Пока идёт дождь (гет)

За окном снова лил дождь под искрящуюся цветомузыку молнии, заставляя вздрагивать при каждом гулком раскате. Когда твои нервы напряжены до предела, то каждый лишний шорох пугает, как пушечный выстрел, пролетевший над ухом.

Он стоял за окном и чего-то ждал. Его кожа блестела от проливного дождя, но это, по всей видимости, мало его заботило. Я пригласила его войти, хотя при виде двухметрового пришельца снова трясусь как осиновый лист. Знаю, он не причинит вреда, просто испытываю какое-то волнение. Будто каждый такой эпизод — это лишь мой фантастический сон.

Гуманоид касается рукой старой рамы, и кажется, что он сейчас наклонится и войдёт в открытое окно, но он резко разворачивается и исчезает. Неужели я его напугала? Или он просто боится, что я сдам его властям или вызову копов?

Нет, нет, нет! Не уходи. Куда ты? Я ведь столько хотела спросить у тебя.

Уокеры, как любит говорить моя тётя, никогда не сдаются. Эта настырность в нашей крови. Нас трудно укокошить, мы прорубим себе путь через любые джунгли проблем и испытаний. Никогда не сдаваться! Вот наш девиз.

Поэтому я быстро ковыляю до окна и опять выхожу на пожарную лестницу. Мне даже стало искренне жаль этого беднягу. Если подумать, то, скорее всего, он хотел вступить в контакт с людьми, когда приземлился на нашу планету. Это логично. Но если он так усиленно скрывается от нас, значит, ему пришлось натерпеться всякого. Мы такие жалкие. Даже не сомневаюсь, что из страха перед этим существом люди могли и покушаться на его жизнь. И теперь он боится даже такой беспомощной землянки, как я. Конечно, пришелец мог бы влёгкую мне накостылять если что, но думаю, что при любом раскладе этот здоровяк не дойдёт до такого. Он просто боится довериться кому-либо. Эх, бедняга!

Женщины всегда всех жалеют. Нам постоянно нужно о ком-то заботиться, благодаря вложенному в нас материнскому инстинкту. И если он спит, то когда подвернётся какой-то непредвиденный случай, вроде бедного потерявшегося пришельца на крыше дома, то «мамочка» внутри просыпается. Нужно накормить, обогреть, пожалеть… Я ведь не изверг, чтобы натравить на него копов. А что они сделают? Препарируют его, как лягушку, вот и всё.

— Эй! Подожди! Не уходи!

Ну, была не была! Лестница наверх скользкая от дождя, от которого я вся промокла до нитки. Вода заливала глаза, сложно было смотреть наверх. Я почти не чувствовала левую ногу, и было непросто опереться на неё, поэтому приходилось крепче цепляться руками. Но какой из меня спортсмен? Мышцы уже ослабели — балет я забросила ещё в пятнадцать, а это уже почти пять лет назад. Всю мышечную массу сожгли бесконечные диеты. Но я всё равно упорно продолжала двигаться вперёд, периодически мыча от напряжения. Признаться, карабкаться по скользкой металлической лестнице с больной ногой — это не просто.

Хоть бы он не ушёл. А то я чувствую себя виноватой в этом. Будто я теперь в ответе за весь человеческий мир, который загнал этого бедолагу в тёмные переулки и запрещает выходить на свет.

Неудачно переставленная нога соскользнула с перекладины, и упор пришёлся на левую, больную. Было тяжело удерживать свой вес на ней, боль разрасталась всё больше, и я рефлекторно сняла левую ногу со ступени и повисла на руках. Было страшно. Если повезёт, то упаду прямо на пожарный выступ, но даже так это может не закончиться хорошо. Не могу вдохнуть от напряжения, сложно в таком положении. Не знаю, какой чёрт меня дёрнул посмотреть вниз, но сквозь металлические решётки я отчётливо видела землю. С десятого этажа. В проливной дождь. В кромешной темноте. На это способен только человек с боязнью высоты. И зачем я за ним полезла?

Не выдержала и закричала. Но зря, так как мои соскальзывающие руки подхватили холодные трёхпалые. Он не ушёл. Какое облегчение! Я запрокинула голову и посмотрела на пришельца, который с лёгкостью поднял меня на крышу, словно во мне не больше двадцати килограммов.

— Ты зачем полезла наверх? — пробасил гуманоид строгим голосом, отойдя на несколько шагов от меня. — Опять в обморок хочешь упасть?

— Я просто боялась, что ты уйдёшь, — моё тело дрожало от озноба и резкого скачка адреналина в крови. Пришелец снова замолчал, фыркая то ли от недовольства, то ли от волнения. Ему ведь тоже приходится пересиливать себя и рушить свой устоявшийся склад жизни. Хотя я надеялась, что ему всё-таки было бы приятно завести новое знакомство. Жизнь в одиночку тоже не сахар. Отчасти я могла его понять.

— Вот дура. Тебе стоило держаться от меня подальше, а не по крышам скакать.

Перешёл на оскорбления. Ну ничего. Помнится, в последний раз я тоже сорвалась на него. Но в конце концов, это же он караулил меня за углом, он следил за мной, он несколько минут назад спустился на мой балкон. С чего бы ему начинать разговор типичного плохого парня: «держись подальше»? Тоже мне, мачомэн нашёлся.

Но я промолчала. Мне было искренне жаль этого беднягу. Тем более я же не знала, как принято вести себя в его культуре. Да от такой жизни можно и одичать совсем.

Меня уже всю трясло. Дождь не переставал лить, и кажется, усиливался с каждой минутой. На Нью-Йорк обрушился настоящий потоп. Мокрый свитер неприятно прилипал к телу, и я уже чувствовала, что промокло даже нижнее белье. И как ему не холодно в одних штанах?

Пришелец недовольно фыркнул и сделал шаг ко мне, но я отступила, с тревогой глядя на огромные напряжённые мышцы рук.

— Ты чего это? — вдруг он надумал преподать мне урок и выбить из меня всю дурь? Это могло быть опасно.

Пришелец усмехнулся. Видимо, ему доставляло удовольствие смотреть на испуганную землянку. И я вскрикнула, когда он подхватил меня на руки, но хотя бы уже не перекидывал через плечо.

— Хватит горлопанить, — с наигранным раздражением кинул гуманоид и в ту же секунду спрыгнул с крыши прямо на мой балкон. Я зажала себе рот, чтобы не закричать, и спокойно выдохнула, когда он опустил меня.

Быстро скользнув в квартиру через окно, я потопала к шкафу за полотенцем для себя и для пришельца, ища самое большое из моих запасов. Не помню, откуда оно у меня, наверное, кто-то на новоселье подарил, но в такой огромный лоскут ткани я могла обернуться от шеи до колен раза два. Это с моими-то габаритами. Как раз то что надо. Но, обернувшись, я поняла, что гуманоид не вошёл следом за мной, а всё ещё стоял с той стороны.

Я подошла, осторожно, не спеша, чтобы не пугать его (самой смешно). Его огромное тело освещалось приглушённым светом ночника из моего окна, и сейчас стали видны небольшие детали его строения. Он походил на огромного Халка с панцирем за спиной, лысого и трёхпалого. Одинокого, как мне показалось.

— Почему ты не заходишь? — поинтересовалась я, кладя руку на подоконник. — Боишься чего-то?

Пришелец недовольно оскалился и нахмурился. Ноздри на плоском носу расширялись при каждом нервном вдохе.

— Ещё чего. Кого мне здесь бояться, тебя, что ли? — раздражённо кинул гуманоид, скрестив огромные руки на груди.

— Тогда проходи внутрь, — я качнула головой, как бы зазывая его сюда. Мне уже не было страшно. От его смятения мне стало даже забавно наблюдать за этим существом. Пришелец повернул голову в сторону и крепко сомкнул челюсть. — На улице дождь хлещет, надо бы обсохнуть, а то заболеешь.

Он вопросительно изогнул бровь, и уголок его рта приподнялся в полуулыбке. Интересно, зимой он тоже голышом по улицам рассекает? Видимо, ему вообще не холодно.

— Мне здесь не пролезть, — буркнул гуманоид. — Окно маленькое.

О, точно, а я и не подумала. С его огромным ростом и широким панцирем ему здесь точно не протиснуться без поломки моего окна. Я прошла дальше в комнату к балконной двери и открыла её. Хотя с того раза, как он сломал мне замок, она не запирается.

Я открыла и стала ждать. Ждала долгих полминуты. Не смотрела на него, чтобы не смущать. Может, он и ушёл, не стал поддаваться моим уговорам. Пришелец осторожничал со мной, это естественно. Я бы на его месте вообще дёру дала. Доверять людям нельзя. Даже мы друг другу не доверяем, не то что бы пришельцы.

Но вопреки моим ожиданиям, его грузное тело почти бесшумно (и как он это делает?) опустилось напротив меня. Мне пришлось поднять голову вверх, чтобы посмотреть на него. Так близко рассматривать его ещё не приходилось, и я нервно сглотнула, чувствуя себя мелкой букашкой под строгим взглядом прищуренных глаз.

— Привет, — почему-то вырвалось у меня, и дрожь в голосе выдала волнение. Однако пришелец усмехнулся, искривляя рот в хитрой улыбке.

— Ну привет.

Я стала потихоньку пятиться назад, отступая и освобождая проход для пришельца. Колеблясь, он всё-таки вошёл и, двигаясь так же осторожно, вышел на свет. И остановился, выжидающе глядя на меня.

Я впервые видела его полностью, не скрытым темнотой ночи, и еле сдержала вырывающийся изо рта вздох. На меня снова накатило волнение. Это было нечто новое, необъяснимое. Странное. Мои руки предательски дрожали, и я с силой сжимала их, впиваясь ногтями в кожу ладоней до крови.

Его блестящая от дождя зелёная кожа была ещё одним доказательством того, что это существо явно с другой планеты. В целом, именно такими мне и представлялись пришельцы: лысые, с трёхпалыми руками, зелёные. Только вот в моём воображении они были поменьше телосложением, с огромной каплевидной головой и чёрными глазами на пол-лица. Чего, конечно, не скажешь о моём новом знакомом.

Я забыла все правила приличия и внаглую обсматривала его с головы до ног. Размеры, конечно, внушающие. Это не пришелец, а настоящая скала, можно сказать, танк, с таким-то панцирем на спине. Да у него одна рука шире в обхвате, чем моя нога. Мышцы груди и пресса имели что-то похожее на защиту, выглядели явно твёрже, чем остальной кожный покров, и в целом походили на окаменевшие мозоли.

Я опустила голову ниже. О боже! У него верблюжьи ноги! Два огромных зелёных пальца на огромной ступне. Могу предложить, что его планета по большей степени песчаная, и такое строение ног позволяет удобнее передвигаться по ней. Почему-то я подумала, что он с Марса. Настоящий марсианин у меня в спальне! А этот панцирь, может, и не панцирь вовсе, а просто горб для сохранения энергетических запасов, хорошо спрятанный под защитным слоем? Тоже может быть.

Я пришла в себя только тогда, когда марсианин скрестил руки на груди и недовольно уставился на меня. Мне стало неловко, а глупая улыбка на моём лице, кажется, лишь усугубила напряжение.

— Эм, ну вот полотенце, ванная комната прямо за кухней. Лучше сразу принять горячий душ, чтобы не простудиться.

Я протянула ему полотенце, но больше не смотрела в глаза. Мне было стыдно. И может, чуточку страшно. Этот марсианин совершенно непредсказуемый.

— Я никогда не болею, — уже более, как мне показалось, мягко, почти снисходительно ответил пришелец, но полотенце забрал.

— Да, у тебя, наверное, сильный иммунитет, — я не сдержала нервного смеха. Я чокнутая! — Но всё равно, твои брюки промокли. Их лучше просушить. А то неприятно в мокрой одежде ходить.

Я старалась на него не смотреть прямо, но краем глаза видела, что он уже вовсю вытирался моим полотенцем.

— Может, ты и права, — наконец-то согласился марсианин и стал без стеснения расстёгивать ремень на потёртых штанах.

— Нет! — воскликнула я, резко отворачиваясь в сторону и закрывая ладонями лицо, как ширмой. Он что собрался прямо здесь раздеваться? — Извини, ты не мог бы пройти в ванную? Знаешь, у нас как бы не принято при посторонних обнажаться.

Пришелец застыл. Видимо, ему тоже стало неудобно. Но эта мысль была развеяна его смешливым вздохом в мою сторону, однако он послушно проследовал внутрь квартиры, направляясь в ванную комнату.

— Где тут свет включается? — донёсся голос марсианина.

— Там внутри, справа.

Дверь захлопнулась, и я облегчённо вздохнула, будто он и вовсе ушёл. Последнее время такие яркие события в моей жизни очень пагубно на меня влияют, и теперь я превратилась в пустую тряпичную куклу, обессиленную и безвольную. Ладно, надо взять себя в руки. Рокси, у тебя в ванной находится настоящий инопланетянин из космоса, и теперь ты должна держать марку добропорядочного землянина, который пришёл с миром. Хотя, это же он пришёл, а не я. А он с миром или нет? У меня уже шарики за ролики заехали.

Помнится, я обещала ему настоящий домашний торт, и действительно его сделала, но уже давным-давно съела. Надо бы его чем-то накормить, ведь если он голодный, то наверняка злой. Это первое правило гостеприимства — поставить на стол самое лучшее, что есть в доме в угоду гостю.

А что есть в доме? В холодильнике мышь повесилась. Есть ещё несваренный кофе и сливки. Но такому здоровяку этого явно будет мало. Тогда есть проверенное средство на случай непредвиденных ситуаций — пицца.

Быстро переодевшись, пока гуманоид был в ванной, я набрала номер ближайшей пиццерии и сделала заказ на одну большую сырную с ветчиной. Надеюсь, он не веган. С такими габаритами точно не должен быть. На одном салатике таких мышц не нарастить.

Быстрый взгляд в зеркало меня просто убил: такое страшилище могло бы испугать даже марсианина. Тушь растеклась чёрными разводами под глазами, волосы превратились в мокрую мочалку, а взгляд затравленный, как у бешеной оленихи, убегающей от хищника. Хорошо хоть салфетки для снятия макияжа были на месте, и я быстро принялась приводить себя в хоть какое-то подобие человека разумного, как из ванной послышались звуки бьющегося стекла и падающих предметов под отборные маты. Плохому быстро учишься. Видимо, именно это пришелец усвоил первым делом.

— Всё в порядке? — спросила я, подойдя к двери, за которой слышались только недовольное шипение и треск от стеклянных обломков. Прощай косметика, прощай новый гель для душа, и, по всей видимости, зеркало тоже прощай.

— Какой косорукий это строил? — недовольно бурчал гуманоид. — Здесь вообще не развернуться!

Да, ванная комната была не очень большая. Хотя это ещё мягко сказано. Ну, всю мою квартиру можно пройти за пять шагов по периметру, так что это не удивительно. А для такого здорового лба, как это марсианин, моя ванная вообще больше напоминает гроб.

Дверь открылась, и из комнаты вышел пришелец с полотенцем на бёдрах и мокрыми штанами в руках. А за ним остались одни развалины. Даже плитка в некоторых местах потрескалась. Один неуклюжий поворот этого существа, и всё, ванна разгромлена в пух и прах. Зеркало — вдребезги, как и разбитые духи от Шанель, подаренные папой. Их даже больше жалко.

— Это ничего, — махнула я рукой. — Всё нормально. Я потом уберу. Давай сюда свои брюки.

По его выражению лица было видно, что чувства вины он явно не испытывал. Даже напротив — казалось, что с меня причитается за нанесённый моральный ущерб инопланетной расе.

Он вытащил ремень, и только сейчас я заметила, что в руке он держит длинные клинки, напоминающие трезубцы. Никогда не видела ничего подобного раньше. Это их боевое оружие на Марсе? Забавно.

Закинув явно потрёпанные жизнью штаны в сушку, принялась заваривать кофе, чтобы быстрее согреться. Дома было холодно. Мне, по крайней мере, точно. Что же касается пришельца, то он явно от холода не страдал.

— Располагайся, пожалуйста, где тебе удобно. Скоро кофе будет готово. Извини, у меня в холодильнике пусто, поэтому я пиццу заказала. Ты же ешь человеческую еду?

Он так зыркнул на меня, словно этим вопросом я его оскорбила. Рокси, ты совсем без мозгов! Он же жил тут как-то и до встречи с тобой. Чем ему ещё питаться, как не человеческой едой?

— Извини, я просто… извини.

— Я не голоден, могла бы не напрягаться, — буркнул пришелец, усаживаясь на стул. Удивлена, что эта рухлядь его выдержала. Может, это с виду он кажется таким большим, а на самом деле намного легче? Ну там же на Марсе меньше гравитация. Или тогда, наоборот, он должен весить больше? А не тяжело ему тут по Земле ходить? Судя по тому, как он лихо скачет по крышам, то вполне себе хорошо.

— Всё же я хочу проявить гостеприимство, как могу.

Да уж, не каждый же день тебя навещают всякие межгалактические гуманоиды. Я стояла спиной к нему, ждала, пока сварится кофе. Две кружки, сахарница и пакетик со сливками уже были наготове. Повисла неудобная тишина. У меня было столько вопросов, но судя по настроению пришельца, он был явно не в духе отвечать на них. А о чём тогда с ним говорить? Как дела на дежурстве? Много сегодня преступников поймал? Или всё стоял за углом и меня караулил?..

— Спасибо, — неожиданно сказал марсианин, и я обернулась, удивлённо хлопая ресницами.

— За что?

Он промолчал, только слегка искривил губы в улыбке, и этот жест как по волшебству снял напряжение между нами.

— Это мне нужно тебя благодарить. За всё.

Я чувствовала, как мои щёки предательски наливаются румянцем, и поэтому опустила голову, уставившись в пол и теребя край длинной кофты. Я ведь действительно обязана ему своей жизнью, со мной вечно какие-то лишние хлопоты.

— Как тебя зовут? — мне с самого начала было любопытно узнать. Даже трудно представить, какие имена дают своим детям существа на других планетах. На ум пришли только Стич и доктор Зойдберг.

Поставив поднос с кофе на стол, я села напротив пришельца и подала ему кружку, которую он, к моему удивлению, охотно принял.

— А пива нет? — этот вопрос меня удивил. Марсиане пьют пиво?

— Нет.

На мой ответ пришелец только приподнял лысую бровь и, засыпав в кружку себе четыре ложки сахара, стал громко размешивать, гремя ложкой о стенки. Мой первый вопрос он, видимо, решил проигнорировать. А может, его правда Зойдберг зовут?..

— Кхм, — что-то в горле запершило. — Меня зовут Роксана.

Надо же уже с чего-то начать наше знакомство. Не первый раз встречаемся. Меня всю передёрнуло от мысли, что напротив меня совсем близко сидит настоящий инопланетянин и спокойно пьёт сваренный мной кофе. От этого просто обалдеть можно!

— Я знаю, — нахально улыбнувшись, ответил пришелец. Если он уже и адрес мой знает, то… а, кстати, и правда.

— Откуда ты узнал, где я живу?

— Порылся у тебя в сумочке, пока ты была в отключке, — видимо, тогда и имя моё запомнил. Да уж, с такими приключениями этого уже не забудешь. Такой придурковатой землянки он, наверное, ещё не встречал.

В дверь позвонили, и пришелец нахмурил брови и резко обернулся, настороженно вглядываясь в темноту прихожей. У него что, зрение-рентген? Он может видеть сквозь стены? Это круто!

Видя, как сжались кулаки моего гостя, я чисто автоматически поспешила его заверить, что всё в порядке:

— Это доставка приехала. Я открою.

На пороге стоял весёлый молодой человек, отдавший мне огромную коробку, и, вручив пять баксов чаевых (сегодня расщедрилась), я защёлкнула приоткрытую дверь и провернула замок.

Божественный аромат свежеприготовленной пиццы сводил с ума. Расплавленный сыр, поджарившийся до корочки, так и манил к себе, а копчёный аромат бекона вызывал в желудке целый ураган. Как же давно я не ела этой жутко калорийной и мега углеводной пищи!

У пришельца тоже загорелись глаза, и хотя он уверял, что не голоден, всё-таки потянулся за горячим кусочком. Вслед за аппетитным треугольником тянулись тонкие нити сыра, в котором утопали хрустящие ломтики бекона и ветчины. Марсианин поймал расплавленную ниточку языком и откусил хороший кусок от своей части, довольно чавкая. Я ревниво сглотнула и сделала глоток кофе. Так, Рокси, держи себя в руках! Может, балета тебе и не видать, но совсем пускаться во все тяжкие не стоит.

— А ты что не ешь? — маленькие глаза гуманоида блестели от любопытства. Видать, все мои муки отразились на лице.

— Да я вообще-то на диете. — Ещё один глоток кофе должен меня спасти от разыгравшегося аппетита.

— Зачем? — спросил пришелец, недоумевающе изогнув бровь, смотря на меня как на умалишённую.

— Хочу похудеть.

Пришелец залился искренним громким смехом, и я даже не знала, как реагировать на такую выходку. Смеяться или плакать? Это я не в адеквате, или с ним что-то не так?

— Занятно, — всё ещё хихикая, но уже более сдержанно сказал гуманоид. — И как? Получается?

— Ты решил поговорить о моём весе? — злобно гаркнула я. Действительно, этот НЛОшник уже совсем берега попутал, касаясь очень деликатной для меня темы. Как будто других нет.

— Просто мне кажется, что единственный голодный человек в этой комнате — это ты.

Единственный человек в комнате — это я. Гуманоиды людьми не считаются. Я злобно зыркнула на него, не сдержалась. Он топил в своей ехидной улыбке остатки воспитанного землянина, коим я хотела казаться, отбеляя в его глазах всё человечество. Но с таким скверным характером и неудивительно, что ему не удалось найти общий язык с нами.

— Люди вечно придумывают себе ненужные проблемы, — хмыкнув, с видом знатока, пялящегося глубокомысленным взглядом во второй кусок пиццы, высказался гуманоид.

Хотя, может, он прав. Мы такие мелочные и узколобые. Никогда не углубляемся в смысл более важных вещей, зато паримся насчёт цвета волос или формы бровей. Я бы хотела научиться смотреть на вещи со стороны, вдумываться в сложные, важные вопросы. А всё-таки, так же как и все, зацикливаюсь на всякой мелочи.

Вся это масса философских заключений на пару с голодом подавили напрочь во мне всю силу воли, и я таки взяла этот ещё горячий кусок и вдохнула аромат. Мамочки, даже голова закружилась. Мягкий сливочный вкус пармезана с копчёными нотками как наркотик заставляли откусывать всё снова и снова. Этим невозможно было насытиться. Это рай.

Я покраснела от того, как насмешливо пялился на меня этот пришелец. Он улыбался уже открыто, видя, как от удовольствия я закрыла глаза и за один раз чуть ли не весь кусок умяла. Мне и самой стало смешно. Может, я и нервная такая, потому что голодная?

— Я уже тысячу лет пиццу не ела, — улыбнулась набитым ртом.

— Кажется, что эту тысячу лет ты вообще ничего не ела, — пришелец не стесняясь хихикал надо мной, но мне не было обидно. Даже хотелось рассмеяться вместе с ним, ведь он был прав.

— А сколько тебе лет? — проигнорировав предыдущее высказывание, спросила я. Мне действительно было интересно узнать, ведь, скорее всего, инопланетяне живут дольше нас, раз им приходится путешествовать по Вселенной. Хотя, тут от Марса до Земли не так далеко. Возможно, это был их первый неудачный эксперимент с межпланетными полётами. Кто его знает.

На вид ему меньше сорока не дашь, с его-то строгой физиономией, носогубными складками и почти никогда не расходящейся морщинкой между бровей. Хотя кто я такая, чтобы судить о возрасте гуманоидов. Вдруг он ужасный долгожитель, или же наоборот, для своей расы очень молодой.

— Двадцать пять, — сразу ответил пришелец, введя меня в ступор.

Двадцать пять чего? Сотен? Тысяч лет? У них на Марсе своё летоисчисление? А может, возраст надо световыми годами измерять? А это сколько по-нашему будет? Но уточнять я не стала, мне показалось это лишним. Да и не хотелось выглядеть абсолютной невеждой.

— А где ты живёшь? — вряд ли он мог бы припарковать свою тарелку где-нибудь в пригороде Нью-Йорка, чтобы оставаться незамеченным. Скорее всего, летающий внеземной корабль нужно было скрыть, но как и куда?

— Под городом, в канализации, — допивая остатки кофе, спокойно ответил марсианин.

Как это — в канализации? Неужели она такая большая, что может вместить в себе такого великана, как этот пришелец? Да и там, наверное, ужасно воняет, темно и крысы шастают. Мне стало искренне жаль его. Неужели мы, люди Земли, заставили этого космического путешественника скрываться в самом гадком месте? Заставили этого великана бояться себя, мелких и мелочных? Это так гадко и низко… Он же как Супермен свалился к нам на голову. Хотя, если подумать, Супермен тоже скрывал своё происхождение вначале. Но ему хоть повезло, что он на человека был похож, а не на помесь чужого с пандоровцем. Эх, такие чудеса под носом происходят, а мы как самые натуральные придурки не можем этого увидеть и принять!

На плече у гуманоида что-то запикало, что-то, похожее на передатчик. Мне подумалось, что он расставил датчики в разных районах города, чтобы разыскивать преступников. Или подключился к полицейской волне.

— Мне пора идти, — резко нахмурившись и взглянув на красную мигающую лампочку, сказал пришелец, и я тут же подскочила и пошла доставать его штаны из сушки.

— Спасибо, — уже второй раз за этот вечер поблагодарил меня он, и я улыбнулась в ответ. Всё-таки этот парень не лишён хороших манер, хотя и грубоват местами.

Он отошёл в комнату, чтобы не смущать меня снова, а я, облокотившись о столешницу, с замиранием сердца переваривала происходящее. Пришелец оказался славным парнем, пусть и не знаешь, чего от него ожидать, он явно не держал камня за пазухой. Это что-то невероятное со мной происходит!

— Ты так и не сказал, как тебя зовут, — из кухни крикнула я.

— Рафаэль.

Рафаэль? Я ожидала услышать всё, кроме этого. В таком случае ему не хватает белого парика с буклями и изящно завязанного английского галстука на шее. Это имя вообще никак не ассоциировалось с этой зелёной громадой мышц. Я не сдержала смеха. Может, это нервное?

Из комнаты выглянула озадаченная морда марсианина, и я примирительно выставила руки вперёд, поспешив объясниться:

— Извини, я не хотела тебя задеть. Просто, знаешь…

— Что? — его голос уже не казался таким грубым, как ожидалось.

— Я думала услышать что-то наподобие Безумный Макс или Рокки Бальбоа…

Да уж, с таким именем как Рафаэль (я, конечно, ничего не имею против, но) ему только балет танцевать. Но вдруг там на Марсе это крутое брутальное имя. Рафаэль — гроза улиц Нью-Йорка.

К моему удивлению, марсианин тоже засмеялся, искренне и от души. Видно, ему такое имя было тоже не по душе, либо же лучше узнав нашу культуру и историю, он понял, как это звучит сейчас, в двадцать первом веке.

— Ладно, мне пора, — мы оба прошли к балконной двери. — Ты когда в следующий раз к своей тётке собираешься?

— К тёте Боните? А, наверное, в четверг на следующей неделе. А что?

— Чтобы быть уверенным наверняка, что ты не найдёшь опять приключений на свою… голову.

Мне стало приятно от мысли, что теперь у меня обзавёлся личный охранник в тётушкином районе и что можно без опаски прогуливаться по тёмным закоулкам. Находясь под присмотром этого парня, теперь я ничего не боялась.

— Спасибо, — ковыряя нитки из старого свитера, пролепетала я. Гуманоид самодовольно хмыкнул.

Он отвернулся, чтобы открыть балконную дверь, и я подумала, как неудобно, наверное, было вытирать полотенцем такой огромный панцирь. А что это на нём? Иероглиф? Что-то типа тату? И как он сам себе смог нарисовать это? Или это что-то типа наскальных рисунков марсиан? Японских наскальных рисунков… Мда.

Я не удержалась и коснулась твёрдой каменной поверхности, холодной и приятно бугристой. И в ту же секунду марсианин резко обернулся и вопросительно взглянул на меня. Он что, почувствовал моё прикосновение? Этот каменный участок тела тоже чувствительный? Невероятно. Хлопая ресницами от смятения, я отдёрнула руку и прижала её к груди.

— Извини, — неудобно как-то вышло. Но, к моему облегчению, пришелец снова искривил свои губы в полуулыбке и вышел на балкон. Ливень уже прекратился, хотя дождик всё ещё покрапывал, но это было уже не так страшно, тем более для такого бугая, как Рафаэль. Всё-таки странное имя…

— Кстати, — уже уперевшись руками о перила, сказал пришелец, — в следующий раз, когда будешь перевязывать рану на бедре, зашторь занавески.

Я не сразу поняла, о чём он говорит, но когда до меня дошло, то мне показалось, что даже мизинцы на ногах покраснели. Никогда мне не нужно было закрывать окна шторами, напротив всё

равно нет жилых зданий, а только заброшенная стройка, и моя квартира находится на последнем десятом этаже. Вспомнила, как совсем недавно я расхаживала по дому в чём мать родила, и меня накрыло ужасное негодование!

— Ах ты, марсианский извращенец! — мой крик распугал всех бездомных кошек в округе, жалобно мяукающих от испуга. От злости мне хотелось толкнуть его за пределы балкона, и как только я сделала шаг вперёд, выйдя из квартиры, он тут же спрыгнул на пожарную лестницу, нахально смеясь. — Вот вонючка межгалактическая! Маньяк!

Последнее слово я выкрикнула ему вслед, и его смех всё ещё звучал у меня в ушах. Чтоб ты провалился! А я к нему со всей душой, так сказать, жалость проявляю, а он…

Хотя, может, я зря ругаюсь. Вполне вероятно, что такого чудика вряд ли привлекают особи моего вида. Ему бы больше Фиона в два метра ростом подошла. А мы-то что? Ручки тонкие, мышцы слабые, нам даже не сдвинуть этого громилу с места. Кожа мягкая, уязвимая. Он с лёгкостью может поднять меня одной рукой. Какая же я для него женщина?..

Но всё равно. На безрыбье и рак рыба, как говорится, так что расслабляться не стоит. Неизвестно, что у этого маньяка на уме.

Зайдя обратно в квартиру, я выключила свет и рухнула на кровать. Боже, неужели это всё со мной происходит? Неужели пять минут назад в моей крохотной кухне сидел настоящий марсианин? Может, мы даже подружимся… Эх, Рокси, всё-таки не так уж и скучно существовать в этом мире.Примечание к частиСумбурный текст воспалённой фантазии, мысли, перемешанные в кучку неадекватности.