спросить, что станет с леди, но кто теперь мог это знать? Вероятней всего, у Резерфордов обнаружится родственники, претендующие на остатки разграбленной советом Великих Семей казны, и тогда жизнь ее будет зависеть только от их милосердия.

— Как нехорошо окончилась история.

— Да? — спросил он, поворачиваясь ко мне. — Для Эмбера — возможно. И для бедной леди Резерфорд. Но мне этот конец позволит закончить игры, как ты выражаешься. У меня есть кое-что для тебя, милая. Там, в цитадели. Это кольцо, если тебе интересно. Если ты согласна. А ты согласна, я ведь знаю.

Я заторможенно кивнула, не в силах отвести взгляд от особняка Мойры. Вопреки ожиданию, эта победа воспринималась с почти равнодушным и слегка торжествующим спокойствием. Я знала еще ночью, что он это скажет, но нужно было улыбаться, наверное, Артемус этого ждал.

Я улыбнулась, обнимая его, а сама думала о леди Резерфорд. Что-то в той картине, что Артемус мне нарисовал, напоминало мне саму себя. Будь я на ее месте, разве не делала бы то же самое — не защищала бы Мафусаила своим куцым умишкой? И осознай я финал, простила бы себе его? Наверняка нет.

Хорошо, что леди безумна. И хорошо, что я так думаю, и никогда в жизни не осмелюсь уточнить, насколько.