Первоисточник (гет)

«И, все-таки, что все это было?»

«Гарри, ты повторяешься».

«Можно подумать, что ты поняла больше моего…» — проворчал он в ответ на это напоминание.

«Не больше, — согласилась Гермиона. — Но, по-моему, стоит подумать, не «что это было», а «зачем это было». Может, тогда станет понятнее».

Вопрос и в самом деле был интересным, почему это столь важное «судебное заседание» оказалось форменным бредом.

«Бред это только для нас, — отметил Гарри, — ведь мы там были и сами все видели. А вот всем остальным вариант Фаджа, похоже, вполне понравился».

Повернув голову в сторону центральной части зала, Гермиона мрачно оглядела сидевших там волшебников и ведьм. Последние, сделав несколько высказываний-выкриков после речи Фаджа, окончательно отбросили в сторону ненужные формальности и проводили время к собственному удовольствию. Большая часть переговаривалась между собой, разделившись на небольшие группы в два-три человека. Судя по тем, кто сидел ближе всего и чьи слова еще были хоть как-то различимы на фоне общего гула, темы подобных бесед далеко не всегда совпадали с темой сегодняшней встречи. Ну а что, гораздо ведь важнее поделиться известием, что купленная вчера микстура от облысения, конечно, хороша, но вот перья вместо волос это уже перебор…

«А чего бы и не сменить тему, если они уже все решили и приняли все свои решительные меры?» — прокомментировал это Гарри.

Принятые меры вызывали очень неоднозначные чувства. Конечно, не может не радовать тот факт, что до отправки их двоих в Азкабан за использование Непростительных дело так и не дошло. Более того, не прозвучало даже ни малейшего намека на хоть какое-то наказание, поскольку официальная точка зрения британского министерства не предполагала никаких прегрешений со стороны опекаемых им граждан. Наоборот, как раз эти самые граждане и были пострадавшей стороной в случившихся событиях.

Вот только способ «заботы» о пострадавших, выраженный в рекомендации обратиться к целителям Мунго, вкупе со словами о «бедных детях, у которых в голове все перепуталось», выглядел достаточно оскорбительно. Складывалось даже ощущение, что все специально было представлено так, чтобы их собственные слова о случившемся ни у кого не вызвали доверия…

«Знаешь, Гарри, а ведь это и в самом деле…»

«И ты даже не будешь называть меня параноиком и фаталистом?»

«А что делать, — тяжелый вздох, — если это действительно очень похоже на правду?»

Если предположить, что весь этот «суд» проходит подобным образом не сам по себе, а потому, что кому-то это было нужно…

«Думаю, вопрос «кому» тут вполне ясен», — заметил Гарри.

Кто мог бы быть сильно не заинтересован в раскрытии истинного положения дел? Вопрос явно риторический. Вряд ли тому же Малфою, в чьем роскошном жилище устроил свое логово Волдеморт, так уж сильно хотелось похвастаться, кто был его постояльцем, и чем он там занимался с прочими гостями. А ведь в этой банде есть и другие волшебники, точно так же не желающие говорить об этом всем подряд.

Насколько можно было судить со слов Сириуса и Муди, Крауч-старший в свое время сосредоточился на нейтрализации наиболее значимых сторонников Темного Лорда, тех, что имели больше всего возможностей воспрепятствовать проводимой им политике.

«Вот только министром магии он все равно так и не стал, — отметила Гермиона, — не дали».

«Ну, сделали это ведь уже не Упивающиеся Смертью…»

«…А «всякие придурки как Фадж»… — процитировала она Муди. — Ну да, если посмотреть с такой стороны…»

«…То своей цели Крауч все-таки добился. Только не до конца».

На свободе сумели остаться «скользкие типы» вроде Люциуса Малфоя и всех тех, кто вместе с Волдемортом был постояльцем в его гостеприимном доме. И если подобные личности недрогнувшей рукой покупают комплект дорогущих метел, чтобы обеспечить комфортную игру команде любимого сыночка, то что им мешает приобрести благосклонность «продажных чинуш», когда речь заходит о чем-то более серьезном?

Кроме того, если верить словам непосредственных участников той войны, министерство магии до последнего продолжало упорно делать вид, что у него все под контролем и ничего особенного не происходит.

«И если взгляды министерских особо не изменились…»

«…То получается, что одни не заинтересованы говорить, а другие не желают слушать…»

«…И потому раскрытие истины никому не интересно», — закончил Гарри.

«Вот эта жаба и угрожала «удалить из зала», когда мы пытались хоть что-то сказать насчет версии «вам промыли мозги, вам все привиделось»!»

«Угу… Как там она сказала… «не сметь противоречить министерству» — так вроде?»

«Именно. А еще, оказывается, у нас с тобой «недостаточно компетенции», для разговора о том, что мы видели своими глазами», — дополнила она, не скрывая сарказма.

Да, выражения, используемые главой департамента правопорядка, когда та прерывала любые попытки вставить слово, порой были весьма своеобразными, и порой даже весьма абсурдными по своей сути, но ее это, похоже, совсем не смущало.

Возникал закономерный вопрос, а зачем вообще потребовалось их приглашать на это заседание, если их мнение и показания были никому не интересны?

«Точнее, — поправил Гарри, — интересна была только та часть, что укладывалась в принятую ими версию».

Пока Амбридж задавала вопросы, ответы на которые нужно было озвучить на весь Визенгамот, она пыталась сохранять подобие любезности. Как только такие вопросы кончились, так сразу «слова не давали».

«И что-то мне это совсем не понравилось. Совсем как…» — Гермиона продолжила неоформленными в слова ощущениями, чтобы передать свое отношение.

«Да, — оценив полученное, согласился Гарри, приложив к короткому слову свою неприязнь к ситуации — весьма похоже».

Фактически, в этом представлении под названием «заседание Визенгамота» они были лишь пассивными участниками… Как и во время недавней встречи с Волдемортом. А также, во время самой давней, в запретном коридоре. И, в меньшей степени, во время второй, с василиском.

Противное, мерзкое чувство совершеннейшей беспомощности, когда они находились в полной власти своего врага, не имея ни малейшей возможности повлиять на направленные на них намерения. Захотелось Волдеморту — и он убивает Авадой. Захотелось — пытает Круциатусом. А в ответ нельзя сделать ничего. Совсем ни-че-го.

И вот сейчас происходило нечто подобное. Министерство объявило свое мнение, озвучило свое же решение, и все это без какой-либо оглядки на показания тех, кто все видел сам. Как некогда Волдеморт попытался использовать Гарри для получения философского камня, так и Фадж и ему подобные явно воспользовались обстоятельствами, чтобы добиться каких-то своих целей. И плевать им, что выбранный способ достижения совпадает с пожеланиями сторонников Темного Лорда.

И как-то повлиять на происходящее нет никакой возможности. Противное, мерзкое бессилие.

А еще, решения министерства не просто выгодны Волдеморту и его слугам, но еще и способны помешать тем, кого он очень хочет заполучить в свои руки! Ведь эта забота о «бедных пострадавших детях», проявленная в виде запрета «на любые действия, направленные на покидание безопасной территории Британии»…

«…Это может значить, что мы сами, по своей воле, не имеем права ее покидать!» — вырвавшееся из общего потока размышлений возмущенное восклицание явно принадлежало Гермионе.

И ведь попробуй, догадайся, является ли подобная расплывчатая формулировка принятого Визенгамотом предложения министра случайностью.

Учитывая имеющееся нежелание еще раз ловить собой Непростительные проклятия за авторством самого Темного Лорда и возникшую на этой почве идею убраться куда-нибудь подальше…

«…А также то, что кое-кому подобный план может сильно не понравиться…»

«Гарри, это действительно неприятное совпадение… Но, может, это все-таки случайность, а не…?»

«Но согласись, это выглядит подозрительно!» — не собирался отступать от своего предположения Гарри.

Ведь, так или иначе, но возможности для отступления их если и не лишили полностью, то, как минимум, значительно ухудшили перспективы подобного шага. Фадж не поленился расписать, сколь серьезным преступлением является прямое нарушение запрета Визенгамота, и что преступникам покоя не будет даже вне границ Британии. Насколько можно было понять из его слов, Британия имела полное право требовать от прочих стран выдачи нарушителей ее законов. Так что в случае бегства прятаться придется не только от Волдеморта, но и едва ли не от всего мира.

«Гарри, я согласна, вот только все же хочется надеяться… Знаешь, ведь если это решение и в правду было сделано специально, это как-то слишком...» — окончание фразы вновь состояло больше из эмоций и ощущений, чем из четких слов.

Противное, мерзкое чувство осознания невозможности помешать намерениям врага.

* * *

Что-то неладное творилось в министерстве магии.

Хотя на первый взгляд все было в полном порядке.

Главный зал собраний, где обычно проводились заседания Визенгамота, находился по-прежнему ровно по центру первого этажа министерства. Выход из зала по-прежнему вел в огромный, вытянутый в длину холл. За заколдованным стеклом фальшивых окон по-прежнему было светло и солнечно. В противоположном конце помещения по-прежнему можно было увидеть выход к лифтам, а также расходящиеся стороны боковые коридоры, откуда можно было попасть в прочие помещения этажа. Где-то там должны были находиться рабочие кабинеты наиболее важных чиновников, в том числе и самого министра магии.

Поскольку на этом этаже постоянно находились столь высокопоставленные личности, а также регулярно собирались и прочие весьма уважаемые представители волшебной Британии, обстановка была под стать. И в этом аспекте тут тоже все было в полном порядке. Отполированный паркетный пол по-прежнему блестел ярче, чем на всех прочих этажах, переливающийся узорами потолок был по-прежнему самым таинственным, панорама за волшебными окнами по-прежнему была самой красивой и завораживающей, обшитые светлым деревом стены по-прежнему были самыми… просто были самыми.

Однако, несмотря на все это, почему-то упорно возникало ощущение, что что-то тут не так.

Быть может, дело было в отсутствии на выходе ожидаемых случайных прохожих с колдокамерами и занесенными над пергаментом перьями. Пусть посторонних на заседания Визенгамота и не пускали, но отчеты о подобных собраниях в «Пророке» публиковались исправно, а значит, никто и ничто не мешало газетчикам брать интервью у выходящих из зала участников. И наивно было бы предполагать, что именно заседание, где присутствовал Мальчик-Который-Выжил, не вызовет никакого интереса у жаждущих свежих новостей.

И, тем не менее, холл перед залом собраний был совсем пуст. Ни одной живой души, ни одного волшебника или ведьмы, если, конечно, не считать тех, кто в этот холл сейчас выходил. И, вроде бы, можно было только порадоваться нежданной удаче, проявившейся в отсутствии необходимости общаться с назойливой прессой, и спокойно идти домой. Вот только расслабиться и успокоиться почему-то не удавалось.

Быть может, дело было в разбросанных на полу вещах, недвусмысленно указывавших на недавнее присутствие здесь тех, встречаться с кем не имелось ни малейшего желания. Разбитая колдокамера, листы и свитки пергамента, несколько перьев и лужица чернил, от которой вдаль убегали быстро тускнеющие по мере отдаления отпечатки ботинка.

«Кажется, правый», — присмотрелась обладательница более острого зрения.

Конечно, этому беспорядку можно было придумать какое-нибудь мирное объяснение. Например, где-то неподалеку случилось что-то вроде возвращения Мерлина, и вся журналистская братия, побросав все прочие дела, дружно ломанулась освещать это событие, гораздо более важное и интересное, чем собрание Визенгамота. Но почему-то не покидало ощущение, что все было совсем не так.

Быть может, дело было в том, что среди брошенных вещей можно было разглядеть и предмет, подозрительно похожий на самую обыкновенную волшебную палочку. Предмет, с которым ни один здравомыслящий волшебник просто так не расстанется.

Быть может, дело было в том, что одно из брошенных перьев, оказавшись самопишущим, отказывалось спокойно лежать на полу, как это подобает перьям обычным, и с завидным упорством прыгало между лужей чернил и листом пергамента, планомерно покрывая последний крупными буквами. Буквы эти, при более внимательном рассмотрении, складывались во фразы вроде «Они повсюду!» или «Нас всех убьют!».

Быть может, дело было в том, что в самом центре холла идеально отполированный паркет был самым неидеальным образом выломан из общего полотна, разломан на мелкие щепки и разбросан во все стороны.

Быть может, дело было и в тройке вышедших из боковых коридоров волшебников с палочками в руках.

— Смерть угнетателям! — замахиваясь палочкой, вместо приветствия прокричал один из них, насколько позволил хриплый, полусорванный голос.

«Чего?» — примерно так можно было выразить одновременно вспыхнувшие в двух головах мысли.

От достаточно неожиданного лозунга одного из новых действующих лиц, а также его же весьма красноречивого жеста, руки Гарри и Гермионы в поисках душевного комфорта легли на рукояти палочек из кости василиска. А вот понимание того факта, что на извлечение оружия и произнесение заклинания уже банально не остается времени, обрекло этот поиск на неудачу.

— Конфринго!

«Черт!»

Гарри, Гермиона, а также еще некоторые из присутствующих, кто оказался посообразительнее и порасторопнее, бросились в стороны, ближе к стенам. Впрочем, эти попытки избежать атаки оказались попросту ненужными — вырвавшийся из палочки крикуна темно-синий сгусток прошел слишком высоко, чтобы попасть в кого-то из людей. Вместо этого он с оглушительным треском и грохотом ударил в потолок над их головами. Из-за разноцветных узоров, скрывавших от взгляда перекрытия здания, вырвалось густое облако пыли вперемешку с деревянными щепками.

«Да чтоб его...» — попавшая в глаза пыль вызвала совершенно одинаковые мысли у обоих.

«И, все-таки, легко отделались», — не мог не отметить Гарри.

Если бы вместе с этой пылью на головы людям посыпались более крупные обломки каменного потолка, последствия могли бы быть достаточно трагичными. Не говоря уж о том, что было бы, окажись враг поточнее и попади он своим заклятьем прямо по ним.

«Не уверена, что это был промах…»

«Возможно…»

Промахнуться так сильно может только тот, кто совсем уж не ладит с палочкой.

— У меня кровь! — раздался чей-то истошный вопль.

— Нас же завалит! — вторил ему еще кто-то.

— Бежи-и-им!

Этот истерический визг был сразу же подхвачен паническими криками. Еще один прогремевший взрыв окончательно довел перепуганную толпу, и она бросилась вперед.

В ушах звенело, глаза зудели и слезились, не потерять друг друга в сходящей с ума толпе удалось лишь за счет своей связи, всегда и везде позволявшей чувствовать, где есть каждый из них.

Будь здесь магглы, и они просто бы неслись вперед, не разбирая дороги. Но здесь были волшебники, некоторые из которых, как и Гарри с Гермионой, успели взять в руки свои волшебные палочки. И некоторые из них смогли даже не забыть об этом.

— Стойте! Тихо! — кто-то сохранил достаточное присутствие духа, чтобы попытаться призвать остальных к порядку.

Вот только усиленный Сонорусом голос, внезапно раздавшийся среди позабывших все на свете от страха людей, оказал на них ровно противоположный эффект.

— Они уже здесь! — подстегнул толпу надсадный женский крик.

— Оборотни! — вдруг объявил кто-то.

— И-и-и! — согласно прибавила скорость толпа.

Кто-то начал бросаться заклятьями, то ли пытаясь освободить себе путь, то ли пытаясь ответить нападавшим. Так или иначе, но их усилия еще больше увеличивали поднявшийся хаос.

Гарри и Гермионе повезло, что к моменту начала всеобщей паники они находились у края основного потока выходящих из зала заседания людей, и потому, когда этот поток рванул вперед безудержной лавиной, из него все-таки удалось вырваться и выскочить в боковой коридор, который рванувшая к лифтам толпа пока игнорировала.

Выскочить, чуть пробежать по плавно изгибающемуся коридору и понять, что едва ли не нос к носу столкнулись с тем самым крикуном, с которого все началось.

Приоткрытый из-за слегка отвисшей челюсти рот. Поднятые брови, касающиеся длинной челки. Бессильно висящая рука с волшебной палочкой. Судя по столь ошарашенному виду, он явно не был готов к последствиям своей выходки.

Мгновение ступора от внезапной встречи. Мгновение, и палочки в руках принимают удобное для колдовства положение. Мгновение, и потерянный взгляд волшебника становится осмысленным.

— Смерть угнетателям! — повторил он свои недавние слова и начал поднимать руку с палочкой.

— Авада…

— …Кедавра!

Промахнуться на расстоянии в жалкие два-три шага, когда цель, увлекшаяся декламацией своих лозунгов, неподвижно стоит во весь рост и только-только начала поднимать палочку, было весьма затруднительно, так что Гарри и Гермиона даже не стали и пытаться.

— Убива-а-ают! — раздался сзади, из толпы, протяжный визг-вопль, сумев пробиться сквозь общий шум.

Похоже, не стоило произносить слова смертельного проклятия так громко. И ведь нашелся же кто-то ушастый, что сумел расслышать их среди какофонии криков и воплей.

— Там убивают! — еще один голос.

— Это здесь убивают! — с ударением на «здесь», с явной истерикой, не согласился еще один оратор.

— Авадами убива-а-ают! — опять добавил паники кто-то.

— Гарри? — а вот это явно был потерявшийся среди толпы Сириус, помогший себе Сонорусом.

— Они убили Гарри-и-и! — обладатель предыдущего голоса, похоже, понял это как-то не так.

Люди, не успевшие протиснуться в бутылочное горлышко дверей к площадке с лифтами, рванулись оттуда прочь. Во все стороны полетели разноцветные лучи и сгустки — кто-то вновь пытался колдовать.

«Эм-м-м, и что теперь?» — Гарри попытался привести мысли в порядок, убедившись, что по близости больше не наблюдается личностей с сомнительными намерениями — двое товарищей мертвого крикуна выходили из противоположного коридора и потому были надежно отсечены сошедшей с ума толпой.

Отсутствие врагов на достаточной для обмена проклятиями дистанции не могло не радовать, но в целом… Отличное, просто замечательное завершение суда! Стоило только проскочить мимо обвинений в использовании Непростительных, так сразу же сделали это опять! Прямо посреди министерства магии, на глазах кучи людей!

«Скорее, на ушах…»

«Не принципиально», — с досадой отмахнулась Гермиона.

Вновь перевела взгляд на труп.

«И какого Мордреда он начал орать именно про смерть?!»

Если бы его слова не прозвучали настолько недвусмысленной угрозой, то, может быть, он отделался бы и чем-то менее фатальным.

«И что вообще они тут забыли?» — добавил Гарри, продолжая наблюдать за окрестностями.

«Хотели отмстить своим «угнетателям», видимо…» — пожала плечами Гермиона, имея в виду дважды прозвучавший лозунг.

«Так, ладно, это сейчас не столь важно, — решил перевести он в более понятную форму свои ощущения, — что-то не хочу я вот так стоять тут посреди прохода…»

Из-за изгибающегося коридора нельзя было угадать, что или кто находится в его конце. И если там действительно засели другие борцы с угнетением, то не хотелось бы их встречать, стоя перед ними, как на ладони.

Отступать назад, к беснующейся толпе, судя по не стихающим крикам, все никак не желающую успокаиваться, тоже было неразумно. А ведь именно там и находится единственный путь к выходу из здания министерства, и сейчас он полностью заблокирован. Пожалуй, стоит забаррикадироваться в одном из кабинетов с приглашающе распахнутыми дверьми…

* * *

Несмотря на решимость достойно встретить любого, кто попытается прорваться через всю груду мебели, которой они перекрыли вход в свое временное убежище, ни с кем драться в этот день больше не пришлось.

Возведение импровизированной баррикады особого беспорядка в кабинете неизвестного чиновника не добавило, поскольку он уже итак неслабо пострадал от погрома борцов с угнетателями — все, что можно было легко сломать или разбить, уже было сломано или разбито. К счастью, самые массивные предметы обстановки, наиболее пригодные к тому, чтобы стать частью возводимой неприступной стены, почти не пострадали.

Почти сразу же после завершения строительства в их убежище появился серебряный пес, который, проигнорировав тут же нацелившиеся на него палочки, голосом Сириуса пожелал немедленно узнать, все ли с ними в порядке, и куда это они запропастились.

Несколько мгновений, чтобы преодолеть небольшое смущение от осознания факта, что они опять забыли про имеющуюся у них возможность связи, и серебряный еж отправился с ответом. Новое сообщение Сириуса выразило полное одобрение принятому решению и попросило «пока что не высовываться, тут еще не всех поймали».