Влюбись в меня заново (гет)

Всё растворилось и стало неважным — мои тревоги о Северусе и Батшеде, моя ревность и то, что я хотела убежать из замка.

Я видела ослепительную белизну вокруг себя и слышала голос сновидицы. И почему-то мне хотелось ей верить, несмотря на то, что минуту назад я готова была накричать на неё и скрыться от этой женщины подальше.

— Гермиона, ты находишься между бодрствованием и фазой быстрого сна. Это состояние осознанного сновидения длится недолго, а потому у нас мало времени. Зелье, которое ты выпила, помогло достигнуть тебе его и слышать меня. Оглянись вокруг, что ты видишь?

Я ответила не сразу. Какое-то время я кружилась, не понимая, что именно я вижу — ослепительно-белый свет и ничего более.

— Ты должна находиться в том месте, о котором хочешь вспомнить больше. Ты там?

После слов сновидицы очертания вокруг меня и впрямь начали меняться. Белый свет стал не таким ярким, начали появляться предметы — стены, дверь, небольшой столик. Неожиданно для себя я оказалась в горизонтальном положении и увидела ненавистный мне светильник на потолке.

— Я в больнице Мунго, — произнесла я, не уверенная, что меня слышит сновидица. Но она услышала.

— Отлично, Гермиона. Именно здесь и таятся твои забытые воспоминания?

— Да. Мне стерли память зельем. Я хочу знать, что было.

— В этом сне ты можешь делать все, что угодно. Ты здесь хозяйка, — уверенным голосом произнесла Батшеда. — Что за люди тебя окружали? Обстановка?

Сновидица вновь мне помогла. Я начала видеть через открытую дверь моей палаты, как колдомедики сновали туда-сюда. Через несколько секунд ко мне вошли двое — колдосестра и целитель Тики.

— Зелье для мисс Грейнджер, Мириам, — произнес он.

— Я не хочу! — завопила я. — Они хотят напоить меня зельем!

— Гермиона, ты можешь не пить это зелье. Уйди от них. Помни, что это твой сон, — быстро, но твердо сказала Батшеда.

Мой сон…

Неожиданно для себя мое тело послушалось меня — я встала и поспешила на выход, пока Мириам переливала в кубок для меня зелье. Что-то дернуло меня оглянуться и от увиденного застыть на месте — на больничной койке всё еще лежала я.

— Я здесь… как такое может быть? — запаниковала я. — Я ушла, но я всё еще лежу на кровати.

— Это твоё воспоминание, Гермиона. Теперь будь внимательна. Приглядись. Послушай, о чём они говорят. Осмотри обстановку. Но всё же не мешкай. Возьми себя в руки!

Я кивнула самой себе и зашла обратно в палату.

Янус Тики взял из рук колдосестры кубок и поднес ко мне.

— Ваше зелье, мисс Грейнджер, — приторно улыбнулся он. — Это лекарство. То самое, о котором вы просили. Вы помните?

Я, которая находилась на койке, кивнула ему и с какой-то жадностью потянулась к кубку. Было выпито все до последней капли на радость целителя.

— Вот и умница, — промолвил он.

Они с Мириам вышли в коридор, и я последовала за ними, оставляя себя лежать на койке — потерянную, с пустым взглядом в одну точку.

— Бедняжка, — сказала Мириам, покачав головой и оборачиваясь на меня. — Столько всего пришлось пережить.

— Эта война отняла у всех много сил, сестра Страут. Но не будьте так сентиментальны. На всех жалости не хватит, — сказал Тики и погладил свои усы. — Смотрите на это с другой стороны — сколько практики и поля для исследований.

Мириам поохала и снова покачала головой, как мне показалось, неодобрительно глядя на Тики.

— Вы еще хлеще Сепсиса. Бедняжка совсем забудет, откуда она родом.

— Чепуха! — возразил ей Тики. — Она сама просила избавить ее от этих воспоминаний. Сейчас ей легче. Когда я закончу — девушка сможет жить нормально. Не смотрите так на меня, Страут. Идите в палату Сметвика, ему требуется помощь, эта старуха нас всех скоро выведет. Пора ее отправить в палату к Локхарту.

— Разве можно так о Минерве МакГонагалл, целитель Тики? — ужаснулась Мириам, но всё же поспешила по коридору, на ходу что-то бормоча.

МакГонагалл? Но она же умерла? Она пала в бою…

Я нахмурилась и последовала за Янусом Тики.

— Гермиона, не молчи, — послышался голос Батшеды. — Где ты?

— Я всё еще тут. Я иду за Тики — это целитель в Мунго. Мне кажется, в нем вся разгадка. Он что-то знает. Или что-то скрывает.

— Хорошо.

Янус Тики последовал к неприметной узкой двери рядом с моей палатой. На ней было выведено: «Целитель Янус Тики. Отделение магически помешанных больных. Терапия непоправимых повреждений от заклятий».

Мы с ним оказались в его кабинете — здесь не было коек и ничего, напоминавшего больничную палату. Только стол, тумбочка, шкаф и много-много бумаг. Но на его рабочем столе был порядок.

Янус Тики отодвинул второй ящик своего стола и вынул оттуда папку, раскрыл и стал что-то писать в ней пестрым пером.

— Он что-то пишет, — растерянно произнесла я и подошла ближе, но отсюда по-прежнему не могла различить слова.

— Попробуй рассмотреть, Гермиона, — сказала Батшеда. — Не бойся подойти поближе.

— Это моя карточка… — медленно стала соображать я. — Точно. Я помню эти цветные закладки. Я видела, как он приходил ко мне в палату с этой папкой и что-то записывал.

— Попробуй рассмотреть, — настойчиво повторила сновидица.

Я подошла ближе. Так близко, что смогла наклонить голову над папкой рядом с плечом Тики. С такого расстояния я смогла бы спокойно рассмотреть, что он пишет, но у меня не получилось — буквы были размыты, они путались, менялись местами, словно я страдала дислексией.

— Я не могу! Я не могу! — взволнованно повторила я. — Я не вижу.

— Гермиона, не отчаивайся. Забудь про папку. Попробуй послушать еще, о чем говорят в больнице.

— Но я хочу знать!..

— Гермиона, когда ты волнуешься, теряется сосредоточенность, — строго сказала Батшеда. — Возьми себя в руки. Уйди от Тики.

Я оторвалась от созерцания папки. Янус Тики по-прежнему что-то писал. Сквозь открытую дверь его кабинета я увидела двух целителей в лимонном, помогающих кому-то идти по коридору. Это была девушка со светлыми и спутанными волосами.

Я вышла из кабинета целителя с намерением увидеть лицо девушки. Мое сердце забилось чаще. Я чувствовала, что знаю ее — Луна? Лаванда? К моему удивлению, бег мне дался легко — я догнала процессию.

— Вот так деточка, аккуратнее, — проговорила целительница. — Тут ступенька.

Они зашли в мою палату, и я за ними. Снова увидела себя — лежу и гляжу в одну точку. Но все же кто эта девушка? Целители укладывали ее на койку рядом со мной. Только когда они отошли, я смогла рассмотреть ее лицо — этой девушкой была Пенелопа Лоулер.

— Гермиона? Ты смогла оставить Тики? Где ты? — послышался громкий голос Батшеды.

— Не может быть… — тихо произнесла я, наклоняясь над койкой девушки. На этот раз я четко смогла увидеть табличку: «Пенелопа Энн Лоулер, 33 года, волшебница. Непоправимое повреждение от заклятия».

— Гермиона, что ты узнала? — произнесла Батшеда, всё еще не получившая от меня ответа.

— Я перестала что-либо понимать. Это неправда. Тут какая-то ошибка… МакГонагалл…

— Гермиона, закрой глаза, — приказала мне Батшеда, и я невольно подчинилась. — Выдохни. Сосредоточься. Скоро явь станет сильнее сна, но ты сможешь ещё побывать в одном месте. Какое место таит от тебя секреты? О чём бы ты хотела вспомнить?

Место, которое таит секреты? Это Мунго. Только больница Мунго. Всё остальное я знаю и помню. Мне просто стерли некоторые воспоминания о битве за Хогвартс. Что-то страшное. Возможно, зверские убийства или что-то другое, отчего внезапно я несколько месяцев была в угнетенном состоянии. Всё остальное я помню. Мне важно знать, что за воспоминания мне стерли. Призрак, появившийся возле меня, когда я навещала авроров, явно намекал на это. Может быть, мне переместиться непосредственно на поле битвы? В Хогвартс? Что я пропустила?

— Я, кажется, знаю такое место… — внезапно поняла я и открыла глаза.

Из раны на шее всё ещё хлестала кровь.

— Гермиона, скорее! — закричал Рон.

— Но… ему надо помочь! — на автомате выкрикнула я.

Лодочный сарай. Северус. Он умирает. Снова меня охватывает паника. Но почему я оказалась здесь? Разве что?.. Неужели мне стерли воспоминания об этом случае? Не может быть. Я помню каждое слово, каждое свое действие…

— Скорее! — Рон дёрнул меня за руку и я, не устояв, упала, содрав кожу на локте.

Меня настигла фантомная боль, скорее, воспоминание о неприятных ощущениях. Я по-детски закрыла лицо, как и в прошлый раз. Рон обернулся у выхода из хижины, крепко сжав пузырёк с мерцающей жидкостью.

— Гермиона, нам надо в замок, — сказал он. Лицо Рона было белое, как мел, в глазах застыл испуг.

Я оглянулась на Северуса. Что я упускаю? В тот самый момент, я точно помнила, я поняла, что не хочу его терять, несмотря на то, что он сторонник Волдеморта и пожиратель смерти.

— Гермиона, что ты видишь? — спросила меня Батшеда.

— Что-то не так, — я встала с пола и закрыла глаза. Когда открыла, увидела себя на полу с разодранным в кровь локтем. Я оказалась в воспоминании на лодочной станции. Рон стоял у выхода из сарая и подгонял меня. — Я в день битвы за Хогвартс… — объясняла я свои действия и видения Батшеде.

— Рон, иди! Я тебя догоню, — кричала я.

— Я не понимаю… Тут что-то не так, — сказала я сновидице. — Что-то… Где Гарри? Я не вижу Гарри.

— Гермиона, — нервно произнёс рыжий, пытаясь помочь мне встать.

— Иди! — крикнула та другая я сорвавшимся голосом, отчаянно глядя ему в глаза и зарыдала.

Рон, недоумевающе на меня оборачиваясь, последовал на выход.

Я словно завороженная, боясь дышать, стояла и смотрела на свои действия: на то, как меня стала бить крупная дрожь, на то, как я снова подбежала к Северусу и начала его трясти. С недоумением смотрела на то, как моя волшебная палочка то и дело взлетала над телом профессора, как я произносила всё новые и новые заклинания, исчерпывая запасы памяти.

— Иди в лес! — скомандовала я самой себе. — Тебе нужно найти единорога. Иди в лес!

Но я не слышала саму себя. Я билась в конвульсиях, я говорила какие-то странные слова, что-то наподобие «Только вы сможете спасти его. Только вы!.. Профессор Снейп!»

— Почему ты медлишь?! Почему ты не идешь в лес? — кричала я ей.

Я видела, как я сломалась пополам и упала прямо на него. И я видела бледное лицо и белые губы Северуса.

* * *

Я с криком вышла из осознанного сновидения. Батшеда была рядом — она тут же заключила меня в объятья и начала гладить по голове.

— Тс-с. Тише. Всё хорошо, ты снова с нами. Всё позади.

Я в ужасе стала оглядываться по сторонам. Стены сарая растворились в моей памяти, я лежала на диванчике, Батшеда сидела возле моей головы, а Северус, бледный, как и в моем воспоминании, стоял у стены рядом с выходом и встревоженно смотрел на меня.

— Ты выяснила? Получилось? — увещевательным голосом спрашивала сновидица.

Я высвободилась из ее объятий и вскочила с дивана, не зная, кому именно говорить то, что совсем недавно пережила.

— Я не знаю, что видела. Это не мои воспоминания. У нас не получилось, — отрицательно замотала я головой. — Я видела только сон. Кошмар.

— Ты была в осознанном сновидении, Гермиона, но не сне, — осторожно произнесла Батшеда и тоже встала с дивана. — То, что ты видела — твои воспоминания.

— В Мунго — да, возможно, — начала я с ней спорить. — И то это под сомнением. Когда я там находилась, оказалось, что профессор МакГонагалл жива, а я точно помню, что она погибла в день битвы за Хогвартс. А там, на лодочной станции… — я испуганно посмотрела на Северуса и мое горло тотчас сжалось, будто схваченное невидимой рукой в тиски. Профессор настороженно разглядывал меня. — Там всё было по-другому, я точно помню. Спасибо, мисс Бабблинг, но у нас ничего не вышло. Пойду собирать вещи.

Я пронеслась мимо них, как ураган, оставив позади себя оклик Батшеды, просящей меня не уходить.

Не знаю как, но я нашла дорогу к своей комнате без всякой заминки и тут же начала уменьшать свои вещи, отправляя их в свою сумочку. Руки по-прежнему дрожали, я всё еще никак не могла отойти от увиденного и находилась в раздрызганных чувствах. Может быть, это она специально наслала на меня кошмар? Из-за той истерики, что я устроила?

Мне не хотелось верить в увиденное. Да и это было просто смешно — какой-то бред! Нет, я оказалась не в том месте в Хогвартсе. Что-то другое скрыл от меня Тики. Какие-то ужасные картины войны. Полный Большой зал погибших или предсмертные чьи-то муки. Я действительно плохо помнила, кто и как в тот день умер. Но я точно помнила, что случилось на лодочной станции.

В дверях появилась Батшеда. Она, спросив разрешения и не получив от меня ответа, вошла и закрыла за собой дверь.

— Ох, деточка, прости за недопонимание, что возникло между нами, — ласково начала брюнетка и с выражением сожаления на лице улыбнулась мне.

— О чем вы? — не поняла я, прерывая на миг сборы.

— О Северусе, конечно же. Он мне рассказал все, — Батшеда подошла ко мне ближе и положила ладонь на мою руку, но я отступила. Брюнетка не растерялась и продолжила: — Я не знала о твоих чувствах к нему…

— Только о моих? — негодующе произнесла я и нахмурилась.

— И о его, конечно же. Но он очень скрытен. По нему никогда нельзя было понять, что он чувствует…

— Что вам надо? — грубо спросила я.

Батшеда вздохнула.

— Я думала, Северус Снейп по-прежнему одинок, вот и решила немного приукрасить его серые будни, ничего более…

— Приукрасить? Это этим вы занимались вчера в том зале? Понравилось вам экспериментировать? — я со злостью отшвырнула свой халат на кровать и вцепилась в столешницу. — Впрочем, мне неважно.

Батшеда рассмеялась.

— Я и Северус? — продолжила она смеяться. — Помилуй, дитя. Он никогда не был в моем вкусе. В школе мы дружили и как-то раз танцевали на балу у Слизнорта, только и всего. Когда ему отказала его рыжая подружка. И, кроме того, — Батшеда протянула руку и продемонстрировала кольцо с драгоценным камнем, — я помолвлена. Скоро свадьба.

Я с сомнением посмотрела на неё.

— Приукрасить? — снова повторила я.

Батшеда нетерпеливо и с шумом втянула в себя воздух ноздрями.

— Что ж ты какая непонятливая? — всплеснула руками она. — А Северус говорил, что ты очень умная и всё схватываешь налету!

Я обиженно поджала губы.

— Ладно, не дуйся. Мне хотелось растормошить немного его. Чтобы он повеселел, понимаешь? Если бы я знала, что между вами…

Я строго взглянула на нее.

— Ладно. Давай теперь о важном. Я надеюсь, мы поняли друг друга, и ты больше не таишь обиду? — Батшеда всё же поймала мою руку и сжала. — Я много лет занимаюсь осознанными сновидениями. Всё, что там происходит, не плод воображения, а то, что уже было. То, что вычерпывает твое сознание. Конечно, возможно, что одно воспоминание наложилось на другое… Но ты ведь была собрана и у тебя хорошо всё там вышло, верно?..

— Вот-вот, наложилось одно на другое, — зацепилась я за ее слова. — Два воспоминания слились. У меня плохо получилось, простите, мисс Бабблинг. Наверное, я была слишком зла на вас и на… профессора Снейпа.

— Не вопрос. Я найду время еще. Попробуем? — спросила сновидица.

— Нет, нет. Я думаю, что это была не самая лучшая идея. Теперь, когда я поняла, что могу увидеть не только забытое, но и то, что хотелось бы забыть… Я не хочу. Простите.

Сновидица понимающе взглянула на меня и снисходительно улыбнулась.

— Но я хочу всё же извиниться за это недоразумение с Северусом. Надеюсь, ты не откажешься от подарка?

— Подарка?

* * *

В комнате стоял полумрак — тяжелые шторы закрывали окна замка. Глаза постепенно привыкали к темноте, но я всё еще с трудом могла рассмотреть убранство комнаты и предметы.

Я затаила дыхание, боясь спросить у Батшеды, зачем она привела меня в эту комнату. Она настойчиво тянула меня вперед, к узкой полоске света, вырывающейся сквозь промежуток между плотной тканью.

— Бабушка, у нас гости, — тихо и ласково произнесла Батшеда и протянула мою руку вперед.

Её тут же цепко схватили чьи-то сухие и сморщенные руки и заключили в тесное рукопожатие. Я испугалась этому и попробовала отнять руку от неожиданности, но хватка у человека была сильной.

— Гермиона, не бойся. Это моя бабушка Кассандра Ваблатски.

— Ваша бабушка?.. — удивилась я и чуть не спросила: «Она еще жива?» Но, видимо, мой немой вопрос был настолько очевиден, что провидица театрально вздохнула.

— Да-да, я всё еще на этом свете, — хрипловатым голосом заявила та и обратилась к внучке: — Батшеда, оставь нас одних, будь добра.

— Конечно, бабушка, — тут же отозвалась та.

— Зови меня при посторонних Кассандра, сколько раз говорить? — проворчала пожилая дама.

Глаза мои почти привыкли к темноте, и я стала различать очертания фигуры и выражение лица провидицы.

— Я не буду занимать твое время, моя дорогая, — произнесла Кассандра и выпустила наконец мою руку. Она нашарила позади себя кресло и села в него.

Я подошла поближе, потому что не знала, как еще себя вести. Сесть мне никто не предложил, да и негде было — всё равно я ничего не видела в этой кромешной темноте.

— Я знаю, что ты не веришь в предсказания.

Я поперхнулась.

— Да-да, это видно, хотя я давно уже слепа.

— Слепы? — повторила я на автомате, не совсем понимая игру слов провидицы.

— Открой шторы, — приказным тоном сказала Кассандра.

Я послушалась. Подошла к тяжелым шторам и раздвинула их в стороны. Комнату тут же залил солнечный свет. Я увидела бордовые обои и красное кресло, в котором сидела Кассандра, а еще… ее затуманенный взор. Глаза, которые обволокла белая пленка — через нее сложно было рассмотреть зрачки. Я нахмурилась и задышала чаще обычного — мне не нравилось в этом помещении, мне стало будто сложно дышать. Но всё же я не сбежала, а ступила обратно — ближе к женщине.

— Ты не веришь в предсказания и прочее. И правильно делаешь, — деловито сообщила Кассандра и нашарила рядом с собой мундштук. — Большинство всяких предсказательниц шарлатанки, — она закурила и пустила по комнате несколько колечек из дыма. — Например, моя внучка. Она больше пускает пыль в глаза. Но люди готовы ей платить, чтобы услышать то, что хотят.

— Простите, миссис Ваблатски, но ваша внучка хорошая сновидица. Она помогла мне сегодня погрузиться в осознанное сновидение…

Кассандра отмахнулась.

— При минимальной практике это сделает любой дурак. Она не случайно тебя привела ко мне. Ты ей понравилась. И прошу, зови меня Кассандрой.

— Понравилась? — не поверила я в услышанное.

— Да. Иначе бы тебя здесь не было, — Кассандра затянулась и выдохнула мне в лицо приторно-сладкий дым.

Я закашлялась.

— Я практически не делаю предсказаний. Да и к чему они, если ты в них не веришь? — продолжила рассуждать Ваблатски. — Но одно я могу сказать точно: в твоем кармане очень сильный артефакт.

Я схватилась за карман и тут же нащупала гребень. Портал! Как она?..

— Он намного сильнее, чем ты думаешь.

— Этот предмет может переносить меня куда угодно… — решила открыться я Кассандре. Возможно, она знает о нем что-то еще и сможет мне это рассказать.

— Он может не только это. И он очень сильно с тобой связан, — лицо женщины нахмурилось. Она какое-то время грызла кончик мундштука и думала, а потом произнесла: — Если соединить его с чарами времени, то он станет безумно опасным. И безумно могущественным.

— Маховик времени, — поняла я и тут же вспомнила, что этот гребень уже, возможно, соединялся с чарами времени. Мной. В моем будущем или прошлом. В другом времени я уже это делала — я была более чем уверена.

— Теперь я, кажется, верю в то, что в нашем мире есть настоящие провидицы, — тихо произнесла я. — Однажды из-за одного неосторожного предсказания разгорелась война и погибли сотни людей.

— Ты же говоришь о Трелони? — догадалась Кассандра. — Она невежественна, но у нее бывают всплески способностей. Она не умеет управлять своим даром.

— Пожалуй, вы правы. Вы не станете делать предсказание? — осторожно спросила я, не зная, желаю я этого втайне или всё же больше опасаюсь.

Кассандра Ваблатски улыбнулась и откинулась на спинку дивана.

— Ну раз ты хочешь. Я сделаю его. Скорее даже совет, а не предсказание. Но лишь потому, что чувствую в тебе присутствие мозгов, которое не позволит тебе дойти до края.

Я замерла, стараясь дышать тише. Какая-то часть меня хотела остановить провидицу. Эта часть боялась услышать что-то плохое, боялась предсказания, которое повлечет за собой ряд необдуманных поступков. Но эта часть медлила, и вот уже Кассандра резко подалась вперёд и уставилась на меня своими слепыми глазами:

— В сплетеньях времени и сна

Блуждаешь ты. День ото дня

Тебе всё будет тяжелей.

Есть луч надежды. Поскорей

Впусти его и отпусти

Минувшее. Себя прости.

Жизнь отними и посмотри:

Тогда соединишься ты

С тем, кто всего тебе милей.

Не мешкай ты и не жалей. Убей.

Тогда ты счастье обретешь,

Тогда любовь ты вновь найдешь.

А если нет — сама умрешь.

Но вспомнить ты одно должна:

Что жизнь одна тебе дана.

Должна понять ты для чего

Судьба велит убить его.

Кассандра замолчала и глубоко в себя вдохнула задымленный воздух. А я стояла напротив неё и дрожала от услышанного. Теперь я точно верила в провидение. Она увидела во мне мою судьбу. Я должна завершить дело и убить Волдеморта. Только тогда я обрету счастье.