Профсоюз могильщиков (джен)

Сама она с ним не стояла рядом:

Он хладный труп один узрел...

А мрачный бес, в нее вселенный Адом,

Ужасно взвыл и улетел.

Р.Саути. Доника.

Время летело стремительно. Я работал на кладбище, варил зелье для вервольфа, читал присланные Кингсли книги. Отметил свое вступление в профсоюз могильщиков и получил в подарок мобильный телефон. С третьей попытки загнал в угол неразговорчивую даму и выяснил, что она покончила с собой, отравившись синильной кислотой, и теперь ее смущает запах изо рта. Бен отыскал могилу самоубийцы и перезахоронил ее. Луна убывала.

В «Кабаньей голове» посетителей не было, Аберфорт поил Поттера подозрительным на вид чаем.

— Здравствуйте. Мы караулили могилу. Каждую ночь.

Судя по черным кругам вокруг глаз, действительно караулил ночи напролет.

— Сегодня караулить не нужно.

— Почему?

— Чтобы не спугнуть.

— Он может не вернуться, если увидит нас? А куда же он пойдет?

— Не знаю.

— Вы же говорили, он вернется в могилу!

— Поттер, я не знаю! Никто не знает! Тьма многолика и изменчива, ее создания разнообразны, их больше, чем вы можете вообразить себе, они постоянно множатся, меняются, и не существует универсального свода правил, который можно зазубрить и применять, просто найдя соответствующий пункт. Если прозрачное, значит, привидение — можно не опасаться, а непрозрачное, значит, инфери — нужно огонь вызывать!

Поттер опешил. На его лице отразилась детская обида, даже губы задрожали:

— Вы... не знаете?!

— Я предполагаю с большей долей вероятности.

— Вы не знаете!

— Караулить могилу сегодня не будем, — вмешался Аберфорт. — Ждем сутки. Отсыпаемся. Завтра луны не будет, и эту ночь мы пропускаем. Послезавтра пойдем на кладбище. Все верно?

— Да. Поттер, отправляйтесь спать — у вас будет ответственное задание, дрожащими от недосыпа руками его не выполнить.

Для порядка повозмущавшись, Поттер ушел. В его отсутствие распланировать предстоящую операцию оказалось гораздо проще. Незадолго до рассвета мы с Аберфортом отправились на кладбище. Могила Люпина выглядела нетронутой. Я несколько раз обошел вокруг нее, но не заметил ничего подозрительного. Разве что запах. Я принюхался — цветы благоухали, но в их аромате едва различимо присутствовала нотка тления. Чары обнаружения слабо пульсировали, обозначая нечто, почти несуществующее, спящее. Я щедро полил могилу своей версией аконитового зелья. Цветы почернели, словно обуглились, и рассыпались в прах.

— Сдохнет? — с надеждой спросил Аберфот.

— Был бы жив, сдох бы. Надеюсь, ослабнет и не сможет перекидываться.

— Да-а, если пацан увидит, как он превратится в Люпина, прибить не позволит.

— А я говорил, не надо его посвящать!

— А зачем ты сказал, что не знаешь? Сделал бы морду уверенную и лепил так, мол, и так, и никак иначе! Альбус так и делал — вот его всезнающим и почитали, а он знал-то... — Аберфорт безнадежно махнул рукой.

Я возразил:

— Альбус никогда не говорил, что знает. Он позволял заблуждаться на свой счет, но не врал. Поэтому ничего не сказал Поттеру сам.

— Через тебя передал!

Почему-то прозвучало это, как обвинение.

— Не так, — сказал я тихо. — Пойми, я передал мальчишке воспоминания, чтобы он сам мог решить. Посмотрел, как бы со стороны, послушал, что мы обсуждаем, и решил, можно ли довериться этим догадкам.

— Гениально, — буркнул Аберфорт, отнюдь не восхищенно.

Следующую ночь мы пропустили и встретились на пороге «Кабаньей головы», когда на небе появился тоненький месяц. Его середина была не толще рогов, и светился он слабо. Зато ярко сияли звезды.

— Приступим, — буднично сказал Аберфорт и, поплевав на ладони, взял лопату.

Я вручил Поттеру короткое копье с серебряным наконечником:

— Постарайтесь пробить сердце.

— Да! — воскликнул он, будто давал торжественную клятву, и восхищенно уставился на блистающий наконечник.

На самом деле я долго не мог выбрать между колом и мечом. Серебра в таком количестве, чтобы трансфигурировать меч, у меня не было, а в том, что Поттер сможет проткнуть тело деревянным колом, я сомневался. Поэтому и получился гибрид с наконечником из пожертвованной Аберфортом семейной реликвии.

Поттер примерял самодельное копье к руке и был до жути похож на мальчика, играющего в рыцарей Круглого стола. Я вздохнул:

— Просто ткните со всей силы в грудь.

Я плеснул на могилу зелье, и мы с Аберфортом принялись копать. Показалась крышка гроба. Аберфорт выпрямился и перевел дыхание. Я взял лежащий на краю ямы лом. Поттер застыл в ожидании, сжимая копье двумя руками. Крышка у меня под ногами зашевелилась, накренилась, словно палуба корабля, пополз омерзительный запах, раздался жуткий скрежет. Одним движением я выпрыгнул из могилы, упал на колени и, схватив за руку Аберфорта, втащил его наверх. Крышка слетела с гроба, упала рядом с нами. Вервольф поднимался из могилы, похожий на гигантского волка, но стоящий на задних лапах, с лютой злобой в оранжевых, как пламя, глазах. С оскаленных клыков капала желтая слюна, жесткая, как кабанья щетина, шерсть стояла дыбом.

Я полоснул его по горлу краем лопаты. Остро отточенным краем, надо сказать. Но пробить не смог. Показалась черная кровь, зверь взревел. Поттер со всей силы ударил его копьем в грудь. Рев перешел в вой, плоть вокруг серебряного наконечника дымилась. Я приложил его еще раз, по морде. Аберфорт рубанул топором по шее. Зверь оседал в могиле. Поттер навалился на копье, загоняя глубже. Аберфорт ударил снова, я услышал, как хрустнули шейные позвонки. Вервольф сползал по стенке вниз, увлекая вцепившегося в копье Поттера. Я схватил мальчишку за руку и рванул на себя. Копье он выпустил и схватился за палочку. Аберфорт положил Поттеру на плечо руку.

Я взял нож для разделки туш и спрыгнул вниз. Отделил голову от туловища, вскрыл грудную клетку и присвистнул — в сердце Поттер не попал, но сломал ребра и пробил легкое. Если бы не мягкий металл наконечника, пронзил бы насквозь. Я вырезал сердце, вместе с головой выбросил наверх и вылез сам. Невнятное восклицание заставило меня обернуться — тело вервольфа плавилось, искажалось, меняло очертания. Не отрываясь, мы смотрели на него. Исчезла шерсть, изменились пропорции — в гробу лежали человеческие останки. Останки, пролежавшие в земле почти год, но принадлежавшие именно человеку.

— А голова? — спросил Аберфорт.

На земле лежал человеческий череп с остатками гниющей плоти и кишащий червями комочек мяса. Я заключил их в сферу, внутри которой зажег огонь. Пламя вспыхнуло, уничтожая предложенную пищу. Горсточку пепла Аберфорт ссыпал в железную фляжку, спешно очищенную от содержимого. Он передал ее Поттеру:

— Потом закажешь что-то подходящее. Вазу какую-нибудь, сосуд бронзовый. И похорони лучше подальше. На всякий случай.

Поттер кивнул и спрятал флягу в карман. Он сам взял лопату и помог закопать могилу. Молча постоял перед памятником, потрогал рукой портрет и решительно зашагал к выходу.

В «Кабаньей голове» нас встретил сам министр Магической Британии Шеклболт с кувшином эльфийского вина. Пока я рассказывал о всем случившемся за последний месяц, Аберфорт усердно подливал вина себе и Поттеру. Лицо у мальчика раскраснелось, взгляд не фокусировался, очки сползали с потного носа. Намучившись с ними, он снял их и положил на край стола, тут же сбил локтем. Кингсли подобрал очки и спрятал в свой карман. Поттер расстегнул воротник, он беспокойно ерзал на стуле. Я не выдержал:

— Вы хотели о чем-то спросить?

— Скажите, — произнес он умоляюще, ну, насколько может умоляюще говорить Поттер, — вы ведь не собирались тогда убивать Люпина? Пожалуйста, скажите правду.

Сам не знаю почему, я захотел сказать правду. Должно быть, обманчиво легкое эльфийское вино ударило в голову.

— Не хотел. По всему выходило, что Люпин — оборотень, но ваш отец, Блэк и Петтигрю проводили с ним полнолуния, и он их не трогал. Я не знал, что Мародеры — анимаги, и ломал голову над загадкой. Хотя лезть к оборотню в полнолуние все-таки не решался. А когда Блэк показал вход, я не смог отступить. Испугался, что меня сочтут трусом.

— А что было потом?

— Потом? Ничего, — моя правдивость была исчерпана.

— Неужели вы с моим отцом так и не поговорили?

— Нет, — я покачал головой, — мы не говорили.

«Я спас твою никчемную жизнь!»

«Ты сделал это только из-за Люпина! Ты его спасал!»

«Ну и что? Ты мне обязан! Жизнью обязан! Попробуй теперь только палочку на меня поднять! Ты знаешь, что такое Долг Жизни?»

«Ты знаешь!»

«Знаю».

Я с силой провел ладонями по лицу, словно надеялся стереть воспоминания.

— А я не решился подойти к вам после суда, — виновато улыбнулся Поттер. — Должен был, но не смог, — он замолчал и отхлебнул вина. — Все неправильно, — пробормотал он, — неправильно.

Поттер так и заснул на стуле. Аберфорт уложил его на свою кровать и выпроводил нас с Кингсли за дверь. Министр отправился на свой пост, а я — в Эдинбург, на встречу с Маргарет Гордон.

Потом я дремал в поезде. Мне снилась невообразимая мешанина из школьных воспоминаний, отрывков прочитанных за последний месяц книг, страшных сказок детства. Просыпаясь, я видел мелькающий за окном пейзаж и не мог вспомнить ничего из этих сумбурных сновидений.