Осень на двоих. Последнее мгновение вечности (гет)

«Друг мой, ты говоришь, я безумен. Возможно, так и есть.

Когти грядущего разрывают мой разум, и безумие моё родилось из ужаса и бессилия.

Я тот, кто принес в жертву чистейшую кровь магов.

Я тот, кто впустил Смерть в стены нашего дома, чтобы она собирала кровавую жатву.

Я тот, кто навеки наложил пятно черного недуга на род мой.

Знал ли ты, каким проклятьем я одарил своих детей?»

Снейп не мог припомнить, когда в штабе Ордена в последний раз царило такое оживление: каждые десять минут прибывали новые гости, все суетились, переругивались, бегали туда-сюда и раздавали друг другу бессмысленные указания, которые никто не выполнял. Под занавес нагрянуло семейство Уизли в полном составе, и штабу можно было официально причислить статус психушки — гвалт стоял такой, что в пору было накладывать полномасштабное силенцио разом на весь дом.

С позором изгнанный из наскоро сооруженной медицинской комнаты, где Эрмелинда намеревалась осмотреть Дафну, пока в край раздраженная Поппи пыталась осмотреть саму Эрмелинду, Северус спустился в гостиную, где занял стратегическую позицию в самом дальнем углу возле окна, откуда следил за всем этим спятившим балаганом и раздражал окружающих полным своим бездействием. Впрочем, он такой был не один — в кресле у камина с комфортом расположился томящийся от безделья «виновник торжества». Подперев ладонью подбородок, Поттер без особого интереса наблюдал за суетой, не выказывая ни капли дискомфорта или нервозности.

С самого их возращения из Мунго этим утром мальчишку тянули в разные стороны: то пытаясь задушить в объятиях, то требуя немедленно отчитаться о том, где он пропадал, то предлагая сменить изгвазданную Мордред знает в чём одежду, то провериться у Поппи на предмет ранений. Поттер на все расспросы отвечал уклончиво и односложно, переодеваться отказался, так и расхаживая в своём грязном кожаном плаще и уродливых ботинках, а от осмотра отмахнулся, беспечно заявив, что на нём и царапины нет. В итоге мальчишку усадили в кресло, велев дожидаться собрания Ордена, и за общей суетой благополучно о нём забыли. Так он и сидел весь чумазый как чёрт и с выражением вселенской скуки на лице.

Но, к счастью, уходить пока никуда не собирался.

Северус ни за что не признался бы в этом вслух, но он был чертовски рад видеть мальчишку целым и невредимым. Сколько раз за прошедшие месяцы он изводил себя чувством вины и беспомощности, думая о том, что не уберег его, гадая, смог бы он хоть что-то изменить, если бы проявил тогда больше внимания к состоянию Поттера, если бы не оставил его одного, поверив, что Блэк сможет о нём позаботиться. Сколько раз он мысленно проклинал всё на свете, включая себя самого, пытаясь принять новый мир без Гарри. И вот он был здесь. Живой и здоровый, одетый как чучело и лохматый как бездомный бордер-колли. Но живой. Настоящий.

В отличие от Грейнджер, глаза которой при одном взгляде на Поттера наливались кровью от бешенства, Снейп понимал причины его побега. Тот не раз высказывал искреннее нежелание участвовать в войне. И все эти миндальные речи Дамблдора о том, что Арчера теперь следует рассматривать как злейшего врага и по возможности уничтожить — только усугубили ситуацию.

«Я бы тоже сбежал», — размышлял Снейп, когда полтора года назад увидел воспоминания с того злосчастного допроса в Министерстве, на котором Гарри окончательно сломался, заявив, что Том мёртв. Для него это была не попытка выгородить друга или солгать. Напротив, это стало тяжелейшем признанием того, что Арчера не вернуть, в первую очередь самому себе. Опустевший, потухший взгляд Поттера ещё долго преследовал Северуса, как и дни после его освобождения, когда Гарри больше походил на мертвеца, а не на живого человека. И почему вообще Снейп поверил, что мальчишка с этим справится? Почему уже тогда не предположил, что тот выкинет какое-нибудь безумство? Зная его привязанность к лучшему другу, последующий побег от всего, что связывало его с магическим миром, был вполне закономерным решением. А инсценировка собственный смерти стала идеальным завершающим штрихом, чтобы никто не пытался его отыскать. Вполне хладнокровный, слизеринский подход. Хоть и эгоистичный. Снейп мог был гордиться.

Его тревожило другое. Он все смотрел на Поттера, пытаясь понять, случилось ли с ним то, что пророчил Дамблдор. До сих пор вся эта концепция светлых и тёмных магов казалась Северусу по большей части бредом сумасшедшего, но когда Поттер сбежал, он начал подозревать, что директор прав — Гарри разрушил собственную личность, оставив позади и свою жизнь, и волшебный мир, а известие о его гибели вполне органично вписывалось в теорию о полном отсутствии инстинкта самосохранения и, как следствие, неспособности адекватно воспринимать любую возможную угрозу. Но чем больше Снейп наблюдал за ним сейчас, тем меньше подтверждений этому видел — Поттер мало походил на лишенную чувств оболочку. Да, он выглядел спокойным и расслабленным, почти равнодушным, но Северус и раньше замечал за ним такое поведение. Не то чтобы мальчишка сильно изменился или начал по-другому себя вести. Возможно, директор ошибся, и все их опасения были напрасны?

Конечно, ещё оставался дикий рассказ Грейнджер о пламени некроманта и том, как Гарри единолично выжег всех инферналов в Мунго, а вот подобное хладнокровие вкупе с неординарным магическим потенциалом не очень вписывалось в образ. Впрочем, никто не отменял того, что Поттер просто ожесточился после пережитого. Они все изменились, Северус не ждал что Гарри останется таким же неунывающим, несмотря на все жизненные передряги. Его радовало хотя бы то, что мальчик не сломался окончательно и нашел в себе силы не просто существовать, но и совершенствовать собственные навыки и знания. Только вот где он раздобыл затерянные во времени заклинания некромантов?

Тем временем беготня по дому слегка утихла, Молли Уизли забаррикадировалась на кухне, объявив, что скоро будет готов обед, и это подействовало на посетителей почти волшебным образом — все начали постепенно стекаться в гостиную и рассаживаться кто-где. В следующие десять минут там уже яблоку негде было упасть, когда в сравнительно небольшое помещение набились: издёрганный Люпин, тихо переговаривающийся с Артуром, развеселые Фред, Джордж и Джинни, которые все никак не могли заткнуться, злющая Грейнджер и быстро перехвативший её настроение Рон, Минерва с подозрительно покрасневшими глазами, Билл и Чарли Уизли, Эрмелинда, успевшая привести себя в порядок, и коршуном следящая за ней Поппи, нервно грызущая ногти Тонкс и мрачный, как туча, Кингсли. Последним явился Дамблдор, заняв свободное кресло напротив Поттера, и стоило ему сесть, как на гостиную опустилась звенящая тишина.

— Что ж, Гарри, — сложив пальцы домиком, начал директор, разглядывая флегматичного подростка, — признаюсь, ты всех нас удивил, — он помедлил, но так как мальчишка ничего не ответил, продолжил говорить: — мисс Грейнджер и профессор Герхард вкратце поведали о событиях прошлой ночи, и мы все благодарны тебе за их спасение, не говоря уже о том, как мы рады твоему возвращению. И всё же, думаю, я выражу общее любопытство, если спрошу, где ты был всё это время?

— Я был… дома, — подперев рукой голову, Поттер лениво покачивал мыском ботинка.

— Дома? — недоуменно спросил Альбус. — Но у тебя же…

— Нет дома? — с любезной улыбкой подсказал Гарри, когда директор чуть замешкался. — Это не совсем так. Я счастливый обладатель очень уютного особнячка в Годриковой лощине.

— Прекратите паясничать, Поттер. Тот дом непригоден для жилья. — сухо вставил Снейп.

Он был рад мальчику, но иронизировать на тему трагедии в Годриковой лощине было плохой идеей.

— Был непригоден, да. Но надо же мне было куда-то вложить галлеоны, выигранные кровью и потом на Турнире Трёх Волшебников.

— И ты вложил их в реконструкцию дома твоих родителей, — понимающе прошептал Ремус. — Разумно.

Северуса это признание не убедило. О том, что кто-то решил отстроить особняк Поттеров, который с той роковой ночи стал буквально национальным достоянием, кричали бы на каждом углу, если бы это было правдой.

— Я была в Годриковой лощине, — вторя его недоверию, подала голос Гермиона, сощурив глаза. — Там по-прежнему стоит лишь полуразвалившийся особняк.

— Есть одна отличная фирма, которая за кругленькую сумму запихнёт весь твой дом в пространственный карман, — с готовностью поделился Поттер. — И сделает это максимально тихо и незаметно. Ну знаешь, так, чтобы избежать нежелательного внимания. Так что да, снаружи там до сих пор развалины.

— И что же, ты полтора года там просидел? — с неприязнью уточнила Грейнджер. — Пока мы тут с ума сходили?

— Ещё я иногда гулял, — с неизменно вежливой улыбкой отозвался Гарри.

Снейп практически слышал, как его подружка заскрипела зубами от бешенства. Самого Северуса больше интересовало, с чего вдруг Поттер так разоткровенничался. Он столько сил приложил, чтобы его не нашли, а теперь открыто во всем признался. Выходило, что у него либо пропала необходимость и дальше прятаться… либо ему было плевать, знают о нём или нет. Либо он врал.

— Я догадываюсь, почему ты попытался инсценировать свою смерть, — неторопливо сказал Альбус, не обращая внимания на растерянные и удивленные взгляды некоторых членов Ордена, которые услышали об этом впервые. — Но мне любопытно, как ты это сделал.

— Трансфигурировал труп, — без заминки отозвался Гарри, чем вызвал ещё одну волну удивленных вздохов.

— И где, позвольте узнать, вы взяли труп? — неприязненно поинтересовался Кингсли.

— Украл из городского морга.

Последнее признание потребовало больше времени на полное осознание. Даже Северус не ожидал такого, хотя это и было довольно логично — где бы ещё мальчишка достал труп? Но украсть тело из морга…

Собравшиеся волшебники притихли, обмениваясь долгими взглядами, не до конца веря в то, что услышали.

— Даже высшая трансфигурация не способна изменить суть трансформированного предмета, — подала голос Минерва. — Любой анализ показал бы, что тело не ваше, даже если внешне это была точная копия.

— Я знаю. Поэтому результаты вскрытия пришлось немного, хм, скорректировать, — Гарри улыбнулся. — Вы знали, что домовики прирожденные мастера подделывать документы?

— Вы заставили домовика подделать результаты медицинских анализов?! — опешила МакГонагалл.

— Совсем чуть-чуть… только то, что понял, по правде сказать, — Поттер виновато развел руками, — мы с Виви не очень сильны в медицинской терминологии и всё такое.

Гермиона со стоном закрыла ладонью глаза.

— Это самый идиотский план, который только можно было придумать. Ты понимаешь, сколько всего могло пойти не так?

— В случае чего, я бы попробовал ещё раз.

— Попробовал что? Воровать чужие трупы, пока не сработает?!

— Как вариант, — Гарри пожал плечами. — Но получилось же в итоге. А подтверждение Петуньи и последующая кремация не оставили возможности проверить достоверность информации. Не идеально, конечно, но я добился того, чего хотел. Маггловские власти после этого перестали меня искать. Я был официально мёртв. Очень удобно, по-моему.

— Так вы это делали, чтобы скрыться от магглов? — настороженно уточина Минерва. — Или от магов?

— От всех.

МакГонагалл переглянулась с директором и затихла.

— Поттер, вы вообще задумываетесь о том, насколько дико звучит ваш рассказ? — процедил сквозь зубы Кингсли. — Дико и безнравственно.

— Почему? — искренне удивился тот. — Я же не убил никого. Тот парень был уже мертв, когда я его трансфиигурировал. Не то чтобы он сильно возражал.

— Ты украл тело другого человека и выдал его за себя, — подал голос Артур. — Лично мне в этом видится некое нарушение моральных принципов.

— Вы вообще уверены, что это Поттер? — оглянувшись на Дамблдора, резко осведомился Чарли. — Он всегда так себя вел?

— Не всегда, — пристально наблюдая за невозмутимым мальчишкой, ответил директор.

Северус склонен был с ним согласиться. Его первоначальное мнение о состоянии Поттера стремительно менялось с начала этой беседы. Мальчишка все-таки изменился, начиная с поведения и заканчивая манерой вести разговор, не говоря уже о том, что тот не любил быть в центре внимания и всегда чувствовал себя неуютно в окружении большого количества людей, а сейчас его совершенно не заботили направленные на него взгляды, осуждение и недоверие. Возможно, он просто притворялся, но тогда у него это просто мастерски получалось.

— Я всё ещё считаю, что следует применить веритасерум, — фыркнул Кингсли.

Северус почувствовал, как в душе вспыхнуло раздражение, в то же мгновение Люпин холодно взглянул на аврора.

— Вам мало было прошлого раза?

— Не получится, — тем временем раздался жизнерадостный голос Гарри, и всё внимание снова сосредоточилось на нём.

— Вот как? — Кингсли сощурился. — И почему же?

— После того незабываемого визита в Министерство, у меня на него что-то типа аллергии.

— Как удобно, — ядовито бросил Шеклболт, заслужив ещё один сердитый взгляд оборотня.

— Ну, не расстраивайтесь так, — участливо улыбнулся Поттер. — Всегда остаются старые добрые пытки, уверен, что вы там в своей академии авроров проходили какой-то продвинутый курс истязаний заключенных.

Тонкс оскорбленно охнула, и одновременно с ней Кингсли в ярости рявкнул:

— Да как вы смеете?!

— Господа! Господа! — Дамблдор поднял руки, призывая возмущенно загалдевших волшебников к тишине. — Давайте все немного успокоимся. Гарри, — он строго взглянул на подростка, — прошу тебя, не стоит разбрасываться подобными обвинениями.

— Как скажете, — легко согласился тот. — Так что? Допрос окончен?

— Это не допрос. И ты не заключенный, — Снейпу показалось, что в голосе директора зазвучала безнадежная усталость. — Мы лишь пытаемся понять, что с тобой случилось.

— Со мной ничего не случилось, — равнодушно отозвался Гарри, подперев рукой подбородок. — Пока я вас не встретил. А вот у вас, как я понимаю, много чего приключилось. Война там… зомбиапокалипсис.

— Что такое зомби? — шепотом спросила у Шеклболта Тонкс, тот ее проигнорировал, продолжая сверлить Поттера сердитым взглядом.

— Раз уж вы об этом упомянули, — подала голос Эрмелинда. — То объясните, что вы делали в Мунго?

— То же, что и вы, мне кажется. Искал информацию.

В глазах Герхард вспыхнул живой интерес.

— Вам удалось понять, что привело к таким последствиям?

— Не полностью, — из голоса Поттера исчезли все насмешливые нотки, и он заговорил серьезнее. — Я не успел всё как следует там осмотреть.

— Полагаю, это и не нужно, — нарочито бодрым тоном сказала Тонкс. — Судя по всему, в Мунго не осталось инферналов после визита Гарри. Проблема решена?

С губ Поттера сорвался смешок, вновь привлекая к нему вопрошающие и раздраженные взгляды.

— Конечно решена, можно снова открывать клинику, — с издевкой протянул он. — Нам ведь так недостает новых смертей.

— Вместо того, чтобы ерничать, объяснил бы как следует, — рявкнул Рон. — Или только умничать можешь?

Гарри откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники, на его лице заиграла жизнерадостная улыбка.

— Ой, ну раз вы все так мило об этом просите, — он прочистил горло. — Кто-нибудь обратил внимание, как там воняло? — его взгляд остановился на лице Эрмелинды. — Профессор?

— Воняло? — она непонимающе изогнула брови. — Вы о покойниках?

— Что особенного в том, что инферналы пахли мертвечиной? — вмешалась Гермиона.

Гарри взглянул на неё с самым искренним удивлением, которое только способен был изобразить.

— Кроме того, что инферналы, как правило, вообще никакого запаха не источают? — весело уточнил он. — Право же, Гермиона, ты ведь умная была.

Та злобно ощерилась.

— Ох, прости, пожалуйста, что я выбыла из твоего персонального списка самых умных людей на планете, кто теперь там остался? Ты один?

Поттер одарил её безмятежной улыбкой и, не удостоив ответом, отвернулся к Эрмелинде. Северусу начало казаться, что у Грейнджер от подобного отношения вот-вот дым из ушей повалит… и не у неё одной. Даже Люпин мрачнел всё больше.

— Профессор, — тем временем сказал Гарри, — вы дольше всех находились в Мунго, не заметили ничего странного?

Герхард, нахмурившись, медлила с ответом.

— Странного было много, начиная с того, что для инферналов те мертвецы слишком быстрые и хитрые. К тому же они способны заражать живых. Но я больше ориентировалась на записи колдомедиков, чтобы понять суть произошедшего на конкретных случаях…

— Записи бы не особенно помогли. Дело не в покойниках. Я рассмотрел одного. Они не заразные, а просто ядовитые.

— Ядовитые?

— Именно! Те, кого они кусают или царапают, умирают от яда.

— И потом они обращаются…

— Да, но дело тут не в инферналах, а в самой клинике.

— Поясни, — задумчиво проводя рукой по серебристой бороде, попросил Дамблдор.

— Кто-то наложил на Мунго проклятье… что-то вроде печати смерти, — Поттер переключил внимание на директора. — Довольно мощное, но неумелое, будто сам накладывающий не до конца понимал, что делает или как делать правильно.

— Как можно не понимать, что делаешь, накладывая конкретное проклятье? — скептично поинтересовался Кингсли.

— Ну это как войти в людное помещение с завязанными глазами и автоматом и начать палить из него в разные стороны. То есть технически, ты понимаешь, как это работает, но не видишь масштаба бедствия, — Гарри обвел окружающих долгим взглядом. — Все ведь в курсе, что такое автомат, да? — в ответ раздалось несколько угрюмых «да», что вполне удовлетворило Поттера, и он продолжил говорить: — Концентрация проклятья такая сильная, что от него за версту разит гнилью, как и от покойников, которые за счет этого проклятья и существуют. Но я заметил, что оно распределено по клинике неравномерно, а фрагментами. Думаю, если хорошенько поискать, можно найти в здании несколько воскрешающих рун, заряженных этим проклятьем. И пока их не обезвредить…

— Любой погибший в клинике обратится в инфернала, — потрясенно закончила Эрмелинда.

— Но кто мог использовать такое проклятье? — Тонкс оглядела собравшихся, словно у кого-то был готовый ответ, но что сказать нашлось только у Поттера.

— Уверен, что это некромант, слишком уж мощное заклинание, — протянул он. — Но явно не практикующий. Возможно, даже сам не знает, кем является.

— И для чего какому-то волшебнику понадобилось превращать клинику в заповедник инферналов? — в глазах Кингсли росли и множились ядовитые подозрения, пока он рассматривал Гарри.

— Понятия не имею, — не обращая внимания на колючие взгляды, тот беспечно почесал переносицу.

— Это похоже на эксперимент, — медленно протянула Эрмелинда, переглянувшись со Снейпом, который пришел к этой мысли одновременно с ней.

— Эксперимент для чего именно? — непонимающе спросил Артур.

— Требовалось некое закрытое пространство с высокой концентрацией магии и плохой охраной, — пояснил Северус. — Они хотели посмотреть, что получится из таких чар, но не могли рисковать, применяя их на открытой местности.

— И кто это сделал? — отрывисто уточнил Шеклболт, глядя при этом только на Поттера. — Тёмный Лорд?

— Если только у него совсем крыша поехала, — и глазом не моргнув при упоминании бывшего друга, сказал тот. — К тому же он не владеет некромантией.

— Откуда такая уверенность? — Артур и Кингсли настороженно переглянулись.

— Когда мы виделись в последний раз, он ей не владел, — Гарри постукивал пальцем по подбородку. — Вряд ли можно просто взять и стать некромантом.

— Он Тёмный Лорд, — напомнил Чарли.

— И что? — непонимающе моргнул Поттер. — Это автоматически делает его обладателем всех наследий разом?

— Ты вполне умело использовал заклинание, которое под силу только некроманту, — заметила Гермиона, скрестив на груди руки. — Если это удалось тебе, то что мешает ему?

— Есть разница в том, какие именно чары… а, ладно, — он устало махнул рукой. — Пусть будет Волдеморт, если вы так настаиваете.

— Но если это не он, то кто тогда? — меняя тему, спросил Ремус.

— А кто первым приходит на ум, когда мы говорим о массовом убийстве волшебников и кровожадных монстрах, не восприимчивых к магии, которые при этом, ой какое совпадение, нападают на тех, кто колдует? — весело уточнил Гарри.

— Варлоки, — прошептал Люпин. — Ты думаешь, что это были варлоки.

— Я просто размышляю вслух.

— Слишком уж много вам известно для кого-то не вовлеченного в происходящее, — напряженно высказался Кингсли.

— Просто нахватался разных безумных слухов, — безразлично бросил Поттер. — Но вы, конечно, вправе обвинить меня сразу во всех своих бедах, у вас это отлично получается. Больше-то винить некого.

— На что вы намекаете?

— Например на то, что магглы решили истребить волшебников, развернув масштабную зачистку, а волшебники вместо того, чтобы им противостоять, слишком заняты своими внутренними разногласиями?

— Да что вам вообще известно о ситуации в мире, Поттер?! — теряя самообладание рявкнул Кингсли.

— Это лишь вершина айсберга, Гарри, — одновременно с аврором вздохнул Ремус, пытаясь чуть заглушить растущую ярость Шеклболта. — Всё гораздо сложнее.

— И в чём сложность?

— Войну с Тёмным Лордом никто не отменял, — пояснил за оборотня Дамблдор. — Наши силы очень рассредоточены из-за попыток помешать Волдеморту. Мы прикладываем все силы, чтобы получить как можно больше сведений о его действиях, но после убийства Корнелиуса новый министр закрыл все входы в Министерство магии, многократно ужесточил меры безопасности и опасается сотрудничать с Орденом, полагая, что мы тоже можем представлять для него угрозу.

— А Волдеморт чем занят?

— Интригами, как обычно, — презрительно фыркнул Шеклболт. — Продолжает нападать на магглов, еще сильнее их провоцируя, и пытается перетянуть на свою сторону как можно больше волшебников, организуя защищенные поселения, где якобы прячет их от магглов.

— Ага, понятно, — глубокомысленно покивал Поттер. — То есть, получается, ситуация такая, — он окинул взглядом своих настороженных слушателей: — Орден Феникса ведет партизанскую войну с Тёмным Лордом и Министерством. В основном безрезультатно. Многоуважаемое Министерство тем временем забаррикадировалось от внешнего мира и, уткнувшись носом под хвост, усиленно лижет себе…

— Мистер Поттер!

— Ну да, ну да, виноват, профессор МакГонагалл. Так вот. Министерство объявило угрозой номер один Волдеморта с его Пожирателями Смерти, а угрозой номер два директора Дамблдора с его Орденом. И в это время страшнейший тёмный маг современности, негодяй и хладнокровный убийца, кровожадный маньяк, зло во плоти, бездушный диктатор и тиран, чудовище, каких прежде не знал мир, и его жестокие, психованные слуги единолично ведут открытую войну с магглами, организовывают убежища и, хм, защищают обездоленных волшебников? — он почесал переносицу. — Вы меня поправьте, если я где ошибся, а то звучит это всё как бред сумасшедшего.

— Мне думается, Гарри, ты слишком всё упрощаешь.

— Нет, это просто вы всё слишком усложнили…

— Да как у тебя наглости хватает? — дрожащим от ярости голосом, осведомилась Гермиона. — Ты полтора года прятался и вдруг заявляешься как ни в чем ни бывало и смеешь нас обвинять?!

— Ну, во-первых, это вы меня пригласили…

— Так проваливай! Ты ведь так хорош в этом!

— Не хочу.

— Отчего же?

— Я вдруг понял, что ужасно по вам соскучился.

— Да ты…

Исступленную речь Грейнджер прервал звук открывшейся двери, когда в гостиную заглянула Молли.

— Обед почти готов, — объявила она, взглянув на Джинни, а затем на Гермиону, — девочки, помогите мне накрыть на стол.

— Я тоже помогу, — Тонкс неодобрительно взглянула на безмятежно улыбающегося Поттера. — Иначе я просто сейчас врежу кому-нибудь.

— Я с вами! — подскочил Рон.

После того, как все пятеро скрылись за дверью, в комнате повисла неуютная тишина. Члены Ордена молча переглядывались, не зная, как теперь быть с их заносчивым гостем, который за один единственный разговор умудрился погладить против шерсти практически всех присутствующих. В ожидании приглашения к столу обсуждения угасли: никто не знал, как и о чем разговаривать с Поттером, и постепенно все разбрелись кто куда, негромко обмениваясь впечатлениями, которые в основном сводились к возмущению и негодованию. Люпин, Минерва и Кингсли собрались вокруг Дамблдора и завели тихий, жаркий спор. Поттер продолжал сидеть в своём кресле, отстраненно глядя в окно и даже не пытаясь делать вид, что его хоть отчасти заботят чужие перешептывания и неодобрительные взгляды.

Северус всё гадал, зачем Гарри так себя ведет и какую преследует цель. Если сначала его поведение показалось нахальным и высокомерным, то чем дольше он наблюдал за ним, тем яснее становилось, что тот просто говорит, что думает, не особенно заботясь о чувствах собеседников. Снейп тоже прибегал к подобной прямолинейности, приправленной ехидством и насмешкой, чтобы оскорбить или унизить собеседника, скрыть свои истинные чувства и намерения и оградить себя от окружающих. Это было его привычной защитой от враждебного мира — укуси первым, пока не покусали тебя. Но Поттер не защищался и не прятался, не пытался кого-то унизить, он вообще почти отсутствовал во время всего разговора, словно окружающие занимали лишь крохотную долю его внимания, которого по сути хватало только на то, чтобы хоть немного регистрировать их присутствие в комнате. С таким же успехом Поттер мог бы разговаривать с мебелью, уделяя ей примерно столько же внимания.

Северусу страшно хотелось остаться с ним наедине и посмотреть, как тот поведет себя без посторонних слушателей. Он был более чем уверен, что мальчишка не сидел взаперти последние полтора года. Гарри было известно куда больше, чем он показывал, но никто не задавал ему правильных вопросов, не искал в равнодушных, насмешливых ответах скрытого смысла. Не пытался понять. С мальчишкой явно что-то было не так и дело не только в предположительном разрушении личности, или чем бы там ни являлось это его отчуждение. Но чтобы во всем разобраться требовалось время, а пока ситуация явно не располагала к разговору по душам. К тому же через пятнадцать минут вернулась Молли, приглашая всех за стол.

Обедали они меньшим составом: Эрмелинда, утомленная после своих приключений в Мунго, отправилась отдыхать, Поппи решила проведать Дафну, Чарли и Билл изъявили желание вернуться в Нору, а Минерва, получив какие-то распоряжения от директора, (или под предлогом этих распоряжений) удалилась в неизвестном направлении. Остальные же собрались в обеденной зале, но вели себя в присутствии Поттера так напряженно, словно с ними за стол посадили василиска. Общее настроение не изменила даже шумная суета, которую устроила Молли, разглядев наконец Поттера как следует и заставив немедленно привести себя в порядок и «снять этот кошмарный плащ». С плащом мальчишка расставаться отказался, но соизволил умыться, почистить одежду и за стол усаживался в относительно приличном виде. Тем не менее, атмосфера между волшебниками царила мрачная. Единственной, кто хоть как-то стремился разогнать унылые настроения, была Молли. Она, не умолкая, расспрашивала Гарри о его здоровье и самочувствии, беспокоилась о том, что всё это время он провел в одиночестве, сетовала на положение в мире и бедственное положение волшебников. Северус был бы благодарен ей, если бы та попутно не нагнетала обстановку ещё сильнее, неосознанно затрагивая те темы, которые затрагивать, учитывая ситуацию, не стоило.

— Важно, что мы держимся вместе и присматриваем друг за другом, — сказала она. — Сейчас главное — заботиться о близких. Ты опрометчиво поступил, сбежав, Гарри. Взгляни, как много людей беспокоились за тебя и как обрадовались твоему возвращению!

«Обрадованные возвращению» мрачно таращились в свои тарелки, Люпин попытался ободряюще улыбнуться сыну лучшего друга, но улыбка вышла больше похожей на гримасу.

— Да, я заметил, что все едва сдерживают вопли счастья, — насмешливо оценил Поттер.

— А кто в этом виноват? — буркнул себе под нос Рон, враждебно покосившись на него.

— Кстати о близких, — проигнорировав шпильку, Гарри вдруг с новым любопытством оглядел присутствующих, — среди осчастливленных моим возвращением я так и не увидел Сириуса.

После этих слов за столом стих даже звон приборов. Поттер выжидательно молчал, но никто не спешил заговаривать первым. Снейп мог бы ответить, но решил предоставить эту честь кому-нибудь другому.

— Ух ты, — после затянувшейся тишины, невыразительно прокомментировал Гарри, переводя горящий мрачной иронией взгляд с одного бледного лица на другое. — Какие вы вдруг все стали неразговорчивые.

— Сириус в Азкабане, — наконец нарушил траурное молчание Дамблдор.

Брови Поттера изумленно изогнулись.

— Опять? — с его губ к всеобщему ошеломлению сорвался смешок. — И в чем его обвинили на этот раз?

— В покушении на министра магии, — глухо прошептала Гермиона, стиснув руки в кулаки.

— Зачем ему это?

— Он узнал о том, что ты мертв, и попытался напасть на Скримджера.

— А где связь?

— Сириус не знал, на ком ещё выместить свою злость. Именно после того ареста ты исчез, он винил в этом Министерство, а потом узнал о твоей смерти и сорвался, — Грейнджер обратила на него пылающий взгляд. — Вот к чему привели твои выходки.

— И ваша болтливость, — добавил от себя Снейп, смерив девчонку уничижительным взглядом, от которого её лицо залила краска стыда.

— Он имел право знать!

— Да, Грейнджер, и видите, как «замечательно» всё обернулось.

— Вы меня обвиняете?! — ахнула та. — Меня?! Не того, по чьей вине Сириус настолько обезумел от горя?!

— Этого бы не произошло, держи вы язык за зубами. Приятным бонусом вашей болтливости послужило очередное подтверждение, что идиота Блэка вообще ничему жизнь не учит.

Если бы Северус обладал всепрощающей добродетелью Люпина, он бы промолчал. В конце концов, он знал, как грызет девчонку вина за то, что она рассказала Блэку о гибели крестника. Но он, слава Мерлину, этими достойными качествами наделен не был, поэтому не мог отказать себе в удовольствии напомнить Грейнджер, что святых тут нет, и она не исключение.

— Вам-то, конечно, было плевать! — защищаясь, прошипела Гермиона, сильно уязвлённая его нападками. — Не вы же наблюдали, как он день за днём продолжал искать Гарри! Как его съедают отчаяние и горе!

— И куда же его привела ваша благородная сострадательность? — с невозмутимой насмешкой уточнил Снейп.

— Да вы!..

— Гермиона, — прервал её Дамблдор, — пожалуйста, успокойся, — директор перевел предупреждающий взгляд на Снейпа. — Северус, стоило ли начинать этот разговор?

— Прошу прощения, я забылся, — саркастично протянул тот. — Мы же условились винить во всём Поттера.

Услышав это, Гарри прыснул от смеха, покачав головой.

— У тебя хватает совести смеяться? — неверяще прошептала Гермиона, найдя новый источник негодования. — После того, как ты узнал, что твой крёстный из-за тебя попал в тюрьму?!

— Ну, как я понял, в тюрьму он попал из-за тебя, — заметил Гарри. — И из-за собственной несдержанности. Но мне вот что интересно, — не дав никому возмутиться, он перевел взгляд на директора. — Почему никто не пытался вызволить его оттуда? Очевидно же, что он действовал под влиянием эмоций, разве на суде никто не учел его состояние?

— Не было суда, — мрачно ответил Ремус, не глядя на него. — Скримджер на любую угрозу в свой адрес реагирует весьма радикально.

— То есть все, кто высказывают хоть малую долю недовольства, отправляются прямиком в Азкабан?

— Или в объятия дементоров.

— Понятно, — Гарри хмыкнул. — Но диктатор и чудовище у нас по-прежнему Волдеморт.

— Вы прямо-таки не устаете вставать на защиту Тёмного Лорда при каждом удобном случае, как я посмотрю, — колко прокомментировал Кингсли. — Поподробнее о его выходках узнать не хотите?

— Я хочу узнать, — медленно сказал Гарри, — почему люди, называющие себя оплотом добра и справедливости, вместо того, чтобы пошевелиться и хоть что-то предпринять, когда их союзника ни за что отправляют в тюрьму, сидят, засунув голову в задницу.

— Гарри! — всплеснула руками Молли. — Что за выражения?!

— Отношения с Министерством и так весьма накаленные, — заглушая её возмущенное замечание, сказал Дамблдор. — Мы не можем открыто противостоять Скримджеру, иначе нас сочтут преступниками, как и Волдеморта. Учитывая ситуацию в мире, очень важно оберегать авторитет нынешней власти. Люди должны знать, кто является представителем закона.

— Как удобно, — продолжая улыбаться, мурлыкнул Поттер, — прикрываться тем, что связаны по рукам и ногам неприкосновенностью министра из-за сложной политической ситуации. И пока вы все, такие законопослушные, молча принимаете любой его диктат, Сириус гниёт в тюрьме.

— А что ты предлагаешь? Пойти против правил? — удивленно спросил Рон.

— Да. Если эти правила аморальны.

— Чем они аморальны? Министр хочет сохранить порядок.

— Порядок в справедливых решениях и поступках, — веселье и благодушие в глазах Поттера растаяли в холодной пустоте, но голос по-прежнему звучал без упрека или недовольства. — Где тут справедливость?

— Не предлагаешь ли ты начать переворот, Гарри?

— Мне кажется, директор, вакансию революционера уже занял Волдеморт, — хмыкнул тот, — мне нет дела до условностей и политики. Но что это за мир, где само понятие справедливости искажено и смешано с лицемерием?

— Такова реальность, Гарри.

— Значит, такую реальность нужно уничтожить. Исправить. И вы, директор, должны были сделать хоть что-то для этого. Но не стали. Потому что не видели в этом выгоды.

— Что ты…

— Разве не удобно — отправить непредсказуемого, опрометчивого Сириуса куда подальше и прибрать в собственное пользование его дом? — медовым голосом протянул Поттер. — Дом, которого у Сириуса не было с шестнадцати лет. Дом, в который было вложено столько сил и внимания, о котором должны были знать лишь самые близкие, чтобы это место стало безопасной гаванью. Но как можно расходовать столь удобный и хорошо защищенный стратегический пункт на семейный быт, когда выгоднее обозвать его штабом и устроить тут проходной двор? Ведь, кому захочется превращать собственное жилище в место бессмысленных сборищ волшебников, которые только и могут что вздыхать о несправедливости мира, бойкотировать министра своими подпольными собраниями и искать виноватых, ничего при этом не делая. Один только Сириус открыл вам двери своего дома, желая помочь, но стоило ему оступиться и попасть в беду, как Орден удобно отгородился от него буквой закона, вдруг вспомнив, что не следует перечить власти.

— Ты обвиняешь меня в том, что я организовал арест твоего крёстного? — спокойно уточнил директор, сложив пальцы домиком.

— Конечно нет, — не обращая внимания на взрывоопасную обстановку за столом, отмахнулся Гарри, — вы, сэр, выше подобных мерзких манипуляций. Люди, как правило, все делают за вас и без вашего участия. Вам же остается лишь бездействовать. Это очень разумный ход.

— Ты забываешься, Поттер, — прорычал Кингсли. — Кем ты нас считаешь, раз смеешь о таком заикаться?!

— Никем, — очень тихо произнёс Гарри. — Просто никем. За вас решают другие, а раз так, то вы все просто марионетки в чужих руках. Никто.

Шеклболт вскочил на ноги, сжимая в подрагивающих от бешенства пальцах волшебную палочку, в то же мгновение, словно предугадав его намерения за секунду до срыва, с места поднялся Ремус, сидящий рядом с Гарри и закрыл мальчика рукой, сверля аврора предупреждающим взглядом, в глубине которого разгорались опасные янтарные всполохи ощерившего клыки волка. Альбус остановил обоих, громко хлопнув в ладони.

— Кингсли, Ремус, прошу вас сядьте!

— Но он…

— Гарри вовсе не хочет нас оскорбить, Кингсли. Я прав, Гарри?

— Конечно не хочу, — согласился тот, даже не шелохнувшись и, дождавшись, когда Люпин и Шеклболт, не сводя друг с друга напряженных взглядов, усядутся обратно, продолжил: — Просто пытаюсь понять. За окном война, мир разваливается, вы за что-то в этой войне сражаетесь, чего-то страстно пытаетесь добиться, но я совершенно не понимаю, чего именно. За что вы сражаетесь? И с кем? С Волдемортом? Так он вроде не самая страшная угроза. С магглами? По мне, так вы просто от них прячетесь, в надежде, что они сами про вас вдруг забудут. С Министерством? Но как-то очень нежно вы ему противостоите. Вы, директор, бунтуете только когда это вам выгодно, а остальные слепо идут за вами и верят всему, что вы говорите. Так какие же у вас цели? — Гарри обвел взглядом сидящих за столом волшебников. — Просто выжить в той реальности, которую вам предложит Дамблдор?

— Мы сражаемся за то, во что верим.

— А во что вы верите?

— В то, что этот мир может стать лучше. Но это требует жертв. Всегда требует жертв, — Дамблдор вздохнул. — И кому-то необходимо принимать тяжелые решения ради остальных. Никто не говорит, что это справедливо и хорошо. Но иногда другого выбора просто не остаётся.

— Ах да, высшее благо, ради которого один гниёт в Азкабане, пока остальные принимают тяжелые, но жизненно важные решения под крышей его дома, — Поттер с улыбкой прикрыл глаза. — И правда… благородные гриффиндорцы.

— Хватит с меня, — дрожа от гнева, Гермиона поднялась на ноги. — Я не знаю, что там с тобой такого приключилось и когда ты стал таким мерзавцем, но не смей сидеть и кичиться тем, какой ты умный. Ты ни черта не знаешь! Тебя не было с нами, когда магглы взорвали Хогвартс! Не было, когда нас лишили домов и семей! Не было, когда всё покатилось к чёрту! Ты сидел Мордред знает где и жалел себя! Тебе было плевать на нас! Плевать на то, что почувствую я или Сириус, когда мы узнаем о твоей смерти! Плевать на всех! А теперь ты заявляешься и обвиняешь нас в бездействии?! В слабоволии?! В меркантильности?! Ты?! Ты, Гарри Поттер, не имеешь никакого права голоса, слышишь?! Не имеешь права оскорблять директора! Не имеешь права нас обвинять! Ты потерял это право, когда бросил нас! Когда бросил нас, потому что решил, что скорее позволишь всем погибнуть, чем пойдешь против лучшего друга. Того самого друга, который залил кровью невинных людей Тисовую улицу! Который причинил тебе боль, соврал и предал. Ты предпочел лжеца и убийцу тем, кто искренне любил тебя! Ты оставил нас. Так не смей… не смей сейчас говорить о справедливости, — голос Гермионы сорвался, и она затихла, тяжело дыша и прожигая Поттера ненавидящим взглядом. — Мы всё это время пытались хоть что-то сделать, — просипела она. — Мы боролись. А где был ты?

Швырнув на стол салфетку, она вылетела из комнаты. В гробовой тишине, которая наступила после ее слов, было отчётливо слышно, как хлопнула входная дверь. Рон поднялся из-за стола и вышел следом. Оставшиеся волшебники с разочарованием и досадой рассматривали Поттера, а тот… задумчиво побарабанив пальцами по столу, взял вилку и спокойно вернулся к трапезе.

— Очень вкусный у вас вышел шницель, миссис Уизли, — прожевав кусочек, похвалил он, глянув на посеревшую от шквала эмоций Молли. — Жаль, что у всех отбило аппетит. Вы так старались.

— Поверить не могу, — выдохнула в ошеломленной тишине Джинни и резко встала из-за стола.

— Джиневра… — предупреждающе начала Молли.

— Я не желаю есть в его присутствии, — перебив мать, отчеканила она и, прихватив тарелку, вышла.

— Поддерживаю нашу гордую сестру, — тоскливо протянул Джордж, но не ушел, продолжая разглядывать Гарри.

— Но доля истины в его словах есть, — с набитым ртом пробормотал Фред, заработав возмущенные взгляды присутствующих. — А что? — проглотив кусок, сказал тот. — Шницель и правда объедение.

— Не только в этом он прав, — хмуро глядя в стол, глухо прошептала Тонкс.

— Нимфадора…

— Нет, Кингсли, — она с болью взглянула на него, а потом на Дамблдора. — Почему мы ничего не сделали, чтобы вытащить Сириуса? Он полгода там, а мы даже не…

— Мы не можем взять штурмом Азкабан, — качнул головой директор. — И не можем потребовать у министра пересмотра дела. Скримджер не в себе, и ты прекрасно это знаешь.

— Но мы могли хотя бы попытаться, — тихо согласился с Тонкс Ремус.

— Не позволяйте ему запудрить вам мозги, — процедил Шеклболт, наблюдая, как Поттер невозмутимо поглощает свой обед. — Он пытается дестабилизировать и разозлить нас. Всё, что он делает с самого начала, это настраивает нас друг против друга. Пытается обесценить все, что мы делаем. Всё, чем мы жертвуем. Пора уже признать, что ему здесь не место.

— Кингсли! — охнула Молли. — Он же всего лишь ребенок!

— Я не вижу ребенка, — процедил аврор. — Я вижу бездушного, высокомерного эгоиста, который с самого начала только и делает, что насмехается над нами. Я это терпеть не намерен.

— И что же вы сделаете? — опустошив свою тарелку, Гарри вытирал губы салфеткой, обводя их равнодушным взглядом. — Сдадите министру? Или может быть Волдеморту? Уверен, он очень этому обрадуется. Вы, наверное, можете даже выгодно сторговаться за мою бесценную жизнь. Ну там не знаю… пакт о ненападении, передача заложников… есть у него заложники, которых вам хотелось бы получить обратно?

— Хватит, — дрожащим голосом прошептала Молли. — Гарри, ты говоришь совершенно ужасные вещи.

— Голосую за то, чтобы он ушел и не возвращался, — Джордж вскинул вверх руку. — Кто со мной?

— Хочу напомнить, что вы сейчас в доме Сириуса, — любезно улыбнулся всем сразу Гарри. — А в его отсутствие хозяином являюсь, — его глаза округлились в наигранном удивлении, — как это ни странно — я. Поэтому, если вам так противен воздух, которым я дышу, можете отправляться восвояси и дышать там в своё удовольствие.

— Это помимо прочего штаб Ордена Феникса, — неожиданно холодно сказал Дамблдор. — И это было желанием твоего крёстного — передать его нам.

— До или после его ареста? — продолжая улыбаться, уточнил Гарри.

— Ты просто выгонишь всех этих людей? — укоризненно спросил директор. — После того, как они радушно приняли тебя?

— От их радушия за милю разит смертельным проклятьем.

— Потому что именно ты довел их до этого, Гарри, — отметил Дамблдор. — Позволь спросить, с какой целю ты настроил против себя всех тех, кто искренне любил тебя и беспокоился?

— Вы о тех, кто с первой же встречи сегодня только и делал, что обвинял меня в том, что я предатель, негодяй и Пожиратель? — Гарри мельком глянул на Кингсли, а после вновь посмотрел на директора. — Простите, я не понял, что так они выражали любовь и беспокойство.

Шеклболт грязно выругался и, развернувшись на каблуках, направился прочь, за ним зал покинул Артур. Миссис Уизли проводила их беспомощным взглядом и оглянулась на Дамблдора.

— Благодарю за обед, Молли, — директор улыбнулся ей и поднялся из-за стола, — Гарри, ты не против обсудить ещё несколько вопросов наедине?

Поттер отвлеченно стряхнул крошки со своего несуразного плаща и, отложив салфетку, неторопливо последовал за директором. Снейп хотел было увязаться за ними, но остался сидеть на месте, отвлеченно постукивая вилкой по столешнице и наблюдая, как Молли засуетилась, убирая со стола посуду, близнецы вызвались ей помогать и вскоре за опустевшим столом остались только Тонкс, Северус и Люпин. Все трое молчали, не зная, что сказать. Ощущение было такое, будто они застряли на неприлично затянувшихся поминках — праздничный обед по случаю возвращения Гарри превратился в катастрофу. Ремус долго смотрел на дверь, за которой скрылись Дамблдор и Поттер, между его бровей пролегла глубокая, хмурая складка. Тонкс нервно грызла ноготь.

— Я не понимаю, почему он так себя ведет, — она растерянно взглянула на Ремуса. — Он ведь не был таким.

— Если его цель — оттолкнуть нас, то удалось ему это блестяще.

— Да утрите уже сопли, Мерлина ради, — Северус раздраженно цокнул языком. — Мальчишка просто говорил, что думает.

Люпин и Тонкс взглянули на него так, словно только сейчас заметили, что не одни.

— Порой слова могут сильно ранить.

— Не знал, что вы тут такие ранимые, Люпин, — ядовито хмыкнул Снейп. — В чём дело? Узнали, что Поттер сделан не из зефира, и развели трагедию года?

Люпин на это заявление отреагировал угрюмым взглядом и ледяным молчанием, явно не разделяя точку зрения Северуса.

— Но зачем отталкивать тех, кто любит его? — в голосе Тонкс отчетливо слышалась обида и непонимание. — Зачем относиться с таким безразличием к чужой заботе?

— Ненависть предсказуема, — осторожно, словно взвешивая каждое слово, сказал Снейп. — А любовь слишком неоднозначна.

— И поэтому он предпочитает, чтобы его ненавидели? — переглянувшись с Тонкс, нахмурился Ремус.

— Думаю, он предпочитает, — Северус помедлил, мрачно разглядывая свои сцепленные замком пальцы и отчаянно надеясь, что ошибается, — чтобы его не любили.