Как твои дела? (гет)

Они стояли в центре президентского кабинета, и Воропаев, молча и не мигая, смотрел на Андрея. Расстреливал его. Расстреливал в упор.

Андрей только что зашёл в свой кабинет из конференц-зала, где его задержал отец. Павел Олегович сразу после совета пожелал наедине с Андреем обсудить переоборудование производства. Так он сказал. И действительно полчаса задавал вопросы исключительно о станках, кредитах, лизинге и гарантиях производителей. В конце — традиционная отцовская речь о порядочности и ответственности. И ни слова о Кате, Кире и личной жизни сына. Да, это его, Андреев, отец…

Выдержав встречу с отцом достойно — так он полагал, — теперь Андрей стоял лицом к лицу с Александром и понимал, что не готов к разговору. К тому же Сашка, Андрей был в этом уверен, явно что-то знал. Это его знание и планы чрезвычайно тревожили, но подготовиться, отложить встречу не было уже никакой возможности. Странная реакция Александра на слова Киры, сказанные ею в начале совета, откровенно Андрея пугала. От Воропаева вообще ничего хорошего ждать не приходилось, а уж в текущей ситуации...

Первым заговорил Александр:

— Я думаю, ты женишься на Пушкарёвой.

— Я так и сказал…

— Нет, это я сказал, — Александр перебил Андрея, — ты женишься на Пушкарёвой, ты признаешь своего ублюдка!..

Андрей, не думая, замахнулся, но Сашка ушёл от удара. Чёрт, кажется, Жданов, ты теряешь сноровку.

— …Ты признаешь. И ты ни на шаг больше не приблизишься к Кире. — Ни волосок из двухсотдолларовой стрижки Воропаева не шелохнулся.

Андрей, разозленный словами и неудачной попыткой врезать по мерзкой морде потенциального родственника, выпалил:

— Что, Воропаев, решил таким способом президентом…

Но Александр не дал ему договорить:

— Да пошёл ты… — Грязную площадную брань от этого рафинированного осла Андрею приходилось слышать только в юности, когда все они бравировали этим умением — послать красиво и нецензурно. Но с тех пор прошло много лет, и из уст Сашки уже давно подобные слова не вылетали. Сноб, а в последнее время — сноб в кубе. Тем более странно было услышать мат сейчас. Или закономерно? Всё летело вверх тормашками, отчего бы и Александру не присоединиться к этому безумию?

— Быть зиц-председателем... — продолжил Воропаев, и Андрей насторожился. — Что, Андрюшенька, хмуришь брови? Быть генеральным директором почти разоренной фирмы и смотреть, как она идёт ко дну, не имея возможности ни на что повлиять… Ты за дурака меня держишь?

Андрей понял — вот оно, начинается. То, зачем Воропаев встретился с ним. Желудок неприятно скрутило. И он стал вспоминать, осталось ли у него виски, хоть капля виски, срочно…

Сашка медленно обошел хозяина кабинета, стоявшего столбом, и уселся в кресло для посетителей.

— Не понимаю, о чём ты говоришь, — пробормотал Андрей.

«Спокойнее, Жданов, спокойнее». Андрей развернулся вслед за Александром, но занимать своё кресло не спешил. Вдруг всё-таки бить придётся? Что-что, а не сдаваться и наносить удары до самого конца раунда Андрей умел. Пусть даже этот раунд складывается не в его пользу. Но пока было рано махать кулаками, поэтому он бессознательно включил другой навык. Ничего не признавать, ни в чём не признаваться. Андрей собирался барахтаться из последних сил, удерживаясь на плаву. Любой ценой. Всё для фронта, всё для победы.

— Не изображай долбаного придурка, Жданов!

Нет, всё-таки рафинированность Сашки явно преувеличена. Мозг Андрея цеплял мелочи, не желая осознавать — это всё, конец! Все усилия скрыть истинное положение вещей в Zimaletto пошли прахом. Он знает. Воропаев знает. «Ах, Катя, Катя, что ж ты так не вовремя-то?» Почему именно Катя, и чем она могла бы помочь в этой ситуации, Андрей толком не понимал. Но ему казалось, если бы Катя была рядом, и над ними не висела дамокловым мечом её вчерашняя ошеломляющая новость, они решили бы и эту проблему.

Андрей с отвращением уставился на Александра, а тот не унимался:

— Фирма, зарегистрированная на имя твоей любовницы, залог Zimaletto и фальшивый отчёт, представленный сегодня на совете... Всё? Я ничего из твоих подвигов не забыл? — Воропаеву в кресле явно не сиделось, и он поднялся на ноги. Щелчком смахнул невидимую соринку с лацкана пиджака, хохотнул и продолжил: — Ах, нет! Перспектива брака с беременным огородным пугалом, которое…

В этот раз Воропаев не увернулся. Не успел. Андрей врезал ему инстинктивно. Не анализируя своих мотивов. Привык защищать своё, каким бы это «своё» не было? Или просто никто не имеет права обижать Катю?

Сашка ударом на удар отвечать не стал. Только скривился, потер подбородок, опять уселся, словно уходя от кулаков Андрея, и продолжил:

— На твоем месте очень недальновидно так… портить со мной отношения.

— Не смей плохо говорить о Кате. Она здесь ни при чём.

— Я не идиот, Жданов, чтобы верить в то, что умненькая Екатерина Валерьевна...

— Она ни при чём, — с упором на «она», повторил Андрей. — Это я придумал, и я сделал. Слышишь?

— Зря, зря ты это говоришь, Жданов… Заботишься? Ты показываешь своё слабое место…

— Не трогай её, понял? — Андрей мотнул головой, она опять болела, ныла от висков до затылка.

— Гмм… но ты понимаешь, действительно понимаешь, во что вы оба замешаны? — Александр усмехнулся и откинулся на спинку кресла.

— Понимаю… — собственный Андреев голос прозвучал глухо и усилил головную боль. Воропаев опять скривил губы в неприятной усмешке, но ничего не сказал.

Андрей отошёл к окну. Всмотрелся серую хмурую картинку за окном. Не полный же он, Андрей Жданов, кретин? Конечно, он понимал, в чём можно их с Катериной обвинить. Он распорядился имуществом компании единолично, причем в пользу своей помощницы и финдиректора в одном лице. И всё бы ничего. Паршиво, но не катастрофично, но эта помощница — финансовый директор Zimaletto и единственная владелица «Никамоды», и она ждёт от него ребенка. А сегодня он публично заявил, что хочет на ней жениться. Подписал, так сказать, приговор себе и Кате...

Мелкие белые крошки бились в стекло — Андрею хотелось зажмуриться, как будто снежная крупа могла залететь сюда, в духоту кабинета, могла впиться ему в лицо, залепить глаза... Как жаль, что ничто не могло сейчас залепить ему глаза и уши... Как жаль. Молчание затягивалось, а показывать слабину перед Воропаевым нельзя. Никак нельзя. Андрей отвернулся от окна и с ненавистью посмотрел в затылок оппонента.

— Она не хочет за меня замуж! Она не хочет Zimaletto. Не трогай её.

Воропаев, не оборачиваясь, покачал головой.

— Меня такой расклад не устраивает, Жданов. Признаюсь, что сегодня я готовился к другому. Но твоё блестящее и коленопреклонённое, как мне рассказали, предложение руки и сердца поменяло мои планы. Ещё не знаю, как… но поменяло. Пожалуй, я подержу тебя в подвешенном состоянии, помариную тебя… Недолго. Пару дней, пока не решу, что мне с вами обоими делать. Но не смей подкатывать к Кире! — последние слова Сашка рявкнул, развернувшись лицом к Андрею.

— Воропаев, ты же не полный идиот. Ты же понимаешь, я должен с Кирой поговорить, — усталость от никак не заканчивающегося дня, от этого дурацкого разговора ощущалась физически и просто выламывала Андрею кости, а ведь сегодня ещё должен состояться показ... — Да она сама захочет.

— Вот и поговори! Но поговори так, чтобы у неё иллюзий не оставалось насчет тебя. Никаких! — последние слова Воропаев опять прокричал.

Андрей с невольным уважением посмотрел на давнего врага. Негодяй, подлец и злобный тролль, но Сашка действительно любил своих сестер. На этом можно было сыграть... Не только у него, Андрея, были слабые места.

* * *

Демонстрация коллекции шла успешно и вскоре — сразу после демонстрации трёх вечерних платьев, — должна была закончиться, как и весь этот длинный и безумно сложный для Андрея день. Непрерывная трепотня Милко о «моих несравненных шедеврах, которые ты просто не в силах оценить, мужлан», добавила Андрею головной боли. Эта боль просто вгрызлась в мозг — её не смогли победить ни виски, стащенный с фуршетного стола, ни две обезболивающие таблетки, выпрошенные у Ольги Вячеславовны, суетящейся в импровизированной примерочной. На середине показа Андрей не выдержал — прощально махнув рукой нахмурившейся Юлиане и показав кулак Малиновскому, который оставался прикрывать начальство на бастионах бизнеса, он отправился домой. Больше этим вечером никого видеть и слышать Андрей не хотел. Ему казалось, что сегодня он прожил несколько жизней, и все они были с изъяном. Андрею необходимо было подумать над тем, что уже произошло. Или не думать, а просто напиться.

Андрей вышел в полутёмный холл отеля и закрыл за собой дверь в приёмный зал, оставив за спиной яркий свет и шум показа — Юлиана и Милко постарались, и шоу действительно получилось отличным. Холл был совершенно тих и пуст, только за стойкой стояла девушка-администратор, задумчиво уставившись в монитор компьютера. Слабые голубоватые отсветы падали на её лицо и волосы, придавая им фантастический оттенок. Девушка оторвалась от своего занятия и выпрямилась, готовая узнать, что желает столь важный клиент. Андрей слабо кивнул ей и быстро, не оглядываясь, направился к выходу. Конечно, ему остаться на показе было просто необходимо. Пусть заключать контракты сегодня никто из потенциальных партнёров не будет, пусть Роман готов ответить на любые вопросы возможных клиентов, но президенту компании следовало общаться, вращаться, устанавливать новые деловые связи, договариваться о встречах. А президент был не в силах этого делать... В зале остались отец, Малиновский, Юлиана… справятся. Торговать своим лицом Андрей сегодня просто не мог — в конце концов, для продажи воздуха и имиджа есть Милко, у него это всегда прекрасно получается.

Андрей миновал улыбнувшуюся ему милую девушку за стойкой и почти добрался до выхода, но вдруг встал как вкопанный — вспомнил про очень важное, но не сделанное дело. Чёрт, чёрт, чёрт! Он не позвонил Кате! Он обещал, что они поговорят. Она, безусловно, ждала, а он напрочь об этом забыл. У него было оправдание для себя: обязательная встреча с отцом, необязательная, но неотвратимая — с Сашкой, сумасшествие последних приготовлений к показу, сам показ… Но насколько оно, это его оправдание, будет убедительно для Кати? Андрей невесело усмехнулся своим мыслям. Убедительно для Кати, новой, непонятной, закрывшейся от него Кати? Андрей не любил непонятных женщин. Не знал, что с ними делать. Но Катя — это же не просто женщина, с которой он спал… Это Катя. И Андрей, остановившись у колонны, достал мобильный.

И почти сразу чертыхнулся вновь. Громко. Вслух. Потому что боковым зрением он увидел, как к нему на полных парах приближалась мама, и, как буксир неповоротливую баржу, за собой она тянула еле передвигавшую ноги Киру.

— Андрей!

Сделать вид, что не заметил их, не расслышал окрика и улизнуть из отеля? Он ещё успевает… Но понимая, что его бегство не решит, а только отсрочит проблему, Андрей нехотя засунул телефон в карман пиджака и с широкой фальшивой улыбкой развернулся к женщинам.

— Мама, Кира! А почему вы не у подиума? Юлиана обещала какое-то совершенно фантастическое представление после демонстрации. Все только о нём и говорят. Вы слышали, как от этого бесится наш гений?

Мамочка, милая его Маргарита Рудольфовна, не дала сбить себя с толку:

— Сын, я была о тебе лучшего мнения! Уйти вот так, не прощаясь, не поговорив с Кирочкой… Как это на тебя не похоже! Всё-таки ты попал под дурное влия…

— Мама, — сердито перебил Андрей, — пожалуйста, не говори о том, чего ты не знаешь! — И уже тише и спокойнее добавил: — Я собирался сделать важный звонок… поставщикам.

Кира в ответ на его слова громко фыркнула и прищурилась.

— Да, — говорить спокойно у него не получилось, и под скептическим взглядом невесты он опять повысил голос: — Поставщикам!

— Знаем мы этих поставщиков…

Замечание Киры, напротив, было еле слышно, но мама среагировала на него молниеносно:

— Кирюша! Андрей! Не ссорьтесь. Андрей, ты должен поговорить с Кирочкой. Вы должны объясниться. Вы взрослые люди и должны обсуждать любые мело...

Андрей почувствовал, что его лицо вытягивается, а Кира, как радар отслеживающая каждую его реакцию, медленно выговаривая слова, заявила:

— Ах, Маргарита! Оставьте его. Видите, он не желает со мной говорить. Он нашел себе для разговоров уши получше! И не только для разговоров. От разговоров дети не появляются.

— Кира! Андрей! — мама смотрела то на одну, то на другого, была в явной растерянности, и поэтому повторялась.

Андрей решил взять ситуацию в свои руки. Он должен объясниться с невестой. Этого потребовал сегодня Воропаев, этого требовала обыкновенная порядочность. Всё равно неприятный разговор состоится. Почему бы и не сейчас? Андрей вздохнул, наклонился, поцеловал маму в душистую щеку и прошептал прямо в её ухо:

— Мамуля, мавр сделал своё дело, мавр может удалиться... Я поговорю с Кирой, только не обещаю, что результат тебе понравится. — И отшатнулся от ласкового родительского кулачка, заехавшего ему в бок.

Мама опять с сомнением перевела взгляд с Андрея на Киру, потом обратно, погрозила ему пальцем, молча развернулась и ушла. Это было удивительно. Впрочем, Андрей предсказать поступки матери мог далеко всегда, поэтому и удивлялся часто. Открылась и закрылась дверь в зал, на секунду впустив в тихое помещение звуки бравурной музыки, затем в холле опять наступила тишина.

Андрей впервые за вечер посмотрел Кире в лицо. Она стояла примерно в метре от него, прислонившись к колонне, и не старалась приблизиться. Злой иронии, которая послышалась Андрею в словах несколько минут назад, а тем более спокойствия в Кире не было. Её покрасневшие глаза неотрывно следили за Андреем, а правой рукой Кира обхватила свое левое запястье и теперь сжимала его так, что побелели кончики пальцев.

Андрей лихорадочно копался в памяти, пытаясь вспомнить слова, которые он обычно говорил женщинам при расставании. Но неожиданно разговор начала Кира:

— Теперь тебе не нужен мой голос на совете?

— О чем ты говоришь? — Андрей недоумевал совершенно искренне. О том, что Кирин голос может понадобиться для сохранения статуса президента компании, он не думал. Нет, в разговоре с Сашкой он озвучил что-то такое о роли Киры... Но эта идея даже тогда была настолько мимолетна, что сейчас, когда Кира сказала о своём возможном голосовании, Андрей искренне удивился. А, действительно, почему он не думал о голосе Киры? Весь последний год думал, а сейчас — вдруг! — это стало неважным? Терпение закончилось? Планы изменились? Или приоритеты?

Андрей решил, что отложит и эти вопросы, присоединит их к тем многочисленным, над которыми он должен подумать. Не время сейчас. Не время и не место. Скоро закончится представление, организованное Юлианой, и никакая сила не остановит гостей от появления в холле и от наблюдения за чрезвычайно занимательной сценкой объяснения главы Zimaletto с невестой. Разговор нужно или быстро заканчивать, или перебираться в другое место. Андрею, конечно, хотелось бы закончить всё и сразу… Он глянул на Киру и усомнился в такой возможности. Но, с другой стороны, что он теряет? Попробовать-то можно.

Андрей шагнул ближе к невесте. От девушки явно пахло алкоголем, глаза блестели. Только его мама, закрывающая глаза на неприятные вещи, могла не заметить, что Кира пьяна и довольно сильно!

Кира, призывно улыбаясь, закинула руки на шею Андрея, попыталась притянуть его голову к себе. Бретелька открытого серебристого топа сползла с её плеча, оставляя плечи практически обнаженными, маленькая грудь плотно прижалась к торсу Андрея. Он хотел начать с красивой фразы, отработанной и проверенной не на одной модели, но почему-то выпалил:

— Кира, мы должны расстаться. Попрощаться.

Кира не отшатнулась, не закричала — она криво улыбнулась, одной рукой пробралась ему под пиджак и крепко обхватила его за талию, постаралась прижать его к себе ближе. Совсем близко. Андрей не сопротивлялся.

— Тогда, может быть, на прощание… Ты мне покажешь то, что у тебя так хорошо получается с девушками... Может быть, у меня тоже будет от тебя ребёнок… или двойня. Жданов, давай ты мне сделаешь двойню! Будешь сразу многодетным папашей. Не шутка — трое детей. Ну и что, что мамочки у них будут разные... А, может быть, и Лерочка не подкачает… Или кто там у тебя был параллельно с Пушкарёвой? Ларина?

Андрей с силой упёр ладони в колонну по обе стороны от лица Киры, чуть оттолкнулся от гладкого мрамора и, как ему показалось, очень спокойно задал вопрос:

— Ты беременна?

Кира пьяно захохотала.

— Андрюша испугался. Наш золотой мальчик — многодетный папочка! Вот сенсация для светского общества. А что скажет Андрюшина мамочка? А вдруг Андрюшин папочка отберет его любимую игрушку? И что тогда сделает наш Андрюша?

— Заткнись и ответь мне на вопрос!

— А ты определись, чего ты хочешь! Zimaletto? Пушкарёву с ребёночком? Трахаться вволю? — пьяных ноток в голосе Киры поубавилось, но она ещё не поняла, нет, она не поняла, что это всё. Что это капля последняя.

Кровь стучала у Андрея в висках, руки сами собой сжались в кулаки. Ему хотелось ударить кого-нибудь, хоть кого ударить! Бить сильно, с оттягом, наслаждаясь хлынувшей кровью врага...

Андрей врезал кулаком по колонне.

Кира вздрогнула, когда его рука впечаталась в мрамор рядом с её ухом. Сбитые костяшки пальцев сразу заныли и окрасились красным, но боль немного утишила Андрееву ярость.

— Андрей! Ты повредил руку!

— Отвечай, чёрт тебя побери, на мой вопрос!

Он наклонился к Кириному лицу, и она, испуганно глядя ему в глаза, быстро забормотала:

— Нет! Нет! Я не беременна… — и всё быстрее и быстрее, лихорадочно, захлёбываясь в словах: — Но, Андрей, возможно, и она тоже… Она может тебе врать! Как ты не понимаешь? Андрюша, я люблю тебя, я всегда любила только тебя, я всё…

Андрей, не в силах больше выносить это безумие, закрыл глаза. Ложь, притворство, искренность? Да пошла она! И уже отвернувшись, не обращая внимания на её тихие всхлипывания, уходя от неё окончательно, бросил зло и отрывисто:

— Прощай, Кира!