Гарри Поттер и Платяной шкаф  (джен)

Теперь бобры и ребята уже много часов подряд шли, словно в сказке. Они давно сбросили шубы и теперь даже перестали говорить друг другу: «Взгляни! Зимородок!» — или: «Ой, колокольчики!» — или: «Что это так чудесно пахнет?» — или: «Только послушайте, как поёт дрозд!» Они шли теперь молча, упиваясь этой благодатью, то по тёплым солнечным полянам, то в прохладной тени зеленых зарослей, то вновь по широким мшистым прогалинам, где высоко над головой раскидывали кроны могучие вязы, то в сплошной чаще цветущей смородины и боярышника, где крепкий аромат чуть не сбивал их с ног.

Они поразились, увидев, что зима отступает у них на глазах и за несколько часов время промчалось от января до мая. Они не знали, что так и должно было произойти, когда в Нарнию вернется Аслан. Но всем им было известно: бесконечная зима в Нарнии — дело рук Белой Колдуньи, её злых чар, и раз началась весна, значит, у неё что-то разладилось. Они сообразили также, что без снега Колдунья не сможет ехать на санях. Поэтому перестали спешить, чаще останавливались и дольше отдыхали. Конечно, к этому времени они сильно устали, сильно, но не до смерти, просто они двигались медленнее, как во сне, и на душе у них были тишина и покой, как бывает на исходе долгого дня, проведенного на воздухе. Сьюзен Певенси слегка натерла пятку.

Большая река осталась слева от них. Чтобы добраться до Каменного Стола, следовало свернуть к югу, то есть направо. Даже если бы им не надо было сворачивать, они не могли бы идти прежним путём: река разлилась, и там, где проходила их тропинка, теперь с шумом и рёвом несся бурный жёлтый поток.

Но вот солнце стало заходить, свет его порозовел, тени удлинились, и цветы задумались, не пора ли им закрываться.

— Теперь уже недалеко, — сказал мистер Бобр и стал подниматься по холму, поросшему отдельными высокими деревьями и покрытому толстым пружинящим мхом — по нему было так приятно ступать босыми ногами. Идти в гору после целого дня пути тяжело, и все они запыхались. Люси уже начала сомневаться, сможет ли дойти до верха, если как следует не передохнет, как вдруг они очутились на вершине холма. И вот что открылось их глазам.

Путники стояли на зелёной поляне. Под ногами у них темнел лес; он был повсюду, куда достигал глаз, и только далеко на востоке, прямо перед ними, что-то сверкало и переливалось.

— Вот это да! — выдохнул Гарри Поттер, обернувшись к Сьюзен Певенси. — Море!

А посреди поляны возвышался Каменный Стол — большая мрачная плита серого камня, положенная на четыре камня поменьше. Стол выглядел очень старым. На нем были высечены таинственные знаки, возможно, буквы неизвестного нам языка. Тот, кто глядел на них, испытывал какое-то странное, необъяснимое чувство. А затем ребята заметили шатёр, раскинутый в стороне. Ах, какое это было удивительное зрелище, особенно сейчас, когда на него падали косые лучи заходящего солнца: полотнища из жёлтого шёлка, пурпурные шнуры, колышки из слоновой кости, а над шатром, на шесте, колеблемый легким ветерком, который дул им в лицо с далекого моря, реял стяг с красным львом, вставшим на задние лапы.

Внезапно справа от них раздались звуки музыки, и, обернувшись, они увидели то, ради чего пришли сюда.

Аслан стоял в центре целой группы престранных созданий, окружавших его полукольцом. Там были духи деревьев и духи источников — дриады и наяды, как их зовут в нашем мире, — с лирами в руках. Вот откуда слышалась музыка. Там было четыре больших кентавра. Сверху они были похожи на суровых, но красивых великанов, снизу — на могучих лошадей, таких, какие работают в Англии на фермах. Был там и единорог, и бык с человечьей головой, и пеликан, и орёл, и огромный пес. А рядом с Асланом стояли два леопарда. Один держал его корону, другой — его знамя.

А как вам описать самого Аслана? Этого не могли бы ни ребята, ни бобры. Не знали они и как вести себя с ним, и что сказать. Те, кто не был в Нарнии, думают, что нельзя быть добрым и грозным одновременно. Если Гарри Поттер, Питер, Сьюзен и Люси Певенси когда-нибудь так думали, то теперь они поняли свою ошибку. Потому что, когда они попробовали прямо взглянуть на него, они почувствовали, что не осмеливаются это сделать, и лишь на миг увидели золотую гриву и большие, серьёзные, проникающие в самое сердце глаза.

— Подойди к нему, — шепнул мистер Бобр.

— Нет, — шепнул Питер Певенси. — Вы первый.

— Сначала дети Адама и Евы, потом животные, — ответил ему шепотом мистер Бобр.

— Сьюзен, — шепнул Питер Певенси. — Может быть, ты? Дам всегда пропускают вперёд.

— Ты же старший, — шепнула Сьюзен Певенси.

И конечно, чем дольше они так перешептывались, тем более неловко им было. Наконец Питер Певенси понял, что первым действовать придётся ему. Он вытащил из ножен меч и отдал честь Аслану. Торопливо шепнув остальным: «Идите за мной. Возьмите себя в руки», — он приблизился ко Льву и сказал:

— Мы пришли… Аслан.

— Добро пожаловать, Питер Певенси, сын Адама и Евы, — сказал Аслан. — Добро пожаловать, Гарри Поттер, сын Адама и Евы. Давно Нарния не встречала волшебников. Добро пожаловать, Сьюзен и Люси Певенси, дочери Адама и Евы. Добро пожаловать, Бобр и Бобриха.

Голос у Льва был низкий и звучный, и почему-то ребята сразу перестали волноваться. Теперь на сердце у них было радостно и спокойно, и им вовсе не казалось неловким стоять перед Асланом молча.

— А где же пятый? — спросил Аслан.

— Он хотел их предать, он перешёл на сторону Белой Колдуньи, о Аслан, — ответил мистер Бобр. И тут что-то заставило Питера Певенси сказать:

— Тут есть и моя вина, Аслан. Я рассердился на него, и, мне кажется, это толкнуло его на ложный путь.

Аслан ничего не ответил на эти слова, просто стоял и пристально смотрел на мальчика. И все поняли, что тут, действительно, не поможешь словами.

Ребята поднялись с колен, как и толпа позади них, а кентавр, стоявший рядом с Асланом, наконец озвучил мысли всех присутствующих воинов.

— Ничего хорошего это не сулит!

— Помолчи, Орэй! — оборвал его Аслан, явно недовольный подобными словами.

— Мы все можем поручиться за Гарри, Аслан, — сообщил ему Питер.

— Я не сомневаюсь, Питер, но нарнийцам нужно время, чтобы убедиться в добрых намерениях твоего друга.

— В Нарнии отродясь не было людей, а ныне мы наблюдаем, как сбывается пророчество о детях Адама и Евы, — возмутился Орэй, — Теперь появился ещё один человек — волшебник.

— Пожалуйста, Аслан, — попросила Люси Певенси, — нельзя ли как-нибудь спасти Эдмунда?

— Аслан, я думаю, что могу помочь с этим, — подал голос Гарри, — и в войне, собственно, тоже. В моем мире я не единственный волшебник, нас много. Я уверен, что они бы пришли на помощь, если бы я позвал их, но проход, через который я попал в Нарнию, слишком далеко от меня! И да, это ещё одна проблема, — склонил голову Гарри, криво улыбнувшись, — я понятия не имею, как мне вернуться домой!

— Успокойся, — хоть Аслан произнес это мягко, Гарри тут же стих. — Я уверен, Нарния откроет тебе путь назад, а может уже открыла.

— Тогда мог бы ты показать мне, где он? Мне нельзя долго отсутствовать, пойми, — взмолился Гарри, представляя, что может натворить Волдеморт за время его отсутствия; Поттер помнил, что лишь он сможет победить Темного Лорда, — мне просто... нельзя...

— К сожалению и к счастью, Гарри, время в наших мирах течет с разной скоростью, — выдохнул Аслан, нахмурив брови. — Проведи в Нарнии годы, а в твоем мире пройдут минуты. Проведи минуты в твоем мире — в Нарнии пройдут годы.

— То есть, когда я вернусь с подмогой, возможно, уже некого будет спасать, — поникшим голосом озвучил свои мысли Гарри.

Тогда уйти из Нарнии — значит бросить её на произвол судьбы... Однако с другой стороны, пока он пребывает здесь, дома ничего не случится. Но в любом случае, чем он может помочь нарнийцам в войне? Да, Гарри — волшебник, в бою пригодится, конечно, но он ведь всего лишь один; да и к тому же воинов деморализует своим «волшебным» присутствием! Необычный воин для Нарнии, но куда ему против целого войска? Они могут справиться и без него. Видимо, такие же мысли посетили Певенси, ибо Питер с сожалением произнес:

— Аслан... Мы просто хотим выручить брата и вернуться домой. Чем мы сможем вам помочь? Я даже не смог защитить своих близких.

— Но ты ведь привёл их сюда, — отозвался Аслан.

— Но не всех...

— Питер, я сделаю для твоего брата, что смогу, но прошу, подумай и ты о моей просьбе. Я тоже хочу защитить своих близких... Надежда, которую вы даете, — он окинул взглядом всех присутствующих, включая Гарри, чему тот сильно удивился, — объединила нас. Вы ведь не случайно оказались в Нарнии в такое время, когда она нуждалась в вас более всего, случайности никогда не бывают случайными. Вы способны положить конец этой войне, иначе бы вас здесь не было.

Воцарилось непродолжительное молчание. Слова Аслана имели смысл, это поняли все. Питер уже не знал, что ему делать — оставаться или уходить. В поисках ответа на этот вопрос он взглянул на Гарри, но тот лишь с серьезным выражением лица пожал плечами.

Аслан тряхнул гривой и хлопнул одной лапой о другую.

— Ну, а пока пусть готовят пир, — сказал он. — Отведите Гарри Поттера и дочерей Адама и Евы в шатёр и позаботьтесь о них.

Когда девочки ушли, Аслан положил лапу Питеру на плечо — ох и тяжелая же она была! — и сказал:

— Пойдём, сын Адама и Евы, я покажу тебе замок, где ты будешь королём.

И Питер, всё ещё держа в руке меч, последовал за Львом к восточному краю поляны. Их глазам открылся великолепный вид. За спиной у них садилось солнце, и вся долина, лежащая внизу — лес, холмы, луга, извивающаяся серебряной змейкой река, — была залита вечерним светом. А далеко-далеко впереди синело море и плыли по небу розовые от закатного солнца облака. Там, где земля встречалась с морем, у самого устья реки, поднималась невысокая гора, на которой что-то сверкало. Это был замок. Во всех его окнах, обращенных на запад, отражался закат — вот откуда исходило сверкание, но Питеру казалось, что он видит огромную звезду, покоящуюся на морском берегу.

— Это, о Человек, — сказал Аслан, — Кэр-Паравел Четырехтронный, и на одном из тронов будешь сидеть ты. Я показываю его тебе, потому что ты самый старший из вас и будешь Верховным Королём.

И вновь Питер ничего не сказал — в эту самую секунду тишину нарушил странный звук. Он был похож на пение охотничьего рожка, только более низкий.

— Это рог твоей сестры, — сказал Аслан Питеру тихо, так тихо, что казалось, будто он мурлычет, если позволительно говорить так про льва.

Питер не сразу понял его. Но когда он увидел, что все остальные устремились вперёд, и услышал, как Аслан, махнув лапой, крикнул: «Назад! Пусть принц сам завоюет себе рыцарские шпоры», — он догадался, в чем дело, и со всех ног бросился к шатру. Его ждало там ужасное зрелище.

Наяды и дриады улепетывали во все стороны. Навстречу ему бежала Люси так быстро, как только могли двигаться её маленькие ножки. Лицо её было белее бумаги. Только тут он заметил Сьюзен. Стрелой подлетев к дереву, она уцепилась за ветку; за ней по пятам несся большой серый зверь. Сперва Питер принял его за медведя, но потом увидел, что он скорее похож на собаку, хотя был куда крупней. Внезапно его осенило: это же волк. Став на задние лапы, волк уперся передними в ствол. Он рычал и лязгал зубами, шерсть у него на спине стояла дыбом. Сюзанне удалось забраться только на вторую ветку от земли. Одна её нога свисала вниз и была всего в нескольких дюймах от звериной пасти. Питер удивился, почему она не заберется повыше или хотя бы не уцепится покрепче, и вдруг понял, что сестра вот-вот потеряет сознание и упадёт.

Питер вовсе не был таким уж смельчаком, напротив, ему казалось, что ему сейчас станет худо от страха. Но это ничего не меняло: он знал, что ему повелевает долг. Одним броском он кинулся к чудовищу, подняв меч, чтобы ударить его сплеча. Волк избежал этого удара. С быстротой молнии он обернулся к Питеру. Глаза его сверкали от ярости, из пасти вырывался злобный рык. Зверь был полон злобы и просто не мог удержаться от рычанья; это спасло Питера — иначе волк тут же схватил бы его за горло. Все дальнейшее произошло так быстро, что Питер не успел ничего осознать: он увернулся от волчьей пасти и изо всех сил вонзил меч между передними лапами волка прямо тому в сердце. Несколько секунд пронеслись как в страшном сне. Волк боролся со смертью, его оскаленные зубы коснулись лба Питера. Мальчику казалось, что всё кругом — лишь кровь и волчья шерсть. А ещё через мгновение чудовище лежало мёртвым у его ног. Питер с трудом вытащил у него из груди меч, выпрямился и вытер пот, заливавший ему глаза. Все тело Питера ломило от усталости.

Через минуту Сьюзен слезла с дерева. От пережитого волнения оба они еле стояли на ногах и — не стану скрывать — оба не могли удержаться от слез и поцелуев. Но в Нарнии это никому не ставят в упрёк.

— Скорей! Скорей! — раздался голос Аслана. — Кентавры! Орлы! Я вижу в чаще ещё одного волка. Вон там, за вами. Он только что бросился прочь. В погоню! Он побежит к своей хозяйке. Это поможет нам найти Колдунью и освободить пятого из детей Адама и Евы!

И тут же с топотом копыт и хлопаньем крыльев самые быстрые из фантастических созданий скрылись в сгущающейся тьме.

Питер, все ещё не в силах отдышаться, обернулся на голос Аслана и увидел, что тот стоит рядом с ним.

— Ты забыл вытереть меч, — сказал Аслан.

Так оно и было. Питер покраснел, взглянув на блестящее лезвие и увидев на нём волчью кровь. Он наклонился, насухо вытер меч о траву, а затем — о полу своей куртки.

— Дай мне меч и стань на колени, сын Адама и Евы, — сказал Аслан.

Питер выполнил его приказ.

Коснувшись повернутым плашмя лезвием его плеча, Аслан произнёс:

— Встаньте, сэр Питер, Гроза Волков. И что бы с вами ни случилось, не забывайте вытирать свой меч Риндон.