Последняя миссия (джен)

«Мы не знали, что делать с человечеством. Из всех видов, с которыми мы вступали в контакт, люди — единственные, которых мы не могли определить. У них высокомерие андорианцев, упрямая гордость телларцев. В один момент они движимы своими эмоциями, как клингоны, а в следующий — сбивают нас с толку, внезапно охватывая логику...»

Сделав закладку, я посмотрел на оглавление. Совал — известный дипломат и один из первых, кто стоял у истоков становления Федерации.

— А он был довольно предвзят к землянам, — сказал я деду, убирая книгу в сторону.

Книга была старой, изданной еще в прошлом веке. Тонкие пластиковые страницы были скреплены нитями из неизвестного мне материала, а плотная обложка обтянута искусственной кожей. Мемуары Совала стали для меня своеобразным пособием. Отчего-то воспринимать вулканские закорючки мне было легче, водя пальцем по материальному носителю, а не вглядываясь в голограмму электронного.

— Так и было. Будучи военным, Совал придерживался жесткой дисциплины, и земляне в этом отношении для него выглядели безалаберными существами. Ему потребовалось несколько лет тесного общения, чтобы научиться отчасти понимать и проникнуться к ним уважением. В последних главах он говорит об этом прямо.

Я вздохнул. До последней главы я дойду не скоро. Благодаря терпению деда и гипнопрограммам, вулканский язык давался мне достаточно хорошо. Но прошло слишком мало времени, чтобы я мог общаться хотя бы на бытовом уровне, а о беглом чтении пока можно было только мечтать.

Новый Вулкан был чем-то похож на Оркану, с теми же ветрами, засушливым климатом и многочисленными горными массивами. Дед рассказал, что родная планета была гораздо суровей, с большей силой тяжести, и именно ее условия сделали вулканцев такими, какими они есть: сильнее и выносливее по сравнению с землянами и некоторыми другими обитателями обозримой галактики, а также наделили взрывоопасным характером!

— Но как?!

— Да, представь себе, кровожадность у вулканцев в крови, и когда-то нашу родину сотрясали многочисленные войны. Последняя большая война едва не превратила планету в безжизненную пустыню. Это было главной причиной, почему вулканцы возвели на пьедестал чистую логику и посчитали проявление чувств пережитком прошлого.

— Как можно вообще не чувствовать?

— Не совсем так. Полностью избавляться от эмоций посчитали не логичным, иначе расу ждало бы вырождение, но они должны были быть взяты под полный ментальный контроль, чтобы не мешали постигать истину и стремиться к знаниям.

— Наверное, были несогласные?

— Безусловно.

— Не ромуланцы, случайно? Нам в школе говорили, что вулканцы с ними имеют общие корни.

— Верно.

Слушать деда было очень интересно. Его истории изобиловали неизвестными, иногда смешными, а зачастую кровавыми фактами и заставляли смотреть на освоение космоса и становление Федерации совсем другими глазами.

Через неделю моего пребывания к деду прилетел Спок. Судя по изумлению, которое я уловил, он меня никак не ожидал здесь увидеть. Меня так и тянуло показать ему язык, но, конечно же, я сдержал дурашливый порыв. Ну не понимал я его! Никак не понимал! Сообщения, что он присылал, отдавали канцелярщиной и не отражали истинных чувств. Так что и я не заморачивался, отвечая так же односложно и сухо. Мол, все в порядке, сейчас в гостях у родни. Но такое общение казалось мне абсолютно бессмысленным.

Спок о чем-то поговорил с дедом в кабинете и после разговора стал выглядеть гораздо увереннее, чем был вначале. Я так понял, что «Энтерпрайз» ждет очередная исследовательская миссия, и дед, видимо, был в курсе, что она из себя представляла.

Так получилось, что немного погодя мы втроем обосновались на террасе: я — развалившись в кресле с книгой Совала в руках, они — сидя за столиком, потягивая ромуланский эль и тихо беседуя о вулканских делах, которые были мне неинтересны.

Вдруг дед обратился ко мне:

— Дэниэл, я обещал показать тебе озеро на плато. Можем полететь прямо сейчас.

— Я готов! — подорвался я, мне, правда, хотелось на природу.

— Спок, ты с нами?

Мне показалось, что он хочет отказаться, но, видимо, что-то про себя решив, Спок согласился:

— Думаю, это будет познавательно.

— Не сомневайся, — тонко улыбнулся дед.

Озеро в окружении скал было прекрасно. Голографии не передавали и сотой доли того впечатления, что открылось нам вживую. Никакого технологического шума и следов деятельности разумных. Пожалуй, я впервые увидел кусочек первозданной природы, в котором словно само время решило застыть навсегда. Сделал несколько снимков и отдал коммуникатор деду, чтобы попозировать самому. Дед как-то подгадал момент и умудрился заснять нас со Споком вдвоем. Спок на это только выгнул недоуменно бровь, а я мысленно махнул рукой. Главное, будет что показать Курту с Эмили и заодно похвастаться Майку. Мы не забывали друг друга и часто переписывались.

Озеро было настолько восхитительно прозрачным, что я не удержался и захотел искупаться. Температура тоже показалась вполне пригодной для купания. Разделся до нижнего белья и, ухнув, резко нырнул в воду. Внутри как будто вспыхнул тепловой шар, я ощутил небывалую легкость и эйфорию. Только ради этого стоило прилететь сюда!

Все же я себя переоценил, оставаясь в воде дольше приемлемого. Ногу внезапно свело судорогой, и я не на шутку испугался. К счастью, берег был рядом, и несколькими мощными гребками я добрался до суши. Плюхнувшись на мелкие камни, тут же стал растирать себе икроножную мышцу.

— Безрассудно потакать своей прихоти, подвергая неподготовленный организм резкому воздействию экстремально холодной температуры.

Спок опустился рядом на колени, впился сильными пальцами в мою икру и начал массировать, разгоняя кровь гораздо лучше, чем получилось бы у меня. Я зашипел от боли. Потом поднял голову и пробормотал:

— Все же обошлось. Спасибо.

Мы несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Затем он кивнул, встал и направился к флаеру. А я почувствовал себя очень странно. Думал, опять скажет «это мой долг» или что-то в этом роде, но…

Черт, неужели он по-настоящему обо мне волновался?

Вскоре мы вернулись обратно, и Спок, попрощавшись, покинул Вулкан. Дед заметил:

— Вы не очень-то ладите.

— Как-то не сложилось, — пожал я плечами.

Он внимательно посмотрел на меня, чему-то улыбнулся, но комментировать и читать нотации не стал.

Старый Спок был очень деятельной натурой и не сидел на одном месте. У него была должность в Совете, и он часто встречался с представителями других рас или остальными высокопоставленными вулканцами. Если встреча была неофициальной, то почти всегда брал меня и с гордостью представлял своим внуком.

На одном таком мероприятии довелось мне встретиться и с настоящим дедушкой, Сареком. Вот уж кто был истинным вулканцем. Натуральный сноб. Понятно теперь, с кого Спок брал пример. Я заметил, что Сарек испытывал к деду некоторую неприязнь. Видимо, ему было нелегко общаться и видеть будущую версию своего сына, намного превосходящую его по знаниям и опыту. Дед Сарека уважал, но непререкаемым авторитетом он для него не являлся. Мне внимание Сарека не понравилось, потому что разглядывал он меня с исключительно исследовательским интересом:

— Я допускал возможность, что гибрид вулканца и человека, скрещиваясь с землянами, способен оставлять потомство, но считал это маловероятным.

Под его взглядом я почувствовал себя лабораторной мышкой. Того и гляди распотрошит для изучения. Поежившись, я чуть не шагнул к деду под защиту. Шаг я сдержал, а вот язык нет, брякнув:

— На вскрытие не согласен!

— Не пугай внука, Сарек, — дед положил ладонь мне на плечо, и чудилось мне, что он веселился.

Проследив жест, Сарек чуть скривил губы и, имея в виду нас обоих, произнес:

— Земляне.

Он отошел, а я тихо спросил у деда:

— Почему он так сказал?

— Сарек чтит обычаи, ему не понравился мой жест. Прикосновения на публике не приняты, только внутри семьи.

Вспомнив, как сам ходил в перчатках, я вполне мог это понять, но непонятно было другое:

— Тогда зачем он женился на землянке?

Интересно было бы увидеть земную бабушку. Жаль, что она погибла вместе с Вулканом.

— Сарек считал брак с человеческой женщиной полезным для близкого союза двух планет, он казался ему вполне логичным.

— Жуть какая. Знаешь, дед, — с чувством сказал я, — твоим внуком мне нравится быть гораздо больше.

Сначала мне было неловко, я ведь ничем не заслужил ни гордости, ни его непонятной доброты. Потом привык, мне нравилось, что у меня такой выдающийся дедушка, но однажды, не выдержав, спросил:

— Дед, зачем я тебе? Что во мне такого?

— А зачем дети родителям?

— Я как бы не совсем твой, — замялся я.

Дед чуть улыбнулся:

— Мне не довелось стать отцом, хотя я был женат. Я благодарен судьбе, что она подарила мне встречу с тобой.

— Но ведь Спок не знал обо мне, вдруг ты тоже?

— Можно только гадать, почему твое появление прошло мимо Спока. Обычно мы чувствуем рождение своих детей. Но уверяю тебя, Дэниэл, я никогда не встречал девушку по имени Санни Эггерт.

— Как же так? Неужели наша реальность другая, как та Зеркальная вселенная.

— Не знаю, — дед вздохнул, и от него повеяло печалью, — хотелось бы верить, что моя временная линия никуда не делась, и все, кого я знал, здравствуют и поныне, а Вулкан не поглотила черная дыра. Но вероятно и другое: Нерон, появившись намного раньше, мог повлиять на прошлое гораздо сильнее, чем я предполагал.

Я не знал, что на это ответить, оставалось только посочувствовать.