Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Министр сосредоточенно водил пальцем по шершавому листку пергамента, на котором аккуратными строчками изливался отчет первого помощника. Краткий свод того, что удалось выполнить за неделю. Пергамент был длинный, что свидетельствовало о большой проделанной работе.

Никаких инцидентов вроде замечено не было. И говорило это однозначно о расстановке сил на данный момент и контроле над ситуацией.

«Так не бывает», — отрезвил себя Райн, откладывая пергамент на стол.

— Вам что-нибудь принести, сэр? — сразу поинтересовалось лопоухое существо, замечая, как хозяин оторвался от своего дела и теперь смотрит по сторонам, словно в ожидании.

— Нет, Тисс, спасибо, ты можешь быть свободна. Я жду гостей, но мне твоя помощь не понадобится.

— Как вам будет угодно, сэр, — эльфа раскланялась и быстро покинула комнату.

Райн бросил взгляд на часы. «Уже можно было бы и прийти» — у министра участился пульс в порыве раздражения. Ну, как спрашивается, относиться к человеку, который собственно сам назначает время и все равно появляется с опозданием? Это само по себе уже нонсенс, что главе магического мира Англии, одного из самого старого общества чародеев, приходится подстраиваться под визит кого-нибудь. Будто у министра других дел нет, как сидеть в своем доме и в бестолковом ожидании в десятый раз перечитывать доклад!

И опять эта мысль: «Все слишком хорошо, чтобы быть правдой».

Да, он сидел в рабочем кабинете собственного дома. Всегда предпочитал ознакомиться с ситуацией, встречать важных гостей и размышлять над своими действиями именно у себя, а не в предоставленном кабинете министра в соответствующем здании. Ему было тут уютнее. А уровень безопасности не менее серьезен. Начиная с того, что на территории усадьбы всегда находилось несколько высококлассных авроров с натренированными гончими, заканчивая независимыми от общей круженной сети каминными путями.

Райн признавался себе по ночам: в нем проросло семя мании ожидания постоянной опасности. Или точнее, постоянное ощущение чужого взгляда. Словно кто-то за ним всегда наблюдает и выжидает его шагов. Да еще в самом начале его назначения на высокую должность неприятные истории приключились с известными волшебниками. Ничего серьезного, но все-таки, отбросили тень страха.

Чего стоит противная история, случившаяся с Амалией Боунс, которую жестоко изнасиловали. И кто?! Какая-то шайка малолетних магглов умудрилась подловить ведьму и так быстро и ловко провернуть свои извращенные фантазии, что бедная Амалия ничего не смогла сделать. И это такая могущественная ведьма!

Или вот, главу отдела контроля над миграцией магических созданий сбила машина. Не насмерть, правда. Что могло быть банальнее: в большом городе, на дорогах которого десятки тысяч машин, удивить такой новостью очень трудно. Вот только надо постараться сбить колдуна. А еще сильнее постараться, чтобы этот самый колдун решил переходить «черную змею», в замысловатую сеть которой испещрен город.

И это не все случаи. Складывалось неприятное предчувствие, что кто-то упорно пытался припугнуть людей, которым министр доверял. С другими он просто не хотел работать. Потому-то, получив должность, он первым делом решился избавиться от наследия Фаджа. От трусливых и алчных колдунов. Чего стоил только Перси Уизли. Глупый мальчишка, до такой степени выслуживался, что порвал какие-либо взаимоотношения с собственной семьей. И с какой семьей! Артура Уизли он мог охарактеризовать, как одного из самых честных и преданных делу людей. И пускай он из Ордена Феникса. Люди от этого хуже не становятся.

— Десять минут десятого, — пробормотал Райн, и лицо его покрыли жесткие, хмурые морщины.

А опаздывал старый волшебник Альбус Дамблдор. И самое нездоровое, Райн отдавал себе отчет в этом, он не произнесет ни одного недовольного высказывания при старом волшебнике.

Он просто боялся старика. Нет, не так как этот помешанный на удержании своего кресла Фадж. Нет, это был иной страх. Ощущение собственной ничтожности. И Дамблдор умел с легкостью это только подчеркивать, даже с какой-то детской непосредственностью.

Боялся, но не мог не назначать новые встречи. Пускай он услышит крохи, но из уст директора Хогвартса они становились драгоценными горошинками. Хотя Райн и старался поступать в итоге по собственному разумению. Будучи членом Визенгамота, он только и делал, что думал и строил различные абстрактные модели. Ему нравилось это. Но новая должность научила его принимать и решения. А последним оказалось значительно труднее. Особенно смиряться с мыслью, что либо от твоих решений на самом деле ничего не зависит, либо зависит слишком многое.

Но сейчас он хотел не просто послушать Альбуса. Сейчас было важнее, чтобы выслушали его, министра!

Райн поднял взгляд на камин. Так и есть, предупредительные сенсоры просто промолчали, словно не оживал очаг под мраморной каминной полкой и не заполыхал оранжевым (невероятно и восхитительно!) огнем. И из золотистого фейерверка искр вылез Альбус Дамблдор, чуть кряхтя про себя о том, почему камины делают такими маленькими. Им положено быть огромными, чтобы лучше грели, а не красивее выглядели.

«Силен!» — подумалось министру.

Райн внутренне подобрался, пытаясь захлопнуть в себе клетку с собственным страхом.

— Доброе утро, уважаемый Райн, — Альбус улыбнулся и подошел к чуть привставшему со своего места министру. Они пожали друг другу руки. — Согласитесь, утро прекрасно, такой туман! Будто дементоры резвятся в округе. Признавайтесь, дорогой министр, вы занялись демографической проблемой дементоров?

— Других проблем хватает, — сухо отметил Райн, сразу ощущая ту стену, которая между ними. Сдались эти дементоры старику, нет бы, напрямую объяснил. — Присаживайтесь, вина?

— С утра не пью, знаете ли, разомлеть боюсь, — продолжал улыбаться старый волшебник, преумножая старческие морщины на лице.

— Правильно, и я не пью. Совсем не пью.

— Может лимонных долек? У меня есть с собой.

— Что? А-а-а... нет, — рассеянно ответил министр, в мыслях уже подбирая необходимые слова для начала. Очень тяжело это делать под таким странным взглядом. — Знаете, Альбус, я позвал вас для серьезного разговора, — «Начало положено!». — Необходимо многое обсудить.

— Вы все-таки решили проблему с новым преподавателем? Хорошо, вы правильно торопитесь, занятия скоро начнутся. И спасибо за материальную помощь школе.

— Об этом мы тоже поговорим, только чуть позже, — Райн глубоко вздохнул. Как же тяжело решиться. В голове такие планы, но вот и проблемы под стать, и одна из них сидит напротив. — Вы понимаете, что сейчас у нас с вами общий враг. Вы знаете, о ком я. Не буду ходить вокруг да около. Я предлагаю вам официальный союз.

Дамблдор подчеркнуто медленно облокотился на спинку стула, погладил бородку. Улыбка потухла.

— Союз? Я не знал, что мы с вами воюем.

— Не воюем, — «Ну знал же, неправильное слово!», — но давайте признаемся, что каждый из нас ведет страусиную политику. Преследуя собственные цели, мы не договариваем, молчим. В то время как нашему миру уже не первое десятилетие грозит опасность. Великая опасность. Мы ничего не добьемся, если станем утаивать факты друг от друга и не доверять. Мы должны делиться абсолютно всем... Почему бы не начать прямо сейчас?.. — к концу речи министр окончательно растерял накопленную уверенность.

Помедлив, Альбус неожиданно потеплевшим голосом проговорил:

— Интересно, Райн, что вы говорите. Весьма интересно. Вы предлагаете, чтобы сейчас мы раскрыли друг другу самые страшные тайны. Хорошо, я бы предпочел услышать прежде то, чем необходимо поделиться мне. Надеюсь, детские тайны не в счет.

— В общем, раскрывать тайн не требуется, — засомневался Райн. Не с этого хотелось вообще-то начинать. — Мне нужно ваше покровительство лично и Ордена в целом, и некоторая помощь.

— Судя по всему, Райн, вы затеяли крупный переворот? И вам потребовалось больше власти? — сразу спросил Альбус, не ходя «вокруг да около».

— Мой отец всегда говорил, что власть — это что-то вроде постоянной суммы, и если в одном месте власть убавляется, то в другом она непременно возрастает, — к месту упомянул министр.

— Ваш отец, несомненно, нашел бы общий язык с моим братом, Райн. Но человеческое проявление — далеко не физическим законам подвержено. И математика тут не уместна. Очень буду рад, если вы это понимаете.

— Конечно-конечно, — закивал головой министр, — для меня, как нового министра, власть — способность общества достигать стоящие перед ним цели. И моя задача — правильно поставить эти цели.

— И вы хотите ими поделиться со мной, — Дамблдор не спрашивал. Он не раз слышал что-то похожее, все это было присуще всем политикам. Но в Райне сидел ведь не только политик. Внутренний мир пожилого мага гораздо богаче, чем бюрократический аппарат. Он чувствовал это.

— Да, потому что для моего понимания власти нужно добровольное сотрудничество общества. И если этого добровольного сотрудничества нет, то никакой власти тоже нет. Я за сильную власть, — подчеркнул Райн. — И вы тот самый человек, который способен сплотить общество. Вы и Гарри Поттер.

— Давайте оставим на время мальчика в покое. Чего вы добиваетесь?

— Альбус, можно вас попросить, чтобы то, что я говорил сейчас — осталось между нами. Хотя бы не получило общественной огласки. Люди и так напуганы.

— Хорошо, Райн. Но вы, друг мой, начинаете меня пугать. У меня появилось чувство, что мы с вами независимо пришли к одному интересному выводу.

— Все может быть. Как вы относитесь к астрологическим прогнозам? — неожиданный вопрос от министра.

— Так же, как к Прорицанию, — добро улыбнулся Альбус. — Кто же знает, что правда, а что нет. Где прозрение, а где гипотеза. Однако, как к развлечению для пытливых умов отношусь неплохо.

— Альбус, я прекрасно знаю, что вы великолепный знаток древнего и последователь старых обществ. И я просто уверен, что вы в курсе грядущего парада планет.

— Крест. Знак знаков... Знак великой жертвы, отмеченный кровью прошлого, — протянул Альбус. — В курсе. И если вас интересует мое мнение, то уверяю, к этому я отношусь с большой предосторожностью. Многие выдающиеся деятели своих эпох предсказывали его. Что говорит уже само за себя.

— Вы меня поймете, — с облегчением выдохнул Райн, но заговорил с возрастающим волнением: — Земля будет находиться в основании этого креста. И нас затягивает в новое пространство, Альбус. Что-то совершенно новое. Остальные три планеты проснулись, они излучают странную вихревую энергию. Наши ученые бессильны пока разгадать их сущность. Объединяясь, эти потоки изменяют световую структуру ткани, пространства, если хотите. Вместо бесцветного или равновесного мира мы идем к миру Изумрудному.

Повисла пауза.

— Грустно, Райн, — прервал ее чуть погодя Альбус, — и весьма пугающе вы рассказали. Будь я лет на сто моложе, у меня бы испортился сон сегодня ночью. Но пока это только вода в котелке теории. Должны быть резкие причины, что вас так взволновало именно сейчас?

— До парада осталось чуть больше года, Альбус, — министр заговорил быстро и возбужденно. — Именно сейчас должны происходить те самые отклики грядущих изменений. Они есть. В Отделе Тайн проснулась Арка Смерти! Это ужасно!

— Проснулась? — голос Альбуса резанул холодом.

На лице министра проступила усталость и отвращение:

— Ее окутало в вихревой поток странной и темной энергии. Наши специалисты не могут не только разгадать тайну, но и решиться на исследования. Животный ужас охватывает людей при приближении. Всегда одно: чувство чужого взгляда испепеляет прямо изнутри.

— Когда это началось?

— Сразу после не безызвестного инцидента. Когда ваши люди столкнулись с Пожирателями и Во...Волде...мор...том. Я предполагаю, что его интересовало в Отделе Тайн не только Пророчество. Но что-то еще, что вы, Альбус, знаете. И теперь хотим знать мы. Как вы понимаете.

Райн замолчал, предоставляя обдумать его трезвые предположения. И постарался, чтобы слова его прозвучали здраво и убедительно. Даже пересилил себя: назвал темного мага по имени.

Но Альбус, уже у себя на уме, коротко спросил:

— Райн, могу я взглянуть на Арку?

— Прямо сейчас? — ужаснулся министр от одной мысли оказаться недалеко от этого места.

— Как обсудим остальные дела. Вы выслушаете меня.

— Так вы готовы сотрудничать с нами? — к голосу министра добавились просящие нотки.

— Только один вопрос. Что вы добиваетесь на самом деле?

Министр на мгновение закрыл глаза, сморщив лоб. Необходимо было привести в порядок собственные мысли. Сейчас требовалось произнести главное:

— Я хочу предотвратить грядущее, что предвещает нам этот Знак на небе. Войну Крови. Тот ужас, который может вылиться в мир магглов и ужаснее, чем это было в первый раз. Я хочу раз и навсегда положить конец изолированию волшебников. Это очень фантастично может прозвучать, но ведь было время, когда колдуны и магглы жили бок о бок. Помогали, работали и изучали вместе. Знаю, можно вспомнить время, когда мы подвергались жестокому гонению. Но нравы поменялись. Мир изменился, Альбус, а если не поторопиться, он может измениться необратимо. Вы Великий светлый волшебник понимаете, о чем я.

— Не боитесь заплатить страшную цену, Райн? — Альбус не думал дожидаться ответа. — Вопросы Крови могут потребовать и цену Крови. Если не больше. Во времена моей молодости, а потом и зрелости был у меня очень близкий друг. В будущем, его стали называть Лорд Гринденвальд. — Райн вздрогнул и посмотрел в лучистые голубые глаза. — Так вот, были мы ужасными максималистами и идеалистами, одаренными волшебниками. Какие у нас были планы! Вы получили бы удовольствие от наших дискуссий. Покорить Вселенную, чтобы жизнь магов и магглов стала намного лучше! Что из этого вышло, вы знаете и сами.

— Вы убили его...

— Убил? Нет, что вы. Не верьте книгам по истории. Геллерт был могущественным волшебником. Нет, не Темным. У такой силы нет цвета. Ее цвет лишь такой, как эта сила используется. Так вот, он был хозяином палочки старшей силы. Таким очень сложно умереть. Умереть навсегда даже по собственному желанию. Дух его где-то рядом. Возможно, он заточен в выстроенной собственными руками тюрьме, возможно, он нас сейчас слышит. Я лично его слышу по ночам. Иногда он слышит меня. Правда, никогда не отвечает.

Альбус замолчал и с задумчивым видом обратил внимание на лежащий за окном город. Там сквозь пелену тумана слабо пробивались лучи утреннего солнца. Дом министра магии располагался в уединении от всего мира. Что не мешало видеть в окнах выплывающий из-за горизонта огромный город, где живут простые люди. Которые даже не догадываются, как их презирают некоторые волшебники за то, что имели право родиться. Без магии, с грязной кровью в жилах.

И мысли непроизвольно погрузились в прошлое. Вспомнили маленькую девочку, которая с детства презирала магию. Чистокровная колдунья, которой опротивела магия, тока-тока взрастив в ней свои корни. Ариана Дамблдор ненавидела Аберфорта и Альбуса — своих братьев. За все. Что никогда не были рядом, что им было плевать на собственную семью. Увлеченные, вечно занятые собой и своими перспективами. У первого с детства не было души, ее заменили механизмы и чертежи. А другой так был увлечен распределением мировых сил между Добром и Злом, что времени на простых людей не находилось. Даже для похорон отца или матери. Даже на то, чтобы увидеть, как отдалял Геллерта от Арианы, как отравлял его ум...

Понимание пришло, только поздно. От первой смерти Геллерта отгородила любовь Арианы.

Альбус вздохнул. Да, он рассказал сегодня непозволительно много Райну. Много, но не совсем истину. Не только дух друга посещает его. Не только...

Взгляд Василиска душу пронзил

Но на месте он не убил.

Этот взгляд в душу яд влил

Яд под названием жизнь...

«Ох, Том, Том, неумолимо настанет время, когда смерть возжелаешь как нирвану. Возжелаешь, но не получишь».

— Мне сложно что-то сказать тут, — осторожно прервал тишину министр. Его собеседник все-таки удивил откровенностью.

Директор оторвался от созерцания вида за окном, пристально взглянул на министра.

— А по-моему, есть что. Но об этом — потом. Когда закончим с делами мирскими. Вы подобрали кандидатуру для учителя по Защите?

— Да, Дженнифер Герхардт будет рада работать в вашей школе. Чуть позже я могу передать вам полное досье на нее.

— Выпускница Думстранга. Молодая, сильная, в меру жестокая, своенравная. Что ж, мне нравится ваш выбор, Райн.

— Вы знакомы? — брови министра изогнулись в удивлении.

Альбус улыбнулся.

— Нет, но надеюсь познакомиться поближе. Но сразу видно, интересного вы нашли человека, чтобы склонить на свою сторону Гарри Поттера.

— Я... — округлил глаза министр, словно филин. Глубочайшее удивление, пронзившее его, было невозможно удержать.

— Не надо слов, Райн. Я не возражаю, только мальчик может и самостоятельно принимать решения. Не давите, в школе я не потерплю больше положенного. Только вот зачем он вам? Понимаю, вам нужен я. Хотя все равно, не знаю зачем. Даже развив в себе полностью способности, я не могу ничего делать из того, что может Волдеморт.

Министр хотел уже ответить заранее подготовленной речью. Мол, что мальчик — представитель двух миров. Что, не раз раздумывая над событиями, послужившими для отставки Фаджа, стало ясно: мальчик совсем не прост. Что заслуженное прозвание «Мальчик-Который-Выжил» — это не только мазок в его жизни, а нечто большее. И решение Альбуса о том, чтобы детство его прошло в мире магглов, не из нелепой прихоти. Охота за Пророчеством...

Мальчик — мессия. Тот, кто склонит «крест» в нужную сторону. Тот, кто заставит пылать дело, в которое сегодня заложен первый кирпич, ярче. Или даже его завершит.

Много было слов у министра. Но высказаться не получилось. Все произошло, как бывает в таких случаях, неожиданно.

Дамблдор резко встал, поспешно подошел к окну и застыл, с выражением нечеловеческого отчаяния на лице.

Министр не успел удивиться, потому что из-за спины донося тихий звон лопающегося стекла. Сенсоры!

— Срочное дело, министр! — проинформировала голова колдуна, высунувшаяся из зеленого огня в камине.

— Что за дело? — не сдерживая раздражение, спросил Райн, но бросив взгляд на испуганного Альбуса, сразу поостыл. Отвлекать от разговора с Дамблдором — на то должны быть веские причины. Знает ведь его помощник, если они не таковыми окажутся, ему не поздоровится.

— Нападение на Косой переулок. Есть жертвы. Гарри Поттер в их числе.

«Вот она и черная полоса на посту...»

Райн испуганно взглянул на окно. Но Альбуса уже не было в комнате. И на этот раз в голове министра не промелькнула мысль: «Силен».

Кто знает правду — молчит

Кто знает смерть — ее только и ждет

Кто знает свой путь — на месте стоит

Кто знает любовь — не умрет...