Убийственная шутка (гет)

Жизнь в Дерри всегда была неспокойной. Иногда кажется, что этот город воздействует на твое подсознание, и ты живешь в вечном напряжении, с мыслями о том, что вот-вот должно случиться что-то плохое. Постоянное ощущение опасности медленно пожирает тебя изнутри. Это словно неизлечимая болезнь, от которой нет спасения, и ты становишься жертвой этой болезни. Люди в Дерри уже привыкли к подобному состоянию. Для них вопрос «А жизнь всегда такое дерьмо, или это только кажется?» является скорее риторическим. Если подойти на улице к какому-нибудь старожилу и спросить, нравится ли ему Дерри, тебе непременно ответят, что хуже этого города нет на свете, но они его любят таким, какой он есть (вернее, он тебе скажет: «Мальчик, я жил здесь еще когда тебя не было в яйцах у твоего папаши и живу здесь до сих пор, тебе не кажется, что ты задаешь идиотские вопросы? Я ненавижу этот гребаный город, но и люблю его одновременно, иначе ноги моей б тут не было. А теперь проваливай отсюда и не порти мне этот прекрасный день своей тупой физиономией»). Жители этого города достаточно странны, чтобы простой обыватель смог их понять. Они научились закрывать глаза на те вещи, на которые, казалось бы, как раз закрывать глаза не следует. Например, они достаточно спокойно относятся к таким явлениям, как жестокость, агрессия и…убийства. С убийствами в Дерри дела обстоят достаточно напряженно. Раз в несколько лет обязательно находят парочку (десятков) трупов людей, причем иной раз эти трупы так обезображены, что полиция не желает их фотографировать, чтобы никого не шокировать. Хуже всего то, что чаще находят мертвых детей. И никто не может сказать, кому потребовалось убивать невинных детишек, некоторым из которых едва ли исполнилось пять лет. Но почему-то расследования всех преступлений происходят достаточно скомкано, дела быстро закрываются, виновных или не находят вовсе или находят, но в этом случае создается впечатление, что полиции просто требовался человек, которого можно сделать козлом отпущения. Взять хотя бы знаменитые массовые убийства детей в 1958 году. В них обвинили сошедшего с ума двенадцатилетнего подростка Генри Бауэрса. Старики еще помнят, как после вынесения приговора «Ньюс» опубликовала передовицу под названием «Конец долгой ночи в Дерри». В статье были приведены главные улики: ремень в комоде Генри, принадлежавший Патрику Хокстеттеру; школьные учебники в стенном шкафу Генри, некоторые выданные пропавшему без вести Белчу Хаггинсу, другие — пропавшему без вести Виктору Криссу (обоих знали как близких друзей Бауэрса); и — самая обличающая — трусики, засунутые в матрац Генри через разрез в чехле, трусики Вероники Грогэн, как выяснили по метке прачечной. Генри Бауэрс, заявлялось в «Ньюс», и был тем монстром, который наводил ужас на Дерри весной и летом 1958 года. Так же Генри был обвинен в убийстве своего отца, которого весь город знал, как полоумного Буча Бауэрса (насчет его смерти особенно никто не горевал, кто-то даже радовался во весь голос, что «этот псих отправился на тот свет, где ему самое место»). Генри признал свою вину полностью и был отправлен в Огасту, а потом, в 1979 году, был переведен в «Джуннипер-Хилл». Люди были успокоены тем, что преступник найден и справедливо наказан. И никому в голову не пришло, что едва ли двенадцатилетний подросток, даже такой мускулистый, как Генри, мог с такой изощренностью убивать детей. Даже будучи психопатом. Но жители получили, что хотели, и Дерри снова зажил спокойно. Но самое удивительное было в том, что вскоре все произошедшее в 1958 году было забыто абсолютным большинством горожан, лишь старожилы сохранили остатки памяти о тех днях. Так было в Дерри всегда. Все плохое очень быстро забывается, словно его и не было. Словно кто-то не хочет, чтобы об этом помнили…

Такие мысли занимали Майкла Хэнлона почти каждый день. Он был одним из немногих в Дерри, кто родился в этом городе, вырос и, вероятнее всего, состарится и умрет. Многие рано или поздно предпочитают уехать по определенным причинам, и эти причины всегда возникают внезапно. Но судьба распорядилась так, чтобы он всю жизнь провел здесь. Возможно, это был единственный человек, кто любил Дерри по-настоящему. Иной раз он прогуливается по до боли знакомым улицам и любуется зданиями, которые стоят по обеим сторонам дороги, смотрит на то, как дети играют в парке, слушает брань стариков, наблюдает в окна первых этажей, как работают люди, и в такие моменты по его жилам разливается тепло, и он ощущает невероятный прилив нежности к Дерри. На мгновение он забывает о том, кто обитает в этом городе. Ему не хочется думать ни о чем плохом, он просто радуется жизни. Свернув с Канзас-стрит на Костелло-авеню, Майкл идет к, пожалуй, самому величественному строению, когда-либо созданному человеком (по крайней мере, в Дерри!) — библиотеке. Интересно, есть ли еще кто-нибудь, кто любит библиотеку так же, как он? Он часто видит детей, которые бегут на перегонки по лестнице и кричат друг другу, чтобы они поторапливались, потому что мисс Уиллис скоро начнет читать сказку (а читает она их и вправду замечательно, особенно когда берет в руки тряпичные куклы и разыгрывает целое представление), видит подростков, которые горячо спорят о том, кто самый интересный персонаж во «Властелине Колец», видит взрослых людей, которые рассуждают о поэзии Шекспира, видит пожилых людей, которые обсуждают последние прочтенные ими детективы, но едва ли они испытывают такую любовь к этому зданию, как он. Майкл пожертвовал многим, в том числе и, возможно, своим благополучием, чтобы вернуться в Дерри после учебы в университете и получить работу в библиотеке. Нынче он занимает должность старшего библиотекаря, и иногда ему кажется, что счастливее человека, чем он, в этом городе не найти. Главное не думать о том, что спокойствие, которое он сейчас ощущает, мнимое, и что в этом городе обязательно случится что-нибудь плохое.

Как только наступил 1984 год, на душе у Майкла стало тревожно. Бывали моменты, когда у него возникало такое чувство, словно он сидит в вагонетке на американских горках и поднимается вверх, что он вот-вот достигнет той отправной точки и начнет ускоряться все быстрее и быстрее и с оглушительной скоростью полетит вниз. Первые полгода прошли без происшествий, но у Майкла было ощущение, что это лишь затишье перед бурей. Он стал часто сидеть у себя в кабинете в библиотеке и пролистывать страницы своего блокнота, в котором вел записи об истории Дерри. С тех самых пор, как он закончил университет Мэна, у него появились мысли о том, чтобы изучить родной город с самого момента появления и по сегодняшний день, но по каким-то причинам он начал заниматься этим лишь недавно и пока что не слишком далеко продвинулся. Словно что-то специально мешало ему. Майкл искренне верил, что его записи помогут ему в дальнейшем… Но о том моменте, когда они ему понадобятся, он старался не думать. Он вообще надеялся, что они ему никогда не пригодятся. Ну, разве что для публикации книги.

Июль 1984 года. Его можно считать началом конца. Вопрос был лишь в том, конца чего. С каждым днем странное беспокойство нарастало внутри Майкла, его американские горки были готовы лететь вниз. С пятнадцатое по двадцать первое июля проводился ежегодный фестиваль «Дни Канала», и он вполне себе удался, с этим соглашалось большинство жителей Дерри: положительно сказался и на нравственном облике города, и на его имидже… и на кошельке. Недельный фестиваль проводился в честь столетия открытия Канала, который пересекал центр города. Благодаря сооружению Канала в Дерри активизировалась торговля лесом в 1884-1910 годах. Канал положил начало процветанию Дерри. Майкл в эти дни старался радоваться вместе с жителями и отбросить прочь свои ненужные страхи и, надо сказать, у него это получилось. Он не мог оставаться в стороне от всеобщего веселья. Он немало потрудился для этого фестиваля, а именно разместил в центре города Музей дней Канала, заполнив его с помощью горожан всевозможными экспонатами, начиная от старых фотографий и любительских фильмов и заканчивая различными инструментами, которыми пользовались лесорубы, детскими игрушками и даже меню столовой 1890-х годов. Все были безмерно благодарны Майклу: многим не до конца была известна история строительства Канала и города в целом (если вообще была известна), а Майкл смог превратить библиотеку в эдакий музей, где на каждом шагу все узнавали что-то новое о родном Дерри. А старожилы с превеликим удовольствием рассматривали до боли знакомые предметы и делились байками из своей молодости с теми, кто их был готов слушать. «Как же все-таки иногда хорошо жить, — думал Майкл. — Жить и радоваться жизни. Несмотря ни на что». Вечером двадцать первого июля он засыпал с мыслями о том, что наконец-то ему стало более-менее спокойно на душе. Как вдруг…

На следующий день все заголовки газет пестрели надписью: «ЖЕСТОКОЕ УБИЙСТВО ГОМОСЕКСУАЛИСТА». Майкл услышал эту новость, когда был еще спросонья, он по своему обыкновению налил себе чашку кофе, поставил яичницу на плиту и включил радио, которое буквально прокричало ему это. Протерев глаза, он сделал громкость побольше. Адриан Меллон, журналист, недавно получивший заказ от «Нью-Ингленд байуэйз» написать большую статью о Канале и с этой целью приехавший в Дерри, проживший в этом городе шесть месяцев, был избит и убит по предварительному сговору компанией из трех человек, один из которых был несовершеннолетним: Джоном Гартоном, Стивеном Дюбеем и Кристофером Ануином. Ни для кого не секрет, что в Дерри проживали люди, которые ненавидели гомосексуалистов всем сердцем. В Бэсси-парке постоянно можно было увидеть граффити типа «ПОКАЖИ МНЕ СВОЙ ЧЛЕН, ГОМИК, И Я ТЕБЕ ЕГО ОТРЕЖУ» или «ЗАГОНИМ ГВОЗДИ В ГЛАЗА ВСЕХ ПЕДИКОВ (ВО ИМЯ ГОСПОДА)!» Да и стычки между «нормальными» и «гомиками» происходили довольно-таки часто, в полицию то и дело поступали жалобы о побоях. Но чтобы забить насмерть… Такого еще не случалось никогда. Если верить показаниям бойфренда Меллона, Дона Хагарти, в двадцать минут одиннадцатого они вместе вышли из бара «Сокол», держась за руки (это было их большой ошибкой, но в тот момент они думали лишь друг о друге), и направились по Мосту Главной улицы, где их подрезал автомобиль, в котором сидели три обвиняемых. Джон Гартон потребовал у Адриана Меллона шляпу с надписью «Я ❤ Дерри», после чего он и его компания начали избивать молодого человека, и в конце драки они выбросили его с моста в воду. Когда Меллона достали из-под моста через Канал, на его лице застыла гримаса ужаса. На его теле было обнаружено семь колотых ран (у одного из нападавших был нож) и следы укусов, причем из правой подмышки был вырван большой кусок мяса. Майкл поперхнулся кофе, пока слушал данную новость. До его ноздрей долетел запах горелого (яичница на плите начала превращаться в угольки), но он не шевельнулся со своего места. «Господи, что им сделал этот чертов педик? — думал он. — Избить человека только потому что он сует свой член не в девку, а в мужика? Это сродни… Сродни тому чтобы избить человека с темным цветом кожи, к примеру». Майкл хорошо знал, что такое «быть не таким, как все». Сколько в детстве он претерпел издевательств от Генри Бауэрса за то, что был чернокожим? Сколько его отец пережил в свое время? Ниггер… Чертов ниггер. Он слышит это всю жизнь. И тут этот Адриан Меллон, которого убили просто за то, что он был педиком. Майкл не питал особой симпатии к геям, но в тот момент в его жилах закипела ярость. Он успел пожелать убийцам Меллона всего самого наилучшего, в том числе казни на электрическом стуле, как вдруг у него в голове прозвенел тревожный звоночек.

На теле были следы укусов, говорите? Был вырван большой кусок мяса, говорите?

Он медленно поднялся со своего места.

Неужели эти трое были настолько психи, что отрывали от живого человека целые куски собственными зубами?

Майкл в рассеянности подошел к плите и убрал с нее сковородку. От его яичницы осталась лишь одна сажа.

Эта невероятная жестокость, с которой он был убит… Неужели они были способны на подобное?

Он взял вилку в руки, насадил на нее маленький черный кусочек со сковородки и поднес ко рту. Поперхнувшись и изрядно выругавшись, он все выплюнул и отошел от плиты.

Эта жестокость кажется мне такой… нечеловеческой…

По венам медленно начинает разливаться страх.

Тело Меллона нашли под мостом… А вдруг Меллон был еще жив, когда его сбросили? А вдруг эти укусы появились… после?

Рука, держащая кружку с кофе, отчаянно застрялась.

Сколько прошло времени? Это был 1958 год, а сейчас 1984… Боже мой. Двадцать шесть. То есть… почти двадцать семь. О нет. Нет, только не это, Господи, нет!

Майкл начал ходить туда-сюда по кухне.

Неужели… неужели мы тогда не одержали победу? Нет, Оно было слишком серьезно ранено, нет, быть того не может… А вдруг это случайное совпадение и только? Вдруг те трое говнюков и вправду были просто мразями и психопатами?

Он схватился руками за голову и, пытаясь успокоиться, сел на диван.

Господи. Прошу тебя. Пусть это будет лишь совпадение. Не дай этому кошмару вновь повториться.

2. Новые знакомства всегда приятны

Весь остаток лета никаких подобных происшествий не случалось. Однако Майкл уже не мог спокойно спать. По ночам его мучили кошмары прошлого. Днем его не покидало ощущение тревоги, близкое к панике. Ему казалось, что он никогда не был так близок к Господу, как сейчас, потому что ежеминутно молился. Молился, чтобы его страхи не подтвердились. Он часами сидел в библиотеке или в читальном зале, или в своем кабинете, пролистывал записи в блокноте и делал новые пометки дрожащей рукой. Иногда ему казалось, что он сейчас поднимет голову и увидит перед собой ненавистное лицо в белом гриме с ухмылкой на красных губах и с сатанинским блеском в желтых глазах. А когда он шел по улице и видел детей с воздушными шариками, он был готов кричать. Майкл был уже готов обратиться к психотерапевту, однако в последний момент остановил себя, потому что в этом не было никакого смысла. Лишь он сам сможет себе помочь. Но как? Как избавиться от этих страхов? Как выкинуть из головы ужасные воспоминания из прошлого?

Но пятнадцатого сентября все резко изменилось. Правда, Майкл поймет это лишь спустя несколько месяцев. Но то утро он запомнит надолго. Еще бы, ведь это было первое утро, когда он проснулся не из-за кошмарного сна. Он удивился тому, что выспался. Для него такое состояние было столь непривычно, что он вначале подумал, что все еще спит. Затем попытался вспомнить, что ему снилось, и пришел к выводу, что не помнит из своего сна ровным счетом ничего. Майкл глянул на пустой пузырек из-под снотворного и решил, что во всем виновато лекарство, а, соответственно, удивляться нечему. Пожав плечами, он направился готовить завтрак.

Когда Майкл пришел на работу, было девять утра. Посетителей пока что было мало, поэтому он направился в свой кабинет, попросив Кэрол Дэннер принести ему чашечку кофе. Кэрол ему нравилась — это была общительная и миловидная девушка, которая, ко всему прочему, обожала свою работу. Но так сложилось, что их отношения дальше деловых не зашли. У Майкла в принципе личная жизнь как-то не складывалась, и он никак не мог понять, в чем же здесь дело. Он вначале думал, что тут виной его скромные доходы, но ведь в Дерри нет людей, которые много бы зарабатывали. Потом Майкл посчитал, что, быть может, у него проблемы из-за его характера. Однако с девушками познакомиться ему никогда не составляло труда, а после он с ними очень хорошо дружил и все близилось к логическому продолжению, но по каким-то причинам все эти девушки пропадали из его поля зрения, уезжали из города или находили себе другую половинку. Майкл мог бы сказать, что это лишь совпадения и случайности, но когда двадцать с лишним лет происходит одно и то же, возникает повод задуматься… У него создавалось впечатление, что его жизнью кто-то управляет. В такие моменты ему становилось не по себе. Но не время думать о грустном. Майкл тряхнул головой, придя в себя, как раз вовремя, когда Кэрол принесла ему кофе.

— Доброе утро, мистер Хэнлон, — поздоровалась она с лучезарной улыбкой. — Вы сегодня дома ночевали?

В последнее время у Майкла появилась привычка спать на работе. Он так погружался в свои записи, что не замечал, как наступала ночь. А в кабинете по случаю стоял очень удобный диван.

— Да. А то люди решат, что мой дом пустует, — усмехнулся он. — Благодарю за кофе, Кэрол.

— Вы сегодня хорошо выглядите. Не то что пару недель назад.

— Я просто смог наконец-то выспаться.

— Что же вас так тревожит в последнее время?

— Не бери в голову. Все в порядке, — Майкл сделал приличный глоток.

— У нас тут новые поступления книг, мистер Хэнлон. Я подумала, вы бы хотели взглянуть на них.

— Откуда они?

— А, пара книжных магазинов прислала книги, которые, по их словам, «дефектные».

— В каком смысле?

— Какие-то проблемы с обложками и страницами.

Майкл вначале думал отказаться идти, ему хотелось посидеть в тишине и спокойствии, но вдруг он почувствовал, что просто обязан выйти и пройти в читательский зал.

— Что ж, — он встал со своего места. — Все же лучше, чем сидеть здесь. Пошли.

Кэрол, все так же улыбаясь ему, махнула рукой в знак того, чтобы он шел за ней следом. Она провела его к стеллажам, возле которых стояла пара коробок. «Вот, посмотрите, можете прочесть. Какие скажете оставить, те и оставим. А мне нужно идти работать», — Кэрол секунду-две постояла возле него, а затем бодрым шагом направилась к своему столу. Майкл проводил ее взглядом.

Она не идет, а летит на невидимых крыльях. Эх, потрясающе.

Тряхнув головой и избавившись от наваждения, Майкл принялся копаться в коробках. Как он и ожидал, книги были достаточно в плохом состоянии и явно пролежали не один год на дальних полках в ожидании, что их купят. В основном это были классические произведения типа сонет Шекспира или справочников по садоводству, в потрепанных мягких переплетах и с пожелтевшими страницами, но «мусорной» литературы не существует, как говорил себе Майкл. Кому-нибудь да пригодятся. На худой конец их можно отдать в детскую библиотеку, чтобы дети учились делать оригами. Это кощунство, но в любом случае лучше, чем выбрасывать.

Внезапно у Майкла быстро забилось сердце. Это длилось всего пару секунд, но этих секунд ему хватило, чтобы изрядно побеспокоиться. Он не жаловался на свое здоровье — в свои тридцать девять он, может, и выглядел гораздо старше, но тело у него было крепкое, поэтому эта внезапная тахикардия его очень удивила. И ведь у него ощущал никакого волнения или страха, откуда взялось учащенное сердцебиение? А затем он что-то почувствовал… Майкл медленно поднялся на ноги. С самого утра ему казалось подозрительным, что у него «все хорошо», что куда-то пропала паника, которая возникла у него с момента убийства Адриана Меллона, а на ее смену пришло странное спокойство, но сейчас, сейчас он чувствовал нечто другое. Он никак не мог описать это словами, у него не было подобных ощущений с тех пор, как… Он внезапно четко услышал, как открылась дверь библиотеки, и его голова инстинктивно туда повернулась. Он ожидал увидеть там ненавистный ему силуэт, то и дело появляющийся у него в кошмарах. Но увидел лишь девушку, которая направилась по читательскому залу вперед. Майкл выдохнул.

Майки, тебе пора к психоаналитику, ей-богу. Шарахаешься от каждого шороха.

Он даже рассмеялся. Но смех его быстро прекратился, поскольку то ощущение, которое его напугало, стало еще больше. Правда, теперь он не был уверен, что чувствует присутствие этого гребаного клоуна. Но все же здесь что-то было не так. И ему это явно не нравилось.

Да что за черт такой? Так и с ума сойти недолго! Может, все дело в снотворном, которое я принял? А вдруг мне все это снится? Мне кажется, это самое логичное объяснение тому, что происходит. Господи, впервые хочу сказать это, но если я увижу сейчас падлу Пеннивайза, то буду ему рад. Я хотя б буду знать, что это за хрень такая происходит!

Пытаясь как-то отвлечься, Майкл вернулся к своим книгам и продолжил их перебирать. Это помогло ему, но только ненадолго: его сердцебиение начало по какой-то причине учащаться. Возможно, причина была в том, что он начал не на шутку паниковать, однако он был уверен в том, что не ощущает никакого страха. Это было странно, но он чувствовал непонятную смесь внутреннего спокойствия и волнения. По крайней мере, только так он и мог охарактеризовать свое состояние. Майкл, не в силах удержаться на месте, встал. Ему вдруг почему-то захотелось пройти дальше по читательскому залу. Его внутренний голос неожиданно велел ему идти к стеллажам с книгами. Решив довериться своей интуиции, Майкл повиновался и вперед, оглядываясь по сторонам. Это было странно, но он явно кого-то искал, правда, не понимал, кого. С каждой секундой он убеждался в том, что ему пора к врачу, потому что это ненормально.

Поздравляю, брат, ты сошел с ума. Теперь ты поедешь в «Джуннипер-Хилл», где по тебе скучает дорогой твой любимый товарищ Генри Бауэрс. И вы будете жить с ним в одной палате, принимать одни и те же лекарства, жрать одну и ту же похлебку и пахать одни и те же грядки, пока санитары с инъекциями сильного снотворного не разлучат вас.

Майклу казалось, что с каждым шагом сердце у него начинает биться все быстрее и быстрее. Он даже в какой-то момент испугался, что оно разорвется от напряжения. Он не понимал, куда его несут ноги, он лишь знал, что двигается в правильном направлении. Он лихорадочно оглядывался по сторонам, словно искал хоть какую-нибудь подсказку, но видел лишь людей, шагающих туда-сюда или сидящих за столами и читающими книги. Майклу хотелось лишь одно: чтобы это побыстрее закончилось. И в тот самый момент, когда он подумал об этом, он неожиданно услышал чей-то сдавленный крик, а затем ему под ноги упала девушка. Та самая, которую он видел входящей в библиотеку. Майкл поднял голову наверх и увидел лестницу, ведущую к книгам, после чего вновь обратил свой взор на девушку, скорчившуюся на полу от боли.

— Ты не сильно ушиблась? — спросил он, присев рядом с ней на корточки.

— Уф-ф! — девушка пыталась перевернуться на бок. Видимо, у нее на мгновение перехватило дыхание.

— Давай помогу, — Майкл взял девушку за руку. — Попробуй встать.

— С-спасибо, — прохрипела девушка и попыталась приподняться.

— Всегда пож… — Майкл оссекся, когда посмотрел этой девушке в лицо.

Ее глаза… Боже. Ее глаза…

Он завороженно смотрел в них несколько секунд. Он никогда не видел глаза такого цвета. Вначале он подумал, что она носит линзы, но затем присмотрелся и понял, что они настоящие. Удивительно, на что способна мать природа. Глаза девушки были ярко-изумрудного цвета. Майклу в голову пришло достаточно грубое, но меткое сравнение: ей будто вместо роговиц вставили два камушка и поместили зрачок сверху. Дети, когда рисуют, часто делают своим персонажам нереальные цвета глаз. И глаза этой девушки тоже казались нереальными. Сама она не обладала какой-либо приметной внешностью: каштановые волосы, черты лица, скажем, не сильно выдающиеся, средний рост, самое что ни на есть обычное телосложение, но ее глаза… В них было что-то такое, что заставило Майкла на некоторое время выпасть из реальности. Они одновременно и восхищали его и… пугали. На одно мгновение он увидел в них странный блеск, и этот блеск до ужаса напомнил ему блеск других глаз. Желтых глаз. Желтых глаз на белом загримированном лице. Но глаза девушки смотрели на него не с желанием растерзать, в них не было лютой злобы и ненависти, в них он ощущал человеческое тепло. Ему в голову неожиданно пришло новое странное сравнение.

Как-будто на меня смотрит Пеннивайз, решивший почему-то надеть линзы, который вдруг стал преисполнен чувством благодарности по отношению ко мне.

— Может, хватит таращиться на мои глаза? Вы вроде мне помочь хотели.

Майкл подпрыгнул от неожиданности.

— Ч-что? — рассеянно спросил он.

— Вы считаете, что у меня красивые глаза. Спасибо, конечно, но мне сейчас не до этого.

Как… Как, черт возьми, она узнала, что я думаю по поводу ее глаз? Я что, смотрел в них, как идиот, несколько минут?

— Э… Д-да, конечно, — Майкл даже заикаться начал от столь неловкой ситуации. Он помог девушке привстать. — Спина сильно болит?

— Чувствую себя семидесятилетней бабкой, которая не может разогнуться из-за мучающего ее радикулита, — выдохнула девушка.

— Тебе нужно присесть. У меня в кабинете есть аптечка, может, тебе лучше принять обезболивающее.

— Только познакомились с женщиной и уже ведете ее к себе в кабинет? Оригинально, — хмыкнула девушка. Майкл на некоторое время покраснел. Она, заметив это, начала смеяться. — Знаю, у меня ужасное чувство юмора. Простите.

— П-пойдем, я провожу тебя. Кэрол! — крикнул он своей подопечной. — Принеси мне две чашки горячего чая в кабинет!

— Но вы же вроде кофе предпочитаете, нет? — тотчас же спросила девушка.

Майкл резко затормозил.

— Откуда ты…откуда ты знаешь? — он повернулся к своей спутнице.

Я же вроде не говорил ей о кофе. Как она могла узнать?

— Ну… Просто библиотекарша несколько удивилась, когда вы попросили чай. Я и подумала…

Майкл выдохнул.

— А… Ну, да, я вообще кофе больше люблю. Но против чая ничего не имею.

Однако смутные сомнения у Майкла все же остались. Что-то было не так с этой девушкой. Он это ощущал всем своим нутром. К нему пришло внезапное понимание того, что она не просто так свалилась ему под ноги, что именно ее он и искал. Но почему? Кто она? На вид ей было не больше восемнадцати, она в каком-то смысле была еще ребенком, так почему рядом с ней он испытывает такие странные чувства? И ее глаза… Они не давали Майклу покоя. В них было что-то, что его буквально гипнотизировало. Сердце его по-прежнему бешено стучало. Удивительно, но, кажется, он побаивался эту девушку. А все потому, что на одно мгновение в ее глазах он углядел нечто нечеловеческое.

Но ведь это явно не Пеннивайз. Эту гниду я узнаю под тысячей масок. Она человек. Я чувствую это. Но что-то в ней не то. Бред какой-то… Может, я вправду начал сходить с ума? Почему она меня пугает? Что опасного может быть в этой девочке?

— Вы в порядке? — голос девушки послышался будто бы издалека.

— А? Д-да… Пойдем.

Майкл помог девушке подняться по ступеням и завел ее в свой кабинет. Он боялся, что она видит то, как он на нее таращится, но он ничего не мог с собой поделать. Так дети смотрят на особенно интересную игрушку в магазине: с восхищением, но и с некой опаской, потому что ранее ее никогда не видели. Девушка плюхнулась на свободное кресло, поморщившись от боли. В приглушенном свете лампы ее глаза сверкали. Майклу стало не по себе, и он поспешил включить все освещение. Девушка внезапно обратила на него свой взор и начала пристально рассматривать его лицо, при этом она почти не моргала. Майкл почувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

Кэрол в тот момент буквально спасла его. Он боялся, что еще немного, и он просто выбежит из комнаты, потому что пристальный взгляд этих ярко-изумрудных глаз пробирал его до костей. Майкл буквально вскочил и подбежал к своей подопечной. Он заметил, как девушка посмотрела на него в этот момент, она слегка приподняла бровь в изумлении и было видно, что она все поняла. Он был готов провалиться сквозь землю.

— Спасибо, — сказала девушка, когда он протянул ей чашку чая.

— Тебе дать обезболивающее? — спросил Майкл, садясь на диван напротив нее.

— Нет. Думаю, не нужно. Это скоро пройдет. Я уже привыкла к подобным происшествиям. Я просто жутко неуклюжая, — хохотнула девушка, делая глоток.

— С тобой такое не в первые?

Девушка еще громче рассмеялась.

— Да со мной такое постоянно! — воскликнула она. — Я ходячее несчастье.

— Что ж. Как зовут-то тебя?

— Пенелопа Кладес. Друзья зовут просто Пенни. А вас как?

Майкла вдруг передернуло.

«Пенни»… Как же это похоже по звучанию на… «Пеннивайз»…

— Я Майкл Хэнлон. Работаю здесь старшим библиотекарем. А ты… Ты переехала сюда недавно, да? Раньше я тебя в библиотеке не замечал.

— О… — Пенелопа на мгновение задержала свой взгляд на Майкле. — Да. Я сегодня здесь первый день.

— Вот как? Что ж, и каковы у тебя первые впечатления о Дерри?

Пенелопа некоторое время помолчала.

— Вам сказать честно?

— Говори, — Майкл улыбнулся. Его почему-то позабавил ее виноватый вид, словно она боялась его обидеть.

— Отстой, — выдохнула Пенелопа. — Простите. Вы ведь любите этот город.

— Я согласен с твоим мнением, — Майкл рассмеялся. — Дерри — это клоака. Но я люблю его таким, какой он есть. А что тебе конкретно в нем не понравилось?

— Если честно, то… все.

— Расскажи, что ты подразумеваешь под «все»?

— Я… Я не знаю… — Пенелопа начала смотреть на обои на стене. Ее взгляд стал стеклянным. — Это очень странный город… Я хочу сказать… У меня почему-то такое чувство, словно мне здесь лучше не находиться.

Майкл перестал смеяться и начал внимательно ее слушать.

— В каком смысле? — спросил он. Одной рукой он нащупал диктофон в своем кармане и включил его. Ему почему-то показалось, что очень важно записать этот разговор, чтобы затем зафиксировать в своих записях.

— Я не знаю, мистер Хэнлон. Но меня пугает этот город. С ним что-то не так. У меня такое чувство, словно… Словно здесь присутствует незримая сила. Она повсюду. Даже сейчас, среди нас с вами. Она ждет своего часа. И она явно не сулит нам ничего хорошего. Я ощущаю в воздухе опасность… Я боюсь, мистер Хэнлон. Мне было страшно идти по улице. Я не знаю, что меня так пугает. Но я вправду боюсь.

Майкл почувствовал, как у него снова начинают бежать мурашки по спине. Он понимал, что так обеспокоило Пенелопу, потому что ощущал то же самое, что и она. Разница лишь в том, что она только что приехала сюда.

Что ж, зато я теперь точно знаю, что я не сумасшедший.

Но это едва ли его обрадовало. Это значило, что в городе действительно что-то есть. А, быть может, Пенелопа ошиблась? В конце концов, многие люди, когда меняют место проживания, испытывают страх перед неизвестным им городом, куда переезжают. Тем более, что Пенелопа еще слишком молода, для нее это явно стресс. Когда она обустроится здесь и привыкнет ко всему, то может перестать бояться Дерри. Майкла эти мысли слегка успокоили. Однако один тревожный звоночек в его голове все же прозвенел: «Ей здесь не место».

— Скажи, а как ты очутилась в нашей глуши? — добродушно хохотнул он, пытаясь скрыть свою тревогу. — Ты здесь учишься в школе? Сколько тебе лет?

— Мне восемнадцать. Нет, я учусь в университете Мэна, я здесь живу у тети.

Взгляд Пенелопы Майклу не понравился. У него было чувство, что она видит его насквозь и знает, что он что-то скрывает.

— У тети? Погоди… — фамилия Пенелопы ему была смутно знакома. Да, точно, он где-то ее слышал.

— Моя тетя Молли Кладес, — словно прочтя его мысли, ответила ему Пенелопа.

— Ага! Она владелец парфюмерной сети?

Майкл был наслышан о том, что некая обеспеченная особа по имени Молли Кладес купила дом на Джексон-стрит и арендовала большое помещение в Торговом центре под свой магазин. Все женщины в Дерри буквально с ума начали сходить от новости о том, что в их городе будут продаваться духи столь известной марки. Это изрядно повеселило (и, надо сказать, поволновало) все мужское население.

Пенелопа перевела свой взгляд обратно на Майкла и замолчала на некоторое время. Эта тишина действовала Майклу на нервы. Ему было так не по себе от взгляда своей собеседницы, что у него вновь начали возникать свои мысли о побеге.

— Мистер Хэнлон… Вас что-то тревожит, — медленно произнесла Пенелопа.

— Нет, я просто… — Майкл осекся. Пенелопа не спрашивала его, а утверждала. От этого ему стало совсем дурно. — С чего ты взяла?

— Вы так таращитесь на меня, словно боитесь. Да и… У вас явно какой-то груз на душе. В чем дело, скажите?

— Я тебя не боюсь, нет. Просто…

— Просто вам не по себе от моего взгляда.

Майкл чуть не свалился с дивана после ее слов.

Мамочки. Она читает мысли. Она читает мысли! Боже!

— Понимаешь, я… Я не хочу тебя обидеть, нет… Но просто у тебя взгляд тяжелый. Еще и цвет этот… Я глаза такого цвета никогда не встречал, правда.

— Всем людям становится некомфортно общаться со мной из-за этого, — вздохнула Пенелопа. — Вы не первый, кто мне это говорит…

— Слушай, а на кого ты учишься в университете Мэна? — спросил ее Майкл после небольшой паузы, желая отвлечь от грустных мыслей. — Я сам учился в этом университете и до сих пор вспоминаю его с нежностью, — он улыбнулся.

— На психолога.

Эта профессия ей точно подойдет.

— А сюда, значит, приезжаешь на выходные, да?

— Да… Мистер Хэнлон, — Пенелопа снова пристально на него посмотрела, вызвав новую волну мурашек по спине. — Скажите мне правду. Мне стоит бояться этого города? Вы его боитесь?

Майкл прекрасно осознавал, что она видит его насквозь и понимает, что Дерри — не то место, где можно чувствовать себя в тишине и спокойствии. Однако он не хотел говорить ей правду.

Лучше ей не знать о том, что здесь происходит. Я все еще молюсь о том, чтобы мои страхи не подтвердились. Пенелопе же повезло, что она живет в Дерри не постоянно. Так будет безопасней для нее.

— В любом городе следует соблюдать осторожность, — он ответил ей голосом строгого родителя, поучающего своего отпрыска. — У тебя стресс, это понятно. Новый дом, непривычная обстановка, все дела… Тебе просто надо привыкнуть. А хочешь… я дам тебе работу в библиотеке? Мне помощница б не помешала, — эта мысль пришла к Майклу внезапно. Он вдруг услышал внутренний голос: «Тебе нужно быть поближе к Пенелопе. Вы с ней сегодня столкнулись неспроста». Этот голос не был похож на его собственный и не был похож на голос этого гребаного клоуна, он его никогда не слышал прежде, но у него было чувство, что он знает, кто его обладатель, вернее, он слышал про него… Майкл тряхнул головой. Возможно, это было всего лишь наваждение. Но Пенелопу взять на работу стоит. В конце концов, он видел, сколько книг она набрала, когда упала по неаккуратности, она явно любит читать.

Как он и ожидал, Пенелопа буквально расцвела от его предложения.

— Я… Я буду очень рада! — ахнула она. — Меня ваша библиотека привела в такой восторг, что я готова поселиться в ней!

— Что ж, отлично. И тебе не придется скучать в нашем захолустье, и мне помощь будет.

— Быть может, вы в таком случае проведете мне экскурсию по библиотеке?

— С радостью. Если у тебя спина больше не болит.

— Я в порядке, — Пенелопа вскочила на ноги. Видимо, мысль о том, что ей будет разрешено проводить в библиотеке столько времени, сколько она захочет, придала ей сил. Майкл улыбнулся.

— Тогда пройдемте со мной, миледи, — он указал на дверь. Пенелопа, сияя от счастья, побежала на выход, а он последовал за ней.

Майкл теперь совершенно точно знал, что теперь ему предстоит сделать несколько вещей. Во-первых, ему нужно удостовериться в правоте своей догадки относительно того, что кошмар вновь возвращается в Дерри (он старался об этом не думать). Во-вторых, ему нужно узнать Пенелопу по ближе. Она здесь оказалась явно не просто так. И то, что его так напугало в ней… Ее глаза, которые ему, видимо, уже не дадут покоя никогда… Это прозвучит глупо, но ему захотелось узнать, что не так с ее глазами, почему они оказывают на людей (в частности, на него) такое действие. И почему она способна читать мысли других? А она способна на это, Майкл не сомневался. По крайней мере, Пенелопа совершенно точно ощущает чувства окружающих. И, судя по всему, даже не догадывается об этом. И в-третьих… Ему предстоит выяснить, как Пенелопа может быть связана с тем ужасом, что, быть может, вновь проснулся в Дерри. Он ведь не забыл, как на долю секунды увидел в ее глазах блеск глаз Пеннивайза.