Все псы попадают в рай (джен)

Утро нового дня выдалось странно спокойным: не требовал аудиенций Аргус Филч, продолжавший вести работу над списком школьных улучшений, не давал знать о себе министр, и даже совы не бомбардировали директора Хогвартса письмами, к чему он за последние несколько дней уже успел привыкнуть. Псовский неторопливо позавтракал, допил кофе, пересмотрел две папки с корреспонденцией и подумал:

«Неужели сегодня обойдется без экстренного выброса очередной фауны из камина и прочих форс-мажоров?»

Наивный. За разбором дел своего предшественника, чтением книг, заметок и прочих бумаг, а также попытками вникнуть в ситуацию Алексей как-то подзабыл, что к концу недели ожидается прибытие деканов. Немудрено, в общем-то. Надо заметить, что несмотря на то, что Алексей Игнатьевич, следуя принятому решению, никуда не лез, ничего не менял и просто исследовал комнаты Альбуса Дамблдора в ускоренном темпе и с великим энтузиазмом, он до сих пор смог понять и изучить до обидного мало. Псовский увлеченно просматривал найденный ежедневник Дамблдора, пытаясь расшифровать скупые записи типа: «Хагрид отправить и забрать», «Николас помощь», «Оборотни дело», а потому внезапное явление завхоза стало для него сюрпризом.

Филч возник на пороге кабинета как-то вдруг — торжественный, как глашатай при дворе, и с выражением лица «у нас большие неприятности».

— Профессор, доброе утречко! — сказал он глуховато. — Госпожа заместительница директора прибыла и уже идет к вам.

Судя по интонации, он ожидал, что сейчас Альбус Дамблдор либо спрячется, либо сбежит через окно. Вполне вероятно, что предшественник Псовского, который ранее занимал это тело, именно так и поступал.

Алексей даже не успел подготовиться к визиту: Аргус Филч опередил Минерву Макгонагалл буквально на считанные минуты. За что ему спасибо, конечно, потому как иначе Псовский попал бы в крайне неловкое положение. Дверь распахнулась настолько резко, будто ее хорошенько пнули с той стороны, и в кабинет стремительно влетела женщина.

Госпожа заместительница директора — Минерва Макгонагалл — была очень похожа на человека, который срочно нуждается в отпуске. И это несмотря на то, что она вроде бы как раз из него вышла. Чрезмерно худая, достаточно высокая и невероятно строгая, с волосами, стянутыми в немыслимо тугой пучок, буквально фонтанирующая энергией и идеями, а также стремящаяся переделать все дела мира вот прямо сейчас, она производила очень неоднозначное впечатление. Псовский, человек далеко не робкого десятка, увидев своего нового-старого зама захотел сделать сразу две вещи: оказаться где-нибудь подальше самому или отправить профессора Макгонагалл отдыхать в какой-нибудь неплохой санаторий с бесплатным баром и психотерапевтом в придачу. Года на два.

Между тем, Минерва Макгонагалл, не замедлившись ни на секунду, быстро пересекла кабинет, ловко обогнув замершего у порога Филча, и остановилась прямо у директорского стола.

— Альбус! — отчеканила она. — Доброе утро. Рада и невероятно удивлена, что смогла застать вас здесь. У меня масса вопросов и документов на согласование!

Псовский моргнул и встал, приветствуя странную и боевую, но все-таки даму. Аргус Филч, ободряюще кивнув на прощание, быстро ретировался. Счастливый.

— Доброе утро, Минерва, — между тем вежливо ответил Алексей Игнатьевич, внутренне подбираясь. — Рад вас видеть.

Госпожа заместительница тем временем обрушила на Псовского лавину слов и бумаг:

— Вопрос о расписании для первого курса! Вопрос о новых учебниках по заклинаниям! Положение о клубах по интересам! Бюджет на ремонт аудитории зельеварения! Проблема с учителями астрономии! Перечень новых студентов со специальными потребностями! Обновление списка запрещенных предметов! Предложения по новым факультативам, и — о, Мерлин, чуть не забыла! — бумаги по распределению бюджетов между домами! Нужно срочно согласовать!

Алексей Псовский честно пытался уследить за этим потоком информации. Он даже успевал кивать в нужных местах, как опытный директор во время очень скучного педсовета.

«Господи, — подумал он, — сколько же у нее энергии… Откуда? Да у нее, походу, вместо крови плещется жидкий адреналин!»

Алексей Игнатьевич поднял ладонь, прося минуту тишины. Декан Макгонагалл мгновенно замерла, вытянувшись во фрунт, как солдат на плацу.

— Минерва, — сказал Алексей спокойно, — у меня для вас хорошие новости.

Макгонагалл подозрительно прищурилась.

— Какие еще новости? — спросила она.

— Все то время, что вы будете работать здесь — я тоже буду работать здесь. До начала нового учебного года время есть, и мы успеем все решить. Не торопитесь так.

Минерва Макгонагалл, похоже, занимавшая свои должности давно и столь же давно тащившая на себе Хогвартс, скептически хмыкнула и подняла бровь.

— Альбус, — с легкой иронией в голосе произнесла женщина, — позвольте вам не поверить. Я слышу это от вас каждый год, но потом прилетает очередная сова, и вы улетаете по очень важным делам, не терпящим отлагательств: то на внеочердное заседание МКМ, то по делам Визенгамота. Так что нет! Решительно вам заявляю: сейчас этот номер не пройдет. Раз уж я смогла вас выцепить сегодня здесь, то буду пользоваться моментом. Только не говорите, что вам срочно нужно уходить!

— Не скажу, — спокойно ответил Псовский, на миг пожалевший и неизвестного Альбуса Дамблдора, которого, очевидно, разрывали на кусочки, и сидящую перед собой женщину, взвалившую на свои плечи чужие обязанности, помимо и так немалых собственных. — Все свои внешние посты я сложил. Политика, комитеты, инспекции, советы старейшин, тайные и явные совещания и что там было еще — с этим все. Отныне я только директор Хогвартса, и других дел у меня нет.

Минерва уставилась на него, как на привидение.

— Простите… что?

— Я отказался от всех остальных постов, — повторил Алексей Игнатьевич с чуть заметной улыбкой. — Министерские и прочие вопросы решены. Теперь — только школа.

Госпожа заместительница открыла рот. Потом закрыла. Потом снова открыла.

— Вы… отказались от всего?

— Именно.

— Полностью?

— Абсолютно.

Она медленно опустилась в кресло напротив директора, прижимая папку с оставшимися документами к груди, будто это была единственная стабильная вещь в ее внезапно перевернувшемся мире.

— Но… но… Альбус… вы ведь всегда там…

— А теперь — всегда здесь, — спокойно сказал Псовский.

Минерва продолжала сидеть, пытаясь осмыслить услышанное.

— Это… это же хорошо? — наконец выдала она с осторожностью человека, который подозревает подвох абсолютно во всем.

— Очень хорошо, — подтвердил Алексей Игнатьевич.

Макгонагалл глубоко вдохнула, расправила плечи и кивнула:

— Тогда… тогда приступим к работе, директор. У нас много дел.

И ее глаза загорелись так, что Псовский понял: вот где настоящий мотор школы. Вот где тот человек, который вытягивал на своих плечах пол-замка, пока старый Дамблдор летал по министерским заданиям и почесывал бороду, размышляя о том, как бы отстоять интересы родной страны на всяких там международных встречах.

Алексей Игнатьевич привстал, мягко отбирая у своей заместительницы папку, и отложил ее подальше, сдвигая также в сторону и разложенные по всей поверхности стола документы.

— Приступим, Минерва. Только, может… по чашечке кофе для начала?

Женщина удивленно моргнула, а потом — впервые за всю встречу — чуть-чуть, самую малость, но все же улыбнулась.

К двум полудни в Хогвартс подтянулись и деканы других факультетов. Профессор Макгонагалл, которую Псовский все-таки смог отговорить отложить все дела до прибытия ее коллег и общего обсуждения с ними тех вопросов, которые непосредственно их и касались, не теряя времени даром, тут же организовала планерку. Ну как — планерку. Это слишком скучное слово. Правильнее было бы назвать происходящее ритуальной битвой, на которой обсуждают будущее магов, проклинают коллег и демонстрируют олимпийский уровень пассивной агрессии.

Алексей Псовский был, мягко говоря, к такому не готов.

Он устроился во главе стола, на своем законном месте, уже жалея, что не запасся чем-то крепким. Напротив него, немного слева, чинно восседала Минерва Макгонагалл — вся словно выкованная из железа, прямоты и гриффиндорской гордости. Второе кресло, стоящее правее, занял декан Рейвенкло — Филиус Флитвик. Зайдя в кабинет и слегка подпрыгивая, он поклонился каждому по очереди и тут же, усевшись на свободное место, начал уточнять, не будет ли на собрании кексиков.

Помона Спраут, пришедшая позднее, проигнорировала два оставшихся кресла и предпочла расположиться на небольшой банкетке, притулившейся у камина. Впрочем, перед этим она успела обнять всех подряд и подарить каждому по сувениру, привезенному из отпуска. У окна, скрестив руки на груди, застыл Северус Снейп — человек, у которого даже молчание звучало, как обвинение в адрес окружающих.

Декан Слизерина, как отметил для себя Алексей Игнатьевич, производил впечатление на редкость неприятного и желчного типа. Вошел он так, как будто это был не кабинет, а камера пыток, а его вызвали сюда с полным нарушением Женевской конвенции. Распахнутая мантия развевалась за спиной, взгляд был полон ненависти к жизни, людям, воздуху и особенно… к Гриффиндору.

— Профессор Снейп, — сухо поздоровалась с ним Макгонагалл.

— Профессор, — процедил он в ответ Минерве и кивнул оставшимся двум деканам и директору.

Собрание началось.

— Что ж, — начала Минерва Макгонагалл, — давайте обсудим некоторые организационные вопросы. Надеюсь, в этом году обойдемся без… эксцессов.

— Разумеется, — прошипел Снейп, — особенно если гриффиндорцы научатся отличать учебный процесс от средневековой ярмарки.

— И это говорит человек, на чьем факультете ученики уже в первый месяц года начинают практиковать проклятия, — тут же вспыхнула заместительница директора.

— Ага, начинается, — раздалось со стороны Помоны Спраут. — Ну зачем вы опять? Давайте мирно, коллеги.

Филиус Флитвик, сияющий белозубой и какой-то острой улыбкой, активно вертел головой, смотря то на декана Слизерина, то на декана Гриффиндора, периодически вставляя пару фраз, из-за которых спор становился все более ожесточенным.

Псовский пытался выглядеть как человек, понимающий, что происходит. Это давалось ему с трудом.

— …и я все еще настаиваю, чтобы слизеринцев держали подальше от Запретной секции библиотеки! — категорично произнесла Макгонагалл, ударяя ладонью по столу так, что чернильница, стоящая по центру столешницы, подпрыгнула. — После того инцидента с украденными страницами из «Проклятия Безголового Герцога» — никаких поблажек!

— Какая прелесть, — медленно произнес Северус Снейп, облокотившись на подлокотник и смерив Макгонагалл взглядом, который мог бы замораживать драконов. — Минерва, не подскажете, случайно, кто в прошлом году проклял Флинта, превратив его в розовое фламинго? Поппи неделю не могла его расколдовать.

— Это была всего лишь шутка! — возмутилась Макгонагалл. — Простая первоапрельская шутка!

— Конечно, — процедил Снейп. — Как и тот случай, когда бедняга Теренс в течение двух недель приходил в себя после отравления не пойми какой бурдой, вышедший из-под рук Уизли. Прекрасное чувство юмора у ваших подопечных. Просто Мародеры 2.0. Только вместо изящной подлости — топорная.

Алексей Игнатьевич, все это время внимательно слушавший разборку деканов, наконец поднял руку:

— Господа, позвольте вмешаться. Простите, что напоминаю, но… вы все — взрослые люди. Более того, педагоги. Может, хватит выяснять, кто на кого больше похож — львы на шакалов или змеи на будущих обитателей Азкабана?

Наступила тишина. Снейп хмыкнул. Минерва поджала губы. Флитвик подавил смешок.

— Спасибо, профессор Дамблдор, — с иронией сказал слизеринский декан. — Всегда ценил ваше умение обобщать и ничего не решать.

— А я ценю ваше постоянство, Северус, — вежливо парировал Псовский, уже немного разобравшийся в характере Снейпа. — Все время язвите. Ваша приверженность традициям умиляет.

Макгонагалл встала из-за стола с таким видом, будто собиралась бросить своему оппоненту вызов на дуэль прямо здесь и сейчас. Рука ее потянулась к волшебной палочке.

— Северус, вы…

Спраут попыталась вмешаться:

— Друзья, друзья, ну что вы, ну правда… Мы ведь все заодно!

Псовский понял, что дело — дрянь. Прямо-таки безнадежная органическая субстанция в состоянии средней фазы разложения. Если уж деканы ведут себя как дети в песочнице, а вместо песка — подколы и взаимные обвинения в моральной неполноценности факультетов, то чего вообще ожидать от учеников?

Особенно, если между Гриффиндором и Слизерином идет натуральная холодная война, грозящая превратиться в горячую прямо в коридорах школы.

И тут Снейпа окончательно сорвало с катушек.

Он медленно оттолкнулся от подоконника, подошел вплотную к замершей у своего кресла Макгонагалл и начал говорить:

— Пока вы тут разводите сентиментальную муть про «они же дети» и «это просто шутки», позвольте напомнить, чем занимались ваши детишки лет десять-пятнадцать назад. Мародеры, — он произнес это слово, будто оно было синонимом «сифилиса» — превращали школу в арену для своих опытов. Вы все, конечно, забыли, но я нет. Я помню, как развлекались ваши легендарные мальчики. Поджоги, проклятия, нападения, травля. Не шутки — травля. В коридорах, в спальнях, в кабинетах — везде, где только можно. И это были не какие-то безродные оборванцы, а звезды факультета. Пример для подражания. Насмешки, издевательства, нападки. Все в лучших традициях Гриффиндора — храбро, толпой, из-за угла.

Минерва открыла рот, чтобы возразить, но Снейп не дал ей шанса:

— Да, профессор, ваш любимый Поттер-старший и его бравые приятели. Великие герои. Один мучил однокурсников, второй прикрывал, третий смеялся, а четвертый, кажется, даже не понимал, что происходит. Мозгов не хватало.

Он бросил быстрый взгляд на Макгонагалл, та вздернула подбородок, но почему-то промолчала.

— А теперь — новая эпоха. Новые герои. Близнецы Уизли. Ах, какое вдохновение! Мародеры, только со спецэффектами. Удивительные юноши: своровали у меня из кладовки три флакона Туманного концентрата и продали его, смешав с огневиски и взрыв-жвачкой, третьекурсникам, как средство для «исчезновения проблем». Благодарите Мерлина, Минерва, что эти тупые дегенераты, которых мы почему-то считаем учениками, не успели выпить купленную дрянь. Иначе бы проблем у них в этой жизни действительно больше никаких не было. Как и жизни в целом. И близнецов Уизли, как и раньше Мародеров, никто не останавливает. Потому что — хи-хи, ха-ха, они же такие веселые. Да? Да?!

Минерва Макгонагалл с шумом втянула в себя воздух. Псовский, слушая этот монолог, чувствовал, как его прежняя решимость не вмешиваться трещит по швам. Все было не просто плохо — кошмарно. Этому месту нужны были перемены.

— И я даже не говорю о действительно безобидных шутках: перевернутая столовая, говорящий унитаз, поющий гимн Гриффиндора…

— Это было остроумно, — пробормотал Флитвик.

— Это не было остроумно — отрезал Снейп. — И если вы не видите проблемы в этом, то, возможно, мы действительно на пороге магической деградации.

Наступила гробовая тишина. Даже портреты на стенах застыли.

Алексей Игнатьевич сделал мысленную пометку: разузнать об этих Мародерах и Уизли все, что возможно.

— Северус, — произнес он между тем спокойно, но с нажимом, — благодарю за… эмоциональный обзор. Но думаю, дальнейшие характеристики учеников лучше оставить для индивидуальных бесед. Обещаю, мы со всем разберемся, но позже.

— Ну разумеется, — язвительно поклонился Снейп, — мы же так отлично все время разбираемся: минус двадцать баллов факультету и все забудем.

Псовский продолжил, чуть мягче:

— Давайте сделаем так. В ближайшие дни каждый из вас соберет всю информацию по проблемам на своем факультете. Только факты. Без поэтических вставок и обвинений в адрес соседей. Мы все это проанализируем, и, если нужно — пригласим студентов после начала учебного года и поговорим. Но не друг с другом на повышенных тонах, а со школьниками. Потому что пока что… создается ощущение, что не ученики, а вы друг с другом враждуете.

Минерва неловко кашлянула. Снейп мрачно кивнул, как человек, принимающий капитуляцию, и вернулся к своему окну. Флитвик неожиданно сделался серьезным и внимательно посмотрел на директора. Спраут выглядела как побитый щенок, но, кажется, внутренне ликовала: все живы и целы.

Собрание продолжалось. Немного поостыв, Макгонагалл снова взяла слово.

— Ладно. Вернемся к более приземленным вопросам.

— Например, — с готовностью подхватила Спраут, — у нас совсем нет образцов волшебной флоры. Я понимаю, редкие растения — дорого, но у нас даже базовых нет! Студенты дерутся за единственный мордоворотник. А он уже почти не кусается. Унылое зрелище.

— А мне нужны ученические столы с магической защитой, — вставил Северус Снейп. — В прошлом году у нас было пять взрывов котлов. Это из тех, что я физически не успел предотвратить. Пять. Три из них — в лицо. Хорошо, никто не пострадал фатально. Почему я до сих пор использую ученические парты времен Первой магической войны? Я не прошу многого. Всего лишь новые столы, где будет хотя бы антивзрывное покрытие и устойчивость к кислоте. Это элементарное требование техники безопасности!

— Что?! — подалась вперед Макгонагалл. — Вы про те столы, что стоят как четыре новых метлы? За один?! Да за такие деньги можно заменить весь полетный инвентарь!

— А метлы, между прочим, тоже пора поменять, — вставил Флитвик. — Странно, что никто из первокурсников еще не убился при падении с них. Там же защиты вообще не осталось. Как ни ремонтируй, а чары давно выдохлись.

Псовский прикрыл глаза. Война факультетов. Мародеры и их духовные наследники. Взрывающиеся столы или что там еще взрывается у Снейпа. Разваливающиеся метлы и враждующие деканы. И больше нет ничего — все находится в нас. Отлично. Просто великолепно.

Он открыл глаза и сказал:

— Так. Значит, нам нужно: безопасное оборудование, новые метлы, обновление теплиц, ревизия учебных программ, возможно — психолог для преподавателей…

Деканы вытаращились на директора в немом изумлении.

— …и, похоже, несколько дней тишины и покоя, чтобы все это переварить. Господа, предлагаю на сегодня завершить. И всем подумать — в первую очередь не о том, что у кого плохо, а о том, что мы можем сделать вместе, чтобы стало лучше. Давайте так. От каждого из вас мне нужен список самого необходимого для каждого факультета и предмета. Только действительно нужное и неотложное. Я проверю, что можно заказать через Министерство, а что придется выбивать из других источников.

— Вы правда собираетесь этим заниматься? — с искренним удивлением спросила Минерва Макгонагалл.

— Собираюсь, — мрачно вздохнул Псовский.

Абсолютно дезориентированные деканы покинули кабинет, тихо попрощавшись с совершенно непохожим на себя директором. Задержалась только госпожа заместительница.

— Минерва, — задумчиво произнес Алексей Игнатьевич, — скажите честно, прямо совсем плохо с этими метлами?

— Альбус… — вздохнула Макгонагалл. — Эти метлы старше некоторых профессоров. Я не шучу. Они еще с тех времен, когда мода на шляпы с перьями считалась передовой. Их списали бы еще лет двадцать назад, но тогда не было бюджета. Потом — снова не было. И сейчас, конечно же, тоже нет. Да что там говорить: пойдемте, посмотрите сами. Заодно ноги разомнем.

Псовский, действительно засидевшийся на одном месте, радостно согласился.

— Показывайте, — сказал он. — Хочу взглянуть на этих героев воздушного фронта лично.

Покинув Хогвартс, директор вместе со своей заместительницей направились в сторону большого поля, расположенного неподалеку — квиддичного.

Рядом с трибунами, окружавшими поле, обнаружилась небольшая, но неожиданно милая хозпристройка: красная кирпичная кладка, резной козырек, аккуратная деревянная табличка на двери: «Инвентарь. Ответственный: мадам Хутч».

Макгонагалл уверенно открыла дверь.

— Та-да, — мрачно произнесла она. — Добро пожаловать в будущее полетов Хогвартса.

В помещении стояли метлы. Много метел. Очень разных. Некоторые с виду были нормальными, другие напоминали просто пучок прутьев, кое-как привязанных к древку. Одна метла явно была собрана из двух разных половинок и, судя по всему, конструкция держалась на волшебной резинке.

— Они… летают? — с опаской поинтересовался Псовский.

— Если повезет — да. А если не повезет — то летают ученики. Без метлы. А вообще-то, директор, — с очень невинным выражением лица произнесла Минерва Макгонагалл, — вам стоит убедиться лично. Выберите любую. Абсолютно любую. И полетайте.

— Но… — Алексей Игнатьевич решительно не хотел пытаться полетать на какой то палке: для него полеты на метлах ассоциировались исключительно с Гоголем и чертями. — Я вам верю, Минерва. Целиком и полностью. Зачем мне…

— Чтобы не просто верили, а знали. Действуйте, директор.

— Минерва… вы уверены, что это не одно из тех предложений, от которых лучше отказаться?

— Вполне. Я же не прошу вас играть в квиддич, просто — немного полетать.

Алексею ничего не оставалось, кроме как сделать шаг вперед и взять первую попавшуюся метлу. Наощупь это была обычная деревяшка с чуть шершавым древком, с виду она напоминала старый черенок от лопаты с привязанными к нему неухоженными разномастными прутьями.

Под пристальным, почти пылающим энтузиазмом взглядом Макгонагалл, Псовский вышел на поле, ощущая себя, как человек, которого только что уговорили прыгнуть с тарзанки без веревки.

— Ну, давай, покажи, на что ты способна, — пробормотал Алексей и отпустил метлу из руки.

Та зависла рядом, на высоте примерно полуметра от земли, и слегка дрожала. Вибрация была неприятная, как у китайского генератора на дизеле, который вот-вот развалится, но при этом почему-то все еще работает.

Псовский посмотрел на метлу, потом — на Минерву Макгонагалл. Та стояла рядом, скрестив руки, с очень предвкушающим выражением лица.

«Ну что ж, — подумал Алексей Игнатьевич, настраивая себя, — это просто… необычный байк. Странный. Летучий. Без колес. Без руля. И вообще, какого черта я творю?»

Он привычным, байкерским движением перекинул ногу через древко, умостился на палке, которая почему-то ощущалась как седло, и мгновенно принял нужную посадку: центр тяжести — чуть вперед, спина — прямая. Как будто не на метле, а на обычном городском мотоцикле.

Ошибка номер один. Вероятно, следовало воспринимать эту палку как спортбайк, на котором сейчас предстоит выход из крутого поворота на мокром асфальте. Хотя нет, первой ошибкой было то, что он вообще поддался на провокацию Минервы.

Метла взвизгнула (или это был ветер?) и без всякого предупреждения взмыла вверх. Псовский чуть не упал, но рефлексы бывалого мотогонщика сработали — он прижал колени, наклонился вперед и сжал ручку. У него вылетела пара нелитературных слов, в том числе редкое «блджад!», которым он пользовался исключительно в ситуации с полной потерей сцепления на серпантине.

Снизу раздавался отчаянный голос Макгонагалл:

— АЛЬБУС, ПОДТЯНИ НОСКИ!!! ПОДУМАЙ ВПРАВО!!! НЕ НАКЛОНЯЙСЯ ТАК!!!

Метла неслась как проклятая: рывками и с заносами. Она то резко взмывала вверх, то делала «мертвую петлю», то пыталась свернуть направо, но потом внезапно передумывала. Алексей схватился крепче за ручку, прижавшись к древку всем телом. Порыв ветра чуть не скинул его вниз, борода предательски лупила по лицу. Метла упрямо неслась вперед, не реагируя на команды, и закладывала виражи на грани здравого смысла. Псовский вцепился в рукоятку, мысленно прокручивая, как на чертовом байке можно было бы справиться с подобным.

— Управление, — процедил он сквозь зубы. — Здесь должно быть хоть какое-то управление.

Попытался сместить вес тела чуть назад — как будто выравнивает байк в прыжке, предварительно сбросив газ. Метла дернулась, неохотно, но послушалась. Затем — наклон влево: проверка отклика. Ответ был, мягко говоря, запоздалым: только через секунду ее дернуло вбок, чуть не выкинув в боковое сальто.

— АХ ТЫ Ж… НОРМАЛЬНОГО РУЛЯ ЖЕ НЕТ!

Псовский понял, что здесь, как и на двухколесных безумцах без ABS и стабилизации, главное — интуитивная связь: метла слушается мыслей и тела, как спортбайк слушается центра тяжести. Только в отличие от байка, это создание имело собственное мнение о маршруте и понятие «вверх» иногда трактовало весьма вольно.

Внезапный поворот. Рывок вправо. Петля. Алексей чуть не слетел, удержавшись только потому, что в свое время тренировался на Yamaha R1, на которой без должной реакции делать нечего.

— Спокойно, спокойно Лёха… мышление — как сцепление. Вес тела — как руль. Центр тяжести — твой якорь.

Он начал думать: «направо» — и наклонялся туда же. Метла слабо, но реагировала. Пара корректировок — и наконец ответ. Пусть с задержкой, но связь есть.

И вдруг — резкий провал.

— Что за…? — пробормотал Псовский и рискнул посмотреть назад.

Из помела высыпались прутья.

— ДА ВЫ, БЛИН, ШУТИТЕ, ЧТО ЛИ?! — заорал Алексей.

Метла потеряла последнюю устойчивость и начала вибрировать все сильнее. Псовский понял: дело дрянь. Все, как с байком с пробитой вилкой и без тормозов на горной дороге: держись, рассчитывай инерцию и не паникуй.

Но тут он осознал: они уже летят не над полем. И не над замком. Последнее, впрочем, было к лучшему.

Внизу простиралась бескрайняя зелень Леса.

— Только не вниз, только не…

Метла его мольбы проигнорировала и начала падать.

Это было не пике и даже не «глайд». Падение.

Алексей начал гасить скорость всеми возможными средствами — телом тормозил воздушный поток, наклонялся назад, вспоминал базовые законы физики, аэродинамики и выживания на советских «Уралах». Ничего не помогало.

Земля приближалась очень быстро. Алексей резко перевел центр тяжести назад, как перед экстренным торможением, вытянул ноги вперед, словно пытаясь «приземлить» мотоцикл. Метла, пытаясь обмануть гравитацию, в последний момент начала притормаживать.

Удар. Сначала о ветки. Потом — о землю.

Псовский лежал на спине, уставившись в небо.

— Жив. Твою мать… жив!

Он медленно поднялся, крепко сжимая остатки метлы. Помело отлетело куда-то в сторону, древко треснуло и раскололось пополам.

— Минерва… — пробормотал Алексей, глядя на еле виднеющиеся за кронами деревьев башни Хогвартса, — … вы были правы: у нас серьезные проблемы с транспортом.

Псовкий мрачно осмотрелся по сторонам. Вокруг простирался бескрайний лес, который Филч почему-то называл Запретным, и до замка было ой как не близко.