Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Новички пути всегда задаются первым вопросом. А кто эти Посвященные? Но они не «эти». Они Те, кто полностью развили в себе то, что у других совсем не развито — сознание.

Из учебника Великих Учителей

Просмотрел дневник с самой первой страницы. Кажется, я действительно продвинулся вперед. Я отдохнул, обряды придали мне сил, укрепили мое здоровье.

Кот же мой остается большой тайной, которая будоражит воображение и зовет за собой. Ежедневные истории и рассказы о прошлом становятся не просто интересными. Они тешат и потакают моей любви к приключениям и запретному. И кот мой — из таких запретных приключений. Долгих и увлекательных.

Хватит. Хватит пока приключений.

Пора заняться чем-то серьезным. Ведь я еще не выполнил домашнего задания ни по одному предмету. А приближается пора возвращаться из мира магглов в мир волшебников. Даже если там идет война, это ничего не изменит. Там мой дом, оттуда мои родители. Да, и там поджидает мой враг. Об этом никак нельзя забывать.

Но как хочется кушать…

* * *

— Р-р-яу, тебе не надоело медитировать над пустым свитком?

— Надоело, — согласился Гарри. — А что делать. — Он уже в какой раз пытался приступить к эссе по зельям. И это получалось не слишком хорошо.

Молодой волшебник отодвинулся от стола и потянулся, хрустя всеми косточками в теле. И так, будучи не очень толстым в прошлом, парень истощал заметнее.

На кровати, разлегшись на ней поперек, лениво помахивал хвостом дьякот. Книжку из тех, что числилась в учебной программе по зельям, он просматривал уже целый час. И судя по всему, она ему вовсе не нравилась. Но он упорно что-то искал в ней.

— Что ты сам все ищешь? Лучше бы помог мне.

— Р-р-р, а ты уверен, что эта книга по зельям?

— Да, учебник за прошлый год. А что?

— Вот именно, что, р-р-р, ничего. Ну, и помои же вы варите в своих котлах. Нет, бывает же такое, зелье готовить из сплошной растительности, ногтей, шерсти и сухого помета. Ах, да — не забывать все этой водичкой периодически разбавлять. Р-р-р, гадость.

— Так, раз ты великий алхимик, то не поможешь ли мне в таком простом занятии, как написание эссе?

— М-р-р, что такое э-с-с-е?

— Сочинение на определенную тематику. Мне задали написать эссе на тему «Классификация ядов по внешним характерным действиям».

— М-р-р, — снисходительно мурлыкнул дьякот, — раз ты со мной, то и проблемы нет. Бери перо и записывай.

Гарри послушался и бережно записал весь тот бред, что надиктовал ему дьякот. А диктовал он с чувством и расстановкой.

Парень еще раз пробежался глазами по внушительному в длине пергаменту, испещренному его мелким почерком. Старался, ничего не скажешь, вот только напрасны труды эти. Ибо то, что поведал Остроух о распознавании и классификации действий ядов, меньше, чем бредом, назвать было нельзя, или наоборот — очень научным (что иногда тоже граничит с бредом) и потому совсем непонятным.

Об этом он не постеснялся признаться другу.

— Чего ты можешь понимать в этом, — с чувством проурчал в ответ тот. — Твой учитель будет в восторге от прочтения этого научного труда.

— Очень сомневаюсь, что он будет доволен моей работой, даже если я приложу к ней состав философского камня, — с обоснованным скептицизмом проговорил Гарри. — Но вот, к примеру, по какому такому характерному воздействию яды делятся, цитирую, на: гематические, миотоксичные, нейротоксичные, нефротоксичные и дальше. Язык поломаешь.

— Ты из Астрала, что ли, появился на свет? — весьма удивился Остроух. — Р-р-яу, например, от нейротоксичных воздействий знаешь, как колотит противника. Никогда не видел, как акромантула заживо на костре поджаривают? М-м-м, нет? А зря, отличнейшее развлечение. Он сразу пророчествовать начинает, м-м-мяу, обещает спустить на разумную братию всех змееподобных тварей.

Гарри представил себе картину, как Арагог из Запретного леса выплясывает на костре чечетку, не в силах выбраться из него из-за наложенного заклятия (Аластором Хмури, и прямо на занятии). А рядом Хагрид изводится от этого зрелища.

Парень впился глазами в дьякота.

— Остроух, ты изверг. Зачем ты мучил доброе животное?

— Как же, доброе, — усмехнулся тот. — Особенно, когда расплодится и еды не хватает. Не приходилось встречаться с голодным акромантулом?

— Приходилось, — Гарри пришлось согласиться.

— Вот-вот, а ты — доброе, р-р-р. Знаешь, ведь зажаренный акромантул — это не только кладезь ингредиентов для зелий, но за истребление его логова хороший гонорар выпадал монстробойцам.

Гарри это показалось все-таки несправедливым. Голод, он вещь такая, на безрассудные поступки подталкивает. Что же, выжигать из-за этого всех?

Наверное, жалость в нем сейчас была из-за пустого желудка.

— В наше время волшебных существ не убивают, а оберегают и следят за ними. И какое отношение все это имеет к моему эссе?

— Теперь никакое. Скучная алхимия в вашем мире. Как и мир ваш — скучный, слабый и добродушный. Умеете, что махать палками, да бульоны в котлах варить. Теперь понятно, почему вы до сих пор не можете справиться с одним чернокнижником. В мое время, что не заклинатель был, то обязательно злодей, — с чувством проурчал Остроух.

— Что ты предлагаешь?

— Р-р-р? Для начала отыскать место, где можно раздобыть необходимые ингредиенты. Потом достать утварь. М-р-р, наконец, заняться твоим образованием, мальчик. Будем варить истинные зелья.

— Ты псих, — заключил Гарри.

— Легко, было б только на пользу. Как тебе мой план, м-р-р?

— Во-первых, — не сдавался волшебник, — где нам найти необходимые тебе ингредиенты. Во-вторых, ты собрался варить зелья прямо в доме Дурслей? Да нас же тетушка метлой выметет отсюда.

— М-р-р, если ты боишься, то так и скажи. Но избавь меня от оправданий.

Гарри почувствовал лишь опустошенность, какую-то нелепую обиду на весь мир. Прав ведь, прав Остроух. Все боятся одного какого-то злодея. Рядовой волшебник боится произносить имя, Дамблдор боится убивать его своими руками (видите ли, Пророчество!), Министр до фанатизма боится как Волдеморта, так Дамблдора.

«А я? Что я? Боюсь?»

— Еще чего! — выпалил Гарри. — Допустим, все необходимое мы сможем найти в Лютом переулке. Как ты собрался туда попасть? И меня знает в мире волшебников каждая сова. Что скажешь?

— Скажу, м-р-р, что это уже конструктивный разговор. Не бойся, я обо всем позабочусь. Со мной не пропадешь. Так что, согласен?

— Да! — твердо произнес он, найдя про себя уже оправдание: «Не впервой безрассудные решения принимать. Сейчас я никем не рискую. Это главное. А я… я… Что ж, пока я замышляю только шалость».

Дьякот бодро соскочил с кровати и с разбегу запрыгнул на колени к парню. Когда он уставился в его глаза, Гарри почувствовал, как неприятное жжение растекается по всему телу. Оно доставляло неудобства и заставляло ерзать на месте.

— Р-р-р, хватит дергаться, я творю иллюзию. Будешь у меня прокаженным стариком. В таком балахоне, что друиды не заметят разницы.

Гарри оставалось лишь справляться с неприятными ощущениями и сидеть спокойно, не мигая глядя в желтые провалы, из которых на него взглянуло прошлое…

— Так, — дьякот спрыгнул с колен, — закрой глаза и обратись к обряду Силы.

Гарри послушался. Бежать назад было поздно. Нельзя. Он зарекся никогда не отступать. Тогда еще, когда с губ впервые сорвалось непростительное проклятие. Crucio. Пути назад нет. Его месть найдет выход.

Он прикрыл глаза. Так легче было искать — искать источник Силы. Искать его в себе.

«Наш разум очень силен, раз способен рисовать настолько яркие и детальные образы», — объяснял в первый раз Остроух. «Найди этот источник энергии и Силы. Отыщи черную пропасть, удерживающую силу в тебе».

Гарри почувствовал, как голову коснулась леденящая прохлада. Светлые и черные пятна перестали мерцать в зажмуренных глазах. Он словно провалился в черную пропасть.

— М-р-р, открывай глаза, Г-а-а-ри.

Он послушался. И холод, что коснулся головы, ледяной стрелой пронзил сердце. Ему стало страшно, он наяву летел сквозь пустоту — черную пустоту. Словно в беззвездную ночь поднимался в небо. Дыхание перехватило — не часто он испытывал такой страх.

— Р-р-р, да не трясись ты так. Мы всего лишь в Астрале.

Гарри оглянулся на голос дьякота и увидел его, немного изменившегося в этой леденящей сердце тьме. Шерсть на древнем создании искрилась серебром, образую из света сферу, глаза горели желтым пламенем. Без удивления на это чудо смотреть было нельзя. Словно друг его только что сошел со страниц мифов и легенд.

— Что уставился? Ты на себя лучше глянь. Давай, показывай дорогу.

— Как? Я не умею, — вскрикнул Гарри в ответ. Голос громогласным эхом раскатился в этом Ничто.

— Р-р-р, не ори тут, беду накличешь, — одернул его Остроух, очевидно, зная толк в этом Астрале. — В воображении нарисуй. Р-р-р, я же учил!

Что-то тихо буркнув про себя, Гарри представил Лютый переулок. Единожды побывав там, это место запечатлелось в его памяти крепко.

Почувствовав, как дьякот перехватил его образ, Гарри расслабился. Ему очень захотелось оглядеться, попривыкнуть от новых ощущений, пока друг размахивал лапами, словно плыл по реке. Может, так оно и было, но Гарри не ощущал движения.

Но стоило ему оглядеться по сторонам, как страх, вроде отступивший, нахлынул вновь. Еще более густой и липкий. Захолодело во всем теле.

К ним летело существо, словно из ожившего кино или точнее из мертвого города. Красные глаза угрожающе впились в парня. Но крылья, крылья!

Гарри нервно схватил Остроуха за шею и сильно затряс.

— Ну, что, что тебе? Я, между прочим, доставляю нас обоих к месту! — Дьякот находился спиной к стремительно приближающемуся монстру, потому и не видел ужаса на крыльях.

— Да обернись ты, Мерлин тебя подери! — не выдержал Гарри.

Дьякот и обернулся, но не очень-то удивился гостю. Только глаза зло сощурились.

— Что это? — жалобно прохрипел Гарри.

— Что-что. Вр-вр-вр, вампир это, — и дернул зубами за руку волшебника. — Валить нам надо!