Наследницы (джен)

Тем временем вся Голубая страна готовилась к празднику — годовщине коронации королевы Корины. К тому же это была пятнадцатая годовщина, и разумеется, отметить её королева предпочла с размахом.

В городе Всецарственном, который вырос как раз там, где когда-то было скромное поместье, подаренное Корине предыдущим правителем страны, и где Корина собственно и короновалась на царство, запланированы были праздничные мероприятия на целых две недели, беспрерывно одно за другим. Концерт сменялся балом, бал — снова концертом, каждый вечер на главной площади города обещан был волшебный фейерверк с конфетопадом, а в день годовщины коронации — раздача подарков из рук самой королевы. И конечно же, бесплатное угощение для всех желающих. Были приглашены делегации из всех областей Волшебной страны, ну и, конечно, Корина рассчитывала, что и со всей Голубой соберётся в городе половина населения.

Кто не сможет прибыть в город — тем увеселения будут поданы «на месте». Праздники предписывалось устроить практически в каждой деревне, исключая разве что совсем уж мелкие — оттуда должны были пойти праздновать к соседям. Правда, в деревнях две недели праздновать не получится, но хотя бы три дня. В эти же три дня строго запрещалось работать — Жевуны обязаны были веселиться и прославлять свою королеву, выражая огромную радость от того, что она ими правит уже пятнадцать лет, и желать, чтобы она правила ими вечно. На всякий случай в каждой деревне, не исключая и самых маленьких, староста или его заменяющий должен был прочитать лекцию о благе правления Корины, на которую обязаны были прийти все жители, исключая разве что тех, кто ходить не может.

Когда Энни узнала об этих грандиозных замыслах, она сказала:

— На десятилетнюю годовщину Корина всё-таки поменьше размахнулась. Интересно, что будет на дату в двадцать лет? А на пятьдесят вообще будет праздновать целый год?

— Полгода, — хихикнул Том, который как раз был у неё в гостях. — Год она будет праздновать на столетие.

— Похоже на то, — вздохнула Энни.

Свой день рождения — совпадающий с годовщиной Корининой коронации — она в этом году, как и всегда, планировала отметить в Изумрудном городе. И разумеется, намного скромнее, чем Корина. «А зачем мне грандиозное сумасшествие? — иронично говорила она. — Это всего лишь день рождения, и важен он только моим близким и друзьям». Корина, конечно, знала об этом совпадении дат — и Энни даже подозревала ещё с самого начала, с тех самых пор, как Корина только-только планировала короноваться, что такой день Корина выбрала нарочно. И были моменты, когда Энни это раздражало и огорчало. Но потом она даже научилась видеть в этом юмористическую сторону: Корина в Голубой стране из кожи вон лезет, чтобы напомнить жителям о том, что она правит ими очередное количество лет — а сами жители без всяких напоминаний поздравляют Энни, заранее или после, но поздравляют. А иногда даже в Изумрудный город приходят специально ради этого. Да и Корину бесит, когда она знает, что параллельно её празднику в Изумрудном городе происходит другой — пусть и вовсе не такой пафосный, но это её почему-то бесит ещё больше.

Но внезапно в этом году Корина решила устроить сюрприз. И в один сомнительно прекрасный день к домику Энни в Когиде подъехала карета. В карете, правда, сидела не сама Корина, а специально посланный курьер. Не деревянный, конечно — живой. И так пышно наряженный, что пол-улицы сбежалось посмотреть. Таких нарядов тут ещё не видели.

— Её величество королева Корина приглашает госпожу фею Энни в свою столицу, город Всецарственный, на праздник, имеющий быть в честь её коронации! — торжественно провозгласил курьер, останавливаясь перед Энни (она вышла за калитку ему навстречу) и протягивая ей красиво разрисованный конвертик.

— В честь чьей коронации? — пошутила Энни, забирая конверт и распаковывая.

— Э-э… — растерялся курьер. Энни рассмеялась и махнула рукой:

— Да ладно, ладно. Знаю, что Корининой.

— Что прикажете передать её величеству? — вытянулся перед ней курьер. Видно было, что он отчаянно старается скрыть неловкость. Неловко ему было сразу по массе причин: во-первых, из-за шутки Энни, во-вторых, из-за того, что это же Энни… А он перед ней тут какого-то шута придворного корчит. Курьер явно был урождённым Жевуном, а Жевуны в большинстве своём к Энни относились с большой и искренней симпатией, можно даже сказать, врождённой (как-никак, её тут уже много лет прославляют как фею…).

— Ну, передайте, что я приношу извинения и не смогу быть на празднике, поскольку отбываю в Изумрудный город, — улыбнулась Энни. Курьер поник головой:

— Слушаюсь, госпожа фея. Может быть, вы напишете ей об этом лично? А то она ещё на меня рассердится…

— Лично? — вздохнула Энни. — Ну тогда подождите пять минут.

Она ушла в дом и только там достала из конвертика приглашение. И удивилась. Она ожидала какой-нибудь безликой секретарской формальности, а это оказалась записка от самой Корины!

«Приглашаю тебя на праздник. Я в курсе, что у тебя день рождения, так может быть, тебе отметить его здесь, у меня? Это будет очень удобно, и Жевуны будут рады поздравить нас двоих, а не бегать за тобой в Изумрудный город. Да и праздник я организую лучше, чем ты. Можешь даже своих гостей пригласить, кого хочешь. Мы же договорились быть друзьями, помнишь?».

— Помню, — хмыкнула Энни вслух. — И догадываюсь, зачем это тебе.

Она села за стол и задумалась. Что сейчас было бы лучше? Упрямо настоять на своём и отказаться от столь «лестного» приглашения, уехав всё-таки по традиции в Изумрудный город — или согласиться? Чем чревато возможное согласие? Испорченным праздником? Ну, Корина его уже испортила тем, что пятнадцать лет назад в этот же день решила короноваться. При этом, даже если сейчас праздник будет испорчен окончательно так, что хуже некуда, у Энни ещё много дней рождения впереди — хоть вечность… Причём, если уж быть совсем циничными реалистами, то однажды может оказаться так, что Энни продолжит праздновать свои дни рождения, а Корины уже не будет. Ну лет этак через пятьсот — шестьсот. Хотя мало ли, что за это время может случиться.

А может, Корина какую-нибудь подлянку задумала? Это уже посерьёзнее испорченного настроения в личный праздник. Но с другой стороны, она же знает, что друзья Энни ей могут отомстить за всё. Да и сама Энни знает «одну большую тайну», раскрытие которой для Корины нежелательно. Хотя бы из страха будет осторожничать.

А может, согласиться — и поиграть по своим правилам? Энни усмехнулась. А что, даже заманчиво. В интригах и пакостях она, конечно, Корине не конкурентка. Но попробовать можно. По крайней мере, какие-то весёлые и интересные моменты точно случатся.

Но всё-таки перед принятием окончательного решения Энни мысленно связалась с сестрой и объяснила ей ситуацию.

«Корина, видимо, хочет, чтобы все мои друзья и родственники съехались на годовщину её коронации, — с усмешкой высказала она свои предположения. — Меня саму она задвинет в угол и сделает вид, что всё это только в её честь. Я тут подумала. А может быть, мне отметить день рождения в Когиде? Вроде как и Голубую страну я не покидаю, и в то же время сама по себе. Этакое среднее арифметическое, ни вашим, ни нашим. Реакция Жевунов наверняка будет бесценной».

«Охота же тебе с ней цапаться, — вздохнула Элли. — Приехала бы в Изумрудный город, как обычно».

«Ну не знаю… В Изумрудном городе я уже сколько раз отмечала. А тут может быть что-то новенькое. Слушай! А представь, если я захочу Лангу позвать? — Энни захихикала. — Корина же сказала — приглашай, кого хочешь».

«Ну если ты хочешь очередной битвы между ними…» — строго сказала Элли.

«Не хочу, но это может получиться весело».

Элли подумала немного.

«Ну вот что. Лангу точно звать не надо. Но на приглашение Корины вполне можешь согласиться. Если там будем мы все, то мы уж точно не дадим Корине забыть, что это не только её праздник. Тома-старшего и Лили не забудь пригласить».

«Когда это я забывала их пригласить?» — фыркнула Энни.

«Действительно…» — улыбнулась Элли.

Энни ещё немного подумала, а затем написала Корине ответ прямо на обратной стороне того же листка:

«Ладно, согласна. Если уж ты не против, чтобы я пригласила своих гостей…».

Энни явилась во Всецарственный за три дня до празднества. Последний раз она была в этом городе ещё лет пять назад — хотя и видела его нередко с высоты «коврикового полёта» (ну или облачного). За это время город, конечно, изменился, в нём стало больше жителей, чем Энни застала в прошлый раз, выросли некоторые здания «государственного значения», да и частных домов стало больше, а деревья в парке, насаженном вокруг дворца, заметно подросли и уже давали тень и прохладу. Кстати, как ни мечтала Корина, но её парк значительно уступал в размерах Изумрудному (как и дворец). Впрочем, это компенсировалось тем, что Корина искренне считала, будто в её городе всё красивее.

Подготовку к празднику Энни застала в полном разгаре. И нельзя сказать, что её это так уж обрадовало. Скорее, вызвало неприятие. Повсюду была суета и беспорядок, все куда-то спешили, на главной улице и площади протолкнуться было нельзя. У главных городских ворот образовался затор из желающих попасть в город — всё-таки многие съехались в столицу на праздник, — но на воротах стояли стражники из Марранов и охрипшими голосами скандалили с приезжими, доказывая, что в город пропускаются только продовольственные грузы, а все, кто приехал по собственному почину на личных телегах, обязаны их оставить у ворот и дальше идти пешком. Жевуны, естественно, были не в восторге от такой перспективы, а их лошадки тем более — кто же за ними будет ухаживать после долгой дороги, чем их накормят и напоят, где им ночевать? И конечно же, животные тоже участвовали в спорах, и конечно же, шум тут стоял невообразимый.

Во дворце была примерно та же картина, что и во всём городе. Конечно же, с Энни не произошло того же казуса, что с Анни несколькими месяцами ранее, её тут все узнавали, приветствовали, пропускали и кланялись. А она шла, печально отмечая усталые и беспокойные лица всех дворцовых работников, и думала о том, что в Изумрудном городе такого, пожалуй, не бывает даже на очень большие праздники. Интересно, в чём тут дело? Может, в том, что в Изумрудном городе никто никогда не растягивает праздники на две недели, и не нужно такой отчаянной подготовки? А может, просто атмосфера другая — ведь там в правителях не самовлюблённая эгоистка Корина, а Элли, которая прежде всего думает о благополучии подданных, в том числе работников дворца? Ведь для них праздник тоже должен быть праздником, и готовиться к нему все должны с удовольствием и радостью. И никто не требует, чтобы слуги при подготовке к любому празднику так себя загоняли. И Элли нередко даже сама помогает им магией. И Энни тоже помогает, хотя и не владеет чародейской силой. И вообще все помогают. Интересно, Корина сейчас тоже где-нибудь магией что-нибудь творит?

Корину Энни нашла в тронном зале, где та выслушивала какой-то отчёт от сразу троих человек. Увидев гостью, Корина махнула рукой, отпуская людей (они явно расстроились, видимо, потому, что хотели ещё что-то сказать), и с лучезарной улыбкой направилась ей навстречу.

— Энни! Очень рада тебя видеть.

По улыбке Корины, словно приклеенной на лицо, Энни сделала вывод, что Корина с бо́льшим удовольствием век бы её не видела. Впрочем, это взаимно.

— Привет. Что у тебя тут как в сумасшедшем доме? — Энни оглянулась кругом. В тронном зале тоже шла суета: в разных углах на стремянках стояли слуги и вешали украшения, те же украшения в ожидании, пока их повесят, были разбросаны по всему полу.

— О, ну ты же сама понимаешь — издержки рабочего процесса, — усмехнулась Корина. — Эй, Вэй Ласель! Прикажи, чтобы фее Энни показали её апартаменты и принесли всё, что нужно. И приставь к ней Тавору в качестве личной горничной.

— Мне не нужно личной горничной, — твёрдо сказала Энни достаточно громко, чтобы услышал подбежавший дворецкий (чуть не запутавшийся ногами в мишуре).

— Ох, Энни, — с показной досадой вздохнула Корина, — ну неужели ты хотя бы сейчас не можешь воспользоваться собственным статусом? Ты же принцесса Изумрудного города! Хотя и выглядишь сейчас, — она окинула её взглядом, в котором не могла сдержать презрения к её простенькому, типично жевунскому голубому платьицу, — не слишком-то соответствующе титулу. Ну хотя бы не в грязном платье, и на том спасибо…

— Тебе нужна моя дружба? — спокойно перебила её Энни. Корина словно проглотила что-то.

— А тебе она разве не нужна? — спросила наконец в ответ.

— Полагаю, что тебе она нужнее, ведь ты о ней просила, — пожала плечами Энни. — Так вот, если тебе нужна моя дружба — во-первых, перестань на меня наезжать за мой внешний вид, во-вторых, позволь мне устраивать свой быт так, как я считаю нужным. Господин Вэй, — дружелюбно обратилась она к опешившему дворецкому, почтенному Жевуну лет пятидесяти, который усиленно делал вид, что не слушает их разговор, — я с удовольствием оставлю вещи в комнате, которую вы мне предложите, и тотчас же присоединюсь к подготовке к празднику.

— Вообще-то у нас запланирована прогулка по городу, — несколько обескураженно проговорила Корина.

— У кого «у нас»? — уточнила Энни.

— У нас с тобой. Я лично готова показать тебе все достижения наших городских мастеров, — с лёгкой гордостью произнесла Корина. Энни хмыкнула:

— Ты в город давно выглядывала? Видела, что там творится? Там же пройти невозможно.

— Энни, — в голосе Корины прорезалось раздражение, — я королева, ты фея и принцесса. Неужели ты думала, что мы будем ходить пешком? Если тебе непонятно — нас везде пропустят и ещё кланяться будут вслед.

— По-моему, сейчас вообще не до прогулок, — сказала Энни. — Ты же к празднику готовишься, вот и готовься.

— Ой, в подготовке к празднику обойдутся и без нас, — отмахнулась Корина. Энни поморщилась и выразительно закивала головой:

— Поня-ятно! Ты думаешь, что вокруг будут люди с ума сходить и с ног сбиваться, а я соглашусь корчить из себя всю такую важную фифу и бездельничать?

Дворецкий снова усиленно делал вид, будто он не только не слышит, но и не видит двух высоких особ, которые так агрессивно спорят между собою прямо у него на глазах.

— Но ведь это твой день рождения тоже! — громко воскликнула Корина так, что все слуги, вешающие украшения, оглянулись на королеву. — Ты не должна напрягаться.

— А по-моему, должна, — не менее громко припечатала Энни. — Так что извини, но я намерена пойти и заняться самой трудной работой, какую только смогу для себя найти. Я не могу так, чтобы кто-то для меня готовил праздник, а я только принимала поздравления и восторги. Если ты действительно хочешь, чтобы я тут отмечала день рождения, то не мешай мне делать то, что я считаю нужным. Или я улечу в Изумрудный город, а ты тут празднуй сама, как тебе угодно!

— Да что ж ты за человек такой, — с досадой сказала Корина уже намного тише. — Ну почему ты вечно выделываешься?

— Тебе нужна моя дружба? — снова спросила Энни спокойно. Корина только скривилась в раздражении.

— Ладно, делай, как знаешь. Не буду мешать, — и она улыбнулась, но настолько натужно, что вполне можно было понять — она бы сейчас с бо́льшим удовольствием Энни бы покусала. Энни это отлично поняла.

— Вот и договорились, — она улыбнулась не менее лучезарно и не менее фальшиво. И обратилась к дворецкому: — Ну что ж, вы меня проводите?

В конце концов, подумала Энни, её поведение и принципы не обязаны нравиться Корине — да никогда и не нравились. И если она сейчас нарывается на очередной скандал с Кориной — ну и пусть, не в первый раз же.

Так что она действительно оставила вещи в покоях, которые указал ей дворецкий — по её мнению, чрезмерно шикарных и пафосных для неё одной, но спорить тут не стоило, ведь наверняка все помещения во дворце уже распределены между прибывшими и будущими гостями, и менять это уже не в Энниных силах (только задаст дополнительную работу слугам), — и, к немалому удивлению того же дворецкого, захватив из сумки скромный холщовый передничек, потребовала указать ей дорогу на кухню. Где работы, естественно, было сверх головы, и Энни провела там время до вечера, начиняя кремом и фруктовым джемом несколько сотен заварных эклеров и песочных пирожных. Заодно с Жевунами поболтала.

А вечером, засыпая после непростого, но плодотворного и интересного дня (да-да, на кухне тоже бывает интересно), думала — ну и зачем вот эти все сумасшедшие праздники? У них в Изумрудном городе и то не бывает таких. Хотя, когда там правила Корина, наверняка было то же самое. Сегодня на кухне помощницы второго кондитера поведали Энни, что примерно то же самое — ну может, в меньшем масштабе — творится у них по два раза в год, на день рождения Корины и на годовщину коронации. И всегда на период подготовки к праздникам во дворец нанимают массу дополнительной прислуги, и особенно на кухню. И конечно же, королева всегда щедро платит, иначе никто бы и работать не шёл.

Даже непонятно, хорошо это или плохо. В Изумрудном дворце — по крайней мере, в последние годы — успешно справлялись без всяких дополнительных слуг. И никто не загонялся так с подготовкой к любому празднику, как Энни видела здесь сегодня. По мнению Энни, такая подготовка любой праздник заранее превращает в кошмар. Но может быть, это субъективное впечатление?

На следующий день прибыли Анни, Том и всё семейство Аргута, включая Дарину. Даже Агнет, хотя они с Кориной не ладили, не осталась в Железном замке и приехала на праздник, прямо заявляя всем и каждому, что она-то уж намерена тут повеселиться как следует.

— Вот бы кого Корине в компаньонки, — сказала Энни, тоже услышав эту реплику. — И чего они не ладят?

— Потому и не ладят, что слишком одинаковые, — сделал вывод Том. А потом подцепил под ручку Даринку и убежал куда-то на площадь. Вскоре Энни увидела через окно, как Дарина магией поднимает и закрепляет на всех столбах яркие разноцветные ленты.

Там же виднелась и фигура Аргута, который помогал воздвигать высокий сценический помост — с него должна будет выступить с речью королева в непосредственный день праздника, ну а потом оттуда же начнут показывать свои восторги в адрес Корины всевозможные музыкальные, песенные, танцевальные и прочие самодеятельные коллективы. Увы и ах, здесь не Розовая страна, где сценическое искусство подчас является самой настоящей профессией, а Голубая, где до недавнего времени не было вообще ни одного театра и концертного зала, а музыкальные ансамбли составлялись случайным и хаотичным образом из деревенских самоучек. Корина, позавидовав Стелле, конечно же, пожелала исправить эту ситуацию и построила в своём городе театр, он же концертный зал, но вот с исполнителями пока что было туговато. Хотя во дворце музыканты были почти с самого начала — какой же дворец без музыки, как же балы, пиры и прочие увеселения? И конечно, артистов Корина отбирала лично.

С этими музыкантами тоже было не всё гладко. Корина, конечно же, считала себя самой умной и не терпела, когда ей кто-то указывал на её ошибки или даже просто давал советы — особенно если она их не спрашивала, а она их спрашивала только в тех случаях, когда окончательно заходила в тупик в каком-либо деле, и тогда все окружающие были виноваты в том, что не подсказали ей вовремя. Другой крайностью было то, что Корина могла просто перепоручить кому-либо то или иное дело и спрашивала только конечный результат. Кстати, иногда эта вторая крайность была куда лучше первой, потому что, по крайней мере, если за дело брался профессионал, он его делал как надо, а не как попало, и тогда проблема была только в том, устроит ли результат Корину или всё-таки нет.

Но вот с музыкантами Корина решила действовать совершенно самостоятельно, категорически отвергая всех, кто совался с подсказками и пожеланиями. Она лично устраивала прослушивания всем кандидатам в дворцовый оркестр — а таких набралось меньше, чем она ожидала, но достаточно для того, чтобы было из кого выбирать, — и принимала на работу по собственным соображениям. И выбирала она в основном молодых и симпатичных мужчин, невзирая ни на то, насколько умело они играют (тем более что сама обладала весьма посредственным музыкальным слухом), ни на то, какой именно у них музыкальный инструмент. В общем, в итоге оркестр оказался той ещё солянкой сборной. В музыкальных коллективах Изумрудного и уж тем более Розового дворца было чётко ограниченное количество инструментов того или иного вида, здесь же было не только абы сколько чего попало, но и общее количество музыкантов всё время менялось в зависимости от их собственного желания или Корининого. И нынешнему дирижёру, назначенному Кориной из рядов всё тех же музыкантов за то, что у него были самые красивые локоны и проникновенный бархатный голос (он ещё и пел), приходилось немало поломать голову, как сделать из этой кучки музыкальных инструментов нормально звучащий оркестр и как компенсировать недостачу скрипок переизбытком флейт. Всё-таки в музыке он хоть что-то соображал. И не раз просил Корину отпустить его на стажировку в Розовую страну, хотя бы на месяц, но натыкался на холодное «если ты настолько глуп, что не можешь справиться с этой должностью, я назначу другого!» и умолкал. Хорошо ещё, что сами музыкальные инструменты Корина всё-таки выписала из Розовой страны, а то поначалу деревенские дудочки звучали очень уж скверно, не говоря уже о самодельных скрипках. Правда, высококачественные инструменты оркестрантам не слишком-то помогли играть лучше (и кто-то сразу порвал струны на скрипке, не сумев их должным образом настроить), но это было, пожалуй, лучшее, что Корина могла для них сделать.

Время от времени Корина внезапно понимала, что оркестр у неё какой-то не такой, и что в Изумрудном городе лучше (Розовую страну она посещала чрезвычайно редко и не имела возможности сравнить). Тогда она увольняла дирижёра, разгоняла музыкантов, на их место набирала других и успокаивалась, искренне уверенная, что вот теперь всё будет как надо. В этой уверенности она пребывала года два-три, а потом всё повторялось. Ей было невдомёк, что для создания хорошего оркестра нужен принципиально другой подход. А окружающие предпочитали помалкивать, пока на них не обрушилось недовольство королевы за то, что лезут невовремя с непрошенными советами.

Справедливости ради стоит заметить, что подобный подход у Корины был не только к музыкантам, а практически ко всему, и мало кто из дворцовых слуг и придворных мог похвастаться тем, что он тут удержался со дня основания. Разве что те, кто действительно от всей души обожал свою королеву и готов был на любую лесть, лишь бы удержаться при дворе. Исключений было только два: первое — внезапно — главный повар, молчаливый худой мужчина неопределённо-среднего возраста, невзрачный, маленького роста, в котором никак нельзя было вообще заподозрить представителя своей профессии. Он никогда не льстил и не отвешивал комплиментов, стеснялся не только присутствия Корины, но и вообще придворных, и чувствовал себя спокойно только на своей кухне, из которой практически не вылезал. Но зато готовил действительно по-королевски и не задавал лишних вопросов, если Корина вдруг выгоняла из кухни весь персонал и готовила себе сама (кстати, многие вообще были уверены, что она вовсе не еду там варит, а колдовские зелья, тем более что кухню потом каждый раз приходилось проветривать от странных, неприятных и незнакомых Жевунам запахов). Каким образом он умудрился поступить на службу во дворец, оставалось загадкой, но он был как раз из тех, кто держался тут с самого начала. Вторым исключением был казначей, который тоже не расточал королеве комплименты, а наоборот, разговаривал с ней почти так же резко и категорично, как и со всеми остальными, но виртуозно считал деньги, всегда помнил, что кому следует заплатить и от кого что нужно получить. Собственно, только о деньгах он и разговаривал, сухо и профессионально. Он не был Жевуном, Корина переманила его из Изумрудного города, где прежде он был вторым помощником министра по финансам и не мог подняться на должность выше только потому, что первый помощник министра по финансам был родным племянником самого министра, а сам министр был невероятно спесивым человеком и оставил свой пост только тогда, когда его сняла с должности новая королева Элли.

А в остальном дворцовые слуги и придворные в Голубом дворце менялись тоже примерно через два-три года — максимум через пять, когда что-то в их службе внезапно переставало устраивать Корину, и она их увольняла, впрочем, всегда с щедрыми выплатами — уж на деньги и подарки она никогда не скупилась. Многие замечали, что признаком скорого увольнения было то, что Корина внезапно начинала оказывать «кандидату на вылет» особое внимание: она неожиданно возвышала его или её, давала новую должность, оказывала всевозможное благорасположение, и бедолага уже начинал верить, что он действительно здесь нужен и его ждёт ещё больший почёт… И тем больнее было падать, когда Корина внезапно теряла к нему (или к ней — женщин это тоже касалось) всякий интерес и уважение, а потом находила какую-нибудь провинность (или даже придумывала) и выставляла вон. И немало Жевунов и Жевуний уходило из дворца со слезами, теряя разбитые тщеславные мечты. Кто-то оставался в городе и пытался устроить здесь свою жизнь, кто-то возвращался в деревню.

Энни услышала обо всех этих придворных перипетиях на кухне. Кухня — это такое место, где всегда высока концентрация сплетен, хотя Энни и не затем сюда пришла, чтобы слушать пересуды слуг, постоянных и временных. Сейчас две посудомойки — одна постарше, постоянная, другая совсем молоденькая, нанятая на время праздников, — обсуждали какую-то Велеру (кажется, одну из горничных), которой как раз недавно королева начала оказывать особое покровительство и внимание, что было верным знаком скорого увольнения.

— Как пить дать, выгонит, — сказала та, что постарше.

— А ты не боишься, что и тебя выгонят? — спросила младшая.

— Могут и выгнать. Я тут уже три года. Но кухо́нных реже выгоняют, — сказала старшая, смешно делая ударение на букве «о». — На кухню попробуй найди кого. Вот в королевских покоях все служить хотят. Велера сейчас вон, за королевский гардероб отвечает — только и делай, что платья целый день перевешивай с места на место да подглаживай, чтоб не помялись. Думает фрейлиной стать, глупенькая.

— Ну отчего же глупенькая? — мечтательно вздохнула младшая. — Я бы тоже хотела стать королевской фрейлиной.

— Много ты понимаешь, — проворчала старшая. — Много там хорошего, в тех фрейлинах? Всё равно выгонят. Всех выгоняют. Как только станешь фрейлиной — верный знак, что скоро выгонят.

Энни вспомнила Фаину, которая служила в Изумрудном дворце чуть ли не с детства.

— Разве у Корины нет постоянных фрейлин? — с любопытством спросила она у посудомоек. Старшая повернулась к ней.

— Не-а. Старшая, Салема, скоро сама увольняться будет. Замуж выходит. Все они замуж выходят, если только королева их раньше не уволит. Текучка большая, — вздохнула она.

— Интересно, почему, — проговорила Энни. — Ну с фрейлинами ещё ладно, Корина предпочитает, чтобы они все были молоденькие и симпатичные. А с остальными-то слугами почему? В Изумрудном дворце тоже была текучка при Корине, но не такая.

— Кто знает, — проворчала посудомойка, снова принимаясь за своё дело. Хотя торжественный пир ещё даже не начинался, посуды всё равно приходилось мыть много — то кастрюли, в которых что-нибудь варилось, то миски, в которых что-нибудь взбивалось и смешивалось. — Королевам виднее. Раньше она действительно меньше увольняла, — добавила она. — В последнее время всё чаще.

Энни вспомнила рассказы Ланги о том, что у Пакира всегда была та же схема — сначала повысить кого-нибудь, а потом уничтожить. Правда, Корина просто увольняет, а тот предпочитал казнить. Ланга ведь тоже в своё время опасалась, что Пакир и её казнит после того, как ему надоест игра в «принцессу», но к счастью, он этого сделать не успел.

Интересная черта характера, однако.

— А что же делают те, кого Корина уволила? — задала она новый вопрос. Женщина пожала плечами:

— Да то же, что и раньше. Живут как-то себе. Если меня не уволят, я через пару лет сама уйду, — добавила она. — Заработаю денег достаточно и уйду. Платят тут хорошо, а ещё подарки и премии…

Энни с грустью подумала о том, как быстро Корина испортила наивных и бескорыстных Жевунов дворцовыми деньгами. Хотя это ведь даже не её лично заработанные деньги.

А может, дело не в Корине? А действительно только в наивности Жевунов?

Вечером, когда она вернулась к себе в комнату, к ней зашли Анни, Том и Дарина. Все были оживлены и взбудоражены, и наперебой делились впечатлениями, кто чем занимался весь день. Энни и так догадывалась: Том и Дарина помогали на площади, причём Том страшно гордился тем, что в нём далеко не всегда узнавали принца, тем более что многие Жевуны его никогда и не видели. Дарина снисходительно улыбалась и утверждала, что уж её-то все узнавали — да и сложно было не узнать маленькую волшебницу. Хотя находились и такие, что принимали её за Анни…

На этом месте Анни рассердилась:

— Ты что, выдавала себя за меня?

— Ты не дослушала, — спокойно возразила Дарина. — Они принимали меня за тебя, потому что думали, что рядом с Томом может быть только его сестра, тем более если с магией. Но я их сразу поправляла и объясняла, кто я на самом деле. Мне совсем не нужно, чтобы меня принимали за кого-то другого, — она слегка скривила губы в презрительной улыбке. — Предпочитаю прославиться самостоятельно и без посторонней помощи, тем более что имею для этого все возможности. Так что теперь меня многие знают.

— Ну а ты чем сегодня занималась? — обратилась Энни к племяннице, желая сгладить конфликт, пока Анни ещё от чего-нибудь не завелась.

— О, мы с Кориной хотели прогуляться по городу, но на улицах была такая толчея, что она меня пригласила в свою гостиную, и мы там сидели и пили чай с разными сладостями, — жизнерадостно поведала Анни. — Правда, мы несколько раз чуть не ссорились, но потом всё-таки мирились.

— И о чём вы с ней разговаривали? — удивился Том.

— О разных женских пустяках, тебе не понять, — беспечно отмахнулась Анни. И добавила с насмешливой снисходительностью: — С тобой-то она уж точно не стала об этом говорить.

— Да я и не стремлюсь, — фыркнул Том. — Ещё не хватало мне с Кориной болтать по душам…

— Зря ты так, — сказала Анни. — Между прочим, она хочет с нами подружиться. Со всеми нами, с нашей семьёй. И с родителями, и с тобой, Энни, тоже.

— Знаю, — хмыкнула Энни. — На твоём месте я бы ей не слишком верила. Мало ли, что у неё действительно на уме.

— На твоём месте я бы перестала её вечно во всём подозревать, — возразила Анни. — Мы сами виноваты, что не даём ей шанса. Потому что Элли слишком упряма и никак не может её простить, и ты вслед за ней…

— Так вы ещё и Элли обсуждали? — поразилась Энни. — Она что, тебя пытается против неё настроить?

— Никто никого не настраивает! — возмутилась Анни. — К тому же я и сама вижу многие мамины недостатки. Просто Корина мне очень жаловалась… Ну, а мне её даже жалко стало.

— Да уж, нашла Корина, кому жаловаться, — покачала Энни. Ей эта ситуация не понравилась — но что ж поделать, исправить сейчас уже ничего нельзя. — Так вы с ней целый день проболтали?

— Ну, иногда она уходила по делам и оставляла меня одну. Но мне не было скучно. У Корины очень красивые покои, а ещё она мне разрешила посмотреть её драгоценности и платья. Со мной осталась одна из её фрейлин и всё мне показывала.

— Велера? — вставила Энни, вспомнив кухонные сплетни.

— А ты откуда знаешь?

— Да просто слышала о ней, — махнула рукой Энни. — А я-то думала, ты тоже поможешь в подготовке к празднику.

Анни сделала большие глаза.

— Но это же не наш праздник. Если бы мы его устроили, в Изумрудном городе, я бы, конечно, помогала. Я всегда помогаю, ты же знаешь. Но здесь мы — гости, нас же пригласили не для того, чтобы мы здесь ещё и чем-то помогали!

— Лентяйка и зазнайка, — процедила Дарина. Анни обернулась к ней.

— Как ты меня назвала?!

— Тише! — Энни встала между ними. — Не надо ссориться.

— Она обзывается! — воскликнула Анни. — Пусть извинится.

— Не собираюсь извиняться, — ответила Дарина. — Я сказала то, что думала.

— Девочки, тише! — снова взмолилась Энни.

— Вот вы странные! — воскликнула Анни. — Сами же Корину не любите, а праздник ей устраиваете, ещё и меня обвиняете в лени.

— Вообще-то у Энни тоже день рождения, — напомнил Том, который напряжённо следил за обеими девчонками.

— Ну и что? — не сдалась Анни. — Это же Корина ей устраивает!

Энни расхохоталась:

— О да, Корина мне устраивает! Руками Жевунов.

— Мне всё равно, чей праздник, — скрестила руки на груди Дарина. — Просто меня Стелла учит помогать людям.

— Ну замечательно! — огрызнулась Анни. — Вы все такие добрые помощники, а я одна лентяйка и зазнайка. И на этом основании вам можно задирать надо мной нос.

— Да никто не задирает нос, успокойся, — сказал Том. — Просто мы думали, что ты тоже будешь дело делать, а не с Кориной языком чесать. Но если не хочешь, то и не надо. Кто мы такие, чтобы тебя заставлять?

Он развернулся и направился к выходу. У двери остановился и посмотрел на девочек:

— Ну вы идёте? Лично я спать, завтра вставать рано. Мы с Аргутом обещали помочь расставить столы.

— Я тоже пойду, — с достоинством объявила Дарина. — Я тоже обещала завтра помочь развешивать плакаты.

Том открыл перед ней дверь и придержал, пока Дарина выходила. Анни фыркнула и тоже прошла вслед за ней.

— Спокойной ночи, Энни, — сказал Том. Потом отчего-то с грустью вздохнул и тоже вышел.