Министерство Тайн. Загадка Красной Гарпии (гет)

С наступлением утра Гарри был настроен решительно: едва стрелки часов встретились на восьмёрке, он поднялся и, быстро умывшись, вошёл в кухню. Рон ещё спал, а Гермиона уже заканчивала завтрак, краем глаза изучая свежий выпуск «Ежедневного пророка».

— Что-то интересное? — подхватив с блюдца поджаренный тост, Поттер заглянул в газету.

— Я так и думала, — подруга пододвинула ближе к Гарри вазочку с вареньем и, развернув газету так, чтобы было удобнее читать, внимательно посмотрела на него, — хоть снимков нет. И факты не переврали.

К счастью, новость о вчерашнем вечернем инциденте в Атриуме не попала на первую полосу, но о том, что начальнику мракоборцев расквасили нос, знала вся страна.

Ещё плюс один в копилку его проступков. Почему-то именно в этот момент в сознании выскочило событие восьмилетней давности, когда Поттер подсмотрел воспоминания Снейпа в думосборе. То, как профессор набросился на него.

«Приятным человеком был твой отец, правда?»

Чувства, охватившие Гарри, когда пришло осознание увиденного, осознание того, что Снейп не преувеличивал, называя его отца заносчивым хвастуном и позером.

Чувства, возникшие от одной мысли о том, как жестоко он обманывался, гордясь своим сходством с Джеймсом. Тогда всё внутри сжалось от холода.

Почти как сейчас. Пускай Маклагген заслужил этого, но Поттер поступил в точности как отец: унизил другого человека на глазах у посторонних.

— Главное, что тебя не выставили идиотом, — Гермиона улыбнулась, извиняясь, когда Гарри недовольно кашлянул от нелицеприятного прозвища, и быстро сменила тему. — Ты сразу на работу?

Лгать бесполезно, поэтому он признался, окуная чайную ложку в варенье:

— Сначала хочу поговорить с Джинни.

Ждать чего-то большего от Поттера не было смысла, Гермиона это понимала: он не любил разговаривать на подобные темы. Впрочем, как Рон и, наверное, большинство мужчин. Заварив другу чай, она ободряюще коснулась его плеча и поспешила выбрать, в чём сегодня пойти на работу.

Гарри, специально отклонившийся назад так, чтобы выглянуть в прихожую, окликнул Гермиону: она как раз обувала чёрные туфли на высокой шпильке.

— И давно? — он качнул кружкой, указывая на обувь.

— С тех пор, как ты щеголяешь на работе в дорогих костюмах, — в голосе подруги отчётливо слышалась ответная подначка, и Поттер не удержался от смешка.

Они попрощались, и Уизли вышла на улицу, уже на ступеньках встретившись с Бенедиктом: он удивил её, когда погладился о ногу во внезапном приступе ласки, чего никогда не делал, а после продолжил греться на утреннем солнце. Мысленно поблагодарив соседку за то, что хорошо ухаживала за котом, ведь на брюках Гермионы не осталось ни шерстинки, она почесала пушистое создание за ухом и, забрав платёжные квитанции из почтового ящика, свернула в соседнюю тихую улицу, уже откуда трансгрессировав в Министерство.

Гарри не стал тратить много времени на завтрак: невозможно остаться голодным, если собираешься погостить в Норе, ведь именно туда он направлялся, предварительно заскочив домой, чтобы переодеться. Когда он трансгрессировал на окраину деревни Оттери-Сент-Кэчпоул, неподалёку от которой располагался дом Уизли, светило яркое солнце, а на небе не было ни единого облачка. Всё вокруг утопало в зелени, лёгкий ветерок игрался с прядями волос, и Поттер, сунув руки в карманы джинсов, неторопливо пошёл по просёлочной, местами поросшей травой дороге, вскоре сменившейся узкой тропинкой. Чем ближе он был к Норе, тем гуще становилась трава, попадались репейники, что цеплялись к штанинам. Магглы совсем не ходили здесь.

Поттер намеренно появился не возле дома, а на значительном отдалении, чтобы собраться с мыслями. Он редко нервничал по поводу отношений с Джинни: не только потому, что за шесть лет их совместной жизни причин для этого не было, а из-за того, что не понимал, зачем это нужно. Нервами проблемы не решишь, Поттер чётко уяснил это ещё в темные времена войны с Волдемортом и обретать новое мнение не собирался.

И всё же маленький червячок будто грыз его изнутри, закручиваясь в животе в кольца страха. Он знал, что был отчасти виноват перед женой, и, будь в ладу с собой, ни за что не обратил бы внимания на другую девушку. Видимо, Гарри допускал существование лишь одной женщины в его жизни, и ею была Джинни. Недосказанность ухудшала ситуацию, поэтому он решил разобраться во всём сегодня же.

Высоко над головой раздался ритмичный звук, похожий на хлопки крыльев, и Поттер, запрокинув голову, проводил взглядом крупную министерскую сову, направлявшуюся к Норе: у таких были специальные сиреневые кольца-ленты на лапах, чтобы “особенных” птиц могли отличить от остальных. Прибавив шаг, он заметил Рона и Джорджа: они бежали от каменного сарайчика на задний двор с мётлами в руках, совершенно не замечая приближения друга. Гарри не стал их окликать, ступив на усыпанную мелким гравием дорожку, и его взгляд сам собой метнулся в сторону окон на первом этаже, хоть он прекрасно знал, что из комнаты Джинни открывался вид на пруд, расположенный с противоположной стороны дома.

Он воспользовался парадным входом и, очистив кеды от пыли с помощью заклинания, вошёл в кухню, ещё с порога услышав бурление варившегося супа. Молли нигде не было видно, зато возле стола оказался Перси: облачённый в министерскую мантию, он допивал чай, но, увидев Поттера, отставил кружку.

— Вот так сюрприз, Гарри, — он протянул ладонь для рукопожатия, улыбнувшись желанному гостю. — Присаживайся, мама в огороде.

Гарри улыбнулся в ответ и пожал предложенную ладонь, подумав, что в свете вчерашнего появления Джинни с кавалькадой чемоданов его сегодняшний визит вряд ли выглядел как сюрприз, но, сочтя это за формальную вежливость, сел на ближайший стул. Только сейчас он заметил на подоконнике распахнутого окна ту самую сову, которая, угостившись крекером, улетела, а Перси спрятал доставленное послание в карман мантии.

С улицы донеслось приглушённое кудахтанье, перемежаемое звуком удара струи воды о металлические стенки ведра, когда Перси отлевитировал чашку в мойку и, приосанившись, вдруг взглянул на Поттера с уважением:

— Уже неделя как ты начальник штаб-квартиры мракоборцев, — тот машинально кивнул, и Уизли продолжил с одобрением в голосе. — Что же, похвально. Должность весьма ответственная. Скоро заседание второго отдела, представится возможность показать себя с лучшей стороны перед мистером Краучем-старшим. Я долгое время работал с ним, пока меня за блестящую выслугу не назначили личным секретарём министра, хотя я до сих пор принимаю участие в важных судебных процессах Визенгамота…

Далее он предался воспоминаниям, которые Гарри пропустил мимо ушей: не потому, что было неинтересно, хотя, чего таить, все хорошо помнили, как Перси разбивал голову докладами о днищах волшебных котлов. На самом деле мракоборца вновь охватила тревога по поводу предстоящего заседания.

Поттер видел Крауча-старшего в конце каждого рабочего дня, отчитываясь о проделанной за день работе. Впечатления от общения с волшебником оставались неоднозначные: на лице с короткими жёсткими усами как будто навеки застыло полнейшее безразличие к окружающему миру. Однако впечатление было обманчивое. Чего Бартемиус искренне терпеть не мог, так это недобросовестной работы, и это являлось единственным, что унаследовал Крауч-младший от отца. Гарри много сделал для того, чтобы не ударить в грязь лицом в утро среды, но вдруг этого окажется недостаточно?

Всё же Поттер не умел долго переживать на пустом месте, поэтому он решительно отогнал малейшие сомнения, решив дождаться результатов заседания и уже тогда делать определённые выводы.

Возвращаясь к мыслям о Крауче-старшем и его сыне, по словам знающих людей, они были совершенно не похожи — ни внешне, ни по характеру, словно их не связывали никакие родственные узы. Тем не менее, Бартемиус привёл сына в Министерство и не лишился своего положения даже после деликатной истории с обвинением Барти в принадлежности к числу Пожирателей Смерти. Возможно, определённую роль сыграл возраст: Краучу-младшему тогда было чуть меньше девятнадцати лет. В любом случае, его вина не была доказана, дело прошло под грифом “попал под влияние Империуса”, и волшебника оставили в покое.

Появление Молли заставило Перси замолчать, который даже не заметил, что его не очень-то внимательно слушали.

— Гарри, детка, — колдунья кинулась обнимать парня, и тот понял, как болезненно она отреагировала на их с Джинни семейный конфликт: под глазами залегли тени от бессонной ночи, а во взгляде читалась боль и тоска. Отказавшись от предложения поесть — Поттер потерял аппетит, едва ступил на порог, — он спросил, где супруга, и Молли указала на дверь её комнаты. Уходя, он отчётливо понимал, что женщина не знала причину размолвки. Возможно, это было даже к лучшему.

Как следовало ожидать, дверь оказалась заперта, и замок щёлкнул далеко не сразу после того, как Гарри сказал, что это он. Войдя, он прищурился от яркого солнечного света, заливавшего небольшую комнатку, но вскоре различил силуэт Джинни возле окна: она стояла спиной к нему. Хотелось подойти и обнять её, зарыться носом в водопад огненных волос, но Поттер не мог. Он остался стоять возле закрытой двери, скользя взглядом по ничуть не изменившимся стенам со старенькими плакатами “Ведуний” и капитаном “Холихедских Гарпий” Гвеног Джонс. Упоминание хищной птицы вызвало неприятные ассоциации, но Гарри прогнал мрачные мысли, которых и без того было полно.

— Джинн, что случилось? — спросил он, прислонившись к боковой стенке комода, и с тоской взглянул на чемоданы, некоторые из которых супруга успела разобрать.

Всё говорило об одном: скорое возвращение на площадь Гриммо она не планировала.

— Честно? — донеслась немного недовольная реплика, в то время как Джинни даже не пошевелилась, словно превратившись в статую, из-за чего Гарри почувствовал кратковременное раздражение: он явно не шутки пришёл шутить.

Она заговорила: сначала спокойно и с расстановкой, Поттер даже успевал вставлять несогласные реплики, когда дело вновь коснулось сложной работы, его новой должности, её беременности и того, что они практически не виделись, безмерно уставая в Министерстве. Он едва удерживал себя от того, чтобы мученически не вздохнуть, сетуя на то, как женщины любят зацикливаться на одном и том же, пока разговор не коснулся «Валькирии».

— Послушай, я уже сто раз говорил, что не могу рассказать всего… — терпеливо произнёс Поттер, вышагивая по маленькому пространству между кроватью и комодом, но замолчал, когда Джинни, наконец, обернулась. Лицо заострилось от сдерживаемой злости, а в глазах стояла такая обида, будто Гарри совершил огромную подлость.

Его сердце замерло и рухнуло куда-то вниз.

— Тебе и не нужно ничего говорить, — голос стал подозрительно тихим, и парню на миг почудилось, что Джинни вот-вот расплачется. Чем дальше, тем больше это напоминало сцену из заурядного романа, от чего Поттера едва не передёрнуло. — Я всё видела своими глазами, и то, что молчала, не означает, что я глупа или слепа.

Поттер догадывался, куда сейчас свернёт разговор, поэтому предпринял попытку подойти ближе, но выставленная вперёд ладонь остановила его. Больше не казалось, что Джинни на грани истерики. Подрагивавшие от нервного напряжения губы произвели на свет не самые приятные слова:

— Вначале ты как одержимый носился с этим Хромым Байроном. Теперь твоя новая «миссия» в «Валькирии». — Она презрительно усмехнулась. — Если бы ты был занят только ею.

Подходить резко расхотелось, и Гарри опустил ладони на бёдра, замечая незнакомые прежде отрицательные эмоции на любимом лице.

— Как же, — Джинни прошлась вдоль подоконника, не сводя с мужа недовольного взгляда, — новая должность, новые дорогие шмотки, но вопрос, откуда ты их взял? Мигом сменил гардероб, обрядившись с иголочки, и пропал в этой «Валькирии», неизвестно чем там занимаясь.

Поттеру почудилось, что он стал участником дешёвого представления, превратившегося в откровенный фарс. Не так он себе это представлял.

Супруга, тем временем, не унималась:

— В одно прекрасное утро ты исчезаешь с работы, а этим же вечером я обнаруживаю ряд вешалок в шкафу с новой одеждой. — Джинни упёрла кулаки в бока, так явственно напомнив Молли, когда та отчитывала нашкодивших детей. — Да там одна рубашка стоит дороже, чем пять моих платьев!

В мыслях Гарри промелькнула совершенно безумная мысль: “Ей что, завидно?!”, но тут же растаяла, едва он, онемевший, услышал продолжение:

— С каких пор ты самостоятельно занимаешься покупками, а потом просто ставишь меня перед фактом?

— Во-первых, я начальник серьёзного подразделения, что предполагает деловую форму одежды, а во-вторых, это необходимо для… — недовольно бурчал Поттер, но Джинни нетерпеливо завершила за него, уже не замечая, что говорила на повышенных тонах:

— Для работы под прикрытием, знаю! Может, ты там просто нашёл себе девицу под стать и теперь ходишь с ней по магазинам? Я в своей дешёвой одежде больше тебя не устраиваю?!

Гарри схватился за волосы. Мерлинова борода, какой же бред!

— Не нашёл я себе никого, как ты не можешь этого понять?! — он тоже сорвался на крик, не в силах больше терпеть этот цирк. — Если хочешь знать, в магазин меня вытянул Малфой!

— Драко Малфой?.. — Джинни осеклась, и мракоборец едва успел перевести дух, чтобы задохнуться от следующей реплики. — Ещё хуже. Может, ты вообще решил на мальчиков переключиться?

Против столь возмутительного обвинения просто не нашлось ответных слов: Гарри застыл, не узнавая ту, которую любил всем сердцем. Спорить и дальше было бесполезно, очки вдруг показались тяжёлыми, давя на переносицу, в висках стучало. Грудь Джинни высоко и часто вздымалась, будто от быстрого бега, от былой собранности и выдержки не осталось и следа.

— Ты вернёшься домой? — Поттер в который раз переступил через себя и заглянул супруге в глаза, надеясь увидеть хотя бы намёк на то, что ещё не всё потеряно, но тщетно. Взволнованно пропустив волосы между пальцев, он не сдержался. — Мерлина ради, неужели всё из-за дурацких шмоток?!

В порыве эмоций они незаметно приблизились друг к другу.

— Нет, Гарри, — она покачала головой, и даже его имя прозвучало не как раньше, с теплотой и лаской, а как чужеземное слово, — я знаю, почему ты не вернулся ночевать домой. Знаю, что с тобой случилось.

“Откуда?” почти сорвалось с языка мракоборца, но он поразил самого себя, перехватив взлетевшую для пощёчины руку прежде, чем успел это осознать. Теперь Поттер отчётливо видел слёзы в глазах Джинни и никак не мог разжать пальцы, пока она сама не вырвала руку из захвата. Слезинки сорвались с ресниц, длинными росчерками приземлившись на хлопчатобумажную блузку.

— Но у нас же будет ребёнок...

Последняя спасительная ниточка, которую Джинни безжалостно оборвала:

— У меня, Гарри, — она отступила на шаг назад, беря себя в руки, — у меня будет ребёнок. Теперь оставь меня.

Такой сосущей дыры в своей груди Поттер не ощущал никогда.

К счастью, он ни с кем не столкнулся, когда со скоростью молнии вылетел из дома. Руки тряслись от отчаянья, а палочка искрила, когда Гарри стремительно пересекал двор. Злость застилала взор, и волшебник, не контролируя силу магии, махнул палочкой в направлении калитки, намереваясь просто распахнуть её, но та с треском разлетелась на мелкие щепки, а забор покосило так, словно по нему пробежалось стадо соплохвостов.

Именно это привело Поттера в чувство, который остановился, как вкопанный, и растерянно осмотрел результат своего эмоционального всплеска. Послышались быстрые шаги, но вместо ожидаемого голоса Молли раздалось удивлённое восклицание Рона:

— Ничего себе! — держа в руке метлу, он поравнялся с Гарри и присвистнул при виде обломков. — Я бы так в жизни не смог.

— Нашёл чему завидовать, — устало огрызнулся мракоборец, концентрируясь, но его Репаро не хотело возвращать всё в первозданный вид. Рон пришёл ему на помощь, и они вместе восстановили забор и калитку, пускай, не с первого раза.

— Ну как? — Уизли кивнул в сторону дома, при этом Поттер видел, как неловко он себя чувствовал, интересуясь тем, что ему, возможно, знать не надо. Солнце близилось к зениту и ощутимо припекало тёмную макушку мракоборца, хотелось оказаться в прохладной тени (взгляд метнулся в сторону крытой веранды), но ещё сильнее Гарри желал покинуть Нору.

— Никак, — выдохнул он, к собственной радости не обнаружив осуждения во взгляде друга, и указал на метлу в его руках. — Вижу, упражняешься?

Говорить на тему семейных взаимоотношений Поттер не хотел, и, как оказалось, это было взаимно. Рон рассказал, как славно полетал с Джорджем, в конце немало удивив новостью о том, что решил оставить работу в Министерстве в пользу магазина Волшебных Вредилок.

— Не хочу разрываться на две части, — покинув пределы двора, они пошли по тропинке. — Джордж молодец, магазин помогал ему держаться после...ну, ты знаешь, о чём я.

Блики от солнечного света отразились в стёклах очков, когда Гарри взглянул на друга. Рон внёс огромный вклад в развитие магазина тогда, когда Джорджу было не до этого. Позже, когда брат немного оправился после тяжёлой потери, большая часть дел легла на его плечи, ведь Рон параллельно работал в Министерстве.

Поттер одобрил выбор друга, и тот заулыбался шире, окрылённый поддержкой. Им пришлось расстаться: как бы ни было хорошо в компании Рона, скоро нужно было быть на работе.

Трансгрессировав на крыльцо дома, Гарри огляделся и, не обнаружив никого, кто мог бы вызвать подозрение, проскользнул за дверь. Хорошо, что чары, скрывавшие дом от посторонних глаз, до сих пор действовали: в свете расследования дела Красной Гарпии это было как никогда актуально.

Встретивший на пороге Кикимер предложил Поттеру поесть, и тот не отказался: эльф тут же загремел кастрюлями на кухне, и обоняния Гарри, когда он проходил мимо кухни, коснулся аромат тушёного мяса с душистыми травами. Переодевшись в тёмно-синий костюм и белую рубашку, он уже направился к выходу из спальни, как в поле бокового зрения попало зеркало, а точнее собственное отражение в нём, не соответствующее действительности.

— Необычно ведёшь себя, — сказал мракоборец, увидев коварную ухмылку на собственном лице. Отражение будто и ждало этого, вмиг скрестив руки на груди и поведя бровями. — Привлекаешь моё внимание, но к чему?

Гарри в зеркале указал на прикроватную тумбочку, сейчас пустую, а ведь ещё вчера вечером там стоял красивый стеклянный флакон с кремом для рук, принадлежавший Джинни.

— Ты что-то видел, связанное с ней? Что-то, чего не знаю я? — глупо было стоять и выяснять что-то у заколдованного куска стекла, но чем чёрт не шутит, тем более что ответом послужил согласный кивок в отражении.

Как следует обдумать произошедшее Поттер не успел, потому что в окно ворвался ярко-голубой луч Патронуса, превратившийся в зайца.

— Гарри, в штаб-квартире всё хорошо, и у меня есть для тебя интересные новости, приходи в наше кафе в Сохо через полчаса, — молвил он голосом Полумны, после чего, описав круг возле люстры, растаял в воздухе.

— Кто бы сомневался, — вздохнул мракоборец и вновь повернулся к зеркалу, но оно явно передумало открывать свои тайны.

Хотя бы в одном Поттеру сегодня повезло, потому что свинина с розмарином оказалась волшебной на вкус. От души поблагодарив Кикимера, зардевшегося от гордости и не забывшего в очередной раз протереть орден за победу, который всегда носил на груди, Гарри трансгрессировал в переулок неподалёку от кафе.

Новости действительно были, и первая заключалась в маленькой детали, присутствовавшей на колдоснимках комнаты Эдварда Брикмана и квартиры Дина Томаса.

— Энгоргио, — незаметно для посетителей увеличив снимки до размера плаката, Полумна перевернула их вверх тормашками, как делала прежде, и ткнула пальцем в место на стене над камином. Вначале Гарри ничего не увидел, но потом различил странный символ, загоравшийся в момент срабатывания вспышки. Секундное мерцание, невидимое для глаза в жизни, но заметное на колдоснимке, именно в перевёрнутом состоянии напомнившее Поттеру…

— Я видел это раньше.

Герб Ордена Феникса.

Нужно поговорить с Роном, вдруг Томас вёл себя необычно или обмолвился о проблемах, желая тем самым оставить подсказку. В конце концов, об этом нужно рассказать Краучу-младшему или Снейпу. Допив кофе, Гарри пожелал Лавгуд приятного аппетита и, покинув кафе, трансгрессировал в Министерство.

Часом ранее Сектор борьбы с неправомерным использованием магии стоял на ушах в буквальном смысле слова. Первым, что увидела прибывшая на работу Гермиона, едва открыв дверь, стала пролетевшая мимо папка в красном всполохе заклинания. Та неаккуратно шлёпнулась на стол одному из сотрудников (при этом значительная часть листов выскользнула на пол), и Гермиона подавила тяжёлый вздох, едва заметила хозяина стола. Тот самый волшебник, переведённый из Отдела магических происшествий и катастроф, далеко не первый год служивший в Министерстве, но лишённый малейших зачатков внимательности. Он свалился на Сектор борьбы с неправомерным использованием магии как снег на голову неделю назад и вроде бы не успел ничем “отличиться”.

До вчерашнего дня.

Гермиона провозилась с ним несколько часов: хоть Адам и был довольно приятен в общении, он совершенно не умел приводить информацию к общему знаменателю. Возможно, секретарь слишком усердствовала, выполняя работу за волшебника, но в отсутствие Барти она не смогла придумать ничего лучше. Объяснив на пальцах, что следовало написать, Гермиона понадеялась, что сегодня у Адама получится складный отчёт, но надежды не оправдались.

Крауч-младший коротко взглянул на неё, прежде чем переключиться на бестолкового сотрудника: хоть палочка в левой руке была опущена, вид у начальника был крайне серьёзный и опасный, так что никто из сотрудников не смел произнести ни слова, застыв на одном месте: кто с документами в руках, кто на полпути к кабинетам.

— Меня не было всего один день, и что я вижу: сплошные бумажки с текстом, за которым не стоит ровным счётом ничего! Где факты? Где систематизация дел по датам? Мне нужна конкретика, а не этот бред обделённого интеллектом школьника! — ледяной взгляд скользнул по лицам остальных, в то время как Гермиона (которую взгляд не коснулся, но она всё равно неуютно повела плечами) по-прежнему стояла у двери и ждала окончания.

Адам совершенно не знал, куда себя деть, искоса поглядывая на бумаги на полу.

— Простите, мистер Крауч-младший, я попытался выполнить то, что от меня требовалось: собрал информацию и передал отчёт на рассмотрение…

Он вновь с сожалением взглянул на пол, но резко отвёл глаза, страшась гнева начальника, который успел заметить направление взгляда подчинённого.

— Да что ты говоришь… — вкрадчиво протянул Барти, и Уизли заметила, как заискрила его палочка. — Соберешь ещё раз. Папка через двадцать минут должна лежать на моём столе. Это актуально и для всех остальных.

Развернувшись, Барти шагнул в сторону приёмной, и прочие зашевелились, будто по волшебству превратившись из каменных статуй в живых людей. Позади Гермионы хлопнула дверь, и её обогнал волшебник в сиреневой мантии сотрудника Визенгамота со свитком в руках. Заметив Крауча-младшего, он ускорил шаг.

Пока начальник не видел, Уизли подошла к расстроенному Адаму, который смотрел на документы, как на трактат по алхимии, а затем достал из стола коробочку с волшебными скрепками. Одно неосторожное движение, и скрепки расползлись в разные стороны, вогнав Адама в отчаяние, потому что он попытался остановить их руками. Вздохнув, Гермиона взмахнула палочкой, скрепки замерли на мгновение, а потом послушно заползли обратно в коробку.

Она в двух словах рассказала Адаму, что должно быть в отчёте, тот торопливо записал всё на лист пергамента вручную — очевидно, на более привычный магический способ ведения записей ему не хватило сосредоточенности, — когда мимо них прошёл сотрудник Визенгамота, уже без свитка.

Обернувшись, Уизли взглянула на Крауча-младшего: отрывистыми движениями свернув документ, он покачал головой и, больше ни на кого не обращая внимания, скрылся за дверью приёмной, звучно закрыв её за собой.

Рабочий день начинался “великолепно”.

Собравшись с силами, Гермиона уверенно вошла в приёмную и, к собственному удивлению, увидела Барти, присевшего на край её стола.

В подобном эмоциональном состоянии он обыкновенно скрывался в кабинете. Нет, он не переставал уделять внимание делам, просто работать с ним становилось ещё сложнее. Крауч-младший был из тех, кто долго “отходил”.

— Интересное дело, миссис Уизли, — заговорил он тоном, по которому сложно было понять, был ли это тщательно сдерживаемый гнев или недобрая усмешка, — я узнаю о переносе важного слушания за пятнадцать минут до его начала.

Гермиона предпочла промолчать, осторожно и максимально беззвучно ступая по паркетному полу, что с учётом высоких каблуков было весьма затруднительно, пока Барти, положив раскрытую папку на ладонь, листал документы.

— Как, по-вашему, это профессионально? — наконец, он поднял взгляд, и Гермиона тут же остановилась. Она пыталась придумать, что сказать в ответ, но в мыслях резко воцарилась тишина, когда в поле зрения попала приоткрытая дверца шкафа, в котором хранились важные документы. Возможно, Крауч-младший что-то брал оттуда, но лишняя осторожность ещё никому не вредила.

Каков же был ужас Гермионы, обнаружившей, что сейф вскрыт, и оттуда пропало несколько дел, связанных с Красной Гарпией, которые Барти почему-то хранил здесь. Она резко обернулась, но начальник уже был за её спиной, с подозрением взирая на находку.

— Это вы его открывали? — Гермионе пришлось сделать над собой усилие, чтобы не залиться краской, озвучивая глупый вопрос.

Барти будто завис на добрые десять секунд, глядя на пустой сейф. Возможно, его мысли всё ещё были заняты проколом одного из сотрудников подразделения, но что-то подсказывало: волшебник прекрасно понял, что произошло. Однако судя по мимолётной улыбке, скользнувшей по его губам, случившееся обрело определённый (если не сказать положительный) смысл для Крауча-младшего.

Он взглянул на настенные часы.

— Вы идёте?

Слегка опешив, Гермиона всё же поспешила за Барти. Когда Сектор остался позади, и они двинулись по коридору второго уровня, Крауч-младший без объяснений протянул ей папку. Уизли, незаметно вздохнув, пробежалась взглядом по документам, благо, было всего два листа.

— То самое дело о применении непростительного заклинания, что поступило к нам неделю назад? — уточнила она, когда Барти пропустил её перед открывшимися дверьми лифта. Почти не глядя под ноги, Уизли прошмыгнула к дальней стене и внимательнее изучила дополнение к обвинению, с которым дело Уильяма Марлоу их Сектор на днях направил для рассмотрения в Визенгамот.

Вслед за ними вошло ещё несколько волшебников. Золотые решётки закрылись и, тронувшись с места, кабина дёрнулась особенно сильно, чуть не повалив всех с ног. Барти весьма вовремя подхватил ни за что не державшуюся Гермиону под локоть. Благодарно улыбнувшись, она старалась не обращать внимания на то, что рука начальника даже не думала исчезать, но это пришлось весьма кстати, стоило лифту капризно подпрыгнуть во второй раз. Каблуки подворачивались на гладком полу, но ещё больше Гермиона боялась растерять документы, поэтому она надёжно прижала папку к груди и заключила:

— Значит, он ещё и незарегистрированный анимаг.

— Сегодня выяснилось. Плюс один повод для пожизненной аренды камеры в Азкабане.

Она знала, что за одну незаконную анимагию в тюрьму не сажали, вот только у Уильяма Марлоу был целый ворох проступков. Слушание было назначено на двенадцать часов сегодняшнего дня, но, как оказалось, его перенесли на девять утра.

Кабина была наполнена под завязку, и Барти, не переносивший слишком близкое соседство с чужими людьми, немного отодвинулся от теснившихся за спиной волшебников. Это вызвало волну кратковременного беспокойства у Гермионы, остро реагировавшей на присутствие начальника в личном пространстве. Неимоверным усилием воли она запретила себе дышать через нос, чтобы не чувствовать роскошный аромат одеколона, в котором помимо древесной ноты успела различить имбирь и ирис. Возможно, не столько сам запах не оставлял её равнодушной, сколько его носитель, так элегантно вторгнувшийся в её упорядоченную сдержанную жизнь, но мысли об этом были столь же опасны, как попытка отобрать у дракона золотое яйцо.

— Я хочу, чтобы вы увидели всё своими глазами, — Крауч-младший забрал папку, когда женский голос известил о прибытии на уровень отдела тайн, где вышли все пассажиры. Ниже ехать было попросту некуда.

Когда они подошли к лестнице, ведущей на уровень залов суда, в мыслях возникло воспоминание о ненамеренном участии в слушании дела Элизабет Кроткотт. Путь, который Гермионе пришлось проделать вместе с Амбридж. Воображение вмиг подсунуло не самые лучшие картинки, едва они с Барти переступили порог зала номер десять.

Это был не тот зал, где несчастную колдунью судили за, якобы, кражу волшебной палочки, но тот самый, где “посчастливилось” побывать Гарри в начале пятого курса.

В тускло освещённом факелами зале, что из-за облицовки тёмным камнем выглядел особенно мрачно и удручающе, практически не было свободных мест. На высоких судейских помостах, справа и слева от центрального помоста, расположились волшебники, преимущественно в мантиях сливового цвета с вышитой серебряной буквой “В” на левой стороне груди. Правда, тут и там виднелись сотрудники Министерства в других одеждах, что вполне могло говорить о демонстративном характере заседания. Это ещё больше насторожило Гермиону, чьи предположения с каждым мгновением были всё более удручающими, но Барти подал знак следовать за ним. Миновав отгороженное балюстрадой место для судьи, он поднялся к самой верхней скамье центрального помоста, и Уизли послушно присела на свободное место рядом с ним.

Зал приглушённо гудел, с разных концов в сторону переднего ряда полетели оранжевые папки, и Крауч-младший проделал то же самое. Гермиона никак не могла отвести взор от кресла с цепями, одиноко стоявшего в центре зала, как неприятное напоминание о страшных временах. Именно здесь судили Пожирателей Смерти, здесь проходило слушание по делу Гарри Поттера…

Следующая мысль полоснула по сознанию раскалённым ножом, и Гермиона достаточно резко повернула голову к Барти, взглянув на его профиль со слабой тревогой во взгляде. К счастью, он был занят собственными мыслями, не догадываясь, каким вопросом задавалась помощница.

“Его судили за преданность Тёмному Лорду”, — думала она, без страха разглядывая контур вздёрнутого носа и плотно сжатых губ. — “Наверняка именно в этом зале. В этом кресле с жуткими наручниками”.

Она мгновенно отвернулась, когда он всё-таки заметил её внимание. К счастью, лёгкая неловкость ситуации рассеялась с появлением судьи. Бартемиус Крауч-старший занял место в центре первого ряда, по левую руку села колдунья с короткими седыми волосами и моноклем, Амелия Боунс. На краю этой же скамьи появился Перси, вооружённый чистым свитком пергамента и пером с чернильницей. Гермиона видела, как он написал что-то в верхнем углу: очевидно, сегодняшнюю дату и время слушания.

Глухой стук молотка прервал все разговоры, и в зал ввели невысокого полного волшебника: на нём был довольно неплохой костюм, на лацкане блеснул значок-логотип Министерства, но всем своим видом светловолосый мужчина являл чистейшее непонимание пополам с ужасом перед возможным безрадостным будущим. Он поморщился, будто от боли, когда цепи ожили и подобно змеям поползли к нему, самостоятельно сомкнувшись вокруг запястий и лодыжек. Плохой знак.

— Дисциплинарное слушание от двадцать восьмого апреля объявляю открытым, — провозгласил мистер Крауч-старший, и перо мгновенно задрожало в руках Перси, ведущего протокол. — Разбирается дело о нарушении Международного статута секретности и неправомерном использовании магии Уильямом Джеймсом Марлоу, проживающим по адресу: графство Оксфордшир, город Кеннингтон, улица Сейнт-Суитунс, дом номер семь. Допрос ведут: Бартемиус Крауч-старший, глава Отдела обеспечения магического правопорядка; Амелия Сьюзен Боунс, первый заместитель министра. Секретарь суда — Перси Игнациус Уизли.

Бартемиус сделал паузу, подхватывая верхний в стопке лист пергамента, и стал зачитывать обвинение ледяным голосом:

— Подсудимому вменяется в вину нижеследующее: то, что он сознательно, намеренно и с полным пониманием противозаконности своих действий проник в дом по каминной сети, являющийся частной собственностью мистера Джона Гилмора и расположенный в магглонаселённом районе. Далее двадцатого апреля нынешнего года в три часа двадцать две минуты он применил непростительное заклинание Круциатус к хозяину дома в попытке шантажа и вымогательства крупной суммы денег. Более того, желая скрыться с места преступления, подсудимый в присутствии магглов принял анимагическую форму, незарегистрированную в Министерстве. Всё вышесказанное нарушает раздел четырнадцатый Статута о секретности, принятого Международной конфедерацией магов, а также ряд магических законов, запрещающих применение непростительных заклинаний.

Крауч-старший отложил лист и воззрился на сжавшегося в кресле подсудимого:

— Вы — Уильям Джеймс Марлоу, проживающий по адресу графство Оксфордшир, город Кеннингтон, Сейнт-Суитунс роуд, дом номер семь?

— Да, — ответил волшебник, и его голос звучал глухо.

— Вы подтверждаете, что в ночь с двадцатого на двадцать первое апреля проникли в дом мистера Джона Гилмора?

— Да, это так, — Уильям заёрзал в кресле, и цепи задрожали, затягиваясь ещё сильнее, — однако я не применял непростительное…

— Вы пытались шантажировать мистера Гилмора по причине того, что он задолжал вам определённую сумму денег, — продолжал Бартемиус, не обращая ни малейшего внимания на попытки подсудимого оправдаться, — но, не достигнув нужного результата, использовали заклинание Круциатус, чем довели пострадавшего до тяжёлого состояния.

— Послушайте, всё обстояло…

— На крики сбежались соседи, однако вы приняли анимагическую форму на глазах магглов и скрылись с места преступления. Вы подтверждаете всё это?

По залу прошёлся недовольный ропот, кто-то возмущённо перешёптывался, впечатлённый применением Круциатуса, Гермиона же в очередной раз взглянула на Барти, на чьём лице было написано несогласие с обвинением, но он, нахмурившись, наблюдал за происходящим.

— Он действительно должен мне десять тысяч галлеонов, — признался Марлоу, чей лоб влажно блестел в дрожащем свете факелов, — я всего лишь хотел припугнуть его, полагая, что ночью застану врасплох, но, клянусь, не применял непростительное заклинание!

— Результат анализа изъятой у вас палочки на предмет использованных заклинаний говорит обратное, — отрезала Амелия, вытянув со стопки отчёт и тут же предоставив его Краучу-старшему для ознакомления. Зал вновь осуждающе загудел, а Барти, недоверчиво хмыкнув, шепнул на ухо Гермионе одно-единственное слово:

— Ложь.

Они обменялись короткими взглядами и продолжили наблюдать за процессом. Чем дальше, тем меньше Уизли верила в виновность Уильяма, который выглядел хуже побитой собаки, не понимавшей, за что с ней так обращались.

— Как давно вы знакомы с мистером Гилмором? — начал судья издалека, и Барти, сочтя допрос в ближайшие две минуты маловажным, незаметно повёл волшебной палочкой. Звукоизоляционные чары окутали их с Гермионой, и он заговорил:

— Уильям Марлоу состоит в Красной Гарпии, в последнее время о нём ходят не самые лучшие слухи: карточные игры, огромные долги. Однако не это привело его в кресло с цепями.

Барти сделал паузу, и Гермиона услышала обрывок фразы судьи о том, что у такого уважаемого человека, как мистер Гилмор, не может быть долгов. Крауч-младший лишь покачал головой.

— Уильям с высокой должностью в Международном бюро магического законодательства стал как кость поперёк горла Гарпии, вот она и придумала простой способ избавления от неугодного мага. Обросший долгами, он всё чаще и чаще садился за карточный стол, надеясь отыграться, но ему не очень-то везло. Семьи нет, Марлоу отдавал всего себя работе, добился успеха. Месяц-другой и его могли назначить начальником бюро, что вовсе не играло на руку Гарпии. Для этой должности у неё был свой человек…

— Мистер Джон Гилмор, — догадалась Гермиона.

— Верно. Он появился в Гарпии ещё во времена правления Тёмного Лорда, укрепил положение после окончания второй магической войны. Как нельзя лучше подходит на роль главы Международного бюро магического законодательства.

— Что же Гарпия придумала? — поинтересовалась Уизли, и где-то далеко звучал безжалостный голос Крауча-старшего:

— ...согласно отчёту Сектора борьбы с неправомерным использованием магии вы являетесь незарегистрированным анимагом, что только усугубляет ваше положение.

— Изящный и беспроигрышный ход, — недобро усмехнулся Барти, и Гермионе на миг показалось, что этот самый “ход” пришёлся ему по душе. — Джон Гилмор появился в карточном клубе, и через некоторое время случилось так, что Уильям “чудесным” образом выиграл у него значительную сумму денег. Однако проигравший не торопился расплачиваться, потому что все деньги хранились в Гринготтсе, и волшебники распоряжались специальными фишками — как в казино, фишка в обмен на наличные. Гилмор водил Марлоу за нос, а потом и вовсе перестал появляться Гарпии. Те, кому Уильям был должен, активнее стали напоминать о себе…

— Только не говорите, что они тоже были в сговоре, — Гермиона с опаской взглянула на начальника, но на его губах играла улыбка, подтверждавшая обратное.

— Если Гарпия хочет кого-то убрать, она подключает к этому как можно больше людей. Нервы Уильяма не выдержали, и он, выяснив, где жил Гилмор (информацию ему с радостью предоставили шпионы из Отдела магического транспорта), действительно появился у него дома посреди ночи. Повесив на Марлоу применение непростительного и прибавив к этому информацию о незарегистрированной анимагии, люди Гарпии в Визенгамоте составили дело, у которого может быть лишь один финал.

— Азкабан, — выдохнула Гермиона, переведя стеклянный взор на макушку Крауча-старшего. Она слышала, как тот с ледяным равнодушием говорил о том, что обвиняемый не представил свидетелей защиты, но его голос будто звучал сквозь несколько слоёв ваты, потому что мысли Гермионы утекали в иное русло. Теперь было ясно, зачем Барти привёл её сюда: чтобы показать, на что способна Красная Гарпия. Что она вездесуща и под её удар мог попасть каждый.

Барти снял чары и вновь заинтересовался процессом, но Гермиона всё-таки спросила то, что так отчаянно интересовало её, ведь другого случая могло не представиться:

— Вы были там? — он в непонимании взглянул на неё, и она указала на кресло для подсудимого. Не нужно было пояснять, так же как Краучу-младшему не понадобилось отвечать: всё читалось во взгляде карих глаз, долгом и тяжёлом, но искреннем.

— Кто за то, чтобы оправдать подсудимого по всем пунктам? — звучно спросила Амелия Боунс, и Гермиона, мигом прервав зрительный контакт, хотела поднять ладонь, как сделали несколько человек. Однако этому не суждено было сбыться, потому что неожиданно сильные и жёсткие, как тиски, пальцы Барти сжались на её запястье. Он принципиально не смотрел в её сторону, крайне серьёзный и сосредоточенный, и Уизли подчинилась, хоть и не представляла, как смогла бы оказать сопротивление.

Бартемиус вскользь оглядел волшебников, и Амелия вновь спросила:

— Кто за то, чтобы признать подсудимого виновным?

Больше нескольких десятков рук поднялись в воздух, к ним присоединилась ладонь Барти, который отпустил Гермиону и движением брови дал понять, чтобы она сделала то же самое. Скрепя сердце, она выполнила то, что от неё ожидали.

Крауч-старший оглядел всех судей и заключил со слабо различимым удовлетворением в голосе:

— Признан виновным. Приговор привести в исполнение немедленно.

Тяжёлая металлическая дверь отворилась, и по спине Гермионы поползли ледяные мурашки, потому что в зал вплыли две высокие фигуры, закутанные в чёрные плащи. Боунс с лёгкостью наколдовала Патронуса, и серебристая сова закружила перед помостом, защищая волшебников от приближавшихся к Уильяму дементоров. Он почувствовал их, раз схватился за голову, едва наручники раскрылись, округлое лицо исказилось от ужаса, когда он предпринял попытку воззвать к беспристрастным судьям, но никто и ничто не могло отвратить страшной участи.

Не в силах больше смотреть на это, Гермиона закрыла глаза, не отдавая себе отчёта в том, что по привычке потянулась к ладони другого человека за безмолвной поддержкой. Так, как всегда делала это с Роном или Гарри. Осознание пришло вместе с ощущением тепла руки Барти, которая оставалась неподвижна, но перевернулась тыльной стороной вверх, едва Гермиона, страшно смутившись, попыталась убрать свою ладонь. Под рёбрами что-то подозрительно сжалось, когда их пальцы переплелись и замерли в таком положении на долгие секунды.

Обратный путь до Сектора борьбы с неправомерным использованием магии прошёл как в тумане: пропустив подавляющую часть волшебников вперёд, Гермиона медленно поднималась по крутой лестнице, а перед глазами стояло лицо несчастного Уильяма. Голова шла кругом от вопиющей жестокости тех, кто в Гарпии возомнил себя творцом чужих судеб, распоряжаясь жизнями реально существовавших людей, как мелкой монетой.

Крауч-младший задержался в зале суда, и Уизли впервые в жизни захотела недобросовестно повести себя: вернувшись на рабочее место, отрешиться от всего на несколько часов. Не тут-то было.

— Моргана вас всех раздери, — в сердцах выругалась она, когда, преодолев последний лестничный марш, вспомнила о пропаже документов.

Теперь Гермиона была готова полечь в работе над сотней случаев нарушения Статута о секретности, чем разбираться с такой щекотливой ситуацией. Что-то ей подсказывало: это было только начало.

Она не могла знать наверняка, чем грозила пропажа: с одной стороны, факт хранения компрометировавших Красную Гарпию документов в сейфе того, кто был в верхах организации, был вполне логичен. С другой, раз они оттуда пропали, значит, не всё у Барти было гладко. Или он оставил их в сейфе специально?

Гермиона прислушалась к ощущениям: неужели беспокойство? Нажав нужную кнопку на панели, она поднесла ладонь к лицу, не сразу и с явным изумлением поймав себя на том, что грызла ногти. Однако кабина помчалась вверх, вынудив схватиться за поручень, но истину никто не отменял: она действительно беспокоилась за Крауча-младшего.

— Глупость какая-то, — непокорно фыркнула она, следя за тем, как записки из Отдела тайн кружились вокруг лампы, из-за чего казалось, что свет постоянно мигал. Придя к решению позже обсудить случившееся наедине с Барти, Гермиона вышла на втором уровне и вернулась на рабочее место. Желание забыть обо всё уже было не таким сильным, как прежде.

В это время Гарри постучал в дверь кабинета начальника штаб-квартиры стирателей памяти и, услышав короткое “войдите”, смело повернул дверную ручку.

Во взгляде Малфоя мелькнула обречённость, но Поттер не позволил чувствам взять верх над разумом. Неприятный осадок после их последней встречи никуда не делся, но они до сих пор не поговорили после того, как мракоборец получил записку. Поэтому Гарри решил не растрачиваться на любезности в попытке наладить контакт, а сказал с порога:

— Пошли, пообедаем.

Вид у Поттера был самый серьёзный, но Драко на всякий случай уточнил:

— Ты хорошо спал сегодня?

Гарри лишь вопросительно уставился на него, и Малфой манерно протянул, одновременно выходя из-за стола:

— Сейчас почти десять утра, какой обед?

— Ты же хотел поговорить, — пожав плечами, Поттер покинул кабинет и медленно пошёл в сторону выхода из штаб-квартиры, искренне надеясь, что Малфой всё-таки последует за ним.

— Только если ты платишь, — улыбнулся Драко, на шаг опередив мракоборца перед дверью, ведущей в коридор третьего уровня, в его глазах читалось откровенное веселье, отчего Гарри не смог не улыбнуться в ответ.

Хоть оба не были голодны, чашечка кофе не повредила. Они расположились в излюбленном Малфоем шикарном ресторане, где один классический стул стоил дороже всей вместе взятой мебели в среднестатистическом кафе.

Поттер сразу спросил о Люциусе, и Драко рассказал о том, что удалось узнать из его воспоминаний. Ровно через неделю слизеринец должен был вступить в Красную Гарпию, но прежде из его собственного сознания должны были стереть всё, что указывало на встречи в бетонном коридоре и проводившуюся там работу.

— Так что вскоре, Поттер, у нас с тобой не останется ни единой точки соприкосновения, — пошутил Малфой, и Гарри, подняв взгляд от наполовину початой чашки, понял, что шутка была без злого подтекста.

И не только у них, понял мракоборец. Если это делалось для защиты Драко (другой причины просто не могло быть), значит, из белокурой головы нужно было стереть все воспоминания, в которых фигурировали Крауч-младший и Снейп со своей тайной миссией.

Другими словами, они теряли союзника.

Поттер повёл плечами. Он изо всех сил надеялся, что ему подобная участь не грозила, хоть он уже и был в составе Красной Гарпии.

Внимание Малфоя переключилось на остывший кофе, в то время как Поттер не сводил глаз с собеседника, гадая, какие мысли могли скрываться за фасадом безупречной выдержки. Отчаявшись, он облокотился о край стола и, приняв самый уверенный вид, заговорил:

— Крауч-младший вскользь упоминал о твоём незавидном положении, как и о том, что ты противился вступлению в Красную Гарпию. Почему?

Гарри понял, что ступил на запретную территорию, когда Драко со звоном вернул чашку на блюдце, чем привлёк внимание посетителей за соседним столиком.

— А вот это тебя уже не касается.

Малфой порывался встать, но Поттер остановил его, схватив за рукав, что вызвало неоднозначную реакцию. Казалось, Драко разрывался между двумя чувствами: недоумением, что школьный недруг позволял себе подобные вольности, и странным любопытством. В любом случае, Драко передумал уходить, но явно ждал объяснений, по какой причине он должен говорить на столь щекотливую тему. Глядя на него, Гарри решил быть честным, хоть мерзкое чувство недоверия к бывшему слизеринцу неприятно проворачивалось в животе:

— Мне поручили задание, поделившись ничтожной частью информации. Я играю по чужим правилам, не представляя, какую беду могу нажить в случае разоблачения. Вернее, очень представляю. — Поттер перевёл дух, когда, взглянув на Малфоя, обнаружил, что тот уже не выглядел столь враждебно. — Тебе вообще скоро память отшибёт. Поэтому мне важно знать, что именно готовят тебе в Гарпии. Вдруг, это поможет.

Казалось, признание не оставило Драко равнодушным: он больше не смотрел на мракоборца свысока, даже голос звучал без осточертевшей манерности.

— Вряд ли это как-то поможет, — невесело усмехнулся он, опустившись на стул, — но Крауч-младший не соврал, сказав, что меня так просто не оставят.

Не веря своей удаче, Гарри приготовился, было, слушать, но Малфой вдруг встрепенулся, будто что-то вспомнив, и бросил взгляд на наручные часы.

— Прости, Поттер, но я чуть не забыл, что мне нужно быть на другом конце страны.

Увидев святое непонимание на лице начальника мракоборцев, Драко нехотя пояснил:

— Важное дело, требующее моего участия. Мы можем встретиться вечером, часов в восемь, скажем, в Роудс? Это ресторан в Башне сорок два на Олд-Брод стрит. Я закажу столик.

— Что-то менее фешенебельное и заметное ты, конечно же, не мог выбрать, — усмехнулся Гарри, оставив деньги за кофе на столе, и Драко ответил ему польщённой улыбкой.

Спустя минуту Малфой шёл по широкой мощёной дороге городка в Шотландии, а мысли никак не хотели оставлять воспоминания о разговоре накануне с Краучем-младшим.

— Они следят за вами, мистер Малфой, ежедневно и неустанно. Впрочем, вы об этом знаете. Как и о том, что рано или поздно до вас доберутся. Лучшим решением будет согласие, что бы Гарпия вам не предложила.

В устах Барти слово “предложила” прозвучало иронично: оба волшебника прекрасно понимали, что Гарпия не предлагает. Она навязывает свою точку зрения, а у непокорных один конец.

— Тогда придётся очистить мою память от любого упоминания наших с вами контактов, чтобы защитить и меня, и вас, мистер Крауч-младший. И всю вашу миссию.

* * *

Легкой пружинящей походкой Полумна шла по коридору седьмого уровня, где располагался Отдел магических игр и спорта, в любопытстве рассматривая криво приклеенные плакаты с изображениями квиддичных команд. Коридор выглядел неопрятно, но ей нравился этот “творческий беспорядок”, однако рыжеволосая колдунья, беседовавшая с кем-то, привлекла её внимание.

— Здравствуй, Джинни, — Лавгуд ничуть не смутилась того, как обалдело на неё вылупилась пока-ещё-миссис-Поттер, которая меньше всего хотела, чтобы кто-то из ближайшего окружения Гарри заметил её здесь.

— Привет, Полумна, — ответив невпопад, Джинни отрывистым жестом дала понять собеседнице, что найдёт её позже. — Ты что-то хотела?

Было заметно, что она хотела как можно скорее избавиться от общества Полумны, но в тоже время пыталась вести себя вежливо, что удавалось с трудом, однако Лавгуд всё было нипочём.

— Нужно отыскать кое-кого из ОД, а тут ты оказалась, — слегка покачиваясь из стороны в сторону, Луна сжала что-то маленькое в кармане платья, и Джинни ещё сильнее нахмурилась.

— Отряд Дамблдора? Зачем?

В следующий миг она едва не заскрипела зубами от негодования, потому что Полумна широко распахнула глаза и ответила пониженным тоном — так, словно говорила о чём-то сверхсекретном:

— Дело Министерской важности.

Покачав головой для пущей убедительности, Лавгуд, как ни в чём не бывало, продолжила путь, оставив Джинни наедине с собственным недовольством. Подождав, пока Полумна удалится на приличное расстояние, она скрылась в штаб-квартире Британско-ирландской лиги квиддича в поисках колдуньи, разговор с которой пришлось прервать.

Джинни была твёрдо намерена изменить свою жизнь, никто и ничто, даже размолвка с некогда любимым мужем, не могли ей в этом помешать.

Из-за разговора с Малфоем Поттер вернулся в Министерство немного позже, чем планировал: рабочий день был в разгаре, и штаб-квартира мракоборцев жужжала не тише пчелиного улья. Волшебники нестройно приветствовали его, и кто-то доложил, что все отчёты ожидают Гарри на столе.

Всё ещё испытывая недоверие, он вошёл в кабинет и действительно обнаружил ровную стопку оранжевых папок. Просмотр нескольких из них развеял малейшие сомнения: штаб-квартира отлично выполнила свою работу.

От внимания Поттера не ускользнуло, как все ненадолго затихали, стоило ему пройти мимо того или иного отсека. Поразительно, но всего за пару дней его стали бояться почти так же сильно, как Барти. Ладно, не настолько сильно, да и страх ли это? Его сторонились — это точно, но не как больного или сумасшедшего, а как того, кто не вызывал доверия, но внушал...

Да, всё-таки страх. Такой, что недоверие тщательно маскировалось под подобострастность и минимальный контакт. Даже привычно задиристый Флинт выглядел лишь слегка недовольным, без лишних слов выполняя свою новую, уже не столь хорошую и интересную работу.

Это вызывало смешанные чувства. Гарри знал, что сказала бы Гермиона: “Подчинённые всегда побаиваются начальника, иначе он перестаёт им быть”. Только вряд ли дело было в одних лишь внеурочных отчётах.

Все мысли в итоге сводились к Красной Гарпии.

Для Поттера не стал неожиданностью тот факт, что многие взрослые волшебники считали его, мягко говоря, недалёким. Пускай он не отличался быстротой ума, как Гермиона, но сообразительности хватило на то, чтобы сопоставить некоторые факты. Снейп и Крауч-младший могли молчать сколь угодно долго. Гарри уже сделал определённые выводы.

Все эти пропажи людей и преступления, указывавшие на Гарпию, которой всё сходило с рук, громкие судебные разбирательства (новость об исходе последнего уже облетела всё Министерство, хоть Поттер и сомневался в приписанных Марлоу проступках), кадровые перестановки в Министерстве и его повышение. Последнее вообще отдельная тема, и то, как целенаправленно Поттера подвели к этой должности, как он оказался за тайной дверью “Адмирала Дункана” — даже глупец понял бы, в чём дело.

Он — один из тех немногих угодных Гарпии лиц, кого она хотела бы видеть на высоких постах.

Он нужен ей в собственных целях, а Снейпу с Краучем-младшим — в своих. К чему это приведёт, покажет время, но безропотно плыть по течению Гарри не собирался.

Через пару часов Полумна заглянула в его кабинет.

— Голоден?

— О, да, — охотно отозвался он, осознав, что кроме завтрака, состоявшегося, казалось, сто лет назад, и чашки кофе за разговором с Малфоем, не ел и не пил ничего больше.

— Мне кажется, у нас ещё есть шанс найти его, — сказала колдунья, когда они уже шли по улицам Лондона.

— Ты о ком? — Гарри указал на приглянувшуюся витрину итальянского ресторанчика и придержал перед Лавгуд дверь.

— О Дине Томасе, конечно же.

Они заняли столик у окна, и Полумна продолжила:

— Я нашла Симуса. Он, как и остальные члены ОД, до сих пор хранит монетку, которую мы использовали в Хогвартсе для передачи информации о времени следующего собрания. Я попросила его рассказать другим о Дине и, если что-нибудь станет известно, мы об этом узнаем.

— Полумна, ты просто… — Поттер потерялся в эпитетах, но Луна пришла на помощь.

— Умница?

Мракоборец закивал, и Лавгуд тепло улыбнулась.

Определившись с выбором блюд, они разговаривали о работе, пока Полумна вдруг не спросила:

— Как твои дела с Джинни?

Вопрос прозвучал, как замечание о хорошей погоде за окном, то есть как нечто само собой разумеющееся, но всё-таки заставил Гарри насторожиться. Он чуть не спросил, с чего вдруг такой интерес, однако едва возникшее недовольство сошло на нет.

На Полумну попросту невозможно было злиться или обижаться.

В Хогвартсе у многих она вызывала раздражение или недоумение — только потому, что отличалась от остальных. Поттер всегда считал её замечательной, хоть и весьма своеобразной. Кривить душой и лгать ей было таким же безнадёжным делом, как пытаться обмануть Гермиону: обе прекрасно отличали правду от, пускай самого искусного, вранья.

— Не очень хорошо, если честно, — признался Гарри. — Неужели так заметно?

— Ничуть, — Лавгуд легко пожала плечами, — ты отлично держишься. Просто я сегодня видела Джинни в Отделе магических игр и спорта. Мы немного поговорили, но она явно куда-то торопилась. Хотя вполне возможно, моё нежелательное общество стало причиной подобной спешки.

Поттер оторопело молчал секунд двадцать, пытаясь понять, что привело жену на седьмой уровень Министерства. Уж точно не желание навестить Рона, который решил оставить прежнюю работу. В свете утреннего разговора в Норе и его последствий, о которых он старался не думать, предположения были самые разнообразные.

К сожалению, Полумна ничем не смогла помочь.

Пока друзья, забыв на время о проблемах, наслаждались вкусным обедом, в двух кварталах от них Гермиона ожидала свой заказ, сидя за одним из столиков на открытой террасе ресторана. Из головы не шло утреннее слушание Визенгамота, но что ещё больше волновало, так это вопрос: каким образом из сейфа, защищённого сложнейшими заклинаниями, могли пропасть документы?

— Как они это сделали? — не выдержала она, в смятении отбросив скомканную бумажную салфетку.

Барти, что сидел напротив, рассеянно откликнулся, не отрывая взгляда от маленькой записной книжки, в которой что-то изучал последние три минуты:

— Вы о чём?

— О документах в сейфе. Нужно очень постараться, чтобы его вскрыть.

— Вот и постарались, — хмыкнул он и, спрятав книжку в карман пиджака, взглянул на Гермиону, — но почему «они»?

— «Они» в смысле люди Красной Гарпии. Ведь так?

— Так. — Волшебник безразлично наблюдал за тем, как подошедший к их столику официант, открыв стеклянную бутылку с водой, поочерёдно наполнял два бокала. — Вот только скорее «он». И смысл этого происшествия весьма прост и очевиден.

Он. Люциус.

Официант исчез, и Гермиона потянулась к своему бокалу, ожидая продолжения, но Барти молчал, предлагая найти ответ самостоятельно. Заглянувший на террасу лёгкий ветерок поиграл с его волосами на макушке, что привлекло внимание Уизли, когда она, сделав небольшой глоток, предположила:

— Не запугать же он хотел?

— Меня? — Крауч-младший коротко рассмеялся, словно подобное едва ли было возможно. — Скорее предупредить.

— Но вам именно это и было нужно? — озвучила Гермиона то, что пришло ей на ум после судебного заседания, и попала в точку. Тихо вздохнув, она подпёрла щёку кулаком и заскользила задумчивым взглядом по витринам ресторанов и магазинов на противоположной стороне улицы.

Гермиона не собиралась обедать с начальником: он настойчиво позвал с собой, когда, вернувшись из зала суда, обнаружил её, зарывшуюся с головой в документы. Подобная самоотдача была похвальна, но спустя пару часов стало ясно, что это не проявление трудолюбия, а скорее способ отвлечься от невесёлых мыслей.

Отказать Уизли не смогла.

С другой стороны, это имело свои плюсы, которые Гермиона выделила для себя ещё утром: здесь можно спокойно разговаривать о Гарпии, не боясь быть услышанными. Правда, Барти не был многословен: он и так не отличался излишней разговорчивостью, но после короткого диалога словно в рот воды набрал, но при этом не выглядел задумчивым или озадаченным чем-либо.

Привычное холодное спокойствие и безразличие. Почти как у его отца на сегодняшнем слушании. Правда, когда их взгляды невзначай пересекались, Гермиона уже не так была уверена в безразличии. Складывалось впечатление, что он комфортно себя чувствовал, когда они молчали, и в лишних разговорах смысла не видел.

Это значительно уменьшало значимость плюсов.

Они почти окончили обед, на середине тарелки Гермионы лежал лист салата в компании с двумя половинками помидоров черри: порции в ресторане были на удивление большими.

— Почему вновь карточные игры? — она взглянула на Крауча-младшего, но тот, секунду назад занятый собственными мыслями, повёл бровью, не уловив суть вопроса, и Уизли пояснила:

— Дело Уильяма Марлоу построили на огромных долгах, почти как в случае с Эдвардом Брикманом. Всё крутится вокруг денег.

Отложив приборы, Барти совершенно искренне улыбнулся.

— Это логично. Современный мир вращается вокруг трёх вещей: деньги, власть и…

— И секс, — закончила Гермиона в один голос с начальником. Они смотрели друг на друга, не моргая, пока она не прервала контакт, переключившись на пушистую герань в круглых цветочных кадках, которыми был украшен барьер по краю террасы.

— Как бы сказочно не звучало, всё это можно найти в Красной Гарпии, — заметил Крауч-младший, жестом привлекая внимание официанта, и Гермиона скептически откликнулась:

— Прямо-таки корпорация исполнения заветных желаний.

На краю стола появилась узкая папка со счётом внутри, к которой Уизли тут же потянулась, но наткнулась лишь на пальцы Барти, опередившего её на мгновение.

— Почти так и есть, — он вложил в папку несколько купюр, не обращая внимания на то, в какой неловкости секретарь кусала губы, — только за любое желание выставляется счёт. В случае неуплаты “корпорация желаний” превращается в идеальную машину для убийства. По большей части, в фигуральном смысле. Вы сами видели её в действии сегодня утром.

Крауч-младший вышел из-за стола и оказался за спиной Гермионы, отодвинув стул, когда она встала.

— Звучит уже не очень сказочно.

Возвращаться в Министерство не хотелось хотя бы потому, что Уизли никак не могла отделаться от мысли, что она, возможно, поняла, чего хочет Гарпия на самом деле. Казалось, Крауч-младший уловил её настроение, а потому предложил немного прогуляться, к чему хорошая погода как раз располагала.

Они подходили к Гайд-парку, когда Гермиона без страха и сомнений озвучила свои догадки:

— Вот чего хочет Гарпия, — она провожала взглядом проезжавшие мимо кэбы, автомобили и двухэтажные красные автобусы, выделявшиеся на фоне сочной зелени крон деревьев. — Полностью подчинить себе управление государством, зарубив на корню любые новаторские и неугодные ей модернизации в правительстве.

Она взглянула на Барти, ища подтверждение своим словам, и едва удержалась от того, чтобы выгнуть уголки губ в улыбке, заметив огонёк во встречном взгляде.

— Британия давно оправилась от войны и жаждет радикальных перемен, чего Гарпия с её приверженностью традициям никак допустить не может. Она найдёт, на что переключить внимание масс, уводя взор от своих истинных намерений.

— Однако у вашего друга, — он заметил, как Гермиона повернулась к нему в интересе, едва разговор коснулся Поттера, — особенная роль.

Гермиона поправила сумку на плече, колеблясь, но голос прозвучал ровно и уверенно:

— После судебного заседания, в результате которого Уильяма Марлоу заточили в Азкабан, что станет с Гилмором?

— Он возглавит Международное бюро магического законодательства.

— Чего и следовало ожидать, — Гермиона вдохнула полной грудью, наслаждаясь свежим ветерком, прилетевшим со стороны парка. — Неделю назад настойчивым “указом сверху” Гарри назначили на должность начальника штаб-квартиры мракоборцев. Вывод напрашивается один: он, как и Гилмор, нужен Гарпии на определённой должности.

— Мне даже не пришлось ничего говорить, — Барти оценил ход мысли секретаря, но Уизли это не тронуло. Она хмурилась, словно что-то всё равно не совпадало, и Крауч-младший знал, что услышит сейчас.

— Не очень-то и особенная роль.

— Потому что это лишь половина правды.

Гермиона поняла: вторую половину ей прямо сейчас не расскажут.

— В любом случае, Гарпии придётся постараться, чтобы Гарри сделал то, что ей нужно. Запугивания, шантаж и угрозы не помогут.

Услышав последнюю фразу, Крауч-младший рассмеялся и взглянул на секретаря особым взглядом, в котором скромности было не больше, чем сахара в сухом вине:

— Поверьте, Гарпия прибегает к подобным методам только когда дело касается крайне нежелательных лиц, к чьему числу мистера Поттера нельзя отнести, — он задумчиво посмотрел на чистое небо, очевидно, подогревая интерес Уизли короткой паузой. — В любом случае, Гарпия находит подход абсолютно ко всем, нужно только знать, какую наживку выбрать.

Возможно, Гермиона слишком рано решила, что общение за стенами Министерства не принесёт результатов.

Гарри Поттеру некогда было скучать, но он стойко пережил оставшиеся несколько часов до конца рабочего дня. Полумна пару раз предлагала сделать перерыв на чай, и он соглашался, переводя дух, но неизменно возвращаясь мыслями к Джинни. В один миг Гарри почти произнёс заклинание, вызывающее Патронуса, но опустил палочку: лучше выяснить всё лично. Конфликты конфликтами, но она по-прежнему его жена, и он имел полное право знать, что происходит.

Чай в кружке заканчивался слишком быстро, и он вновь блокировал все мысли о супруге, решив оставить их до вечера.

Закрыв кабинет, Поттер уверенно двигался в сторону выхода, выстраивая план: до встречи с Малфоем оставалось чуть меньше двух часов, а это означало, что у него есть шанс расставить все точки над “i”.

Однако он потерпел неудачу, когда Джинни не оказалось в Норе. Молли не знала, где пропадала дочь, и на предложение погостить чуть подольше Поттер ответил отказом. Рабочий день вымотал его, и хоть домой, где был только верный эльф, идти не хотелось, волшебник всё же воспользовался камином Уизли.

Выглядывать в окна в поисках подозрительных личностей вошло в привычку с давних пор, но на этот раз всё было спокойно. Отказавшись от основных блюд и выпив лишь чай (Кикимер заметно обиделся), Гарри принял ванную, расслабляясь после тяжёлого дня, в которой едва не заснул. Ему даже что-то почудилось, комнаты в красных тонах, что сильно напомнило интерьеры «Валькирии», отчего мракоборец моментально открыл глаза.

Почти в восемь он трансгрессировал в нужное место, но и в этот раз обстоятельства были против него. Поттер понял, что сегодня определённо не его день.

Администратор услужливо провёл к столику, заказанному на имя Малфоя, но его самого ещё не было. Более того, Драко не появился и к половине девятого.

Поттер растягивал бокал дорогого вина, мрачно осматривая Лондон с высоты двадцать четвёртого этажа. На город опускались сумерки, последние лучи нависшего над горизонтом солнца отразились в стеклянных боках гигантов небоскрёбов. Когда светило скрылось за зубчатыми крышами дальних домов, тревога настойчиво шевельнулась в груди начальника мракоборцев. Малфой не мог не прийти, не предупредив.

Часы показали без четверти девять, когда Гарри сдался в борьбе с голодом и заказал стейк с гарниром из овощей и новый бокал вина. Дорого одетые гости были под стать залу, выполненному в классическом стиле, с изящными стульями, белоснежными скатертями и завораживающим видом из окна. Поттер был искренне рад, что теперь буквально не снимал свои безукоризненные костюмы.

Оставив за ужин приличную сумму, он вернулся домой, уже оттуда послав Драко Патронуса, но ни ночью, ни на утро ответа не получил. Неужели Малфоевские мозги уже успели прочистить, и он знать не знал ни о каком обещании встретиться, как и обо всём, что происходило в тайном коридоре?

Стойкое тревожное предчувствие не покидало мракоборца вплоть до появления на работе, и как оказалось, интуиция не подвела. Однако до этого у Поттера была долгая ночь: сон не шёл, потому что перед глазами стояло лицо Джинни, а в ушах звучал её голос.

«У меня будет ребёнок».

Гарри не мог понять, в какой момент всё испортилось, но что совершенно не укладывалось в голове, так это причины. Джинни винила его — ясно как белый день, но что именно он сделал не так? Недостаток внимания? Она говорила об этом, что выводило из себя. Девушки похожи: вечно считают, что им недостаточно уделяют внимания, произносят недостаточно хороших слов, недостаточно любят — и так далее до бесконечности.

Или всему виной миссия в Красной Гарпии, окутанная тайной, но ведь это для того, чтобы оградить Джинни и будущего ребёнка от опасности, вот только она слышать ничего не хотела. Или же новые костюмы и рубашки Гарри, но это уже совсем смешно!

Или — что ужаснее всего и наиболее вероятно — новость о его «приключениях» с наркотиками и неизвестной колдуньей. Скорее всего, именно это. Или всё вместе?

Поттеру было трудно ответить на вопрос, что именно, но ещё больше волновал ответ на другой.

— Откуда она могла узнать? — спросил он сам у себя, глядя в украшенный старинной росписью потолок дома Блэков, но разум молчал. Первым на ум приходил негодяй Маклагген, но если это он, какой смысл ему вредить Гарри? Между ними никогда не было вражды, откуда возможные мотивы? Конечно, после того инцидента в Атриуме с оскорблениями и разбитым носом он вполне мог ответить подобной подлостью, но верилось с трудом. Кормак туповат для таких махинаций.

Если же не он, кто тогда?

Да кто угодно. В «Валькирии» кого только нет. Наверняка нашлось много желающих разболтать всему миру о том, что обколотый непонятно чем Гарри Поттер едва не изменил жене с какой-то девицей. Та сама могла проболтаться подругам, а девушки — они как испорченный телефон, им ничего не стоит раздуть из мухи слона. И вот он уже переспал с незнакомкой на глазах у всех.

Святой Мерлин. Ещё чуть-чуть, и он превратится в того, кого пару недель назад с удовольствием скрутил бы в «Валькирии» и приволок в Министерство.

Сон пришёл к мракоборцу далеко за полночь, поэтому утро было не самым добрым. Съев приготовленный Кикимером завтрак, Гарри воспользовался каминной сетью и почти сразу подумал о Гермионе: наверняка у неё дома нашлось бы какое-нибудь тонизирующее зелье. Однако подруга уже была на работе, но Поттер не спешил в штаб-квартиру, а свернул в сторону уборных.

С утра здесь практически не было людей. Мракоборец подошёл к одной из свободных раковин из тёмно-зелёного мрамора и повернул латунные вентили на кране. Оставив очки на бортике, он ополоснул лицо прохладной водой, услышав, как сбоку прозвучали чьи-то шаги, а после зашумела вода. Подняв голову, Гарри вытер лицо бумажной салфеткой, после надел очки и уставился на собственное отражение, пока не почувствовал, что на него смотрят.

Волшебник, только что вымывший руки, показался Поттеру знакомым, но он не мог вспомнить, где видел его раньше: на вид чуть старше Гарри, среднего роста, хорошо сложенный, в чёрном костюме, значок-эмблема Министерства на лацкане, тёмные вьющиеся волосы, выразительные синие глаза. Он смотрел на начальника мракоборцев так, словно был немного удивлён и одновременно рад их встрече:

— Мистер Поттер? — уточнил волшебник на всякий случай, и Гарри утвердительно кивнул. Незнакомец поспешил высушить руки и протянул ладонь для рукопожатия:

— Простите, что не представился, Роберт Ранкорн, с недавних пор младший заместитель министра Кингсли Бруствера.

— Очень приятно, Роберт, — выговорил Поттер, и они пожали друг другу руки.

Две мысли одновременно поразили сознание: парень наверняка родственник Альберта Ранкорна, того самого, чей вид Гарри принял, когда с Роном и Гермионой проник в Министерство, «прогуливая» седьмой год обучения в Хогвартсе в поисках крестражей.

И вторая: именно его он видел в туалете Гарпии, когда остался один, отходя от наркотика. Вернее, он много кого там встретил, но лицо этого волшебника врезалось в память.

— Взаимно, Гарри, — Ранкорн спрятал руки в карманы, вежливо улыбаясь. — Слышал о вашем повышении, поздравляю. Давно хотел познакомиться.

— Что же, первый подвернувшийся случай был не самым лучшим вариантом, — Поттер вполне искренне усмехнулся, оглядевшись, — хотя сейчас место, по сути, то же самое.

Роберт повертел головой и рассмеялся совпадению, отчего Гарри улыбнулся чуть шире.

— Вы правы. К сожалению, мне нужно спешить.

— Как и мне.

Они одновременно шагнули к выходу, и Ранкорн уступил дорогу.

Поттер посмотрел ему вслед, а потом, нахмурившись, вошёл в штаб-квартиру.

Какая роль могла быть у Роберта — родственника Альберта Ранкорна, который в своё время был в составе Комиссии по учёту маггловских выродков? Возможно, простого обывателя, входившего в двери “Валькирии” ради удовольствия и развлечений? С другой стороны, Роберт был младшим заместителем министра, а ведь эту должность не так-то просто заполучить.

Не успел Гарри переступить порог кабинета, как Полумна протянула ему сиреневый самолётик.

— Из первого отдела, — пояснила она, не спеша отпускать записку, что привлекло внимание Поттера, но вот на ладонь упала потёртая золотая монетка, и Лавгуд улыбнулась.

Войдя в свой кабинет, он первым делом раскрыл самолётик — секретарь Крауча-старшего известил о времени проведения завтрашнего заседания второго отдела — и только потом рассмотрел монетку: ту самую, с помощью которой общались члены ОД. На узеньком ребре было послание, и Гарри напряг зрение.

“Передайте Гарри Поттеру, что за мной следят. Портреты этих людей спрятаны у меня дома. Ключ — гимн Хогвартса. Дин Томас”.

Он пробегал взглядом по мелким буквам вновь и вновь, с тревогой думая о том, что если портреты и были, то уже давно найдены людьми Красной Гарпии.

Хотя попытать счастья стоило. Дин всегда хорошо рисовал и, предчувствуя опасность, оставил друзьям маленькую зацепку в надежде, что кто-нибудь вспомнит о монетках. Шанс один из тысячи, но Полумна вспомнила.

Гарри вернул секретарю монетку, вложив в её ладонь записку:

“Сможешь найти рисунки?”

Луна кивнула, и Поттер немного расслабился: на подругу, удивительным образом замечавшую то, что недоступно вниманию остальных, можно было положиться.

Пятнадцатью минутами ранее Гермиона выходила из приёмной с папкой в руках, а Барти шёл следом. Изучая последний отчёт о попытке четырнадцатилетнего мага стереть память своему соседу магглу, он совершенно не ожидал, что секретарь, едва переступив порог, мгновенно отпрянет и захлопнет дверь. Не успев вовремя среагировать, Крауч-младший врезался в её спину, но, отступив, прошил Уизли недовольным взглядом.

— Что вы, позвольте узнать, делаете?

Похоже, Гермиона сама не понимала, почему так бурно отреагировала на то, что увидела колдунью, с которой не горела желанием пересекаться.

— Видите её? — стараясь не думать о том, как глупо выглядела, она слегка приоткрыла дверь и указала на невысокую колдунью в брючном костюме в шотландскую клетку: та быстро шла в сторону одного из кабинетов со стопкой свитков и несколькими чистыми перьями. Барти вытянул шею и, коротко взглянув на колдунью, перевёл пытливый взгляд на секретаря:

— Мафалда Хопкирк, сотрудник Сектора, отправляет сообщения нарушителям того или иного закона, вам ли этого не знать?

Гермиона вновь закрыла дверь и опустила взгляд на начищенные туфли начальника, отчего-то не находя в себе смелости посмотреть ему в лицо. Мафалда вряд ли помнила её, но Уизли до сих пор испытывала жуткую неловкость.

— А ещё бывший секретарь Комиссии по учёту маггловских выродков.

Крауч-младший не счёл аргумент весомым и, подавшись вперёд, опустил ладонь на дверную ручку. Гермиона намёк поняла и вышла, направившись прямиком к нужному ей сотруднику, при этом стараясь не выпускать начальника из поля зрения. Когда Барти, отдав отчёт о случае незаконного стирания памяти, направился в сторону выхода из Сектора, Гермиона поспешила за ним.

— Мы с Роном и Гарри оглушили её и двух других волшебников, чтобы под их личинами проникнуть в Министерство, — негромко сказала она, поравнявшись с Краучем-младшим.

— Помню, вы рассказывали, — судя по бунтарскому воодушевлению, промелькнувшему в интонации, он оценил эту идею. — Вы тогда поставили всё Министерство на уши, это я тоже помню. Три крайне нежелательных лица проникли в тщательно охраняемое место, полное Пожирателей Смерти и их союзников.

Они как раз приблизились к входу в штаб-квартиру мракоборцев, и Гермиона дала понять, что хотела заглянуть туда.

— Как-нибудь поделюсь этой историей глазами работников Министерства, — солнечный свет из ненастоящего окна подчеркнул его самоуверенную ухмылку, — может, завтра вечером.

Он ушёл в сторону лифтов, а Гермиона, будто очнувшись ото сна, поспешила в штаб-квартиру. Она прекрасно понимала, о чём шла речь: завтрашний вечер в театре, куда была приглашена.

* * *

После обеда Полумна отправилась домой к Дину Томасу по каминной сети. Чихнув от летучего пороха, она осторожно перешагнула через решётку и осмотрелась.

Жильё действительно выглядело так, словно его хозяин всего десять минут назад вышел отсюда: на подлокотнике дивана висела небрежно сложенная рубашка, из-под кресла выглядывал забытый носок, даже на краю стола было оставлено блюдце с зачерствевшими крошками пирога. Обернувшись, Луна левитировала стул к камину и, забравшись на него, зажгла свет на конце палочки. Она пыталась найти отпечаток с перевёрнутым гербом Ордена Феникса, который увидела на колдографии, и не удивилась, когда не смогла его обнаружить: обои были идеально ровные и чистые.

Легко спрыгнув со стула, отчего звякнули вишни в волосах, Полумна взглянула на задёрнутые шторы и трансфигурировала лежавшие неподалёку пастельные мелки в светонепроницаемые экраны. Вряд ли днём с улицы будет заметен яркий свет, льющийся из окон, но лучше не рисковать. Закрыв экранами окна, она достала из сумки фотоаппарат с массивной вспышкой и специальные очки. Выполненные из толстого чёрного стекла, обделанные резиной так, что плотно прилегали к лицу, как у профессиональных пловцов, в компании с льняным платьем они выглядели диковинно. Поправив волосы под ремешком очков, Луна вновь забралась на стул и нажала на кнопку фотоаппарата. Вспышка зажглась, но не потухла, как это должно случаться по обыкновению — Лавгуд магией перенастроила аппарат.

Победная улыбка тронула её губы, потому что теперь герб Красной Гарпии, так похожий на перевёрнутый герб Ордена Феникса, отчётливо вырисовывался на обоях.

Полумна хорошо знала, что это значило. Отставив фотоаппарат на каминную полку, она направила кончик палочки на место, где был оставлен рисунок, и прошептала заклинание. Когда Лавгуд вновь включила вспышку, обои были чисты.

Спустившись со стула, она внимательно осмотрелась по сторонам, ведь нужно было найти рисунки.

— Акцио, рисунки, — Луна обвела палочкой комнату, и из распахнувшегося шкафа в неё полетела целая стая разрисованных листов: пейзажи и абстрактные зарисовки, эскизные портреты (Полумна заметила знакомые лица). Тушь, уголь, карандаш — техника Дина была великолепна, и Полумна с интересом просмотрела работы, но не обнаружила того, что искала.

Она осмотрела прихожую, оттирая перепачкавшиеся углём руки, пока цепкий взгляд не остановился на чёрном пятнышке на синей обивке пуфика, стоявшего неподалёку от входной двери. Присев на корточки, Луна стёрла пальцем пятно: уголь. Склонившись к самому полу, она заглянула под пуфик, подсвечивая Люмосом, и улыбнулась, обнаружив точно такие же чёрные следы на стыке деревянных панелей.

Отстучав ритм припева гимна Хогвартса, Полумна с проворством отодвинула пуфик и потянула за приоткрывшийся край узкой дверцы.

Внутри обнаружились три свёрнутых в трубочку рисунка.

В Министерстве Гарри Поттер топтался у дверей кабинета Малфоя, не понимая, куда он мог пропасть. Весьма насторожила реакция стирателей памяти на вопрос о возможном местоположении начальника: ответив что-то не слишком внятное, они постарались как можно скорее оставить Гарри под предлогом работы. При этом пару раз обернувшись на него со странным выражением на лицах — что-то среднее между сомнением и тщательно завуалированным подозрением.

Стоило отметить, с недавних пор подобную модель поведения переняли его мракоборцы. Это сильно напоминало взгляды, которые он сам же вместе с Гермионой и Невиллом бросал на одного конкретного человека всего несколько месяцев назад: на Барти Крауча-младшего. Люди всегда так смотрят на тех, кто выше их по служебной лестнице, тем более, если эта личность является причиной огромных служебных трудностей.

Осознав, что зря тратил своё время, Гарри покинул штаб-квартиру и неожиданно встретил Снейпа в коридоре третьего уровня.

— Его здесь нет, — молвил профессор вместо приветствия и пошёл плечом к плечу с Поттером, замедлившим шаг в сомнении, стоило ли останавливаться (воспоминания об их последней стычке были ещё как свежи). Подобная необходимость отпала сама собой, и Гарри уверенно продолжил движение в сторону лифтов.

— Вы о Малфое, я полагаю? — в обмене любезностями явно не было необходимости, раз Снейп сухо кивнул, добавив:

— Так же как документов, до недавнего времени хранившихся в Секторе борьбы с неправомерным использованием магии. Вы их изучали.

Дела о Гарпии.

— И что теперь? — пробормотал Гарри, боковым зрением заметив, как пристально взглянул на него профессор, но поворачиваться почему-то не хотелось, и дело было вовсе не в их последней встрече.

Именно в этот момент сознание посетила иррациональная, даже неуместная мысль: раз Гарпия так пристально следила за ним, она наверняка была в курсе конфликта с Джинни. Может, теперь ей ничего не угрожало? На короткий миг Поттер подумал о том, чтобы демонстративно разорвать отношения, только чтобы уберечь от возможной беды её и их ребенка…

— Думаю, у вас накопилось достаточно вопросов, — мастер зелий отвлёк мракоборца от размышлений, тот сначала рассеянно кивнул, а потом насторожился.

— Неужели? — в интонацию прокрались снисходительные нотки, но Снейп удивительным образом пропустил это мимо ушей. Не ответить он мог только по одной причине: намечался действительно серьёзный разговор.

— Штаб-квартира спокойно переживёт ваше отсутствие, — молвил он, а Гарри мысленно усмехнулся: это перед завтрашним-то заседанием второго отдела. — Встретимся через час у кафе, где мы как-то покупали кофе, помните?

Дело Клары Брикман, обеденный перерыв, кофе в бумажных стаканчиках на Пикадилли, конечно, он помнил.

— Лучше вечером, профессор, — Поттер улыбнулся как можно вежливее, — много дел.

Снейп оценивающе взглянул на него.

— В восемь. Не опаздывайте, — профессор строго взглянул на Поттера, когда тот вышел из кабины на втором уровне.

Начальник мракоборцев лишь кивнул в ответ, оставив все комментарии при себе.

В остаток дня Гарри заканчивал работу над последними отчётами: завтра утром его ждало испытание, являвшееся неотъемлемой частью жизни начальника каждого подразделения. Ежемесячный отчёт перед главой отдела.

Мыслей вновь коснулись рассуждения о поведении подчинённых. Каждому человеку интересно узнать, что думают о нём другие. Есть, конечно, исключения: те кого нисколько не заботит мнение окружающих. “Делай то, что хочешь, тебя всё равно будут осуждать до конца жизни”, — так, кажется, говорят? На то, чтобы данное высказывание превратилось в кредо всей жизни, нужна львиная доля смелости, непоколебимая самоуверенность и крупица безумия, ибо кто в здравом уме решится бросить вызов социуму, страдающему от поголовной тупости и безнравственности?

При условии, что безумие — это оборотная сторона гениальности и незаурядности сознания.

Не каждый находит в себе силы сбросить оковы глупых предрассудков, навязанных родителями, учителями, обществом, правящей политической верхушкой. Проще жить в комфорте тюремной камеры, утешая себя тем, что ты всё делаешь так, как надо, и никто тебя не осудит, не посмотрит косо. Не догадываясь, что люди и осудят, пока ты не слышишь, и покосятся вслед.

Гарри часто посещали подобные мысли: после того, как война осталась позади, и на минувшие события удалось взглянуть под другим углом. Почувствовать себя марионеткой в руках старого интригана, заговорщика и разрушителя чужих судеб по имени Альбус Дамблдор, на четыре других его имени уже не хватало сил и уважения. Хотя, уважение всё же присутствовало, сказывалась былая детская впечатлительность Поттера.

Так или иначе, Гарри сыграл свою роль, вырвав мир из когтей Волдеморта и теперь предоставив его самому себе, отчаянно желая получить то же взамен. Однако история повторялась, и к нему уже привязали ниточки, только Поттер не собирался двигаться в такт чужой мелодии. Как писал Шекспир в «Гамлете»: “Чёрт возьми, или, по-вашему, на мне легче играть, чем на дудке? Назовите меня каким угодно инструментом, — вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете”.

Знание всегда означало силу. Знание того, что о тебе думал потенциальный враг, даровало преимущество.

Был старый проверенный способ заполучить это преимущество, проверенный шестью годами жизни в Хогвартсе, и Гарри серьёзно рассматривал подобный вариант, тем более с возвращением Полумны одним поводом стало больше.

Он слышал, как открылась дверь приёмной, но вместо глухого шороха подошвы мракоборческих ботинок послышалось размеренное тихое шарканье: Лавгуд иногда ходила так, словно ей было лень переставлять ноги. На самом деле она вела себя так, когда была занята, по её мнению, очень важными мыслями.

Отложив перо, Поттер поднял выжидательный взгляд на дверь, лишь сейчас ощутив, как ныла шея. Зрение без очков рассредоточилось, но рука уже машинально тянулась к оправе. Секретарь появилась через миг после того, как мир вокруг Гарри обрёл чёткость. Она протянула папку с рисунками.

— Тот знак на обоях, — сказала Полумна, — похоже, кто-то уничтожил его.

«Кто-то из Гарпии», — подумал Поттер, не догадываясь, как близок к правде.

Он спрятал рисунки в верхнем ящике стола и изучил их в конце рабочего дня.

К сожалению, ни один из волшебников не показался знакомым, и если бы не маленькая записка Луны о том, что можно поискать в архивах личных дел сотрудников Министерства, Гарри наверняка растерялся бы.

Полумна ушла немного раньше его, поэтому Поттер самостоятельно потушил свет и запер кабинет, а после вышел из штаб-квартиры.

Только для того, чтобы накинуть мантию невидимости и, осторожно приоткрыв дверь, проскользнуть обратно.

Большинство мракоборцев уже ушли домой, остались лишь немногие — к их отсекам Гарри и подобрался, предварительно наложив на подошву туфель заклятие бесшумности. Двое немолодых волшебников, одни из лучших в своём деле, негромко переговаривались, и Поттер услышал:

— Вот я всему этому не верю, — хмыкнул седеющий брюнет с круглым красноватым лицом, на левой щеке которого отчётливо выделялся старый шрам.

— Напрасно, — возразил шатен, что был немного моложе: он быстро что-то писал, приближаясь к нижнему краю пергамента, и строчки становились уже. Свет от лампы падал сбоку на его лицо, подчёркивая резко очерченные скулы. — Слухи об этом ходят с тех пор, как он получил повышение. Не спорю, мальчишка много сделал для магического мира, но, при всём моём уважении, были более достойные кандидаты. Птичники подбирают таких, влиятельных. Всегда так было, вспомни времена Сам-Знаешь-Кого.

Брюнет поражённо охнул и быстро посмотрел по сторонам, желая удостовериться, что в соседних отсеках никого нет, после чего понизил голос до хриплого шёпота.

Гарри быстро сообразил, что “птичники” это люди Гарпии.

— Поттер уже давно не сопливый мальчишка, разве не слышал, как он выступал тут несколько дней назад? — собеседник не придавал значения этим словам, поэтому мракоборец дёрнул пергамент на себя. Чернильный кончик пера тут же прочертил неровную линию по столу. — Поверь, ему хватит сил заставить таких, как мы, ходить по струнке.

Метнув острый взгляд, шатен стёр магией чернильную полосу и заглянул в лицо коллеге, заговорив тихо и вкрадчиво:

— А я верю, что наш начальник не так-то прост, и дело вовсе не в его характере. Он же ведёт себя точно как Крауч-младший, а тот из верхушки Птичника. Все, кто в Ордене, это знают, просто не говорят вслух.

Брюнет поморщился, отчего шрам перекосился, но не стал продолжать бессмысленный спор, что придало уверенности второму мракоборцу.

— Орден мобилизовался. К Поттеру приставили агента. Пока ещё не поздно.

Потом они заговорили об отчёте, и Гарри сам не свой двинулся в сторону выхода. Он, конечно, подозревал, что многие считали его ещё слишком “зелёным” для должности начальника…

Рисунки тихо хрустели под полой пиджака, когда Поттер уже без мантии невидимости шёл по коридору. Ему было необходимо попасть в архив с личными делами сотрудников Министерства, но он наверняка охранялся, как каждый отдел: и днём, и ночью.

С другой стороны, он начальник штаб-квартиры мракоборцев, и это его личное дело, что он ищет в архиве после рабочего дня. Гарри не обязан ни перед кем отчитываться. Сделать вид посерьёзнее и повнушительнее — и дело в шляпе.

Он не сразу обратил внимание на стук каблуков позади, но мгновенно обернулся на голос Гермионы:

— Много работы? — она догнала друга, улыбаясь немного устало, и Поттер ответил со вздохом:

— Завтра отчитываться перед Краучем-старшим.

— Как и нашему Сектору, — покивала она, идя в ногу с Гарри, и добавила, не задумываясь, — весь день потратили с Барти на отчёты.

При звуке имени Крауча-младшего мракоборец поиграл бровями:

— Вижу, вы ладите.

Гермиона ответила знакомым по Хогвартсу тоном исполнительной девочки-отличницы:

— Иначе быть не может. Мне же с ним работать.

Они приблизились к лифтам, но Гарри не спешил нажимать на кнопку вызова и даже остановил ладонь Гермионы, потянувшуюся к панели.

— Я кое-что придумал, — шёпотом пояснил он, хотя кроме них больше никого здесь не было, — но для этого мне необходимо попасть в архивы. Это может помочь найти Дина.

Он показал обнаруженные Полумной рисунки, но с конца коридора донёсся звук чьих-то шагов, что заставило друзей обернуться.

— Я знаю, кто это, — тихо произнесла Гермиона, способная отличить шаги начальника от других, и Поттер быстро спрятал рисунки.

— Где архивы? Вроде на первом уровне?

— На первом, — колдунья шагнула вбок, и догадка мгновенно подтвердилась, потому что по проходу шёл Крауч-младший.

— Хорошо, что вы ещё не ушли, — произнёс он, едва увидев секретаря, отчего Гарри разочарованно возвёл глаза к потолку.

— Не всё закончили? — спокойно откликнулась Гермиона, в то время как в лице Барти что-то неуловимо поменялось, когда он увидел Поттера.

Он остановился в нескольких шагах от друзей, и повисло тяжёлое молчание. Чтобы хоть как-то разбавить его, Гарри нажал на кнопку вызова лифта, и Крауч-младший, наконец, ответил:

— Да, есть один документ, с которым лучше разобраться сейчас, а не завтра утром.

Крауч-младший перевёл взгляд с серьёзной Гермионы на притихшего Поттера, и ни одному из них это не понравилось. Складывалось впечатление, что Барти в чём-то подозревал их.

— Как работа, мистер Поттер? — в голосе, как и в карих глазах, не было ни капли любопытства, и Гарри вдруг почувствовал себя стеклянным, словно Крауч-младший мог видеть его насквозь.

— Не даёт расслабляться, — натянуто улыбнулся он, обрадовавшись тихому перезвону, известившему о прибытии лифта. Одна из металлических решёток отъехала в сторону, и Поттер боком шагнул к ней, одновременно прощаясь, но удерживая зрительный контакт с Гермионой чуть дольше, чем было нужно. Не оглядываясь, она первая пошла в сторону Сектора, а Барти прежде, чем последовать за ней, взглянул на прямоугольное табло над кабиной, в которой уехал мракоборец.

Золотая стрелка показывала вниз, но никак не вверх.

Гарри слишком поздно вспомнил об этом, проклиная себя за то, что прокололся на подобной мелочи. Оставалось надеяться, что Гермиона не задержится и поможет найти нужные документы.

Уизли вошла в кабинет начальника, мысленно мечтая поскорее сменить туфли на домашние тапочки, чему, очевидно, не суждено случиться в ближайшие несколько часов, ведь Поттер нуждался в помощи. Голова звенела от огромного объёма проделанной работы, поэтому секретарь не сразу смогла понять, что оказалось в её руках.

Барти, передавший первую папку из невысокой стопки, обошёл Гермиону, из-за чего она не увидела, как он запустил руку в потайной карман пиджака.

— Я не совсем понимаю, — пробормотала она, листая личное дело неизвестного ей волшебника, но пояснения не последовало.

Тишина привлекла внимание и насторожила одновременно, Уизли развернулась на подошве, резко вдохнув от неожиданности: Барти оказался всего в нескольких дюймах. Край раскрытой папки зацепился за лацкан его пиджака, отчего бумаги едва не полетели на пол, но она вовремя придержала их, оказавшись не в силах прервать зрительный контакт.

— Не так я хотел это сделать, — с сожалением произнёс Крауч-младший, но что окончательно смутило Гермиону, так это движение руки: пальцы коснулись её шеи прежде, чем она успела отреагировать. Точнее, если бы смогла отреагировать, а не превратилась в мраморную статую, поразившись поведением начальника.

Правда, лёгкий укол в месте прикосновения расставил всё на свои места, и Гермиона, не в силах удержать стремительно ускользавшее сознание, услышала:

— Мне очень жаль.

Барти подхватил её, лишившуюся чувств, под руки, осторожно отклонившись так, чтобы отяжелевшая голова легла на его плечо. Раскрытая папка, на мгновение застряв между ними, всё-таки упала на пол, листы разлетелись в разные стороны по гладкому паркету.

Однако это было меньшей проблемой по сравнению с той, что ждала Крауча-младшего с пробуждением колдуньи.