Кровные узы (гет)

Рон остался на ночь в Больничном крыле вместе с пострадавшими, так как его пытали Круциатусом, а это дело нешуточное. Гарри, Гермиона и Джинни просидели там до самого отбоя. Сириус спал, восстанавливая силы после плена у Малфоев. Что касается остальных пленников, то сия прекрасная новость разлетелась по Хогвартсу едва ли не со скоростью света. Так как они явились за два часа до отбоя, посетителей и так было шесть человек, поэтому мадам Помфри ясно запретила новым посетителям заходить в заполненное до отказа Крыло, учитывая еще, что гриффиндорцы, измотанные до предела психическими потрясениями, сами не заметили, как уснули. За ними иногда наблюдали люди, чтобы убедиться, что с ребятами по-прежнему все в порядке. Единственным человеком, который почти не сводил с них, а точнее, с Рона, взгляда голубых глаз, была Лаванда.

Она действительно волновалась за него. Море беспокойства, плескавшееся в глазах, немного поутихло. Несмотря на предательство Рона Лаванда по-прежнему продолжала любить его, даже после утешений Парвати, что она, Лаванда, достойна лучшего, чем этого слепого глупца, не сумевшего разглядеть свое сокровище.

Она дико перепугалась, когда увидела, что Рона схватили. Гарри — само собой, Мальчик-Который-Выжил, все-таки. За Гермиону и Джинни она переживала чисто по-человечески. Но вот за Рона она испугалась по-настоящему. Она не могла представить, как будет жить после его смерти, и поэтому на протяжении всего этого времени изводила себя сценами его гибели. Лаванда чуть с ума не сошла от страха. А увидев их живыми... Девушка сначала подумала, что ей померещилось, ведь она так хотела, чтоб он жил!.. Поэтому сейчас, когда Рон уже продолжительное время был у нее на виду живой и здоровый (почти здоровый), девушка заметно успокоилась и от страха в глазах осталась только безграничная нежность. И теперь Лаванде было все равно, что Рон встречается с Гермионой. Главное — что он жив.

Проснулись ребята как раз за пять минут до отбоя, когда мадам Помфри уже закрывала на ночь Больничное Крыло. Гарри хотели оставить там переночевать, но, так как плечо к тому времени зажило, а больше у него повреждений не было, Гарри вежливо отказался. Но на самом деле причины его отказа были вовсе не в том, что он не нуждается в помощи: ему казалось, что он не заслуживает ни излечения, ни хорошего отношения. Прежде всего Гарри чувствовал вину перед самим собой, поэтому ему казалось, что боль хотя бы немного успокоит его протестующую совесть. Еще бы, заключить сделку с убийцей собственных родителей — так влипнуть мог только Гарри.

Так что Больничное крыло он покинул вместе с Джинни и Гермионой. Сначала, конечно, девочки хотели остаться в качестве моральной поддержки, но мадам Помфри выставила их за дверь вместе с остальными посетителями.

До Общей гостиной ребята шли молча. Каждый из них, хоть и не подавал виду, но мысленно прокручивал сегодняшний день. Похороны — битва — плен — заключение сделки — освобождение — возвращение. Этот день еще надолго запомнится всем троим, да и Рону наверняка. Слишком много на них сегодня свалилось, слишком много пережили эти четверо. Поэтому было неудивительно, что все они молчали.

Когда они подошли к портрету Полной Дамы, то Гарри только открыл рот, чтобы набрать воздух и сказать пароль, как был заткнут ею.

— Гарри??? — безмерно удивилась женщина, во все глаза глядя на парня. Странно, как до нее-то (с ее превосходным даром ловить слухи) новость о том, что Гарри жив и находится в замке, еще не дошла. — Ты жив??? Как такое возможно??? Ты... — она понизила голос, — Ты уничтожил его?

Гарри только поджал губы и с мрачным видом покачал головой.

— Альбус.

Назвав пароль, Гарри с девочками вошли в набитую до отказа Гостиную. До гриффиндорцев слухи о возвращении четверки дошли первым делом, но каждый лично хотел убедиться в их правдивости.

Поэтому, как только гриффиндорцы заметили, кто именно вошел, в Гостиной воцарилась звенящая тишина. Трое студентов, которые побывали на ковре у Волан-де-Морта, стояли перед ними живые-здоровые.

Факультет по-прежнему молчал, дети, казалось, страшились вздохнуть, словно боясь поверить, что их Мальчик-Который-Выжил все-таки ВЫЖИЛ.

Гарри настороженно оглядел ребят своего факультета, словно ожидая упреков и обвинений с их стороны, что он не убил Волан-де-Морта. Поэтому, не выдержав тишины, он решил ответить на все предполагаемые вопросы так:

— Я так полагаю, все вы теряетесь в догадках, что же с нами произошло.

Он сделал небольшую паузу, внимательно вглядываясь в лица студентов.

— Нет, я не убил лорда Волан-де-Морта, — многие поежились от звука этого имени. — И да, эту войну мы проиграли.

От такого «радостного» объявления все немного прифигели.

— Если вас интересует, как я выжил... спросите у него, он вам с радостью расскажет, — расстроенно и зло добавил Гарри.

Почувствовав, что кто-то потянул его за руку, Гарри немного удивленно обернулся и увидел Гермиону, которая качнула головой в сторону выхода.

— Я спать, — произнесла Джинни, быстрым шагом направляясь в сторону спален для девочек.

Гарри и Гермиона кивнули и вышли, оставляя однофакультетников в недоумении переваривать полученную информацию.

Гермиона молча вела Гарри по одному ей известному маршруту. Наконец, через несколько минут они добрались до класса Трансфигурации.

Как только Гарри вошел в него, Гермиона закрыла за ним дверь и села на парту, сложив руки на груди.

— Что ты собираешься делать? — спросила она у своих рук, потом подняла хмурый взгляд на Гарри.

Парень медленно подошел к Гермионе и сел на ближайший стул, спрятав лицо в руках.

— Понятия не имею, — раздалось в ответ приглушенное. — Гермиона, ты... извини меня.

— За что?? — искренне удивилась девушка, с непониманием глядя на друга.

— Ну, за то, что подверг тебя и Рона опасности, и Джинни...

Гермиона соскочила с парты и подошла к Гарри, взяла стул и подвинула его так, чтобы он оказался напротив парня, потом села на него, глядя на друга в упор.

— Не глупи, Гарри. Мы тебе помогали только потому, что сами хотели этого. Мы прекрасно понимали риск, которому подвергались, ведь любому было понятно, что тебя хотел видеть В... Волан-де-Морт. Мы — твои друзья, Гарри. Навсегда. Помни это, пожалуйста. Мы тебя поддержим в любой ситуации.

Гарри отнял руки от лица и посмотрел на Гермиону.

— Спасибо.

Гермиона кивнула.

— Ну, ты хоть в порядке? — в голосе парня звучало беспокойство.

— Да вроде бы, — передернула плечами та. — Мне ведь не перепало... не то, что Рону...

Гарри внимательно посмотрел на нее.

— Я имею ввиду, как ты себя чувствуешь? Ну, все-таки, потрясения, встреча с Волан-де-Мортом...

— А, ты об этом... — замялась она. — Я... я не знаю. Ты прав, это было большим потрясением, я, наверное, до сих пор в шоковом состоянии, потому что чувствую себя какой-то заторможенной.

Она замолчала, но потом воскликнула в сердцах:

— Это было ужасно!! Я еще никогда не чувствовала себя такой напуганной!! Мне было так страшно... — из ее глаз полились слезы, и теперь пришла очередь Гермионы закрывать лицо руками. Все тело девушки сотрясалось от рыданий. — Я... я же грязнокровка, я... это... — вскоре ее речь стала совсем бессвязной.

Гарри подскочил к Гермионе, подвинул свой стул вплотную к ее стулу и обнял девушку, пытаясь утешить.

Гермиона уткнулась лицом в его грудь и зарыдала в голос.

— Тсс, Гермиона... Тихо, теперь все хорошо, тебе смерть не грозит, — Гарри стал раскачиваться из стороны в сторону, стараясь успокоить ее. — Теперь все в порядке.

Гермиона покивала головой, хотя вряд ли она что-нибудь сейчас осознавала. Всхлипнув еще пару раз, Гермиона немного отодвинулась от Гарри и посмотрела ему в глаза.

— Ты... спасибо, Гарри. Я... не знаю, что на меня нашло...

— Это нормальная реакция, — улыбнулся он. — Все-таки, ты встретилась не абы с кем, а с Волан-де-Мортом. Я и сам был удивлен, когда он сказал, что не собирается нас убивать. Во всяком случае, пока, — помрачнел парень.

— Ээ... Гарри, а что ты намерен делать с заданием Дамблдора? — она вытерла слезы со щек.

Гарри глубоко вздохнул, сомневаясь в своем решении, но все-таки ответил, пожав плечами:

— Он мне четко сказал: никаких попыток его убийства, иначе он убьет всех, кого не лень. В «попытки убийства» входит и уничтожение крестражей, так что здесь все предельно ясно.

Гарри замолчал, в его голове эхом отражался собственный голос, дающий этот ответ. Когда Гарри понял весь смысл сказанного, то похолодел.

— Господи... — выдавил он, расширив от ужаса глаза.

— Что такое? — мгновенно насторожилась Гермиона, приняв серьезный вид.

— Гермиона... я же его крестраж...

— Ну, да, — девушка явно не понимала, куда он клонит.

— Ты понимаешь, что это значит?! — едва слышно прошептал он; на лице Гарри был настоящий ужас.

— Смотря что ты имеешь ввиду, — осторожно ответила гриффиндорка.

— Это значит, что через меня он слышит и видит все, что находится в пределах досягаемости моих слуха и зрения, — он решительно посмотрел на нее. — Мне нельзя находиться рядом с вами.

— Что? — Гермиона похолодела от гнева. Как он смеет говорить так, будто бросает их всех?! Неужели человек, которого она знает уже шесть лет, так легко сдался? Как Волан-де-Морту удалось так быстро сломать его? Гермиона яростно посмотрела на него. — Гарри. Помнишь конец пятого курса? Он тогда пытался завладеть твоим сознанием. Но он не смог! Ему было ужасно больно! Чтобы слышать и видеть все, что слышишь и видишь ты, ему нужно залезть в твою голову! Уж кто-кто, но ты это почувствуешь. Ведь это у него обрывки души, а не у тебя. К тому же, уроки окклюменции... — она осеклась, но продолжила, — они ведь помогли тебе!

Гарри вздохнул. При упоминании Снегга, пусть и отдаленном, его глаза потемнели, но он довольно быстро справился с собой и посмотрел на Гермиону.

— Ты серьезно так считаешь? — зеленые глаза впились в карие в ожидании ответа.

— Гарри, я прочла уйму книг. Если я так говорю, значит, я права. К тому же, Дамблдор тебе говорил то же самое, — привела она последний аргумент.

Еще несколько секунд Гарри вглядывался в ее глаза, потом наконец произнес:

— Я верю тебе.

Гермиона улыбнулась и потрепала его волосы.

— И чтобы больше я не слышала такую чушь.

Гарри улыбнулся в ответ, а она закусила нижнюю губу, явно сомневаясь, стоит ли задавать следующий вопрос. Но потом собралась с духом и выпалила:

— А в школу ты вернешься? Если что, мы с Роном с тобой.

— Да, — кивнул Гарри, с грустью глядя на подругу. — Помнишь? Он же сказал, что никаких побегов. Поэтому я пойду на седьмой курс. Жить у родственников больше не имеет смысла — в защите матери я больше не нуждаюсь, ведь у Волан-де-Морта отпало желание прикончить меня. Поэтому, — Гарри широко и искренне улыбнулся, — я заберу у них все свои вещи и перееду к Сириусу, я ему еще давно обещал.

Гермиона тепло улыбнулась.

— Хоть что-то хорошее за сегодня произошло — Сириус жив. Видел бы ты себя со стороны. Как только он появился, ты стал более жизнерадостным, более счастливым.

Гарри улыбнулся ей в ответ.

— Конечно, ведь он мой крестный отец. Я действительно счастлив, что он жив.

Так они и сидели в объятиях некоторое время, потом Гермиона тихо сказала:

— Гарри...

— М-м?

— Как думаешь, что теперь будет с Англией?

Лицо Гарри потемнело, между бровями образовалась большая складка, а глаза стали холодны и чужды.

— Не знаю, Гермиона. Не знаю. Но точно ничего хорошего. Нападения, смерти, массовые разрушения, вербовка в Пожиратели, призыв сторонников... я не о людях. И еще, скорее всего, магглы узнают о нашем существовании. Ведь одна из его целей — покорение маггловского мира, власть над неспособными к магии людьми.

Гермиона коротко, почти незаметно кивнула. Взгляд девушки расфокусировался, стал пустым, как будто она пребывала где-то очень далеко.

— Мм... Гермиона?

— А? — моргнула та. Потом на мгновение нахмурилась. — О, прости. Я просто подумала о своих родителях. Неужели их ждет участь рабов?

— Я... я не могу дать ответа на этот вопрос.

— Я не хочу для них такого!! Прислуживать, унижаться... это ужасно! Никто не заслуживает подобного отношения! Почему они не воспринимают магглов как людей? Зачем они мучают их? — по ее глазам в очередной раз покатились слезы, — Что сделали такого магглы, что к ним относятся, как к...

— Как к домовикам?

Гермиона замолчала и посмотрела на Гарри.

— Да, как к домовикам. Нет, даже еще хуже!

Девушка сникла и расслабилась в объятиях друга, расстроенно глядя на доску.

— Гермиона... все не так плохо. Ведь он тебя не убил.

Увидев недоуменный взгляд девушки, Гарри поспешил продолжить:

— Это значит, что его мнение о магглорожденных можно поменять. Сначала он просто будет сдерживаться от убийства, потом от пыток, а там, глядишь, они и поднимутся в его глазах до отметки «человек».

— Гарри, это нереально, — покачала она головой.

Гарри посмотрел на нее и подумал, что, все-таки, она и здесь права. Такие как Волан-де-Морт не меняются.

— Ладно, — вздохнула она. — Поздно уже, пойдем спать, пока нас Филч не нашел.

Гарри кивнул с тяжелым сердцем. Ребята поднялись и вышли из кабинета, направляясь в свою Гостиную.

В это же время кое-кто другой направлялся кое-куда с не менее тяжелым сердцем. Стук изящных каблуков эхом отдавался от мраморного пола мрачного поместья. Портреты известных магов и ведьм, слава которых была не очень хороша, провожали ее слегка надменными взглядами. Красивый камин, богатое убранство комнаты, множество вещей, которые могли бы заинтересовать ее в обычном случае — все это сейчас для колдуньи не имело значения. Изящная, даже соблазнительная походка, уверенный взгляд из-под копны темных волос, гордо поднятый подбородок, дорогая одежда. Все это принадлежало женщине, которая была готова ко всему, даже к собственной смерти. Она не знала, что ее ждет, но ее почти идеальная интуиция кричала, что ничего хорошего. Вряд ли бы кто-то обрадовался таким новостям, ведь это фактически преступление. И не важно, имеет отношение к этому женщина или нет. Хотя... он непредсказуем. Он мог убить ее за ту новость, которую она ему преподнесет (все-таки, до сегодняшнего дня это было сокрытием информации), а мог смилостивиться и просто послать в нее несколько Пыточных. Беллатриса Лестрейндж шагала к залу, в котором расположился лорд Волан-де-Морт.

Войдя в зал, женщина первым делом оглядела его, чтобы убедиться, что он пуст, и ее разговор с Повелителем будет сугубо конфиденциален.

Волан-де-Морт с интересом глянул на подчиненную. Ему было крайне любопытно, отчего вдруг Беллатриса, которая чуть ли не с рождения ненавидела грязнокровок и считала их обычным скотом, начала защищать их? Лорд простил ее поведение и эту своевольность только потому, что для Беллы это было крайне нетипично. Но полностью простит он ее или нет, зависит только от нее самой и от того объяснения, с которым она пришла.

— Мой лорд... — Беллатриса присела на одно колено.

— Белла... — почти прошипел он, и от внимательного слуха женщины не укрылись нотки заинтересованности. — Ты готова объясниться?

— Да, милорд, — наклонила она голову еще ниже, потом поднялась и начала свой рассказ.