Наследницы (джен)

Неестественность. Вот что казалось странным.

Наигранность, как будто ему показали плохо поставленный спектакль. Или рассказали плохо написанную сказку.

Фальшь. Фальшь поверх правды. Эту фальшь трудно было разглядеть сразу именно потому, что она была перемешана с правдой. И уж точно не наспех, не на бегу, не тогда, когда ты постоянно куда-то торопишься и каждые пять минут случается что-то новое экстраординарное.

И попросту нелогичность.

Тогда, много лет назад, всё выглядело так фантастически-волшебно, что Аларм об этом не задумывался. Просто был потрясён открывшимся ему давно погибшим удивительным миром, его красотой и невероятными чудесами. И той историей, которую показал ему принц Баккар. Не до того было, чтобы задумываться над какими-то оттенками и полутонами, вслушиваться и всматриваться. А потом тоже было не до того, чтобы вспоминать и заново обдумывать, переосмысливая, что же он такое видел. Всё время что-то случалось, что-то отвлекало, и волшебная панорама Мира Облаков померкла за более свежими происшествиями.

Но у Аларма была хорошая память. И сейчас, когда Анни напомнила, образ Мира Облаков встал перед мысленным взором так же ясно и ярко, как в тот, прошлый раз. Только уже без посторонней помощи.

Принц Баккар. Его глазами смотрел Аларм на Мир Облаков. В основном. А ещё — глазами совершенно стороннего наблюдателя. И видел то, чего — вроде бы — не мог, не должен был видеть сам принц. Видел Пакира в тронном зале дворца, видел Стеллу, за которой тот охотился, как за добычей. Всё это было так ярко и красочно, что казалось невероятным само по себе. Пафосные жесты колдуна и его долгие речи. Страх и потом внезапная уверенность в себе Стеллы, которую раньше звали Иринией. Эти картинки так быстро сменялись, что казались… не вполне настоящими. Как будто кто-то показал ему сюжет в пересказе. Что ж, логично, если сам Баккар это не видел, а ему показывал с чужих слов. Вот только… Что-то и в этом показе было не так. Опять всё та же неестественность и фальшь.

А то, как Баккар потом пытался ему внушить, что он и Аларм — одна и та же личность? «Ты — один из вечных героев, которые воплощаются в разных людях…» — сказал ему Баккар, и Аларм тогда не поверил: что, мол, за чепуха, он же самый обычный человек. И выбросил сказанное из головы. Несмотря на то, что в целом к Баккару проникся тогда уважением. А сейчас вспомнил эту фразу и не поверил ещё больше. Получается, что тогда Баккар хотел ему сказать, что душа Аларма воплотилась и в нём самом (точнее, наоборот — душа Баккара воплотилась в Аларме). Но это же никакой логике не поддаётся. Если они — одна и та же душа, то как же они тогда разговаривали? Не сам с собой же Аларм беседовал в Гавани Надежды. Так и свихнуться можно.

Значит, Баккар всё-таки отдельный персонаж. Сам по себе. Но для чего он пытался всё на Аларма переложить? Мол, ты такой герой, а я там ни при чём. Что за чудачество? Скромность принца? Или же нечто абсолютно иное?

А ещё Аларм вспомнил, как ему в какой-то момент показалось, что он возник в Мире Облаков прямо в собственном теле. Как будто принц Баккар, который летел на крылатом коне, а потом шёл пешком к Вратам Тьмы, не смог до них дойти. И тогда его сменил Аларм. И Баккар дал наивный совет: просто объясни Стражу Врат Тьмы, что ты хочешь помочь… И он, конечно же, тебя послушает. И собственные мысли Аларма: какой я молодец, я помогу закрыть Врата Тьмы… Ах, неужели это я такой герой?

Да не мог он так думать!

Эти мысли были чужими. Как будто кто-то внушил их ему. И ощущения тоже были чужими. Видеть далёкое прошлое чужими глазами — это одно. Но появиться там во плоти — это уже нереально.

Не мог Баккар из прошлого втащить туда Аларма из будущего. Он ведь ещё не мог знать, что Аларм будет жить. Маги могущественны, но не настолько. Аларм прекрасно помнил объяснения Тома-старшего насчёт прозрения будущего: оно слишком многовариантно даже на ближайшие сутки. А тут десять тысяч лет. Отправить Аларма в прошлое мог только Баккар «из настоящего». Ну допустим, это возможно. Но тогда Баккар должен был все эти десять тысяч лет знать, кто ему помог тогда закрыть Врата Тьмы там, в Мире Облаков. Но ведь поначалу они общались, как явные незнакомцы, и Баккар ничего Аларму о его роли у Врат Тьмы не рассказал сразу. Или умело притворялся? А зачем? Какой ему был смысл? Нет, явно какая-то путаница в этих хронологических прыжках…

Да и все эти мысленные беседы Аларма с Баккаром непосредственно в то время, как кто-то из них в теле кого-то другого шагал по Миру Облаков, пробираясь к Вратам Тьмы, были слишком неправдоподобными. Уж Аларм-то себя знал…

Их не могло быть. Но кто-то мог их придумать. Придумать и вложить Аларму в голову, как будто это так и было. А Аларм поверил, потому что не мог в то время не поверить, потому что не до того ему было, чтобы задуматься, ибо он был молод, нетерпелив и наивен. Спешил в битвы, спешил к Элли, спешил кого-то спасать и побеждать. Молодость вообще обладает низкой критичностью. Что сказали, то и слушаешь. Особенно если показывают при этом ослепительно красивую и необыкновенную картинку и рассказывают увлекательный сюжет… По крайней мере, на первый взгляд увлекательный.

Анни сейчас именно такая. Ей четырнадцать — да Аларм был ненамного её старше! Шестнадцатилетний мальчишка, попавший из тихого Жёлтого дворца, отгороженного стеной Корины, в жестокую войну…

Он был тогда наивен. Но он не был так самонадеян и горделив, как… как вспоминается в этих эпизодах про Мир Облаков.

Он был тогда доверчив. Он поверил всему, что ему показал Баккар.

Но сейчас он не столь доверчив и не наивен. Он вдвое старше и определённо набрался жизненного опыта. И научился думать и анализировать.

Да, Баккар тогда и впрямь показал ему настоящий Мир Облаков, и императора Морефея, и Пакира в его дворце… И многое другое. Это всё действительно было… Хотя, может быть, и не совсем так, как пытался передать ему Баккар. И как он помчался к Вратам Тьмы… Там что-то случилось. В смысле, у Баккара что-то случилось по дороге, или даже до того, как он к ним отправился. Из-за этого и поехала вся картинка. И Аларм увидел не то, что было на самом деле. А что-то другое, наспех выдуманное. Но на основе настоящих событий.

А потом почему-то ему вложили в голову, что об этом нельзя никому рассказывать. Тоже странно. Почему?

«А может, навестить сейчас Гавань Надежды? — вдруг подумал Аларм. — Конечно, потрачу много времени, но Элли предупрежу телепатией, она меня поймёт. Если Баккар призрак, он до сих пор сидит там. Может быть, удастся ещё раз с ним пообщаться? Пусть расскажет правду. Сейчас уже нет войны с Пакиром, и можно не бояться показать всё, как было. Интересно, почему он что-то скрыл? И что именно?».

Но сначала всё-таки к Стелле. Может быть, она сама что-нибудь расскажет.

Стелла приняла Аларма без удивления.

— Опять что-то с Анни? — вздохнула она. — Проходи, пожалуйста.

— Не только с Анни, — сказал Аларм, опускаясь в кресло. — Мне хотелось бы кое о чём вас спросить.

— Спрашивай, конечно, — кивнула Стелла.

Аларм же вдруг вспомнил, что Стелла была невестой Баккара, и почувствовал неловкость. Может быть, не стоит ей об этом напоминать? Может, ей это будет не очень приятно?

— В недавних снах Пакир показал Анни Мир Облаков, — осторожно начал он. Стелла посмотрела с удивлением, но кивнула: мол, продолжай. Аларм помедлил и продолжил: — Так получилось, что я его тоже видел когда-то… в видениях. И хочу разобраться теперь, что из этого правда, а что — только вымышленные навязанные образы. Но это может затронуть вас лично…

— Опасаешься, что мне не захочется что-то вспоминать? — поняла его Стелла. И улыбнулась: — Не волнуйся. Рассказывай всё.

— А если там будет неправда? — с сомнением покачал головой Аларм.

— Значит, я подскажу, что было на самом деле. Рассказывай.

Аларм сцепил руки.

— Помните, во время войны с Пакиром я остался на некоторое время в Подземном царстве, и там я познакомился с Китом. Он привёз меня в Гавань Надежды, сказав, что там я найду ответы на многие загадки… В частности, о Вратах Тьмы. А в развалинах замка я познакомился с духом… или с призраком… Я его не видел, слышал только голос. Принца Баккара. А потом он показал мне…

Стелла слушала, невидящими глазами глядя в стену.

У неё перед глазами вставали свои картины.

Императорский дворец Морефея. Воздушный и монументальный. Огромный открытый зал без стен, с колоннами и прозрачным куполом над центром. Солнечный свет то и дело омрачается набежавшими словно ниоткуда тёмными тучами, и в зале то и дело наступают короткие сумерки.

Толпа народу. Император на троне. Все ждут только нескольких опоздавших… В том числе принца Баккара. И Ириния ждёт, желая только одного — уйти поскорее…

Баккар появляется, когда собрание в императорском дворце уже давно в разгаре. Все шумно спорят, что делать. Кто-то кричит, что надо собирать армию и биться с Тьмой до последней капли крови, кто-то, наоборот, призывает бежать с Мира Облаков, пока не поздно. Элиодор и Мирт вступают в дискуссию и оказываются ценными её участниками: их слушают, их рассказы о том, что сейчас творится на границах, пользуются огромным вниманием. Ириния прижимается к стенке, она мечтает вовсе стать незаметной.

Скорее бы всё это закончилось.

И вдруг появляется Баккар. И не один. Ириния с удивлением замечает за его спиной целый отряд — все суровые, надменные. Кто это? Его друзья? Сторонники?

Он же, в свою очередь, на Иринию даже не смотрит. И это тоже немного вводит в недоумение. Он же её звал?..

Когда он начинает говорить, изумление только возрастает многократно. Это уже не изумление — это шок.

— Отец, ты удивляешь меня, — насмешливо цедит он. — Неужели ты не понял, сколько жителей Мира Облаков уже служат Тьме? И король Эверон, которого ты так ждёшь, теперь тоже будет исполнять мою волю… А вовсе не твою.

Морефей вскакивает.

— Твою волю?

— Да, мою, — бесстрашно и даже нагло объявляет Баккар. Вызывающе обводит взглядом зал. — Кто-то ещё не понял? Я — Тёмный маг.

Собравшиеся, как волна, отшатываются от Баккара. Вокруг него пустое пространство.

И Ириния вдруг тоже всё понимает. И почему-то нет шока, только обречённость и печаль: ну так и знала…

— Все уже поняли… — шепчет она неслышно, себе под нос. И правда, она ведь догадывалась. Просто не хотела признавать. Думала, что его изменившийся характер — из-за трудностей в Мире Облаков. А на самом деле…

Ничего удивительного. Её ведь Торн предупреждал. И она знала…

Только всё равно верила и надеялась, что всё это не так…

Ириния стоит, как окаменевшая.

Баккар смотрит только на отца. Тот сдержан, суров… Не собирается отступать.

— И чего ты хочешь, Тёмный маг? — спокойно говорит он. — Гибели Мира Облаков?

Ириния вдруг думает о том, как же ему, наверное, сейчас больно. Понимать, что сын может не просто восстать против тебя в борьбе за власть… Всё куда серьёзнее и страшнее.

— Мир Облаков и так погибнет, — усмехается Баккар. По залу проносится ропот удивления, разочарования, отчаяния и гнева. — А стоит только мне открыть Врата Тьмы…

— Что?! — вот тут самообладание Морефея даёт сбой. И по залу тоже проносится испуганный вздох.

— Чему же ты удивляешься? — теперь Баккар спокоен и хладнокровен. — Я Тёмный маг и мне нужна энергия Тьмы. Ничего странного нет в том, что я действительно хочу открыть Врата Тьмы. Да, Мир Облаков неизбежно растворится в ней. Но к тому времени он, я думаю, будет уже пуст, — он снова нехорошо усмехается. — Кто захочет — может вступить в мою армию. Кто же будет против меня… О, — он коварно улыбается, — для тех я уже придумал подходящее наказание.

Врата Тьмы. Ириния смутно пытается вспомнить, знает ли она про них хоть что-нибудь. Вроде знакомое название… Но любая попытка напрячь голову отдаётся болью. Ей сейчас сложно думать, вспоминать, соображать. Она просто слушает, верит и не верит одновременно…

— В твою армию? — переспрашивает Морефей. — И против кого ты собрался воевать?

— Против магов с Атлантиды, конечно, — пожимает плечами Баккар. — Против Торна и остальных. Они, кстати, свою армию уже собирают. Некоторые из бывших жителей нашего мира, — он морщится презрительно, — уже перебежали к нему, да только их это не спасёт.

Баккар давно говорил про армию Торна… Значит, он давно её боялся, вспоминает Ириния как сквозь туман. Как сквозь тот самый тёмный туман, который растворяет Облака…

— Зачем же нам против них воевать? — изумляется Морефей. — Мы всегда были с ними в дружбе. Мы вот-вот готовимся заключить союз…

— Знаю я, что это за союз, — презрительно кривится Баккар. — Союз Торна и Мариэллы…

— В том числе. Но он же обеспечивает нам и союз военный против Тёмных магов… — Морефей осекается. — Если бы я знал раньше, что Тёмный маг — это ты… Неужели ты пойдёшь против сестры?

— Мариэлла сама предала нас! — возвышает голос Баккар. — Она нарочно перебежала к Торну и настраивает его против меня. Или ты думаешь, что их армия собирается просто так? Нет, отец. Теперь, если мы не нападём на них, они нападут на Мир Облаков, — Баккар произносит это таким тоном, как будто объясняет очевидное маленькому ребёнку. — Твоя старая дружба с магами Атлантиды кончена. Теперь мы с ними — по разные стороны.

— Видимо, это ты один теперь по другую сторону, — сдержанно произносит Морефей. — Ведь именно ты хочешь превратить Мир Облаков в Тёмную империю…

— Один? — смеётся Баккар. — Отец, у меня с каждым днём всё больше сторонников. Так что подумай и ты. Лучше бы ты не мешал моим планам. Хотя бы держись в стороне — и тогда я тебя не трону.

— А если я не могу держаться в стороне? — сурово сдвигает брови Морефей.

— А для такого случая уже готова одна просторная пещера, — нагло смеётся Баккар. — Там есть и море, и острова, и вокруг обширная сеть подземных ходов… В них, правда, живут всякие мерзкие твари, но тому, кто сам станет такой же мерзкой тварью, они будут не страшны.

Присутствующие изумлённо переглядываются. Ириния так и стоит, недвижно глядя на Баккара. Что за чушь он говорит? Это не может быть он. Может, это кто-то в его облике?

Нет… Это он. Он давно к этому шёл… Он давно постепенно превращался в Тёмного мага, и сейчас просто превратился окончательно…

Иринии внезапно становится душно.

Морефей тоже ошарашен.

— Ты хочешь превращать всех несогласных в… чудовищ? И отправлять под землю?

— Ну да, — довольно кивает Баккар. — Под землю, подальше от солнца… Не правда ли, какие интересные повороты судьбы? Был императором Облаков — стал крысиным королём! Владыка Империи Солнца — и никогда больше не увидит солнечный свет!

Он хохочет, и его сторонники подхватывают этот мерзкий, издевательский смех. Ириния смотрит на Баккара, не в силах отвести глаз. И рада бы — но не может…

Неужели он и впрямь способен так поступить?

— Нет, сын мой, — негромко, но твёрдо произносит Морефей. — На сторону Тёмного мага я никогда не перейду.

— Да никто тебя и не заставляет, — отмахивается Баккар. — Боишься — ну и сиди в сторонке, не вмешивайся. Но по крайней мере, не мешай мне делать то, что я задумал. Договорились?

— Нет, — всё так же твёрдо говорит Морефей. — Хоть ты и мой сын, но я не могу смиренно смотреть, как ты губишь наш мир… Ты погубишь Мир Облаков, а затем и всю Землю — ты этого хочешь?

— У всех есть шанс избежать гибели, — небрежно пожимает плечами Баккар. — Для этого надо всего лишь быть на моей стороне.

— Тёмные маги губили целые миры, — тихо произносит Морефей. — Они гасили звёзды, уничтожали системы планет, поглощали целые галактики. Ты к этому идёшь? Ведь всё начинается с малого… Ты уничтожаешь Мир Облаков, потому что тебе это нравится. Это даёт тебе силы и ощущение власти… Но это же губит тебя самого! У тебя ещё есть шанс повернуть назад, Баккар…

Баккар морщится.

— Ну да, ну да… Ещё начни проповедь про Тьму и Свет, про вечное противостояние Добра и Зла, борьбу за души людей между Тёмными и Светлыми магами и всё такое прочее. Мне этот пафос ни к чему. Я просто предупреждаю — если ты будешь мне мешать, то твоя участь и участь всех, кто присоединится к тебе, будет незавидна, я это обещаю. Так что же? Ты можешь подумать, я не требую срочного ответа…

— Мне не нужно думать, — резко говорит Морефей. — Я не останусь в стороне и не буду равнодушно смотреть, как ты, мой сын, губишь свой мир и свой народ. И я постараюсь противостоять тебе всеми средствами, хотя мне это будет и нелегко…

— Значит, вот как? — кажется, Баккар ничуть не удивлён. Впрочем, чему тут удивляться? Любой, кто знал Морефея, мог бы не сомневаться, что он ответит именно так… Баккар обводит взглядом зал: — Ну а вы, господа? Возможно, у кого-то иное мнение?

Гости в растерянности и только ошеломлённо переглядываются друг с другом. Но Баккару, кажется, уже неинтересно, кто и что ему ответит.

Он наконец-то находит взглядом Иринию.

— Ириния! — восклицает он. — Рад тебя видеть, дорогая невеста.

Все оглядываются на Иринию. У неё холодеют ноги. Элиодор и Мирт немедленно встают возле неё, она вцепляется им в локти.

— Я не твоя невеста и не буду ею, — шепчет она, глядя в лицо Баккару. — Я отказываюсь быть твоей невестой раз и навсегда. Я не буду твоей, Баккар.

— Отказ не принимается, — он идёт к ней, и собравшиеся гости отшатываются с его пути, отбегают торопливо, кое-кто спешно старается сбежать из зала и из дворца. — Я и так ждал достаточно долго и не желаю ждать ещё.

Элиодор и Мирт заслоняют Иринию собой — и вдруг их отшвыривает в стороны. Баккар уже совсем рядом. Ириния застывает от ужаса.

— Нет, — шепчет она. — Ты не посмеешь.

— Ещё как посмею, — улыбается он и хватает её за руку.

Дальше Ириния помнит смутно.

Всё видится, словно через толстый кусок хрусталя, а звуки и вовсе сливаются в один гул. Ни шевельнуться, ни произнести что-либо она не может вовсе.

Она скорее догадывается, чем знает, что Баккар — вместе с нею — покидает дворец Морефея. На крылатом коне он летит куда-то далеко и долго. Ириния не может ощутить ни света, ни тепла, ни потоков воздуха. Все её чувства словно заблокировались.

Приходит в себя она в каком-то странном помещении. Баккар стоит напротив.