Синтетические формы (джен)

Я обнаружил в параноидном лесу укромное место, где можно спрятаться даже от мыслей-шатунов, и затянул туда его. Он постоял, озираясь на опавшие листья-дни уходящего года, потом, следуя моему примеру, сел, поджав под себя ноги. Прошло несколько минут, и он расслабленно откинул спину, прислоняясь к шероховатому стволу дерева неврозов. Они растут тут в обилии.

— Ты заметил, что я посвятил тебе огромное количество времени и размышлений, в том числе и в интернете?

— Конечно. Мне надо быть польщённым обилием твоего словесного поноса перед каждой главой?

— Злюка...

Он улыбается и складывает губы в поцелуе. Знает, что обижаться я не буду. Только не на него. Это было бы последней стадией шизофренического маразма. Ну или как бы это обозвал Аморес? Счастье, что мой угрюмый врач ничего не слышит.

— Шэд, а куда ты уходишь всякий раз, как мы расстаёмся? Ногами уходишь, не головой.

— По-разному бывает. Как правило, я далеко не отхожу, просто прячусь от тебя меж холмами или укладываюсь в высокую траву. Больше всего мне нравится озеро Крови на южной оконечности острова и конечно же плоскогорье Огненных Змей, воссозданное тобой здесь в миниатюре.

— И ты не боишься шаровых молний?

— Они щекочут мне всё тело, — Тень рассмеялся. — Конечно, ты не понимаешь. Я люблю электричество, Мод. Оно такое... безумное. И вкусное.

— Почему ты опять сменил пол?

— Сменил? Мод, я под тебя подстраиваюсь! Я же гермафродит. Под тебя все стараются подстроиться...

— Но не все обладают двойной полярностью, как ты, — я подавил вздох. — Знаю, я выгляжу ужасно. Уродом, который хочет, чтоб вокруг него вращалось солнце и всё такое.

— Да нет, — Шэд скользнул по моей ладони, но схватил только за кончики пальцев. — Ты хочешь того же, чего и все. Просто не стесняешься признавать этот эгоцентризм. Не стесняешься говорить правду о мелочности и потреблядстве. Вспомнить хотя бы, чем ты попросил выдать себе премию...

— Чем?

— Мальчиками! — муз хихикнул. — Ты что, действительно забыл? Эх, Мод... Мод. Ты интересуешься собой и сексом. Это нормально, я серьёзно, — его тон стал фамильярно-небрежным. — Конечно, глядя на тебя, не скажешь, что всё настолько плоско сводится только к этому. Но и прибавить-то особенно нечего. Зато ты смело можешь говорить, что ты ограниченный мудак, абсолютно безответственный к тому же. А что с таких взять? То-то и оно.

— Так в чём же прелесть?

— Да в том, что нас у тебя много! И только один интересуется трахом и своей зело драгоценной персоной. Остальные, закрывшись тобой, словно ширмой, работают как проклятые. Ты гениален в проявлениях своего эго, а знаешь почему? Потому что ты превращаешься в захлёбывающегося слюнями кретина. Ну КАК такому не поверить? Это чудо! Это просто... — Шэд всплеснул руками. — Ты конкорд, ведущий нас сквозь небеса куда-то к чёрту на рога. И, что самое интересное, курс выбран правильно. И у нас есть всё, чтоб выполнить план. Философ, математик, инженер, программист, художник, наркоман, музыкант, мечтатель, писатель, повар и убийца. И дети. Дети — это самое главное, план мы разрабатывали для них. Сами мы умрём слишком скоро, и кораблик, то есть ты, рассыплется в прах. А дети останутся...

— Зачем ты всё это мне рассказываешь?

— Затем, чтоб ты не горевал и не возмущался, что я не пишу ничего сегодня. И, кстати... чтоб развеять твои страхи... чем ещё-то интересоваться? Каждая сфера является полусферой и своей закрытой частью повёрнута к непосвящённым. Для них доступ воспрещён. А открыта она со стороны тех, кто живёт круговой порукой и редко, крайне редко впускает посторонних. В основном, чтобы поиздеваться над ними. Поэтому внешний мир под колпаком. И дверка эта закрыта. Она такая крохотная, а я такой слабый пока... И, к сожалению, не могу предложить тебе бутылочку с этикеткой «Выпей меня», чтоб ты, как Алиса в стране Чудес, уменьшился и прошёл туда. Но я открыл другую дверь.

— Моё собственное сознание.

— Именно. Тебе ведь нравится этот лес? Психоделия серого вещества, которое не знает, куда идти и что принести... но всё равно идёт и приносит, — Шэд пошарил в груде пожухлых листочков и вытащил один. — Это был две тысячи девятый год, день третий. Рассказать тебе о нём?

— Боже, нет, не надо. Первую часть года я предпочёл бы вообще забыть, стереть... Выбросить в топку.

Муз кивнул.

— Я знаю. Плохо, что не один лишь я познакомился с твоими слабыми местами, но хорошо, что задеть за живое могу только я. Дитя твоего гения достаточно реально, чтобы причинить боль тут... и недостаточно реально, чтобы вырваться за пределы черепной коробки и сеять разрушения во внешнем мире. Мод... ты выкрутил из себя все рецепторы боли, превратившись в подобие биомеха, но так и не разучился отделять эту боль от себя. Она приходит к тебе как по чувствопроводу... впиваясь прямо в голову, потому что больше просто некуда, — он вытащил из кармана зажигалку. — Ты хотел топку. Пусть будет топка. Устроим небольшой пожар...

— А лес?

— Не пострадает. Твои деревья соединены через синапсы в единую сеть, возгорание одного потушится импульсом всей сети, а он хрен знает до каких пределов мощный, — Тень смотрел на синеватый огонёк, потом поднёс его к листочку. Тот моментально вспыхнул, оставив только тлеющий черенок. Он бросил черенок в сухой подлесок и поднялся. — Пойдём, Модюша. Каким бы плохим ты ни был, а ты создал нам этот дивный красновато-чёрный искажённый мир. За одно это я превращусь в солнце и буду вращаться вокруг тебя, пока голова не закружится и желудок не стошнит.

Я двинул ему в бок, но Шэд уклонился, не переставая хохотать. Чёртов муз...

Я пробираюсь между голых древесных стволов с выпирающими из мёртвой земли корнями, они кончаются, впереди поле, засеянное опиумным маком и сахарной ватой, за ним — виноградники курительных сортов, а ещё дальше — роща деревьев Гармонии. Мы направляемся туда. Синяя стеклянная трава немилосердно колет ступни, но я привык, давно привык. А Тень порхает, хоть он и не похож на бабочку, порхает в разреженном воздухе, за спиной у нас бушует пожар, я чувствую дрожь, охватившую деревья, но чем дольше мы идём, тем слабее эта дрожь. А потом Шэд резко останавливает хаотичный полёт, поворачиваясь ко мне.

— Пепел летит, — спокойно изрекает он, берёт меня под локоть и уносит вверх. — Ты запишешь это в свою тетрадь?

— На чёрные страницы романтики. Как всегда.

— Я даже не спросил, зачем ты меня приводил...

— Всё, ты сделал то, что я хотел. Сжёг отчёты не просматривая. Мне полегчало, Шэд, правда. Можно я раскрою твою маленькую тайну?

— Валяй.

— Ты не гермафродит, ты андрогин. Не двуполый, а совсем... бесполый.

— Что?!

— Ты — часть леса, острова и озера. Они постапокалиптичны, ведь Армагеддон в своей голове я давно пережил. Я наблюдал его тысячу раз, каждый раз из этой тысячи спасти ничего не удалось. И никого. Только тебя, потому что ты...

— Не существую.

— Верно. Спасти можно только то, чего нет. Но оно есть. Рождается в пустоте по принципу...

— Я знаю, по какому принципу, Мод, — он снова остановился, но на этот раз привлёк к себе и обнял за плечи. — Иногда ты умный, но чаще ведёшь себя как дурак. Конечно, я остался жив — как андрогин, помесь эльфа с носорогом... извиняюсь, с роботом. По этой же причине живы остальные. А люди погибли, все до одного. Ты этого хотел?

— Да...

— О, я ни секунды не сомневался.

И мы идём дальше, две фигурки в маковом поле, в кольце чёрно-серого леса, за которым пустошь, пески и мёртвый берег, омываемый неправдоподобно-синим морем. Остров, со всех сторон окружённый водой, за которой — ничего.

24/12/2009