Ends and Means: Everybody lies (гет)

13 апреля 1998 года

И когда все дороги замкнутся в кольцо

Как ты выйдешь на правильный след?

Наутилус Помпилиус, «Живая вода»

Это письмо Нарцисса узнала сразу — плотный белоснежный конверт источал неуловимый запах лимонной вербены. Странно, все это время она почти не вспоминала воскресные чаепития в доме Ноттов, но сейчас почувствовала, как их ей не хватало. Туда приглашались только дамы их круга, замужние или вдовы. Первый раз она вошла в удивительно уютную гостиную почти двадцать лет назад. Еще красивая маленькая женщина шла ей навстречу с доброжелательной улыбкой:

— А вот и очаровательная супруга нашего Люциуса. Надеюсь, вы будете здесь частой гостьей.

И действительно, Нарцисса не пропустила почти ни одного вечера. В этих посиделках присутствовало какое-то непонятное очарование, притягивала атмосфера и чувство постоянства. Сюда ходила ее мама и ее подруги, и если бы у Драко была сестра, когда-нибудь она бы тоже пришла вместе с ней. Разговоры ни о чем: милая дамская болтовня о модах и детях, последние сплетни, новые рецепты, иногда — немного политики. Даже в смутные времена тут был островок спокойствия. Мужчины попадали в Азкабан, привычный мир рушился, и растерянные женщины стремились сюда с особой силой, тем более что Элеонора никому не отказывала от дома, справедливо полагая, что жены не должны нести ответственность за поступки своих мужей. И для многих в те страшные времена это стало спасением. Если бы Нора не уехала на воды, перенести то время, когда Люциус был в тюрьме, ей было бы легче.

Дорогая Нарцисса!

Буду счастлива видеть вас у нас дома девятнадцатого апреля на дружеском чаепитии. Надеюсь, с пяти до семи у вас найдется время, чтобы навестить старых друзей.

Искренне Ваша,

Элеонора Нотт

Как всегда лаконично. Разумеется, она придет, даже если бы пришлось менять планы, но никаких планов не было — и уже давно. Когда же их в последний раз кто-то приглашал в гости? Схватив пергамент, Нарцисса быстро набросала ответ и выпустила сову в окно. Как приятно, что можно подумать о давно забытом: что надеть, кто придет, о чем будут беседовать…

Размышления прервал грохот. Белла! Такое впечатление, что двери она открывает ногами.

— Ты представляешь? Эта чокнутая старуха прислала мне приглашение! Мне! Она что себе возомнила — мне заняться больше нечем, кроме как сидеть с этими старыми совами и слушать всякую чушь?

Черной лохматой молнией сестричка пролетела через комнату и кинула на стол смятый листок, да так, что вся почта разлетелась по комнате. Нарцисса разгладила послание — столь же вежливое, как и ее, но… чем-то отличающееся.

— Милое письмо. Тем более что, как я поняла, тетушка Нора отлично понимает, что ты вряд ли придешь. Так что не нужно изображать фурию, а просто поблагодари и откажись, хотя я бы на твоем месте сходила. Посидим, попьем чаю, поболтаем. У нее интересно…

— Интересно? Я вообще не понимаю, что ты там делала. Это же тоска смертная! Напиши за меня отказ — мне лень.

— Ну, уж нет! Садись за стол и пиши, я тебе продиктую.

Фыркая как кошка, Белла накарябала ответ, брызгая чернилами, и с ногами забралась в кресло, предоставив Нарциссе самой привязывать письмо к лапке совы.

— Как ты, Белль? — рука сама собой потянулась и отвела прядь спутанных черных волос со лба.

— Нормально…

Огромные черные глазища смотрят в одну точку. Кожа, всегда такая смуглая и красивая, побелела, щеки запали, губы припухли. Бедная девочка, и помочь ей нечем!

— Кричер куда-то пропал. Может, окочурился?

— А может ты его обидела? — Белла равнодушно пожала плечами.

— А как там в доме?

— Пыль, грязь и воняет грязнокровками. Братец таскал туда всякий сброд. Не хочу там жить, так что придется вам меня потерпеть еще какое-то время.

— Перестань, пожалуйста. Ты же знаешь, что я тебе всегда рада.

— Ты — да, но твои…

— Ты говорила с Лордом?

— У меня ничего не получается.… Как же я устала! Такое чувство, что весь мир против меня. Когда я упустила Поттера, что-то изменилось. Лорд меня не простит!

— Перестань, ты же знаешь, как он тебя ценит! — Нарцисса обняла сестру, прижав головой к своему плечу. Белла не вырвалась, как обычно, а лишь тихо вздохнула — так неожиданно и по-детски.

— Ты останешься здесь на столько, на сколько тебе будет нужно. Я буду рядом и помогу всем, чем только смогу. Ты не одна, пойми. Вдвоем мы справимся со всеми.

— Я знаю. Цисси, не думай, что я не понимаю и не ценю то, что ты делаешь. У меня вообще кроме тебя никого не осталось. Странно, да? У нас была такая большая семья — и что? Андромеда предала, Регулус умер, Сириуса я сама убила… Остались только ты, я и Драко. Хорошо, что вы расторгли помолвку с этими выскочками!

Похоже, Белла как всегда занята только своими проблемами и даже не заметила, что положение семьи Малфоев уже давно пошатнулось. И винить за это, кроме Люциуса, некого… Но говорить Белле правду о помолвке не стоит, а то Эдгар и Цецилия повиснут вверх ногами на собственных апельсиновых деревьях.

— Гринграссы — старинная чистокровная семья, и отсутствие у Циллы чувства меры не делает их менее уважаемыми.

— Конечно… меры, вкуса, ума. Короче, говори, что хочешь, но я рада, что этому браку не бывать! — Белла решительно отстранилась и поднялась, но, почти дойдя до двери, внезапно остановилась:

— А ты знаешь эту Аниту Салливан?

— Нет, видела пару раз. А что?

— Ничего. Мы с Рудольфусом давно стали друг другу чужими. Просто странно — сколько же он с ней встречался? Полгода? Год? А я даже ничего не почувствовала…

Не дождавшись ответа, выскользнула из комнаты. А что тут скажешь? Может, она поторопилась? Почему тогда, после собрания у Темного Лорда, все решили, что за его словами крылось что-то еще? Впрочем, он действительно вел себя странно. То, как он глядел на сестру, взял за руку… Но кто может понять, что на уме у величайшего мага наших дней?

А Рудольфус до сих пор любит Беллу — это очевидно. Потому и отпустил. Как могла сестра отказаться от такого мужа? Они были прекрасной парой, почти как они с Люциусом. Но нельзя вечно стучаться в закрытую дверь, а так, возможно, у Рудольфуса будет нормальная семья. После стольких лет в Азкабане он заслужил хоть немного счастья.

* * *

Сегодня завтрак, как ни странно, принесла Дафна, но явно не по доброте душевной. Ей нужно было поговорить, вернее — поскандалить, судя по выражению лица. Но светское воспитание не позволяло наброситься на тяжелобольного прямо с порога, а завтрак был восхитителен, так что есть его было можно не просто долго, а очень долго. Если бы дым не шел из затылка от ее взгляда.

— Спасибо, было очень вкусно, — теперь — самая очаровательная улыбка из имеющихся в запасе. В принципе, она должна топить лед, но не тут-то было.

— Ну и что ты о себе возомнил?

— Я? Ничего, я думал, это был мой завтрак, а не твой, — молодец, выдержала удар, даже бровью не повела. Спроси кто-нибудь Рона, он бы и сам не смог объяснить, почему бесить Дафну доставляет ему такое удовольствие.

— Не прикидывайся глупее, чем ты есть на самом деле.

— Так, по-твоему, мне все же есть куда глупеть?— остановилась, выдохнула. Сейчас попробует зайти с другой стороны:

— Рональд, я просто хочу, чтобы ты не питал напрасных иллюзий. Как только ты будешь в состоянии передвигаться, ты немедленно покинешь этот дом!

— Можно подумать, что я всю жизнь мечтал жить в твоем шкафу. Хотя тот красный лифчик в белый горошек прикольный…

— Ты… ты негодяй! Как ты смел прикасаться…

— А что мне там было еще делать? Могли бы хоть книжку дать почитать. Так что если не нравится — можешь вызвать меня на дуэль и страшно отомстить. Или папочке пожаловаться. Да и вообще, ты что, думаешь, я сам не хочу убраться отсюда? Да я с ума уже схожу! Мои друзья пропали, семья в бегах, а я тут должен сидеть и слушать эту чушь!

Вот теперь он по-настоящему разозлился. На Дафну, на Пожирателей, с которыми Гринграссы были связаны, что бы ни говорили сестрички, на собственную беспомощность. Шел четвертый день с момента происшествия в Косом переулке, и отсутствие информации сводило с ума. Где Гермиона, Луна? Что с ними? И никакой возможности что-то узнать, и слабость, слабость…

— Вот именно, сиди и переживай, а не кокетничай с моей сестрой! Она тебе не пара! — о чем это она?

— Ты с метлы рухнула?! У меня и в мыслях такого не было!

— Отлично, вот пусть и дальше не будет!

— Дафна, послушай! Ну, это уже же просто несерьезно! У меня есть… в смысле, мне нравится одна девушка, а Астории я только благодарен, и все! Так что не знаю, что ты там себе напридумывала…

— Я напридумывала?! А кто с ней вчера мурлыкал полночи? Думал, я не узнаю?

— Ага, конечно. Это я пришел к ней среди ночи в вечернем платье с декольте до пупа и глазки строил?

Выстрел попал в цель. Дафна покраснела, но не как майская роза, а как обыкновенный помидор. Даже жалко стало. Но закрепить результат все равно надо!

— И вообще, я у вас уже четвертый день, а вы такую ерунду вылечить не можете. Да за столько времени человеку можно новые кости вырастить, притом все! Я вообще не удивлюсь, если вы меня тут тихо травите. Сперва спасли, потом испугались…

Молчит. И смотрит так — со значением. Что, нечего ответить?

— Не получается у нас разговор, — Дафна решительно встала. — Но, по-моему, ты себя прекрасно чувствуешь, так что давай-ка я тебя выведу за ворота, и вали к своей Грейнджер.

Да, конечно, прям от Гринграссов к Гермионе он и аппарирует! Нет, это все обдумано не по одному кругу — вначале он отправится к Аберфорту, визит в трактир никого не выдаст. А вот если никто не уцепится, тогда можно уже в Ракушку, девчонки давно, наверно, там. Если их не поймали… Если?

— А тебя, похоже, сильно интересует моя личная жизнь? Даже про Гермиону знаешь… Поверь, свалил бы с огромной радостью, если бы знал, где она.

— Ну, вроде бы их не поймали, иначе Блейз или кто-нибудь из ребят обязательно бы похвастался.

— Вы же вроде не Пожиратели, а они к вам все отчитываться ходят. Только не говори, что не знала про Метку Забини.

— Естественно, знала, но не поэтому. Мы с Блейзом обручены.

— Невеста Пожирателя спасает осквернителя крови! С ума сойти! Да уж, похоже, если кто-нибудь узнает, что я живу у вас, проблемы будут не только у меня.

— Ты что, собираешься нас шантажировать? — вот это, кажется, задело уже по-настоящему. Так ее! Хочет, чтобы он поскорее сгинул? Ну, так все в ее руках!

— Нет, но, похоже, мне придется здесь задержаться, пока ты не узнаешь все про Косой переулок. Серьезно, ты же понимаешь, пока я не пойму, что к чему, то даже не знаю, куда мне уйти. Так что придется тебе постараться и узнать все, что только сможешь.

— Вот и помогай после этого людям!

— В мире такая ситуация, а ведь жить захочешь, и не так…

— Хорошо, — поморщилась, будто лимон проглотила, кивнула. Неужели сработало? — Я постараюсь что-нибудь разузнать, а ты сиди тут и не высовывайся. И чтобы близко тебя рядом с Асторией не было!

Больно надо! Скучно, конечно, но ведь можно и про Страну Драконов почитать? А вот печеньки зря утащила, зараза!

* * *

Тропа почти не петляла. Вокруг клубился туман, придавая окружающему миру оттенок дурного сна. Вчера Гермиона так и шла до темноты, несмотря на начавшийся дождь и, только испугавшись, что в сумерках собьется с пути, уснула прямо на земле. После такой гонки все мышцы сводило, да и сон под дождем на мокрой земле не прибавил сил. А следы стали еще более размытыми. И верь после этого в случайность — судя по всему, дождя тут не было уже давно, и надо же было ему начаться именно сейчас! Одно радовало — тропа не разветвлялась и не становилась уже.

Мысли путались, боль в ранах вернулась. Хотелось только одного — лечь, завернуться в мантию и забыться. Но у нее не было на это права. Она будет идти, пока не найдет людей или не упадет замертво.

Похоже, у нее жар, и чтобы хоть как-то собраться, она начала считать. Пройти еще пятьсот шагов, остановиться, сосчитать до двадцати — и снова в путь. И не смотреть по сторонам. Если бы была возможность вернуться назад, она никогда не отошла бы от окна в Косой переулок, около которого оказалась в самом начале. Но тогда им удалось ее запутать. Больше она не даст такого шанса. Она просто будет идти по тропе.

А мир все продолжал свои жестокие шутки. Из тумана выступали странные видения — замок на пригорке, река и мельница за ним. С чего это вдруг туман пропал именно тогда, когда она с ними поравнялась? Один раз она чуть было не поддалась на обман и вернулась назад, но никакой реки уже не было. Ее просто пытаются сбить с толку. А эта группа людей около дома, возникшего из ниоткуда? Весело болтающих под проливным дождем! Нет, в такую погоду хороший хозяин и собаку-то за порог не выгонит. А стадо овец или коз, пасущихся на лугу совсем неподалеку? Сперва она даже остановилась, надеясь окликнуть пастуха. Но потом пригляделась — и все стало понятно. Это были даже не козы, а какие-то неизвестные звери — крупные, худые, с длинной пушистой — и это под проливным дождем — шерстью и одиноким рогом посреди лба. Может, это морщерогие кизляки?

Мысли сразу перекинулись на Луну. Удалось ли ей убежать? А Рону? Если да, то теперь они, наверное, пытаются ее найти. Но это невозможно.

Дождь, наконец, прекратился, туман рассеялся. Стало теплее. И, естественно, вокруг не было ни души. Дорога перерезала равнину, заросшую высокой сероватой травой, похожей на ковыль. И она простиралась во все стороны, насколько хватало глаз. Похоже, ей удалось выиграть одну маленькую битву. Виденное и правда оказалось мороком, а она все еще на тропе. Интересно, сколько сейчас времени? В кармане всегда лежали часы, но их Гермиона потеряла во время бегства из Лютного переулка. И вообще, сколько прошло времени? События странно путались в голове. Прошло три дня? Или четыре? Может, неделя?

Усевшись прямо в пыль на краю дороги, Гермиона попыталась сосредоточиться. Похоже, ей это удалось. Правда, из подсознания начали выползать странные и нехорошие мысли. А что, если дорога приведет ее к очередному окну? Или оборвется посреди степи? Что ей тогда делать? Насколько ее еще хватит? Может быть, стоило все-таки подойти к тем козам или домам? Но в них было что-то неправильное, заставившее сразу почувствовать, что такого не может быть. Козы, почему козы?

Это было как удар дубинкой по голове. Да что с ней творится? Конечно, не козы, и даже не кизляки. Правда, эти животные настолько редки, что достоверных описаний практически нет. Но рог… она же видела такой совсем недавно. Окончательно опознать его можно только по бороздке у основания, а на нее-то она и не обратила внимания! Но зато теперь все встало на свои места. Взрывопотамы. Их рог — один из самых редких и ценных магических предметов, а снадобья из него вообще на вес золота, их делают лишь несколько зельеваров. Во всяком случае, в Косом переулке их не купить. А в Лютном? Все правильно. Есть стадо взрывопотамов, и, естественно, оно строго охраняется. И не Министерством магии, а владельцами лавки, в которую они с Луной забежали. И защита мощнейшая — и антимагловская, и какая-то, не дающая зверям разбежаться. Когда появляется покупатель на такую редкость, продавец переносится сюда и берет рог. Каким-то образом ее выкинуло этим путем. И выйти отсюда она не может, как и несчастные взрывопатамы. Так что единственные люди, которых она сможет здесь найти, — это владельцы стада. Но захотят ли они ее спасать? Или сделают так, чтобы она никому не смогла рассказать правду об этом месте?

Похоже, выхода нет. В прямом и переносном смысле. Так вот почему мир все время меняется. Думай, Гермиона, думай. Как работают антимагловские чары? Магл забывает, куда и зачем он шел, с ней происходит то же самое. А ограждающие чары? Все, что она видела, вытащено из ее же сознания. Но если можно сопротивляться Империо, может, можно постараться обойти и их? Не смотреть по сторонам, не отвлекаться. Просто идти вперед по тропе, а если она закончится — то дальше. Прямо. И никаких лишних мыслей — ни о чае, ни о доме, ни о друзьях. Только о том, что она должна идти вперед к своему спасению. Она найдет людей и заставит их себе помочь. Никто же не знает, что она проникла в их тайну. Скажет, что попала сюда только вчера, ударилась головой и ничего не помнит. И вообще она магла.

Гермиона решительно поднялась на ноги и, уставившись прямо перед собой, устремилась вперед, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Она все-таки поняла, что происходит. А значит, найдет выход.

Впереди темнел лес. Только бы успеть дойти до него до вечера! Уснуть под пологом деревьев, а не посреди дороги, как какая-то бродяжка.

Мир отыграл очко. Гермиону даже удивило собственное спокойствие. То ли она привыкла к его выкрутасам, то ли он стал предсказуем, но то, что на опушке тропинка кончилась, вызвало только легкое раздражение. Как и наличие очередного окна с очередной незнакомой комнатой за ним. Небольшая, уютная, скорее всего — чей-то кабинет, судя по картинам на стенах — магловский. Устало примостившись на каком-то полусгнившем пеньке, Гермиона от нечего делать рассматривала обстановку.

Почти всю стену занимал ряд книжных шкафов и полок. Корешки фолиантов тускло поблескивали стертой позолотой — тяжелые, явно старинные. Под стать им был и письменный стол, заваленный тетрадями, книгами, пергаментами. Но откуда на столе магла взялись пергаменты? Гермиона подошла ближе и начала рассматривать комнату уже внимательнее. Кроме свитков на столе лежало несколько перьев. Чернильницы видно не было — но, возможно, ее загораживали книги. Встав на цыпочки и уперевшись ладонями в стекло, девушка смогла разобрать несколько полустертых названий: Эммануил Кант — Сочинения, Фридрих Ницше — «Так говорил Заратустра». Эти книги она помнила — на них она в свое время завязла, когда в десять лет, еще не зная, что она волшебница, решила заняться философией. Кант еще ничего, но Ницше.…

Получается, что комната все-таки принадлежит маглу. Но на столе лежит Справочник по зельеварению, том 6. Она отлично помнила эту серию — редкую, в свободной продаже не достать, с удивительно удачными иллюстрациями, на которых можно было проследить все стадии приготовления снадобий, вместе с изменением цвета и запаха. В более современных версиях запах убрали — после того, как несколько начинающих зельеваров отправились на тот свет, надышавшись испарений. Но тут они сами виноваты — в книге четко написано, что некоторые пары токсичны, зачем было проверять?

Получается, что хозяин или маг-маглолюб, или магл, изучающий волшебников. Странно, что окно показало эту комнату. Мало того, что она явно не вытащена из ее подсознания, так еще и принадлежит непонятному человеку. Хотя… может, сквибу? Скорее всего… Живет в магловском мире и втайне изучает магические книги, надеясь, что волшебство в нем проснется. Вот бедняга!

Сразу потеряв к комнате всякий интерес, Гермиона встала, потянулась, разминая непослушное тело, и повернулась к тропе и зеркалу спиной. Жаль, что нельзя закрыть глаза — обязательно врежешься в какой-нибудь ствол. Но направление выдержать она сможет. Решительно сжав зубы, Гермиона пошла вперед. Лес, казавшийся таким густым, неожиданно кончился — на четыреста восемьдесят шестом шаге. Перед ней висело окно, то самое окно, а за ним начиналась тропа, идущая вдаль через колышущееся под ветром ковыльное море. Дорога назад. Этого не могло быть — она же помнит каждый свой шаг, каждый камушек, несорванную ею ягоду в траве! На таком маленьком отрезке невозможно сбиться!

Но ей это удалось. Круг замкнулся; выхода действительно не было.

* * *

Гарри не видел Кингсли Шеклболта почти год — с того самого дня, как семеро Поттеров навсегда покинули дом на Тисовой улице. Он снова летел над Литтл-Уингингом, ночь раздирали всполохи заклятий, что-то кричали вокруг, а Стэн Шанпайк все смотрел, смотрел на него пустыми, недоумевающими глазами. Падение и женщина в дверном проеме — Беллатриса, оказавшаяся на самом деле Андромедой, единственной из трех сестер, поддержавшей Орден и потому потерявшей мужа. Встреча у Норы, на которую уже попали не все, и Кингсли — после смерти Грюмма фактически глава сопротивления — возвращающийся на свой пост рядом с премьер-министром.

— А вы тут неплохо устроились. Хорошее место.

— Передайте профессору мою благодарность. Не знаю, куда бы я делся, если бы не она.

— Да уж, такой компании скрыться сложно.

— Я не хотел их брать с собой, но они… настояли.

— И правильно сделали, — улыбнулся Кингсли. Без серьги в ухе он смотрелся непривычно, но рукопожатие было по-прежнему крепким, и это обнадеживало. — После захвата Министерства интерес к Ордену возрос — новая политика мало кому нравится. Но пока твои дети рядом с Пожирателями, особо о своих симпатиях не заговоришь…

Небольшой, но чистенький прудик за деревней, вокруг которого они и прогуливались, был красивым. Наверное. Потому что Гарри смотрел вокруг и ничего не видел. Значит, есть люди, готовые их поддержать. Родители его однокурсников, с которыми он сталкивался в Косом переулке, разговаривал на Чемпионате по квиддичу, готовы ввязаться в войну, в которой не способны ничего изменить. Ему казалось, что страшно, это когда газеты извергают тонны лжи, а им верят; но то, что происходило сейчас, было страшнее. Первый состав Ордена погиб почти полностью, прежде чем Гарри, сам того не сознавая, остановил Лорда. Что будет теперь?

— А чем сейчас занимается Орден? — Гарри надеялся, что в его голосе ничего нельзя услышать, кроме искреннего любопытства.

— Прячем маглорожденных, пытаемся оттянуть мнение общества в нашу сторону. Слышал о Поттеровском Дозоре?

Гарри кивнул и поддел ногой камешек. Булькнуло. Прячем, пытаемся — вот чем они теперь занимаются. Дамблдор, профессор, это — ваш план?! Ради этого вы, чего уж спорить с истиной, позволили убить себя Снейпу? Где же они ошиблись? Ведь, кем бы вы ни были, ошибиться вы не могли!

— …Они тоже не бездействуют. Номер старый, но, по-моему, ты должен знать, — из кармана совершенно магловской куртки показался скрученный в трубочку Ежедневный пророк.

«Гарри Поттер: Герой или жертва Дамблдора?» — гласил заголовок. Многообещающее название, особенно когда сам уже не уверен насчет ответа. Устроившись на какой-то оградке, Гарри углубился в чтение:

«Я отлично понимаю, что многие, для кого образ великого, доброго и справедливого профессора Дамблдора не должен быть осквернен ни единым пятном, меня осудят. Покой мертвых не должен быть потревожен. Но как быть, если поступки человека, совершенные им почти двадцать лет назад, приносят свои плоды до сих пор? Моя совесть, совесть человека, посвятившего свою жизнь донесению правды до читателей, какой бы горькой она ни была, не позволяет мне молчать.

Те, кто читал мою книгу, помнят главу об отношениях Дамблдора и Гарри Поттера. Внешне все выглядит так красиво! Оказавшись первым на месте гибели семьи, добрый профессор спасает несчастного сироту из-под обломков дома и берет под свое покровительство. Но сразу же возникают вопросы. Мы все видели руины дома Поттеров. Как ребенок смог не только уцелеть при взрыве, уничтожившем здание, но и не получить ни одной царапины? И почему он сразу же оказался в руках полувеликана Хагрида, существа, которому ни один здравомыслящий человек не доверил бы даже выгулять свою собаку? Ответ прост и очевиден. Хагрид беспрекословно выполнял любое распоряжение своего хозяина, даже не задумавшись, что то, что он делает — преступно. Я уже не говорю о том, что сам факт того, что Хагрид, лишенный волшебной палочки и не способный аппарировать, оказался на месте преступления через несколько секунд после взрыва, настораживает. Годрикова впадина — место, где новости распространяются мгновенно. Но когда дым рассеялся, перед домом уже стояло это мрачное существо, держа на руках ребенка. Все попытки крестного, репутация которого на тот момент была безупречна, забрать у него Гарри, не увенчались успехом. Лесник просто сел на мотоцикл Сириуса Блэка и исчез.

Годовалый мальчик был передан на воспитание в семью маглов, где ненавидели все, связанное с нашим миром. Полуголодный, одетый в обноски, живущий под лестницей, бедный ребенок рос нелюдимым и озлобленным. И это в то время как сотни семей готовы были окружить его нежной заботой! Единственное объяснение, которое нашлось у нашего доброго и мудрого старца, это то, что он не хотел, чтобы ребенок вырос избалованным. Да уж, избалованным он точно не вырос…

Почему именно маглы? Сейчас нас пытаются уверить, что у Дамблдора не было другого выбора. Но так ли это было на тот момент? Почему-то во всех жизнеописаниях Гарри почти нет упоминания о его родственниках с обеих сторон. А ведь у Гарри были не только родители и крестный, но и любящие бабушки и дедушки.

Старшие Поттеры пропали прямо перед свадьбой. Мы все помним эту таинственную историю. Супруги сказали соседям, что собираются навестить приятельницу в Ирландии и вернуться вместе с ней за неделю перед свадьбой. У нее они так и не появились, и их больше никто не видел. Маглы Эвансы на свадьбу приглашены не были, но нам удалось узнать, что молодожены неоднократно их навещали. Потом эта милая скромная семья погибла в автокатастрофе. Конечно, маглы постоянно разбиваются, но удивляет то, что это случилось незадолго до гибели Лили и Джеймса. Совпадение? Оно становится еще более загадочным, если учесть, что крестный мальчика был арестован через несколько часов после несчастья в Годриковой впадине, как оказалось позже, ошибочно. Но мог ли это предвидеть Дамблдор?

Детям свойственно мечтать. Детям маглов, конечно, тоже. Особенно одиноким и несчастным. Мечтать о своем доме, любящих родителях, праздниках, игрушках. И о том, как бы они отомстили тому, кто их всего этого лишил. Так что в Хогвартс мальчик попал в состоянии, необходимом директору, чтобы воспитать из него того, кто был ему нужен. Что же происходит дальше?

Первый курс. Знаменитая история о философском камне, якобы находившемся сначала в хранилище банка Гринготтс, а затем в школе Хогвартс. Сразу возникает вопрос — почему? Неужели Николас Фламель, наша живая легенда, виднейший из ныне живущих — и не только их — волшебников, сам не мог его защитить, и был вынужден прибегнуть к помощи Дамблдора? Опять-таки — верится с трудом. Но предположим, что это правда. Сразу возникает вопрос: как об этом узнал Гарри? И, как выясняется, не только он. Вообще, если честно, создается впечатление, что о том, что философский камень находится в Хогвартсе, не знали только полностью лишенные любопытства маги. И в результате камень чуть не был захвачен Сами-Знаете-Кем, но был спасен Гарри Поттером, проникнувшим в тайник. Мне стало известно, какие именно заклятия охраняли столь ценный артефакт. Заклятия, наложенные преподавателями Хогвартса против величайшего мага. Хотите знать какие? Извольте.

Трехглавый пес, которого усыпили обычной флейтой, заботливо положенной рядом с люком. Кстати, можно было и не утруждаться — просто спеть колыбельную или любую другую мелодию. Если бы наши милые дети не болтали на уроках профессора Бинса, то узнали, что именно так гоблин Фердинанд Ушастый пытался усыпить четырехглавого пса, сторожащего хранилище Готсса Богатого, но не смог, так как гоблины полностью лишены слуха и голоса.

Затем — Дьявольские Силки. Тут даже сказать нечего — первый курс, первый семестр, волшебные растения. Далее небольшая погоня на метле (метла прилагается, а Гарри Поттер — на редкость одаренный ловец), логическая задачка (как раз на уровне способностей мисс Грейнджер) и шахматная партия (для тех, кто не знает: волшебные шахматы — любимая игра в семействе Уизли). И как результат — бой Гарри против Сами-знаете-Кого и порабощенного им волшебника. Кстати, почему-то в присутствии самого профессора Дамблдора. Кроме него Того-Кого-Нельзя-Называть никто не видел, а профессор по защите от темных искусств Квирелл был убит способом настолько страшным, что даже авроры затруднились ответить на вопрос, что за темная магия была там использована. Так что наш милый мальчик или обладает весьма странными знаниями, или Квирелл пал жертвой совсем других сил.

Но напрашиваются и другие объяснения. Мальчика и философский камень сознательно использовали как приманку для Сами-знаете-Кого. Или его там вообще не было? И все это было сделано, чтобы создать у ребенка видимость того, что враг рядом и не дремлет?

Мое дело — осветить факты, ваше — решить, что же именно произошло в Хогвартсе в первый год обучения там Гарри Поттера.»

Он ожидал чего угодно. Новой лжи, новых фактов, заставляющих сомневаться в собственной подушке. Но не… правды. А ведь если отбросить привычные завихрения Скитер, изложением правды статья и была — и приводила неподготовленных читателей, да и не только их, к ошеломляющим выводам. Вот что самое страшное — когда домыслы твоего врага так тесно переплетаются с бесспорным, что даже ты сам уже не знаешь, чему можно верить.

— ...Никто не верит, но люди могут подумать… — ведь Шелкболт тоже читал это. И ни одного вопроса, ни-че-го! — Если ты напишешь опровержение…

— Хорошо.

Бывший аврор облегченно улыбнулся, явно обрадованный его спокойной реакцией. Конечно, он ведь ждал вспышки, а тут такое спокойствие — иногда и оно бывает нелишним. Правда, к нему его состояние не имеет никакого отношения — скорее, ощущение удара пыльным мешком. И не сказать даже, что из-за угла — ждал ведь, не на что жаловаться.

— Это первая статья из цикла, вот остальные, — ворох бумаг не желал распихиваться по карманам, но это Отряду Дамблдора видеть точно не нужно.

— Я прочитаю… потом. Идемте в дом, ребята будут рады вас видеть.