Темная леди (гет)

Гермиона Грейнджер учится с интересом, она всегда любила это делать. Теперь же ей открывается абсолютно неизвестный ранее раздел магии, со своими тайнами и законами. Конечно, раньше она сочла бы чернокнижие недостойным себя занятием, но сейчас многое изменилось. Мир словно потерял фокус, расплылся, стал смутным и нечетким. Очевидно, что скоро он снова обретет ясные очертания, но будет уже совсем другим. Гермиона понимает, что прежняя система ценностей трещит по швам и отказывается работать, но за ее пределами лишь зыбучие пески. Несмотря на это, постепенно ей все же придется найти новые ориентиры, чтобы жить дальше.

Волдеморт, конечно, не может быть помощником в этом деле. Но он хороший учитель. Его эрудированность завораживает. Гермионе хочется впитать его знания, но она боится, что это слишком сильно перевернет ее мир. Сложно настолько радикально пересматривать отношение к жизни.

Гермиона глотает информацию, словно путник в пустыне воду. Ей хочется больше узнать о своем новом положении, но чем больше она узнает, тем более мрачной рисуется картина.

Ее интересует вопрос о количестве темных лордов, кажется, что в мире их должно быть несколько. Однако, это не так. Темный лорд только один, но так сложилось, что все они британцы, члены самого крупного магического сообщества, способные передавать друг другу знания. Темные маги других стран завязаны на британского темного лорда, но, по большей части, не лично, а через представителей самых высоких рангов черной магии, которые аккумулируют их энергию и передают темному лорду. Получается своеобразная пирамида. Система сложная и плохо изученная. Все это так тяжело дается, что голова идет кругом.

Гермионе хотелось бы разобраться во всем подробно. Поискать другие источники информации, поговорить с волшебниками, вращающимися в этом мире, многое попробовать самой, но у нее нет времени. Чем дольше ее не признает сообщество чернокнижников, тем опаснее для ее жизни. Она уже больше недели живет в поместье Мраксов. А Волдеморт не вспоминает о желании найти ей живого наставника. Возможно, он ищет, а может, просто передумал. Гермиона больше думает о книгах и упражнениях, чтобы не концентрироваться на глодающем ее одиночестве.

Замок кажется устрашающе пустым. Покинутые, разрушающиеся коридоры и залы нагоняют тоску. Магия не позволит сводам обвалиться на голову, но все-таки спокойствия это не добавляет. Вальтер крайне редко покидает кухню и свой чуланчик при ней, поэтому не оживляет общей картины запустения. Фантом Волдеморта лишь ухудшает ситуацию.

Гермионе кажется, что она оказалась в поместье-призраке, где нет места живым. Да и сама Грейнджер уже почти мертва. Ее нет для магического сообщества, нет для собственной семьи, да и физической оболочки скоро не будет, потому что грязнокровке не получить признания темных магов.

Сегодня Гермиона практикует «смертную пелену», некий темномагический аналог патронуса, защищающе-убивающее заклинание. Пока получается из рук вон плохо, но она не оставляет попыток. В конце концов, лучшая ученица Хогвартса за последние сто лет не может остановиться на полпути.

Да и просто невозможно ничего не делать. Если бросить еще и учебу, то можно вовсе сойти с ума от одиночества. Гермионе и так уже начинает казаться, что у нее не все дома, что вся эта история с темной леди — лишь плод развивающейся шизофрении. И все-таки очень хочется балансировать хотя бы на краешке здорового рассудка.

Фантом Реддла она отпустила. И так все пальцы исколоты ради кровавой дани. К тому же властный и суровый характер Волдеморта далеко не подарок. Под него еще надо подстроиться, а у Гермионы все нутро переворачивается от осознания необходимости лебезить перед Реддлом, которого они с таким трудом убили.

— Мисс Грейнджер, можно вас отвлечь? — она даже подпрыгивает от неожиданности. Слишком удивительно слышать этот голос, особенно здесь и сейчас. Может, и это ей только мерещится? Какую еще шутку способно выкинуть вышедшее из-под контроля воображение?

— Профессор Дамблдор? — Гермиона оборачивается на портрет неизвестной ей леди, к которой заглянул в гости бывший директор школы.

— Я хотел поинтересоваться вашими успехами.

У Гермионы просто отнимается язык. Он ведь не хотел с ней разговаривать, не хотел ничего объяснять, а тут сам явился как ни в чем не бывало.

— Так вам все-таки не все равно, что со мной будет? — выдавливает Гермиона.

— Мне интересно, чем это кончится, — лукаво усмехается Дамблдор.

В голове сразу же всплывают слова Волдеморта о том, что все их противостояние было игрой, обоюдным планом. Двум сильнейшим магам нужно было как-то коротать время. Стоит посмотреть, как ее воображение выкрутится из неудобных вопросов. Ведь терять-то все равно нечего.

— Вам интересно? Но это моя жизнь! Я могу умереть!

— Можете. Люди смертны, часто — внезапно смертны. В этом нет никакой трагедии.

— Ах, нет трагедии? То есть все жертвы войны — это не трагедия?

— Трагедия, конечно, но не в масштабах истории. В масштабах истории — это чистка популяции.

Гермиона не верит своим ушам. И это говорит Дамблдор, которому они всегда безоговорочно верили, на которого ориентировались! Слепая детская вера в добро тает как снег над огнем. И аргумент, что все это может быть неправдой, уже ничуть не действует.

— Реддл сказал правду. Вы просто манипулятор, — выплевывает Гермиона. Она очень зла. Зла и разочарована. И, как ни странно, это позволяет ей снова почувствовать себя живой.

— Разумеется, — спокойно кивает Дамблдор. — Любое управление людьми — это манипуляция, а я возглавлял школу и Орден. Я не мог не манипулировать.

— Вы лгали, преследовали собственные цели, из-за вас гибли люди! — Гермиона почти кричит. Все-таки нервы стали ни к черту.

— Не драматизируйте, мисс Грейнджер. Я приводил факты и разумные доводы, и люди сами шли за мной, добровольно отдавали свои жизни за дело, в которое верили. Я никого не принуждал силой.

— Люди верили, что делают важное дело, а на самом деле они были пешками в глупом соперничестве! — Гермионе хочется поспорить, ведь это чуть ли не самое реальное, что происходило с ней за последние дни.

— Я дал им цель, наполнил их существование смыслом. Это важно. Люди развивались ради победы, чувствовали, что их усилия важны, они сами важны. Это стоило того.

— Но за это не стоило отдавать жизнь.

— Откуда вы знаете? Может, только за это и стоило? — Дамблдор разговаривает с ней, как с маленькой девочкой, которая не понимает очевидных вещей. — Смерть — это лишь переход на новую ступень бытия. Не стоит придавать ей слишком большого значения. Когда человек медленно сгнивает от старости и болезни — это намного хуже, чем быстрая смерть на поле боя, в полноте чувств и мыслей. Это эффектное завершение хорошей жизни, в этом есть своя красота.

— В смерти нет красоты, — фыркает Гермиона. — Смерть всегда уродлива.

— О, вы заблуждаетесь. Во всем есть своя красота. Даже в уродстве.

— Это совершенная околесица, — она вздыхает. Гермионе больше не хочется разговаривать. Дамблдор кажется ей совершенно сумасшедшим. Хотя, может быть не более сумасшедшим, чем она сама теперь. Может, Гермиона сама выдумала тот разговор и поверила в него? Нет, она еще не свихнулась, она в своем уме. А Дамблдор помешался на своих идеях, на своем превосходстве над людьми. Он и вовсе не видел личностей вокруг себя, лишь пешек для своей кровавой шахматной партии с Томом Реддлом, который, в сущности, был лишь лучшим из его учеников, а вовсе не главным злодеем современности.

Гермиона уходит из библиотеки. Жаль, что у Вальтера нет алкоголя. Слишком сильно желание забыться, выскрести из памяти этот разговор.

Фред погиб.

Люпин и Тонкс погибли, а малыш Тедди остался сиротой.

Грюм погиб.

Сколько еще людей отдали жизнь за то, что не стоило и выеденного яйца? Почему игры двух сумасшедших стоили стольких жизней? Это кажется настолько несправедливым, что даже неправдоподобно. Хотя Гермионе уже пора привыкнуть, что справедливости не существует, это одна из сказок, придуманных Дамблдором. Его сила любви, конечно, тоже сказка. Вокруг одна сплошная ложь, болото лжи.

Гермиона долго сидит в своей спальне. Ее тянет сбежать. Куда-угодно, лучше к Гарри и Рону, которые примут и поймут. Вот только тогда она точно умрет. А жить хочется, ужасно хочется! А для этого нужно сжать зубы и учиться, авось выпадет шанс.

Вечером после ужина Гермиона выходит в небольшой крепостной садик подышать воздухом. На улице холодно, поэтому она кутается в теплый меховой плащ. Ветер треплет каштановые волосы. Морозец покусывает щеки. Но возвращаться в помещение совсем не охота. Свежий воздух бодрит и придает сил. Он тоже, как и сегодняшний спор, заставляет чувствовать себя живой и разумной.

— Вы? — Уже второй раз за этот тяжелый день Гермиона подпрыгивает от неожиданности и оборачивается. Перед ней стоит Северус Снейп собственной персоной. Сильно похудевший, бледный, с тяжелыми мешками под глазами и красноватыми белками глаз. И все-таки это несомненно он. Снова игра воображения? Признак сумасшествия? Вот только Снейп выглядит совершенно реальным, даже потрогать можно. Если галлюцинации могут быть настолько правдоподобными, то почему бы и нет. Так веселее.

— Профессор Снейп? Вы живы? — Гермиона почти забавляется.

— Очевидно, что так, раз я стою перед вами, — фыркает Снейп. — Позвольте спросить, что вы тут забыли, мисс Грейнджер?

— Могу тоже самое спросить у вас. Насколько мне известно, вы не Мракс.

— Вовсе нет, — бывший учитель меряет ее высокомерным взглядом. Собственно, это вполне правдоподобно. Снейп никогда не верил в чьи-либо интеллектуальные способности. И все же он снисходит до объяснений: — Меня призвал мертвый темный лорд.

— А меня — кулон Слизерина, — уже понимая, что к чему, отвечает Гермиона. Видимо, это все-таки не игра воображения, а результат договоренностей Реддла.

— Кулон? — у Снейпа просто отвисает челюсть. — Хотите сказать, что вы его увидели?

Гермиона молча высвобождает серебряную змейку из складок одежды и демонстрирует ее бывшему учителю. Судя по мрачнеющему взгляду, до него, наконец, доходит.

— Вы и есть темная леди, которой нужен живой учитель?

— Да, и я так понимаю, Волдеморт просил вас меня учить.

— Верно, вы всегда были сообразительны, — голос сочится ядом. Хотя удивление и мешает Снейпу подняться до привычного уровня саркастичности.

— Спасибо на добром слове, — отвечает с не меньшим сарказмом. Конечно, приятно, что этот героический человек все-таки выжил, но сейчас все слишком сложно, чтобы еще и терпеть его подколки.

— Как вы планируете выжить? — тон, наконец, становится деловым.

— Понятия не имею. У вас есть идеи?

— Пока ни одной, но над этим стоит поработать.

— Вы что, останетесь меня учить?! — сказать, что Гермиона удивлена, это ничего не сказать.

— Я же здесь, — пожимает плечами Снейп. — И мне все равно нечем заняться. Так что почему бы и не попытаться. Хотя, сдается мне, это бесполезная затея. Вы все равно умрете. Темные маги никогда не признают грязнокровку.

— А принудительно? — открывает свою надежду-соломинку Гермиона.

— У вас не хватит сил, — отрезает бывший профессор.

— А если с вами?

— Я сказал, что готов учить вас, а не умирать за вас. Не обольщайтесь, вы мне по-прежнему совершенно несимпатичны.

— Спасибо за вежливость.

Похоже, сотрудничество обещает быть плодотворным.