Астория (гет)

Гермиона улыбалась. Ей снился зимний солнечный денёк. Она с восхищением следила за танцем снежинок и ловила их горячими пальцами. Снег весело хрустел под ногами. Гермиона вскрикнула, почувствовав, что теряет равновесие и падает в сугроб. Открыв глаза, она увидела довольного Драко и состроила сердитую рожицу. Он, словно не замечая недовольства, целовал её лицо, согревая своим дыханием. Гермиона счастливо смеялась и вертела головой, пока не замерла под взглядом, полным нежности. Сердце кольнуло, но она не проснулась, желая хотя бы во сне увидеть то, о чём давно мечтала.

«У меня для тебя сюрприз, — прошептал Драко с озорной улыбкой. — Закрой глаза». Гермиона кивнула.

Голос мужа звучал далеко-далеко. Снег затвердел. Гермиона открыла глаза. Она лежала на тонком льду. От малейшего движения по нему расползались трещины. Тело дрожало от лютого холода, даже любимое пальто не спасало. Она осторожно обняла себя руками, пытаясь согреться. Рядом появилась ледяная паутинка.

Глаза болели от сияния снега. Деревья голыми ветками уродливо пронзали пустое небо. Издали послышались голоса и смех. Гермиона пригляделась, увидев Драко и Асторию. Они счастливо смеялись и не замечали её. «Драко», — едва слышно шептали посиневшие губы, пока он целовал другую. Раздался  пронзительный треск. Лёд разбился, как и её израненное сердце.

Она падала вниз. Обжигающе холодная вода накрывала тело, пробираясь за шиворот, заливаясь в нос и рот. Гермиона захлебывалась, не в силах сделать спасительный вдох. Лёд безжалостно смыкался над головой.

Дрожа всем телом от яркого сновидения, она распахнула глаза. Вокруг царила тьма. Гермиона подумала, что всё ещё спит, но тяжелый запах сырости слишком сильно бил в нос. Приглушённый свист давил на нервы.

Гермиона попыталась встать. Хотела подвигать рукам, скрещенными на груди, и ногами, но поняла, что тело ей не подчиняется. Она лежала на чем-то холодном. Камень неприятно царапал спину. Шипение, что она приняла за свист, становилось всё громче и грознее. Сердце словно остановилось на миг.

«Серпентарий», — догадалась Гермиона и похолодела. Попробовала позвать на помощь, но уже предчувствовала, что не удастся издать ни звука. Тишину нарушало лишь перешептывание змей.

— Проснулась? — донеслось из темноты.

«Астория? — Гермиона вздрогнула, узнав голос. — Но как? Снова видение?» Она разомкнула пересохшие губы в немом вопросе. Прищурилась, пытаясь разглядеть хоть что-то в кромешной мгле.

Факелы на стенах вспыхнули синим огнём, ослепив Гермиону. Она осторожно открыла глаза, почувствовав себя в плену. Её окружали змеи. Десятки пар глаз с вертикальными зрачками пристально наблюдали со всех сторон. Пламя извивалось, точно белоснежные тельца в террариумах. Она поёжилась, заметив маленькие скелеты и черепки крыс на полу. Стеклянная преграда выглядела слишком хрупкой.

Гермиона искала глазами Асторию. Путы на руках зашевелились. Чешуйки мерзко касались кожи. Её замутило. Змея, оплетавшая ладони, подняла голову, словно изучая свою добычу. Гермиона не дышала. Волоски на теле встали дыбом. Полоз зашипел, показав чёрный раздвоенный язык.

«Они очень агрессивные», — предупреждала ведьма в Косом переулке несколько дней назад. Гермиона сглотнула. Змея мучительно медленно поползла вверх по груди. Ткань неизвестного платья противно зашуршала. Другой полоз сильнее сдавил ноги. Чёрные маленькие глазки пугающе блестели в сапфировом свете. Шипение раздалось у самого уха. Склизкие чешуйки холодили шею. Гермиона зажмурилась.

«Хорошо, что техасские полозы не ядовиты, — продавщица  улыбнулась. — Но кусают что надо. Вы с ним поосторожнее».

Острая боль обожгла шею. Гермиона дернулась и открыла рот в беззвучном крике. По нежной коже побежала тёплая струйка. Маленькие глазки запылали кроваво-красным. Змея поползла назад и свернулась вокруг тонких запястий.

Место укуса жгло. Гермиона с силой сжала зубы, чтобы не разрыдаться. Гул в голове мешал думать. Кровь пачкала воротник. Алые пятна уродливо расползались по платью. Гермиона содрогнулась, вспомнив, что видела эту ткань на портрете. В нос ударил аромат духов Астории. Голова закружилась. Змея в ногах все сильнее сдавливала лодыжки.

— Какая жалкая, — раздалось откуда-то снизу.

Гермиона опустила взгляд и увидела Триззи. Пугающая гримаса застыла на бледном узком личике. Чёрная мантия, явно слишком большая для домовика, длинным шлейфом волочилась по полу.

В руках Триззи блестела старинная чаша, покрытая символами. «Темная магия», — вглядевшись, распознала Гермиона. Домовая эльфийка обмакнула в чаше указательный палец с острым ногтем и, поморщившись, прикоснулась ко лбу обездвиженной волшебницы.

— Я надеялась, хозяин выберет лучшую ведьму, — бормотала она, чертя что-то на коже, — а не ту, что неспособна обнаружить проклятие страха и паранойи, — Триззи гадко рассмеялась. — Молодая миссис Малфой никогда бы не попалась в эту ловушку. Хозяйка расстроится, когда узнает, что за уродское тело ей досталось.

Мысли заметались в голове. «Ритуал воскрешения», — поняла шокированная Гермиона, побледнев ещё сильнее. Она вспомнила, как Гарри рассказывал о возрождении Волан-де-Морта, но Триззи делала всё по-другому. Гермиона настороженно следила за ней.

План возник за пару секунд. Сердце билось так громко, что заглушало яростное шипение змей. Их глаза кровожадно блестели. Гермиона беззвучно открывала и закрывала рот.

— Нет, пощады не будет, — оскалилась Триззи, прочитав по губам. — Ты так смешно дрожишь. Детям хозяйки нравится твой страх. Пусть они запомнят, как ты молишь о спасении.

Гермиона почувствовала, что способна говорить. Набрав побольше воздуха, она закричала так громко, как только могла. Домовая эльфийка чертыхнулась и щелкнула пальцами. Горло сдавила невидимая рука. Гермиона, вытаращив глаза, захрипела.

Триззи наслаждалась её мучениями. Лишь через пару мгновений домовуха позволила волшебнице шумно вдохнуть. 

— Вздумала меня перехитрить? Не выйдет. Питтс и остальные слишком напуганы, чтобы сунуться сюда. Они помнят, как ослепла малютка Вилни, когда ослушалась моего приказа.

Вдалеке послышался шорох. Триззи никак не отреагировала, продолжив чертить символы на её коже. Гермиона подумала, что ей послышалось, но звук повторился. Она зашевелила губами, отчетливо выговаривая каждое слово.

— Зачем мне всё это? Глупый вопрос, — скривилась Триззи и наклонилась ближе: — Ради мести. Если бы не проклятый аврор со шрамом на лбу, хозяйка была бы жива! Негодяй не оставил ей выбора. Сновал здесь и вынюхивал, подобрался так близко. Но Триззи научили, что делать. Сегодня молодая миссис Малфой вернётся, а подружка аврора сгинет.

Гермиона тяжело дышала. Звук шагов приближался.

— Нет, ты ничего не узнаешь. Зря надеешься меня заговорить. Думаешь, Триззи глухая? — она понизила голос. — Я слышала, что сюда кто-то идёт. У детей хозяйки будет праздничный ужин.

Гермиона в страхе распахнула глаза. Эльфийка исчезла, словно растворилась во тьме. В комнату вошёл Джон.

— Хозяйка? — увидев Гермиону, удивился он. — Кто ж вас так?

Слезы текли по щекам. Она беззвучно твердила: «Ловушка». Джон подслеповато сощурился, спотыкаясь, подошёл к ней и попытался снять змею с тонких запястий.

— Гадина! — вскричал он, трясся укушенным пальцем. — Ну я тебе задам.

В тишине раздался едва слышный щелчок, и Гермиона до крови прикусила губу. Джон рухнул на пол, подняв облако пыли.

— Глупый сквиб, — усмехнулась Триззи, — забыл, как его пытали. Молодая миссис Малфой всегда говорила, что никто не любит болтунов.

Гермиона содрогнулась. Она винила себя в печальной участи Джона. Если бы она была внимательней, ничего бы не случилось. «Пережить смертельную опасность в школе, чтобы умереть так глупо», — горько подумала Гермиона. Холодный серпентарий, пропахший смертью, стал её склепом, а обезумевшая Триззи — палачом. Но Гриффиндор научил не сдаваться.

— Говоришь, что у меня ничего не выйдет? — домовая эльфийка ухмыльнулась. — Ошибаешься. Я видела, как хозяйка проводила эксперименты. Молодая миссис Малфой вложила всю душу в детей. Целый год я поила их особым зельем, и теперь они совсем окрепли.

Гермиона краем глаза заметила какое-то движение. Террариумы исчезли. Змеи ползли по каменному полу и стенам, неумолимо приближаясь, словно белоснежная лавина. В жутком шипении отчетливо слышалось: «Астория».

— Их укусы не опасны для тела, — нежно погладив ладонью полоза, проговорила Триззи. — Нет, они уничтожат лишь твою суть.

Шипение оглушало. Раздвоенные языки противно касались кожи. Змеи не двигались, будто ждали разрешения.

— Последнее слово? — издевательски спросила Триззи.

Комнату пронзила вспышка. Ослеплённые змеи быстро поползли назад в тёмные углы. Триззи сердито закричала.

Рябь перед глазами пропала, и Гермиона увидела запыхавшегося Драко. Он переводил изумленный взгляд с жены на Триззи

— Что происходит? — побледнев при виде полозов, спросил он. — Отпусти Гермиону.

По серпентарию прокатился ликующий смех.

— Выполняй приказ своего хозяина, — потребовал Драко, переводя на неё палочку. — Я жду объяснений.

— Триззи — свободный домовик, — сказала та, ошарашив волшебников. — Молодая миссис Малфой сама дала Триззи одежду.

Растерянный Драко едва увернулся от оглушающего. Домовая эльфийка оказалась серьёзным и ловким соперником. Через некоторое время муж начал уставать.

Гермиона почувствовала, что может говорить. «Похоже, Триззи сложно контролировать несколько заклинаний одновременно», — пронеслось в голове. Она пыталась придумать, как помочь Драко.

— Змеи, — закричала Гермиона.

Тот словно прочитал её мысли, и в полозов полетели шары огня. Запахло гарью. Триззи взвыла, будто раненый зверь. Она забыла о Драко и ритуале, тщетно пытаясь потушить змей. Маленькое тело в чёрной мантии сотрясалось от рыданий.

* * *

Дождь барабанил по стеклу. Драко стоял у окна спальни, отрешенный от шума за дверью. По особняку сновали прибывшие авроры, целители хлопотали возле Джона. «Повезло, что Гарри сегодня не дежурит», — с облегчением подумала Гермиона. Ей не хотелось слушать лекцию «Я же говорил» в исполнении друга.

Драко обещал ей всё рассказать. Прошло несколько минут с тех пор, как они, дав показания, укрылись от суматохи в спальне. Гермиону ранило молчание мужа. Она жаждала задать множество вопросов.

— Когда мы с Асторией поженились, все вокруг твердили, что мне крупно повезло, — начал Драко. Казалось, что слова давались ему тяжело. — Мэнор сразу принял её, будто она здесь и родилась. Астория умела очаровывать: знала, что и как говорить, чтобы понравиться любому, даже портрету. В поместье снова стали приезжать гости, по праздникам проводились пышные приёмы. Я думал, жизнь наконец-то наладилась.

Гермиона вспомнила слова Нарциссы на свадьбе и с силой сжала ладони.

— Что случилось потом? — севшим голосом спросила она.

— Астория начала себя странно вести. В одно утро она сказала, что хочет восстановить серпентарий. Я не удивился, подумал, что многие слизеринцы любят змей. А потом полозы заполонили особняк. Мы впервые серьезно поругались. Той же ночью во сне я видел, как змеи кусали меня, а Астория шептала что-то. Этот кошмар повторялся каждый месяц. Я давно подозревал, но не мог признаться себе, что всё... было по-настоящему.

Гермиона содрогнулась, вспомнив укус. Она осторожно прикоснулась к шее, пальцами найдя две ноющие ранки. Идеальный образ прошлой миссис Малфой медленно рассыпался, словно треснувший витраж.

— Астория хотела, чтобы мы жили в западном крыле. Говорила, что там лучший вид. Через несколько дней я узнал от Питтса, что она часто спускается в подземелье. Стоило спросить об этом или тёмной магии, Астория всё отрицала. Смеялась над моей подозрительностью. Я продолжал верить ей, пока к нам не пришёл Поттер. Он сказал, что кто-то скупает тёмные артефакты и похищает магглов. Конечно, он сразу же прибежал в Мэнор и обвинил меня.

«Вот почему Гарри был так против нашей свадьбы, — догадалась Гермиона, вспомнив, как долго и упорно друг отговаривал её. — Он всё это время думал, что виноват Драко».

— В день обыска в розарии появились белые цветы, а тёмные артефакты исчезли из подвалов. Астория оправдывалась, что захотела украсить сад, но я больше не верил ей.

— Поэтому ты выкопал розы после её смерти? — спросила Гермиона. — Искал тёмные артефакты?

— Да, — ответил Драко, повернувшись к жене. Его глаза покраснели от бессонной ночи. — И нашёл их, но не решился уничтожить. После визита Поттера Астория решила, что может легко провести аврорат. В моё отсутствие она проводила в поместье тёмные ритуалы и приглашала других последователей. Узнав об этом, я пришёл в бешенство: столько лет откупаться, жертвуя в фонды целые состояния, чтобы снова обрести дурную славу? Я хотел начать новую жизнь, а она будто специально тянула меня на дно. Астория перестала претворяться и играть роль идеальной жены. Она часто припоминала, что Малфои не разводятся, а мне никто не поверит. Угрожала признаться Поттеру, что покрывает меня в использовании тёмной магии. Я не мог находиться с ней рядом. Она отравляла мою жизнь, сводила с ума. Иногда я думал, что смогу... что мне придётся...

— Убить её? — поражено прошептала Гермиона.

Драко вздрогнул. У него тряслись руки, он избегал её взгляда. Гермиона побледнела.

— Это сделал ты?

Сердце пропустило удар. Гермиона не могла поверить, что её муж — убийца.

— Конечно нет, — возмутился Драко, и Гермиона снова смогла дышать. — Я искал способ в праве, чтобы законно порвать с Асторией и забыть об этом кошмаре. Но она сама себя погубила: слишком увлеклась тёмной магией и не смогла справиться. Я был здесь, в особняке, когда случился выброс. Помню, как вбежал в комнату и увидел её бездыханное тело. Я был рад её смерти. Еле сдерживался, чтобы не закричать от счастья на похоронах. Мне казалось, всё закончилось. Но скорбящие всё шли и шли, соболезновали и постоянно говорили об Астории. Она преследовала меня даже после смерти. Каждый считал своим долгом напомнить, какой прекрасной женой она была. Мне хотелось рассмеяться им в лицо. Я всего лишь хотел забыть это имя. Пришлось закрыться ото всех в особняке и играть убитого горем мужа, чтобы не вызывать подозрений.

Гермиона нахмурилась, вспомнив его изнеможённый вид. Тогда она твёрдо верила, что Драко страдает.

— Ты выглядел сломленным, когда пришёл в отдел.

— А как должен выглядеть тот, кого не принимает родной дом? — Драко горько усмехнулся. Гермиона ахнула. — Поместье привыкло к тёмной магии и начало сводить меня с ума. Мне казалось, что Астория жива и следит за мной. Каждую ночь во сне я убивал её. Иногда восполненный мозг твердил, что на моих руках её кровь и я обязан сдаться аврорам. Мэнор стал ловушкой. Я думал, что свихнусь. Если бы меня не приняли в отдел... всё сложилось бы печально.

У Гермионы болело сердце, словно она сама пережила всё то, что случилось с Драко. Она подошла к нему и крепко обняла, желая забрать весь ужас и всю боль.

— Мне очень повезло, что из нас с тобой сделали команду. Ты, хоть и осталась той же дотошной всезнайкой, — начал Драко и ойкнул, получив тычок в бок, — принесла свет в мою жизнь. Не закатывай глаза, не все рождаются романтиками.

Гермиона недоверчиво сощурилась.

— И когда ты это понял? Мы же постоянно спорили.

— Ещё смеялись и говорили обо всем, — поправил Драко. — Почти сразу. С тобой было легко и спокойно. И я подумал, что это — мой второй шанс, подарок Мерлина. Помнишь, как мы отмечали завершение проекта?

Перед глазами возникло кафе, треклятое вино, развязавшее ей язык. Гермиона смутилась, вспомнив, что передала Драко слова Джинни.

— Не знаю, что на меня тогда нашло, — сказала она.

— В тот вечер я понял, что хочу слышать твои нотации всю жизнь.

— Малфой, тебе говорили, что ты — мастер портить моменты? — перебила Гермиона, ожидая услышать что-то более милое.

— О, мне лучше сказать, что я, в один миг увидев, как блестят твои глаза, захотел детей и кота? — усмехнулся Драко.

— Ты невыносим, — покачала головой Гермиона.

Астория померкла. Теперь она знала истинную суть той, чьё имя превратилось в личное проклятие. И всё же кое-что тревожило Гермиону.

— Опять думаешь о чем-то плохом? — заметил её понурый вид Драко.

— Нет, всё хорошо, — отмахнулась она. — Я, если ты не заметил, чуть не умерла пару часов назад.

Драко вмиг посерьёзнел.

— Прости, что оставил тебя одну. Я вспомнил о своём кошмаре, когда увидел полоза и подумал, что ты сделала это специально.

— Триззи сказала, что ты любишь змей, — грустно проговорила Гермиона, удивляясь своей наивности.

Во взгляде Драко читалось искреннее раскаяние.

— Мне не следовало привозить тебя в Мэнор. Я пойму, если ты захочешь уехать.

Гермиона кивнула и спрятала от мужа глаза, чтобы он не увидел её слез. Разочарование накрыло с головой.

— Да, ты прав. Нам стоит некоторое время пожить отдельно. Теперь, когда Триззи сняла проклятье, в особняке снова будет свет.

Драко нежно коснулся её лица и, приподняв пальцами подбородок, заставил Гермиону посмотреть на него.

— Неправильный ответ. Гермиона, я говорил о нас. Если захочешь, мы будем жить в другом месте или даже в другой стране. Вместе: без домовиков, без тайн прошлого. Только ты и я.

Гермиона замерла.

— Почему? — едва слышно проговорила она, не понимая его мотивов.

— Потому что я люблю тебя, Гермиона.

Сердце забилось часто-часто. Она удивлённо смотрела на Драко, будто не понимая смысл слов, что так давно мечтала услышать.

— Повтори.

Драко растерялся от требовательного тона, но произнёс со всей решимостью:

— Я тебя люблю.

— Снова.

— Зачем? Тебе недостаточно двух раз?

— Нет, Малфой, — угрожающее проговорила она. — Все эти месяцы я думала, что всего лишь заменяю Асторию или нужна тебе только для репутации. Почему ты раньше не признался мне?

— Ты не просила, — неуверенно ответил Драко, и Гермионе захотелось его стукнуть. — Я думал, ты знаешь это. И почему сама не сказала мне, что тебя гложет?

— Потому что боялась услышать правду, которая бы мне не понравилась.

— Кто ты и что ты сделала с рациональной Гермионой? — с улыбкой проговорил Драко.

— То же, что и ты с мозгами Малфоя.

Оба засмеялись, отпуская всё плохое, что случилось за этот день.

— А ты признаться не хочешь? — спросил Драко, поглаживая её щеку.

— Я думала, ты знаешь, — повторила его слова Гермиона.

— Теперь будешь припоминать мне это всю жизнь?

— Да, Малфой, — улыбнулась она и обвила его шею руками. — Я тоже тебя люблю.

* * *

Прошёл месяц, как они с Драко выкупили и переселились в её старую квартирку. Хотя стены не напоминали мраморные колоны, а шторы — дорогие портьеры, Гермиона была счастлива. Драко не решился продавать родовое поместье, оставив заботу о нём домовикам во главе с Питтсом.

Расследование по делу Триззи всё ещё продолжалось. Гермиона боялась, что из-за домовой эльфийки волшебники воспротивятся улучшить положение угнетенных существ. Этот случай, десятки раз описанный Ритой Скитер, наоборот, свидетельствовал о разумности и обучаемости домовиков. Появилось всё больше их защитников. Гермиона не оставила своих идей и принципов, но вновь убедилась, что мир не делится на чёрное и белое.

Жизнь наладилась, будто и не было того страшного месяца в Мэноре. Гермиона больше не боялась и не принимала никаких  зелий. Лишь иногда в самых жутких снах ей являлись полутемные коридоры, полные шорохов и скрипов, мрачные покои и белые розы, таинственно светившиеся под Луной.