Лис (гет)

Позорно, ничего не знача, быть притчей на устах у всех.

Б. Пастернак

Долгие мучения Доркас наконец начинали окупаться — ей удалось узнать хоть что-то о смерти родителей. Не то что бы эти факты были чертовски важны, но теперь До понимала, что искать убийцу нужно именно здесь, в штабе Пожирателей Смерти. Откуда она это узнала? Не так важно, у неё были свои источники, а если говорить серьёзно, то об этом ей рассказала МакКиннон, которая связывалась с Медоуз пару дней назад. Стоило послушать, как настолько довольная их разговором Марлин, далеко не сразу решила приступить к делу. Поблагодарив за ту часть информации, которую До смогла добыть для Ордена, она пообещала в скором времени связаться с ней снова. На самом деле, хоть какой-то свет на убийство её семьи возвратил боевой дух Медоуз, сейчас она определённо ощущала в себе больше сил для борьбы.

Кэрроу не попадался ей на глаза уже два дня, но Доркас не чувствовала огорчения по этому поводу, скорее наоборот — теперь, когда за ней никто так пристально не наблюдал, она могла спокойно шататься по Штабу в попытках выловить хоть какую-то полезную информацию. Лестрейндж на неё не давил, был занят своими делами, а остальным Пожирателям смерти было совсем всё равно. Это способствовало получению новых знаний.

После честно (или практически честно) выполненного задания у До появилось время, чтобы немного поспать и передохнуть, выкинуть из головы лица людей, умерших на её глазах. Вокруг было тихо: видимо, большая часть Пожирателей смерти отсутствовала. Доркас было всё равно, она лишь радовалась временному покою, такому непостоянному и практически невесомому. Она направлялась в комнату, так как Лестрейндж был на каком-то важном задании, а значит выпить горького чая с виски было не с кем. Ни с кем больше Доркас разговаривать не могла, но молчать вовсе у неё тоже не получалось, хоть она и должна была думать лишь о своём важном деле и ненавидеть людей, забравших жизни многих её друзей. У неё не получалось сидеть в одиночестве, не улыбаться мрачноватым шуткам Пожирателей и не прислушиваться к завуалированным советам в её сторону. В отношении некоторых личностей у Медоуз открылись глаза, теперь, находясь в такой опасной близости к Пожирателям смерти, она начинала понимать их. Это совершенно не значило, что ей стало их жаль или, более того, Доркас решила перейти на их сторону, совершенно нет. Она просто научилась видеть в них таких же людей со своими слабостями, привычками и страхами. Рудольфус был одним из таких: он, наверное, единственный, кто при разговоре с Медоуз умел фильтровать информацию, не заговаривал на щекотливые темы и вообще будто забывал о том, что пару раз пытался её убить. Он действительно принял её, от этого Доркас почему-то чувствовала себя виноватой — всё же она ненавидела лгать. Амикус — второй и последний человек в списке тех, с кем она заговаривала по собственной воле более двух раз. Понять его у Медоуз совершенно не выходило: как только она начинала думать, что неплохо знает его, Кэрроу одним поступком переворачивал всё с ног на голову. Вот он — беспощадный мучитель людских душ, а стоило всего лишь чуть-чуть рассмотреть его, как она тут же замечала трясущиеся руки, а через пару часов уже ощущала сигаретный дым, исходящий от его одежды. То ли Амикус умело притворялся, чтобы понравиться Тёмному Лорду, то ли у этого парня были серьёзные проблемы с психикой. А может он был лишь жертвой обстоятельств и канонов, через которые не смог перешагнуть. Чёрт его знает.

До действительно думала, что никого не встретит, но расположившийся у стенки коридора силуэт тут же развеял её мечты. Она замерла на последних ступеньках лестницы и стала прислушиваться к тихому, путающемуся бормотанию. Медоуз сначала осмотрела парня с ног до головы, пытаясь разглядеть признаки опасности: взъерошенные, светло-каштановые волосы, потемневшие серые глаза и смявшаяся на спине мантия. Он скорее был до жути пьян, чем опасен. На вид он был совсем молодой, возможно даже одного возраста с Медоуз. Он заметно шатался, хотя прислонялся спиной к стене, держал в руке бутылку чего-то До неизвестного, при этом ведя монолог со стенами. Он будто разучился озвучивать мысли лишь в своей голове, а не всем подряд. Если бы Рудольфус Лестрейндж увидел это, то жертв было бы не избежать: как настоящий лидер, он очень серьёзно относился как к физическому, так и к моральному состоянию своих подопечных и, хотя сам порой выпивал, абсолютно всегда был трезв на заданиях, какими бы простыми они не казались. Руди требовал полной, максимальной сосредоточенности и самоотдачи, а этот тип определённо не желал следовать молчаливо установленным здесь правилам.

— Это было определённо плохой идеей. — Для парня, превысившего норму алкоголя в крови, он разговаривал вполне осознанно. — Настолько отвратно, что даже Лестрейндж это не выпьет... — Одна фамилия, а для Медоуз будто светящаяся надпись «Безопасно пьяный». Этот Пожиратель вреда ей не причинит, по крайней мере сейчас.

В другой момент Доркас прошла бы мимо, но теперь мысль об отдыхе или сне уже не казалась такой привлекательной. Уснёт она, в лучшем случае, через час, а тратить время, ворочаясь под тонким одеялом, ей не хотелось. Кажется, даже Пожиратель удивился такому резкому порыву к общению — поставил практически опустевшую бутылку на подоконник и перевёл затуманенный взгляд на До. Вблизи от него ещё больше несло алкоголем.

— Медоуз, не ожидал тебя здесь увидеть. — Доркас уже начинала привыкать к тому, что её знают все, а она — лишь пару человек, как чёртова знаменитость со своим фан-клубом.

— Я здесь живу, если что. — Она встала прямо напротив, выдерживая осторожную дистанцию в пару шагов, чтобы успеть отскочить, если у Пожирателя появится идея схватить её за горло.

— Остроумная шутка. Ты знаешь, о чём я: ожидал увидеть тебя не раньше полуночи, вместе с остальными. Тебя также оставили, как и меня? Добро пожаловать в комитет неудачников. — А вот и причина, по которой этот парень так напился. Видимо, ему доставляло удовольствие быть пушечным мясом, а вот Доркас лишь наоборот, была рада не присутствовать на очередном салюте из крови и кусков плоти. Также вид трясущихся рук Кэрроу и безумного взгляда Лестрейнджа ей тоже не доставлял удовольствия, скорее вызывал внутреннюю дрожь. Пожиратель кивком головы предложил ей содержимое бутылки, но Доркас лишь покачала головой — у неё совершенно не было настроения для выпивки, к тому же она желала быть в сознании, если её вдруг захотят расчленить. Паранойя. — Зря, — прокомментировал её отказ парень и пожал плечами, самостоятельно осушая бутылку. — Если бы моих родителей так убили, я бы не выходил из месячного запоя.

Кажется, этот парень понял, что сказал лишнего, лишь через пару секунд. У него было время, чтобы всё осознать, запаниковать где-то внутри и придумать оправдание — Доркас далеко не сразу смогла что-то ответить.

— Что ты сказал? Нет, подожди, ты действительно что-то знаешь, или мне показалось? — Медоуз начинала нервничать, как только кто-то хотя бы краем слова касался этой болезненной темы. Она не могла совладать со своим дыханием, будто погрузилась под воду, не в состоянии свободно дышать. Ещё пара секунд, и До наглотается воды, закашляется от наплыва эмоций.

— Я не знаю. Я ничего не знаю! Меня там не было, я лишь слышал, слышал от других, но мне сказали не говорить. — Весь алкоголь, всё расслабленное, даже чуть подавленное состояние будто тут же выветрились из головы Пожирателя. Он сделал несколько шагов назад, сразу забыв про бутылку, его глаза прояснились, а на лице появилась растерянность.

— Ты же должен понять меня, верно? У тебя есть родители, семья. Ты же должен понять, какого это, потерять всё, что у тебя было. Просто расскажи мне. Я могу пообещать, что никому не скажу о тебе. Пожалуйста. — Эмоции начинали накатывать с головой, от этого половина звуков проглатывалась, Доркас будто захлёбывалась ими.

— Они искали тебя. Хотели сделать тебе больно, в любом случае убили бы их. — Пожиратель нервно покачал головой, дёрнувшись и резко осмотревшись по сторонам, но даже когда он никого не обнаружил, спокойствия у него не прибавилось. — Я не могу, правда. Он убьёт меня. Не говори ничего, не говори. — Парень не ожидал никакого ответа, лишь сорвался с места и уже через пару секунд скрылся на первом этаже. Ещё через несколько мгновений внизу хлопнула входная дверь.

Медоуз не понимала такой резкой перемены настроения этого Пожирателя смерти. Единственное напоминание о нём — оставленная на подоконнике бутылка, со следами от пальцев на горлышке. Теперь До совершенно не хотелось спать, она повернулась лицом к окну и нахмурилась, пытаясь переварить полученную информацию.

Кто-то из Пожирателей под страхом смерти запретил тому парню, а может, и не только ему, рассказывать хоть что-то об убийстве семьи Медоуз. Видимо, этот самый «кто-то» тщательно позаботился, чтобы Доркас не завладела этой информацией, а для этого должна быть какая-то очень весомая причина, верно? До знала, что смерть её родных была приманкой, как бы отвратительно это не звучало, Волдеморт думал, что после того, как ей будет нечего терять, она перейдёт на их сторону. Так что же ещё можно было скрывать, да ещё и так долго? Это было бессмысленно и крайне подозрительно. Этот человек определённо имел власть или хотя бы небольшое влияние на других Пожирателей, раз никто до сих пор не промолвил ни слова. Его боялись, это было понятно по тому, как вёл себя тот парень. Кандидатов для роли устрашающего и жестокого человека было не так много: Люциус Малфой, Рудольфус Лестрейндж, Мариус Мальсибер и, разве что, Амикус Кэрроу. В список также можно было внести того самого неизвестного ей Броуса, но Доркас не хотела делать поспешных выводов, хотя, со слов Кэрроу, он казался довольно подозрительным, а может у Медоуз всего лишь начинала съезжать крыша.

Малфой был вполне способен на то, чтобы навести страх на половину штаба. До с удовольствием бы повесила на него убийство своих родителей и ещё парочку злодеяний, но у неё не было должных аргументов, к тому же, Люциус редко появлялся в Штаб-квартире. Убийца живёт здесь, возможно, за стенкой, и Малфоя тут, к сожалению, не приплетёшь. Но он мог быть сообщником, подставным лицом, да кем угодно — Медоуз не хотела списывать его со счетов так сразу.

Лестрейндж с ней казался довольно дружелюбным, но стоило кому-то другому обратиться к нему, как в Руди просыпалась его настоящая сущность. Порой начинало казаться, что он способен перерезать тебя на куски, после чего лишь усмехнуться и уйти, что-то дружелюбно насвистывая. Как бы спокойно Рудольф не относился к Доркас, от него можно было ожидать чего угодно. Да, Медоуз в какой-то степени доверяла ему, но не настолько, чтобы беспрекословно верить всем его словам.

Мальсибер был из таких людей, которые не вызывали доверия с самого первого взгляда. За всё это время они с Доркас не перемолвились даже словом, но иногда Медоуз удавалось понаблюдать за ним со стороны. Этого хватило, чтобы понять, что До совершенно точно не захотела бы с ним разговаривать: агрессия постоянно исходила с его стороны даже к своим друзьям.

Кэрроу же, До была просто уверена, мог своими спокойными, оттого жуткими, речами запугать паренька до смерти, хотя может он и не желал этого. Шансов, что Амикус причастен к этому, было ровно столько же, сколько и в отношении Мариуса, Рудольфа и Люциуса.

Единственный вывод, который сделала Доркас после своих долгих рассуждений, так это то, что из неё получился бы никчёмный детектив. Никаких аргументированных и хотя бы немного логичных догадок у неё не было. Сузился круг подозреваемых, как сказал бы суровый главный герой какого-нибудь кинофильма, это уже упрощало задачу. На большее Медоуз была не способна, ей нужна была помощь и больше фактов. Было бы неплохо, если бы один из Пожирателей смерти просто рассказал ей всё, после чего Доркас просто не позволила бы его убить. Стоило хотя бы попытаться узнать что-то.

— Я так и знал, что ты здесь.

До начинала привыкать к тому, что Амикус Кэрроу абсолютно всегда появлялся без предупреждения. Первое время она пугалась, вздрагивала, потом долго злилась, потому что не понимала, как этому паршивцу удавалось так бесшумно передвигаться. А сейчас она совершенно не проявляла признаков беспокойства, лишь оборачивалась в сторону голоса.

Кэрроу никогда не менялся — обыкновенная лёгкая ухмылка, идеально приглаженные волосы и горящие глаза (порой ей казалось, что они светились в темноте). Привычной мантии не было, видимо, Амикус никуда не собирался выходить ближайшие несколько часов, так как лицезреть его идеально выглаженные рубашки Доркас могла только тогда. Её взгляд на мгновение замирает на запонках в виде рыбьего хвоста.

— Раз бутылка уже здесь, я не удивлюсь, если Лестрейндж появился раньше всех и уже где-то неподалёку. — Амикус кинул многозначительный взгляд в сторону опустошённой бутылки. Разумеется, он ни разу не замечал, чтобы Медоуз пила, но, кажется, это никак не мешало его издёвкам.

— Можешь присоединиться, если так хочется побыть в моём обществе. — Первое правило при общении с Амикусом Кэрроу — отвечать подколом на подкол, иначе всё может закончиться не совсем хорошо. Амикус словно дикий пёс: как только он почувствует страх, то тут же решит разорвать жертву на части. — Это не моё, оставил кто-то из ваших.

— Наших, сладкая. — Ещё одна вещь, с которой Медоуз приходилось мириться. По крайней мере, теперь её от этого прозвища не выворачивало. — Пора начать принимать нас, как своих. Это проще, чем тебе кажется, но я начал разговор не для того, чтобы снова тебя учить. — Доркас с показным облегчением выдохнула, в то время как Кэрроу не смог сдержать смешка. — Просто хотел предупредить, что тебе придётся чаще от меня прятаться, так как тот самый Руди отправил меня на три дня в свободное плавание.

— Намёк понят, буду стараться не забрести в твоё море и одновременно не потеряться.

— Я везде найду тебя, Доркас. — Амикус еле заметно ухмыльнулся, но больше ничего не сказал, лишь качнул головой и направился дальше по коридору, в сторону своей комнаты.

И понимай как хочешь: то ли это было что-то вроде сигнала об отсутствии неприязни, то ли завуалированная угроза. Улыбка серийного маньяка только усиливала негодование. Лишь внутри стало так тепло, что как никогда захотелось, чтобы все вокруг перестали грызться между собой.