Гарри Поттер и внутренний голос (джен)

Дни бежали. Близился Хэллоуин, и студенты, утомленные однообразием будней, готовились оторваться по полной. Единственое оставалось неизменным, — унылое тыквенное меню.

— Следует запретить выращивание тыкв под угрозой смерти, — ворчали парни, предвидя голодный вегетарианский день и злясь заранее. — Опять испоганят весь праздник.

Я вдруг почувствовал себя царём Горы. В конце концов, опыт нелегальной маггловской вечеринки был лишь у меня!

— Никто не запрещает заказать кое-что вкусненькое самим. Можно сложиться и закупить копчёного мяса, чесночных колбасок и сливочного пива побольше.

На меня посмотрели почти с ужасом.

— Явятся учителя, и веселья не будет, — отмахнулся Дин Томас.

— Явятся старосты, всё запретят, и веселья не будет, — согласился Симус Финниган.

— Припрётся Ронни. Всё сожрёт один, намусорит, напьётся и станет орать, после чего прибегут учителя, — поморщился Колин.

— И всю ночь Рон будет пускать ветры, — тихо вздохнул деликатный Невилл.

— Странно, — сдавшись, посетовал я, — неужели веселиться необходимо всей деревней? Почему не собраться нескольким достойным джентльменам...

— Ты гений, — выдохнул Симус. — Только никому ни слова!

Идея понравилась. Несколько дней до праздника прошли на подъёме: у Гриффиндора появилась Тайна от всей школы.

На «взрослую» пирушку посторонних решили не звать и не сообщать всем подряд. Например, ни Грэйнджер, ни Рону. Джинни (нескольких девочек мы всё же позвали) многозначительно кивнула, соглашаясь. Всё равно старостам пришлось бы остаться приглядывать за первогодками. Да и вообще к отбору участников наши отнеслись неожиданно серьезно. Некоторые кандидатуры даже вызывали споры.

За своих девушек попросили несколько ребят, за своего парня-семикурсника — Парвати Патил.

Я долго выбирал место. Прятаться по школе, конечно, интересно, но я хотел гарантий и не желал подводить факультет. С некоторых пор я стал замечать в себе нечто сродни жадности и терять баллы не желал. Наконец решил предложить нашу же башню, но тремя этажами выше, где эльф Дадли с домовиками навели порядок в комнатках (не бегать же по нужде через три этажа) и в обширном холле. Трансфигурацией пришлось заняться самому, убить вечер, зато получилось отлично: строго, функционально. Диваны по периметру, длинный узкий стол сбоку и масса места в центре.

Казначеем назначили честную Парвати. Стол обещала накрыть хозяйственная Джинни. За привратника вызвался бесстрашный Симус. Музыку взялись обеспечить креативные братья Криви. Неунывающая Лаванда отвечала за культурную программу. Я подробно объяснил: следить, чтоб не скучали, не ссорились, и вообще — придумать общие развлечения и игры. Фанты, например. Девчонка сказала, что позовёт в помощники Дина.

Напитки я взял на себя: не впервой.

Между тем школу украсили в черно-жёлтых цветах, по всем углам понатыкали пучки колосьев с метёлками сухоцветов внутри. По углам разложили огромные тыквы, о них спотыкались, злобно шипели и потихоньку развеивали их.

В гостиной Гриффиндора в на столе дожидались несколько коробок и пакетов: идея отовариться пришла в головы не только нам. Макгонагалл подозрительно повела вокруг палочкой, пожала плечами. Ещё бы. Спиртное было надёжно припрятано мной лично. Продукты для вечеринки под стазисом уже находились наверху.

Как только декан удалилась, мы для вида покрутились в гостиной и разошлись по комнатам, чтобы тайком, по одному, прокрадываться выше.

Кутёж начался.

Вечно голодный Уизли в гостиной сунул лапы в чужие пакеты и с упоением жрал, ничего вокруг не замечая. Гермиона хлопотала вокруг малышей, чтобы и им досталось что-нибудь. Семикурсники демонстративно заперлись в спальнях, собираясь отметить праздник в узком кругу.

Одним этажом выше на лестницу была наложена иллюзия в виде глухой стены, к которой прислонился скучающий Симус. К нему-то и приближались все наши по очереди, бормотали простенькое заклинание и проходили сквозь. А учитывая, что в верхних покоях и так никто не бывал годами, можно было не опасаться, что нас побеспокоят.

Рисковать без нужды — глупо. В дело пошел тот же напиток, что я уже опробовал на маглах. По сути, ничего запрещённого, но вкусно и забористо: сливочное пиво с каплей эйфорийного зелья. Веселит, но по мозгам не лупит. А ребята пусть считают, что мы всерьёз прячемся и что-то там нарушаем. Немного адреналина в крови им не помешает.

Все азартно потрошили упаковку, раскладывали закуски и поглощали пиво, первые пары уже вытанцовывали в центре.

Я нащупал в кармане мантию и направился к выходу. Уверен, здесь справятся и без меня. Мавр сделал своё дело...

* * *

На площадке Астрономической башни гулял ветер. Свежий и колючий, переменчивый, целебный, он выдувал дурь и усталость. Я оживал под хлёсткими порывами, успокаивался. Нигде не чувствовалось такой захватывающей свободы и…

— Поттер.

— Профессор Снейп, — вздрогнул я и чуть погодя добавил: — Сэр.

— Д-декан Макгонагалл запретила вам б-бывать здесь. В-высоко, опасно. Вы должны уйти.

— Тогда и вы тоже, сэр.

Снейп скривил рот, но промолчал, отвернувшись, и неподвижно замер у парапета. Я наслаждался свежим ветром и покоем, что всегда снисходил на меня на этом месте. Текли минуты.

— Сбросить бы вас вниз, — вдруг сказал Снейп мечтательно, заставив меня вздрогнуть снова.

— Вы этого на самом деле не хотите, — осторожно возразил я.

Интересно, сколько он сегодня выпил, раз на такие откровения потянуло? Алкоголик.

— Ошибаетесь. Я пьяница, не алкоголик. Слишком громко думаете, П-поттер.

— А вы, сэр, слишком много… — Снейп резко обернулся, и я прикусил язык. — Извините.

— Ваша невоспитанность п-поразительна. Вы п-посмели обвинить п-преподавателя во лжи?

Чего? Это я когда успел-то? А Снейп продолжал:

— Я на самом деле считаю, что, родившись, вы сослужили миру плохую услугу... Что бы вы себе там ни считали, я всё-таки учитель и не лгу детям!

Совершенно сбитый с толку, я благоразумно промолчал. Ну и логика. Лгать плохо. А смерти ученику желать типа нормально?

— И надо же, именно в такой день, — бормотал Снейп. — Какая жестокая насмешка.

Я потихоньку принялся отступать к лестнице, неловко зацепился каблуком за неровную кладку, шлёпнулся на камни и зашипел.

— Что с вами опять?

— Ничего... Я пойду. До сви...

— Вам п-пятнадцать, а смотреть под ноги так и не научились. — Он взмахнул палочкой. Боль стихла. -Убирайтесь отсюда. Вы и так уже…

Снейп снова отступил к краю. Моё присутствие ему явно помешало. Но я зачем-то подошел ближе — он уже успел снова вцепиться в парапет, — и едва удержался, чтобы не дёрнуть за рукав:

— Профессор? Что-то случилось?

Он поднял лицо к тёмному небу, рвано выдохнул. Чужое бешенство я ощущал почти физически. Словно броня невозмутимого равнодушия наконец треснула, явив настоящего Снейпа, незнакомого и неожиданно человечного.

— В ночь на Хэллоуин умерла ваша мать. Я понимаю, когда весь мир радуется празднику и чудит, но чтобы и вы т-тоже…

— Я не радуюсь.

— Но затеяли вечеринку.

— Она там, а сам я здесь. И я трезв, — не смог не ввернуть, удивляясь, откуда Снейп узнал о нашей затее. — Хотя вы правы: скорбеть по тем, кого не знал, не так просто.

Снейп обернулся: в бездонных глазах таяли и растекались звёзды, блестящей дорожкой скользя по впалой щеке.

— Сэр?!

Он утёр ладонью глаза, отвернулся. Я топтался рядом, не зная, то ли утешать его, то ли просить прощения.

— Вы не слишком много знаете о ней, верно? — невнятно выговорил он.

— О маме? Совсем мало.

— Вам неслыханно повезло сегодня, — заявил вдруг Снейп и резко выпрямился, покачнувшись. — У меня нет при себе Протрезвляющего зелья. Поэтому, — он выкинул руку, вцепившись крючковатыми пальцами в моё плечо, — отведу вас к ней. Боюсь, в трезвом виде такого никогда бы не случилось.

Мир опрокинулся, живот скрутило. Было темно и страшно: что как пьяный Снейп меня выронит, и я полечу вниз неизвестно с какой высоты и упаду неизвестно где? А если расщепит? Тошнота комком сжала горло. Это длилось и длилось, и когда я решил, что не выдержу больше, наконец закончилось.

Едва устояв на ногах, я выровнял дыхание. За плечами Снейпа таял чёрный туман... Нет. Показалось, наверное.

— Это... Это что было? Из Хогвартса аппарировать нельзя.

— Но можно улететь.

Пустынная тёмная улица, коттеджи по обеим сторонам. Участки значительно больше, чем мне приходилось видеть, и все засажены деревьями и кустами. Кое-где окна светились, откуда-то доносился смех и пьяные крики. Снейп тем временем широким шагом направился куда-то вперед.

— Не отставайте, Поттер.

Оставалось рысить следом.

Мы вошли за ограду кладбища. Единственный подслеповатый фонарь при входе, бледное пятно света, а дальше — серая хмарь. Ряды могил, старых и не очень, слева и справа, имена, даты, эпитафии... Я споткнулся раз и другой, после чего переслал вертеть головой и глядел под ноги. Снейп двигался уверенно, и вот наконец перед нами могильная плита… Не старая, но ветер и непогода уже делали своё дело. Я читал высеченные в камне имена моих родителей. И странную фразу — ниже. «Последний же враг да истребится — смерть». Что бы это значило?

Снейп был неподвижен. Похоже, даже не дышал. Даже его мантия казалась монолитной, и волосы точно высечены из мрамора, потому что ветер не смел шевелить их.

Я раньше не бывал на кладбищах. В двух шагах подо мной покоились кости тех, кто дал мне жизнь, это было грустно, но я не чувствовал ничего особенного. Просто камни, просто прах.

— Это не они, — сказал я.

— Верно, — медленно отозвался Снейп. — Её душа не здесь.

О папе говорить он, видимо, отказывался. Совсем.

— Хотел бы я узнать… — тут почему-то дыхание перехватило, а глазам стало мокро.

Снейп молча слушал, как я хлюпаю носом.

— Хорошо. Вы узнаете. Возвращаемся.

Мы опять шли вдоль ряда домов, мимо какого-то разрушенного белого коттеджа (я хотел рассмотреть его поближе, но Снейп лишь прибавил ходу, и я не рискнул отставать). Наконец он обернулся.

— Нам сюда.

Паб? Он привел меня в кабак, хотя сам только недавно упрекал за вечеринку... Словно угадав мои мысли, Снейп сурово нахмурился, решительно направился к стойке, за ключом, а оттуда к лестнице на второй этаж.

Комната оказалась маленькой, с ветхими занавесками и стёртым полом, но чистой. Снейп расстегнул застёжки теплой мантии и сбросил её на кровать. Сунул ладонь за пазуху сюртука, вынул откуда-то нечто вроде крошечного блюдца, шевельнул губами, возвращая ему истинные размеры. Из недр карманов извлек глиняный непрозрачный флакон, аккуратно откупорил и наполнил посудину до краёв.

— Поттер. Я сам себе кажусь сейчас безумцем, — выдал он. — Но несправедливо, если сын не знает, какой она была...

Он поднес палочку к виску, сжал зубы и вытянул длинную серебристую нить воспоминаний, стряхнул её в подвижную опалесцирующую жидкость.

— Омут Памяти, сэр?

— Да. Идите сюда, покуда я не передумал.

Я осторожно приблизился: Омут ласково сиял на столе, над ним вились легкие завитки испарений.

Я не любил макать лицо в мутную жижу, но любопытство оказалось сильнее.

* * *

Призрачная лань, тонконогая и грациозная, выскользнула из ниоткуда и нетерпеливо переступила точёными копытцами. Нежное, хрупкое существо обратило раскрыло огромные влажные глаза, чутко повело аккуратными ушками, будто приглашая следовать за собой. Она была прекрасна.

Я увидел невысокую тоненькую девочку с тонкими чертами милого личика и яркими глазами, слишком знакомыми — каждый день я видел такие в зеркале. Темно-каштановые волосы заплетены в аккуратную косичку. Мантия с эмблемой Гриффиндора.

Лили Эванс? Мама?

Она держала за руку высокого тощего подростка, не старше меня самого, и я ахнул — это был Снейп! Он послушно шёл рядом, и, судя по глупому выражению худого лица, был готов идти с ней куда угодно.

Мама снова сотворила Патронуса. Сияющая лань резво скакала вокруг, девочка весело смеялась, а Снейп, не смея взглянуть ей в глаза, прятался за ресницами, но стоило ей отвернуться, немедленно прикипал жарким взглядом.

— Северус! Посмотри на меня.

Снейп с усилием подчинился. Она решительно подвинулась ближе:

— Возьми палочку. Сейчас мы произнесём заклинание вместе. Ты помнишь движение?

— Я не смогу, Лилс. Я сто раз пробовал... Возможно, темные маги этого не умеют.

Снейп говорил смешно — ломким голосом взрослеющего подростка. Ещё не было бархатистой раскатистости и глубоких, низких вибрирующих нот, но манеру речи, интонации спутать было невозможно.

— Глупости, — категорично заявила Лили. Ты сможешь. Хочешь научиться вызывать Патронуса? Отвечай.

— Конечно, хочу.

— Смотри в глаза! Движение, — она ухватила его за костлявое запястье, — и заклинание. Повторяй! Экспекто Патронум!

— Экспекто Патронум, — послушно выдохнул Снейп.

— Ещё. Теперь сам. Движение, заклинание. Громко. Давай!

— Экс...

Мама стремительно потянулась и коснулась губами его рта.

ЧТО? Она поцеловала Снейпа?!

— ...пекто Патронум, — простонал Снейп. Маленькая ручка неожиданно накрыла его кисть, делясь магией, направляя движение. Я четко увидел, как Снейп содрогнулся.

Но что это? Перед ними танцевала лань Лили Эванс, и вот очертания её поплыли, смазались, а затем сияющее облачко будто нехотя разделилось надвое, вновь обретая форму.

— Это...

— Твой Патронус. Я попросила магию поделиться с тобой, и она услышала. Она читает намерения, не так ли?

Снейп неверяще переводил взгляд с девушки на прекрасное животное, яркое, великолепное, как мама, стремительное, как сам Снейп.

Я тоже был в шоке.

Чуть только парень расслабился, как Патронус истаял. Видимо, контроль следовало держать постоянно.

— Попробуй ещё, — шепнула мама, и парень, решившись, быстро склонился, на миг прижался к её губам и взмахнул палочкой.

— Экспекто Патронум!

Из навершия вылетел слепящий мощный луч, тут же обретя форму лани. Мама, опомнившись, тоже подняла палочку, и животных стало двое. Снейп вытер лоб и счастливо улыбнулся. Он был даже красив в этот миг, озаренный светом первой любви.

Я смотрел и не мог поверить.

— С днём рождения, Северус, — услышал я мамин виноватый голос. — Прости. Я не... В общем, мне просто больше ничего не пришло в голову. Я не собиралась целоваться.

— Это лучший подарок, Лилс, — шепнул Снейп и прикоснулся пальцем к губам. — Спасибо.

* * *

— Вы видели, — почти враждебно выговорил Снейп, когда я вынырнул обратно.

— Да. Мама доверяла вам...

Он горько усмехнулся.

— До какого-то момента.

— Я хочу Патронус, — слова вылетели сами, но зельевар словно ждал их и кивнул:

— Думаю, это будет справедливо. Достаньте вашу палочку.

Стустя полчаса по комнате заметался сияющий олень. Он догнал лань Снейпа, тот ругнулся, и лань исчезла.

Так я научился самому прекрасному волшебству на свете.

* * *

Обратно Снейп, протрезвевший, злющий от собственных откровений, отказался нас аппарировать и воспользовался каминной сетью. Вывалились мы в его гостиной, в подземельях Хогвартса. Усилий почти никаких, только тошнит слегка, зато совсем недолго. Не знал, что каминная сеть такая удобная штука. Надо узнать, как её прокладывают.

Я валялся на тощем ковре, не в силах шевельнуть и пальцем. Учиться заклинанию Патронуса было здорово, но магию свою я исчерпал изрядно.

— Ещё немного, Поттер, — сказал Снейп. Он распахнул шкаф, порылся в нём и вынул несколько флаконов. — Пейте.

— Минуту, прошу...

— Не можете встать? — он приблизился и сунул флакон мне в руку. Зелье помогло немедленно.

— Голова ещё кружится? Ничего, пройдёт.

Я добрался до кресла и осторожно опустился в него. Без разрешения. Снейп ничего не сказал.

— Сэр. Подарите мне это воспоминание. Пожалуйста.

Он дёрнулся, словно от удара.

— Рехнулись, Поттер?

— У вас есть ещё. А у меня...

Он подумал, кивнул, сел и задумался. Минуты текли. Я решил было, что он уснул, как зельевар поднялся и недовольно изрёк:

— В моей памяти столько всего понамешано, что отделить без остатка что-либо трудно. А я не хочу травмировать вашу нежную душу.

— Сэр! — возмутился я.

Снейп вынул снова Омут памяти, вылил в него жидкость из колбы. Несколько раз встряхивал головой, будто с самим собой споря, наконец решительно встал, вытянул из виска другую нить памяти — серую, тусклую — сбросил в Омут, облегчённо расправил плечи. Следом подцепил сияющую нить, тонкую, радужную, и вот её закупорил в флакон, протянул мне со словами:

— Так я впервые увидел Лили Эванс колдующей.

Я принял флакон как величайшую драгоценность. Руки тряслись, как у паралитика.

— Выпейте ещё укрепляющего, — он протянул мне очередное зелье. — И уходите.

Критически осмотрел меня:

— Вернусь через минуту. Нас долго не было, мне нужно проверить мой факультет... Надеюсь, вас тут уже не будет.

И стремительно вышел.

Вкус зелья не был противным или отталкивающим. И помогало оно быстро.

Я спрятал на груди воспоминание о маме и поднялся, чтобы уйти. Омут на столе дохну́л испарениями. Что там, интересно, такое? Не иначе мне ворожил лукавый. Зачем-то я сделал два шага и склонился ниже...

«Давайте снимем с Нюнчика штаны».

Гогот. Унижение. Бессилие. Всё, что испытывал и я в своё время — Снейпу досталось сполна. Два парня глумились над ним, вокруг было полно народу, и никто, кроме мамы, не заступился! А подонок в очках ещё и шантажировал её! В это время второй парень, черноволосый и кудрявый, махнул палочкой, связывая висящего вниз головой... А очкастый всё-таки довершает начатое... Мелькают тощие ноги, бледные ягодицы...

Боги. Да как можно выжить после такого.

Рывок — и я снова на ковре.

Взбешённый Снейп. Палочка пляшет в руке, с нее сыплются искры.

— Вот какова ваша благодарность.

— Сэр, простите, я не хотел...

— Весь в отца. Что, Поттер, убедились? Ваш папаша и его дружок всегда отличались редкостной изобретательностью.

— Мой отец?

— Вы не узнали его, верно? Хотя откуда бы. Да, это он. И его приятель Блэк.

— Мой отец?

— Снова оглохли, Поттер? Да, Джеймс Поттер. И вы такой же. Нечего мотать головой — вас насильно в Омут макнули? Нет. Вам обязательно надо было влезть самому!

Снейп сжимал кулаки так, что побелели костяшки.

— Всё. Убирайтесь. Я не желаю вас знать. Небо свидетель, как я проклинаю день вашего появления на свет.

Я же ещё не мог очнуться. Мой отец... Он творил такое... Как Дурсли. Хуже Дурслей, потому что те скрывали всё дома, а отец с дружком травили Снейпа публично.

— Сэр...

— Уйдите, Поттер, пока я не причинил вам вреда.

— Так возьмите вашу палочку, — закричал я.

— И сесть в Азкабан? Не много ли чести? Не дождётесь.

— Не нужно в Азкабан. Можете наложить Обливиэйт. Я не буду возражать, но сначала...

Так хреново мне не было уже очень давно. Но если сейчас промолчу, станет ещё хуже.

— Я хочу сказать, что влез куда не следовало и даже не стану извиняться, прощения за такое нет... Но раз уж я сын своего отца... Я хотел бы извиниться за него, но теперь не хочу. Я прошу прощения, что вы вынуждены были терпеть меня все эти годы... Видели во мне его и... — Понимание вдруг захлестнуло меня. — Того, кто получил Лили Эванс. Она была дорога вам, а досталась врагу. Вот за это... Мне очень жаль. Это несправедливо.

Я поднялся. Встал перед онемевшим Снейпом.

— Ваш Обливиэйт, сэр.

Молчание. Шорох мантии. Вздох.

— Я не стану лишать вас памяти, Поттер.

— Спасибо.

— Не для вас. Я хочу, чтобы вы помнили, кем был на самом деле Джеймс Поттер.

— Этот случай не был единственным, верно?

— Не единственным. Но публичное обнажение — не та тема, которую я хотел бы обсуждать.

— Я никому не скажу. И чтоб наверняка, могу дать в том Непреложный обет.

— Глупо, Поттер. Если вы нарушите его, умрёте. Да и магия это темная, непростая. Будут у вас и другие ситуации, куда важнее этой, для обетов. Просто молчите.

— Спасибо. Но мне нужно побыть одному. Подумать.

— Проводить вас на Астрономическую башню?

— Я дойду сам.

— Вряд ли сейчас сможете. Вот что, Поттер. Останьтесь здесь на час или два. Я буду в кабинете. Если хотите, домовики принесут чаю.

— Могу я выпить чаю с вами, сэр?

Так и случилось, что в ночь Хэллоуина я пил горячий чай со Снейпом у камина в его гостиной. Мучительно выбирал тему: только не прошлое отца и не моё.

— Он иногда очень активен, — пожаловался я, указав на шрам. — И очень болтлив. Я справляюсь, но мне кажется, он пока не действует в полную силу. Ждет чего-то.

— Вы умеете накладывать и снимать с себя Силенцио, — возразил Снейп. — Это вы поэтому онемели тогда, у Малфоев? Когда просили вернуть вам голос?

— Да. Впервые.

— Вы хорошо держитесь.

— Он сообщил мне, что я крестраж.

Ничего не дрогнуло в лице зельевара, но чашку он поставил несколько поспешно.

— А ещё я знаю, что есть ещё крестражи, — похвалился я.

— Вы разговариваете?

— Большей частью. Он сначала обещал научить меня читать мысли, а после передумал.

— Но вы умеете, — возразил Снейп.

— Потому что смог подглядеть и разобраться, как это делает он. Но вы говорили, я был несколько груб?

— Это так.

— Существует способ, как проникать в мысли незаметно?

— Я знал одного мага. Для него не существовало ментальных преград, потому что никто не замечал, как он это делает. Он говорил, научить такому нельзя. Нужно заглянуть внутрь себя и осознать... Это всё, что я знаю.

Я опустошил свою чашку и постеснялся попросить ещё, а Снейп не предложил вторую. Видимо, пора уходить.

— Вам, наверное, ненавистна фамилия моего отца. Сэр, можете звать меня по имени? Это лучше, чем придумывать прозвище.

Снейп не ответил.

На рассвете домовик разбудил меня, чтобы перенести прямо в башню Гриффиндора. Я спал в кресле в гостиной декана Слизерина, укутанный его пледом.