Приключения в стране Туманов (джен)

Гарри и Гермиона стояли, обнявшись, с трепетом смотрели на Седрика и силились уложить в головах невозможную возможность вернуться домой в свое время, причем оттуда, откуда никто никогда не возвращался. Ну, ведь и в прошлое до них настолько далеко никто не попадал, так что прецедентов и не было.

Несколько следующих дней Седрик, Гарри и Гермиона готовились к многодневному переходу к Колодцу Небытия. Как пояснил Седрик, в этом месте их приключения закончатся. Они или перейдут в свое время, или отправятся на перерождение, во всяком случае, как решит Колодец. Он может и не пропустить, так что попытаться стоит. Одно известно точно — Колодец исполняет желания.

Гермиону немного пугало слово «перерождение», ведь это означает именно то, что она думает? Реинкарнацию? Переселение душ? Да??? Седрик непонимающе пожал плечами, не зная значения сказанных слов, отчего Гермиона только пуще перепугалась. Гарри ко всем этим нюансам относился философски, по-пацански следуя принципу — будь что будет. И вообще, он занят! И он, отмахнувшись от иллюзорных страхов Гермионы, принялся любовно приторачивать скатку к седлу серого коня. Скакун был удивительный: кроткий, умный, послушный и внимательный. Следил за каждым гарриным движением, делал шаг следом, отступал вбок, подавал к нему, сдавал назад, стараясь держаться постоянно рядом. Пожалуй, только в этом мире могла случиться такая странная вещь — научиться быть понятным коню…

Да, Гарри учили не верховой езде, а быть понятным лошади. Дело в том, что уздечку здесь ещё не придумали, и лошади управлялись волшебной игрой веса. Стременем служила дощечка, этакая приступочка, подвешенная между подвздошным и паховым ремнями. Ногой жмешь на неё, и конь поворачивается в ту сторону, куда надо всаднику. Ну да Гарри и не ездил на лошади прежде — голый гиппогриф не считается же? — и ему не пришлось переучиваться езде с обычного стремени на педальное управление. А это оказалось удобным, главное, коня не бить, иначе он обидится и сбросит всадника. И будет прав. В этом мире мнение лошади учитывалось наравне с человеческим.

Задняя тяга осуществлялась нажатием на паховый ремень, передняя — аналогично. Торможение достигалось нажатием на обе «педали» сразу. Гарри даже начал подозревать, что слова «педальный конь» произошли не с момента изобретения детского велосипеда, а именно с этих вот, верховых зверей с педалями.

Гермионе, что интересно, коня не дали. Ей совсем запретили садиться на лошадь, а попросили сесть вот в этот паланкин. Гермиона хотела обидеться — что, мол, за дискриминация? — но не успела, вместо неё обиделись носильщики. Как так? Леди не угодно воспользоваться их услугами?..

Пришлось объяснить ей, умнице-разумнице, но порой такой дурочке, прости господи, что она девочка, а к ним в этой эпохе отношение вот такое вот, почтительное… В паланкин забиралась исключительно красная девица, такая красная, что впору яичницу на её лице жарить.

Погрузились, укомплектовались на своих местах — Гарри и Седрик на конях, Гермиона внутри роскошного паланкина — и тронулись в путь. Впереди на рыжем скакуне ехал Седрик, сзади шагали два невысоких нефилима с паланкином, в арьергарде следовал Гарри, а за ними всеми рысили четыре вьючных зверя под присмотром опытной кобылы, ведущей за собой табунок сменных лошадей.

Лично для наших ребят такой распорядок был сродни чуду. Люди этого мира действительно были ближе к природе и как-то умели договариваться с бессловесными животными… Гарри ещё не забыл мирных динозавров: один привел их к людям, потом сами люди позвали драконов для ликвидации козлов и бычьеголовых… Лошади вот, без уздечек служат. Есть чему удивляться и сожалеть, что эти секреты невероятного равенства не дошли до наших времен. Да сейчас и люди-то за людей кое-кого не считают, вон, до сих пор помнится эпоха рабства. А волшебники и вовсе охренели — драконов в резерваты загнали, великанов как-то оскотинили, эльфов-домовиков за разумных перестали принимать, хотя, если вспомнить Добби…

Под лошадиный шаг и мерную качку думается легко и отстраненно, Гарри вскоре совсем унирванился — погрузился в такое умиротворение, что аж слился воедино со всем этим: с теплым ветерком, серым своим конем, его поступью, запахом и мыслями, туманом, неслышно стелющимся окрест… А вокруг жил мир, которого скоро не станет, мир, который вскоре уйдет в небытие, тот самый мир, чудеса которого будут озадачивать ученых будущего, которые будут находить странные фигурки людей верхом на динозаврах, любопытные фрески и иероглифы, изображающие кентавров и минотавров, найдут даже скелет тираннозавра с огнестрельной раной в большом толстом черепе и с последним его обедом в желудке — человеческим скелетом. Найдут даже молоток в куске известняка, чья деревянная рукоятка давно превратилась в камень… И, как скажет тот же Александр Богданов: «я не знаю, насколько хорошо и весело жилось человеку до катастрофы, но иногда бывает жаль, что сейчас не летают змеи-горынычи…»

Первый привал сделали в полдень. Остановились у реки, пустили коней к водопою, паланкин поставили на землю, сложили очаг, соорудили походный туалет для леди Гермионы — креслице с дырочкой в сиденье и ширмочкой вокруг него. Под креслицем выкопали ямку, которую после привала пунктуально засыпали.

Перекусили припасами, отдохнули, подозвали других коней, заседлали и снова двинулись в путь. Теперь ехали скорым шагом: коней пустили кентером, великаны рысили следом, подстраиваясь к конскому бегу, то есть они могли бежать и быстрее… Ускоренным темпом двигались до самого вечера, что Гарри весьма оценил, сообразив, что это очень простая практика на самом деле — до обеда стоит беречь силы, а после можно и поторопиться, потому что впереди у них будет целая ночь для отдыха.

А вот и ночная стоянка! Подорожный каменный столп, замшелый и потрескавшийся. За ним водоем с каменной же поилкой для животных, рядом с ней ведро с черпаком. Чуть поодаль, в низине, в рощице под защитой деревьев стоит беседка с очагом. Здесь наши пятеро путников и устроили ночлег. Гермиону, как утонченную леди, подвинули — бережно усадили на лавочку, сдули с неё пылинки, приставили Гарри с опахалом, после чего Седрик с нефилимами занялись лагерем. Офигевшая от такого трепетного к себе отношения Гермиона и пошевелиться-то опасалась и только покорно щурила глаза от веерного ветерка, который навевал на неё Гарри.

Ночью спали люди, великаны в сне не нуждались — метаболизм у них другой, медленный, поэтому они и просидели всю ночь, сторожа покой спутников. Утром после плотного завтрака снова пустились в дорогу — предстоял ещё один дневной перегон, в точности повторивший вчерашний. Привал в полдень, смена лошадей и снова быстрый темп до вечера. Новый лагерь, ужин и последняя ночь в этом мире.

* * *

«Я дура» — стало лейтмотивом всего последующего путешествия. Нет, пока были сборы, пока готовились к походу, Гермиона себя так не чувствовала, но вот потом. О, что было потом! Сначала Гермиону напугали словом «перерождение». Девушка подозревала, что это означает окончание её земного существования, но от неё просто отмахнулись, дав почувствовать себя… Ну вы поняли.

Потом паланкин, точнее, отсутствие коня. Стоило Гермионе возмутиться, как она обидела ни в чем не повинных нефилимов и снова в полной мере почувствовала себя… Вы понимаете. Всё-таки в чем-то она была права, когда объясняла Гарри, откуда у неё маховик. И сейчас в полной мере ощущала… Свою правоту.

В мерно колыхающемся паланкине Гермиону сначала укачало, а потом и усыпило. Так она и проспала всё время до остановки, когда паланкин со скоростью хорошего лифта рванул вниз, мгновенно разбудив девушку. Дальнейшее её смутило, да, именно обустройство туалета для леди. Вякать она даже и не пыталась, просто сделав все свои дела быстро, чтобы не чувствовать себя снова… Вы поняли, да?

Когда её усадили на скамеечку да приставили Гарри, девушка подумала, что находится в сказке. Здесь с неё сдували пылинки, и Гарри… И всё было таким непривычным, что Гермиона просто ощущала себя чуть ли не Леди… Но шевелиться опасалась, мало ли что ещё придет в голову этим рыцарям?

Уложенная спать на мягком, девушка неожиданно для Гарри придвинулась к нему, обняв. Среди этой сказки ей было необходимо тепло близкого человека, которым она уже считала Гарри. Тем более, что это была, возможно, совсем последняя ночь.

* * *

Вместо ожидаемого колодца в конце пути Гарри и Гермиону ждала арка. Уперев ноги в стремена-дощечки, Гарри растерянно остановил коня.

— Что это, Седрик?! — воскликнул он. Его можно было понять — впереди, на вершине холма, стояла высокая стрельчатая арка в ореоле предрассветной радуги, лохматая от зеленых бород и ужасно древняя, к ней вела извилистая каменная тропка с выбитыми в ней ступеньками, просевшими и потрескавшимися от времени.

— Акрамаранта, — произнес Седрик непонятное слово. — Колодец Не́бытья.

Почему арка зовется колодцем, Гарри решил не уточнять. Достаточно и того, что она какая-то акрамаранта… Возник другой, гораздо существенный вопрос — как они будут возвращаться домой, в свое время? И что с ними при этом произойдет?

Как — объяснили сразу: надо войти в арку и пожелать попасть туда, куда им надо. Простенько и со вкусом, да… А вот то, что с ними произойдет, на это, увы, ответа никто не дал. Потому как не знали — что. Что-то произойдет. И всё. Ой, как им стало не по себе, враз расхотелось куда-то переходить. А может, ну его? Может, им лучше тут остаться, со своими памятью и пережитым опытом. А то перезабудут всё и будут там, как два идиота…

Взявшись за руки, подростки с сомнением смотрели друг другу в глаза и отчаянно трусили, боясь неизвестного, боясь забыть всё, что было ими пережито в стране Туманов.

— Как вы сюда попали, дети? — раздался вкрадчивый голос Седрика. Гарри с Гермионой растерянно уставились на него. Тот ободряюще кивнул — говорите, мол.

— Не помню… — медленно проговорил Гарри.

— Это из-за меня! — со слезами в голосе прозвенела Гермиона. — Я такая дура! Я попросила у МакГонагалл Маховик Времени, чтобы учиться на всех уроках разом.

— А я увидел и попытался его у тебя отобрать, потому что это опасный артефакт, — как во сне выговорил Гарри.

— А Малфой хотел нас разнять и попал по нему заклинанием, — неуверенно договорила Гермиона. — М-маховик сломался и переместил нас…

— Что ж, это тоже уважительная причина — совершить путешествие во времени, — подытожил Седрик. И тепло улыбнулся. — Смелее, дети. Ступайте домой и ничего не бойтесь — вы не забудете своего приключения. Береги Гермиону, Гарри, она — чудо, — ласково попросил он юношу.

Гарри благодарно улыбнулся и потянул Гермиону к каменной лестнице, ведущей к арке. Начали подниматься по ней, завороженно глядя, как всё ярче сияет радуга, подсвечивая арочный проем. Шаг, ещё шаг, ступенька за ступенькой, Арка Не́бытья ближе, ближе, выше, выше… У самого входа дети обернулись и окинули прощальным взглядом страну Туманов, Седрика, молодых нефилимов и табунок лошадей, доставивших их сюда. И словно прощаясь с детьми, где-то вдали закричал динозавр, даря на прощанье память о себе. Далекий рев динодракона стал последним звуком, который услышали Гарри и Гермиона, когда радужное сияние растворило их в вихре перемещения.

* * *

Что что-то не так с её памятью, Гермиона поняла сразу. Два набора воспоминаний существовали параллельно, и если один был более ярким, то второй — сильнее беспокоил. Решив разобраться с этим потом, на вопрос Седрика Гермиона выдала более яркий набор воспоминаний, чувствуя, как у неё начинает зудеть чуть ниже поясницы. Видимо, проснулась интуиция.

Гарри потянул отчаянно трусящую отчего-то Гермиону к ступеням. Будто наяву, она услышала его «Я же рядом» и приободрилась, поднимаясь всё выше и выше. У самой арки Гарри остановился, и Гермиона в последний раз посмотрела на то место, где они вдосталь наприключались. Вздохнув и робко посмотрев на Гарри, девушка поймала его ободряющий взгляд и с мыслью «хочу домой» шагнула в арку одновременно с юношей.

* * *

Очнулся Гарри, как включенная лампочка — по щелчку выключателя. Очнулся и сел, недоуменно обозревая странное помещение, в котором он непонятно как оказался. Оно походило на актовый зал с амфитеатром сидений, полукругом спускающихся к каменной платформе, на краю которой он лежал. Вернее, сидел — лежала Гермиона. Начав её тормошить, Гарри увидел арку. Не ту, в которую они вошли, а другую, эта арка была куда древнее той, что стояла в стране Туманов. Кроме того, на ней колыхался занавес. Или вуаль, на занавесь это мало походило, оно шевелилось, как серый туман… опять туман… Это слово, похоже, не отстанет от него теперь до конца жизни.

Что-то подсказывало Гарри, что арка опасна, а значит, надо разбудить Гермиону и убраться отсюда подальше. И он снова принялся её тормошить. Наконец он добился своего, едва Гермиона открыла глаза, схватил её за руку и, рывком подняв, стащил вниз с платформы. Потом вверх по скамьям, увидев дверь. Добравшись до прохода и двери, Гарри нервно заколотился в неё. Подал голос:

— Откройте! Спасите! Пожалуйста, откройте, выпустите нас!

Гермиона ничего не понимала, растерянно озиралась и боялась — Гаррин страх передался и ей. Где-то в отдалении заорала сирена, по стенам забегали красные и белые огни — сработал сигнал тревоги. Гарри облегченно обмяк и по двери стек на пол, выдохнув одно-единственное слово:

— Спасены!..

И опять домашняя девочка Гермиона поразилась Гарриной проницательности, его находчивости и умению находить выход отовсюду. Он всегда будет её героем! Села на пол и прислонилась к сильному плечу, с бо́льшим пониманием обводя взглядом зал — стены, отделанные черным мрамором и лампы в решетчатых плафонах говорили, что они вернулись в свое время. Хотя бы приблизительно. А влетевшие в распахнутую дверь волшебники с палочками навскидку убедили окончательно — к своим! Дюжий мужик в кожаном сером плаще проговорил в отворот воротника:

— Нашлись дети! Они в зале с аркой Смерти.

Сказал это и обратился к нашим темпонавтам:

— Ну, пойдемте. За вами сейчас придут.

— Маховика у нас нет, — на всякий случай сообщил Гарри. Гермиона рефлекторно прикрыла попу.

— Знаю, мистер Снейп, Северус, нашел его в дереве тринадцать лет назад, — успокоил их мужчина. Э?.. подростки опешенно переглянулись, совсем ничего не понимая.

— А… простите, а когда мы пропали? — додумался спросить Гарри.

— Да с месяц тому назад… — припомнил плащеносец. — В конце июня, аккурат перед экзаменами.

А-га-а-а… Гарри обменялся с Гермионой понимающим взглядом. Значит, вернулись по ходу времени без риска создать хронодвойников, без опасных возможностей столкнуться с самими собой.

— Кстати, — протянул мужчина руку. — Меня зовут Альберт. Альберт Ранкорн.

Гарри с благодарной готовностью пожал широкую сильную ладонь, искренне радуясь знакомству. После этого Альберт вывел ребят из зала, провел по коридорам, поднял куда-то на лифте и провел в Атриум, сообщив, что они в Министерстве Магии. Тут вспыхнул зеленым пламенем один из каминов, и из его недр вышагнул человек. Подойдя к Гарри, он нервно отвесил ему затрещину, а потом крепко прижал к себе, глухо зарычав:

— Во что ты вляпался, засранец?!

— Прости, пап… — жалко проблеял Гарри-темпонавт, как можно крепче обнимая отца.

Глядя на это, затосковала Гермиона — скоро её попа встретиться с папиным ремнем… Северус отстранился и грозно глянул на Гермиону. Ядовито сообщил ей:

— Наигралась? По твоей милости Драко уже месяц не может сидеть на жопе, а профессор МакГонагалл греет нары в Азкабане! М-марш домой, чертенята-а-ааа!!!

Обижаться на напуганного отца Гарри Гермионе в голову не пришло, она лишь покорно выслушала его вопли, эмоционально готовясь ко встрече с собственным папой и его ремнем. Встреча, к её смятению и радости, произошла скоро, уже на улице, где дочку ждали родители. Причем папа обнимал её даже крепче, чем мама, что было, вообще-то, понятно, папа — мужчина, и доченьку он любил больше жизни. По крайней мере именно это и передали Гермионе дрожащие руки и бешено скачущее сердце в груди отца, когда мистер Грейнджер изо всех сил сдавил в объятьях свою блудную дочь. Рядом громко и облегчено рыдала мама, обнимая их обоих.

* * *

Увидев испуганного Гарри, Гермиона испугалась не на шутку. Если даже Гарри боится, значит всё совсем плохо. Поэтому девушка впала в ступор, пока не заревела сирена. Сирена Гермиону быстро привела в себя. Ведь там, где сирена, там и люди. Снова отчаянно начал зудеть ее альтернативный орган мышления, предчувствуя некоторую стимуляцию, а, возможно, и массаж.

Как только Гарри успокоился, Гермиона визуально определила соответствие эпохи своим ожиданием, несмотря даже на то, что мысли её постоянно возвращались к Гарри. За всё это время девушка полностью изменила свое начальное мнение об этом человеке, ощущая его теперь родным и единственно важным в её жизни. Прислонившись к плечу своего героя, Гермиона начала ожидать окончательного спасения и расплаты.

Когда Гарри сказал про маховик, Гермиона пискнула от страха, рефлекторно прикрывая руками свой альтернативно думающий орган. Гарри ободряюще сжал руку, даря девушке поддержку. Хотя поддержка сегодня им понадобится обоим. Судя по настроению отца Гарри, ничего хорошего их не ждет обоих. Но Северус только приподнял бровь, когда ребята обнялись перед тем, как выйти на улицу. «Я рядом», — успел шепнуть Гарри.

А дальше были объятия родителей, думавших, что потеряли дочь, по крайней мере, именно на это была похожа последовавшая сцена. Перед глазами на минуту встало воспоминание… Ну, то… И Гермиона в этот миг очень хорошо поняла родителей. Потом, правда, уже по дороге домой, она рассмешила отца, попросив перенести массаж на время после экзаменов, потому что на экзамены надо ходить и, что немаловажно, сидеть.

— Папа, я такая дура…

* * *

Проводив Грейнджеров, Гарри наконец посмотрел на отца. Тот с каким-то ехидством ждал его внимания, а дождавшись, спросил:

— Домой пойдешь? Мама скучает…

— А почему она не здесь? — завертел Гарри головой.

— Забыл? — поднял брови папа. — Она в роддом уехала, вчера родила тебе брата. А то ты от сестричек устал.

— Джулия и Эми… — простонал Гарри. — Совсем про них забыл. Папа, а можно его Седриком назвать?

— Седриком? — заинтересовался Северус. — Ну… можно, я не против, но при чем тут Диггори?

— Да нет, папа, Диггори здесь ни при чем, просто там, — Гарри махнул рукой назад, — у нас был друг, друид по имени Седрик. Он помог нам вернуться домой.

— Понимаю. — Северус кивнул. И задумчиво попробовал слово на слух: — Седрик, Седрик Снейп.

— Седрик Александр Снейп, — дополнил Гарри, с мечтательной грустью глядя в облака. Они, кучевые и бело-воздушные, клубились, как туман, невесомо плывя над землей…