Дети терминатора и кот Баюн (джен)

Сорок восемь лет в новом мире изменили всех до неузнаваемости.

Мира стояла перед панелью управления межзвёздной антенной — километровой паутиной проводов, натянутой между парафиновыми утёсами.

Антенна натянулась меж скал, как струна гитары, дрожащая от космических ветров. В сорок восемь лет, отсчитанных от её рождения, она командовала колонией из двухсот душ. Не потому, что назначили — потому что люди шли за ней.

Егор прокладывал маршруты до астероидного пояса — планировал новые запуски. Его дроны-майнеры уже грызли железную глыбу на орбите. В сорок шесть лет по сознанию он знал Wolf 1069b лучше, чем геологи Земли знали родную планету в конце XXго века.

Алёна возилась в биолаборатории, настраивая генную терапию. В сорок четыре года, когда её накрыли старческие болезни почти пятидесятилетнего человека, она решила — хватит стареть. Планета большая, места много, а жизнь одна. Зачем её тратить на увядание?

— Последние корректировки, — она показала коту пробирку с переливающейся жидкостью. — Теломеразная терапия плюс ремонт митохондрий. Биологическое бессмертие за две недели процедур.

Баюн мурлыкнул, лёжа на тёплом камне перед пещерой. В соседней пещере гудел свежепостроенный датацентр — не такой мощный, как тот, что улетел в космос, но достаточный для комфортного мышления. Теперь его реакции стали быстрее, хотя всё равно не сравнимы с прежними божественными возможностями. Слева пылал вечный день, справа — ледяная ночь. А здесь, на границе миров, кипела жизнь.

Дети третьего поколения играли с плазмоидами — приручили огненных змей, как их родители когда-то приручили жидкие кластеры. Малыши болтали на трёх языках: земном, химическом и магнитном. Планета перестала быть чужой.

Вдруг, передатчик ожил скрипом и треском.

Мира подняла голову от пульта.

Голос знакомый коту, но далёкий. Время застыло, словно лёд, когда прошлое заговорило из космической бездны. Собачий лай в статике космоса:

— «Семя-3», как дела, усатый? Надеюсь, колонисты не спустили с тебя шкуру.

Баюн дёрнул ухом. Лайка пока ничего не знал о плазмоидах, кластерах, детях.

— Тут новости с Земли. Термояд наконец-то доделали — через тринадцать лет после твоего запуска. Как всегда, на три года позже плана. Строят новое семя с термоядным двигателем. Жди гостей.

Статика. Треск. Потом снова:

— Вот траектория звездолёта, летящего к вам — передавай координаты базы на планете. Хотим знать, что у вас там получается. И помни — ты в долгу на e × 10^pi тонн иридия. Я знаю, что ты провалишь пари. — гавкнул овчарка.

Мира усмехнулась, глядя на экраны — дроны Егора тащили с астероида очередную партию иридия. Алёна смеялась, наблюдая, как её подопечные кластеры собираются в новые узоры. Дети второго поколения строили снежки из парафинового льда.

— Отвечать будем? — спросила она кота.

Баюн потянулся, выгибая спину. Сигнал до солнечной системы летит тридцать один год. Но пусть знают — они живы, колония процветает. А вот звездолёт гостей получит его раньше.

— Передай координаты астероида и базы, — промурлыкал он. — И скажи — с иридием проблем нет.

Мира включила передатчик:

— Лайка, это Мира из колонии Wolf 1069b. Кот жив, колония растёт. Двести человек, собственная промышленность, начали освоение астероидов. Координаты базы и астероида прилагаю. Иридия добыли больше, чем нужно для спора. А кота теперь зовут Баюн! До связи через шестьдесят два года.

Мира отправила сообщение и звездолёту.

Она выключила передатчик и посмотрела на кота:

— Думаешь, поверят?

— Узнают, когда прилетят, — кот свернулся калачиком на камне. — А пока пусть гадают.

За окном плясали плазмоиды, в лабораториях булькали кластеры, в небе на орбите поблёскивали солнечные паруса грузовых дронов.

Где-то в глубине пещер Алёна готовила первые дозы терапии бессмертия. Егор чертил планы экспедиции к соседней звезде. Мира составляла отчёт для будущих поколений.

Они стали людьми этого мира. И мир стал их домом.