Empty (гет)

— Гермиона? — донесся голос Сириуса со стороны лестницы.

— Да? — она высунула голову из библиотеки, где проводила большую часть времени с того злополучного похода за покупками.

— Это… э-э, хм-м… в этот вторник.

— О. Уже? Он… он уже здесь?

— Появится в любой момент, думаю, тебе стоит переодеться в платье или юбку. Ну, знаешь, во что-то, что скроет тебя. Понимаю, что он ничего не должен видеть, но я не сильно доверяю этому человеку.

— Хорошо, — прошептала она. — Я пойду в комнату, подожду там, ладно?

— Да, хорошая идея. Можешь также лечь в постель.

Гермиона перерыла весь свой гардероб в поисках юбки. Но, не считая школьной формы, единственное, что нашлось подходящего в ее чемодане — саронг. Она быстро вылезла из джинсов и обернула платок вокруг талии. Гермиона хотела оказаться в постели до того, как Сириус зайдет в комнату, чтобы не ощущать этого жгучего чувства неловкости. Она торопливо зашагала в сторону его спальни и замерла около самой кровати: как же она все это ненавидела. Ей казалось, что нужно просто привыкнуть к необходимости подобного. У нее банально не было выбора. В коридоре зазвучали шаги, и она торопливо скользнула под простыни.

Спустя пару мгновений Сириус вошел в комнату, за ним следовал мистер Флинт, который выглядел точно так же, как и в прошлый раз. Глаза его на мгновение сощурились, когда он увидел ее уже лежащей в постели.

— Ваши палочки, пожалуйста, — раздраженно проговорил Флинт. Гермиона с Сириусом, отдав ему палочки, ждали, пока тот наложит чары. — Приступайте, — он отошел на пару шагов, сотворив полог.

Сириус повернулся, вопросительно взглянув на Гермиону, прежде чем, пожав плечами, стянуть с плеч рубашку. Она сглотнула, когда он забрался в постель, и решила сосредоточиться на его серых глазах, участливо смотрящих на нее, когда он скользнул под юбку ладонью, чтобы снять с нее белье. Немного поерзав, она приподняла бедра, помогая ткани легко соскользнуть вниз. Сириус внимательно рассматривал ее лицо, словно пытался что-то отыскать, а затем перевернул ее на спину.

В этот раз ноги раздвинуть удалось чуть легче, не пришлось сражаться с собой за каждый дюйм, хотя до сих пор было странно от того, что Сириус должен находиться настолько близко к ней. Рука его скользнула вниз, а затем пальцы начали медленно двигаться внутри нее, а Гермиона вновь уставилась в потолок. Минуту спустя она вздрогнула и опустила веки.

Гермиона почувствовала, как на глаза снова навернулись слезы, но в этой раз она приложит максимум усилий и не даст им пролиться. Повернув голову в сторону, она прикусила губу, стараясь отрешиться от всего, что происходило с ее телом. Сириус со вздохом убрал руку. Она заглушила готовый вырваться крик — ему вовсе не нужно было знать, насколько происходящее неприемлемо для нее.

С облегчением Гермиона поняла, что в этот раз его вторжение было не настолько болезненным, пусть и обжигающим. Когда он начал двигаться, его голова склонилась к ней на плечо, и она чувствовала, как тяжелое дыхание опаляет ей шею. Взглянув сквозь опущенные ресницы, она увидела, как он судорожно сжимает кулак рядом с ее головой. Часть его плеча была хорошо видна, и она с удивлением для себя проследила хорошо развитые мышцы, перекатывающиеся под кожей.

Низкий полузадушенный рык рвался с его губ, теряясь в ее волосах, когда движения стали интенсивнее. Отрешенная мысль скользнула в ее голове, что сегодня этот процесс длится дольше, чем в тот раз, и она не знала, как к этому относиться. Возможно, ей стоило бы быть довольной — ведь он жаловался на то, что не смог продержаться дольше. Но вовсе не этого ей хотелось. Ей хотелось, чтобы это странное мужское тело вышло из нее. Хотелось, чтобы боль, поселившаяся у нее внутри, исчезла. А сама она снова спала бы сама, как и раньше. Слава небесам, прошло несколько минут, и он, выдохнув, остановился.

— До пятницы, — Флинт прошел мимо них и быстро покинул комнату.

Гермиона глубоко вздохнула, когда Сириус скатился с нее и лег рядом:

— Похоже, он торопился.

— Я тоже так подумала. И сегодня он сидел не так близко, как в прошлый раз, — она прокашлялась, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Ну что ж, я тогда… пойду.

— Было… — он поколебался, но потом качнул головой. — Спокойной ночи, Гермиона.

— Спокойной, — она выскользнула из постели, поправляя юбку, и на цыпочках скрылась за дверью. Когда она очутилась в спальне, слезы покатились из глаз — как же ей примириться с этим на всю оставшуюся жизнь?

Следующая неделя пролетела достаточно быстро: Гермиона проводила время в библиотеке, Сириус же призраком бродил по собственному дому. Их периодически навещали Ремус с Гарри и, конечно же, Флинт. Стремительно приближалась пора возвращаться в Хогвартс, и Гермиона решила, что с нее хватит. Не останавливаясь, дабы лишний раз не задумываться о том, что она собирается сказать, Гермиона решительно искала Сириуса. Она проверила все места, в которых, как ей было известно, он любил бывать, но нигде не могла его найти.

Когда Гермиона уже почти сдалась и признала, что понятия не имеет, где он может быть, вдруг услышала тихий шепот, доносившийся из темного коридора. Это был странный звук, который раньше не раздавался в этом доме. Осторожно шагая, она медленно продвигалась по коридору, в котором никогда не была до этого, пока не добралась до отдаленной комнаты. Замерев, Гермиона снова насторожилась. Появилась уверенность, что ей не стоит идти дальше. Но она не стала прислушиваться к интуиции, когда из-за закрытых дверей донесся еще один странный шум.

Медленно толкнув дверь, ровно настолько, чтобы суметь увидеть происходящее в комнате, Гермиона заглянула внутрь. То, что она увидела, заставило ее сердце пропустить удар. Сириус сидел на полу, скрестив ноги, а вокруг него были разбросаны старые колдографии. Глаза у него были влажные, щеки покраснели, но он улыбался. Она не могла видеть, что за фотографию он держал перед собой, но на остальных были запечатлены Мародеры во время обучения в Хогвартсе. На одной был явно пьяный Сириус, облизывающий лицо Ремуса, на другой сражались раздетые Сириус и Джеймс, на третьей был запечатлен смеющийся Питер в шляпе набекрень.

— Какой же я жалкий, верно? — тихо спросил Сириус. — Заперт наедине с воспоминаниями и своей виной, — Гермиона попыталась было возразить, но он оборвал ее прежде, чем она успела сказать хоть слово. — Это так похоже на Азкабан, но теперь вот оно, доказательство, что все, чего я лишился, было реальным.

Гермиона опустилась на корточки в дверном проеме, боясь приблизиться и прервать этот неожиданный приступ искренности, побудивший Сириуса заговорить:

— У вас ведь остался Ремус, — она подтолкнула к нему ближайшую колдографию.

Сириус усмехнулся.

— Мы отмечали первую влюбленность Лунатика, — Гермиона улыбнулась от одной мысли о влюбленном юном Ремусе Люпине. — Он даже не заговаривал с ней. Ханна, думаю, ее звали именно так, Лунатик везде сопровождал ее. Наблюдал за каждым ее шагом, пусть и отрицал это потом, — покачал он головой.

— И что случилось? — спросила Гермиона, когда так и не дождалась продолжения.

— О, ничего. Когда мы наконец-то смогли убедить Ремуса, что ему надо попытаться пригласить Ханну на свидание, она, по-видимому, отказала ему. Так считал Джеймс.

— Ох, это ужасно. Бедный профессор Люпин.

Сириус вздохнул.

— Да. Потом он еще год не заговаривал ни с одной пташкой, — он взял следующую колдографию, на которой они с Джеймсом боролись. — Сохатый был невысоким, но жилистым, почти как Гарри. Готов был сражаться до конца, — его голос сорвался, и Сириус отбросил колдо в сторону, затем подобрал изображение с Питером, чтобы лишь раз взглянуть и мгновенно уронить. Прочистив горло, он коснулся пальцами лежащего перед ним снимка: — Эта — моя любимая. Наш первый курс, — четверо мальчишек строили рожицы в колдокамеру. — До всего… случившегося.

Не зная, как поступить, Гермиона просто взглянула на него.

— Это все моя вина, знаешь.

— Нет, не ваша.

— Моя, — она возненавидела эту его спокойную уверенность в сказанном. — Моя идея поменяться местами с Питером. Глупая ошибка, которая стоила им всего, — его глаза снова зажмурились. — И Ремус, ты только взгляни, что я с ним сделал!

— Но вы не…

— Сделал, конечно же, сделал. Мне не стоило доверять Питеру. Мы все знали, что с ним что-то не так. Но никогда бы не подумали, что он станет… Что он смог бы… И как же я ненавижу его за то, что он со всеми нами сделал: с Гарри, с Джеймсом. Я смотрю на эти колдографии и знаю, что дороже Джеймса у меня никого не было. Он был моим самым лучшим и близким другом. И знать, что он теперь мертв… — слезы покатились по щекам. — Ненавижу себя за то, что случилось с ним.

Гермиона безмолвно сидела рядом, не зная, что сделать или сказать, просто скользя взглядом по разбросанным колдографиям. Она пристально рассматривала Джеймса и Лили, когда от входной двери донесся громкий голос. Сегодня была пятница. Рука задрожала, когда она потянулась, чтобы помочь Сириусу собрать снимки.

— Оставь их, — пробормотал он, вытирая лицо. Они едва успели добраться до лестницы, когда Флинт перегнувшись через перила, демонстративно постучал пальцем по наручным часам. — Право дело, он точно знает, как привести в чувство.

Гермиона фыркнула и не обратила внимания на то, что голос Сириуса все еще был глух. Не обращая внимания на гостя, они направились в спальню и вытянули свои палочки до того, как он догнал их. Флинт не выглядел довольным и, забрав палочки, принялся за свои привычные чары. Гермиона уже жалела, что не надела юбку, когда забралась в постель — знала, что теперь ей придется полностью снять джинсы.

Сириус опустился рядом, принявшись снимать свои брюки, и она последовала его примеру. Что ж, это было ненамного хуже, чем ждать, когда он разденет ее. Сириус улегся на бок, прикрыв глаза и хмуря лоб. Тем не менее, она не стала его трогать и терпеливо ждала, пока Флинт не начал выказывать недовольство по ту сторону полога.

— Сириус?

— Еще мгновение, пожалуйста, — слеза выскользнула из-под плотно закрытых век и упала на подушку, но он остался лежать неподвижно. После более ярко выраженного недовольства министерского наблюдателя Сириус застонал и открыл глаза. Он покачал головой и с силой провел ладонями по лицу.

— Какие-то проблемы? — прошипел Флинт.

— Да. Я не могу… э-э… у меня сложности с…

— Мне жаль, мистер Блэк, но это недопустимо. У вас ровно десять минут, чтобы начать половой акт, или же я буду вынужден принять необходимые меры, — его обычно сердитый голос прозвучал непривычно оживленно. Похоже, он не мог дождаться, чтобы отправить кого-нибудь в Азкабан.

Сириус глубоко вздохнул и снова зажмурился. Рука его скрылась под простыней, но спустя минуту он умоляюще взглянул на Гермиону. Тяжело сглотнув, она стянула рубашку через голову, сняла бюстгальтер и, пока решимость не покинула, отбросила его на пол. Она хотела не сводить с него глаз, но храбрость ее не простиралась настолько далеко. Скользнула мысль, что все это напрасно, ведь он до сих пор не оказался поверх нее, как внезапно прижавшееся теплое тело доказало обратное.

Сириус приподнял ей подбородок, и Гермиона впилась взглядом в его лицо, невольно отмечая, насколько сильно изменилось выражение глаз Сириуса. Там, где раньше были только грусть и безнадежность, теперь появился голод и какая-то затаенная нежность. Рука его потянулась, чтобы аккуратно сжать небольшую грудь, и Гермиона закрыла глаза, ощущая, как внутри разрастается теплое чувство. Она задохнулась и потрясенно уставилась на него, когда Сириус втянул в рот сосок. Что-то глубоко внутри чувственно дрогнуло в ответ на его прикосновения, и в этот момент прозвучал раздраженный голос…

— Пять минут.

Она закрыла глаза и отвернулась, в то время как Сириус негромко выругался. Гермиона встревожилась, когда он накрыл ее своим телом: она еще не была готова ощутить его прикосновения своей обнаженной кожей. Едва заметно она отстранилась, сжав бедра, но Сириус не стал подготавливать ее пальцами — они оба знали, что в этот раз подобное будет лишним. Вместо этого он двинулся вперед настолько нежно, насколько это было вообще возможно. И пусть боли больше не было, но чувство неловкости никуда не исчезло.

Он не двигался в том ритме, к которому она привыкла. Вместо этого одна его рука продолжала ласкать грудь, а вторая скользнула вниз, чтобы подхватить Гермиону под бедро и закинуть ее ногу себе на талию. Вместо того чтобы зарыться лицом в ее плечо, он опустил руку около ее головы и перенес вес на локоть.

Гермиона попыталась расслабиться, ведь это было основой для безболезненного секса. Но новая позиция весьма этому мешала, как мешал и тот факт, что Сириус склонялся над ней, покрывая поцелуями ее грудь. В этот раз все длилось гораздо дольше, и у нее болело все к тому моменту, когда он, коротко вскрикнув, остановился. Измученный, он упал на Гермиону сверху, катящийся пот сделал кожу скользкой.

— Когда вы вернетесь в Хогвартс, миссис Блэк, у вас будет новый наблюдатель в этом деле, но график не изменится, — Флинт смотрел на нее сверху вниз, и она была рада, что Сириус так с нее и не скатился. — Я был рад курировать ваши сеансы. Возможно, спустя какое-то время мы снова с вами встретимся.

— Простите? — удивилась Гермиона.

Сириус мгновенно поднялся на ноги и выхватил свою палочку из рук заносчивого хама.

— Ты разговариваешь с моей женой, — он практически упер палочку в нос Флинта. — Еще слово, и ты горько пожалеешь, что пришел сюда сегодня.

Гермиона не могла винить гостя в том, что тот побелел как мел, и скоро вылетел из комнаты. В этот момент Сириус как никогда напоминал того безумного маньяка с министерских листовок, развешанных повсюду на их третьем курсе. Он проследил, чтобы Флинт покинул их дом, и только потом вернулся в спальню. Он стоял совершенно голый, потный и разъяренный:

— Мерзкий тип, — выдохнул он, а затем взглянул на Гермиону, которая по-прежнему жалась под простынями. Яркий румянец залил лицо, пока глаза ее скользили по обнаженному телу мужа. — Ты в порядке?

— Да, — пискнула она и все же заставила себя прямо посмотреть в глаза Сириуса.

— Ты… хочешь остаться на эту ночь здесь?

— Что? Ох, я…

— Без меня! Конечно же, без меня. Я переночую в одной из свободных комнат. Ты просто так выглядишь… словно тебе тут комфортнее.

— Я… хорошо. Если ты уверен.

— Абсолютно.