Гарри Поттер и философия смерти или Хар Бернбоунс и гаснущие искры (гет)

Вернувшись в дом Дурслей, Мальчик-Который-Выжил сразу же завалился спать. Проснулся он рано утром и чувствовал себя выспавшимся на несколько дней вперед. Рассвет Хар встретил, во дворе, заканчивая небольшую разминку, не столько для поддержания физической формы — магия позволяла не слишком этим заморачиваться, — сколько для того, чтобы прочувствовать пределы своих сил. После этого маг приступил к разбору вчерашних покупок. Выволок во двор большой стол, табуретку, разложил на столе свои покупки и раскурил папиросу. Все это он проделал, прибегнув к магии, но, так как Вернон окружил свой дворик забором высотой в два метра и тридцать сантиметров, можно было не особо скрываться. Первым делом Хар вскрыл и прочел письмо ещё вчера вечером доставленное совой. Это было письмо из Хогвартса о том, что он принят и его ответа ждут не позднее тридцать первого. Внимательно изучив подпись Минервы МакГонагалл, Хар переписал список литературы. После, он написал два письма, одно в школу, другое лично Дамблдору. К последнему письму была приложена маленькая тоненькая записная книжечка из парного комплекта, которого он вчера, среди всего прочего, приобрел в книжном магазине. Как ему объяснили, эти записные книжки связаны сложными продвинутыми протеевыми чарами. Что чары сложные, он убедился сам, когда попытался рассмотреть их — без преувеличения, ювелирная работа. Как ни странно, именно эта тоненькая книжечка и демонстрация ее возможностей окончательно смирила мага с мыслью, что как бы не были слабы волшебники в прямом боестолкновении, в артефакторике, рунах, и зельеварении они сделают его как стоячего. Все таки научная школа — это тебе не песок для стекла фильтровать…

Закончив с письмами, Хар потянулся к совиной клетке. Специально обученная волшебная полярная сова немигающими золотыми глазами смотрела на него. Хар назвал ее Ниверум [1]. Когда он вытащил ее из клетки и привязывал к ее лапам посылки, она не шевелилась. Лишь ухнула разок, когда на одну лапу было надето кольцо — Хар хотел иметь возможность в случае чего найти свою сову.

— Два письма, оба в школу Хогвартс, но то, что потяжелее, лично директору Дамблдору. — наказал ей маг. Птица попыталась было клюнуть его за выставленный палец, но не преуспела. Пришлось ей взлетать, не отомстив глупому хозяину за маленькую неудобную клетку. Нет чтоб что-то поприличнее ей приобрести, а то даже крылья не разомнешь.

Проводив взглядом кровожадное создание, Хар принялся за разбор книг. Учебники пока что интересовали его мало — некоторое представление о британской волшебной школе он получил из старых маминых учебников, и до первого сентября этого вполне хватит. Интересовали же Хара географические атласы и всемирный бестиарий. Книги он брал наиболее подробные, последнего издания, — некоторые из них пришлось заказывать, ибо на полках их не было, — обошлись они ему, как ни странно, ещё дороже, чем сложнозачарованный парный комплект записных книжек. Впрочем, учитывая размер, толщину талмудов и подробность изложенных в них информации, это было объяснимо.

Когда Хар совсем уже зарылся атлас, размечая наиболее интересующие его места карандашом прямо на велени [2], во двор вышла его тетушка. Облаченная в защитный комплект — противогаз, толстый кожаный фартук — она подошла к столу, неловко держа под подмышкой табурет и на ходу снимая резиновые покрытые защитными рунами перчатки. Хар приветственно кивнул, не отрывая карандаша от схемы континентальных лей-линий, пронизывающих Урал. Петуния поставила свою табуретку с другой стороны стола, напротив племянника, бросила на стопку книг перчатки, сняла противогаз и вздохнула полной грудью утреннюю прохладу. Этот своеобразный ритуал Петуния повторяла почти каждый день, встать рано утром, спуститься в подвал, в котором была расположена лаборатория, одеть комплект химической защиты, поставить, на огонь какое-нибудь зелье, рецепт которого позволяет оставить себя без присмотра на полчаса-час и выйти во двор, подышать свежим воздухом. Хар невольно залюбовался своей тетей. Она не была писаной красавицей — с заурядным и немного вытянутым лицом, которое злые языки называли лошадиным. Но сейчас, закрыв глаза, вдыхая воздух, она являла собой человека, уверенного той тихой спокойной уверенностью, рожденной из полноты жизни. Ее улыбка была улыбкой человека, который каждый день проводит время с любимыми. Любящая и любимая жена и мать. Талантливый зельевар. Ее алхимическое мастерство, несмотря на то, что она сквиб, пользуется уважением и спросом по всей Британии. Ей было чемVI. Будь проклят тот день, когда оружию стали давать имя! гордиться и чему радоваться этим ранним утром. В этот момент для мага, способного видеть душу, и эмпата, воспринимающего эмоции окружающих его людей, она была особенно прелестна и прекрасна. Хар чуть печально улыбнулся, ощущая недосказанность: как же ему в этот момент хотелось, чтобы здесь и сейчас стояли обе сестры Эванс!

Насладившись очередным прекрасным утром, Петуния, открыла глаза и с некоторым осуждением посмотрела на варварство своего племянника. Так портить книги. Но говорить ничего не стала: его книги — его право. Вместо этого она присела на табурет и облокотилась на стол:

— Хар, помнишь, ты попросил моего мужа кое-что для тебя выяснить?

— Мгм. — отозвался юноша, старательно пряча взгляд и с некоторым ожесточением расчерчивая несчастные горы Тибета.

— Бумаги пришли вчера вечером, когда ты уже лег спать. — продолжила меж тем его тетушка, из-за некоторой сонливости не замечая его настроения. — Не знаю, что там, но Вернон был очень горд тем, что смог их заполучить. И, пусть он всячески отрицает это, эти бумаги явно достались ему совершенно не задешево. Хар, я не ругаю тебя, — она подняла руки в успокаивающем жесте видя как вскинулся ее племянник, — но прошу помнить — мы не волшебники, нам не дано зарабатывать большие деньги из ничего.

— Тетя, в деле зарабатывания денег из ничего, он волшебник вполне себе на уровне Дамблдора. — фыркнул племянник.

— Хар, ты понимаешь о чем я говорю. — мягко сказала Петуния.

— А ты явно не понимаешь, тетя. — Вздохнул Хар. — Если все получится, мы заключим крупную сделку на поставку стройматериалов и всего сопутствующего для большой стройки. Мы заключили предварительную договоренность и мистер Дурсль уже слупил с меня несколько сотен тысяч фунтов. Чисто по-родственному, так сказать. — усмехнулся Хар, глядя, на дернувшуюся от удивления, если не сказать шока тетю. Петуния даже замерла, не зная, как реагировать. Она-то думала, что племянник, не до конца понимая экономическую систему, в которой они живут, ничтоже сумняшеся попросил ее мужа о большой услуге. Теперь же выясняется, она угрожающе сощурила глаза, что ее благоверный воспользовался наивностью ее племянника и содрал с него несусветную сумму. Хару пришлось закусить внутреннюю сторону щеки, чтобы не выпустить рвущуюся из него торжествующую улыбку, когда он наблюдал, как тетя обманчиво не спеша встает, берет противогаз и перчатки и широким шагом направляется в дом.

— Завтрак будет через полчаса, не опаздывай. — не оборачиваясь, бросила назад взбешенная ведьма.

Вернону предстоят несколько очень неприятных минут, ему придется объяснять разъяренной жене, что их будущая сделка оценивается в десятки миллионов, и что те несколько сот тысяч, что он запросил для начала, это лишь на предварительную смазку больших промышленных и логистических механизмов перед их запуском на полную мощность. А вот нефиг было, злорадно подумал юноша, затягиваясь папиросой, снисходительно похлопывать его по спине, покровительственно объясняя, как полному несмышленышу, механизмы закупки большого количества бетона и гранита. Пусть он в этом совершенно не разбирается, но такое отношение никому не нравится. Хар вздохнул дым, подслащенный детской местью и чуть поморщился: за забором проехала особенно зловонная машина. Когда пришло время завтрака и маг оторвался от географического атласа, на кухне его встретили встрепанная, но уже остывшая тетя, растрепанный и встречающий его неласковым взглядом Вернон и увлеченно наворачивающий гречневую кашу Дадли. Последний встал, когда родители уже успели выяснить отношения и ни о чем не подозревал.

Трапеза прошла в основном в тишине. Лишь изредка кто-то делал замечание о погоде: ещё с самого начала они негласно договорились о серьезных вещах при младшем не разговаривать, иначе обязательно задаст тысячу вопросов и в итоге любое обсуждение сведется к драконам. Но вскоре Дадли доел, быстро закинул посуду в мойку и уже на ходу крича: «спасибомамабыловкусно», побежал на улицу. Ещё вчера он договорился с друзьями и сегодня у них была запланирована обширная программа.

— Хар, когда ты вчера заперся в чулане, я получил все документы и снимки. — Вернон уже простил Мальчику-Который-Выжил это выходку, но ещё сохранял некоторую сухость в голосе.

— Отлично! — маг предвкушающе потер руки. — Смотреть будем здесь или на улице?

— На улице, — не дала и слова сказать мужу Петуния, — но сначала уберем посуду и, мальчики мои, вы, наконец, расскажете мне о своих секретах!

Ведьма обвела их сердитым взглядом и оба-двое взрослых, самостоятельных, уверенных в себе мужчин отвели глаза.

— Я все в кабинете сложил, пойду принесу. — оправдался Вернон и сбежал с кухни. Его жена лишь презрительно усмехнулась и сосредоточила прожигающий взор на племяннике, который делал вид, что очень занят перемещением посуды посредством взгляда. Закончив с этим, он заявил:

— Пойду, приберу стол во дворе. — и с хлопком телепортировался прочь. Замужняя ведьма лишь покачала головой. «Когда им не нужно, дуболомы недалекие, — подумала она, — а когда нужно, резко умнеют».

Некоторое время спустя, глава семьи Дурслей с некоторой опаской ступил во дворик, с некоторой натугой таща два большущих офисных кейса на алюминиевой раме. Внезапно кейсы потеряли в весе и начали мягко рваться из рук. С облегчение отпустив их, Вернон подошел в плотную к третьему табурету, что был поставлен у стола. Кейсы его немного обогнали и приземлились на расчищенной столешнице.

— Где что? — нетерпеливо спросил юноша, вынув папиросу изо рта.

— В этом снимки, — отвечал Вернон, указывая пальцем, — здесь досье.

Замки одного из кейсов тут же щелкнули и крышка резко распахнулась, открывая взору содержимое: множество полноразмерных снимков, рассортированных в прозрачные файлы снабженные бумажкой с припиской. В самом верхнем файле приписка гласила: «Гангдисе». Петуния сразу же взяла верхний файл и начала рассматривать верхнюю фотографию. Ее брови поползли вверх.

— Это… орбитальные снимки гор. — она подняла глаза на племянника, — зачем тебе это?

Мальчик-Который-Выжил резко посерьезнел и словно повзрослел на несколько лет.

— Тетя, ты помнишь что случилось тридцать первого октября, одиннадцать лет назад? — Хар серьезно смотрел ей прямо в глаза. — В ту ночь Кое-кто вломился в дом моих родителей, убил моего отца и пытался убить меня. Но вместо этого Сам об меня убился и ещё мою маму за Собой утянул.

Хар на мгновение замолчал. В наступившей тишине раздалось совершенно неуместное жужжание соседской газонокосилки, но на это никто не обратил внимание.

— Мои родители знали о нападении. — продолжил Поттер. — Они подготовились. Хорошо подготовились, серьезно. Но недостаточно. Тот дом, чьи развалины ещё остались в Гордиковой впадине, не выполнил своего предназначения, как крепость и защита моей семьи.

Хар взял из кейса фотографии, подробно демонстрирующие все пики и расщелины Гималаев.

— Поэтому я туда не вернусь. Вместо этого я построю новый дом высоко в горах. Я ведь планирую завести семью. — широко улыбнулся одним лишь ртом Хар. — Большую семью. Жену, может даже не одну. — на мгновенье, лишь на мгновенье, его взгляд был взглядом веселого юноши, мечтающего о девушках, но потом море глаз снова потемнело. — Дети, внуки. Много. Это будет не дом, а целый замок, который вместит всех. Это будет неприступная цитадель, к которой не подберешься с земли и башни которой перекроют небеса. — Глаза мага загорелись яростным убежденным огнем. Температура начала ощутимо падать. — Каждый, кто захочет заглянуть на огонек, обратится в пепел, каждый, кто попытается взять мой дом штурмом, — его голос стал рычащим и фальшивая улыбка окончательно исказилась, превратившись в некрасивый рваный оскал, — будет сброшен в глубокую расщелину, и каждый, кто возжелает причинить вред моей семье, ляжет костями под стенами моего замка!

На памяти Петунии, Безликий улыбался лишь трижды. Первый раз, Лили назвала его Учителем. Тогда на его лице, словно на камне, прошла трещина, словно неровный разрыв в ткани, эта неровная щель на безупречно гладкой поверхности выглядела как рана, которой он выражал свою благодарность Лили. Второй раз на свадьбе Лили и Джеймса. Он может и не до конца одобрял кандидатуру на роль мужа для его драгоценного дитя, но по просьбе самой Лили он улыбался широко и зубасто. Тогда его безгубые края рта разошлись до отсутствующих ушей и между ними проглядывал частокол зубов, острых как ножи. Но при этом он как-то никого не напугал. Он выглядел беззаботным и веселым. Третий раз он уже улыбался страшно и угрожающе, когда отчитывал заглянувшего на огонек Северуса, за «неподобающие умному человеку слова», из-за которых Лили плакала в подушку и наотрез отказывалась общаться с бывшим другом. В тот вечер Безликий выглядел чудовищно. Он не казался нелепым, чуть смешным страшилой. Он был монстром, чья разумность и сдержанность делала его лишь ещё опаснее и страшнее. И сейчас на лице ее племянника, словно вырезанная кривым ножом, зияла раной тень той последней улыбки.

— Температуру верни. — внезапно раздался спокойный голос ее мужа. — Знобит.

Хар чуть дернулся, страшный оскал как-то резко перестал быть страшным, глаза стали чуть более осмысленными, и он повернулся к ее мужу. Некоторое время уже поживший и что-то понимающий в жизни муж ведьмы и ученик и воспитанник Костяного Ужаса смотрели друг другу в глава. Первый опустил взор Хар.

— Меня… занесло. — скованным голосом произнес Мальчик-Который-Выжил. Петуния разжала зубы и смогла наконец-то выдохнуть воздух.

— Ничего. Такое случается со всеми. — ровным голосом ответил Вернон. — Температуру подними, холодно уже.

— Ах, да. — спохватился Хар и действительно — потеплело.

Вернон засунул руки вглубь кейса и выудил папку.

— Здесь карьеры, шахты и склады рядом с горами, как ты просил. Когда определишься, где будешь строиться, будет где размещать заказы. — голос ДурслVI. Будь проклят тот день, когда оружию стали давать имя!я был спокойным и деловым, словно ничего не произошло.

— Да-да-да, отлично, не придется надрываться, при транспортировке. — пробормотал маг, листая бумаги.

— Попить чего-нибудь не принести? — поинтересовалась Петуния.

— Чаю, того, зеленого, без сахара. — попросил племянник.

— И вина. — добавил муж.

— Вино у меня есть с собой, — возразил Хар, с хлопками вытаскивая бутыль и два бокала.

— О, французское, — принял бутыль Вернон, читая наклейку. — Ого! Бордо, Шато Икем сорок седьмого года! Где ты достал такую ценность?!

— Я… — Хар внезапно покраснел и отвел взгляд. — Мне его посоветовали во Франции...

Дальнейшего продолжения Петуния не услышала, ибо прошла в дом. Когда она вернулась, ее мужчины нависли над распотрошенными и разложенными по столу пачками фотографий и споря о сейсмический и географических достоинствах и недостатках гор. Если Хар упирал на близость к линиям лей, то Вернон справедливо указывал, что они зачастую расположены вдоль тектонических разломов и вообще… К вину он, кстати, так и не притронулся.

Когда Петуния принесла поднос с чаем, ей освободили на углу. Чашка с чаем тут же повисла рядом с Харом. Немного постояв рядом и посмотрев на их увлеченные лица, миссис Дурсль вздохнула и ушла снова в дом. Не смотря на работу мужа, тема строительства была ей совершенно чужда, в отличии от зелий, что ждали ее в подвале. В результате долгих прений были отброшены Анды, Алеуты, все старые горы, и сузили круг до Гималаев, Тибета, Каракорума. Причем тут сильно печалился Вернон: на Востоке его связи и влияние были сильно меньше, чем на материке или на западе. Значит, в одиночку обслуживание столь крупного заказа он не потянет. А значит, его прибыль тоже будет меньше. Внезапно Хар умолк. Он достал из воздуха записную книжечку.

— Мистер Дурсль, прошу меня простить, но мне нужно прерваться. — скороговоркой проговорил маг и исчез. Вернон моргнул, глядя на пустое пространство над табуретом, где раньше располагался Хар, вздохнул и, чуть подумав, потянулся к бутылке.

Хар, укрытый невидимостью, телепортировался на крышу дома Дурслей, где присел на черепицу и открыл книжицу на первой странице. На ней каллиграфическим аккуратным почерком Альбуса Дамблдора было выведено: «Здравствуй, Хар. Ты сможешь добыть тролля?»

Когда Ниверум влетела в кабинет директора Дамблдора, он как раз сидел и разбирал корреспонденцию и составлял списки на закупку продуктов на кухню. Белая сова совершенно спокойно села на край стола и протянула лапу. Когда директор снял ее груз, она перепорхнула на клетку с фениксом и стала с интересом его разглядывать. Первое письмо, Дамблдор положил в средний ящик стола справа от себя, произнес: «Минерва» и закрыл его. В ящике хлопнуло. Больше внимания Дамблдор уделил второму письму с разговорной записной книжечкой.

«Здравствуйте, директор Дамблдор.

Я пишу с целью предложить Вам, свои навыки охотника на чудовищ. Имею в этом деле некоторый опыт и заинтересован в заказах. Если Вам или Вашим коллегам или друзьям потребуются какие-нибудь твари, либо их органы, имейте меня ввиду. Прилагаю парную записную книжку, если будут пожелания, пишите в ней.

Харольд Джеймс Поттер». — Гласило письмо.

Данное письмо сильно удивило Альбуса. Но его удивило не то, что Поттер оказывается охотник на чудовищ, это как раз укладывалось в его представления о навыках и способностях Хара. Его удивило, зачем Хар начал искать заказы. Деньги? Нет, насколько Дамблдор понял, с деньгами у юноши трудностей нет. Поддержание физической и профессиональной формы? Возможно, но маловероятно. Тем более, у него, кажется, были планы. Где же он возьмет время на работу? Директор нахмурился. Сомнения сомнениями, но надо признать, что письмо пришло как нельзя вовремя: школьный тролль, который использовался как источник ингредиентов для зельеварения и учебный материал для шестого и седьмого курсов, скончался в конце июля. Тролли в неволе живут очень недолго. Директор узнал об этом только сегодня и планировал со дня на день писать Ремусу, чтобы тот к началу учебного года достал ему нового. Но у Ремуса очередь на месяцы вперед расписана, может и отказать. А к другим охотникам не хотел обращаться уже сам Альбус. До этого момента Ремус Люпин покрывал все потребности в ингредиентах и учебных материалах. И теперь Дамблдор склонялся к мысли попробовать отдать заказ Хару и параллельно, на всякий случай, подыскать охотников среди недавних выпускников. Кто-нибудь из них наверняка согласится ради альма-матер достать с кратчайшие сроки тролля.

Директор обмакнул перо в чернильницу и вывел на первой страницы книжечки: «Здравствуй, Хар. Ты сможешь добыть тролля?» Через минуту, когда Альбус уже думал вернуться к составлению запроса на тыквы для кухни, на пергаменте выжгло следующее: «Который за тысячу сто галеонов?» Дамблдор чуть подивился тому, что Хар уже знает расценки, и вывел «Да». Практически сразу появилось выжженное: «Когда мне быть». Дамблдор задумался, сегодня он будет занят бумажной работой, завтра ему нужно будет зайти к кентаврам и заглянуть в в больницу святого Мунго, проверить, сможет ли Квирелл первого сентября быть готовым к вступлению в должность преподавателя по ЗИС. Через день у него заседание в Визенгамоте, которое, как всегда, затянется до позднего вечера. Вот через два он сможет принять Хара и обсудить с ним все подробности заказа. Так и записал.

Теперь уже пришла очередь задуматься Хару. Добыть и оттащить в Хогвартс тролля за два с половиной дня? Придется отложить все остальные дела на потом, но это реально. Чуть поднапряжется, и будет у него первый выполненный контракт. Ну и заодно проведет более предметную оценку гор Тибета на тему удобных мест для постройки замка. После этих выводов, Хар докурил папиросу, сжевал окурок и решительно выжег на пергаменте: «Буду».

[1] Ниверум — это сокращение от niveus aurum, «белое золото» на латыни.

[2] Велень — сорт пергамента, выделывался из телячьих шкур, при действительно хорошей обработке, почти ничем не уступал бумаге.