Истории большого города (джен)

Было раннее ноябрьское утро, темное и промозглое. По улице большого города шла пожилая женщина и вела за руку девочку лет семи. Похоже, то были бабушка и внучка, а шли они в школу: у девочки за спиной висел мешок со сменкой, женщина несла пестрый школьный рюкзак. Сонный ребенок еле плелся, и бабушка все пыталась ее как-то подбодрить.

Мимо проехал трамвай, полный пассажиров. Бабушка проводила его взглядом и как бы между прочим заметила:

— Знаешь, с этим трамваем когда-то приключилась любопытная история.

— Какая история? — вяло откликнулась внучка.

— Он стал поездом.

— Это как? — уже всерьез заинтересовалась девочка.

И бабушка рассказала.

В этом городе трамвайные рельсы проходили рядом с железнодорожным вокзалом. Все трамваи проезжали мимо него по много раз в день, но один задерживался, и не оттого, что здесь была остановка. Трамвай смотрел на поезда. Они проносились мимо него — мощные, красивые, с бесконечной чередой вагонов, и земля дрожала от их стремительного движения. А ведь мы так похожи, думал в эти мгновения трамвай. Железные, на колесах, с пантографом, и рельсы, кажется, одни и те же… Но тогда почему я обречен день за днем ездить по кругу от рынка до городской площади, а им открыт весь мир?

От таких мыслей у него часто случались поломки в механизме. Его отправляли в депо, чинили, он пропускал свою смену, и все думал, думал… И однажды решился.

Поздно ночью, дождавшись, когда уснет сторож депо, трамвай потихоньку выкатился из ворот и помчался к вокзалу. Дорога шла по насыпи, он сильно разогнался, резко повернул, колеса оторвались от привычного стального пути и — на миг он ощутил себя птицей, — трамвай оказался на совсем других рельсах! Он едва не соскользнул с гладких полос, весь задребезжал от испуга, но потом понял, что едет. Едет! Вцепившись пантографом в провода, трамвай издал самый громкий и веселый звонок, и помчался во весь дух.

Он летел, не чувствуя колес, не замечая, что город давно остался позади. Деревья по обе стороны слились в сплошные черные ленты, ветер свистел, обдувая боковые зеркала, луна светилась зеленым, точно дружеский глаз светофора, и трамвай уже слышал позади себя ритмичный грохот множества вагонов, он вез их далеко-далеко и ему совсем не было тяжело, потому что он — могучий, умелый локомотив и способен потянуть не один такой состав…

А потом провод неожиданно кончился. Трамвай катился все тише и тише, пока не остановился, растерянный и темный, где-то в глухой степи. Его внешние огни еще мерцали, по ним его и нашел очень сердитый тепловоз-ремонтник. Он затолкал трамвай на запасные пути, где справа и слева стояли страшные мертвые вагоны с зияющими дырами в окнах. Незадачливый беглец подпрыгнул от последнего хорошего пинка буферов и оказался нос к носу с огромным старым паровозом.

— А тебя-то как сюда занесло, малыш? — прогудел он гулким басом.

Трамвай тяжело вздохнул и во всем признался.

— Эх ты, мечтатель, — усмехнулся паровоз. — Верно говорят: дальше рельсов не уедешь, выше колес не подымешься. Возвращайся в свое депо и займись делом, а не мечтаниями. Раз уж сделали тебя трамваем, им и живи, не то угодишь до срока в утиль…

— Но если бы провода не кончились, я бы мог ехать дальше! — упрямо гнул свое трамвай.

— Ничего бы ты не мог. Ну не дано тебе, что поделать… Смирись.

Печально позвякивая, трамвай на рассвете вернулся в депо, и утром, как обычно, выехал на свой маршрут.

Шел дождь, дул холодный ветер. Озябшие люди входили в теплый светлый салон, складывали мокрые зонтики, радовались избавлению от непогоды и тому, что трамвай приехал точно по расписанию.

Все-таки не зря я катаюсь по кругу, думал в такие минуты трамвай, и ему делалось не так грустно. А когда пришла весна и город утонул в цветах и зелени, он вовсе воспрял духом, и весело позванивая, ездил от шумного оживленного рынка до нарядной городской площади.

— Какая-то не очень веселая сказка, — заметила внучка, когда бабушка закончила говорить. — И тот старый паровоз…

— А что паровоз? — насторожилась бабушка.

Но девочка ничего не ответила, и до самых дверей школы шла молча, хмуро уставившись в землю.

Попрощавшись с ней, бабушка неторопливо пошла домой. Она чувствовала что-то вроде угрызений совести: дело в том, что у сказки было продолжение. Да, трамвай больше не пытался удрать из депо и у вокзала уже не останавливался, но каждую осень ему снился один и тот же сон: темные стены деревьев, улетающие в стороны, ветер, бьющий в зеркала, и две узкие лунные полосы, по которым он мчится и мчится вперед.

Бабушка решила, что вечером обязательно расскажет сказку целиком. Просто она вовремя поняла, кого напомнил девочке старый паровоз.