Осень на двоих. Последнее мгновение вечности (гет)

Так выслушай же волю Салазара Слизерина, падшего и последнего короля.

Я видел сон о Порогах Безмолвия и Вратах из крика и боли, откуда доносится шепот мертвых.

Смерть стоит за Вратами, покуда заперты двери.

Но однажды они откроются живым.

Я видел сон.

И в нём мёртвые заговорили со мной.

Блэйз поплотнее запахнул видавшее виды пальто и тихо чертыхнулся, поскользнувшись на каменной дорожке, что вела от поместья Риддлов к неприметной калитке в саду. Выбираться незамеченным из особняка Тёмного Лорда было сложнее, чем из дома Малфоев, но Забини было не впервой сбегать отсюда. Участившиеся облавы магглов вынуждали семейство Малфоев все чаще оставаться в резиденции Волдеморта из опасений, что варлоки вскоре доберутся и до их особняка. Для своих приближенных соратников Тёмный Лорд не поскупился на приличные покои в гостевом крыле и даже для Блэйза нашлась отдельная комната, но тут повсюду были Пожиратели, и объяснять им, куда он крадется посреди ночи, было последним, чего хотел бы Блэйз. Именно поэтому, пока он вместе с Малфоями отсиживался у Тёмного Лорда в гостях, приходилось ждать, когда стихнет активность в поместье, чтобы рискнуть и выбраться за территорию. И вот наконец до свободы оставался всего один шаг.

— Сбегаешь?

Блэйз как раз ухватился за ручку калитки, ведущей прочь из сада за особняком, но услышав знакомый голос, вздрогнув, оглянулся.

— Убить тебя мантикорой, Драко, — проворчал он, устало потерев лоб, — И чего тебе не спится посреди ночи?

Привалившись спиной к каменной скульптуре и скрестив на груди руки, Малфой являл собой практически живое воплощение вселенского неодобрения.

— А тебе?

— У меня дела.

Драко свел брови у переносицы.

— Если ты сейчас уйдешь, то лучше тебе уже не возвращаться, — угрюмо известил он.

— С чего вдруг такие ультиматумы?

— С того, что час назад на собрании всем, кто находится в доме, запретили его покидать, если ты вдруг забыл.

— Ой, да кому я нужен тут? Никто и не заметит, если я исчезну ненадолго… — Забини беззаботно отмахнулся.

— Ты удивишься, если узнаешь, сколько на самом деле людей тебя замечает, — сварливо фыркнул Драко.

— С чего это я вдруг такой популярный?

— Если ты и правда хотел оставаться незаметным, надо было думать, прежде чем устраивать пьяные дебоши при каждом удобном случае, — Малфой схватил друга за рукав пальто, потащив обратно к дому. — Поэтому, если ты сейчас сбежишь, то тебя сочтут предателем.

— Скажем, что я на свидании, — упираясь, проныл Блэйз.

— Ага, с Уизли, — Малфой закатил глаза, — совсем не подозрительно. Если ты собирался к ней сбежать, нужно было делать это утром, а не когда весь дом на ушах стоит.

Решив, что безопаснее вернуться в особняк через служебные помещения, Драко потащил друга по скользким тропинкам к боковой части здания, игнорируя его несмолкающие жалобы и уговоры.

— В поместье важный пленник, — категорично заявил Малфой, — если ты сейчас уйдешь, кто-нибудь точно решит, что ты шпион, — толкнув провисшую на петлях дверь, Драко поморщился от надсадного скрипа. — Честное слово, ну неужели из всех девчонок надо было закрутить роман именно с предательницей крови? — ворчал он, увлекая друга вглубь тёмных коридоров. — Из-за тебя скоро даже меня тут все возненавидят.

— Ты драматизируешь… — забубнил у него за спиной Забини.

— Ну конечно, — так как Блэйз больше не сопротивлялся, Драко выпустил его рукав и зашагал вперед, бросив на друга колючий взгляд. — Одни проблемы от тебя.

— А что за пленник-то? Ты в курсе?

— Нет.

— Это потому, что вы оба совершенно бесполезны, — послышался у них за спинами новый голос.

— А ты тут что забыла? — грубо поинтересовался Драко, оборачиваясь.

Мелисса Хант шагнула в свет тусклой лампы и смерила обоих друзей язвительным взглядом.

— Ну конечно я иду взглянуть на пленного, — она закатила глаза, — а ты что думал? На вас, дураков, посмотреть?

— Смотрю, характер у неё всё такой же паршивый, — вполголоса хмыкнул Блэйз.

Он редко виделся с Хант, только знал, что она остаётся в особняке в качестве заложницы после своего провального участия в нападении на Хогсмид, но подробностями не сильно интересовался и уж тем более не рвался встречаться с ней лично.

— Ты сама-то знаешь, кто он? — ощерился Драко, смерив ее высокомерным взглядом.

— Может и знаю, — Хант тут же задрала нос.

Блэйз деликатно решил не говорить, насколько похожа друг на друга была эта парочка, соревнуясь в собственной исключительности и пытаясь набить себе цену за счёт оппонента. Так как действительно полезной информацией не владел никто из них, Мелисса хмыкнула и, не сказав ни слова, прошла мимо, направляясь дальше по коридору в сторону подвальных помещений, часть из которых была организована под временные темницы.

— Думаешь, он там? — Забини увязался следом, игнорируя оскорбленную физиономию Малфоя.

— Где же ещё ему быть? — запальчиво бросила через плечо Хант. — Это самое надёжное место.

— Естественно, — тут же подхватил Драко, торопливо шагая за ними. — Отец говорит, что Тёмный Лорд лично наложил чары на эти подземелья, превратив их в лабиринт для заключённых. Выбраться оттуда никому не под силу.

— Ох, ну надо же! Отец ему говорит! — глумливо пропела Мелисса. — А сам ты хоть что-то узнать способен? Или только с папочкиных рассказов умеешь умничать?

— А напомни-ка, где сейчас твой отец? — в тон ей бросил Малфой. — Прячется где-то под корягой, стыдясь людям на глаза показаться после того, как его дочурка переубивала кучу народа в Хогсмиде? Или бродит по Мунго вместе с другими инферналами?

— Вали в Мунго и сам проверь, придурок, — злобно огрызнулась та. — Тебя там на входе сожрут с твоими-то «выдающимися» способностями к магии.

— Сказала та, кого на третьем курсе выгнали из школы!

— Я училась на дому!

— Чему? Как убивать бывших одноклассников?!

— Дети, не ссорьтесь, — вклинился Блэйз, чувствуя, что такими темпами эти двое сейчас доорутся до потасовки и в подземелья они все отправятся в качестве сокамерников нового заключенного.

Спорщики замолчали, и Забини уже приободрился, заметив дверь в подвал, показавшуюся впереди, как вдруг та открылась и навстречу им вышла Беллатрикс Лестрейндж собственной персоной.

«Это была хорошая жизнь», — обреченно подумал Блэйз, та же мысль мелькнула в глазах Хант и Малфоя, когда все трое, резко остановившись, уставились на тётку Драко. Заметив подростков, Бэлла растянула губы в нарочито приторной улыбке, неторопливо направившись к ним.

— Какая очаровательная компания у нас тут, — промурлыкала она, не сводя с ребят опасно ласкового взгляда. — Мой малахольный племянничек, его пустоголовый дружок-дебошир и наша истеричная гостья, — она поцокала языком, качая головой. — И куда же вы, детишки, так дружно направляетесь?

— Они хотели посмотреть на пленника, — тут же сообщила Мелисса, — я не смогла их задержать и решила пойти с ними, чтобы эти двое не натворили глупостей.

— Ну ты и крыса, — тихо прокомментировал Блэйз, и одновременно с ним Драко едва не задохнулся от возмущения.

— Враньё!

Хант надменно его проигнорировала.

— Ах вы маленькие любопытные негодники, — Лестрейндж, продолжая улыбаться, плавно шагнула вперед, и все трое напряглись, зная, что ожидать от неё можно чего угодно. — Дракулёночек, разве папочка не учил тебя не совать нос куда не следует?

— Я просто подумал…

— Не нужно.

— Что? — Драко нервно моргнул.

— Не нужно думать, — Лестрейндж остановилась в шаге от него и почти нежно погладила Малфоя по голове, от чего того едва не передёрнуло. — Это плохо сказывается на здоровье. — Тёмные глаза ведьмы переместились на Блэйза и сузились в нездоровом подозрении. — И с каких это пор темницы в подземельях превратились в развлекательный аттракцион для детей?

— Я… мы… мы не…

— Ещё раз вас здесь увижу, — Беллатрикс нетерпеливо оборвала лепетания Малфоя, мигом теряя всё своё напускное благодушие, — и вы отправитесь жить в одну из камер. Это вам понятно?

— Да, тётушка, — прошелестел Драко стремительно бледнея.

— Вот и славно, — ведьма улыбалась, но казалось, одно неверное слово — и она прикончит их не задумываясь, — а теперь брысь отсюда.

Драко не нужно было повторять дважды. Схватив Блэйза за запястье, он потащил его прочь в сторону жилого крыла. Мелисса пошла было за ними, но Беллатрикс положила на её плечо руку, удерживая на месте.

— А ты останешься, — мурлыкнула Лестрейндж. — Нам, девочкам, нужно посплетничать.

Блэйз торопливо оглянулся, надеясь уловить хоть немного из их разговора, но Драко так спешил убраться подальше, что ни одного слова он так и не расслышал.

И всё же что-то происходило в особняке Тёмного Лорда. Что-то до чёртиков любопытное.

* * *

Спустя почти неделю после своего возвращения Гарри по-прежнему никуда не собирался уходить и большую часть времени проводил в библиотеке, окруженный книгами и записями. Гермиона умирала от любопытства, но гордость никак не позволяла расспросить его о том, что же он так упорно изучает. Несколько раз она заходила в библиотеку и, делая вид, что занята собственными исследованиями, пыталась рассмотреть его книги, но все они не представляли никакой системы. Казалось, он просматривает всё подряд, Гермиона лишь заметила, что в основном это труды по созданию магических артефактов, работы некромантов и фолианты, посвященные Тёмным искусствам. Заинтересованность Поттера в этой области тревожила Гермиону, но и упрекать его она не могла, ведь сама часто изучала книги подобного рода. Стоило бы просто спросить и разобраться в этой загадке, но как начать разговор после недели холодного молчания?

— Если так любопытно, что я читаю, можешь подойти и посмотреть, — вырывая Грейнджер из размышлений, сказал Гарри, иронично глянув на неё поверх книги, — а то ты так скоро шею свернёшь.

— С чего ты взял, что меня это интересует? — она высокомерно фыркнула и упрямо уткнулась взглядом в свою книгу. — Можно подумать, мне больше делать нечего.

Гарри негромко засмеялся.

— Я правда не кусаюсь, — весело заверил тот.

— Ничего я не хочу узнавать. Делай что хочешь.

Помедлив, Поттер пожал плечами и вернулся к чтению. Гермиона поняла, что уже не может молчать дальше.

— Почему ты так себя ведешь? — выпалила она, тут же жалея, что заговорила.

Гарри поднял на неё вопрошающий взгляд.

— Веду себя как?

Грейнджер закусила губу, не зная, как облечь в слова чувства, что преследовали её с самой первой их встречи в клинке Святого Мунго. Всё это время, пока она наблюдала за Поттером, её не покидало ощущение отстранённости и равнодушия, исходящих от него. Он вроде бы разговаривал, улыбался и даже шутил, но всё это казалось настолько отчужденным, словно мысли его постоянно витали где-то далеко отсюда.

— Тебе как будто всё вокруг безразлично, — наконец выдавила она.

— Это плохо?

— Тебя вообще хоть немного беспокоят люди вокруг тебя?

Гарри не ответил сразу и какое-то время просто в молчании разглядывал собеседницу, пока наконец не закрыл свою книгу.

— Всё ещё злишься за меня?

— Вот ещё, — она поджала губы. — Я что, ребенок?

— Тогда к чему эти вопросы?

— А разве я что-то странное у тебя спросила? — Гермиона, не отрываясь, смотрела в зеленые глаза, которые и правда сейчас казались лишенными всяких эмоций. — Вроде несложный вопрос.

— Может быть и не беспокоят, — спокойно признался он. — Что с того?

— Это гадко, Гарри.

— Разве?

— Да. Гадко и эгоистично.

— Как скажешь, — Поттер вновь открыл книгу и продолжил читать, словно ему больше нечего было сказать.

Гермиона продолжала сидеть в кресле, потерянно глядя на спокойный профиль человека, которого много лет считала своим другом, и чувствовала угнетающую беспомощность. Гарри вернулся, но это была словно тень того, кого она когда-то знала, и за знакомыми чертами лица не было ничего кроме безграничной пустоты.

Следующие пару дней Гермиона старательно избегала Поттера, наблюдая со стороны, как он общается с членами Ордена Феникса, и отмечая, что большинство из них поглядывали на него с настороженностью. Единственными, кого, казалось, вообще не беспокоило поведение Гарри были Снейп и Дафна. Ещё, пожалуй, Ремус, но даже он то и дело в задумчивости хмурился, разглядывая Поттера так, словно искал в нём что-то и не находил. Дурное предчувствие становилось все сильнее. Гермиона признавала, что людям свойственно меняться, но Гарри не просто изменился. Что-то с ним было очень не так. Гермиона уже решилась поделиться своими тревогами с кем-то из Ордена, когда в один из вечеров застала Поттера на пороге входной двери.

— Куда это ты собрался? — скрестив на груди руки, холодно поинтересовалась она.

— Хочу прогуляться, — Гарри всё с тем же подавляющим безразличием глянул на неё через плечо.

— Так поздно? — Грейнджер окинула долгим взглядом его внешний вид, отмечая, что тот одет так же, как в день их встречи в Мунго. В душе зародились нехорошие опасения.

— Вечерние прогулки полезны для здоровья.

Она проигнорировала тусклую попытку отшутиться, слишком встревоженная его неожиданным желанием покинуть дом. Однажды он уже так оставил их.

— Это опасно, если ты не в курсе.

— Я буду предельно осторожен.

В душе все ярче разгорался необъяснимый страх, пока Гермиона наблюдала, как он отвернулся, собираясь выйти на крыльцо. Казалось, если она позволит ему сейчас перешагнуть порог, он уйдет и больше не вернётся. И пусть она снова и снова говорила себе, что он эгоист, пусть твердила, что не желает иметь с ним ничего общего, пусть по-прежнему злилась на него, одна мысль, что Гарри снова исчезнет из её жизни, приводила в ужас.

— Стой!

Поттер снова оглянулся, встретившись с ней вопросительным взглядом.

— Я пойду с тобой, — она шагнула к вешалке и принялась торопливо натягивать верхнюю одежду.

— Зачем?

— Не хочу потом объяснять членам Ордена, почему я тебя отпустила одного.

— Так не объясняй.

— Придется, — она обмотала шею шарфом и сердито покосилась на Гарри. — Если тебя там убьют.

В зеленых глазах на миг скользнула искра молчаливого веселья, но в ответ он только пожал плечами и, сунув руки в карманы плаща, привалился спиной к дверному косяку, дожидаясь, когда Гермиона оденется. Наконец она была готова, и вместе они вышли в объятия морозной ночи, направившись к выходу с территории дома на тёмную улицу. Некоторое время в тишине слышался только скрип снега у них под ногами, пока Гермиона нервно осматривала безлюдную улицу и ругала себя последними словами за эту безумную выходку.

— Если нас поймают патрульные…

— Успокойся, — флегматично протянул Поттер. — Будешь так нервничать и скоро поседеешь.

— Для тебя всё игра, что ли? — процедила Грейнджер, но из-за шарфа, укутывающего половину лица, ее злость явно осталась незамеченной, а голос скорее звучал несчастным, а не сердитым. — Ты хоть знаешь, что происходит в мире?

— Наслышан.

— Неужели тебя не пугает то, что творится?

— Не особенно.

— Почему?

Они всё дальше уходили от дома, двигаясь вдоль тускло освещенной фонарями улицы по направлению к торговому кварталу, жилых домов становилось все меньше, их сменяли закрытые магазины с заколоченными окнами и серые складские помещения, вызывающие гнетущее чувство заброшенности города. Гермионе неожиданно подумалось, что уже очень давно она не покидала штаб просто чтобы прогуляться, это было слишком опасно и неосмотрительно. И вот сейчас она неторопливо брела бок о бок с Поттером по заснеженному тротуару, забывшись в иллюзии, где нет никакой войны, патрульных и варлоков. Это была опасная иллюзия, грозившая обернуться большими проблемами, если ослабить бдительность, но вместе с тем слишком заманчивая, чтобы легко отказаться от неё. И Гермиона позволила себе ненадолго притвориться, что мир по-прежнему спокоен. Гарри молчал, обратив лицо к затянутому облаками беззвездному небу, и в свете фонарей его лицо казалось бледной восковой маской без тени эмоций.

— Всё давно к этому шло, — наконец негромко сказал он, разрушая хрупкий мираж безмятежности в сознании Гермионы. — Вопрос был лишь в том, как скоро начнётся война.

— Что значит «давно шло»? — Грейнджер, нахмурившись, наблюдала за спокойным лицом собеседника.

— То, что магглы не смогут ужиться с нами в одном мире, предвидел ещё Слизерин, — Гарри глянул на неё, — Потом об этом же говорил и Волдеморт.

— Прости, что? — Гермиона потрясенно распахнула глаза. — Ты сейчас хочешь сказать, что Волдеморт развязал войну из-за угрозы магглов?

— Изначально он беспокоился именно из-за них.

— Слабо мне в это верится, — мрачно призналась Грейнджер. — К чему тогда были эти речи о превосходстве чистокровных волшебников и травля магглорожденных? Или ты пытаешься сейчас убедить меня в том, что он это делал ради спасения волшебного мира?

— Ну, поначалу, думаю, у него было именно такое желание, — протянул Гарри. — Он предвидел опасность, исходящую от магглов.

— Предвидел?

Он скользнул по собеседнице задумчивым взглядом и плавно увёл беседу в сторону:

— Только вот подход оказался неудачным, — в его словах крылась странная недосказанность, но, похоже, делиться своими секретами Гарри не собирался, Гермионе это не нравилось, но она не стала настаивать. — Полагаю, о превосходстве чистокровок он начал говорить лишь для того, чтобы перетянуть на свою строну магов, которые могли бы поддержать его на политической арене и обеспечить весомым влиянием и финансами, — продолжил говорить Поттер. — А потом он словно забыл, для чего начал ту войну, слишком увлеченный истреблением всех неугодных.

— Чего ещё ждать от тирана и убийцы…

— Но сейчас именно он помогает волшебникам, невзирая на их происхождение, — мягко напомнил Поттер.

— Просто пытается всех одурачить.

Гарри взглянул на неё с раздражающе снисходительной улыбкой.

— Ты же умная, Гермиона, — насмешливо сказал он. — Неужели ты и правда в это веришь? Или просто повторяешь слова тех, кому удобнее считать Тёмного Лорда врагом и чудовищем?

— Разве ты сам не должен его ненавидеть? — Грейнджер покачала головой, раздосадованная таким ходом мыслей друга. — Он убил твоих родителей, и это уже не говоря о том, что случилось с… Арчером. Я знаю, ты отрицаешь предательство Тома, но ведь ты сам признал, что он погиб по вине Волдеморта.

— Он погиб по моей вине, — безжизненно поправил её тот, Гермиона искоса взглянула на застывшее лицо друга.

— Пусть так, — со вздохом уступила Грейнджер, — но теперь его место, — она запнулась, но всё же продолжила, — его тело занял твой враг и… тебя это устраивает?

Чем дольше они говорили об этом, тем более закрытым и чужим казался ей Гарри.

— Я всего лишь капля в океане, — с безликой отстранённостью отозвался он. — Мои чувства и мысли ничего не значат на фоне масштабной проблемы, с которой столкнулся магический мир. Опираясь только на личные суждения и слепые эмоции многого не добьешься.

— На что же ещё опираться? — Гермиона недоверчиво нахмурилась. — Ведь наши мысли и чувства — это мы сами. Если отказаться от этого, что тогда останется?

— Абсолютная истина, — уверенно ответил Поттер. — Когда ты не ослеплен эмоциями, мир становится понятным и ясным. Простым.

— Нельзя просто отбросить собственные эмоции, Гарри, — она качнула головой. — Тебя послушать, так при необходимости ты и на сторону Волдеморта готов встать.

— Если у нас будет общая цель, то почему бы и нет?

Гермиона потрясенно воззрилась на друга, не веря собственным ушам.

— А как же Том? — выдавила она. — Ты сможешь спокойно сотрудничать с человеком, который украл тело твоего друга и уничтожил его личность? Ты ведь всегда говорил, что Том — самый важный человек в твоей жизни. И теперь ты просто забудешь об этом?

— Но Том мёртв, — от равнодушия, с которым Гарри это произнёс, по спине Грейнджер пробежала дрожь. — Какой теперь смысл цепляться за то, чего не вернуть?

— То есть тебя даже не злит, что маг, виновный в смерти твоих родителей и поглотивший личность твоего друга, сейчас преспокойно разгуливает в его теле? — начиная злиться, выпалила она. — Думаешь, Том рад был бы узнать, что ты просто отмахнулся от него и готов спокойно сотрудничать с тем, кто убил его ради этой своей «абсолютной истины»? — Гарри молчал, но что-то в его лице изменилось, и маска безразличия наконец дала трещину, Гермиона продолжила давить: — А если бы ты мог вернуть Тома? — не отступала она. — Если есть такой шанс? Когда-то ты готов был поставить на карту судьбу всего мира, заключив сделку с Шакалом. А что сейчас? Просто притворишься, что такого не может быть? Скажешь, что твои желания или его жизнь ничего не стоят «на фоне масштабной проблемы» мира? — Грейнджер зло усмехнулась. — Ради чего тогда ты вообще борешься, раз даже жизнь лучшего друга перестала иметь для тебя значение?

— Ну а что насчет тебя? — вдруг резко останавливаясь, спросил Гарри и наконец, наконец в изумрудных глазах мерцали далекие всполохи эмоций, — Ради чего борешься ты?

Гермиона опешила.

— Что?

— Насколько я помню, у тебя есть семья, — холодно напомнил тот. — Почему ты осталась с магами в такое время?

— Они уехали из Англии ещё до начала войны.

— Так уехала бы с ними.

— Я стёрла им воспоминания и внушила желание покинуть страну, — резко бросила она. — Они даже не знают, что у них есть дочь.

— Зачем?

— В то время мы были на пороге войны с Волдемортом, я боялась за них.

Поттер моргнул.

— Какое Волдеморту дело до твоих родителей?

— Он выреза́л маггловские города, — ядовито напомнила Гермиона. — Я не хотела жить в страхе, что однажды он доберется до моих родителей и убьет их. Проще было отправить их подальше от всего этого безумия.

— К чему такие жертвы? — Гарри склонил голову к плечу, словно и правда не понимал её мотивов. — Могла бы уехать с ними.

— То есть, по-твоему, я должна была малодушно сбежать?

— Не вижу ничего малодушного в том, чтобы быть со своей семьей. Это логично и правильно. Самые близкие тебе люди магглы, но при этом ты осталась здесь, даже когда всё ещё был шанс вернуться к семье.

— Думаешь, все как ты? — сжимая пальцы в кулаки, прошипела Гермиона. — Могут просто наплевать на близких и сбежать?

— Но ведь ты так и поступила со своей семьей, — саркастично напомнил Поттер. — Сбежала и оставила их, чтобы сражаться на стороне волшебников. Тех, кто в большинстве своём презирает магглорожденных. И тех, кто сейчас явно проигрывает в этой войне. Какой тебе толк оставаться с Орденом, если разумнее бросить их? Или думаешь, войну можно так просто остановить и жить мирно, как раньше? Этого джинна обратно в бутылку ты уже никак не затолкаешь. Так в чем смысл? За что ты сражаешься?

— А тебе не приходило в голову, что я люблю волшебный мир и не хочу, чтобы его уничтожили, а? Здесь мои друзья…

— И они важнее твоих родителей? — Гарри насмешливо взглянул на неё. — Право же, Гермиона, не лги хотя бы себе. Куда разумнее было просто сбежать. Ты борешься за мир, который годами тебя отвергал, вместо того чтобы быть со своей семьёй.

— Да ты… — Гермиона хватала ртом воздух, пытаясь унять полыхающую в груди ярость. — Что ты понимаешь вообще?

— Думаешь, это ради спасения? — безжалостно продолжал наступать Гарри. — Чтобы не бояться за семью, ты бросила их. Но кого ты на самом деле пыталась защитить? Ты так требовательна в своих идеалистических взглядах, упрекаешь меня в том, что я оставил тех, кому был дорог, но сама поступаешь также ради некого высшего блага и светлого будущего, которых никогда не добьешься, потому что даже не знаешь, как воплотить это в реальность, — он усмехнулся. — Так кто же из нас лицемер, а?

Грейнджер кусала губы, сдерживая себя, чтобы не закричать на него во весь голос. И больше всего из себя её выводило не то, с какой самоуверенностью и высокомерием он говорил, а то, что в глубине души она соглашалась с ним. И его правота раскаляла гнев куда больше жестоких слов. Но она ведь никогда не гордилась тем, как поступила, никогда не считала себя абсолютно правой, она…

— Я хотя бы сожалею о том, что оставила родителей, — прошептала она, и голос показался чужим, сиплым и злым. — Я не сбегала от проблем, не пыталась причинить кому-то боль. Я поступала так, чтобы защитить дорогих мне людей. Мне пришлось сделать выбор, и я его сделала, даже зная о последствиях. Это лицемерие? Или, по-твоему, я должна была предать друзей лишь потому, что они на стороне проигравших? Должна была вернуться к родителям и притвориться, что не имею никакого отношения к магическому миру? Если ты думаешь, что это правильно, то ты трус.

— Ты даже не понимаешь за что сражаешься, — Поттер равнодушно смотрел на неё ничуть не впечатленный этим признанием. — Всё, что ты делаешь — это попытка доказать собственную непогрешимость и самоотверженность всем вокруг, включая саму себя, потому что на самом деле прекрасно осознаешь, насколько бессильна что-либо изменить. Однажды ты просто погибнешь в этой войне, и тебя даже некому будет оплакать, потому что те, кто любят тебя сильнее всего, не помнят, кто ты такая. Это не смелость и не благородство, а глупость.

Это стало последней каплей. Гермиона лишь качала головой, чувствуя, как её захлестывает волна разочарования и презрения к человеку перед ней.

— Ты отвратителен, — выдохнула она и, развернувшись, зашагала прочь, не разбирая куда идет.

Гарри провожал её безразличным взглядом, даже не пытаясь остановить.

Потребовалось почти сорок минут блужданий на холоде, чтобы немного остудить полыхающую в груди злость и возмущение. Слова Гарри неутихающим гулом кружили в сознании и Гермиона никак не могла побороть обиду и разочарование за эту жестокую чёрствость. Оставшись на стороне волшебников, она отказалась от семьи, и это решение изо дня в день терзало и мучило её словно шип в сердце, а он всего парой слов обесценил её потерю до глупости и лицемерия. Неужели он и вправду стал настолько бесчувственным, что лишился элементарного сострадания? Или это намеренная попытка обидеть её, ударив побольнее? Но зачем? Грейнджер замедлила шаг, глядя себе под ноги. Если так подумать, то он завел этот разговор после её слов об Арчере. В тот момент она ведь и сама пыталась задеть его, расстроить или разозлить, чтобы наконец разбить ту нерушимую стену отчуждённости. Она намеренно напомнила о самом невыносимо ужасном для него событии, чтобы посмотреть, как он отреагирует. Давила и давила, пока он… не ударил в ответ.

Словно зеркало, отражающее твоё собственное действие.

Он и во время того ужасающего ужина с членами Ордена начал вести себя запальчиво лишь когда напали на него самого. Так что это? Способ защититься? Он поступил с ней подло в ответ на её собственную жестокость. Возможно, на самом деле Поттер так не думал, а просто намеренно провоцировал её. Из всех людей Гарри — тот, кто ради друга готов был жертвовать и собой, и другими, не мог назвать поступок Гермионы глупостью и лицемерием. Это осознание наконец вытеснило остатки обиды, и Грейнджер выдохнула чуть свободнее. Не мог он превратиться в столь бездушного мерзавца, это, должно быть, просто очередная маска.

От переизбытка эмоций мысли начали сбиваться и путаться. Пора было возвращаться домой, она и так забрела слишком далеко, совсем позабыв об осторожности. Благо городок был маленьким и жителей здесь после начала войны осталось немного, так что патрульные появлялись редко. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что вокруг никого нет, Гермиона собралась аппарировать, когда сообразила, что не может вернуться без Гарри. Только где теперь его искать? Повернув в переулок, из которого вышла, Грейнджер побрела вперед, опасливо оглядывая безлюдную улицу и пытаясь вспомнить, где рассталась с другом. Ночь вдруг стала казаться темнее, а каждый шорох и порыв ветра словно таили в себе угрозу.

«Не стоит ли просто аппарировать без Гарри? — размышляла она. — Может быть он и сам уже давно дома?»

Послышался скрип металлической калитки, с тихим шорохом перьев взмыла в небо испуганная птица, фонари замигали и вдруг погасли. Гермиона замерла, напряженно прислушиваясь — она явственно слышала шаги и голоса где-то впереди. Стрелка часов давно перевалила за полночь, а значит, это вряд ли обычные горожане. Шагнув в погруженный во мрак закоулок, Гермиона затаила дыхание, наблюдая за улицей, пока не заметила шестерых человек, направляющихся в её сторону. Хорошо разглядеть их она не могла, но даже в ночных сумерках ни с чем бы не спутала форму патрульных.

«Чёрт! Чёрт! Чёрт!» — и как её угораздило здесь нарваться на патрульных?!

В такой ситуации искать Гарри стало бы просто самоубийством. Решив, что сейчас лучше вернуться в штаб и предупредить членов Ордена, Гермиона отступила дальше в тень переулка и сжала в пальцах кулон порт-ключ. Ничего не произошло. После ещё трёх неудачных попыток стало очевидно, что в переулке установлен антиаппарационный барьер. Но почему именно здесь? Орден несколько раз проверял город, и барьеры были расставлены только на главных улицах. Зачем блокировать какой-то богом забытый закоулок?

Чувствуя, что начинает паниковать, Гермиона осмотрелась: она находилась между двумя многоэтажными зданиями, а позади была высокая кирпичная стена и несколько мусорных баков. Единственный путь отсюда пролегал через улицу, по которой шли патрульные, и стоит туда выйти, как её тут же заметят. Отступая назад, она снова оглянулась на расставленные вдоль стены мусорные баки. Можно было спрятаться за одним из них, но для этого нужно его сдвинуть, а это явно привлечет внимание. Сунув руку в карман куртки в поисках волшебной палочки, Грейнджер похолодела, осознав, что так торопилась последовать за Гарри, когда тот уходил, что оставила её в доме. Она была абсолютно безоружна и беззащитна, а единственную вещь, что могла помочь спрятаться — волшебную палочку, — она забыла в штабе.

«Ну ты и дура», — апатично заметил внутренний голос.

Вжавшись спиной в стену, Гермиона лихорадочно соображала, как быть, слушая приближающиеся шаги. Оставалось воспользоваться беспалочковой магией, она неплохо её освоила. Если использовать магглоотталкивающие чары, вполне можно ненадолго укрыться. Они не всегда работали из-за блокирующих рун, но, если направить заклинание на себя, возможно, патрульные не заметят её. Гермиона закрыла глаза и сосредоточилась, мысленно окружая себя чарами как щитом. Использовать невербальную магию без волшебной палочки было непросто, но страх придавал сил и вот уже едва уловимое тепло окутывающей её магии заструилось по коже. Ещё чуть-чуть и…

— Эй, девушка, — вздрогнув, она открыла глаза и тут же зажмурилась, когда в лицо ударил луч фонаря. — Поздновато гуляешь.

Свет ослеплял, не позволяя рассмотреть говорившего как следует, но этого и не требовалось: кроме неё здесь могли быть только проклятые патрульные. Чувствуя, как от страха подгибаются колени, Гермиона отступила назад, отворачивая лицо от яркого света и лихорадочно соображая, как теперь быть.

— Я уже шла домой, — просипела она и едва не поморщилась о того, насколько слабым и жалким был собственный голос.

— И где же твой дом? — насмешливо осведомился мужчина, даже не думая отводить фонарь.

— Дальше по улице.

— Это где? — хохотнул другой голос. — На складе?

— Нет, это…

— Да не паникуй, мы проводим, — с наигранной доброжелательностью сказал ещё один маггл.

— Спасибо, я сама дойду.

Они надвигались на неё, блокируя единственный выход из тупика, позади была только стена и мусорные баки. Можно было попробовать притвориться обычной маггловской девчонкой, в конце концов даже если её обыщут, ничего не найдут, но что-то в том, как вели себя патрульные, подсказывало, что они прекрасно знают, кем она является. Оставался только один вариант. Они пока не вытащили оружие, а значит, не успеют среагировать достаточно быстро.

С этими мыслями Гермиона сосредоточила в ладонях необходимый магический импульс, сплетая воедино несколько заклинаний, и резко выбросила руки вперед, в ту же секунду мусорные баки за её спиной взмыли в воздух и отправились в полет, сбив с ног трёх патрульных, одновременно с этим всех шестерых окатило волной воды, которая не достигла магглов из-за блокирующих рун, но растеклась у них под ногами и мгновенно замерзла, превращая землю в лёд. Фонарь одного из патрульных выпал из рук, и Гермиона наконец смогла рассмотреть как следует то, что её окружало: трое пытались подняться с земли и одновременно достать пистолеты, ещё двое, размахивая руками, старались сохранить равновесие на льду, а последний уже вытаскивал оружие, ругаясь сквозь зубы. Не теряя времени, Гермиона снова подняла в воздух баки, чтобы сбить его с ног, и одновременно бросилась вперед, надеясь проскочить мимо. На одно короткое мгновение она поверила, что сможет выбраться, когда позади раздался хлопок — что-то ударило её в спину, сбивая с ног и тут же оплетая со всех сторон словно паутина от которой всё тело охватили слабость и жжение. Сеть смирения — очередной мерзкий артефакт магглов, созданный с использованием блокирующих рун. Давя рвущийся из горла крик отчаяния, Гермиона вцепилась пальцами в сеть, пытаясь стащить её с себя. Кто-то сильно ударил её ногой в живот, и, задохнувшись от боли, она замерла, обратив затуманенный слезами взгляд на возвышающегося над ней патрульного.

— Вот и попалась, ведьма, — он отряхнул испачканную одежду и направил в лицо Гермионы пистолет. — Так и знал, что вызов был не ложный, — он оглянулся на своих спутников. — Что будем делать, парни? Убьем?

Ухватившись за концы сети, двое других патрульных оттащили Гермиону вглубь тупика, словно опасаясь, что она каким-то образом сбежит даже связанная по рукам и ногам.

— Лаборатория вроде запрашивала новые образцы, — один из них перевернул девушку на спину, освещая фонарём её лицо. — Просили кого-нибудь помоложе. Вполне сойдет, как мне кажется.

— Тогда туда отвезем, заодно заработаем, — решил тот, что так и стоял посреди переулка с пистолетом в руке.

Упоминание лаборатории будто что-то взорвало в сознании, и Гермиона начала отчаянно брыкаться и извиваться, когда патрульные попытались её поднять, в итоге она получила ещё один удар в живот и замерла, пытаясь справиться с дыханием. На глаза навернулись слёзы, но теперь причиной была не боль, а животный ужас при мысли, что её отправят в лабораторию. Она знала, что живыми оттуда не возвращаются, и относительно представляла, что там могут делать с волшебниками. Выбирая между такой участью и смертью, она определённо предпочла бы умереть. С этой мыслью Грейнджер вновь начала брыкаться, в приступе паники почти не осознавая, что кричит, умоляя то ли о спасении, то ли о смерти.

— Да утихомирь ты её! — теряя терпение, рявкнул один из патрульных. — У тебя же был транквилизатор!

Кто-то снова со всей силы ударил её ногой, и в груди расцвела обжигающая боль, не давая сделать и вдоха. Пользуясь тем, что пленница временно прекратила сопротивляться, кто-то из мужчин склонился над ней, держа в руках шприц, когда по переулку разнёсся спокойный голос.

— По-моему, это как-то низко — вшестером нападать на одну девушку.

Патрульные мгновенно обернулись, направляя фонари и пистолеты на нового участника событий. Отчаянно цепляясь за угасающее сознание, Гермиона в бессильном ужасе смотрела сквозь прорези в сети на Гарри, стоящего у входа в тупик. Расслабленно сунув руки в карманы плаща, он с иронией разглядывал магглов и даже обеспокоенным не выглядел.

— Ты ещё кто? — гаркнул один из патрульных.

— Да очевидно же, что дружок её, — рыкнул его напарник. — Берём живым, за двоих лучше заплатят.

Ничуть не встревоженный видом оружия, Поттер расправил плечи и в переулок ворвался порыв ветра, распахнув полы его плаща на внутренней вкладке которого были закреплены многочисленные ножны, мгновением позже, блеснув сталью, в воздух взметнулись обоюдоострые клинки, зависнув вокруг Гарри словно жала на хвосте скорпиона.

— Не глупи, парень, — предупредил один из магглов, постучав пальцем по руне, приколотой к его одежде. — Знаешь же, что магией нас не достать.

— А это не магия, — Гарри улыбнулся, и было что-то настолько кошмарно неправильное в этой улыбке, что даже Гермиону, и без того до смерти перепуганную, пробрала дрожь. — Обычная физика.

В глубине равнодушных зеленых глаз полыхнуло серебристое пламя, до неузнаваемости преобразив знакомое лицо, и в тот же момент кинжалы стремительно сорвались с места, словно брошенные невидимой рукой. Одновременно с этим загремели выстрелы, и Гермиона зажмурилась, зная, что Гарри не удастся ни увернуться, ни защититься от пуль, и он неизбежно погибнет. Выстрелы вдруг стихли, послышались сдавленные вскрики, за ними звуки глухих ударов о землю, и жуткие хрипы. Решившись открыть глаза, Гермиона в безмолвном ступоре воззрилась на шесть тел на асфальте. Четверо были неподвижны, уставившись в небо остекленевшими глазами, ещё двое, хрипя от боли, пытались зажать окровавленными пальцами раны от глубоко вонзившихся в шеи лезвий. Один из них, теряя рассудок в агонии, вытащил нож из горла, и тут же изогнулся в предсмертной судороге, из его рта хлынула кровь, а через несколько секунд его взгляд застыл. Боясь вдохнуть, Гермиона медленно подняла взгляд на единственного человека, по-прежнему стоящего на ногах. Он неторопливо подступал к последнему живому патрульному, тот, заметив его приближение, попытался дотянуться до оружия, но Гарри пинком ноги оттолкнул пистолет и, перешагнув через тело, подошел к Гермионе, стащив с неё сеть и помогая сесть.

— Цела? — спокойно уточнил он.

Грейнджер молча кивнула, глядя за спину Поттера, где корчился в муках ещё живой человек. Проследив за её взглядом, тот вернулся к мужчине и сел возле него на корточки, подперев рукой голову.

— Слабенькие у вас руны, — почти дружелюбно сказал он, отцепив от куртки серебряный значок. — Похоже, начальству до вас совсем дела нет, — Гарри сочувственно улыбнулся, покрутив в пальцах руну. — Ты знал, что у военных блокирующие руны имеют радиус действия до двенадцати ярдов, чтобы защитить их от реальной угрозы? А вы вынуждены патрулировать улицы с этим хламом, который только и может что окружить тело на пару дюймов. Даже жалко вас, — он склонил голову к плечу, взглянув на умирающего со снисходительным безразличием, и поднял глаза, встречаясь взглядом с Гермионой. — Хотя ещё больше мне жалко ваших жертв, которые искренне верят, что совершенно бессильны против вас. Это их и губит.

Патрульный открывал и закрывал рот, словно пытаясь что-то сказать, и протянул руку к Поттеру, то ли умоляя о пощаде, то ли в последней неосознанной попытке защититься. Не замечая страданий мужчины, тот хладнокровно оттолкнул его руку и, обхватив пальцами рукоятку ножа, резким движением выдернул его из горла маггла. Кровь брызнула из открывшейся раны, глаза патрульного на миг расширились в ужасе осознания собственной смерти и через несколько мгновений остекленели и угасли.

Гермиона так и сидела на земле, не смея пошевелиться или отвести взгляд от чудовищной сцены перед собой, пока Гарри бродил между трупами, вытаскивая из остывающих тел свои ножи, аккуратно их вытирая и убирая обратно в ножны, скрытые на подкладках плаща. Первая радость от спасения прошла, и на Грейнджер вдруг в полной мере нахлынуло осознание случившегося. Гарри, который всегда стремился защищать и помогать, ценил чужую жизнь и ни за что не причинил бы другому вреда без причины, только что хладнокровно убил шесть человек. Мгновенно и беспощадно.

Гермиона медленно втянула носом воздух, и с этим вдохом реальность, в которой она жила до этого момента, раскололась, необратимо меняясь.

Человек перед ней… кто это?