Удивительные приключения Бильбо, сычика-эльфа из Кунира, или Туда и Обратно (джен)

На другое утро сычика-эльфа разбудило взошедшее солнце. Он встал с намерением немного попеть ласковым солнечным лучам — "чру-ур-ур-ур!" — половить хрустящих сверчков, спрятавшихся от дневного света в зарослях кактусов... но тут же обнаружил, что он вовсе не дома. Он сел, вытянув лапы, и стал с тоской думать о том, как приятно было бы сейчас полетать над тёплой песочной пустыней, в ласковых пустынных потоках, почти не шевеля крыльями, поймать сладких насекомых, живущих в песках...

Ни полетать в пустыне, ни поесть сверчков, ни попить воды в тёплого кунировского родника ему не удалось. Пришлось довольствоваться холодной полёвкой, за ночь вмёрзшей в снег, после чего они начали собираться в путь.

Орлы уже поджидали их, рассевшись на ближайших уступах. Пещерные совы проухали прощальные слова, обещая когда-нибудь отблагодарить Главеглаза, — и пятнадцать громадных птиц взмыли в небо, держа в когтях ценный груз. Перевозчиком Бильбо на этот раз был взрослый корично-чёрный орёл с широкими белыми отметинами на груди. Солнце всё ещё стояло низко, воздух был свежий, туман лежал в долинах и вился вокруг вершин. Бильбо приоткрыл глаза и увидел далеко внизу ту самую поляну, где они ночью чуть было не погибли. Перед внутренним взором встали картины пожара, оскаленные пасти крыс, жутко выглядящие полутьме, их блестящие ликованием глаза и хриплые голоса, покаркивания ворон, с клювов которых капала кровь... Мускусный желудок задрожал. Бильбо зажмурился и крепче вцепился в пальцы орла, стараясь сдержать дурноту.

— Не щиплись! — сказал недовольно орёл. — Что ты трусишь, как кролик? Хотя ты и впрямь смахиваешь на кролика. Маленького такого, новорождённого крольчонка. Прекрасное утро, приятный ветерок. Что может быть лучше полета?

Бильбо хотел ответить: «Я вовсе не боюсь, ты меня не так понял, друг», но не посмел и только самую чуточку отпустил пальцы.

Через какое-то время орлы, должно быть, завидели ту цель, к которой направлялись, и начали опускаться. Они опускались большими кругами по спирали, довольно долго, так что сычик-эльф не вытерпел и опять открыл глаза. Земля теперь была гораздо ближе, внизу виднелись деревья — кажется, дубы и вязы, — обширные луга и речка. И прямо на пути у реки, которой из-за этого приходилось делать петлю, из земли торчал вверх каменный холм, скала, словно передовой пост далеких гор или гигантский обломок, заброшенный сюда на равнину каким-то невообразимым великаном.

Сюда-то, на верхушку скалы, сели один за другим орлы и опустили своих пассажиров.

— Счастливый путь! — закричали они. — Куда бы он ни лежал! И пусть примет вас в конце родное гнездо!

У разумных птиц принято так говорить, когда они хотят быть любезными. А орлы были самыми наиразумнейшими птицами Пустошей.

— Да несёт вас попутный ветер туда, где плывёт солнце и шествует луна, — благодарно ухнул Гэндальф. Он знал, как полагается вежливо ответить.

Когда орлы улетели, напоследок обдав путников свежим ветром из-под гигантских крыльев, совы мягко спланировали с верхушки скалы вниз, к реке. Реку в этом месте можно было перейти вброд по большим плоским камням. Здесь компания задержалась, чтобы обсудить свои планы.

— Я с самого начала намеревался по возможности благополучно переправить вас через горы, — начала ястребиная сова, когда все остальные расселись вокруг неё прямо на траву. — Благодаря моему умелому руководству и, что не столь важно, удачному стечению обстоятельств, с этой задачей я справился. В конце концов, это не моё приключение. Я, может быть, приму в нём ещё разок участие, но сейчас меня ждут другие неотложные дела.

Пещерные совы заухали от огорчения. Бильбо не мог сдержать слёз. Они-то уж разлакомились, решив, что Гэндальф останется с ними до самого конца и будет всегда вызволять их из затруднений.

— Я же не собираюсь исчезать сию минуту, — пояснил Гэндальф, заметив их печальное настроение. — Подожду ещё пару восходов. Возможно, я помогу вам выпутаться из теперешнего положения, да мне и самому нужна кое-какая помощь. У нас нет еды, которую вы бы могли взять с собой на случай, если не получится охотиться, и вам неизвестно, где вы находитесь. Это я сейчас объясню. Вы сейчас на несколько миль севернее того потока, которого должны были следовать, если бы мы не сбились с пути из-за приключений в горах. В здешних местах мало сов и других разумных животных тоже мало, но, если верить некоторым моим источникам — а у меня нет причин не верить им — недалеко отсюда живёт Некто. Сюда, к реке, он ходит редко и уж во всяком случае не днём, дожидаться его здесь бесполезно. И даже опасно. Мы должны сами его разыскать. Если при встрече всё обойдется мирно, я с вами распрощусь и пожелаю, как орлы, счастливого пути, куда бы он ни лежал.

Пещерные совы умоляли не бросать их, сулили ястребиной сове всяческие блага, почёт, драгоценности Горы, но он оставался неумолим.

— Там увидим, — отвечал он на все уговоры. — Хочу думать, что я и так уже заслужил часть вашего почёта и прочих благ.

Наконец они отстали от него. Выкупались в речке, которая у брода была мелкой, чистой, с каменистым дном, и, обсушившись на солнышке, почувствовали себя освеженными, хотя ушибы и царапины еще болели, и, конечно, они проголодались. Перейдя вброд на тот берег, путешественники зашагали по высокой зелёной траве вдоль раскидистых дубов и высоких вязов.

— А кто такой этот Некто, о котором ты упоминал? — спросил Бильбо, шедший теперь рядом с Гэндальфом.

— Очень важная персона. Прошу, будьте с ним вежливы. Пожалуй, я буду представлять вас постепенно, по двое. И не вздумайте его раздражить, а то бог знает, что может получиться. Предупреждаю — он очень вспыльчив и прямо-таки ужасен, когда рассердится, но в хорошем настроении вполне мил.

Пещерные совы, услыхав, о чем он толкует с Бильбо, столпились вокруг них.

— И к такой личности вы нас ведёте? Разве вы не могли подыскать кого-нибудь подобрее? И нельзя ли объяснить попонятней? — забросали они его вопросами.

— Именно к такой! Нет, не мог! Я и так объяснил достаточно понятно, — сердито ухнула ястребиная сова. — Если непременно желаете знать, его имя Брок. Живёт он в просторной норе в дубовой роще, на других животных не охотится. Он выкапывает из земли корни растений и больших личинок, ловит лягушек и мышей и питается главным образом ими. Часто он скитается далеко от дома, но всегда возвращается. Кое-кто утверждает, что когда-то он пришёл с гор, но мне кажется, что это не так, потому что в холода Брок зарывается глубоко в нору и дрыхнет там целыми днями.

Бильбо и пещерным совам нашлось теперь над чем поразмыслить, так что они замолчали и перестали приставать с расспросами к Гэндальфу. Они брели и брели, то вверх, то под уклон. Припекало. Бильбо до того проголодался, что охотно склевал два недозрелых жёлудя, найденных по пути. Он не понимал, почему они просто не могли "встать на крыло" и долететь до норы Брока, но глянул на хмурое и сосредоточенное выражение глаз Гэндальфа и не решился задать этот вопрос. "Наверное, этот Брок не любит летающих гостей", — решил он про себя и поспешил за товарищами — его маленьким лапкам требовалось куда больше шагов, чем остальным путникам.

Наконец во второй половине дня они заметили, что трава вокруг стала всё чаще быть примятой, будто по ней недавно кто-то ходил.

— Уже близко, — сказал Гэндальф.

Вскоре показалась гряда могучих древних дубов, а возле них — зелёные холмы, покрытые большими голубыми цветами. Над ними носились пчёлы, и их жужжание разносилось вокруг вибрирующим гулом. Внизу одного холма, возле корней самого большого и старого дуба, чернел лаз норы, уходящей глубоко под землю. Гэндальф остановился, и остальные совы сделали то же самое, робко поглядывая в сторону норы.

— Вам лучше обождать здесь, — заметила ястребиная сова. — Когда ухну, следуйте за мной. Но только помните — парами, с промежутком в пять минут. Бомбур у нас самый толстый, он сойдёт за двоих и будет последним. Пойдемте, мистер Бэггинс!

С этими словами Гэндальф двинулся в сторону норы, забрав с собой оробевшего Бильбо.

Чем ближе они подбирались, тем меньше было травы и тем теплее казалась голая земля, покрытая полуистлевшими прошлогодними листьями вперемешку с желудями. Жужжание пчёл разгоняло тишину окружения, а звуки совиных шагов глушились об землю. Бильбо был так напряжён, так настороженно зыркал по сторонам, щуря глаза, когда в них попадал яркий солнечный зайчик, что не заметил приближения хозяина территории. Лишь когда Гэндальф остановился и — случайно или нарочно — наступил ему на лапу, сычик-эльф посмотрел вперёд. И замер.

Путь им преградил огромный зверь. Он был не настолько огромен, как великие орлы дальних Пустошей, но значительно больше Бильбо — пожалуй, он мог бы заглотить его целиком и не подавиться. Зверь был косматым и серым со спины; морда же его была белой с чёрными полосами, которые, уходя на грудь, перебирались на ноги и также красили их в чёрный. Это был Брок — старый барсук, издавна живущий в этих дубовых местах. Как и все барсуки, он жил один и не любил незваных гостей.

— Кто вы такие и что вам надо? — спросил он нелюбезно. Его глаза походили на маленьких и блестящих жуков, изнутри они горели тёмным пламенем. Бильбо вспомнил наставления Гэндальфа и замер на месте; хоть тот и говорил, что Брок абсолютно безобиден, маленький эльф уже не был в этом уверен.

— Я Гэндальф! — заявила ястребиная сова.

— Первый раз слышу! — пробурчал барсук. — А это что за пищуха? — спросил он, наморщив нос и наклоняясь, чтобы разглядеть Бильбо.

— Это Бильбо, сычик-эльф из Кунира, из очень хорошей семьи, — ответил Гэндальф.

Бильбо неуверенно поклонился, ощущая затылком внимательный подозрительный взгляд.

— Я ястребиная сова, — продолжал Гэндальф. — Разумеется, я о вас слышал. Вы не знаете меня, но, может быть, знаете моего кузена Радагаста? Он живет близ южной границы Тёмного леса.

— Как же, славный малый, хоть и сова. Одно время я с ним часто виделся. Ладно, теперь я знаю, кто вы или за кого себя выдаёте. Что вам надо?

— Сказать по правде, мы потерялись, заблудились и очень нуждаемся в помощи или хотя бы в добром совете. Дело в том, что в горах нам досталось от крыс.

— Кры-ы-ыс? — переспросил барсук уже менее нелюбезным тоном. — Ого, значит, вы им попались в лапы? А зачем, спрашивается, вы к ним полезли?

— Это получилось нечаянно. Они застигли нас врасплох во время ночлега в горах. Мы совершали перелёт из западного края в здешний. Но это долгая история.

— Тогда проходите в мою нору и расскажите хоть часть, коли на это не уйдёт целый день, — предложил Брок, грузно отодвинувшись в сторону и давая им пройти к своему убежищу.

Гэндальф и Бильбо последовали совету и вскоре очутились в уютной земляной норке, устланной свежей пахучей травой. Тут было тепло и сухо, пахло ромашкой и сладковатым ароматом свежеубитой полёвки.

Они сели на травяную подстилку; Гэндальф приступил к рассказу, а Бильбо поджал под себя коротенькие лапки, посматривал на связки полевых цветов в углу норы и гадал, как они называются, — половины из них он никогда раньше не видал. А ведь Кунир, даром что пустыня, на границах буквально пестрил лугами с щедрым разнотравьем; на цветы, росшие там, прилетели смотреть даже из дальних лесов Тито.

— Я путешествовал в горах с одним-двумя друзьями... — начала ястребиная сова.

— Одним-двумя? Я вижу только одного, да и того еле могу разглядеть, — прервал его Брок.

— По правде говоря, мне не хотелось вам мешать, я боялся, что вы заняты. Если позволите, я подам сигнал.

— Подавайте, так и быть.

Гэндальф пронзительно ухнул, и тут же Торин и Дори появились у входа в нору, а через мгновение стояли перед ними и низко кланялись.

— Вы хотели сказать — с одним-тремя! — заметил Брок. — И это не такие малявки, как вон тот, что с тобой... Постойте, — он насторожился и повёл носом; глаза его прищурились. — Я знаю, кто это. Это пещерные совы, они мне знакомы.

— Торин Дубощит, к вашим услугам! Дори, к вашим услугам! — проговорили обе совы, снова кланяясь.

— Спасибо, я в ваших услугах не нуждаюсь, — ответил Брок. — Зато вы, видно, нуждаетесь в моих. Я не очень-то долюбливаю пещерных сов. Но коли вы и вправду Торин, сын Трейна, внук Трора, а ваш спутник вполне порядочная птица, и вы враги крыс и не замышляете никаких каверз на моей территории… кстати, как вы здесь очутились?

— Они летели в земли своих отцов, что лежат к востоку от Тёмного леса, — вставил Гэндальф. — Мы по чистой случайности оказались на вашей территории. Мы перелетали через горы дальних Пустошей и думали попасть в поток, проходящий чуть севернее. И тут на нас напали злые крысы. Об этом я и собирался вам рассказать.

— Ну, так и рассказывайте, — нетерпеливо сказал Брок, не отличавшийся вежливостью.

— Разразилась страшная гроза. В горах стали охотиться белые кошки, поэтому мы укрылись в пещере — я, сычик-эльф и ещё несколько пещерных сов…

— По-вашему, два — это несколько?

— Нет, конечно. Но нас было больше…

— Куда же они подевались? Убиты, съедены, вернулись домой?

— Н-нет. Они, очевидно, постеснялись явиться все сразу, когда я ухнул. Видите ли, мы просто боимся быть вам в тягость.

— Давайте ухайте! Раз уж всё равно навязались в гости, так одним-двумя больше — погоды не делает, — проворчал Брок.

Гэндальф опять ухнул — и в то же мгновение перед ними предстали Нори и Ори.

— Вот это да! — насмешливо заметил Брок. — Быстро, ничего не скажешь. Где вы прятались, у Гэндальфа под хвостом? Пожалуйте сюда.

— Нори, к вашим услугам, Ори, к ва… — начали они, но барсук их прервал:

— Благодарствую. Когда ваши услуги понадобятся, я их сам попрошу. Садитесь и давайте продолжать, а то не успеем дослушать историю до ужина.

— Как только мы заснули, — продолжал Гэндальф, — из щели в задней стене пещеры выскочили крысы и схватили сычика-эльфа, пещерных сов и вереницу наших сумок…

— Вереницу? Да вы что — бродячие торгаши? Или для вас шесть сумок значит вереница?

— Нет, нет! По правде говоря, с нами было больше шести сумок, так как нас тоже было больше… ага, вот ещё двое.

В эту минуту появились Балин и Двалин и поклонились так низко, что коснулись пёрышками на затылке земляного пола. Громадный барсук наморщил нос, но братья до того старались быть вежливыми, так кивали, кланялись, выгибали крылья и махали перед его носом своими капюшонами с истинно совиной вежливостью, что Брок перестал морщиться и отрывисто расхохотался. Уж очень они были смешные!

— Да уж, ну и пересмешники, — сказал он. — Входите, господа весельчаки, входите. Как ваши имена? Услуги мне сейчас не нужны, только имена. Садитесь и перестаньте так суетиться.

— Балин и Двалин, — ответили братья, не смея обидеться, и, опешив, сели на подстилку.

— Дальше! — приказал Брок ястребиной сове.

— На чем я остановился? Ах, да. Меня не схватили. Я убил парочку крыс, которые бросились в мою сторону…

— Славно! — вставил Брок. — Значит, иногда и ваши маленькие когти могут на что-то пригодиться.

— …и проскользнул в трещину, в которую крысы уволокли весь мой отряд. Я последовал за ними в их основные пещеры, где толпились крысы — Самая Главная Крыса с тридцатью или сорока наиболее сильными и ловкими воинами. Я подумал: «Если бы даже пещерные мои собратья были бодры и полны сил — что может поделать дюжина против такой уймы?»

— Дюжина? В первый раз слышу, чтобы восемь называлось дюжиной. Или у вас под хвостом есть ещё кто-то в запасе?

— Да, вот ещё одна пара, Фили и Кили, — проговорил Гэндальф, когда перед ними возникли эти две молодые совы и принялись улыбаться и кланяться.

— Хватит, хватит, — оборвал их Брок и зевнул, щёлкнув зубами. — Сядьте и молчите! Продолжайте, Гэндальф!

И Гэндальф продолжал, пока не дошёл до схватки во мраке в самом сердце горы и до того ужасного момента, когда обнаружилось, что потерялся Бильбо:

— Мы пересчитали друг друга, и выяснилось, что сычика-эльфа нет. Нас осталось всего четырнадцать.

— Четырнадцать?! Значит, от десяти отнять один будет четырнадцать? Это что-то новенькое! Вы хотите сказать «девять», или же мне представили не всех членов отряда?

— Да, разумеется, вы ещё не видели Оина и Глоина. А-а-а, вот и они. Вы извините их за лишнее беспокойство?

— Ладно. Пускай идут! Скорей входите и садитесь! Послушайте, Гэндальф, всё равно получается так: вы, десять пещерных сов и этот мелкий, который потерялся. Итого двенадцать, а не четырнадцать. Может, совы считают не так, как мы, барсуки? Но сейчас-то уж, пожалуйста, продолжайте.

Брок старался не показать виду, как его заинтересовала эта история. Встарь он знавал именно ту часть гор, о которой шла речь. Он кивал головой и одобрительно ворчал, слушая про то, как нашёлся Бильбо, как чуть было не попали под оползень, и про совместную атаку крыс и ворон в лесу.

Когда Гэндальф дошёл до того места, как они залезли на ель, а крысы и вороны стали пытаться выковырять их оттуда, Брок глухо заворчал, вздыбив на холке шерсть:

— Эх, меня бы туда! Они бы быстро поняли, что такое "железная лапа"!

— Ну, что ж, — сказал Гэндальф, очень довольный тем, что рассказ производит впечатление, — я сделал все, что мог. И вот мы сидим на деревьях, крысы беснуются внизу, вокруг жар и всплески огня... А эти омерзительные горные твари вопят от восторга и поют издевательски: "Пятнадцать птиц..."

— Порсух! — простонал Беорн. — Не уверяйте меня, будто крысы не умеют считать. Их столько, что это просто невозможно! Умеют. Двенадцать не пятнадцать, и они это отлично знают.

— Я тоже. Там ещё были Бифур и Бофур. Просто я не осмелился представить их раньше. Вот они.

При этих словах появились Бифур и Бофур.

— И я! — выпалил Бомбур, с пыхтеньем догоняя предыдущую пару. Он был очень толстый и к тому же рассердился, что его оставили на конец, поэтому очень запыхался. Он отказался выжидать сигнала и прибежал сразу.

— Ну, вот, теперь вас действительно пятнадцать, а раз крысы умеют считать, то, значит, столько и сидело на деревьях. Можете наконец закончить ваш рассказ без помех.

Только тут Бильбо понял, как умно поступил Гэндальф. Перерывы подогревали любопытство Брока, а постепенный рассказ Гэндальфа помешал Броку прогнать сов сразу, как подозрительных попрошаек. Брок избегал приглашать к себе в нору гостей. Друзей у него было мало, жили они довольно далеко от него, и он никогда не принимал больше двух друзей за один раз. А тут в его норе собралось целых пятнадцать незнакомцев!

К тому времени, когда ястребиная сова закончила рассказ о том, как их спасли орлы сюда, к реке, солнце село за горы дальних Пустошей и от выхода ощутимо потянуло прохладой.

— Отличный рассказ! — сказал Брок. — Давненько такого не слыхал. Может, вы всё и сочиняете, но рассказ заслуживает ужина. Хотите есть?

— Да, очень! — ответили гости хором. — Большое спасибо!

Брок отлучился на несколько минут. Вскоре он вернулся, сжимая в зубах за хвосты несколько жирных мышей. Таков был ужин старого барсука — мыши, пойманные им с утра, сочные молодые побеги папоротника, найденные на границе с сырым хвойным лесом, блестящие толстые личинки, в найденном гнилом дупле, лягушка с распоротым брюхом и несколько желудей. Брок разместил всё это на полу возле подстилок, и тут начался ужин или обед (назовите, как хотите), какого совы не видали с тех пор, как покинули Последний Домашний Приют.

Пока гости насыщались, Брок развлекал их, рассказывая своим густым раскатистым голосом истории про дикие земли и особенно про сумрачный, полный опасностей лес, который простирался далеко на запад, север и северо-восток — про ужасный Черный лес.

Пещерные совы слушали и качали головами, так как знали, что скоро им предстоит лететь над этим лесом, а днём ещё и спускаться в него, когда небеса будут патрулировать местные вороны. Они знали, что после гор дальних Пустошей лес этот — самое опасное из препятствий, подстерегающих их на пути к Горе. Поев, они тоже принялись рассказывать истории, но Брок был сонный и слушал невнимательно. Пещерные совы тараторили про золото, серебро и драгоценности, про кузнечное ремесло, но барсука такие вещи не интересовали: он жил в лесу, прекрасно обходясь без всего яркого и металлического.

Путники долго ещё сидели на подстилках и жевали роскошный обед. Снаружи совсем стемнело. Бильбо стал клевать клювом, голоса стали затихать, удаляться... и вдруг он вздрогнул и проснулся.

Проснулся оттого, что стало прохладней — огромный и тёплый Брок исчез. Пещерные совы сидели в норе у самого входа, подобрав под себя лапы, наблюдали за перемещениями маленьких мигающих светлячков и пели песню. Вот некоторые куплеты, но не все, их было гораздо больше, и пели совы долго-долго:

Дул ветер, мрачный и сырой,

И вереск гнулся под горой.

Смешала тень и ночь, и день

Угрюмой сумрачной порой.

Дул ветер с тёмных стылых гор,

Под ним стонал окрестный бор.

Скрипел, стонал, во тьме шуршал

Листвы тревожный разговор.

Дул ветер прямо на восток,

И лес промок, и лес продрог.

Кустарник стыл, и в небе плыл

Лохматых туч густой поток.

Дул ветер прямо к той Горе,

Где змей морской затих в норе.

Туман сизый плыл над ней

И таял в лунном серебре.

Бильбо опять задремал. Внезапно поднялся Гэндальф.

— Пора спать, — прокурлыкал он, и пещерные совы тотчас замолчали, повернув к нему головы, — пора нам, но не Броку. Здесь в норе мы можем спать спокойно, ничего не боясь, но, предупреждаю, помните о том, что посоветовал нам Брок на прощанье: ни в коем случае не выходите наружу до восхода солнца, а то вам придется плохо. Мы далеко от гор, но здесь, в лесу, тоже есть те, кто с удовольствием попробуют нас на зуб.

Бильбо сонно кивнул и зарылся поглубже в травяную подстилку. Её запах успокаивал и напоминал о сытых, безопасных, спокойных днях в родном Кунире. Бильбо заснул.

Когда он проснулся, солнце уже стояло высоко в небе — в нору проникали рассеянные солнечные зайчики. Кто-то из пещерных сов споткнулся о Бильбо, не заметив его в травяной подстилке, и брякнулся на землю. То был Бофур. Когда Бильбо открыл глаза, он щёлкал клювом и сердился.

— Вставай, лежебока, а то завтрака не достанется.

Бильбо вскочил как встрёпанный.

— Завтрак? — ухнул он. — Где?

— Большая часть у нас в желудках, — отозвались пещерные совы, бродившие по норе, — а то, что осталось, — вот там, в углу. Мы с восхода ждём Брока, но его всё нет. Только две новые мыши у входа нашли.

— А где Гэндальф? — спросил Бильбо.

— Где-то шатается, — ответили ему.

Ястребиная сова не возвращалась весь день. Только на закате она ввалилась в нору, где как раз ужинали сычик-эльф и пещерные совы. Брока не было ни слышно, ни видно с прошлого вечера, и это напрягало.

— Где же наш хозяин? И где вы пропадали целый день? — закричали все при виде Гэндальфа.

— Отвечаю на вопросы по порядку, и то после ужина! У меня с утра ни кусочка во рту не было.

Наконец Гэндальф отодвинул от себя последнюю мышку (он съел всех полёвок, которые ещё оставались, и подзакусил лягушкой, которую остальные члены отряда есть не рисковали) и вытянул лапы, расслабившись.

— Сперва отвечу на второй вопрос, — ухнул он.

Остальные совы тоже устроились поудобнее и приготовились слушать.

— Я разбирался в следах, которые присутствуют рядом с норой, — ответил наконец Гэндальф. — Сегодня ночью тут, видимо, было много местных барсуков. Я сразу понял, что Брок один не мог натоптать столько следов, и притом следов самой различной величины. Я бы сказал, что всю ночь до рассвета здесь плясали барсуки мелкие и крупные, средние и великаны. Они сошлись со всех сторон, кроме одной: никто не пришел с юга, с гор. И туда ведут следы только одного барсука. Я дошёл по ним до скалы, где нас оставили орлы, там они спустились в реку, а на тот берег я уже не стал перебираться — река там чересчур глубокая и течение сильное. Следы на той стороне уходили прямо в сосновые леса на восточном склоне гор, где у нас произошла такая миленькая встреча с крысами и воронами. Таким образом, я, кажется, ответил и на первый вопрос, — закончил Гэндальф.

Бильбо показалось, будто он понимает, к чему клонит ястребиная сова.

— Как же быть, если он приведет сюда ворон и крыс? — воскликнул он. — Нас всех перебьют! Вы же раньше говорили, что он с ними не дружит!

— Ну так что? И сейчас говорю. Не болтай глупостей. Иди-ка лучше спать, а то голова у тебя уже плохо варит.

Сычик-эльф и впрямь чувствовал себя разбитым, и ему оставалось только лечь спать. Он уснул под очередное пение пещерных сов. Засыпая, он по-прежнему думал о Броке; ему приснилось, что десятки полосатых барсуков медленно и тяжело кружатся в пляске при лунном свете. Наутро их разбудил сам Брок.

— А, так вы ещё тут? — ворчливо осведомился он. Он приподнял сычика-эльфа в воздух, обхватив поперёк туловища громадной мягкой лапищей, и засмеялся: — Я вижу, ты ещё не съеден крысами, воронами и злыми барсуками! — И самым неуважительным образом ткнул Бильбо в живот: — Наш малявка отъелся на сытной пище. Пойдем, добавим ещё!

И все пошли с ним завтракать. На этот раз Брок был в прекрасном расположении духа и очень смешил их разными забавными историями. Им не пришлось долго гадать, где он пропадал и почему так любезен, — он скоро сам им рассказал. Он совершил поход за реку в горы и, надо заметить, обернулся замечательно быстро. Побывав на обгорелой, а местами — ещё дымящейся, — поляне, он убедился, что по крайней мере часть рассказанного совами — правда. Он выследил и поймал в чаще молодую крысу, а также подкараулил и сбил на землю беспечного ворона и узнал от них, что отряды крыс и ворон ещё разыскивают сов. Их очень озлобила смерть Самой Главной Крысы и плешивый от раскалённой шишки затылок вожака ворон, а также гибель многих главных крыс и ворон от пожара, устроенного Гэндальфом. Они затеяли набег на территории, находящиеся рядом с горами, чтобы поймать сов и отомстить всем живущим в округе существам, которые, как они подозревали, укрывали беглецов.

— Рассказ ваш был отменный, — заключил Брок, — но теперь, когда я убедился в его правдивости, он мне ещё больше по душе. Я предлагаю вам любую помощь, какая в моих силах. Жили бы вы, как я, на краю Тёмного леса, вы бы тоже никому не верили на слово. После такого случая я буду лучше относиться ко всем пещерным совам. Надо же, убили Самую Главную Крысу, эту плешивую повелительницу блох! — И он рассмеялся свирепым смехом.

— А что вы сделали с крысой и вороном? — полюбопытствовал Бильбо.

— Разорвал на куски и щедро сдобрил мёртвую землю их горячей кровью, — ответил Брок таким тоном, будто пояснял нечто совершенно очевидное. Да уж, страшно было иметь этого барсука врагом! Но им-то он был теперь друг, и Гэндальф почёл за лучшее откровенно рассказать ему всю историю и цель их путешествия.

Вот какую помощь пообещал Брок. Он проследит, чтобы за совами не последовали нежелательные гости, пока путники не улетят из за границу Тёмного леса. Он даст в дорогу провизии, которой при умелой экономии хватит на несколько дюжину восходов. Провизия будет лёгкой и удобной для перевозки — сухие орешки и жёлуди, засушенное мясо мышей и особые семена с росших за холмом растений, которые имеют одно необычайное свойство: достаточно склевать лишь несколько штук, и сил у тебя хватит надолго. Одно лишь было плохо, эти семена вызывали жажду. Впрочем, Брок предупредил, что волноваться об этом не надо, так как до леса они встретят множество ручьёв и источников.

— Но путь через Тёмный лес будет трудным, опасным и неизведанным, — сказал Брок. — Повезёт, если большую его часть вы проведёте в полёте. Но вам всё равно придётся спускаться на день — в воздухе тут слишком опасно. В самом лесу ни воды, ни пищи не добудешь. Орехи ещё не созрели, а кроме орехов, там не растет ничего съедобного. Все живые существа в лесу — злобные, скверные и диковинные, и я сомневаюсь, что они подойдут вам для охоты. Если вы попадёте в Тёмный лес, то должны идти только по тропе, а если вы сойдёте с неё, то уже никогда не выберетесь, заблудитесь, не сможете взлететь и погибнете. Кроме того, тропу пересекает Чёрный Ручей с сильным течением. Не вздумайте в нём купаться или пить из него: я слыхал, что он заколдован и напускает сонливость, забывчивость. Вот и все мои советы. В лесу я уже ничем вам помочь не смогу, рассчитывайте на свою удачу, на собственную храбрость и на те припасы, которые я вам даю с собой. Желаю успеха. Моя нора — ваша нора, если вам случится возвращаться этим путём.

Они его, естественно, поблагодарили, отвесили множество поклонов, но на душе у них было тяжело от его зловещих слов. До них наконец дошло, что путешествие их опаснее, чем они воображали, и даже если они преодолеют все трудности, в конце пути их ждет морской змей, победить которого будет очень сложно.

Весь они провели в сборах. В полночь они поели с Броком в последний раз и, попрощавшись с хозяином, "встали на крыло". Покинув территорию старого барсука, они взяли к северу, а потом повернули на северо-восток. Слева темнели горы, снизу придвигалась линия деревьев, окаймлявших реку. Луна загадочно золотила луга и кроны деревьев.

Здесь, в прохладных ветреных небесах, как-то трудно было всё время помнить о крысах, которые там, далеко внизу, устроили за ними настоящую погоню. Спустя время, отлетев на много хвостов от норы Брока, они снова принялись болтать, петь и перестали думать про трудный путь, что поджидал их с наступлением утра, когда им придётся спуститься вниз.

Утром, когда стало светать и на фоне восхода засверкали вершины, путешественники спустились на землю и остановились на дневной ночлег. Они так давно не жили по расписанию, священному для многих диких сов, что чувствовали себя не в своей тарелке. Именно поэтому Торин выставил караульных — те должны были следить за окружающей средой и предупредить, если рядом появится что-то тревожное, пока остальные поспят. Спали все неспокойно, и во сне им слышалось карканье ворон и злобное пищание крыс.

Вечер предвещал погожую ночь. По земле стлался белый туман, воздух был прохладный, но небо было чистым и звёзды ярко мигали на его тёмном полотне. Путники снова отправились в путь. Они летели уже пару восходов и заходов солнца, но никого и ничего не видели — внизу, далеко под ними, стелились травы и цветы, одинокие деревья и холмы, на которых росли колючие кустарники. На третью ночь они так торопились скорее долететь, наконец, до леса, что не останавливались до самого восхода и даже некоторое время летели днём, при солнце, рискуя напороться на ворон.

На следующий день они вылетели поздно, почти на восходе солнца. Как только то выплыло своим жирным красным боком из-за горы, они увидели внизу чёрную мрачную лужу леса, который словно поджидал их. Над Тёмным лесом царила тишина. Редкие голоса птиц, которые иногда достигали слуха сов, слышались всё реже, пока не пропали вовсе.

Светлело. Путники поспешно приземлились, чтобы отдохнуть под нависшими ветками первых деревьев — никому не хотелось случайно попасться на глаза дневным властителям небес. Стволы деревьев, на которых оказались совы, были толстые, узловатые, ветки искривлённые, листья длинные и тёмные. Плющ обвивал деревья и стлался по земле.

— Ну, вот и Тёмный лес! — сказал Гэндальф. — Самый большой лес в северо-восточном краю. Как он на ваш взгляд?

Пещерные совы разглядывали лес со смесью напряжения и неуверенности.

— Здесь мы с вами прощаемся.

Так путники услыхали, что Гэндальф собирается бросить их на опушке Тёмного леса, и пришли в отчаяние. Но как его ни убеждали, решения он не переменил.

— Всё это мы уже обсуждали, — возразил он. — Спорить бессмысленно. Как я уже говорил, меня ждут неотложные дела в Далеко-Далеко. Я и так из-за вас опаздываю. Может быть, мы ещё встретимся до конца приключения, а может, и нет. Это зависит от того, насколько вы удачливы, отважны и сообразительны. Я посылаю с вами своего друга Бильбо, ведь я вам не раз говорил, что он не так прост, как вы думаете. Скоро вы в этом убедитесь. Так что не унывай, Бильбо, не ёжься! Не унывайте, Торин и КО! Экспедицию затеяли вы сами. Думайте всё время о том, что ваш ждёт ваш родной дом, и выбросьте из головы лес и змея! По крайней мере — до завтрашнего вечера!

Вечером он повторил то же самое. Пришлось им наполнить оставшиеся мешочки Двалина водой из прозрачного родника, бившего у самого входа в лес. Провизию в сумках они поделили между собой поровну, но Бильбо счёл свою долю невыносимо тяжелой, ему совсем не улыбалось тащить сумку на спине в такую даль.

— Не волнуйтесь, — утешил его Торин. — Сумка полегчает слишком скоро, ещё захотите, чтобы она стала тяжелее, когда провизия начнет подходить к концу.

Ястребиная сова сидела на нижней ветки, наблюдая за ними сквозь прищуренное третье веко.

— До свиданья! — сказала она Торину. — Всем, всем до свиданья! Летите над лесом ночью, спускайтесь в лес днём, но если и пойдёте дальше пешком, ни в коем случае не сходите с тропы, а то вряд ли найдёте её снова и вряд ли выйдете из Тёмного леса. В таком случае ни мне, ни кому другому вас больше не видать: влететь вам там не дадут.

— А нам обязательно идти именно этим путём? — простонал сычик-эльф.

— Да, обязательно! — отрезал Гэндальф. — Или вы двигаетесь этим путём, или отказываетесь от возможности вернуть Гору пещерным совам. А я и не позволю вам теперь пойти на попятный, Бильбо. Мне стыдно за вас! Как вы можете даже думать так? Теперь вы отвечаете передо мной за всех пещерных сов.

— Нет, нет! — начал оправдываться Бильбо. — Вы меня не так поняли. Я хотел сказать — нет ли какого другого пути к Горе?

— Есть, — ответил Гэндальф более миролюбивым тоном, пригладив перья, — но только здесь проходит нужный вам поток. На несколько хвостов в стороны — и вас снесёт обратно к горам, а то и вовсе куда-нибудь в Южные Королевства, где вы потеряетесь навеки. Нет уж, лучше держитесь Тёмного леса, не падайте духом, уповайте на будущее, и, если вам невероятно повезёт, вы, может быть, и покинете в один прекрасный день эту местность и увидите впереди полуостров Скрумов, а за ним — возвышающуюся на востоке Гору, где живет старый прохиндей Смог. Будем надеяться, что он вас не ждёт.

— Утешили, нечего сказать, — проворчал Торин. — До свиданья! Не хотите путешествовать с нами, так лучше уж летите. Хватит разговоров!

— Тогда до свиданья, и пусть свидание состоится! — ухнул Гэндальф и, "встав на крыло", полетел на северо-запад. Но он не мог утерпеть, чтобы не сказать самых последних напутственных слов. Он повернулся, взбив крыльями ещё стылый воздух и разинул клюв.

— До свида-а-анья! Пожа-а-алуйста, осторо-о-ожней! Спу-у-устите-е-есть — не сходи-и-ите с тропы-ы! — донеслось до них еле слышное клекотанье.

Затем Гэндальф развернулся и быстро полетел вперёд, пока не стал едва различимой точкой в небесах.

— До свиданья, до свиданья, перьями устланы небеса! — проворчали пещерные совы, сердясь ещё больше оттого, что уход Гэндальфа их ужасно огорчил. Предстояла самая опасная часть путешествия. Каждый повесил за спину по сумке и ещё маленькую кожаную сумочку с водой, потом они повернулись спиной к негостеприимному, но ещё светлому краю Пустошей и вступили в Тёмный лес.