Игра Стражей (гет)

Токио-3. Коридоры НЕРВ. Синдзи.

Я вытащил Рей от Акаги почти бегом. Бездна, раскрывшаяся у самых моих ног, ужаснула меня. Я ведь хотел ей помочь. А вместо этого... Похоже, я привязал ее к себе. И чем это лучше того, что проделал с ней мой отец? Хорошо еще, что меня хватило на то, чтобы понять — резкими движениями я сделаю только хуже. "Мы в ответе за тех, кого приручили". Страшно. Такое — страшно.

— Рей-тян. — В первый раз я смог назвать ее так. Рей-тян… Моя Ледяная принцесса… Моя… Что же я наделал?

— Да, Синдзи-кун. Я сделала что-то неправильно?

— Ты напугала меня, Рей. Ты не поняла, что именно ты сказала, и какой груз обрушила на меня. Над этим мы еще поработаем. Быстро такое не объяснить. Но, пока — запомни главное. Что бы я тебе не сказал. Что бы тебе ни приказал мой отец. Главное — живи. Если ты выживешь — я вернусь к тебе даже из ада. Пока ты жива — мне есть куда возвращаться.

Неделю спустя. Токио-3. Квартира Мисато. Рей.

Прошла неделя. Я потихоньку выздоравливала, переломанные кости еще побаливали, но куда-то исчезла боль души и ненависть к самой себе. Когда мы выбирались домой после занятий в школе и в НЕРВ, мы с некоторым трудом добирались домой (я тоже стала звать квартиру Мисато своим домом), и Синдзи устраивал "настоящий пир". Мне немного неловко, что ни я, ни Мисато не могли ему помочь, но обе мы привыкли питаться полуфабрикатами, которые Синдзи едой не считал. Потом Мисато рассказывала забавные байки из жизни сотрудников НЕРВ, Синдзи — "сказки" о приключениях в совершенно невероятных мирах, и даже Пен-Пен комично приплясывал. Молчала только я. Но когда я сказала, что в моей жизни не произошло ничего интересного, Синдзи поправил меня: "ПОКА не произошло". Неужели это и есть то, что обычные люди называют "серыми буднями"? Что же тогда "счастье"?

— Рей-тян.

— Что, Синдзи? — Все, чему меня учили, твердит, что вот так опускать суффикс — неправильно. Но… Так я самой себе кажусь ближе к нему…

— Извини, что заставляю тебя вспоминать неприятные вещи, но как получилось, что ты оказалась в госпитале? Мисато-сан сказала, что это было во время попытки активации прототипа, но больше — никаких подробностей.

— Мы начали активацию, поначалу все шло правильно, но потом... потом на мою душу обрушился Свет... я понимаю, звучит неправильно но...

— Да нет. Все очень точно. Ощущение собственной беспомощности и ничтожества. Боль от ожогов, желание прекратить все это?

— Да, но откуда...

— Наслышан я о таких вещах. Значит, Евы созданы на основе Ангелов.

— Не понимаю...

— Сущность Ангелов — Свет. И полный контакт с этим Светом может перенести безболезненно только святой.

— Но ведь ты...

— А я не допускаю полного контакта — только слегка приспускаю внешние щиты, закрывающие мою душу. Настолько, чтобы синхронизироваться, но недостаточно, чтобы самому попасть под удар.

— А как это сделать?

— Я попробую тебе показать.

Той же ночью. Где-то. Рей.

Какой странный сон мне снится... Мы с Синдзи несемся сквозь пустоту на каменной глыбе. Умом я понимаю, что такого не может быть. Что глыба таких размеров неспособна удержать атмосферу, и мы должны задохнуться. Что тяжесть, прижимающая меня к поверхности — совершенно земная, и невозможна на астероиде. Да и много чего еще невозможно, включая костер, мирно горящий перед нами. Значит — мы спим.

— Дай мне, пожалуйста, руки. — Протягиваю руки к Синдзи. Он бережно касается их своими руками и что-то шепчет. Внезапно картинка, которую я вижу — изменяется. Точнее, на изображение Синдзи накладывается изящное переплетение линий, очень напоминающее то, что я видела в его комнате из обсидиана.

— Сейчас ты видишь мою душу. Теперь посмотри на себя. — Перевожу взгляд на себя. Вижу похожее, но слегка другое переплетение линий. — О боги, сколько же на тебе "закладок"...

— Каких закладок?

— На жаргоне, "закладкой" называет искусственное образование, которое привносится в душу извне и способно заставить того, на кого оно навешено выполнить определенные действия, желательные создавшему "закладку". Вот это, например — рука Синдзи протягивается к нескольким полосам, взблескивающим сталью — явно работа моего отца. Грубовато, но надежно. Они заставят тебя выполнить любой его приказ. Вот это — он показывает на две рубиновые капельки — всадил тебе по глупости и неопытности я — они заставляют тебя доверять мне более, чем это свойственно человеку. Впрочем, сейчас я их...

— Нет. — Отвожу его руку, уже протянувшуюся к драгоценным каплям каменного огня.

— Почему?

— Я слышала, что есть такой обычай — подарки не возвращают.

— Ты в самом деле считаешь это — подарком?

— Конечно. Они... красивые.

— Спасибо.

На глыбу, несущуюся сквозь пустоту из ниоткуда шагает еще одна фигура. Мне никак не удается разглядеть ее — кажется, она все время изменяется.

— Страж. Ученица. Мои приветствия.

— Хоть Вы не издевайтесь, учитель...

— Что заставляет тебя считать, что я издеваюсь?

— Какой я Страж. Так — ученик, отправленный на задание. А вот если Вы согласитесь взять Рей-тян в ученицы — буду Вам очень благодарен.

— Ну, уж нет. Ты — полноправный Страж Хаоса с того самого момента как нырнул за этим мальчишкой — Алым — в прорыв Инферно. А искать и готовить учеников — не только право, но и обязанность любого Стража. Ты уже нашел себе ученицу и начал с ней заниматься. Помочь я тебе помогу — это мой долг как твоего учителя. Но полностью эту обязанность ты на меня не перевалишь.

— Тогда, помогите мне разобраться с закладками на ее душе. Ведь если их не снять — невозможно будет сформировать полноценный круг щитов.

— За этим и пришел. Так... Про твое рукоделие вы, вроде, уже поговорили. — Синдзи заливается краской. — И не красней мне тут. Если девушка хочет сохранить их как подарок — значит все правильно сделано. То, что наворотил твой отец — надо постепенно снять, но это — не к спеху. А вот это — рука учителя Синдзи протягивается к уродливому образованию, взблескивающему то лунно-белым, то тревожно-багровым — надо убирать немедленно. Извини, Ученица, сейчас будет немного больно... — Он протягивает руку и с нее срывается темное пламя и ударяет в чуждую мне конструкцию. — Ученик, помогай. — С руки Синдзи срывается такой же, только чуть более светлый поток огня. Багровая муть начинает подаваться, но не сходит. Мне больно, но и радостно. Я поднимаю руку, и с нее ударяет третий поток — голубоватое пламя, чем-то напоминающее газовую горелку. "Закладка" с легким всхлипом исчезает. И я ощущаю, как что-то во мне изменилось. Я пока не понимаю — что именно, но чувствую — это правильное изменение. — Вот и хорошо. Кстати, обрати внимание — в отличие от нас с тобой, твоя ученица более склонна к Свету и целительству.

— Спасибо учитель. — Синдзи выпускает мою руку, встает и кланяется.

— Спасибо, — я тоже поднимаюсь.

— Не за что. Это — мой долг. Сейчас — отдыхайте. А когда вернетесь — займемся остальными закладками.

— А может прямо сейчас? — Так хочется почувствовать себя свободной.

— Нет. Ты слишком истощена, даже если этого и не замечаешь. Немедленной угрозы закладки Гендо не несут, их можно убрать и потом. Отдыхай. — Изменчивая фигура запахивается в плащ и шагает с нашей глыбы в пустоту, откуда появилась.

— Синдзи.

— Да, Рей-тян.

— А что это за "прорыв Инферно"

— Это долгая история...

— У нас же есть еще немножко времени.

— Его у нас сколько угодно. — Синдзи вздыхает и начинает рассказ...

Нереальность Пограничья. Скала Встречи. Синдзи.

— Думаю, ты уже поняла — то, что ты видишь — не обычный сон. Это — Нереальность Пограничья. Один из миров вблизи границы, которую все, кто знают о ее существовании, называют Ободом Хаоса. Сюда можно попасть из любого мира. Конкретно это место — Скала Встречи. В изменчивых пейзажах Нереальностей очень мало надежных ориентиров. Скала Встречи, Замок-над-Миром, да, пожалуй, сам Обод Хаоса — и все. В Замке живут Стражи Хаоса. Так сразу и не скажешь, сторожим мы сокровища Хаоса от алчных искателей из различных миров, или миры смертных от давления Всеизменяющегося. Всего понемножку. Однако, как правило, воплощения Хаоса настроены к нам благосклонно уже хотя бы потому, что мы не пытаемся распространить Порядок, а скорее — подстраиваемся под Хаос. Людей, способных стать Стражами появляется очень немного, поэтому каждому Стражу вменяется в обязанность искать учеников. Вместе со мной учится один паренек, Отори Кай, из мира, неподалеку от нашего. Впрочем, мне даже самому странно, что я смог вспомнить его имя. Все, кто с ним знаком, называют его не иначе, как Алым — за любовь к красному цвету. — Ненадолго замолкаю. Воспоминания не назовешь приятными. — Так вот... Алого угораздило влюбиться в девушку, жившую очень далеко от Обода Хаоса. Практически под самой Сенью Порядка. Мирок был... сказать что глухая провинция — не сказать ничего. Империя Ацтеков — просто образец человеколюбия по сравнению с Краотом. Почему-то принято считать, что Хаос и Тьма — есть зло. При этом забывают древнюю формулу "Дура лекс..." — "Закон суров". И, в полном соответствии с Законом, Сеаниль должны были принести в жертву "для поддержания мирового порядка". Почувствовав ее боль Алый рванулся к ней. Я — за ним. Мы опоздали. То, что с ней сделали... Прости, я не хочу об этом говорить. Алый сорвался. В присутствии одного из Воплощений Порядка он воззвал к Истинному Хаосу в ипостаси Разрушителя. Своей волей он сокрушил устои мира и разорвал пространство, открыв дорогу Легионам Детей Тьмы. Среди тамошних жрецов нашлось несколько фанатиков, искренне верящих — то, что они творят — во благо. Они сдерживали Детей Тьмы долго. Очень долго. Практически целую секунду. Но не устояли. Когда я догнал Алого — он из последних сил удерживал щиты, закрывающие душу Сеаниль от Детей Тьмы. Я сумел выдернуть его и душу его возлюбленной из Инферно. Вот, собственно, и все...

Нереальность Пограничья. Скала Встречи. Аянами.

Синдзи замолчал и уставился на огонь. Его била дрожь, и я поняла, что натворила — заставив его вспомнить этот кошмар, я причинила ему боль. И теперь не знала, что с этим делать... Но тут же сработала цепочка ассоциаций — его трясет — ему холодно — нужно согреть, и я прижалась к нему всем телом. Не думая об этикете, приличиях и прочих не важных в этот момент вещах. Дрожь постепенно прошла.

— Спасибо, Рей-тян. Наверное, мне надо было об этом кому-нибудь рассказать...

— Прости, что заставила вспомнить.

— Я никогда не забывал этого ужаса. Но теперь, после рассказа — он подернулся дымкой. Наверное, пора оставить его прошлому. А теперь нам надо возвращаться.