Убийственная шутка (гет)

1

Пенелопа почувствовала, как кто-то трясёт её из стороны в сторону, и медленно открыла глаза. Несколько секунд она пыталась сфокусировать свое зрение на лице своей тёти, но даже сквозь туман было заметно, как Молли побледнела. Стены в доме были не такими белыми, как Молли сейчас. Пенелопа не знала, сколько она пролежала на полу, но, судя по тому, что в комнате горит свет, уже был вечер.

— Пенни? Пенни, что с тобой? — тараторила Молли, испугавшаяся не на шутку.

Пенни… Почему это прозвище теперь так созвучно с «Пеннивайз»? Раньше Пенелопа не замечала этого. А сейчас имя «Пенни» имело какую-то силу, которую невозможно было понять, но можно было почувствовать. Пенелопа ощущала себя довольно-таки странно, она не знала, как описать свое состояние. С одной стороны, она все ещё не отошла от шока и ужаса, обморок был спровоцирован сильнейшим нервным напряжением, голова раскалывалась на части, а тело все болело от ушибов и порезов, но с другой стороны Пенелопа никогда себя не чувствовала такой живой. По её жилам разлилась удивительная сила, придающая ей энергию, Пенелопе казалось, что она теперь может сворачивать целые горы. Все ее органы чувств странным образом обострились: она отчетливо слышала шелест листвы на улице, хруст веток, на которые садятся птицы, слышала, как бегут дети по дороге и как неспешно шагают за ними взрослые; в нос залетали всевозможные запахи, природу половины которых она не могла понять; она могла разглядеть маленькие капельки пота на лице своей тети и мельчайшие пылинки на комоде. Сердце громко стучало. Что-то изменилось с тех самых пор, как её взгляд пересекся со взглядом того странного клоуна. Что-то изменилось в ней самой. Но она не могла до конца понять, что.

— Всё в порядке, — пробормотала Пенелопа, поднимаясь с пола и отряхиваясь. Быть может, все эти изменения спровоцированы мощным выбросом адреналина. Пенелопа читала, что в моменты сильного стресса все органы чувств обостряются в разы.

— Почему ты лежала на полу, милая? У тебя глаза опухшие, о, боги, что случилось?

— Да так… ничего, — Пенелопа отвела взгляд. Правду, разумеется, она не могла сказать. Но и молчать тоже было нельзя. — Все, как обычно. Была гроза, — Пенелопа подняла голову к окну и посмотрела на небо, на котором не было ни облачка.

Молли некоторое время помолчала. Ей не требовалось говорить, чтобы описать свои чувства, Пенелопа и так все поняла. Или ощутила. В ее голове разом появились мысли о том, что сейчас испытывает Молли. Переживание. Сострадание. Тревога. Беспокойство. Страх.

— Я надеялась, с течением времени это пройдет, — Молли села в кресло, закрывая лицо руками. — Прошло уже десять лет, а ничего не изменилось. Я думала, врачи тебе помогут…

— У каждого есть свои фобии, в этом нет ничего страшного, — Пенелопа обхватила себя руками. — И фобии эти могут быть как ярко выраженными, так и не очень. Кто-то боится пауков, кто-то боится прививок. А я боюсь гроз.

— Ты боишься их не так, как человек с обычной фобией, дорогая. Это травма. Психологическая травма. И с ней нужно бороться. Но за десять лет она почему-то никуда не делась…

— Не все возможно излечить, — пожала плечами Пенелопа, вздохнув. — Да и таблетки помогают вообще-то, они сильнодействующие, — она попыталась выдавить из себя некое подобие улыбки.

— Быть может, тебе стоит снова сходить к психотерапевту? Поговорить с ним? — Молли встала с кресла и взяла свою племянницу за руки. — Это же ненормально в конце концов.

Пенелопа пропустила ее слова мимо ушей. Взгляд ее был сосредоточен на лице Молли. Казалось, что Пенелопа видит ее в первый раз. Во всяком случае, она никогда не замечала, что глаза у нее голубые-голубые, в тон морю, фотография которого у нее всегда висит над рабочим столом — напоминание о лучшем отпуске в ее жизни, когда Молли была еще студенткой и поехала с подругой на первые заработанные ими деньги в Испанию. Молли помнила, как нелегко было работать официанткой в маленьком захолустном баре на окраине города, как ей приходилось ежедневно сталкиваться с пьяными посетителями, пытающимися залезть ей под юбку, как вместо чаевых она получала лишь пару центов, потому что хозяин был отвратительно жаден и старался забрать всю выручку себе, как тяжело было таскать подносы с тяжелеными бокалами пива, как она брала в руки тряпку и, пытаясь побороть в себе отвращение и тошноту, неумолимо подступающую к горлу, убирала пролитый алкоголь и лужи рвоты с пола, как большую часть зарплаты отдавала родителям, чтобы они могли покупать учебники и канцелярские принадлежности для сестренки, которая в то время пошла в девятый класс. Но любой труд в конце концов будет вознагражден. Два года Молли и ее подруга, которая работала вместе с ней, копили нужную сумму, и, наконец, летом 1958 года, когда им обеим было двадцать два, они смогли сесть в самолет, который доставил их к вратам рая. Целых две недели они наслаждались лучами палящего солнца и теплыми водами Средиземного моря и, как говорится, «отрывались по полной»: посещали ночные клубы, знакомились с мужчинами, которые с удовольствием угощали их парочкой коктейлей, пробовали марихуану, сбегали от полицейских, ездили по всевозможным экскурсиям и ныряли за разноцветными кораллами и ракушками. Пенелопа чувствовала, что спустя столько лет в Молли все еще живет та оторва, которой она была когда-то, и именно это и помогает ей столь успешно вести свой бизнес, потому что она не боится рисковать и пробовать новое. Пенелопа рассматривала каждую морщинку на ее лице и впервые осознала, что ее тетя уже не так молода, как раньше. Молли тщательно следила за своей внешностью и в свои сорок восемь выглядела так, что любые студентки ей позавидуют, но годы все же брали свое. Пенелопа вдруг ощутила нотку странного запаха, не похожего на запах от любимых тетиных духов, исходящего прямиком от ее тела, и в ее голове пронеслась мысль: «Это аромат приближающейся старости». Пенелопа могла разглядеть мельчайшие частички пигмента помады на губах Молли. Она даже смогла распознать, какой марки была помада — Молли всегда покупала только дорогую косметику типа «Шанель», чтобы подчеркнуть свой статус. Пенелопа никогда не видела лицо человека столь отчетливо, как сейчас. Будто бы ей в глаза вставили увеличительные линзы. Грубое сравнение, но удивительно меткое. Пенелопа очнулась, когда ощутила, что в Молли нарастает тревога.

— А? Нет, не нужно, — отмахнулась Пенелопа. — Это мне никогда не помогало. Без мозгоправов обойдемся.

— С тех самых пор, как мы переехали в Дерри, ты сама не своя, — покачала головой Молли. — Тебя вечно что-то тревожит, я вижу. Тебе не нравится здесь, верно? Этот город давит на тебя.

Этот город настоящее ДЕРЬМО!

— Просто еще не привыкла. Наверное, — неуверенно протянула Пенелопа, вновь поворачивая голову к окну.

Да, я не привыкла встречать клоунов, которые хотят сожрать меня и которые расчленяют моих друзей!

— Я думала, что работа в библиотеке пойдет тебе на пользу, но, видимо, я ошиблась…

— Нет, что ты! — поспешила возразить Пенелопа. — Если б не библиотека, я б здесь с ума сошла от скуки!

— Но тебе это не помогает справиться с нервным напряжением. Учеба, переезд… Это все стресс, я понимаю. Может, тебе лучше пока не приезжать в Дерри? Заняться подготовкой к сессии? В конце концов, ты уже взрослая и вполне сможешь прожить без меня месяц или больше, — невесело хохотнула Молли, впрочем, тепло улыбаясь.

— Да, ты права, пожалуй. Мне нужно взбодриться и отвлечься, — кивнула Пенелопа.

На самом деле Пенелопа просто хотела как можно скорее оказаться подальше от этого чертового города. Она знала, что если еще раз столкнется с Пеннивайзом, то ее психика может не пережить такого. Пеннивайз… Все тело содрогалось при одной мысли о нем. Все произошедшее казалось таким нереальным, что Пенелопа на секунду была готова поверить, что все это было лишь сном. Однако царапины на коже говорили об обратном. И глаза. Его глаза все еще отчетливо были перед ней. Эти большие, желтые хищные глаза, в глубине которых была видна целая Вселенная с мириадами ярко светящихся звезд. Что это было? Пенелопа много читала о воздействие наркотиков на организм человека, в частности, на то, как они влияют на сознание. Вдруг Пеннивайз просто накачал её какими — то веществами, и у неё пошли такие галлюцинации? Но что-то внутри неё подсказывало, что все, что она видела, — это не плод её воображения. Космос. Галактики. Планеты. Край света. Странная стена. Мёртвые огни… Пенелопа не могла понять, что конкретно она наблюдала. Она содрогнулась, вспомнив, как вдалеке заметила оранжевый свет, который Пеннивайз про себя назвал «мёртвыми огнями». Этот свет внушал ей такой ужас, что сердце её на пару секунд остановилось (по крайней мере, ей так показалось), однако в то же время казался таким…знакомым… родным. Пенелопа чувствовала, что её человеческий разум очень сильно мешал ей в данный момент понять суть происходящего. Человеческий! Пеннивайз выглядел как человек, одетый в костюм клоуна, но мысли его отличались от человеческих. Это было трудно понять, ещё труднее объяснить, но факт оставался фактом: что-то с этим клоуном было не так. Клоун — часть Дерри. Дерри — город, с которым происходит нечто странное. В Дерри твои страхи обретают жизнь. И Пенелопа наверняка знала, что причина кроется в Пеннивайзе, хотя и не понимала её. Пенелопа упала в кресло, схватившись руками за голову.

Это все сон. Господи, скажи, что мне это снится. Что я под наркотой. Что у меня поехала крыша. Что угодно. Лишь бы это не оказалось реальностью.

В голове Пенелопы внезапно зазвучал голос, отличающийся от её собственного. Голос Пеннивайза.

»… опять случилось что-то новое. Опять. ОПЯТЬ!…почему бы им всем не оставить меня в покое?!.. Одни сплошные проблемы!..убить их всех, убить их всех…они все научатся летать….»

Пенелопа ахнула. Казалось, что Пеннивайз говорит это сзади неё, но его не было в этом доме. Это были его мысли. Пенелопа была абсолютно в этом уверена, ей подсказывал это инстинкт или что-то близкое к нему. Пенелопу эти мысли испугали не на шутку. Меньше всего на свете ей бы хотелось узнать, о чем думает маньяк перед совершением очередного преступления.

Но ведь слышать мысли другого человека невозможно… Такое лишь в сказках встречается. Магии не существует. Потусторонних сил не существует. Инопланетян не существует. Оборотней не существует. Это лишь сказки для детей. Это мне все снится. Да. Другого объяснения у меня нет.

Пенелопа в глубине души понимала, что на самом деле старается убедить себя в этом. Ей было проще поверить в то, что все происходящее — сон, чем смириться с тем, что Пеннивайз так же реален, как, скажем, её тётя или Майкл. Пенелопе казалось, что она вот-вот впадет в очередную истерику. Она внезапно вскочила и побежала к себе в комнату лихорадочно собирать вещи.

Валить отсюда. Подальше от этого чертового города. Мне моя психика дороже.

Пенелопа ещё не догадывалась, что теперь она такая же неотъемлемая часть Дерри, как и сам Пеннивайз.

2

У Майкла было чувство, что что-то изменилось. Это было похоже на навязчивую идею, никак не желающую выйти из головы. Ощущение страха не пропало, но оно стало чуть менее выраженным. Как будто бы настало временное облегчение после тяжёлой и продолжительной болезни. Войдя в библиотеку в то утро одиннадцатого ноября 1984 года, Майкл впервые за несколько месяцев хотел сказать, что у него настроение не близко к суицидальному. Ещё вчера он боялся за жизнь несчастной Пенелопы. Он устал вставать с утра с тяжёлым чувством, прислушиваться к голосу диктора из радиоприёмника и ожидать новости о том, что на окраине города было найдено окровавленное расчлененное тело восемнадцатилетней девушки. Каждый раз, когда он видел Пенелопу, у него будто камень с души падал. И каждый раз, когда они прощались, он молился небесам, чтобы это было не в последний раз. Майкл понял, что действительно что-то произошло, когда это ощущение отчаяния, близкое к панике, частично, но покинуло его. Однако его кое-что насторожило. Насторожило как раз в тот момент, когда Пенелопа вошла в библиотеку, потому что ощущение её присутствия стало сильнее, гораздо сильнее обычного. Он фактически увидел, как она подходит к двери, толкает её и входит внутрь, хотя сидел в своём кабинете. У Майкла на мгновение сердце рухнуло вниз. Что-то здесь явно не так.

Пенелопа выглядела чуть бледней, чем обычно, но в целом походила на саму себя: те же непослушные каштановые волосы, свисающие с плеч, те же любимые старые джинсы и серая кофта, то же выражение лица: смесь восторга и удивления с капелькой тоски. Но как только Пенелопа подошла поближе, Майкл заметил первое изменение. Глаза. Глаза были не изумрудные. Глаза были цвета травы в яркий солнечный день. Как будто кто-то взял и добавил в них жёлтый оттенок. Кто-то. И походка. Майкл пригляделся к ней и обратил внимание на то, что Пенелопа идёт выпрямившись. Раньше она слегка сутулилась и ступала как-то неуклюже, теперь же её шаг был лёгок и был строго по прямой линии. Что-то здесь явно не так.

— Привет, Майки, — поздоровалась Пенелопа с той же улыбкой, что и всегда. Голос у неё не изменился, это слегка успокоило Майкла. Но только слегка.

— Здравствуй. У тебя все в порядке? — Майкл решил сразу же идти в наступление. Чем быстрее он получит ответ на свой вопрос, тем быстрее ему станет легче. Или не станет.

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто… мм… — Майкл не знал, что ему сказать. Глупо прозвучит, если он произнесет что-то вроде: «Слушай, я просто параноик и считаю, что на тебя в любой момент должен напасть этот монстр и разорвать тебя на куски, половину из которых он сожрёт, а половину выбросит, как выбрасывают из дома ненужный хлам, а ещё у меня срабатывает паучье чутье, поэтому хочу знать, все у тебя в порядке или не все».

— Впрочем, не важно, — резко оборвала его Пенелопа. Тут-то Майкл и заметил, что улыбается она как-то неестественно, вымученно, если можно так сказать. Взгляд у нее был мрачнее тучи. — Я пришла сюда, чтобы попрощаться.

— В каком смысле?

— Я уезжаю.

— Так рано? То есть… я хочу сказать, что ты обычно вечером уезжаешь…

— Просто мне нужно уехать.

Взгляд Пенелопы так и говорил, что ей не нужно, а хочется уехать и как можно быстрее. Майкла это озадачило.

— Точно все в порядке? — неуверенно спросил он.

— Я… — Пенелопа на глазах начала терять самообладание. Она была чем-то очень сильно напугана, но она не желала делиться подробностями произошедшего. Впрочем, Майкл был не такой дурак, чтобы сразу не догадаться, о чем шла речь. — Мне нужно ехать. Да. И как можно скорее.

— Пенни, подожди! — Майкл схватил её за руку. У Пенелопы при упоминании имени «Пенни» появилось такие выражение ужаса на лице, что он застыл на мгновение. Майкл и сам не понял, почему решил назвать её Пенни. Вырвалось практически неосознанно. — Расскажи мне, что случилось.

В этом не было никакой нужды, потому как все было ясно как божий день. Но Майкл надеялся, что Пенелопа поделится с ним своими переживаниями. Однако она этого не сделала. Она отпрянула от него на шаг.

— Я должна ехать. Не знаю, когда вернусь. Но точно не скоро.

Майклу очень хотелось остановить её и хотя бы попытаться успокоить, но любой подобный шаг показался бы глупостью. Майкл сам помнил свою первую встречу с этим монстром, это случилось в далёком 1958 году, но перед его глазами все ещё мелькала та страшная птица, пытавшаяся его схватить и, по-видимому, утащить в свое гнездо, чтобы там разорвать на части. Иногда Майкл просыпался в холодном поту и с криками, на секунду или две ощущая себя тем маленьким мальчиком, которому постоянно доставалось за то, что он ниггер, который не имел друзей и который едва не погиб от рук неизвестного ему существа будто бы в отместку за то, что у него кожа не белого цвета. Тело в такие мгновения ныло так, словно его буквально несколько часов назад избил Генри Бауэрс. И ему было страшно. Страшно, потому что он знал, что скоро он вновь встретится со своими кошмарами лицом к лицу, и это создание с отвратительной клоунской ухмылкой попытается убить его снова. Говорить Пенелопе, что все будет хорошо — это все равно что говорить человеку на последней стадии рака, что он скоро поправится и заживёт полноценной жизнью. Пенелопа знала даже больше, чем Майкл, как опасен Пеннивайз, хоть и не понимала, кто это.

«Не переживай. Она вернётся. Ибо теперь она тоже часть Дерри».

Ей бы лучше подальше держаться отсюда.

«У неё это уже не получится».

В каком смысле?

«Ни тебе, ни ей пока не время знать всю правду. Твоя задача сейчас лишь в одном: продолжай собирать информацию по крупицам, изучай историю Дерри. Изучай историю Пенелопы».

Пенелопа имеет отношение к истории Дерри?

«Со временем ты все поймёшь. А теперь не задавай глупых вопросов. Отпусти её. У девочки шок. И ещё. Не говори ей ни про какие убийства»

А будут новые?

«Просто делай то, что велено»

В подобные моменты Майкл ощущал себя спятившим с ума. Он не знал, чей голос звучит у него в голове, ему было известно лишь то, что ему это не нравится.

Пенелопа изменилась. Почему она изменилась?

«Тебе показалось».

Но… её глаза… походка…

«Тебе показалось».

Больше голос не сказал ничего. Майкл некоторое время стоял в ступоре, пытаясь понять, действительно ли ему показалось или же голос пытается обмануть его. К этому моменту Пенелопа отошла от него ещё на пару шагов, промолчала несколько секунд, затем произнесла что-то похожее на слова прощания и помчалась прочь из библиотеки. Майкл в полном замешательстве посмотрел ей вслед. С появлением этой девушки жизнь в городе резко изменилась, хотя внешних проявлений этих изменений пока не было, но Майкл явственно ощущал это. Пенелопа вернётся, а что будет, когда она вернётся? И почему Оно не убило её, почему она, хоть и напугана до полусмерти, жива и здорова? Слишком много вопросов. И ни одного ответа. Майкл, почесав в затылке, направился в свой кабинет, где у него, возможно, находился единственный источник хоть какой-либо информации — его записная книжка.

3

Оно было в замешательстве. Оно было в бешенстве. Оно никогда ещё не испытывало подобный спектр чувств. Оно это не нравилось. Всё новое — это плохо, особенно когда пытаются коренным образом изменить твою жизнь. Насильно. Эта девчонка… Она не желала выходить из головы. Она раздражала словно комар, издающий писклявые звуки прямо у твоего уха, которого ты никак не можешь отогнать, от чего становишься злее и злее. Оно вначале хотело успокоиться и обдумать все на свежую голову, но… разве тут успокоишься. Оно никогда не сталкивалось с человеческим существом, которое могло б вызвать подобную реакцию. Оно не давало покоя, что что-то в этой девчонке является родственным самой сущности Оно. Однако такого быть не может, верно? Оно — последний представитель своей династии. Много миллиардов лет назад, когда Вселенная только зародилась, сородичи Оно господствовали во всех мирах. Однако со временем их род начал угасать. Оно было уверено, что осталось теперь совсем одно. Родители Оно умерли ещё до начала времен, к моменту появления вселенной Оно уже существовало, но было столь маленьким и беспомощным, что едва ли могло повлиять на свою судьбу. Огорчало ли Оно то, что кроме Оно, больше никого из вида не существует? Едва ли. Оно и так было хорошо. Но эта девчонка… Она перевернула все с ног на голову. Не порядок. Оно знало, что не может убить только того, кто принадлежит к роду Оно. Пенелопа — человек, в этом не было никаких сомнений, однако… однако Оно не смогло её убить, вкус её крови вызвал невероятное отвращение с рвотными позывами. И запах… запах, который сводит Оно с ума. Оно так и не смогло до конца постичь природу этого запаха. Что-то в организме девчонки было явно не человеческое. Но что? Что в её генах такого? Кто её родители? Кто родители её родителей? Все это необходимо узнать. И желательно от самой Пенелопы (просто так явно проще). Оно скрепя сердце пришло к выводу, к которому пришло сразу же после встречи: необходимо с ней познакомиться поближе. Придётся изучить человеческую психологию (как это ужасно, Оно надеялось, что учиться не придётся, и так было хорошо!).

Оно укрепилось в своём мнении поскорее все разузнать о своей, так сказать, проблеме, когда Пенелопа уехала из города, и Оно это очень сильно ощутило. Оно теперь знало, что испытывают люди, зависимые от наркотических веществ, когда их лишают этих якобы радостей жизни. Ломка. У Оно случилась натуральная ломка. С исчезновением запаха Пенелопы у Оно начался странный психоз. Оно не могло ни о чем думать, Оно только хотело хотя б на секунду ещё раз вдохнуть этот запах. Оно металось по своему убежищу из стороны в сторону, Оно не находило себе места. Оно в такие мгновения люто ненавидело ту девчонку, Оно размышляло о том, какую мучительную смерть ей можно подарить в конце. Беспокойство Оно отражалось на погоде в городе и на настроении жителей: небо заволокло тёмными тучами, каждый день шёл то ливень, то падал сильный град, ветер порой вырывал деревья с корнями; люди чувствовали то странную ярость, то полную апатию. Пациенты в больницах от подобного эмоционального напряжения начали умирать гораздо чаще: их системы органов, особенно сердечно-сосудистая система, не выдерживали подобного напряжения. Поэтому в те недели если человек попадал в реанимацию, то с вероятностью в 100% через пару дней или даже часов он оказывался на том свете. Были и те, кто в скором времени оказывался в психиатрической лечебнице, если их организмы были достаточно сильными. А чаще всего вначале больные попадали в палату, обитую войлоком, а потом их выносили вперёд ногами из морга. Но больше всего страдали дети: их психика более устойчива к перепадам настроения, однако они не могли справиться с таким ярким спектром эмоций, они чаще плакали и хватались за голову, капризничали, отказывались есть и не могли уснуть. Дерри и Оно ожидали возвращения Пенелопы. Оно не знало, когда Пенелопа вновь приедет в город, Оно лишь было известно, что она обязательно вернётся. Оно пыталось как-то отвлечь себя, но у Оно не получалось ни задремать, ни даже поохотиться: Оно не могло нормально питаться. Оно было вынуждено довольствоваться животными, преимущественно крысами в своей канализации, потому что совсем жить без пищи Оно не могло. Это была отвратительная жизнь, поскольку животные для Оно по питательности были равны листьям салата для человека. Если не хуже. Спустя две недели такого существования (Оно все откладывало столь неприятный момент на потом) Оно взвыло и, смирившись с неизбежным, решило направиться в библиотеку. Это и для пользы дела нужно, и хотя б ненадолго сможет отвлечь.

Оно практически никогда в жизни не брало книги в руки. Читать, однако, Оно умело: Оно постепенно эволюционировало вместе с людьми и обучалось тому, чему обучались они. Книги для Оно вначале представляли интерес как необычная диковинка, но очень скоро Оно стало к ним равнодушным. Оно литература не требовалась, Оно прекрасно читало нужную информацию в головах людей. Но ни разу за период своего существования на Земле Оно не задумывалось о том, чтобы изучить психологию человечества на глубоком уровне. Оно это было и не нужно: Оно знало лишь то, как управлять разумом человека и как заставлять его пугаться до смерти. Теперь же Оно были нужны несколько другие знания. О том, как люди общаются между с собой, о том, как строят разного рода отношения, как проникаются доверием к друг другу. В общем, абсолютно, на взгляд Оно, мусорная информация, которая, увы, сейчас очень нужна. Что ж, в будущем наверняка она тоже пригодится, лишних знаний, как правило, не бывает. Оно знало обо всем этом понемногу, это нужно было Оно, чтобы являться в кошмарах, связанных с прошлым, но сейчас Оно предстояло углубиться в эту тему, возможно, максимально. Можно даже выразиться, что Оно было необходимо почувствовать себя человеком. Это ужасная мысль, но что поделать? Другого выхода ведь не было.

И вот, спустя две недели Оно вышло на поверхность и направилась в сторону библиотеки Дерри. Впервые в жизни Оно пришло в город не с целью покормиться, наоборот, с целью пока что мирного сосуществования. Это отвратительно, но, увы, пока ничего нельзя сделать. Оно решило не привлекать к себе внимание и приняло образ обыкновенной женщины почтенного возраста. В Дерри едва ли жители замечают друг друга, особенно когда дело касается пенсионеров, поэтому сгорбленная старушка лет семидесяти точно не будет представлять для публики никакого интереса. Правда, Оно затем вспомнило, что Оно не видимо для тех, кто не знает о его существовании или не верит в него (в столь нервной ситуации много что можно позабыть!) и хотело было расслабиться, но в библиотеке ведь обитает ненавистный Майкл Хэнлон. Этот маскарад для тебя, Майки. Попробуй что-то сделать бедной старушке. Оно просочилось в двери библиотеки и неспешно направилось вдоль полок. Оно не испытывало никакой приязни по отношению к посещению, в котором находилось, Оно было абсолютно равнодушно к так называемому великолепию этого здания. Книжные шкафы тянулись по бесконечно длинному залу, Оно неспешно шагало вперёд, пытаясь понять, а что, собственно, необходимо читать. Оно ведь практически не было знакомо ни с писателями, ни с жанрами, ни с литературой в целом.

Нужно рассуждать логически. Мне необходимо узнать, что творится в голове у девчонки. Так. Это психология, верно? Значит, нужно искать что-то со словом «психология». Или со словом «женщины».

Оно начало мотать головой из стороны в сторону, пытаясь найти название секции. Обычно люди, которые не знают, какая им нужна книга, обращаются за помощью к библиотекарям, но почти для всех работников здесь Оно представляет собой лишь пустоту да лёгкое дуновение ветерка. А Майкл Хэнлон наверняка что-нибудь да заподозрит, если Оно попытается что-нибудь спросить у него. Рисковать в столь важном деле ни в коем случае нельзя. Оно притормозило свой шаг возле достаточно обширной секции под названием «женские романы».

А это еще что такое?

Оно обратило внимание на то, что здесь сидят исключительно женщины лет так за тридцать. Книги у них в руках все были в цветных обложках, почти везде было изображение или влюблённой пары, или чего-то не определённого, цветовая гамма состояла из оттенков красного, розового, белого и жёлтого. Многие переплёты были достаточно потрепанными, что говорило о том, что их берут довольно-таки часто. Женщины были невероятно увлечены чтением; казалось, их ничто не могло оторвать от текста, их лица постоянно меняли эмоции, становились то печальным, да такими, что у некоторых тушь текла от слез, то такими радостными, что Оно содрогалось от звуков их смеха. Оно, нахмурившись, протянуло руку к одной из полок и взяло первую попавшуюся книгу в руки. С неё на Оно смотрели мужчина и женщина, заключившие друг друга в какие-то неестественные объятия. Женщина была со странно закатанными глазами, мужчина одной рукой придерживал её за горло, а второй обхватывал область талии. На заднем фоне было что-то типа богатого особняка. Название гласило: «Сладкий обман». Автор: «Анна Броукенхарт». Оно несколько минут просто смотрело на эту обложку и пыталось понять, что Оно сейчас держит в руках. Оно перевело взгляд на читающих женщин. Оно поразилось тому, с каким увлечением они всматриваются в каждую строчку.

Ну… судя по всему, это читают только женщины… и пишут это женщины… Может, это то, что мне нужно? Коли это пишут женщины для женщин. Наверняка тут подробно все о женской психологии. Логично, верно? Что ж, посмотрим-посмотрим.

Оно осторожно опустилось на стул и открыло первую главу книги. Оно очень не нравилось то, что Оно делает (а Оно предпочитало делать лишь то, что Оно по душе), но Оно взяло себя в руки и, привыкнув к шрифту и буквам, начало читать.

Оно вначале просто не понимало, о чем идёт речь. Вообще. Оно только знало, что главную героиню зовут Луиза. И вроде как она работала служанкой в особняке богатого господина. Её мысли были описаны столь туманно, что Оно пропускало целые абзацы. Оно успокаивало себя тем, что мысли женщин понять трудно, к ним привыкнуть нужно. Однако спустя некоторое время все стало гораздо хуже. Когда к истории подключился хозяин особняка. «… Луиза не могла спокойно смотреть в эти пронзительно голубые глаза Диего, по телу её пробегала странная дрожь, дыхание перехватывало, колени подкашивались, Луиза была готова упасть в обморок. Она молила небеса о том, чтобы её страдания закончились, она устала каждую ночь видеть во снах, как Диего прижимает её к себе и шепчет ей на ухо: «Я люблю тебя, дорогая, мне нет дела, кто ты, я просто хочу быть с тобой». А Диего, настоящий Дьявол, спокойно смотрел на неё и продолжал говорить, и от ноток его голоса у Луизы все сжималось внутри, она боялась, что вот-вот лишится рассудка. Луиза изо всех сил старалась удерживать себя на ногах и запоминать задания, которые давал ей Диего, но сознание у неё постепенно отключалось, она могла думать лишь о синих глазах Диего, о его голосе и о его сильных руках, которыми он водил в воздухе, указывая то на одну дверь, то на другую»…

— Бред какой-то, — вслух произнесло Оно. Оно продолжало не понимать происходящего. Может, стоит прочесть дальше, тогда станет чуточку ясней?

»… Луиза стояла на краю скалы, смотря на уходящее за горизонт солнце. Слезы одна за другой катились по её щекам, она молила о том, чтобы её страдания поскорей закончились. Она не могла понять, почему Диего женится на этой стерве, на Донне, которой от него нужны лишь деньги. Она, Луиза, любит его не за то, какое у него состояние, а за то, какой он, любит его чистую душу и доброе сердце, она просто хочет быть у его ног всю свою жизнь и умрёт за него, если потребуется. Но Диего упорно не замечает её, он видит лишь пышногрудую длинноногую пустоголовую расчетливую красотку Донну. А Луизе придётся жить под одной крышей с их семьёй, убирать их постели, готовить для них и смотреть на то, как растут их дети (если таковые, конечно, будут, в чем Луиза несколько сомневалась, поскольку знала, что Донна детей ненавидит, но вполне себе могла родить их для укрепления своих позиций). Нет, это невозможно, это невыносимо, это слишком больно, у Луизы сердце разрывалось на части при одной только мысли об этом. Нет, она не будет с этим жить. Она лучше умрёт. Смерть спасёт её от этих терзаний. Луиза подошла к самому краю скалы. Ещё один шаг, и все для неё будет кончено. Один шаг до её спасения. Луиза закрыла глаза…

Но что это? Вдруг чьи-то руки обхватили её сзади и оттащили в сторону. Луиза подняла голову и увидела перед собой бледное как мел лицо Диего.

— Боже мой, что ты собиралась сделать?! — крикнул он. — Зачем?!

— Как ты нашёл меня?

— Это не важно, Луиза! Ты не должна была пытаться сделать это с собой, ты должна жить!

— Мне нет жизни в мире, где ты не со мной! Ты любишь Донну, и моё сердце разрывается на части!

— Луиза, я не люблю Донну и никогда по-настоящему не любил! Боже, я люблю ТЕБЯ! И только тебя! И всегда любил, с самой первой встречи! Я не хочу жениться на этой стерве, я хочу жениться на тебе! Ты — моё все, ты моя жизнь, мой воздух, моя любовь, будь со мной выходи за меня!»…

Оно прочитало последние несколько абзацев несколько раз, но едва ли поняло хотя бы половину.

— Почему у меня такое чувство, что это роман про умственно отсталых? — вновь вслух спросило Оно. — Может, нужно читать внимательней? Может, я просто ещё не вникаю до конца? Что, что здесь происходит, почему тут все так странно? Ладно… у меня только начало книги, поглядим, что будет дальше.

Дальше, как известно, было хуже.

»… Диего взял её лицо в свои руки, такие мягкие и нежные, будто его кожа была полностью сделана из тончайших нитей шёлка. Луиза стояла к нему так близко, что могла посчитать количество морщин на его лице. Диего медленно приближался к ней, она уже чувствовала его дыхание на себе, ей в нос ударил запах его одеколона — запах родом из самого рая, запах любви, запах счастья. Диего не спешил, он, видимо, хотел растянуть каждую секунду этого незабываемого мгновения, чтобы насладиться сполна. Луиза в один момент закрыла глаза, чтобы ощутить каждой клеточкой своего этот момент. Она почувствовала, как губы Диего легко, а затем более уверенно касаются её губ. Ах, у его губ был столь невероятный вкус, что у Луизы закружилась голова. Луиза думала, что сейчас упадёт в обморок, но руки Диего крепко держали её. Его губы продолжали настойчиво целовать её, его язык блуждал у неё во рту, выписывая всевозможные пируэты. У Луизы в какой-то момент подкосились ноги, она вся дрожала от восторга и волнения. Этот поцелуй, он был подарен Ангелом из Рая, он доставлял самое что ни на есть внеземное наслаждение, Луиза желала лишь того, чтобы это никогда не заканчивалось. Губы Диего внезапно отвлеклись от её губ и переключились на её шею, Луиза томно вздохнула, прикрывая глаза…»

Лицо Оно вытянулось. Оно захлопнуло книгу.

Господи… как же это… мерзко…

Оно старалось подавить ощущение тошноты, поступающее к горлу. Оно представило себе картину, которую только что прочитало, и Оно при этих мыслях передернуло. Оно в своей жизни не раз видело, как люди целуются, это зрелище неизменно вызывало чувство сильнейшего отвращения, а читать об этом было ещё хуже.

Люди, вы удивительно мерзкие существа! Так, ладно, а что там дальше — то будет?

Оно раскрыло книгу, предварительно перелистнув несколько страничек с того ужасного момента. Однако дальнейшее повествование оказалось куда хуже того, что Оно уже прочитало.

»… Луиза почувствовала, как руки Диего прижимают её к себе, его пальцы скользят по её обнажённому телу, на которое ещё пару секунд назад было надето платье.

— Я люблю тебя, Луиза, — горячо прошептал Диего ей на ухо. — Я хочу быть с тобой всю свою жизнь, я хочу владеть тобой полностью и без остатка. Мы всегда будем вместе, я тебя никогда не брошу.

— О, Диего, я не могу жить без тебя, душа моя, любовь моя, — ахнула Луиза, прослезившись от счастья. — Я твоя и только твоя. Навсегда.

Диего развернул её к себе и посмотрел ей в глаза. Луиза задрожала от нетерпения, ей хотелось, чтобы Диего взял её здесь и сейчас, показал, как сильно он её любит и жаждет, она была готова лишиться сознания от волнения.

— Ты доверяешь мне? — прошептал он едва слышно.

— Ты — это весь мой мир, — сказала Луиза. — Поцелуй меня, Диего! Я вся твоя, я принадлежу тебе!

Диего охотно выполнил её просьбу, его разгоряченные губы начали блуждать по телу Луизы, заставляя её стонать от удовольствия. Луиза чувствовала весь жар, исходящий от тела Диего, и буквально изнывала от желания. Она обхватила ногами его бедра и приблизила его к себе. Она чувствовала, как твёрдый стержень Диего упирается ей в голень, она жаждала почувствовать его внутри себя.

— Ах, Диего, я больше не могу! — вскрикнула Луиза, не выдержав. — Сделай это, сделай это со мной! Возьми меня, я вся уже горю, прошу тебя!

Луиза закричала от восторга, когда Диего поцеловал её шею и вошёл в неё, зарычав от удовольствия. Он начал двигаться быстро и уверено, показывая все свое непреодолимое желание. Луиза обхватила руками его тело, оставляя на нем царапины, она требовала, чтобы он не останавливался ни на секунду.

— Боже, я люблю тебя, Луиза! — выдохнул Диего.

— Ах, Диего! — крикнула Луиза. — Не смей останавливаться! Ах, Диего, Диего! Я люблю тебя!

Диего ускорился, заставив Луизу буквально визжать от наслаждения, он был ненасытен как настоящий лев, Луиза чувствовала его разгоряченное дыхание на себе, она пыталась двигаться в такт ему. В один момент Луиза вскричала от нарастающего блаженства, по её телу пробежала судорога, Диего издал протяжный стон и, обессиленный, лёг на неё сверху. Луиза, тяжело была и переводя дыхание, с улыбкой начала перебирать волосы на его голове. Она никогда не чувствовала себя такой счастливой, ей казалось, что её сердце вот-вот разорвется от переполняющих его эмоций. Если это сон, говорила себе Луиза, то пусть он никогда не закончится…»

Оно, дойдя до конца, захлопнуло книжку, отшвырнуло её подальше от себя, отскочило от стола и зажало себе рот руками, чтобы побороть рвотный рефлекс.

Я больше не хочу изучать женщин, нет, это слишком противно!

Оно бочком двинулось к стенке, подальше от места, где лежала эта чёртова книга.

Это мерзко, мерзко, мерзко!

Оно знало, как размножаются люди. Оно знало, как они строят семьи и рожают детей. И все эти процессы всегда вызывали у Оно невероятное отвращение. Но читать об этом, вникать в, так сказать, самую суть людских отношений было настолько ужасно, что Оно боялось, что теперь ещё долго не уснёт. Оно и так в своей жизни часто читало мысли людей, связанные с половым инстинктом, и каждый раз старалось затем забыть о том, что Оно прочитало. А тут… книга. Написанная женщиной. Об отношениях. Как же это мерзко!

И это называется «изучать женскую психологию»?! Нет, это выше моих сил!

Впрочем, Оно быстро успокоилось, заверив себя, что, во-первых, Оно, можно сказать, впервые читает книги о женщинах, во-вторых, все равно поняло не слишком многое и, в-третьих, это лишь одно произведение из огромной тысячи. Путь к пониманию такого существа, как особь женского пола, тернист. Оно давно заметило, что мысли женщин разительно отличаются от мыслей мужчин. У мужчин они всегда чётко и понятно сформулированы, а у женщин в голове черт знает что творится. Необходимо приложить колоссальные усилия, чтобы понять женщин. Оно вздохнуло и, пообещав себе, что убьёт Пенелопу в конце самым жестоким и изощренным способом, на которое способно, вернулось ко столу и взяло в руки другую книгу…

Оно разрывалось на части от желания разрушить библиотеку с уничтожением всей литературы и от желания отправить ненавистную девчонку на тот свет, однако одновременно с этим Оно постепенно привыкало к написанному и начинало даже оценивать слог автора, а также сам сюжет. Конечно, все казалось Оно чушью, однако некоторые ценные моменты Оно для себя все же вынесло. Прежде всего, Оно узнало, что женщины грезят о большой любви, о семье и об идеальном мужчине, эдаком Аполлоне, красивом, высоком, умном, обеспеченном, чтобы на руках носил, был с чувством юмора и поддерживал интересы своей избранницы. Так же Оно поняло, что все люди, в независимости от половой принадлежности, возраста и социального статуса, способны влюбляться, и, влюбляясь, совершенно теряют голову и лишаются рассудка и способны рассказывать объекту своего вожделения все свои самые сокровенные тайны. Вот это было Оно и нужно. Это будет очень славно, если девчонка сама, по-хорошему все о себе расскажет, чтобы Оно не тратило львиную долю своих сил на допрос, силы пригодятся для другого. Всё оказалось довольно — таки просто. Нужно лишь принять облик этого «мужчины мечты» и, используя весь шарм и обаяние (этого у Оно не занимать, Оно в этом не сомневалось) усыпить бдительность Пенелопы. Это как раз ещё и решало проблему того, что девчонка способна читать мысли Оно. Она никогда в жизни не догадается, кто перед ней, если будет думать лишь о своих инстинктах. Это же славно, не правда ли? И решает абсолютно все проблемы. Психология все-таки великая вещь! А если Оно ещё и побольше книг прочитает, то Оно не составит никакого труда осуществить свой замысел, который заключался в удивительно простой вещи: необходимо было влюбить Пенелопу Кладес в себя.