Наследницы (джен)

Много новых подруг,

Много новых друзей,

Здесь веселье и смех,

Столько свежих идей…

Не пытаюсь свернуть

В русло этой реки,

Я останусь собой

Большинству вопреки…

Алиса Кожикина

Глава 1. Бег времени

Иногда Тому казалось, что время идёт ужасно быстро. Не успеешь моргнуть, как день прошёл, а там и неделя, и месяц. Куда девается время? Почему его ни на что не хватает? Ведь ничего не успеваешь сделать из того, что хочется!

Как будто только вчера были каникулы, когда они с Анни и Дариной целые дни проводили в Железном замке, придумывая и пробуя создать магические артефакты… А потом наступил учебный год, в течение которого Том перечитал кучу книг, написал миллион писем и каждые выходные спешно улетал из Изумрудного дворца то в Розовую страну, то в Голубую, то в Фиолетовую. Возвращался он иногда даже не в воскресенье вечером, а в понедельник утром, невыспавшийся, с объяснением из разряда «мы с Мартисом вчера до трёх часов ночи ковырялись в будильниках». Лишних вопросов ему никто не задавал. А если бы и задали, Том бы всё равно толком не рассказал. Не потому, что секретничал. Он никогда не делал тайны из того, куда, с кем, зачем он ездил и что там делал. Просто рассказывать ему было вечно некогда.

Поначалу Элли переживала. Сын вечно где-то носится, ест чуть ли не на ходу, до поздней ночи не спит — в книжки пялится или пишет что-то. Но потом она посмотрела на дело с другой стороны и успокоилась. Сын занят делом, глаза горят энтузиазмом, у него куча друзей во всех концах страны… И характер у него не портится — он неизменно весел, приветлив, дружелюбен, внимателен и в меру послушен. Идеальный сын.

Как будто компенсация за Анни, но об Анни отдельный разговор.

К тому же Аларм, который, как отец, с Томом общался куда больше, чем Элли, был спокоен, доволен и деятельность Тома одобрял целиком и полностью. Иногда Элли казалось, что они скорее просто два хороших друга, чем отец с сыном. Иногда мальчики, подрастая, начинают негласно соперничать с отцами, конфликтовать за лидерство, но то ли у Тома ещё не начался этот возраст, то ли Аларм как-то умел так построить отношения, что Том к нему относился с неизменным уважением и даже не думал конфликтовать.

Не то что Анни… Но об Анни, опять-таки, отдельный разговор.

Том с Анни некоторое время после каникул проводили регулярно вместе — он даже перед родителями её нередко выгораживал, не давая им слишком уж поругаться. К сожалению, порадоваться дружбе брата и сестры пришлось недолго: уже через пару месяцев Анни как-то охладела к деятельности Тома, куда он пытался её привлечь, и вообще стала держаться в стороне от семьи. Больше других с ней общалась разве что Энни — и в основном за счёт того, что жила в Голубой стране, где Анни теперь проводила много времени.

После того случая на празднике Корины, когда внезапно выяснилось, что Анни жалуется Корине на родителей, никто вообще не знал, как себя с ней вести. Даже Энни, которая обычно в любой ситуации была рада дать добрый совет о том, как воспитывать детей. В теории все понимали: нельзя сейчас от Анни ещё больше отдаляться, показывая ей обиду, какой бы сильной она ни была. Иначе Анни ещё больше обидится, снова пойдёт к Корине… И так будет по нарастающей. Наоборот, надо бы показать Анни, что именно они, её семья, её родные, самые близкие люди, всегда помогут ей, поддержат и простят что угодно, при условии, что она сделала это не со зла, а просто по глупости. А тут всем было ясно, что это было именно по глупости. Но… увы: теория теорией, а на практике все оказались живыми людьми, которым оказалось очень трудно перебороть собственную обиду.

Ну, может быть, кроме того же Тома, который, хотя и был возмущён поступком сестры, но всё равно пытался её привлечь к своей деятельности — вот только и у него в итоге не получилось. Но тут уже не он был виноват. Просто оказалось, что Анни это не так уж сильно интересно.

Элли же первое время вообще с Анни даже разговаривать не могла. Что ж, не с самой лучшей стороны ей открылось, что Анни внезапно стала абсолютно самостоятельным, отдельным существом, у которого совершенно иные взгляды на мир, чем у самой Элли. Если раньше Элли казалось, что вся их семья — это единое целое, то теперь жизнь жестоко напоминала о том, что все они прежде всего отдельные индивидуальные личности. Том занят своими делами, Анни вообще отдалилась, да и не просто отдалилась, а считает родителей чуть ли не врагами, подавляющими её свободу и самостоятельность. Энни занята больше Голубой страной, да это и справедливо — не может же Элли требовать, чтобы сестра была всё время рядом с ней: что Энни будет тут делать? Ей здесь и заняться-то нечем будет… И даже с Алармом они теперь скорее просто друзья, хорошие и добрые — ну вот как со Страшилой, к примеру, но у каждого свои интересы и свои занятия. Элли это повергало в уныние, и она с опасением думала, что от этого уныния недалеко и до депрессии. Вот так вот бывает — будь ты сильнейшая чародейка страны, королева, Хранительница, обожаемая в народе, с верными и любящими друзьями и родными — а всё равно рано или поздно окажется, что для счастья не хватает чего-то очень существенного… Или она просто слишком многого хочет? Элли не могла разобраться, и это тоже повергало в уныние.

Она даже меньше стала заниматься делами страны, вникать во всё происходящее в её небольшом государстве — тем более что эти дела особого внимания и не требовали. Последствия войны с Пакиром давно уже были ликвидированы, перестановки в придворном и министерском штате завершены, все нововведения, которые Элли хотела бы ввести, уже введены — и дальше всё шло по накатанной. Элли иногда казалось, что дела правительства требуют присутствия королевы лишь несколько раз в году, да и то по большим праздникам, а в остальное время все прекрасно обошлись бы и без неё. В основном вся её работа сводится к тому, чтобы выслушивать новости.

Страшила лучше всех понимал Элли в этом вопросе, потому что сам когда-то был в таком же состоянии.

— Тебе надо придумать какое-нибудь большое и интересное дело, — советовал он с мудрым видом опытного бывшего правителя. — Тогда сразу скучать перестанешь.

— Какое? — усмехалась Элли. — Строительство какого-нибудь канала? И надолго оно меня займёт? Да и не в скуке дело, мой добрый друг… — она вздыхала.

— Из-за Анни переживаешь? — проницательно уточнял Страшила.

— Из-за Анни тоже… И вообще из-за всего, — Элли и сама не могла бы, пожалуй, объяснить, из-за чего «всего». Страшила и не уточнял. Сочувственно гладил её по плечу своей мягкой соломенной рукой.

— Всё равно тебе нужно чем-то новеньким заняться, — убеждённо говорил он. Но Элли понятия не имела, какое можно придумать занятие. Тем более когда ты волшебница. Это Страшила в период своей скуки вздумал грандиозный канал вокруг Изумрудного города копать (пусть и не своими мягкими руками), а она-то при желании могла бы такой канал создать одним движением руки… Ну, почти, всё-таки возможности магии многие склонны преувеличивать. А главное, её и не тянуло к таким радикальным преобразованиям.

Ей была дорога́ Волшебная страна именно такая, какая она есть… Хотя в ней всё равно происходит довольно много перемен, но Элли не желала творить их сама. Неизвестно, к добру будут эти перемены или к худу. А она — Хранительница, вот и будет хранить Волшебную страну, как есть, без всяких изменений. Ну или почти без изменений. Запретить она их всё-таки тоже не может.

Тот же Страшила ей мягко намекал, что Том, её же родной сын, кажется, увлекается чем-то таким, что может пойти на пользу всей Волшебной стране. Элли знала, что Том увлёкся теорией создания различных магических артефактов и именно с этой целью мотается по всей стране, пытаясь применить свои знания на деле. Он и Анни пробовал привлечь, но Анни не прониклась, так он с Дариной подружился именно на этой почве (Элли старалась не думать о том, что там может быть и нечто большее, чем просто дружба — для неё Том был всё ещё маленьким мальчиком, которому ещё рано приводить невесту в дом). Знала она и о том, что у сына кое-что даже получается — когда у него получалось, он делился этим очень бурно и радостно со всеми встречными и поперечными, а не только с родителями. Тем более что иногда Элли и сама принимала в этих экспериментах косвенное участие — Том нередко прибегал к ней с расспросами, какое заклинание может оказать то или иное воздействие, ну и вообще за экспертным мнением опытной и сильной чародейки. Элли знала, что ребятам втроём (тогда ещё вместе с Анни) удалось-таки создать для маленькой Алины волшебную палочку, концентрирующую рассеянную магическую энергию, и теперь Алина с гордостью всюду носила эту палочку с собой — и в первую очередь, конечно, применяла на занятиях, которые Элли же с нею и проводила. Для Элли, кстати, это тоже было интересно — магия с помощью волшебной палочки.

Тем не менее, Элли не считала, что деятельность Тома как-то может повлиять на жизнь всей Волшебной страны. Ну изобретает мальчик всякие магические штучки, всё равно ими мало кто пользуется. К тому же немало идей и расчётов Тома оставались на уровне идей и расчётов, так и не воплотившись на практике — по различным причинам. Конечно, Элли была рада, что Том, лишённый магического дара, не впал в отчаяние по этому поводу, а просто подошёл к вопросу с другой стороны и нашёл себе полезное увлечение, но подсознательно всё-таки не воспринимала его всерьёз, да и не думала, что это продлится долго. В детском и подростковом возрасте для мальчишки абсолютно нормально что-то вечно выдумывать, экспериментировать и изобретать, абсолютно нормально разбирать до винтика будильники и устраивать мини-взрывы на кухне. Но потом это проходит, Элли была в этом уверена. Так что и Том, считала она, поиграется ещё максимум несколько лет и успокоится. Ну да, за это время он, конечно, может изобрести кучу всяких полезных штук… В конце концов, он же ничего плохого не делает, наоборот, только хорошее, так что молодец, пускай продолжает дальше в том же духе.

Неизвестно, считал ли сам Том, что его увлечение временное и кончится во взрослом возрасте. Может быть, он об этом даже и не думал. Ему было некогда. Они с Дариной увлечённо фантазировали на тему телепортационного пересылочного ящика, в который кладёшь предмет — и он появляется у другого человека, у которого точно такой же ящик. По переговорным артефактам, с лёгкой руки Энни названных «телефонами» (хотя на телефоны эти крупные кристаллы на цепочках не были похожи даже отдалённо), ребята болтали об этом целыми вечерами, обсуждая, какие заклинания можно было бы применить, а в выходные встречались в Железном замке (Дарина прилетала из Розовой страны, Том — из Изумрудного дворца) и пробовали теорию воплотить на практике. Но пока ничего не получалось: в лучшем случае исчезал сам ящик, и Том с Дариной немало похихикали, воображая, куда это они его зашвырнули. А вдруг на голову случайному прохожему? Идёт себе такой человек, ни о чём не подозревает, вдруг ему с неба — бряк, ящик на голову падает. Очень смешно. Хотя пока что о таких случаях никто не слышал — наверняка было бы сразу известно, если бы подобное произошло.

Ещё у Тома была фантазия создать такие тетради или блокноты, когда пишешь в одном, а текст появляется сразу в двух. На вопрос «зачем?» пояснял, что это помогло бы переписываться на расстоянии: собеседник будет мгновенно видеть вопрос, а ты — так же мгновенно видеть его ответ.

— Так у вас же есть ваши «телефоны», — улыбнулась Элли.

— Это, конечно, хорошо, но не всегда удобно, — замотал головой Том. — А вдруг рядом кто-то есть, и ты не хочешь ему мешать, разговаривая вслух? Или тебя слышит не только твой собеседник? А так сидишь себе тихонечко, что-то пишешь… Или рисуешь! Я же не всегда могу словами рисунок объяснить. А если это какая-нибудь важная схема?

Элли покивала и не стала спорить. Да и зачем? Пускай Том фантазирует. Вдруг и правда когда-нибудь воплотит свои выдумки в дело. Не так уж плохо будет. И она готова помочь, если нужно.

Но спустя некоторое время она стала замечать, что, кажется, и у Тома начался спад энтузиазма. Он уже меньше летал по стране, снова стал много времени проводить с друзьями в Изумрудном городе, хотя по-прежнему каждые выходные мотался в Железный замок к Дарине. Зайдя как-то в классную комнату, Элли застала сына, с грустным видом сидящего над тетрадкой.

— Что-то не получается? — участливо спросила она.

— Да нет, всё хорошо, — со вздохом ответил Том. — Просто обидно немножко…

— Что случилось? — Элли села рядом.

— Все эти магические артефакты, которые мы придумываем, — Том отодвинул от себя тетрадь, — они требуют слишком много знаний и сил… Иногда мне кажется, что мы никогда их не сделаем, — грустно опустил голову он. Элли обняла сына:

— Ну что ты! Обязательно сделаем… У тебя ведь ещё вся жизнь впереди! Ты ещё многому научишься…

— Ну это да, — согласился Том. — И я, и Анни, и Дарина, мы ещё всё-таки учимся. Просто, наверное, я немного устал над всем этим голову ломать, — развёл руками он.

— Это не страшно, — подбодрила его Элли. — Тебя же никто не заставляет. Ты вполне можешь отдохнуть от своих изобретений… Или вообще всё бросить, и никто тебя ругать за это не будет.

— Нет, отдыхать я не хочу, — помотал головой Том, вставая. — Просто мне нужно что-то другое… Нужно как-то переосмыслить то, что мы делаем.

— Ну-у… — нерешительно протянула Элли. — Тебе виднее, — она не знала, что сказать. Чем больше дети взрослели, тем меньше она понимала, как с ними общаться. Пока были маленькие, всё было ясно и просто — она мама, они маленькие дети, которых надо воспитывать и учить жизни. А теперь они вдруг сами что-то там думают и решают. И с ними надо общаться как со взрослыми, а она никак не может перестроиться…

Том забросил свои эксперименты и изобретения примерно на пару месяцев. Он слонялся по городским улицам, с Дариной общался ни о чём и по-прежнему очень много читал, хотя и перестал отдавать столь явное предпочтение научной литературе. Заскучав, сдал досрочно школьные экзамены за текущий учебный год. На дворе был апрель.

Куда уходит время? Почему оно летит так быстро?