Между небом и землей (гет)

До Рождества оставались считанные дни — время радости и подарков. Только не для меня, ведь на каникулы я останусь в Хогвартсе, и единственное «стоящее» поздравление я могу получить, разве что, от Тёмного Лорда, он наверняка решит презентовать немного адской боли дурацкими вызовами, на которые я вряд ли явлюсь. Дорогие подарки родители обычно присылали из какой-нибудь длительной поездки, лишь Игорь был мне счастливой компанией. Но его больше нет рядом, я бросила дорогого сердцу человека...

В Хогсмиде почтой я заказала несколько безделушек друзьям, ведь походы в деревеньку запретили. Гарри, Рон и Джинни собирались провести каникулы и праздники в доме Сириуса Блэка. С этого года крестный и крестник живут вместе. Гермиона же будет с родителями, затем тоже присоединится к друзьям. Она рассказала, как вкусно готовит миссис Уизли — та будет следить за рождественской кухней. Зависть съела меня, ведь я буду здесь — в замке — одна наедине с ложью, что родители уехали в Америку на месяц. Гарри пообещал переговорить с Сириусом о том, чтобы взять меня с собой, но я отговорила его от этой мысли, сказала, что, скорее всего, встречу Рождество и Новый Год у бабушки в Лондоне. Город не столь большой, так что сможем пересечься. Как бы мне не хотелось провести это время в обществе обожаемого декана, я не могла так просто вторгнуться в их жизнь. С горечью я подумала, какая же я все-таки лгунья. Меня окружают замечательные люди, друзья, преподаватели, но мои тайны все туже затягивают петлю на шее...

...Последняя отработка у Снейпа в предпраздничные дни проходила мирно, без словесных дуэлей, сарказма, просто в тусклом свете лампы мы снова проверяли последние эссе, написанные учениками в этом году.

— Профессор, вы пойдете на праздник?

Он посмотрел на меня из-под бровей с явным скепсисом, было ясно, что он не пойдет, но, быть может, мне удастся уговорить его присутствовать? Я не упускала надежду, хотелось принести немного добра в его существование, интересно, почему я прониклась к этому странному человеку теплом? Создавалось ощущение, что я его просто чувствую... как-то интуитивно...

— Я никогда не хожу на подобные мероприятия, мисс Стюарт— кинул он, не собираясь продолжать глупый разговор.

— Почему вы так не любите праздники? Это как-то связано с вашим прошлым? Вам просто необходимо развеяться.

Я снова попала в самую точку. Он начал язвить:

— Это вас никоим образом не касается, а развеяться я смогу и без обезумевшей толпы студентов и сладостных речей Дамблдора,— изрыгнул он. — Не отвлекайте меня и сами не отвлекайтесь, у нас еще уйма работы.

Мне почему-то хотелось сделать Снейпу какой-нибудь подарок от чистого сердца, заменить его непонятную злобу на весь мир теплотой, складывалось ощущение, что его душевное состояние мне каким-то образом мешало. Боюсь, что материальные вещи его вряд ли заинтересуют.

— Мисс Стюарт, не стоит ломать себе голову над пустыми вещами, — снова влезая в мою голову, произнес он.

— Хорошо, тогда сделайте подарок мне, — произнесла я, не понимая сама, о чем говорю.

Новое выражение коснулось вечно недовольного лица зельевара. Он недоумевал, не понимал, не мог прочитать в моей голове...

— Во-первых, перестаньте копаться в моих мыслях, во-вторых, пообещайте мне прийти на праздник, — с самодовольной ухмылкой покусывая кончик пера, произнесла я.

— В-третьих? — перебил он меня, скрестив руки на груди.

Я прыснула, но неожиданно серьезно задумалась над третьим.

— Обещайте мне хоть иногда улыбаться... хотя бы в Рождество, — закончила я, театрально взмахнув пером.

Снейп сделал подобие улыбки, нет, он ухмылялся.

— Мисс Рахманинова, я не выполню ни одного из ваших трех пунктов, попросту потому что я вам не друг и не родственник.

Удар по самому больному месту, ну что еще можно ожидать от мрачного демона подземелий? Мне кажется, что фразу: «я вам не друг» я уже где-то слышала.

— Я вас и не производила в столь высокие чины профессор! — весело передразнила я, не собираясь останавливаться на достигнутом.

Вряд ли ему удастся испортить мне настроение, это как надо будет постараться и что нужно будет совершить, чтобы стереть мою самодовольную улыбочку? Нет, только не сегодня. Черные глаза на миг сверкнули неподдельным интересом.

— Если вы не появитесь на празднике до десяти часов вечера, я вторгнусь в ваши покои и Империусом заставлю выйти в свет! — забавлялась я.

Снейп, придав лицу каменное выражение, фыркнул и забарабанил по столу пальцами.

— Если вы это сделаете, вам не придется больше печься о сохранности собственного секрета, так как на следующий день ваше тело найдут где-нибудь на окраине Запретного Леса, — “миролюбиво” ответил он.

Профессор играл в мою игру, он знал об этом. Забавная словесная дуэль, я видела, она доставляет ему удовольствие, только его дурацкий характер не позволяет в этом сознаться. Снейп смотрел на меня, ожидая какую глупость я еще ляпну, повеселив его.

— Сэр, вы можете преподавать мне зелья индивидуально? — вдруг серьезно спросила я, стирая всякую улыбку с губ.

Я старалась говорить первое, что приходило на ум, не давая ему предугадывать события, мне нравилось заставать его врасплох. Похоже, эта игра была интересна обеим сторонам.

— Как вам это удается, мисс Стюарт? — неожиданно без всякого сарказма спросил он.

— Что? — с наигранно непонимающим лицом спросила я.

— Вы учитесь не впускать меня в свою голову, только каким-то экстраординарным способом.

— Я просто задаю вопросы, которые первыми приходят на ум, — объяснила я, показав зубки в кретинской улыбке.

Но его действие предугадать не удалось... Внезапно профессор выхватил волшебную палочку:

— Легилименс!

Меня отшвырнуло к спинке стула, в голове понеслись картинки. Мне девять лет, я стою в кабинете отца в грязной одежде в крови, внезапно всё тело пронзает резкая ломающая кости, разрывающая мышцы боль. Заклинание Круциатруса — наказание за то, что, пускай и ненамеренно, я превратила белобрысого мальчишку в куст репейника. Мне страшно, и я кричу от боли, в глазах пелена непонимания, страх несправедливости... Причиной ссоры стало то, что мальчик оторвал моему плюшевому гиппогрифу лапу и выпотрошил из него всю набивку. Дорогую сердцу игрушку подарил мне Игорь. Ссора переросла в драку, я, кажется, сломала обидчику нос. Помню дикую ненависть, которая обуяла меня в тот момент, и мальчик начал медленно зеленеть, на нем стали появляться колючки. Я сильно испугалась и убежала....

...Статный мужчина с белыми, но грязного оттенка по сравнению с моим цветом, волосами ниже плеч стоял, ухмыляясь, пока я извивалась на полу в агонии под волшебной палочкой собственного отца. И та фраза: «Нога Малфоев больше не переступит порог этого поместья»... вспыхнула в сознании, окатив ледяной водой с головы до ног.

— Хватит! Я умоляю... я больше так не буду! — то кричала, то стонаа я, глядя в зеленые глаза своего мучителя.

Слёзы обжигали щеки...

«Остановись, Снейп... Зачем ты это делаешь со мной? Я не хочу помнить, не хочу, уйди из моих кошмаров!»

Меня начало перекидывать в другие воспоминания: Эдем, старые качели, разноцветные бабочки и теплая компания друга. Игорь читает вслух сказку Бигля про Фонтан Фортуны. Самые дорогие и приятные сердцу воспоминания — те, что были настолько личными и интимными, что несправедливость вмешательства в разум кажется особенно жестокой...

Да как он смеет вторгаться в мои воспоминания? Прочь! Я начала сопротивляться и, к удивлению, справилась довольно быстро. Сад поплыл странными полосами, и перед глазами материализовался Снейп с направленной на меня волшебной палочкой. Вытолкнуть его оказалось просто, даже слишком, стоило лишь разозлиться...

— Как ты посмел, ублюдок?! — вырвалось у меня в порыве испепеляющей ярости; слёзы градом лились из глаз, застилая картинку, делая её нечеткой, неровной. Голова болела, вторжение было грубым; я вскочила со стула и выхватила палочку. Я была так зла и так напугана собственной жизнью, что готова была произнести самые жуткие заклятия. — Только попробуйте хоть еще раз проделать со мной такое, и вам не поздоровится! — во мне вспыхнула необъятная ненависть.

В моих руках дрожала палочка, я боялась запустить в Снейпа случайным заклятием, не контролировала силу, в глубине души я даже хотела причинить ему вред. Руки ходили ходуном, тело не слушалось, меня трясло. Снейп опустил свою палочку и откинулся на спинку стула, совершенно не пугаясь оружия перед его носом. Зачем он это сделал? Зачем снова вызвал ненависть к себе? Почему... Он сидел и смотрел на меня, изучал, ждал, пока мой пульс выровняется, а бешеное дыхание войдет в норму. Это было так низко с его стороны, а он выглядел как победитель, снова превратился в сатану! Для чего он просто оттолкнул меня в последний вторник?! Он просто сделал как ему удобно... Жестоко... Ох, как жестоко...

— Это... вы, да как у вас совести хватило? — захлебываясь слезами, прокричала я, чувствуя, как силы, чтобы прикончить его, куда-то деваются.

— Опустите палочку, мисс Рахманинова, — обратился Снейп ко мне по настоящей фамилии, что случалось нечасто. — Не стоит реагировать так на эксперимент.

— Да вы в своем уме? Как вы смеете рыться в этих воспоминаниях? Вы не имели никакого права заставлять меня переживать всё это вновь!

Меня колотило, но отнюдь не от холода. Прожигающая душу ярость заставляла воздух вибрировать. А в его глазах цвета горького шоколада не было ни единого намека на сожаление или чувство вины. Всего лишь эксперимент, который оказался бесчеловечным. Снейп смотрел на меня выжидательно, ломал своим равнодушием, заставляя всхлипывать вновь и вновь. Слишком ярко для таких чудовищных воспоминаний, слишком реалистично и больно...

Наконец, я медленно опустила палочку, чувствуя, что тягаться с тяжелым пустым взглядом больше не в силах. Мои глаза наполняли горькие слезы обиды. Теперь он знал о той беззащитной девочке внутри меня, которая, задыхаясь, всю жизнь искала несуществующее тепло в собственных родителях. Он проник в самую душу, самое сокровенное больное место, которое так долго съедало раненое сердце изнутри...

— Похоже, у вас есть способности отражать легилименцию, — спокойно заметил он, положив свою палочку на стол и на мгновение прервав зрительный контакт. — Может, с вами и стоит позаниматься.

Неужели этот холод вновь встал стеной между нами, растворяя те крупицы хороших отношений? Все разрушил, срубил на корню...

— Я никогда вас не прощу, — с нехваткой воздуха в легких выдавила я.

Я развернулась и побежала прочь, оставив дверь открытой, захлебываясь горечью непонимания, как будто кто-то вонзил в грудь острый кинжал. Всхлипы гулким эхом отдавались от стен подземелий Хогвартса, растревоженные моей истерикой картины фыркали вслед. Снейп задел самое больное, самое страшное — мой детский кошмар, который я так долго старалась выкинуть из головы.

До портрета Полной Дамы оставалось пройти считанные метры, но ноги отказывались бежать, идти, плестись. Облокотившись на стену, я сползла вниз и укрыла лицо руками. Это не я ушла, это он меня прогнал, я знала это, чувствовала... Хуже всего, что я винила себя за то, что не скрыла, что выставила перед леглиментом самые сокровенные и самые жестокие воспоминания.

— Мисс Стюарт, что случилось? — послышался взволнованный голос, теряясь в частой периодичности истерических моих всхлипов.

Голос, такой любимый голос, тот, что сейчас был так не нужен впервые за долгое время. Не нужны были эти усталые глаза и их обладатель. Пожалуйста, не надо...

— Уходите, прошу, уходите, оставьте меня в покое! — я умоляла, икая и не поднимая взгляда к Блэку.

Я сидела, глядя на свои дрожащие колени сквозь пальцы. Как же так вышло, что он увидел меня в таком состоянии? Почему я не пошла в Выручай-Комнату и не заперлась там до утра? Молчание, пауза. Он не уходил, и в какой-то момент я все же уловила движение движение в свою сторону. Блэк... Сириус ничего не сказал, он просто опустился рядом на холодный каменный пол, убрал прилипшие от влаги волосы с моих щек, затем положил руку мне на голову и стал поглаживать осторожными, мягкими движениями. Мне казалось, что моя дрожь передается и ему, я увствовала, что его переживания искренние. Сириус ничего не спрашивал, просто сидел рядом, пока я плакала, продолжая осторожно поглаживать меня по голове. Свихнуться вот так... при нем? Досада принесла еще больше страданий, и неизвестно, сколько мыслей роилось в моей голове, и что предполагал он... Коридор седьмого этажа замка Хогвартса тихо слушал мою боль, предоставив странную встречу с этим человеком. Дорогой сердцу мужчина охранял мою грусть, не влезая в мысли, не потроша голову расспросами. Лишь всхлипы, затихающие, затем нарастающие с новой волной, потом снова становившиеся редкими, сопровождали наш безмолвный диалог. Я уткнулась Сириусу в грудь, совершенно не думая о том, что он может оттолкнуть, не понять, но он лишь обнял меня, как никогда и никто раньше. Это тепло медленно начало заполнять пустоты моей недавно так жестоко растоптанной души.

Очевидный смысл был прост — успокоить поддержать, но я впервые ощутила Сириуса так близко, что сердце пропускало удары, теряясь между болью и благодарностью судьбе.

Это сбылось, его близость, правда, немного в другой ситуации, нежели предполагали смелые мечты. Его запах, теперь так для меня наверняка будет пахнуть любовное зелье; легкий аромат кофе и корицы, которым пропиталась его одежда. Эти руки сначала обнимали неуверенно, а теперь так уютно, привычно и крепко...

— Мисс Стюарт, прошу, если вы просидите на холодном полу еще хоть немного, то простудитесь и проведете Рождество в больничном крыле, — почему-то шепотом произнес он.

— Мне и так придется провести его здесь... — скомкано сказала я, совершенно не следя за речью. — У меня никого нет, совсем никого...

— Ну, не утрируйте, у вас есть Гарри, Гермиона, Джинни и Рон, вы ведь собирались на Рождество к бабушке, — произнес он почти шепотом, заставив меня вздрогнуть.

— Нет, профессор... Нет у меня никого... вы не понимаете, — я убрала руки от лица, взгляд красных глаз устремился в пустоту. — И не может быть, потому что я недостойна ничьей дружбы. Вы... вы не знаете, почему я здесь, почему я в Хогвартсе...

Мерлин, ну зачем? Почему мое состояние выдавало столь опрометчивые фразы? Вот только остановить истерику оказалось невозможно. Мне так нужно было выговориться, нужно было сказать хоть кому-то...

— У всех бывают проблемы, — после вздоха сказал он. — Но если хотите, я выслушаю вас.

В ответ на это я лишь отчаянно замотала головой.

Боль не утихла, но душа впустила в себя новые, незнакомые ощущения — близость мужчины, которого люблю. Шок, истерика постепенно стали спадать, но пустоту, пришедшую им на смену... сменил он... Я не хотела уходить и не могла отпустить его, и если бы существовали какие-то слова, способные продлить этот момент, я бы непременно произнесла их, но, увы, таких не находилось. И снова я начала плакать, от новой несправедливости, что это всего лишь жест поддержки со стороны Сириуса и от того, что наговорила лишнего.

— Анна... — начал он, но запнулся от непривычного звука моего имени. — Пойдемте в мой кабинет, я приготовлю вам успокоительный чай.

Он назвал меня Анной. Думала, что мне перехватит дыхание, и я буду прыгать от счастья как маленькая девочка, когда представляла себе этот момент. Нет, я просто согрелась от тепла своего имени, произнесенного его устами. Не дождавшись ответа, он встал первый и потянул меня за руку. Я не стала сопротивляться и просто поднялась, позволила ему командовать своим телом. Он увлек меня за собой по коридору, не разжимая моей ладони. Как судьба могла подкинуть такое после того, что сделал этот ублюдок Снейп? Это удивительно, непередаваемо, словно сам замок не позволяет мне отчаиваться и унывать.

В кабинете был все такой же легкий кавардак, но до этого не было никакого дела. Все еще держа за руку, он подвел меня к камину и усадил на близстоящий диван напротив небольшого журнального столика. Я так боялась момента, когда придется отпустить желанную ладонь, но все же, он настал. Я залезла с ногами на софу, предварительно сняв обувь, и уставилась в огонь. Слезы все еще сбегали ручейками по щекам, но всхлипов и необдуманных слов уже не было. Сириус отошел к буфету, достал обыкновенные белые кружки и направился к небольшому столику, на котором стоял заварочный чайник. Он взял какой-то маленький мешочек, понюхал его, затем второй, проделал с ним ту же операцию.

— Вам с малиной или ежевикой? — спросил он.

Я не ожидала, что отвечу подобным вопросом:

— Сэр, у вас есть каппучино? — тихий, неуверенный голос. — О... простите, — сразу же перебила себя я. — Просто у вас очень пахнет кофе и корицей...

Мне стало стыдно от своих слов, хотя с чего бы ему догадаться, что я жадно вдыхала аромат его одежды там, в коридоре? Стоило молчать, не открывать рот, потому что слишком много было сказано не по своей воле. Голос души и сердца. В голове всплыла наша с Сириусом дискуссия в библиотеке. Почему мне так комфортно рядом с ним? Хочется рассказать всё и доказать, что Тёмная Метка под рукавом рубашки всего лишь недоразумение...

— Кофе на ночь нежелательно, но если вы так хотите... — он едва заметно пожал плечами и вновь подошел к буфету.

Сириус не стал дожидаться кивка головы или ответа, а просто стал заваривать молотый кофе в кружки, затем при помощи магии взбил сливки и наконец... Эврика, корица! Посыпал ею пенку кофе. Я отвернулась и начала наблюдать за огоньками в камине. Некрасиво так пялиться на него, тем более, мне, кажется, было грустно. Но грусть незаметно отступила, Сириус стал антидепрессантом, я не забыла о боли, причиненной мне Снейпом, но не думала, что так быстро смогу с этим справиться. Глаза еще саднило, но слезы внезапно прекратились. Всё благодаря человеку сейчас находящемуся со мной в одной комнате. Блэк протянул мне кружку и отпил из своей, устраиваясь на диване. На его усах осталось молоко. Я не сдержала смешок, только он получился немного несвоевременным. Сириус умел веселить такими мелочами...

— Похоже, вам уже лучше, мисс Стюарт, — улыбнулся он, беря со стола салфетку и вытирая губы.

— Спасибо профессор, — тихо сказала я, думая, что больше не услышу своего имени из его уст.

— Может, расскажете, что с вами произошло? Вы ведь были на отработке у профессора Снейпа.

— Я не могу рассказать, — я смотрела, как в глазах Сириуса вырастает непонимание.

— Он вам что-то сделал?

— Нет, ничего такого... Дело не в нем, — сразу же отмахнулась я, отпив из кружки горячий кофе. — Пожалуйста, не спрашивайте меня.

Я попыталась улыбнуться в поисках понимания, и неожиданно по моей щеке скатилась слезинка, теперь это были слёзы благодарности. Он не стал спрашивать дальше. Удивительно как легко можно ослабить психику человека за один вечер. Сириус снова не стал комментировать, он просто отставил кружку с кофе и подсел ближе, как будто это было нормально, как будто мы имели право находиться так близко. Я не сразу осознала, что он стер слезу скользнувшую по моей щеке большим пальцем. Это было так странно, так неправильно. Я потеряла дар речи, просто смотрела в его серо-голубые глаза, ища что-то. Его рука осталась на моей скуле, и он явно сам не ожидал от себя столь опрометчивых действий. Но зрительный контакт не прекращался — невероятное чувство, не имеющее описания, завладело мной. Я, кажется, даже испугалась, но не подала виду. Он был так близко, я могла чувствовать дуновение его дыхания на своей влажной от слёз коже, могла видеть каждую морщинку на его лице, любоваться этой неожиданной добротой.

Все проблемы и самобичевания куда-то испарились, да и вообще все мысли пропали: комната, камин, кофе, сейчас не существовало ничего кроме его лица. Сколько длилось это мгновение? Казалось, что время остановилось, упрямо подталкивая к чему-то доселе неизведанному.

— Всё будет хорошо... — шепотом произносит он, как будто не имея в виду мои проблемы.

Пальцы, еще недавно стиравшие слезы, неспешно ушли глубже, минуя ухо, спустились к шее и зарылись в волосы. А я все смотрела на него не в силах оторвать взгляд. Дыхание остановилось, когда он медленно начал приближать меня к себе. Еще каких-то пара дюймов, и я окажусь в его власти, не в силах оторваться, убежать... А надо ли бежать? Если это то, о чем я мечтала так давно. Я невольно закрыла глаза, не хватило смелости смотреть на то, как он преодолевает последнее расстояние до моих губ. Главный сон становился явью, реальность словно отсутствовала, осталось лишь странное ощущение в груди, будто сердце растягивают во все стороны. Мелкие мурашки пробежали по спине, когда его мягкие губы осторожно коснулись моих...

Неуверенные руки оказались на его плечах, постепенно обхватывали шею, пальцы стали перебирать его шелковые волосы. Удивительно легко казалось отпустить все проблемы, в угоду исполнения мечты. Сириус ... мой милый Сириус... Ощущение, что изнутри что-то поднимается, было прекрасным, им было невозможно насытиться. Я вторила его кротким движениям, легко хватая губы, делая паузу, затем снова прихватывая. Мой первый поцелуй...

Его движения становились немного настойчивее, он притягивал мою голову рукой, второй обнял и сжал крепче, затем отпустил, нежно провел рукой по спине, вслед за его ладонью вновь побежали мурашки. Кончик языка нежно провел по внутренней стороне губ, я повторила движение. Затем Сириус еще сильнее прижал меня к себе, не давая возможности глубоко вздохнуть, да и сейчас было незачем. Он делал все постепенно, так, словно боясь разбить этот хрупкий момент.

Этот поцелуй со вкусом капучино... нежный, искренний, перешел в более страстный, требовательный. Голова закружилась, по спине вновь пробежала дрожь, я ощущала дрожь и в его теле, легкие судороги, от которых Сириус крепко сжимал мои волосы на затылке. Внутри потеплело, из глаз потекли предательские слезы безграничного счастья. Я жаждала его, хотела сильных мужских объятий, желала отдать ему себя. Это восхитительно и так нереально, что я боялась вновь закрыть глаза, чтобы потерять это ощущение. Мои пальцы скользнули по его щеке, медленно опускаясь к подбородку, затем к шее.

Никогда не испытывала ничего подобного, хотелось разорвать на нем одежду, но вместо этого я осторожно начала расстегивать верхние пуговицы ворота его рубашки, но внезапно Сириус схватил мою руку и отстранился. Наверное, я перегнула палку, хотя первым перегнул её, когда впервые стер с моей щеки слезу. Он посмотрел внимательно, словно что-то вычисляя, затем резко встал, схватившись за голову руками. Я, кажется, разобрала невнятное: «Идиот». Сириус отвернулся, его изъедало чувство вины и неправильности всего происходящего. Глядя на его переживания, я не знала как себя вести. Нарушение многих правил. Не хватило силы воли. Испугался самого себя...

Вдруг стало холодно, холодно без его дурманящих объятий, без запаха его волос, без цвета усталых глаз. Пустота проникла в сердце, заполнила душу вновь. Тишина оказалась давящей, такой тяжелой для моих юных плеч.

— Профессор... — шепотом произнесла я и внезапно поняла, что это обращение сейчас не к месту.

Я знала, что нужно оставить его в одиночестве, пересилив себя, встала и просто ушла, тихонько закрыв за собой дверь. Наверное, за самобичеванием он даже не заметил моего исчезновения.

Я больше не плакала, просто шла, ища взглядом пустоту, спать не хотелось, хотя вот-вот будет отбой. Невыносимо было оставлять его там, одного, наедине с мыслями, но так было нужно. Внезапно я почувствовала, что была нужна ему, и поцелуй не являлся жестом успокоения. Все взгляды за этот семестр, они были истолкованы правильно только сейчас. Я люблю его, действительно люблю, но так же понимаю, что между нами слишком много преград. Я студентка, а он преподаватель, черт подери, он крестный моего друга...

Ноги принесли к Выручай-комнате, но она не впустила меня, почему? Там кто-то был? А, неважно, я просто поплелась обратно в башню Гриффиндора. Разум отказывался понимать произошедшее. Работал лишь мозжечок, заставляя просто идти, не натыкаясь на стены. Гриффиндор уже спал. Я зашторила балдахин и обняла подушку, согнувшись калачиком, и погрузилась в тяжелые мысли о совершенной ошибке.

Вспомнила кое-что перед в самым падением в мир грёз... Малфой, это он, тот самый мальчишка, из-за которого меня так жестоко наказал отец...

* * *

Утро не принесло спокойствия и радости, кошмары мучили всю ночь, не давая как следует выспаться. Я должна быть благодарна за ту крупицу счастья, подаренную Сириусом вчера, но ощущение безысходности сжигало изнутри. Между нами не может ничего быть. Нужно забыть, но так не хочется стирать этот момент. Нельзя чтобы Снейп сегодня на уроке выкрал из моей головы эти сокровенные, интимные мысли. Он сказал, что у меня есть способности отражать легилименцию. Вместо завтрака я отправилась в библиотеку искать пути, обезопасить свою голову от вторжений. Никаких заклинаний не нашлось, существовал лишь один выход — мысленно сопротивляться, отталкивать, для этого нужна огромная сила воли. Вчера получилось выкинуть его из своих воспоминаний, все благодаря ярости, злости, которую испытала к Снейпу, значит, получится и закрыть доступ к мыслям, нужно только сосредоточиться на вчерашней обиде.

Снейп на уроке вел себя как обычно, интересно, он испытывал хоть небольшое чувство вины за вчерашний инцидент? Конечно, нет, это не в его стиле. Я не знала, роется ли он сейчас в моей голове, но все равно мысленно представила вчерашний вечер в классе зельеварения и злоба накатила на меня с новой силой. Сидя за столом Снейп вдруг взглянул на меня. Он почувствовал эту ненависть, или она стала барьером к моим мыслям? Я ждала реакции, сосредоточилась на ярости. Внезапно почувствовала чужеродное присутствие в своей голове, он ломал, словно прошибал каменную стену тараном. Далее произошло немыслимое, я стала что-то слышать. Слова: «что ты скрываешь от меня?», вертелись у него в мыслях. Мои глаза расширились от удивления, но барьер не ослаб, теперь я могла читать его мысли, но он не мог читать мои. Вновь он заострил свой взгляд на мне, а я нахально улыбнулась. Бесился? О да, я чувствовала это каждой клеточкой своего тела, Снейп был в тупике. Знает ли он, что я теперь могу влезть в его голову? «Быстро учится...», — звучали обрывки фраз в его голове вперемешку с формулами, выводимыми на доске. Что ж, Северус, теперь посмотрим кто кого.

— Мисс Стюарт, назовите мне свойства Летейского эликсира доктора Летто, — как-то уж чересчур злобно кинул он.

Я с самодовольством сложила пальцы на столе замком и стала отвечать на вопрос. Его неприязнь ко мне была совершенно необоснованной, а вот я имела полное право презирать его. Бессовестный Снейп совершенно не находил в произошедшем чувства вины. Теперь я могла слушать его, видеть все, что происходит в его голове

Когда урок закончился я постаралась выйти одной из первых, но чувствовала его взгляд, сверливший спину. Получай, Снейп, ты сам этого хотел...

Я остыла хотя бы немного благодаря Сириусу, он заглушил боль, причиненную Снейпом. Странно, но я не могла ненавидеть Снейпа в полной мере, просто потому, что была неспособна на это. Сердце тосковало по другому человеку, замещая ярость грустью. Я так боялась, что Сириус сочтет все это глупой ошибкой, рвением поддержать, не более. В глубине души я надеялась, что все как-то само собой уляжется, и все сбывшиеся мечты и мысли не плод воображения юной девушки. Однако на обеде от Гарри я услышала, что сегодня утром Сириус отправился к себе домой, у него появились какие-то неотложные дела и в этом семестре его уже не будет. Сердце рухнуло и разбилось на тысячи маленьких осколков, он сбежал... Просто сбежал, оставив меня одну в этой чертовой школе.! Я потерялась, перестала чувствовать, забыла как дышать, воспоминания о детстве отошли на второй план, открыв дорогу безответному чувству...

* * *

Рождественская вечеринка в сочельник. Я решила, во что бы то ни стало напиться, не вспоминать, заглушить эту боль. Не могла оттолкнуть мысли о Сириусе, не решалась забыть нежные поцелуи, и как не старалась, не могла простить... Он оказался без вины виноватым. Тот вечер все изменил. Мы переступили черту, для каждого по-своему. Ему нужно время, чтобы осознать произошедшее, ничто уже не встанет на свои прежние места. Хотела бы я сейчас прочитать его мысли, но он был слишком далеко.

Трус. Сбежал...

* * *

Большой зал был украшен огромными елками, с немыслимыми, невероятными гирляндами, они переливались всеми цветами радуги. С потолка сыпались звезды, затухая в десяти футах от пола, везде была мишура и бессовестно висела омела, которую многие старались обходить стороной, а иные, напротив, поджидали жертв. Веселые крики студентов, поздравления, подарки — это все меня не волновало, я все еще пыталась собрать воедино осколки души и сердца, но это становилось всё невозможнее. Я утопала в том вечере, который принес столько счастья и горя одновременно. Знала, что и его мысли сейчас тоже крутятся вокруг этого, он думает обо мне. Это не было простым влечением, желанием, страстью, я помню, как он вздрагивал от моих прикосновений.

Я вошла в Большой зал с осознанием того, что сегодня напьюсь, это один из двух праздников в Хогвартсе, на котором разрешено шампанское и сливочное пиво студентам, начиная с шестого курса. Вернувшийся Дамблдор как всегда произнес сладостную речь, Снейп прав, этого старику не занимать, и, кажется, я начинаю понимать нежелание зельевара присутствовать на праздниках, это утомляет. Спустя пару часов Слизерин начал нарываться на потасовки с нами, за что оба Дома получили строгий выговор от МакГонагалл с последующим снятием баллов. Гермиона пыталась утащить меня на танцпол, но желания танцевать не было, точно так же отказ получил Найджелус, он обиделся. Я игнорировала его с того самого похода в Хогсмид, поначалу было просто не до него, ну а потом...

А тем временем я уже допивала третий бокал шампанского. Часы в Большом Зале показывали десять двадцать. Внезапно вспомнила о своем шуточном обещании вторгнуться к Снейпу, если он не посетит празднество. Конечно, прощать его не входило в мои планы, но я вновь почувствовала его одиночество, что он там делает, один, словно затворник в своей маленькой келье в глубине под замком? Пьет огненный виски? Может, варит какую-нибудь отраву? Или просто спит? Почему я не могу ненавидеть его, несмотря на то, что он напомнил мне один из самых отвратительных и тяжелых моментов в жизни? Ох, не к добру моя мягкость...

Студенты зажигали под Ведуний, бесновались за столами, гудели, кричали, это бесспорно утомляло одиноко сидящую, копающуюся в своей голове потерянную девушку. Я бы уже давно ушла спать, если бы не держало то, что завтра замок опустеет, и придется пробыть каникулы одиночестве, не считая пары рэйвенкловок и нескольких хаффлпаффцев, точно так же как я застрявших здесь.

Уже без двадцати одиннадцать. Ну же, подними свою пятую точку и сходи к нему! Но зачем? Для чего? Чтобы вновь тебя обложили трехэтажным...? Внутренний голос боролся сам с собой с этим слегка нетрезвым желанием навестить Снейпа. Наконец, я не выдержала, схватив целую бутылку шампанского со стола и что-то сказав друзьям на прощание, в состоянии легкой турбулентности я направилась в подземелья к человеку, который наверняка не желал никого видеть. Пытаясь вспомнить дорогу в его покои, я на всякий случай заглянула в кабинет зельеварения, но там было пусто. По пути встретилась пара слизеринцев, они удивленно посмотрели на неожиданную гостью подземелий, но поймав мой злобный взгляд, сразу ушли своей дорогой, побоялись, что садану в них бутылкой. Так кажется я на правильном пути. Четвертый уровень, свет редких факелов тускло освещал коридор. Воздух здесь был холоднее, чем наверху, я прошла несколько дверей. Нет, та была простой, неприметной, без резьбы и аппликаций. Оставалась только одна, в самом конце коридора. По мере приближения к ней на меня волнами накатывал ужас. Зачем я здесь? Что скажу? Что скажет он? Я совсем из ума выжила приходить сюда, да еще и с бутылкой шампанского... Этот человек сильно обидел меня, так почему же я стою перед его дверью? Переживаю за него... Эх, была не была... Все равно я уже здесь.

Набралась смелости и постучала. Еще мгновение и дверь распахнулась. В дверях стоял Снейп в белой льняной рубашке и брюках, из кабинета повеяло теплом. Его глаза снова ничего не выражали, я сразу же выставила барьер, чтобы он не смог залезть в мои мысли. Голова моя садовая. Взглянув в черные глаза, я поняла, что прийти сюда было ошибкой...

— Мисс Стюарт, какого черта вы зд...

— Я говорила, что приду за вами, если вы не появитесь на празднике, — решительно перебила я.

— Да вы пьяны!

Ну, это он загнул.

— Чуть-чуть, — сказала я писклявым голосом, показывая соответствующий жест пальцами. — Идемте, сейчас же!

Снейп оглядел горе-спасительницу от грусти с головы до ног, на мне вновь красовалось платье Гермионы. О, Мерлин! Я забыла мантию в Большом зале! Она убьет меня! Снейп обратил внимание на бутылку в моих руках, в его выражение появилось что-то незнакомое, что-то... Шок? Да, пожалуй, это был легкий шок.

— Проваливайте отсюда, — рявкнул он и захлопнул дверь прямо перед моим носом.

Отлично, я осталась одна, в платье и с бутылкой сухого шампанского в сыром подземелье. А надо сказать не все так плохо! Присела на корточки, облокотившись на дверь, и с громким хлопком открыла бутылку. Отхлебнув глоток и поморщившись от пузырьков и кислоты, я вновь вспомнила о Сириусе. Что он сейчас делает? Чтобы он сказал, увидев меня, сидящую под дверью Снейпа, слегка нетрезвую распивающую шампанское? Я улыбалась таким глупым мыслям, а затем начала смеяться, оперевшись затылком в дверь слизеринского декана. Веселила моя глупость, и вся эта ситуация. Внезапно дверь открылась снова, и на полкорпуса я ввалилась в помещение прямо под ноги зельевару, все еще не в состоянии унять истерику. Снейп смотрел сверху вниз еще несколько секунд, пока я беззаботно хихикала.

— Что вы делаете, мисс Рахманинова, вам совсем мозги отшибло? — зло спросил он.

— Л-л-лежжу у в-ва-аших н-ног, п-п-профессор! — ответила я срывающимся от смеха голосом.

Снейп резким движением отнял у меня бутылку и больно потянул за руку, ставя на ноги, но тело немного не слушалось и, потеряв равновесие, я упала ему прямо на грудь. Он оттолкнул меня в ту же секунду. Смех словно отключился, и мое лицо залила краска. Верхние пуговицы его рубашки были расстегнуты, я коснулась его кожи щекой, когда упала. Я покраснела еще сильнее. Снейп обошел меня и закрыл дверь, затем занял кресло возле камина, в упор глядя на меня, а я все так же стояла как вкопанная.

— Вам стыдно? — это был риторический вопрос.

— Вы снова читаете мои мысли?

— Не нужно быть леглиментом, чтобы понять это, — съязвил он. — Мне искренне интересно узнать, кем вы себя возомнили? Вы постоянно на что-то нарываетесь! Причем ситуации настолько глупы, что даже жалко вас штрафовать.

— Я вызываю жалость? Надо же, профессор Снейп, это уже что-то, я думала вы бесстрастны и более того — вы бессовестны, — заключила я. — Но я передумала, я вас прощаю! Нельзя винить человека в том, чего он не осознает, но на будущее, не советую так шутить, так и до проклятия недалеко.

Я опустилась на пол и села в позе лотоса, в его руках все еще была моя бутылка шампанского. Он наблюдал, а мне хотелось выплеснуть все.

— Вы пришли сюда, чтобы высказать весь этот сумбур? — Снейп усмехнулся. — Или за тем, чтобы я просил у вас прощения?

— Нет, ваших пустых извинений мне не нужно, — сказала я с серьезным видом.

— Тогда зачем вы здесь, мисс Стюарт?

— Я уже сказала зачем, сэр, — добавила я. — Так как вы не хотите наверх, я останусь здесь, это своего рода компромисс.

Его лицо как всегда ничего не выражало.

— Вы сами-то понимаете, что несете вздор? Причем совершенно неадекватный! Врываетесь ко мне пьяная, да еще и с бутылкой, валяетесь на полу. Если бы мне нужна была ваша компания, я бы сообщил немедленно, — сказал Снейп в своей вечно ядовитой манере. — Так что проваливайте, пока я не начал снимать баллы.

— Ну, вообще вы обычно делаете это без предупреждения, поэтому я пока задержусь, — пытаясь сосредоточиться, сказала я и едва не потеряла равновесие уже в сидячем положении. — Ну, как начнете, я, несомненно, ретируюсь в ту же секунду. Только прошу, не начинайте сразу с круглых сумм, а то, профессор Блэк с меня три шкуры сдерет, а вы пре-е-е-красно знаете, что мне этого не хочется! — произнесла я, жестикулируя пальцем в так мелодии, которая звучала у меня в голове.

Снейп достал волшебную палочку, я моментально напряглась.

— Что вы делаете? Не смейте!

— И не собирался, мисс Рахманинова, — скривил губы Снейп и притянул из шкафчика виски и стакан.

Неожиданно, не могла в таком состоянии сосредоточиться на его мыслях. Он отхлебнул из стакана и поставил его на стол рядом с моей бутылкой, я достала свою палочку из потайного кармана платья.

— Акцио шампанское.

Бутылка поднялось в воздух и поплыла в мою сторону, но Снейп перехватил её по дороге и поставил на место, ловя мой недовольный взгляд.

— Я думаю вам на сегодня достаточно, — жестко сказал он.

— Я сама решу, когда на сегодня будет достаточно, тем более, что это такое? Вы будете пить в одиночку и предлагаете мне любоваться? Не-е-ет, так не пойдет!

Я поднялась на ноги, немного шатаясь, подошла к столу, где сидел Снейп, и взяла шампанское, под скептический взгляд неожиданного собутыльника. Снова села, только на этот раз рядом с ним, поближе к огню камина, ведь так и не успела согреться. Он никак не отреагировал, потом глотнул еще виски, запрокинул голову наверх и закрыл глаза. Я смотрела в камин и пила шампанское прямо из горла, хозяин не удосужился предложить стакан. Угольки весело потрескивали, огонь вздымался красивыми языками, не зря говорят, что за ним можно наблюдать вечно. Мы молчали, я и в правду хотела знать, зачем сюда пришла, только вот не понимала. Еще не простила, но уже успокоилась, долго держать зло на людей вредно для психики. Мысли о Сириусе покинули пьяную голову, хотя бы на время, я была благодарна спокойствию, внезапно нахлынувшему на тело, разум, душу. Снейп всё сидел, молчал, может даже уснул. Мое присутствие было здесь лишним, посетила мысль о том что нужно покинуть его, оставить в одиночестве, для него так комфортнее. С чего я вообще решила, что ему нужна компания? Со своим максимализмом я иногда сильно перегибаю палку.

— То, что вам удалось сделать за один вечер я тренировал годами, — внезапно произнес он.

Я повернула голову и уставилась на него непонимающим взглядом, Снейп тоже смотрел на меня.

— Вы научились не впускать меня в свои мысли, в свои воспоминания.

— Это был комплимент или констатация факта? — весело произнесла я, отхлебывая шампанского, которое ударило в нос пузырьками, заставив меня поморщиться.

— Наверное, вы пытаетесь что-то скрыть?

— Это вам в скрытности не занимать, не стоит всех людей под одну гребенку ровнять.

— Мисс Рахманинова, вы начинаете зарываться, — строго изрек он, а черные глаза пытались рассмотреть мою душу. — Так вы все же что-то скрываете...

Я не ответила, да и не считала нужным подтверждать очевидное или врать, ведь его не обманешь, он все видит и без надобности влезать в голову, к которой теперь доступ был закрыт.

— Собственно, я отчитываться не обязана, и не пытайтесь пролезть в мою голову, а то я тоже могу кое-что сказать о вас, — стала играть по-своему я.

— Вот это уже хамство, мисс Рахманинова. Вы ничего обо мне не знаете — это раз. А выдумки ваши мне не интересны — это два.

— Нет, вы не поняли. Профессор, я могу читать ваши мысли, — посчитала нужным, сообщить эту новость я.

Снейп не смог скрыть удивления, он пристально посмотрел на меня. Не мог поверить в эти небылицы. Я видела его недоверие и попыталась сконцентрироваться.

— Сейчас вы думаете, что я мелю чушь.

— Просто это написано у меня на лице, не пытайтесь разыгрывать меня, мисс Рахманинова.

— А сейчас вы подумали, как у меня это получилось, — я улыбнулась. — И сколько я до этого выпила.

Снейп сменил положение на кресле, он облокотился на колени локтями, продолжая искать правду в моих глазах.

— Что вы еще слышали, копаясь в моей голове? — с сарказмом спросил он.

— У меня нет привычки, постоянно взламывать личное пространство людей, — процедила я, недовольно сложив губки. — Это ваша прерогатива.

Снейп снова откинулся на кресле. И тут до меня дошел смысл его слов.

— А вы-то что скрываете? Профессор Дамблдор что-то раскопал?

Он просто подумал, что это не мое дело, поленился ответить. Почему не ставит защиту? Не понимаю. Мой взгляд снова обратился к камину, внезапно я осознала, что тогда, в больничном крыле, слышала не его речь, а мысли. Снейп, конечно, уже знал о способностях, я ведь намекала, он читал в моей голове...

— Мисс Стюарт, — почему-то обратился по вымышленной фамилии он, — почему вы пришли?

Вопрос застал меня врасплох, ответ затерялся где-то глубоко внутри.

— Не знаю. Возможно, мне казалось, что в праздник человек не должен быть один... — глядя в огонь, сказала я, расправляя оборки голубого платья на полу.

— Одиночество не всегда бывает безрадостным, — туманно ответил он.

— Уж мне ли не знать, профессор, — мой голос погрустнел. — Или вы забыли, насколько паршиво мне было в собственном доме? Я удивляюсь до сих пор, как не сошла с ума, — я тяжело вздохнула. — Вы ведь наверняка знаете моего отца, знаете насколько жестоким он может быть. Но... я никогда не видела в аристократических чистокровных семьях подобного отношения. Это ненормально... Да еще и эта Метка, я просто понять не могу, почему отец не относился ко мне как ребенку, а как к сожительнице, едва достигающей в статусе планку выше домашнего эльфа.

— Тем не менее, вы получали образование и средства. У каждого родителя свой способ воспитания, — со знанием дела произнес он, случайно давая мне повод осознать, что и его детство было безрадостным.

— Нет, в Дурмштранг я попала благодаря матери. Но ... Это тоже было странно. Она наряжала меня как куклу для выхода в свет, но это была просто показное. Люди должны видеть идеальную семью. Вы понимаете? Они... пытались доказать, что я нормальный ребенок всем вокруг, кроме меня...

Профессор выдержал паузу после этих излияний, затем подлил себе ещё одну порцию виски.

— Я понимаю, — сказал он на выдохе. — И это действительно более чем странно, возможно именно поэтому Дамблдор и принял вас. Жестокое обращение в семье, тем более в такой, как ваша — это нонсенс.

— Знаете, Дамблдор поверил мне на слово, не счел моё письмо формой гиперболы, когда я жаловалась на жизнь. Он дал мне шанс, дал друзей и тягу к жизни.

— Он по натуре такой человек, — сказал Снейп. — Когда-то он принял и меня в не самый лучший момент жизни, — неожиданно поведал он. — В Хогвартсе всегда найдет помощь тот, кто её ищет.

— Прямо рекламный слоган, — как-то грустно произнесла я.

На время повисло молчание, я пила шампанское, а Снейп, откинувшись в кресле, пил свой виски. Это было странно, но он не выгонял, добавляя еще больше загадочности своему образу.

— Вы опоздали на час, — внезапно сказал он.

Я резко обернулась, едва не разлив бутылку. Не понимаю, не могу поверить, он ждал меня, для чего тогда весь этот цирк с захлопыванием двери перед моим носом? Ах, да, это же фирменный снейповский стиль. Я поднялась на ноги и, немного шатаясь, приблизилась к нему. Черные глаза наблюдали... Смотрели мне прямо в душу, тут я увидела... Я наконец-то разглядела воочию в них эту тяжелую тоску, обиду на весь мир. Слышала его мысли, он не старался их прятать. Одиночество гулко отдавалось во взгляде, заставляя мое сердце болеть. Я не могла поверить тому, что слышу. С чего вдруг? Снейп так хорошо все это время скрывал, вот чего он боялся, боялся, что я узнаю, не пойму, посмеюсь...

Открылся, потому что некому больше было. Я настырно вмешалась в его жизнь. Долгие отработки, а может, простое понимание стало ключом к этому человеку. Проявить симпатию к нему не способен никто, однако нашлась одна сумасшедшая Анна. Я была ему симпатична, не просто как студентка, я слышала и чувствовала это...

— Уходи... — шепотом произнес он, когда я села на подлокотник его кресла, совершенно разбитая взглядом черных глаз.

Душа ныла непонятной болью, и эта боль была чужеродной, другой, не моей, словно удалось уловить его сознание. И это не отпускало, мне хотелось находиться рядом.

— Я не могу, — шепотом произнесла я, приклеившись к месту намертво.

Мы были так близко, стоило только протянуть руку. Разве способна жалость творить что-то подобное? Да и симпатия... но эта симпатия явно исходила не от меня.

— Почему я чувствую вас? — спросила, сведя брови.

Нет, всё это не мое, но как разгадать...Почему не ухожу? Почему хочу остаться с ним? Согреть своим теплом, теплом, которое предназначалось совсем другому человеку... Я не отказываюсь от чувств к Сириусу, я действительно люблю его искренне, и Снейп об этом знает как никто другой. Но что сейчас держит меня здесь? Алкоголь?

— Мисс Стюарт, прошу, вы пьяны, и не отдаете себе отчет в своих действиях, — он пытался строить из себя учителя.

Пускай я буду жалеть об этом завтра, но до завтра еще очень далеко. Я смотрела в его черные глубокие глаза, они были так беззащитны сейчас, тоска, одиночество, и ... это было желание. Совершенно неожиданное ощущение. Он не любил меня, я не любила его. Ожидание... Он должен был первым сделать этот сложный шаг.

Северус встал с кресла.

— Пойдемте, я провожу вас до башни Гриффиндора.

Внезапно ему удалось скрыть от меня мысли. В моих глазах читалось непонимание, почему? Почему он меня прогоняет? Снейп взял мантию с вешалки и открыл дверь, глядя на меня. Я долго не решалась встать. Но в конечном итоге не оставалось выбора. Я пыталась залезть в его мысли, постоянно натыкаясь на барьер.

Праздник уже закончился, студенты разбрелись по гостинным Домов, в коридорах было пусто. Мы шли в полном молчании, ни одного слова, только мысленные блоки, мы не впускали друг друга в наши головы...