Первоисточник (гет)

Процесс пробуждения шел как-то медленно и неохотно. Гарри находился в том подвешенном состоянии, когда сон уже отступил и не спешит возвращаться, но бодрость тела и ясность ума еще не успели занять освобожденное место. Мысли в голове ворочались вяло и лениво, не хотелось подниматься, не хотелось никуда идти, вообще не хотелось хоть как-то шевелиться.

Последнее, что помнил Гарри — решение их общего «Я» разделиться на самостоятельные личности. Раненное тело несло ему примерно те же ощущения, что обычный человек мог бы получить, если бы у него внезапно отнялись руки или ноги, ослеп глаз и оглохло ухо. Видеть одной парой глаз, слышать одной парой ушей, не иметь возможности пошевелить и пальцем пострадавшей части — это было неудобно, непривычно… просто неправильно, в конце концов! Ощущать эту вынужденную ограниченность было крайне неуютно, и потому, оказавшись в относительной безопасности дома на Гриммо, единый разум перешел к той форме существования, в которой такое положение вещей было ближе к нормальному.

Отделившись от целого, сознание Гарри поспешило принять состояние, наиболее соответствующее состоянию принадлежавшего ему тела. А наиболее соответствующим в тот момент было состояние бессознательное.

Теперь же, когда он сумел прийти в себя, неплохо было бы узнать, что за это время успело произойти, где он сейчас находятся и можно ли позволить себе вот так вот спокойно лежать.

Впрочем, в значительной степени на эти вопросы молчаливо отвечала прижавшаяся к нему справа Гермиона. Закинув руку ему на грудь и плотно обхватив его ноги своими, она обнимала его всем телом, словно не желая отпускать ни на мгновенье. Чем-то необычным тут можно было счесть разве что тот факт, что он сам просто лежал на спине, с вытянутыми вдоль тела руками, не пытаясь хоть как-нибудь прикоснуться к такому близкому теплу. Как правило, засыпая в одной кровати, они всегда просыпались в обнимку, инстинктивно стремясь к как можно большему контакту.

И именно привычность и правильность обнимавшей его Гермионы была самым верным доказательством, что можно расслабиться и не суетиться. Что бы ни случилось и где бы они ни находились, именно сейчас им ничего не угрожает. Ведь будь иначе, вряд ли бы они могли вот так спокойно лежать под одним одеялом.

Впрочем, раз уж он проснулся, неплохо было бы осмотреться. Сосредоточившись, с некоторым усилием Гарри разлепил веки.

Обстановка была незнакомой. Пусть слабое зрение и не позволяло рассмотреть деталей, но стены, потолок, мебель — все выглядело совсем не так, как в их с Гермионой комнате на Гриммо. Не было похоже это ни на спальню в башне Гриффиндора, ни на вотчину мадам Помфри. И судя по тому, что теперь находятся они непонятно где, без сознания он провалялся не так уж и мало.

«Три дня», — автоматически ответила Гермиона, пробужденная потоком его размышлений.

Заворочавшись и повернув голову вверх, она открыла глаза.

«А, уже утро… Значит, четвертый день пошел», — поправила она сама себя.

Несколько мгновений поборовшись с любопытством, нежелание шевелиться нехотя отступило. Вот только попытка приподняться и осмотреться в поисках очков натолкнулась на внезапное препятствие. Тело было словно ватное и подчиняться хозяину просто так не хотело.

«Ты еще не до конца отошел от лекарств, — тут же пришло пояснение. — Зелий в тебя влили уже несколько бутылок. Подожди секунду, я сейчас».

Оторвавшись от подушки, Гермиона потянулась рукой куда-то в сторону, перегнувшись через него и порадовав в процессе зрелищем своей обнаженной груди.

«Увы, Гарри, — вздохнула она в ответ на его мысли, аккуратно надевая на него очки, — пока все не пройдет, ты сможешь только лежать и смотреть».

Ее прическа, обычно уверенно сохранявшая состояние «творческий беспорядок», за время сна достигла позиции «творческий кавардак». Гарри с силой выдохнул, изогнув губу, чтобы отбросить попавшие ему на лицо волосы. И одновременно весьма нелестно подумал о побочных эффектах некоторых зелий.

«Колдомедики были бы не нужны, если бы зелья были хороши сами по себе, — комментарий сопровождался отголосками воспоминаний о чужих словах. — Без нужных заклинаний они работают слишком долго».

«А…» — чуть замешкавшись, пытался сформулировать вопрос.

«Потому что посторонним показываться было нельзя, — Гермиона поняла и так, что он хотел сказать. — Мало ли что… А если рядом нет умелого колдомедика, остаются только зелья. Мадам Помфри, конечно, подлечила тебя достаточно, чтобы ты больше не пытался умирать, но до полного выздоровления было еще далеко».

«И поэтому я так долго был без сознания?»

«Не без сознания, а просто спал. Чтобы ты… точнее даже мы… — поправилась она, имея ввиду передающиеся между ними телесные ощущения. — В общем, ускоренное заживление таких глубоких ран — процесс не из приятных, и потому тебе давали в том числе и снотворные с обезболивающими».

Поскольку никаких неудобств, кроме нежелания шевелиться не ощущалось, можно было сделать вывод, что лечение уже окончено.

«Да, вчера тебя перестали поить самыми сильнодействующими зельями… И наконец-то стало можно как следует обнять, не боясь навредить», — уже успев снова лечь рядом, она покрепче прижала его к себе.

Ее воспоминания о прошедших днях были… сложно было сходу подобрать подходящее для этого слово. Нельзя было сказать, что Гермионе было печально или тоскливо — она знала, что худшее уже позади и ничего страшного с ним не произойдет. Скорее, ей было… было очень неуютно. Было странно и непривычно. Оказывается, они уже и забыли, каково это, жить, не слыша чувств друг друга. Погруженный в волшебный сон, Гарри был совершенно «немым», от него не доносилось ни единой вспышки эмоций, ни единого проблеска мысли. Единственное, что не позволяло сдаться тоске и печали — ощущение его присутствия поблизости. Безмолвного, но все-таки присутствия.

«Чертов Волдеморт… Надеюсь, ему понравился сюрприз от невыразимцев», — искры гнева, сопровождавшие слова Гермионы, разгорелись медленным огнем удовлетворенного злорадства.

«А я бы порадовался, что он ограничился обычными режущими и не проклял какой-нибудь трудноизлечимой гадостью», — Гарри не стал зацикливаться на негативе.

«Да, по твоему неистощимому оптимизму я тоже успела соскучиться… Но ты прав, это как-то странновато».

Из памяти Гермионы выходило, что во время его отсутствия она пыталась осмыслить этот шаг противника. И если сама попытка сделать «контрольный выстрел» выглядела вполне логично…

«… После двух Авад в меня он все-таки заметил, что это не работает как следует…»

«… И, убивая меня, он решил подстраховаться…»

… Вот только имевшаяся у Волдеморта репутация не позволяла заподозрить его ни в излишнем милосердии, ни в страхе перед использованием черной магии, с последствиями которой справиться полностью подчас было невозможно. И, тем не менее, заклятый враг Волдеморта отделался «чистыми» ранами, с которыми мадам Помфри справилась в два счета.

«Может быть, слишком спешил к тебе и потому не стал заморачиваться с чем-то сложным», — начал с простых идей Гарри.

«Если ты не помнишь, Сириус показывал пару проклятий, — пришло воспоминание о сражении на чемпионате по квиддичу. — Я бы не сказала, что они требуют так уж много времени. Уж точно не больше, чем нужно на Аваду».

Не имея возможности найти немедленного ответа, Гарри решил перейти к другим насущным вопросам.

«Я так понимаю, мы уже не в Канзасе», — вспомнил он подходящую цитату.

«По-моему, «Волшебника Оз» читала только я, так что не «вспомнил», а… ладно, неважно. В общем, ты немного неправ — как раз к Канзасу мы теперь намного ближе, чем раньше».

«И где же именно?» — задал Гарри ожидаемый вопрос, не став отказывать ей в маленьком удовольствии просветительской работы.

«В Канаде. Помнишь, у Сириуса есть друг-оборотень…»

Оказывается, пока они приобщались к таинствам магии в школе, их общий опекун совсем без дела не сидел. Когда в свое время они говорили о возможной смене места проживания из-за обострившейся обстановки в Британии, Сириус, как выяснилось, на одних лишь словах останавливаться не стал. На всякий случай, он решил предпринять определенные меры, чтобы в случае необходимости бегства, этот процесс прошел по возможности как можно более мягко и комфортно.

Прежде всего, он отправил приличное количество золота своему знакомому оборотню, уже покинувшему страну после начала гонений. Переданные деньги позволили Ремусу Люпину сделать из «своей берлоги» надежно укрытое и весьма комфортное убежище для небольшой группы волшебников.

«Тут есть где спрятаться, и в тоже время, есть и цивилизованные уголки», — Гермиона явна цитировала чужие слова, где под достижимостью цивилизации подразумевалась возможность попасть в места вроде Хогсмида или Косого переулка.

«Конечно, местным волшебникам мы пока о себе не объявляли», — тут же добавила она.

«Настолько все серьезно?» — уточнил Гарри.

Он помнил о причинах, побудивших их общее «Я» поскорее скрыться с места событий и укрыться в труднодоступном для посторонних жилище Блэков. При взгляде со стороны последствия новой встречи с Волдемортом очень легко могли быть неправильно поняты. Ведь что увидели бы те же авроры, которые все это время были где-то рядом, но при самом важном лично не присутствовали? А увидели бы они мертвого министра магии, мертвую главу департамента правопорядка, тяжелораненного Мальчика-Который-Выжил, а также юную ведьму, которая несет какой-то бред о Том-Кого-Нельзя-Называть, официально мертвом более десяти лет. Проверка же имеющейся у этой ведьмы палочки покажет, что из нее буквально только что был выпущен точно такой же набор заклинаний, что стал причиной смерти двух высокопоставленных волшебников. Так что решение не дожидаться подобного развития событий было очевидным. Да и после, расхаживать с такой палочкой в руках было чревато.

Правда, времени уже прошло достаточно, чтобы избавиться от компрометирующих следов, затерев их новыми и совершенно безобидными, и потому непонятно, почему сейчас…

«Гарри, я очень надеюсь, что это из-за не успевших до конца выветриться зелий. Авада, вроде бы, на мозгах сказаться не должна была», — Гермиона не была в восторге от подобной несообразительности.

«От Авады, вообще-то, даже умереть можно», — усмехнулся он в ответ.

«Ты понял, что я хотела сказать… Ладно, вернемся к нашему бегству. Посуди сам: последними, кого видели в одном доме с еще живым Фаджем, были мы. Вопросы к нам имеются в любом случае. И если дело дойдет до веритасерума, то я ведь так и отвечу, что это я кидала Смертельное Проклятие в Амбридж и режущее со взрывными — в Фаджа. Просто потому, что это действительно правда».

«И впрямь… Но ведь если начать выяснять подробности…» — попытался он продолжить мысль.

«Если бы все было так просто… — вздохнула она в ответ. — Все будет зависеть от того, кто будет спрашивать».

«Это… очень нехорошо».

«Именно».

Если вспомнить, что буквально несколько дней назад Волдеморт значительно укрепил позиции своих сторонников в министерстве и Визенгамоте, то доверять свою судьбу этим структурам было весьма и весьма рискованно. Был еще, конечно, Аластор Муди со своими союзниками…

«Собственно, Сириус ждет известий от Ордена Феникса, чтобы понять, можно ли надеяться на справедливое расследование».

«Что-то мне подсказывает, что сам он в это не верит».

«Зная прошлое Сириуса, вывод очевидный, — отметила Гермиона. — Так что, если ты хотел этим показать, что с мозгами у тебя все в порядке, то, увы, доказательство неубедительное».

«Тогда как тебе такое доказательство…»

Упоминание политической ситуации вызвало появление новых мыслей о мотивах действий Волдеморта, ощутить которые пришлось на собственной шкуре.

С момента его возвращения прошло уже почти два года, и все это время он старательно держался в тени. Официально о себе не заявлял, прислужникам своим болтать не позволял, и для прикрытия своей деятельности использовал оборотней. Даже во время недавней Черной Ночи он не участвовал в атаках напрямую, предпочитая действовать через одержимых слуг.

Подобная стратегия работала вполне успешно — министерство магии до сих пор воюет лишь с восставшими оборотнями и ни о каких Темных Лордах не хочет и слышать. И выбранная Волдемортом тактика во время последнего нападения вполне укладывается в его общую стратегию.

Он ведь явился на переговоры своих противников не лично, а отправил туда змею, чтобы вновь воспользоваться умением брать людей под прямой контроль. Возможно, что захватив тело Фаджа, он намеренно не стал использовать каких-то заковыристых проклятий. Это про Аваду в волшебном мире наслышан каждый, а вот что касается всей прочей неодобряемой магии — Фаджа знатоком в этом вопросе никто не считал.

«Хочешь сказать, что Волдеморт запутывал следы, используя заклинания, известные всем подряд?»

«Да. А еще это неплохо объясняет Амбридж…»

Действия этой ведьмы в самом начале понять было не так уж и сложно. Железная палка, которой она ткнула Гермиону, обездвижив их обоих, была, скорее всего, получена ей от хозяина. Видимо, Волдеморт тоже тщательно анализировал результаты их встреч. Из-за своих Круциатусов он узнал, что одним заклинанием можно поразить сразу их обоих, и к новой встрече подготовился соответственно, чтобы использовать к своей выгоде обнаруженную особенность.

«Как-то слишком сложно, — с сомнением протянула Гермиона, — Он мог бы просто приказать ей кинуть в меня каким-нибудь проклятием».

«Не доверял ее навыкам? Помнится, Муди «жабу» не ставил ни в грош», — предположил Гарри.

«Он много кого считает ни на что не годными, так что это не показатель…»

«Может быть, Волдеморт сделал новое заклинание специально против нас…»

«…Я безумно польщена…»

«…И чтобы не заморачиваться, своей слуге он дал эту железку».

Была у близнецов Уизли такая придумка — на вид самая обычная волшебная палочка, но наколдовать ей можно было только несколько предусмотренных создателями сглазов-шуток. Похоже, Волдеморт сделал нечто подобное, чтобы его великолепный план не сорвался из-за косорукости исполнительницы.

Будучи парализованной, Гермиона была в полной власти Амбридж, но та никак этим не воспользовалась. Вместо того, чтобы окончательно избавиться от врага своего господина, она чего-то ждала, да следила за обстановкой снаружи. И может быть, ждала она когда Волдеморт в теле Фаджа расправится с Гарри, чтобы потом убить и Гермиону?

«Смотри, как занятно это выглядело бы со стороны, — развил он дальше свою мысль. — Министр магии пришел на тайную встречу с Мальчиком-Который-Выжил…»

«…На которой сошедший с ума министр убил Мальчика с его подругой, но был в итоге героически побежден главой департамента правопорядка, совершенно случайно оказавшейся поблизости …»

«…Которая после этого столь же героически прогоняет оборотней из Хогсмида».

«И вдобавок к убитым врагам, Волдеморт получает замечательного кандидата в министры магии…»

«…А главное, полностью подконтрольного…»

«Да, вполне похоже на коварный план Темного Лорда», — подвела итог Гермиона.

Ее мысли закрутились в попытке сопоставить это предположение с тем, что было известно о происходившем снаружи, в то время, пока они сами были заняты с Волдемортом. Единственный доступный источник информации в лице Сириуса, к сожалению, всех подробностей не знал — выстоять до конца этого сражения ему не удалось. Сразу после того, как выбежавшие из дома члены Ордена Феникса и примкнувший к ним Сириус вступили в бой, поддерживая тех, кто принял на себя первый удар, к врагу прибыло подкрепление. И не просто так, а аппарировав прямо в тыл. И сразу после этого кто-то поднял барьер, не позволявший пользоваться таким способом перемещений, окончательно захлопнув ловушку. От немедленного разгрома окруженных волшебников спас тот простой факт, что мало кому удается избежать нескольких мгновений полнейшей дезориентации после мгновенного перемещения, из-за чего прибывшие таким способом враги не смогли атаковать сходу, дав время занять круговую оборону и даже выбить пару неудачников.

Тем не менее, численное преимущество противника играло свою черную роль. Кроме количества, имелось у врагов и достаточное качество — помимо весьма посредственно колдовавших оборванцев имелись и волшебники в масках Упивающихся Смертью. Число стоявших на ногах орденцев начало сокращаться, в числе отправленных на принудительный отдых оказался и Сириус. Правда, провалялся он, как оказалось, не так уж и долго. Когда его привели в чувство, оказалось, что, как ни странно, поле боя осталось за его союзниками.

«Терзают меня смутные сомнения, что применение нами «секретного оружия» против Волдеморта тут как-то замешано», — поделился подозрениями Гарри.

«В целом, да, — не стала отрицать Гермиона. — Как успел узнать у своих Сириус, в какой-то момент часть врагов внезапно перестала сражаться. Они просто начали один за другим куда-то аппарировать. И некоторые из них при этом хватались за левые руки».

«Как Амбридж».

«Именно. Похоже, это заклинание Отдела Тайн ударило и по всем обладателям Темной Метки. Не смертельно, но ощутимо. В общем, все, кто был в масках, сбежали».

«Свой барьер они сами сняли?» — уточнил Гарри, помня о способе побега.

«Может быть, барьер уже не работал. Может быть от того, что «кем-то», кто его держал, был лично Волдеморт».

«Ну да, нам-то ведь аппарировать ничто не помешало».

Почти сразу же после того, как все волшебники в масках сбежали, к бою с не успевшими или не сумевшими последовать их примеру оборотнями присоединились подоспевшие из Хогсмида авроры. Победа над противником, уже самим оказавшимся в меньшинстве, была вопросом решенным.

«Как-то очень вовремя авроры появились, ровно тогда, когда остались одни только оборотни, официально виновные во всем», — подобная пунктуальность, с точки зрения Гарри, была очень подозрительной.

«Да, и как раз вовремя, чтобы в случае чего официально засвидетельствовать великую победу Амбридж над безумным министром, убившим двоих детей».

«И ты даже не собираешься прохаживаться по моей паранойе?» — полное согласие Гермионы с его подозрительностью тоже было весьма… подозрительно.

«Ты неисправим… Как и твое чувство юмора», — печально вздохнула Гермиона, сокрушенно встряхнув головой.

Гарри опять пришлось спасать глаза и нос от ее излишне своевольных волос.

«Это моя месть! — пришел ответ в сопровождении образа злорадной ухмылки. — Ладно, если серьезно, то я действительно полностью согласна, что все это неспроста».

Некоторые из оказавшихся на месте событий авроров очень желали попасть внутрь дома, чтобы «удостовериться в благополучии министра магии». Конечно же, к тому моменту использовать слово «благополучие», говоря о Фадже, было уже нельзя.

«Дай угадаю — им тут же очень захотелось встретиться с нами?» — продолжил идти на поводу своей подозрительности Гарри.

«А вот и не угадал! Не «с нами», а именно с тобой. На бедную и скромную меня всем тогда, как обычно, было наплевать. Но когда выяснилось, что там была еще и я, меня тоже добавили в список».

До полномасштабной операции по поиску важных свидетелей, в которых по своим причинам были заинтересованы и авроры, и Орден Феникса, дело дойти не успело…

«Подожди, получается, Муди своим волшебным глазом ничего не видел?»

«Не до того ему было. Слишком плотно на них насели, и во время драки он следил только за врагами в непосредственной близости».

Когда собравшиеся только начали решать вопрос, куда же запропастились двое подростков, появился Патронус в форме ежа и голосом Гермионы сообщил Сириусу «Гарри сильно ранен, мы на Гриммо, приходи один», тем самым дав ответ всем, кто в это время оказался рядом.

«Все-таки верно мы тогда сообразили, что отправлять такое послание нужно оттуда, куда никто лишний просто так не попадет», — удовлетворенно отметил Гарри.

«А вот над текстом послания нужно было еще поработать», — не столь удовлетворенно заметила Гермиона.

«А что с ним не так? Все что нужно, сказали…»

Хлоп! Шлеп!

За неимением в непосредственной близости подходящей твердой поверхности, голова Гермионы пару раз приложилась об плечо Гарри.

«Эм, может не надо? — спросил он, глядя как она задумчиво примеривается к его лбу. — А вдруг по очкам попадешь?»

* * *

Само по себе ожидание вестей с родины долго не продлилось. А вот ожидание благоприятных новостей, позволивших бы на эту родину вернуться без опасений, грозило затянуться на гораздо больший срок.

Как и следовало ожидать, целый ряд наделенных властью волшебников разделял мнение, что исчезновение Мальчика-Который-Выжил и его подруги выглядит очень подозрительно и потому неплохо бы их поскорее найти и как следует допросить. Нельзя сказать, что оснований для подобных суждений не имелось совсем — ведь именно их двоих видели последними с еще живым министром. Побег с места гибели двух высокопоставленных волшебников тоже доверия не прибавляет, а ведь вдобавок к этому есть еще и колдомедик Хогвартса, способная рассказать, как именно от нее сбежал столь подозрительный пациент. Из всего этого вполне логично было сделать вывод, что двум подросткам есть что скрывать.

И если члены Ордена Феникса во главе со своим лидером еще могли поверить тому объяснению, что передал им Сириус, то со всеми остальными было гораздо сложнее. Волдеморт ведь официально давным-давно мертв, и к нынешним событиям никакого отношения не имеет — во всем виноваты оборотни и только они. Если же учесть имеющуюся у официально мертвого Темного Лорда неофициальную поддержку в Визенгамоте и министерстве, то вполне можно ожидать, что устроенное этими структурами расследование приложит все усилия для сокрытия истины. Тем более, как передал Сириусу Муди, кто-то уже успел пустить слух, что Поттер и Грейнджер были укушены оборотнями и убили министра, поддавшись зову своей темной натуры.

Еще одной неприятностью была скорость, с которой достоянием общественности стал факт встречи покойного министра Фаджа с Гарри Поттером, который, вообще-то, обе стороны изо всех сил пытались держать в секрете. Может быть, виной тому была безалаберность Фаджа, явившегося на тайную встречу с почетным эскортом. А может быть, такой исход был косвенным доказательством, что весь этот сценарий был кем-то изначально спланирован.

В целом, обстоятельства как-то не располагали к тому, чтобы вернуться назад и отдать себя в руки правосудия, рассчитывая, что это "судие" действительно будет "право".

И это была лишь одна из имевшихся в Британии проблем. Пока Гарри, укрытый в лесах Канады, мирно лежал в кровати, погруженный в сон волшебными зельями, обстановка в его родной стране все дальше уходила от понятия «мирно». Там и без того было уже совсем неспокойно, но через пару дней после убийства Фаджа оборотни словно сорвались с цепи.

Раньше все их выступления сводились к крупным, но единичным акциям, после которых они надолго уходили со сцены. Теперь же ни дня не проходило без сообщений о новых налетах бешеных животных на места обитания честных и добропорядочных волшебников. И если полученная от Ордена Феникса информация была верна, то эти атаки были совершенно хаотичными и бессистемными: вместо выбора крупных и значимых целей вроде министерства магии, они словно били в слепую, куда придется. И что самое неожиданное, целями теперь становились в том числе и места проживания волшебников, некогда бывших жертвами Империусов Темного Лорда.

С некоторой точки зрения, новая стратегия оборотней играла волшебникам на руку: все новые нападения спланированы и организованы были на порядок хуже предыдущих. С последней крупной атаки времени прошло совсем ничего — в стране еще не успели отменить усиленные патрули авроров и прочие меры по повышению безопасности, а большая часть потенциальных жертв еще не успела успокоиться и расслабиться. Все это привело к тому, что результативность действий оборотней резко упала. Конечно, у этих атак все равно были свои жертвы, но их было гораздо меньше, чем можно было бы предположить, и ни в какое сравнение с Черной Ночью их количество не шло.

Закономерным итогом стало то, что в руки к волшебникам начали попадать живые оборотни, у которых можно было попробовать выведать причину столь радикального изменения общей стратегии. Кое-кого допросить удалось и Ордену Феникса.

Увы, рядовым оборотням мало что было известно о сотрудничестве своих вожаков с частью волшебников. Все, что они смогли сказать — вскоре после смерти Фаджа было объявлено, что «эти колдунишки» больше не нужны и что оборотням пора делать все так, как того хотят они сами.

Могло ли быть так, что Упивающиеся Смертью, лишившись хозяина, умеющего добиваться подчинения от непокорных, не смогли договориться с оборотнями, не питавшими симпатий ко всем волшебникам без исключения? Может быть, как только исчез Волдеморт, державший их железным кулаком, они тут же стали бросаться на всех подряд?

Или же, могло быть и так, что Волдеморт, получивший опасный, но все-таки не смертельный удар, просто спустил их с поводка, дабы отвлечь своих противников и выиграть некоторое время на зализывание ран.

Отдел Тайн точного ответа по этому вопросу дать не смог. Грэй, с которым по-прежнему имелся канал связи в виде заколдованного пергамента, подтвердил, что от всех ранее найденных хоркруксов осталась лишь кучка пепла, как и от напавшей на Фаджа змеи. Можно было смело предположить, что то же самое произошло и со всеми остальными хоркруксами, но вот результат воздействия на самого Волдеморта, был не ясен. Если он и остался в живых, то сообщать об этом всем подряд он явно не собирался.

В какой-либо явной форме недовольства потраченной попыткой избавиться от «мистера Риддла» Грэй высказывать не стал, но выразил скромную надежду, что его собеседники достаточно разумны и осознают, что теперь вся ответственность за это лежит на них. По поводу бегства из Британии двух сотрудников отдела он тоже не проявил заметного недовольства, отметив, что не видит принципиально неодолимых проблем для продолжения совместной работы — Отделу Тайн неоднократно приходилось иметь дела с волшебниками, имеющими сложные отношения с официальными властями и методика взаимодействия с ними была давно отработана.

В общем и целом, окончательное решение вопроса о возможном возвращении в Британию откладывалось на неопределенный срок, из-за имеющейся в данный момент полнейшей неопределенности последствий такого шага. Пока сложно судить, к чему приведет новый этап войны с оборотнями, и трудно предсказать, чьей победой закончится вновь вспыхнувшее противостояние в министерстве и Визенгамоте.

И, конечно же, нет прямых подтверждений, что Волдеморт мертв, на сей раз окончательно и бесповоротно. Впрочем, не было и достоверных опровержений этого факта, что, по мнению одного альтернативного оптимиста, тоже было по-своему хорошо.