Гарри Поттер и древнее проявление (гет)

Не ступив на путь Посвящения, очень тяжело поверить в истинность всего сказанного. А все потому, что все сомнения вызваны оборотной стороной непонимания.

Из учебника Великих Учителей.

Если ты прочла до этой страницы, то значит — это моя последняя запись в жизни.

Знай.

Я люблю тебя, Гермиона. Хочу, чтобы ты знала, когда прочтешь мой дневник. Это может и глупо звучит — ты и сама так подумаешь. Что я могу знать о любви? Возможно и ничего, но знай, я умирал с осознанием того, что люблю тебя.

Прочтя дневник с самой первой страницы, ты должна была понять все. Почему я оставил эту запись заранее, почему не мог рассказать никому, почему пишу об этом и почему только тебе открываюсь...

Если Остроух пожелает, он придет к тебе. Но в любом случаи, сохрани тайну, укрой от любых взоров эти знания. Передай их только Дамблдору. С моей смертью мир не должен быть обречен. Я оказался слаб для возложенной на меня миссии.

И прости меня. Что не открылся. Что не признался. Что поддался чувствам.

Гарри Поттер.

* * *

Было темно, но Даниэль хорошо ориентировался в пространстве. Одно время судьба его закидывала в такие места, в которых он неделями не видел солнечного света. Подвалы, трущобы, пещеры, те же ямочные тюрьмы — это были как раз те самые места, в которых он мог плодотворно углублять свои исследования. Нравилось ему то, чем занимался. Ни семьи, ни близких друзей, ни родной души. Лишь теории, инструменты и приобретенная способность видеть во мраке.

Но сейчас он был совсем не рад тому, что открылось ему в кромешной тьме. Медленно протянул дрожащие руки к еле уловимо поблескивающему предмету. Холодный, длинный...

Даниэль дотронулся палочкой до неестественно гладкой и блестящей поверхности. Раздался глухой звон. Предмет чуть не выпал из быстро ослабевших рук. В голове забилась сумасшедшая мысль: «Не может быть. Невероятно! Метеоритный состав...»

Со лба упала тяжелая капля пота. Даниэль понял — вот и конец. Он выдал себя. Сейчас все волшебные сенсоры вопят о тревоге. Он глупец, плох тот Оклюмент, который не способен контролировать собственные страхи.

«Теперь осталось лишь отправить весть. Закончилось мое исследование...»

Даниэль сделал шаг назад, готовясь в любой момент отражать атаку, и не надеясь на благополучный для себя исход. Но все началось раньше, чем мог предположить. Длинный клинок в его левой руке дернулся, и мужчина громко вскрикнул, когда взглянул на него. От руки пошел белый дым, и в следующее мгновение оказалось, что он держит уже не нож, а какое-то страшное и чуждое миру создание, вцепившееся ему в кисть четырьмя когтистыми лапами. Даниэль быстро попятился и стукнул рукой о стену, чтобы стряхнуть этот кошмар. Тварь только крепче впивалась в кисть, и раздался хруст, словно клыки теперь дробили кость.

«Наплевать!» — мужчина готов был рассмеяться. Страшное предчувствие толкнуло его к тому, чтобы он осушил перед делом несколько ампул «Immunis a dolore». И всем демонам по слезе феникса в пасть, что после его ждала бы неделя «наслаждения» от последствий гиппогрифской дозы. Зато теперь он встретит смерть без мучений, и вот ее-то он не боялся. Двум смертям не бывать, а одной не миновать.

Страшное создание, размером с маленького ребенка и состоящее как будто из металлических нитей, плодотворно продолжало уничтожать его руку. Даниэль попытался сбросить тварь другой рукой, палочку он обронил на пол. Магия тут его ничем не могла помочь. Но и это не возымело успеха.

Продолжая усердно колотить тварь по уродливой башке, и понимая, что руку он безвозвратно потерял, вдруг кошмарное порождение исчезло в яркой вспышке серебряного огня.

В его единственной оставшейся руке (левая же была словно только что высунутой из мясорубки) он снова держал древний клинок. Даниэль поспешно отбросил оружие к стене, иначе как бы новая нечисть и уже крупнее и зубастее не сожрала его полностью. Хотя смерть и близка, но не стоит так ее поторапливать. Еще можно успеть сделать многое для Ордена. Не пушистым снегом с неба он упал сюда, а значит необходимо отвести все подозрения от человека дела.

Клинок со звоном стукнулся об пол и исчез. Внезапно напротив этого места стены расступились, и в залу вошел человек. Или правильнее сказать, в залу размеренно вплыло существо.

Даниэль злорадно посмотрел на палочку, валявшуюся на полу.

«Жаль, всегда мечтал погибнуть в поединке», — отстранено пронеслась мысль в голове. А уж с Волдемортом — об этом даже боялся мечтать. Ибо пока только великий старый волшебник Альбус мог скрестить палочки с этим чудовищем, с остальными же оно просто предсмертно играло на инструменте Круцио. Но сегодня у него был шанс...

— Ты пробрался сюда, Даниэль, поздравляю, — Волдеморт заговорил шипящим голосом, пробирающим сквозь любые барьеры мужества. — Не ожидал от человека Дамблдора такой прыти. Может, тебе кто-нибудь помог из моих людей? — Он не спеша подошел к Даниэлю на расстояние одного прыжка. От света его красных глаз навевало смертью.

Но Даниэлю было сейчас уже на все наплевать. Раз не может сразиться, то вдоволь высказаться — это сколько успеет.

— У тебя нет людей, все они скованы лишь страхом перед тобой, — без какой-либо робости бросил Даниэль.

— Но ты, я вижу, не боишься? — Волдеморт был не удивлен, но самообладанию мужчины он не мог отказать. Особое впечатление оказывало то, в каком состоянии у того была левая рука, на которой кровоточили многочисленные раны. От вида живого мяса из-под разодранной кожи многих людей вывернуло бы наизнанку.

— Тебя? — засмеялся Даниэль. — Того, кто хочет стать ненужным и глупым богом?

— Признаюсь, для человека ты держишься смело и дерзко. Что же, ты говорил, что у меня нет преданных людей. Давай проверим. — Волдеморт никуда не торопился.

Из того самого проема, откуда появился он, вошли два человека в черных мантиях. Они стали по одну сторону от господина. Даниэль узнал обоих, но смотрел сейчас только на одного.

— Северус, — обратился Темный Лорд как раз к этому волшебнику, — твой друг из Ордена утверждает, что мне служат лишь из страха смерти. Не хочешь переубедить нашего доброго ученого в обратном? Как считаешь, стоит ли его отпускать отсюда живым?

Снейп холодным и недвижимым взглядом посмотрел на Даниэля. Никакой мыслечтец не прочел бы мысли, прячущиеся на глубине сознания: «Ты все сам прекрасно понимаешь».

— Нет, мой лорд, — голос его был бесстрастным. Но за ней бушевала жгучая злоба. На жизнь, на судьбу, на весь мир за то, что в нем нет справедливости. — Я готов лично убить эту крысу, которая так нагло пробралась сюда. И чтобы следующим неповадно было пользоваться норами.

Даниэль, смотря только на Снейпа, зло проронил:

— Я всегда знал, что это от тебя воздух наполняется ложью и предательством.

«Ты смелый человек, но глупый». Снейп поднял палочку, целясь в грудь пойманному на месте преступления волшебнику. Он уже давно перешагнул тот эмоциональный уровень, когда необходимо прежде вызывать в себе искреннюю и всепоглощающую ненависть, чтобы пользоваться непростительными заклятиями. Это удел слабых, разум всегда должен быть холодным и мысли — ясными. А ненависть должна лишь расставлять ориентиры, но не руководить поступками.

Даниэль даже не подумал зажмуриться или съежиться от испуга.

Длинные холодные пальцы легли на плечо зельевару:

— Нет, Северус, не надо сразу убивать. Я хочу для начала переубедить нашего друга, — взгляд красных глаз задержался на изуродованной руке Даниэля. Губы искривила нехорошая улыбка. Паршивая. — Перед смертью необходимо прозреть каждому.

Снейп молча согласился. Мучить — не любовью заниматься.

— Crucio, — сорвалось с губ мужчины. Он не боялся увидеть агонию Даниэля. Тому все равно не выйти отсюда живым. А уж как умирать, должен был решать заранее и самостоятельно. Хороший яд в кармане — и никаких проблем. Проблемы — это удел Поттера.

Но каково было удивление Снейпа и его спутницы, с которой он появился здесь, когда луч заклинания исчез в груди пленника и тот не проронил ни слова. Только упал на колени и лбом уперся в пол.

Снейп продержал действие заклинания несколько долгих мгновений и снял его, не достигнув результата. «Что за зелье?»

Даниэль поднял взгляд и рассмеялся. Истерически.

— Да он слаб у тебя, Том! Неужели твоего человека угрызение совести мучает. Может тебе попробовать самому?

Волдеморт широко улыбнулся, словно совсем не удивляясь результату, и заинтересовано спросил:

— Ты так поторапливаешь смерть? Думаешь, тебя там что-то ожидает хорошее?

— Каждого ждет смерть, — пожал плечами Даниэль, продолжая стоять на коленях, и улыбнулся своим мыслям, посмотрев на свою руку. — Если не ты оружие моей смерти, так кто-нибудь другой.

И слова достигли желаемого результата. Волдеморт гневно вспылил:

— Я ничье оружие! Я делаю то, что вздумаю, и привожу в действие свои планы! Только свои!

Даниэль без какого-либо почтения перебил:

— Я тебя привел в бешенство? Да ты не так силен, раз тебе это необходимо перед тем, чтобы убить такого жалкого червя, как я.

— Crucio, — было ему ответом.

И улыбка с лица мужчины сползла. Сколько бы он не налакался зелья, но против такого потока боли не устоят никакие преграды в сознании. Кажется, что кровь стремительным потоком ударила в мозг, сметая все установленные барьеры, и резко отхлынула, позволяя вкусить в полную силу ощущение от воткнутых в тело сотни раскаленных игл.

Он захрипел, напрягая сильные мышцы обоих челюстей, до стирания зубов друг об дружку. Боль была адской, нестерпимой, но он не имел право на крики.

«Как этот Поттер смог выдержать эти пыточные проклятия?!», — разгневанным табуном кентавров пронеслась мысль зельевара, наблюдавшего за проявлением несгибаемой силы воли.

Волдеморт снял заклинание, удовлетворенный пока достигнутым. Улыбнулся, словно и не было вспышки ярости.

— Неплохо, — прохрипел Даниэль, отплевывая кровавую слюну. Все-таки в его голове вылупился маленький червь страха. — Но чего-то не хватает.

Но тут не выдержала стоящая рядом со Снейпом Лестрейндж:

— Господин, дайте мне убить его! Как это животное смеет обращаться к вам без почтения!

— Белла, ты любишь извращенцев? — хихикнул Даниэль. — Что мог дать тебе он, а не твой муж?

— Да как ты!.. — поперхнулась волшебница.

— Нет, послушай, сладенькая, — он облизнул окровавленные губы. — Я серьезно. Это нормально быть просто мужчиной и женщиной, но предаваться любви с нежитью. Скажи мне...

— Crucio!

Даниэль снова расхохотался — даже заклинание Снейпа укусило значительно сильнее. Барьеры в данном случае выдержали. И его начало это забавлять, но нисколько не пугало и не ужасало. В помутненном рассудке пронеслась злая мысль: «Почему вас только трое!»

— Белла, Белла, может у тебя критические дни начались?

Взирающий молча на эту перепалку Волдеморт ее и прекратил:

— Не надо, он еще не знает, что только отягощает свой приговор, — успокоил вышедшую из себя волшебницу. Губы у той зло дрожали. Если бы не приказ, ни одного лишнего мгновения не потеряла — и Даниэль лежал бы холодным трупом, распластавшись на каменном полу. — Ты ученый, — обратился уже к пленнику, — может, тогда расскажешь, что тебе удалось выяснить тут? Если твой рассудок еще не помутился окончательно.

— Думаешь, раз постигнул заклинания вызова, то поборол физические законы? — разом посерьезнел Даниэль. В душе он надеялся, что его мысленные импульсы воспринял кто-то из Ордена. Такую тайну, открывшуюся его глазам в этом зале, не должна снова окутать вуаль секретности. — Да плевать на них хотели твои крылатые демоны. В скором времени они сожрут тебя самого.

— Что же, ты и в самом деле ученый. Но мой конец тебе не увидеть или кому-либо еще, а вот твоя душа никогда не познает покоя. Она послужит вратами в наш мир. — Волдеморт поднял палочку и буквально впился взглядом в лицо Даниэля. Глаза побагровели. — Как тебе?

— Знай, тварь, за тобой придут! — Даниэль понял, настал бесповоротный конец. — Гарри Поттер будет твоим наказанием.

— Он безродный щенок. А ты — Servus DoNudarManes.

Что происходило в эту минуту с телом Даниэля, Снейп и Лестрейндж не смогли бы рассказать. Они попятились в ужасе, зажмурив глаза, на том моменте, когда плоть стала распадаться, по ней зазмеились зеленые молнии. Но выглядело это настолько ужасно, словно плоть как губка впитывала кислоту. И раскрывающийся под ней скелет стал видоизменяться и расти, сбрасывая с себя пыль иссохшей кожи. Его поглощало облако тьмы. Тут даже Снейп не выдержал смотреть на это зрелище. На его глазах рождалась шутка природы, идеальное создание для убийства. Мерзкое зрелище!

— Откройте глаза, — приказал им Волдеморт. — Я знаю, как решить ваш спор. Раз, Северус, обвиняешь Беллу в слабости, а ты его — в неискренности, то пускай вас порешит одно дело. Спасибо, Северус, за информацию. Мне кажется, что именно сегодня вы встретите Гарри Поттера. Как-никак, полнолуние скоро...

Снейп искоса посмотрел на монстра и понял, кому-то еще этот день не пережить.

«Даниэль, Даниэль, и без твоей жертвы все ясно стало».

* * *

— Хватит наводить тоску зеленную своим лицом, р-р-р, так жухлую траву на нем отрастишь.

На дьякота посмотрели темные зеленые глаза, словно толстое бутылочное стекло и будто молящие о чем-то — но тотчас взгляд Гарри снова упал, принялся изучать мизинец правой руки, на котором отрос длинный ноготь. И когда только успел, да еще такой жесткий, что совсем не гнется.

— Неужели все так серьезно? — недоумевал Остроух: какие же нелепые страхи у людей. Боятся темноты, грозы, холода, жары, пауков. Иногда неожиданных вещей: водицы в темном водоеме, низкого тумана в ночи. Нелепые подсознательные страхи. А вот теперь и... — Ты только, м-р-р, поцеловал ее.

— Только! — Гарри снова поднял взгляд. Во вспышке его глаз можно было рассмотреть намек на нечто большее, чем просто вина, чем просто раскаяние.

— М-р-р, именно, — настоял Остроух. — И она ведь тебя не ударила, не оцарапала, не накричала, в конце концов, на тебя?

— Лучше бы ударила! — он резко вскинул руку, но сразу зашипел от боли, ударившись локтем об спинку кровати. — Или на месте избила. Я этого заслужил. Какой-то злой разум толкнул меня на это!..

— Твой, Г-а-а-ри. Не отмахивайся от собственных чувств, м-ря-у, — не кровопийцы. — Немного помолчав, Остроух нашел шутливые слова, которые растянул в подобии пения: «Нам было шестнадцать, мы льнули друг к другу».

Гарри взглядом буквально взмолился:

— Что мне теперь делать-то, менестрель?

— Поговорить, когда она позволит. Мр-р-может, все образумится. И причина ее реакции в обычном детском страхе и не опыте.

— Может... — прошептал Гарри еле слышно и погрузился в думы.

Было еще так рано, и сон не принес отдыха. Он проснулся с ощущением, что совершенно вымотан, будто с дальней дороги. Но вот само увиденное в ночных картинах, которые он непроизвольно приманивал, словно магическим магнитом, пугало. Ничего не разобрав конкретного, Гарри, тем не менее, знал: что-то нехорошее случилось с когда-то встреченным им человеком. И причиной всему — Волдеморт. И самое пугающее — это как-то связано с поездкой в Косой переулок.

Гарри обуяла странная тревога. Мгновениями даже приходилось напрягать мышцы, чтобы отгонять волну оцепенения.

Услышав про его страхи, Остроух непринужденно помахал хвостом, полеживая на подоконнике. Но чуть погодя отметил, что либо у Гарри пророческие видения, либо резко развивается шизофрения с галлюцинаторно-бредовой симптоматикой... Но учитывая, какие страхи и опасения вызывают у Гарри воспоминания о поцелуе, склонялся ко второму варианту.

Но все же, первую возможность он не разрубил когтями. Тогда-то Остроух, по крупицам собирая со слов Гарри представление о ночных видениях, пытался выстроить различные догадки. Самые невероятные версии как-то единодушно склонялись к тому, что кто-то открыл сезон охоты. Хитроумная ловушка настроена и готова, добыча вот-вот появится. А где жертва, там и охотник. С жертвой вроде бы тоже все определено, но вот со вторым — тут все гораздо туманнее. Не Пожиратели Смерти в полном составе нападут на Косой переулок? И не Волдеморт собственной персоной. Он хоть волшебник могущественный и без белых пятнышек в ауре, но далеко не безрассудный. Стоит вспомнить выношенные им планы на четвертом и пятом курсах обучения Гарри в Хогвартсе.

Нет, тут что-то другое. Новый и еще более коварный план. С чего-то должен начаться зачин.

«Зачин...» — зацепились, словно корабль за рифы, ленивые мысли Гарри. Но тут подул сильный ветер, и корабль сознания вышел из опасной зоны. «Вот оно, было!»

— Остроух, как ты думаешь, есть какое-нибудь черное создание, способное, скажем, напасть на целое поселение магов? — спросил Гарри, сам прекрасно понимая, что конечно есть. Никто не поспорит. Ну, может Хагрид если заворчит: «Оно же такое милое. Ни на кого не нападет!».

— Нынешнее или прошлое?

— На нынешнее, конечно! — Гарри потеребил уголок одеяла. — Я же не в прошлое отправляюсь сейчас.

— Естественно, таких тварей наберется мно-о-о-го, — протянул Остроух, словно пытаясь за эти мгновения перебрать их в памяти. — М-р-р, да вам отряда дементоров достаточно будет, чтобы ваши «деревяненькие» в панику бросились, подмочив портки. М-р-р, а у тебя появились догадки?

— Мне кажется, — начал Гарри, — что я видел какого-то летуна во сне, — ему даже показалось, как тень от крыла скользнула в сознании. Странная все-таки память о сне. Вроде как все в тумане, ничего не разобрать. Но если правильно подумать, словно зная направление движения, и пелена спадает с глаз. И память восполняет пробелы.

— И ты молчал? — часто замигал Остроух, обычно этого совсем не делая.

— Ну-у-у, я только сейчас начал это вспоминать, когда подумал о такой возможности, — развел руками Гарри. Что он может знать в таких вещах.

— Г-а-а-рри! Летающие твари — это всегда гораздо опаснее, — назидательно проурчал Остроух. — Р-р-р, не надо все на память грешить. Ты должен был сразу глубже погрузиться в сознание и рассмотреть поближе.

— Это сейчас имеет значение?

— Все, мр-я! — Остроух спрыгнул с подоконника и запрыгнул к Гарри на кровать. — Ты должен немедленно, пока есть время, заниматься искусством магии. Обязательно выполняй ритуал Разума, пригодится!

«В такую спозаранку?»

Гарри упер взгляд в пол и даже в мыслях проклял тот день, когда встретил черного дьякота. Ну, не любил Гарри эти упражнения, которые начались, как только выяснилось, что он прекрасно чувствует энергию. Как назвал его Ремус по-научному — управитель энергии. Все это замечательно: новые таланты, силы, успехи. Но одно дело тренировать заклинания, другое...

— Все навыки нужно закреплять. М-р-р, без возражений, мальчик, — подытожил Остроух. Спорить не имело смысла.

Гарри слез с кровати, лениво располагаясь на полу. Положил на расстоянии вытянутой руки свою палочку и пристально уставился на нее. Сфокусировал свое восприятие и выбросил его вперед, обрушивая на волшебное орудие. Резко, стремительно и жадно. Руки разом задрожали, со лба потекли градинки холодного пота. Это не хитрое действие отнимало много физических сил. Но это было не самым сложным. Теперь необходимо было неподвижно сидеть, замереть для времени и постараться почувствовать частичку себя в палочке.

Как всегда, быстро изнемогающий разум, нарастающая боль в груди, в которой зарождался кашель.

Только теперь пришло гораздо быстрее, нежели в первый раз, практически две недели назад. Тогда ему приходилось по часу сидеть, прежде выполняя обряды Сосредоточения и Концентрации. Мысленно прогоняя их по несколько раз.

Сейчас он сразу ощутил колебание собственной силы или слепок энергии разума в палочке. Вот она зашевелилась внутри тонкого древка. Гарри плавно повел кистями обоих рук. Пальцы задрожали от усилия, но хорошо заученными движениями повторяли Знаки. Три Знака Разума.

Воля. Способная повелевать собственным телом и главное — накладывать печать Закона на других, удерживать в путах собственного разума. Эта сила была где-то совсем рядом. Зудела и горела ладонь от нее. Как после сна увеличиваются силы, так после Знака Гарри чувствовал, как искорки его магии исполняют в голове бешеный танец. Они взывали к его волшебству, чародейству и шептали: «Перейди барьер, с нами ты станешь сильнее».

Знание. Конец времени, начало бесконечности. Все начинается со знания и кончается им. Чем больше сила, тем ярче врезается символ Знака в разум. Ослабить хватку — значит идти на поводу этой силы, привязать себя крепкими путами к бездушной воле. По спине Гарри пробежал озноб, кончики ушей дернулись — признаки наивысшего напряжения. А губы непроизвольно, словно во сне, бормотали слова, которые он не мог знать. Древние слова великого наследия. Будоражили в нем магию, которой он не владел.

Свобода. Кажется, что голову окутывает холодный пар. И вот звезды над головой напоминают о себе ледяными точками. И луна, сквозь серую пелену, обретает голубенькие оттенки, словно вода жизни, и такая же далекая, как свобода, как дом. Непостижимая свобода, как способность проходить сквозь колеса смерти, за которые цепляются все остальные, потом гниющие с годами. И повернувшись к ним спиной, продолжать свой путь. Бессмертие для не отравленного разума.

Гарри расслабился. Сегодняшние пытки оказались короткими, всегда бы так. Осталось главное, плавным движением кисти приманить к себе палочку. Она так и поступила, радостно запрыгнув к нему в руку.

— М-р-р, видишь, сегодня получилось все очень быстро, — довольно проурчал Остроух за спиной. — Все бы так легко давалось тебе, как работа с простейшим проявлением энергии.

— Простейшим? — переспросил Гарри. Удивляться пока не было сил. Закрыв глаза, молодой волшебник постарался сосредоточиться на своей волшебной палочке, в которую усердно вложил часть силы своего сознания. Теперь ей предстояло снова перетечь к настоящему хозяину. И для этого снова потребовалось внутреннее сосредоточение. — Ты говорил неделю назад, что это наивысшая точка напряжения.

— А-ра-ра! — Остроух бодро переместился на стул. — Конечно наивысшая, м-р-р, иначе ничего не получится. В тебе есть Дар, но, м-р-р, настолько дремучий. Ничего не выйдет без надзора учителя. М-р-р, меня, — радостно уточнил он. — А я тебя всегда подстегиваю, цени!

«Это бесценно», — подумал Гарри, распахивая глаза. Ему даже захотелось рассердиться на дьякота. Но куда уж там, как только встал на ноги, разом стряхнуло с тела оцепенение, навалившееся при провидении ритуала. Моментально, словно ураганом, сдуло внутреннее раздражение, лишние мысли вытиснились из головы. Только яркое осознание, что жизнь изменилась, заполнило освобожденное место. В лучшую или худшую сторону изменилась жизнь — неизвестно. Но путы, связывающие его с реальным миром, ослабли, полопались, словно от его внутреннего напряжения. И вот засасывало теперь его в новый мир, мир знаний, и это ему безумно нравилось.

Волдеморт сегодня нападет на Косой переулок? Пускай. Выберемся, что нам бессмертным и удачливым. Пожиратели? Куда им без батьки соваться одним. Монстры? Тут посложнее. Тут как бы кто другой не пострадал. Особенно любимая девушка...

«Да!» — спохватился Гарри.

— Ну-ка, со стула слезь, — спихнул он дьякота, как только достал из чемодана дневник. Тот, прошипев нечленораздельно в ответ, все же послушался. Перебрался на стол. Гарри быстро набросал зародившиеся в голове слова. На душе стало необъяснимо легко. Умирать — так умирать.

— Наложи чары, Остроух, — попросил он, как только записал последнее предложение и захлопнул дневник. Поднялся, оставляя книжицу на столе.

— М-р-р, вот так всегда. Сначала я ему мешаю, а потом нужен, — положив лапу на дневник, проурчал Остроух. — Ты хоть уверен в своем решении?

— Да, — отстраненно бросил Гарри, уже рассматривая собственное изображение в зеркале, висевшем в углу — над чемоданом. Ему было уже не до дьякота, здесь он увидел нечто более интересное.

«М-да, заглядывать в зеркало надо чаще, нежели раз в месяц». На него прямо в глаза посмотрел странный парень. Худой скелет, туго обтянутый кожей. Отросшие волосы на лице стали более послушными и вовсе не торчали во все стороны, а ровно свисали. Гарри постарался заслонить челкой весь лоб. Нечего сегодня знать волшебникам, что он Гарри Поттер и смотреть на него как на диковину. Но челка, какой бы длинной и густой она не была, так и не смогла скрыть его взгляд, горящий зеленым светом глаз. Особенно сейчас, после проведения ритуала. Демонический взгляд.

— Да встреть тебя по дороге, я бы поспешил обойти стороной, — иронично сказал он своему отражению.

— Не все так плохо, Г-а-а-рри, — засмеялся Остроух.

«Что, еще хуже?»

— Хорошо значит. А это что? — юный волшебник повернулся к дьякоту и продемонстрировал свои руки.

— М-р-да? — Остроух прищурился. — Лапы, как лапы.

— Откуда все эти синие вздутия? — Гарри легко напряг пальцы и сразу стало заметно, как по ним и по ладоням проползли синей сеткой мелкие и частые вены. А до локтей вздулись настоящие «канаты». — В кого ты меня превращаешь?

— Это каналы жизни, Г-а-а-ри. Результат хорошей работы. Не думай об этом, тебе не положено, — хихикнул Остроух. — Неплохо, м-р-р, заняться физическими нагрузками, чтобы лишние мысли из головы выбить. Ты стал много отвлекаться на ненужные вещи. Поцелуи там, собственный вид.

— Проживу и без физических тренировок. Вот как брошу все! — уже направляясь к выходу, проворчал Гарри. Полагал, что друг не снизойдет до ответа, но нет.

— Нельзя. Бросишь свой путь, сорвешься с катушек.

«Станет в этом мире одним психопатом больше...» — и закрыл за собой дверь.

На завтраке его поджидали приятные сюрпризы. К ним заехал Билл, который и передал ему увесистый кошелек с деньгами. Мол, сейчас Гоблины такие нервные и дотошные, что процедура снятия со счета небольшой суммы денег, превращается в настоящую волокиту, которая им сегодня не нужна. Гарри без возражений положил в карман кошель, который приятно тяжелел в руках и звоном монет ласкал слух. Он даже не заикнулся, как это удалось снять со счета без его ведома. Но это мелочи.

Гарри был рад, что Билл здесь. Теперь он мог весь завтрак спокойно проболтать с ним, тем самым снять собственную неловкость, сидя напротив Гермионы.

Очень смешно получилось, когда гриффиндорец, залюбовавшись новой серебряной сережкой Билла, выполненной в виде морды неизвестного зверя, проронил:

— Знаешь, Билл, посторонние предметы в теле нарушают в нем энергетические микротоки.

Это он непроизвольно повторил слова Остроуха, но всем за столом сразу стало смешно. Билл тогда отшутился:

— Бедные девушки, они всю жизнь ходят с двумя сережками, а у кого и больше, — и подмигнул Гермионе, которая тут же смущенно засмеялась в кулачок. Именно тогда-то Гарри обратил внимание на две маленькие серьги в ее ушах.

Отправились они сегодня в Косой переулок в машине, которую и пригнал Билл. Была она его собственной, принадлежала Ордену, банку или министерству даже — Гарри не спросил. Главное, была машина удобной и очень стильной. Сам Билл остался в доме.

Гарри всю дорогу молчал, искоса поглядывая на Гермиону. Та прильнула к окну и пристально рассматривала вид за ним. Ощущая неловкость, висевшую между ними, он обдумывал в голове поджидающее их. Получается, что специального отряда из волшебников Ордена не стали созывать для охраны. Видимо и правда, Косой переулок охраняется настолько хорошо, что к Гарри Поттеру не требуется и приставлять персональный отряд авроров. Или на то и расчет, что никто не догадывается об их визите?

«Что ж, хорошо и я замаскировал себя».

За этими мыслями машина уже подъехала к «Дырявому котлу». И слава Мерлину, отряда авроров там действительно не было.

— Прибыли, — объявил Ремус, выруливая машину к обочине и резко нажимая на педаль тормоза, — выходим.

Бар их встретил пустыми столами и аккуратно задвинутыми стульями. Так, только за двумя столиками сидели волшебники, тупым взглядом всматривающиеся в свои опустевшие бокалы. Том с мрачной сосредоточенностью вытирал тарелки за стойкой. Он поднял на появившихся волшебников взгляд, полный надежд. Но узнав их, только кивнул и продолжил свое занятие.

— Бедный Том, — отметил Ремус, стукнув волшебной палочкой по нужному кирпичу в стене, — ограничение на продажу алкоголя сильно ударило по его делу.

— А другим по минутам увеселения, — добавила Тонкс.

Гарри не узнал Косой переулок. То, что он изменился, значит — не сказать ничего.

Бесчисленные краски от витрин, прилавков, выставленных нарядов, котелков и висящих вывесок стали как будто еще насыщеннее. Сегодня хоть небо заволокли серые тучи, но здесь было светло, как при ярком солнечном свете, которому не препятствует не пятнышка на небе. Аллея была погружена в приятное магическое свечение, испускаемое размещенными на каждой крыше большими белыми сферами.

А прямо над головами многочисленных волшебников, гуляющих между витринами, махали своими легкими крыльями плакаты всех цветов и разнообразных форм, бесновались, словно стайка пестрых рыб. Когда вновь прибывшие волшебники, пройдя сквозь арку, замерли на некоторое мгновение, осматриваясь, то одна такая леталка незамедлительно спустилась к ним, с акульей хищной вкрадчивостью сорвавшись с места.

У Гарри непроизвольно сжались кулаки, и руки зачесались в желании выхватить палочку и спалить ухмыляющуюся на плакате Беллатрикс. Даже заклинание подходящее вспомнилось.

«Разыскивается. Опасный преступник! Главный сообщник Имя-Которого-Нельзя-Даже-Оставлять-На-Пергаменте!!! Убегайте при встрече!!!»

— Поспешим, — сказал Ремус, отвлекая внимание Гарри от созерцания плаката, становившимся опасным. — Задержимся, авроры нам тут устроят целую лекцию, у них тут у каждого найдется толстенькая стопочка памяток.

— Предлагаю разделиться. Мальчики и девочки отдельно, — внесла предложение Тонкс.

Так они и поступили. Тонкс с Гермионой отправились в магазин с мантиями, а Гарри потянул Ремуса к лавке, витрина которой была уставлена разнообразными котелками, чем и удивил последнего. Встретиться договорились у «Флориш и Блоттс».

Ветер гонит вперед

Шарами с белым огнем

Устелен путь впереди

В мире Войны

В мире Любви...

Пробираясь сквозь толпу, Гарри все-таки обратил внимание, что нет совсем зевак, лениво осматривающих витрины и глазеющих по сторонам. Каждый идет, твердо зная, куда и зачем. Словно стремясь быстрее оказаться внутри какой-нибудь лавки. Да и одиночками вроде как никто не ходил. Обязательно маленькими, но группками. По три-четыре человека. И вид у всех, словно затравленный. Но вот почему так много волшебников здесь тогда собралось? Наверное, каждый хотел оказаться в людном месте, хорошо охраняемом, страшась подолгу оставаться в своих домах. Наверное...

Подходя к лавке с котелками, сосредоточенный на «внутреннем озарении», Гарри вдруг почувствовал неприятный зуд в груди. Оставалось ему с Ремусом пару шагов, чтобы оказаться внутри нужной лавки. Гарри подавил желание ускорить шаг и посмотрел в ту сторону, в которую толкнуло его предчувствие. Взгляд, отсеивая фигуры волшебников, словно шелуху, поймал рыжее пятно, быстро превращающееся в рыжую шевелюру и фигуру в рыжей мантии.

Рон. Почему-то встреча с другом Гарри совсем не радовала. Отправляясь сюда, долгое время не бывая в людных местах, ему не хотелось трех вещей. Первое — столкнуться с Волдемортом и со всем тем, что с ним связано. Это понятно, естественно. Второе — это повстречать Малфоя. Это никогда не заканчивалось ничем хорошим. А сейчас не могло и подавно. А вот на третьем месте был Рон...

— Гарри!

«Идиот! Ты еще Поттер крикни», — хлестнуло раздражение изнутри. Так подумал и Ремус.

— Рон, не привлекай сильного внимания, достаточно твоей мантии, — осек сразу он гриффиндорца, подбежавшего к ним и который, даже не отдышавшись, был готов выпалить приветственную речь.

— Здравствуйте, — проронил Рон, только сейчас заметив бывшего профессора. — Гарри привет! Слушай, давай разбирайся со своими делами и к нам в магазин. Мне нужно многое рассказать. Дружище, я так по тебе соскучился. Давай тока быстрее, я сюда на минутку забежал. Мне мама передала, что вы будете в это время тут.

— Я не знаю, Рон, мы ненадолго сюда, — Гарри посмотрел на Ремуса, словно ища поддержки. — Но если что, мы с Гермионой зайдем.

— Она тоже здесь? — опасно осмотрелся Рон. — Слушай, приходи лучше один, нам не хватает еще ее лекций по любому поводу. Близнецы уже прочувствовали нашу заучку.

Гарри окончательно проникся раздражением.

— Рон, как ты можешь так говорить о ней! — кулаки сами собой зачесались. — Она наша лучшая подруга!

— Не знаю, не знаю, — не замечая опасности, пробубнил Рон, — я тут Парвати как-то встретил в кафе... Но ладно, ты давай лучше заходи, в магазине сейчас и близнецы, и Джинни. Все, я побежал.

И Рон сорвался с места на бег, скрываясь с глаз долой.

Гарри встряхнул головой, прогоняя раздражение легкой мыслью: «Балбес». Странное раздражение на друга как ветром сдуло, стоило только очутиться в магазине котелков. Недолго думая, он прикупил серебряный, чем не сказано обрадовал продавца. Еще бы, стоили они далеко не как оловянные или медные. Кошель разом полегчал. Конечно, с одной стороны — это было не позволительной роскошью, но с другой — Остроух попросил именно о серебряном или золотом.

— Гарри, зачем тебе серебряный котелок? — поинтересовался Ремус, принимая сверкающее изделие.

— У Снейпа будет повод привязываться ко мне в этом году, а ему самому придумывать не надо. И его не разочарую, да и мне спокойней будет, — хихикнул Гарри.

Следом они забежали в аптеку, где гриффиндорец прикупил нужные по списку ингредиенты. Пару раз им на пути попадались странной наружности личности, которые распахивая мантии перед ними, предлагали свой ассортимент. Кто прямо перед носом тряс защитные амулеты, обереги от оборотней, вампиров, ночных упырей, даже от дементоров! Последние назывались «Радостные пукалки». Особо наглый волшебник пытался всучить им «Антипожиралку» и «Отпугаловку от Неназываемого».

Ремус с такими поступал просто. Ненароком указывал на часто встречающихся волшебников в голубых мантиях — авроров местного патруля, — и горе-продавцы сразу откровенно смывались.

— Эх, Артура здесь на них нет.

Гарри уверенно остановился возле маленького здания. Ранее обшарпанная вывеска теперь была совсем новой, на которой золотыми буквами красовалось:

Мистер Оливандер. Изготовитель волшебных палочек.

Снизу была не менее скромная приписка, правда уже серебром:

Здание подключено к системе Министерской защиты.

— Мне сюда, — проронил Гарри и, не дожидаясь удивленного вопроса от Ремуса, зашел внутрь.

По носу ударил запах паленого дерева. Владельца магазина в комнате не было, оставив весь свой бесценный товар без присмотра. Гарри принюхался, желая понять: откуда тянет горелым. А аромат выплывал из чуть приоткрытой двери во внутреннюю комнату. Набравшись наглости, Гарри приоткрыл ее посильнее и заглянул. По глазам скользнул мощный поток яркого пламени. Он пошатнулся назад, захлопывая дверь, но пламя не причинило никакого вреда.

— Мистер Оливандер, — позвал он старого волшебника, деликатно постучав по двери. На всякий случай отошел от нее подальше, больше ему не захотелось совать свой нос в чужие дела. Мерлину известно, что за чудеса его поджидают в доме изготовителя волшебных палочек, чей род занимается этим не одну тысячу лет.

Через некоторое время послышалось бодрое «минутку», за дверью протоптали шаги, и дверь открыл низенький лысоватый старичок. Старичок гостеприимно улыбался и тщетно попытался скрыть струйки дыма, идущие у него из ноздрей.

— О! Не обманывают ли меня собственные глаза, Гарри Поттер, чья палочка сравнится лишь с его делами.

Мистер Оливандер быстро подскочил к Гарри и, прильнув к нему взором серебристых глаз, жадно попросил:

— Могу ли я ее хотя бы снова увидеть?

— Да, вот она, — Гарри легким движением кисти приманил палочку, укрывавшуюся в рукаве. Она скользнула в ладонь. С некоторого времени он прекрасно чувствовал свою палочку, и это было взаимно.

Старичок протянул пальцы к ней и резко одернул, когда палочка в ладони Гарри недовольно задрожала и выразила это маленькими молниями. Гриффиндорец ничего не почувствовал, а вот пожилому волшебнику сноп маленьких разрядов причинил боль.

— Ой, извините... — опешил Гарри.

— Ничего, ничего, мистер Поттер! — выражение лица мистера Оливандера, наоборот, выражало высшую степень радости. — Это просто восхитительно, крайне любопытно!

Гарри на этот раз не стал интересоваться, что же сейчас любопытного в его палочке. Он выразительно посмотрел на мастера.

— Видите ли, мистер Поттер, это просто удивительно, когда у палочки такого молодого волшебника просыпается старшая сила. Я помню все палочки из ремесленной книги моего рода, в которых оживала бы старшая сила. Вот и на мой век выпала доля вписать в эту книгу свою строчку.

— Боюсь, я вас не понимаю, — растерялся Гарри. Называется, зашел за одним, обернулось другим.

— Старшая сила! — потряс старичок головой. — Палочка признала в Вас истинного хозяина. И породнившись с Вами, связала теперь свою судьбу. Погибнете Вы, последует за Вами и она. Весьма любопытно, что это сделала палочка именно с пером феникса внутри. Это больше, чем любопытно, — прищурился мистер Оливандер, как-то по-новому оглядывая Гарри. — Судьба странна как никогда. Последней записью в книге, вписанной моим отцом, значится: Бузина, волос хвоста фестрала, 13 дюймов. И это палочка долгожителя Альбуса...

Гарри поежился.

— Но мы отвлеклись, мистер Поттер. Я так и не услышал, зачем Вы зашли ко мне. Не думаю же теперь, что Вас не устраивает эта красавица?

— Мне нужны какие-нибудь специальные мази для нее.

— Понимаю, я заметил на ней маленькие трещинки. Так бывает, когда встречается очень редкое сочетание. Сила и гибкость в одной палочке. Пойдемте внутрь, я вам кое-что предложу.

— Внутрь? — опасливо покосился на дверь Гарри, откуда все также продолжало тянуть паленым.

— Да-да, там у меня есть, что дать вам. Только слегка прищурьте глаза. Сразу будет непривычно, — предупредил мистер Оливандер, открывая дверь.

То, что будет чуть непривычно, с этим он конечно лукавил. Гарри зажмурил глаза от навалившегося пламени. Но вытерпев немного, неприятно-опасное давление на глаза исчезло. Он смог оглядеться. В комнате уже не было яркого и неприятного света, лишь искрящий дым валил из котелка, стоящего прямо посередине помещения. Внутри радостно булькало.

— У вас пригорает, — заметил Гарри, однозначно оценивая вонь.

— Пускай получше проварятся, — отмахнулся мистер Оливандер, перебирая пальцами разнообразные коробочки на полке стеллажа. Надо сказать, что эти стеллажи были по всему периметру до самого потолка комнаты, и так же, как в главном помещении магазина, были обставлены разнообразными тонкими коробками. Тут, правда, они были не только такими.

— А что там?

— Избавляюсь от опасных палочек. С такими сердцевинами они непременно стали бы служить только темным магам. Незачем мне теперь держать в магазине такой опасный товар, чтобы лишний соблазн не возник у некоторых. Ах, да, вот оно. — Мистер Оливандер вытащил коробку и вскрыл ее, доставая наружу интересную штучку, так похожую на маггловский тюбик с зубной пастой. — Вот, пожалуйста, — протянул он молодому волшебнику, — натрите этой мазью и можете позабыть о каких-либо дефектах.

Гарри так и сделал, не теряя времени. И правда, поверхность палочки, как по волшебству, стала идеально гладкой и без малейших трещинок. Ладонь, в которой он держал свою любимицу, почувствовала приятное тепло.

— Сколько я вам должен? — спросил Гарри, убирая палочку в рукав. Потянулся к кошельку.

— Это мой подарок, — мистер Оливандер дотронулся до его локтя. — Храните ее и оберегайте, и не раз почувствуете безграничную благодарность. Теперь уже нет никаких сомнений, впереди Вас ждут великие свершения.

Гарри благодарно кивнул и, попрощавшись с мистером Оливандером, поспешил наружу. Он и так долго задержался в магазине. Такого же мнения был и Ремус:

— Гарри, ты там снова палочку, что ли, себе выбирал? Одновременно тебе две служить не будут — это противоестественно.

— Не ворчи, Ремус, — улыбнулся Гарри и вздохнул тут же. — Пойдем покупать книги.

— Гермиона и Тонкс уже давно там.

Они подошли к магазину, вывеска на котором гордо говорила: «Флориш и Блоттс».

— Я управлюсь все равно быстрее, — заметил Гарри и скрылся внутри лавки. Ремус снова остался снаружи.

Гарри заглянул в свой список. Первостепенно его интересовали книги по защите.

Тёмные Искусства: распознавание и защита. Продвинутый уровень.

Основы Темных Искусств.

Да, названия, по крайней мере, заставляли проникнуться уважением и даже некоторым трепетом. Удивительно, ведь в этом году программу по защите снова утвердило Министерство. Но насколько разнится политика. Когда Гарри нашел на полках эти книги, то непроизвольно пожалел о своем мнении, высказанном Ремусу. Даже беглое пролистывание учебников подтвердили, что они стоящие и практичные. Глаза часто ловили на страницах формулы заклинаний и достаточно серьезных.

Следом он заглянул в раздел Трансфигурации, посетил Чары. На закуску, скрепя сердцем, забежал в раздел зельеделия, где и повстречал Тонкс, рассматривающую книги по Приворотам. На его вопрос, зачем ей это, она многозначительно смолчала. Гермионы же пока не было видно.

Немного поразмыслив, Гарри решил посетить Руны, под которые была выделена целая комната.

И именно в разделе древних Рун, соседствующем с древними легендами, он и встретил Гермиону. Девушка пыталась достать книгу с высокой полки, но рост ее не позволял этого сделать. Ей оставалось лишь бессильно подпрыгивать на месте. Мысль воспользоваться волшебной палочкой может и была хорошей, но не до конца. В магазине книг по чародейству и не всегда светлому, это не только запрещено, но и опасно. Всякие книги поджидают своих покупателей на этих полках, иногда совсем безвредные, а чаще — весьма опасные. Разными бывают авторы, и способ письма их может сильно разниться.

Гарри бесшумно подошел сзади и, лишь слегка приподнявшись на цыпочках, вытащил так заинтересовавший подругу том.

— Спасибо, — поблагодарила она, зардев.

Гарри хотел отдать книгу, но скользнув по ней взглядом, этот странный фолиант заинтересовал его самого. Инициал, оставленный автором, буквально приковывал внимание. Выполненный в виде фантастического рисунка переплетенных змеиных тел, сверкающих серебром и рубинами — он завораживал.

— Змеиной тропой, — одними губами повторил он написанное на корке.

— Это работа английского автора. Очень древняя, своего рода, Библия для целой прослойки общества, — пояснила Гермиона. — Редко можно найти сейчас оригинал, а не какую-нибудь жалкую переводную копию из скрипториума.

— «Змеиной тропой» — с каких пор тебя интересуют змеи? — удивленно спросил Гарри, отрывая взгляд от наследия знаний прошлого.

— Каких змей? — не поняла она сразу. Но потом сообразила. — Гарри, ты что, умеешь читать рукописные Руны?

— С чего бы мне уметь? — Гарри еще раз посмотрел на корешок и только сейчас обратил внимание, что написано на нем далеко не буквами латинского алфавита. Витиеватые символы обрамляли кожу увесистого фолианта. Но он их понимал интуитивно, вовсе не задумываясь.

— Автор книги пользовался рукописными Рунами, — кивнула она на книгу в руках Гарри. — Мы в этом году будем на Древних Рунах их проходить. Я вот и выбрала ее, чтобы переводить к занятиям. Ты, кстати, пользуешься удивительно старыми категориями. Змеи — это мудрость. Тропа — это путь. «Змеиной тропой» — сейчас так не говорят, — вздохнула она с грустью. — Когда ты только ими овладел? Гарри, — досадливо покачала она головой, — ты просто полон тайн. Попробуй прочитать что-нибудь, — попросила в конце.

Гарри не возражал, ему стало самому интересно его знание. Некстати вспомнился один из уроков Трелони, когда увлеченная на предсказаниях женщина, поведала классу интересный способ гадания. Но произошло тогда невероятное: профессор призналась, что это истинное шарлатанство, а вычитано гадание было в маггловском журнале. Человеку необходимо было подумать о том, что его интересует. Потом, взяв книгу и не раскрывая ее, загадать номер страницы и строки сверху или снизу, затем раскрыть ее и читать в загаданном месте. Тут главное понять смысл прочитанных слов по отношению к загаданному.

Гарри наугад открыл страницу и прочитал, не задумываясь, правда, ни о чем:

Любовь — это голод. Это вампирский голод, сосущий в душе. Это тоскливая жажда. Это ночи без сна, наполненные воспоминаниями. По горячим рукам, по биению сердца, по жадному дыханию...

Любовь — это страсть. Всепоглощающая и обжигающая. Превращающая в зверя, не считающегося ни с чем ради нее...

Любовь — это страх. Страх однажды ее потерять...

Последние слова проговаривал, буквально проглатывая. Ну почему именно эта страница попалась на глаза? Почему сейчас?

Гарри поднял на девушку взгляд, полный растерянности и непонимания происходящего. И так хотелось проникнуть в ее сознание. Увидеть, если не душу, то хотя бы свет ее. Если не чувства, то хотя бы их бледную тень.

— Гермиона, — с усилием начал он, положил книгу на нижнюю полку, — я хотел бы с тобой поговорить о случившемся вчера...

Девушка отвела глаза.

— Не надо, Гарри. Я не в обиде. Но я думаю, что вчерашний вечер был просто ошибкой. Давай об этом позже, — Гермиона взяла книгу, которую он достал для нее, и положив в свою корзину, спешно отправилась прочь. Так и не посмотрев больше на него.

Гарри проводил ее взглядом, непроизвольно фокусируя энергию в кулаках. Она не в обиде на него, и это все равно слабо успокаивало. Ну почему его чувства превратились в иждивение, а ее взгляд — в магические оковы? Почему его связало с ней молчание, безмолвное наблюдение за ней? Недосказанное и невысказанное. Понимание, скрываемое от нее.

И она просто решила объяснить для себя это ошибкой.

«Ошибкой?!» — он размахнулся кулаком, в надежде отрезвить себя болью. Но в последний момент сдержался. «Любовь бессмертного в смертную», — нелепая мысль отрезвила лучше боли.

И Гарри, осунувшись внутри, пошагал к главному холлу. Книги куплены, осталось только расплатиться. И больше ничего его не держит в этом чертовом лавочном мире, с которым с утра его связали нелепые страхи. И не пойдет он сегодня в магазин близнецов. Про себя Гарри решил, что больше никогда не заикнется о своей нелепой, дурацкой, какой-то сумасшедшей любви. Она не любит его, и он не имеет права. Так он решил для себя. Глупо и трусливо.

С такими мыслями он вышел на улицу. Правильно понял его Ремус, забирая из рук гриффиндорца купленные книги.

— Гарри, ты не против поговорить на щекотливую тему?

— О чем именно?

— То, что происходит между тобой и Гермионой.

— Неужели так заметно? — Гарри заставил себя вымученно улыбнуться.

— Ты сильно меняешься, Гарри, — начал Ремус совсем не с того, о чем подумал Гарри. — Я чувствую в тебе большие перемены. Считай это моим звериным чутьем. Нет, меня не пугают в тебе изменения. Зная твою внутреннюю силу, я уверен, ты обязательно справишься. Но понимаешь, меняясь сам, ты меняешь свою подругу.

— Каким образом?

— Боюсь, я не могу ответить тебе однозначно. Но чем дольше вы вместе, тем ... — растерялся вдруг Ремус. — Я не знаю, как тебе правильно сказать. Понимаешь... тем она становится притягательней, как женщина... Словно вейла.

Гарри поднял на мужчину взгляд и сразу опустил. Несомненно прав Остроух. В его подруге (любимой, желанной, родной) горит врожденный огонек Приворота, свойственный вейлам. И чем дольше он рядом с ней, тем сильнее разгорается в ней это пламя, поглощая его внутреннюю силу. Чем чаще он смотрит на нее, тем желаннее она становится. Чем больше думает, тем сильнее привязывает себя к ней. «Мерлин, это просто безумие!».

— Я люблю ее, Рем, — сказал он тихо, хотя минутами назад поклялся, что не обмолвится об этом больше. Сказал и заставил вздрогнуть Ремуса.

Больше они не стали говорить об этом. Молчали в ожидании появления девушек из магазина. Проходя рядом, многие волшебники бросали на них подозрительные взгляды. Как так можно, стоят двое мужчин без дела. Просто стоят в такое время — это возмутительно!

Гарри пользовался этим моментом, сконцентрировав свое восприятие. Где-то на краю сознания скользнула мысль: «Может и не обойдется сегодня». Дернулся внутренний огонек, как бы подтверждая это.

— Гляди, буря надвигается, — растерянно проговорил Ремус, нарушая тишину. Взгляд его упал на запад, поверх книжного магазина. Легкое недопонимание читалось на лице. И правда, проследив за его взором, можно было увидеть темную полосу на небе. Неестественно быстро она разрасталась, словно кто-то усердно выливал в небесный океан чернила. — Удивительно, скоро будет здесь, а погодники ничего не предвещали, — повел носом, обращаясь к звериному чутью. — Сильная, магическая.

В подтверждении его слов, ничем не прикрытые длинные волосы Гарри зашевелились и затрепетали, словно буря уже накрыла магический городок. Усилились нервные пульсации внутреннего огонька, и Мальчик-Предчувствующий-Это понял: вот оно. Только откуда идет опасность, по кому будет направлен удар? Сейчас Гарри особенно горько пожалел, что не уговорил Остроуха отправиться с ними. Его знания сейчас бы помогли.

Ремус оторвал взгляд от горизонта и посмотрел на Гарри. В глазах того читалось замешательство, и в них заплясали странные зарницы.

— Гарри, что с тобой?

— Ремус, чувствуешь? — нервно спросил Гарри и рублеными фразами пояснил: — Ты должен. Это не буря. Приближается поток энергии. Черной и злой!

По волосам гриффиндорца можно было судить, что ветер усилился. Длинная челка, плотно скрывающая лоб, вздернулась — вьющиеся, спутанные волосы теперь не закрывали ни дюйма лица. Ремус смог подробно разглядеть его. И лицо Гарри было очень суровым. А глаза!..

— Нет, Гарри, я не чувствую. Расскажи мне, это опасно?

— Да! — крикнул парень, не думая объяснять и привлекая к своему вниманию взгляды близстоящих или идущих по своим делам волшебников. Ему казалось, что он перекрикивает вой свирепого ветра. Ему было все равно, что волшебники сразу узнавали в нем Гарри Поттера — шрам теперь хорошо был различим.

Он трепетал внутри с каждым новым мгновением сильнее. Ему показалось, что буря уже здесь, что она стоит перед ним, обернув вокруг него материи из плотного цвета темного неба. Он был готов сейчас схватить Ремуса за руку и, не объясняя ничего, потащить его в укромное место. Но нельзя. Можно было укрыться в магазине, но внутреннее чувство подсказывало, что во всем Косом переулке не найдется безопасного места.

Магические шары на домах пульсировали неровным светом.

— Подожди меня здесь, Гарри, слышишь? — попросил Ремус, не двусмысленно принимая во внимание страх гриффиндорца. — Вон подойду к тому аврору. Жди меня.

— Да, Ремус. Быстрее, — согласился Гарри, нервно смотря на дверь, в ожидании, когда из нее выйдут Тонкс и Гермиона. Сколько можно выбирать книги?!

Гарри достал волшебную палочку. Прикосновения холодного древка сразу как-то успокоили, он заставил взять себя в руки, приглушая внутренний огонек. Волосы опустились, развевающиеся складки черной мантии угомонились и распрямились, плотно прижавшись к телу.

Из двери, наконец, показалась довольная Гермиона, вытаскивающая перед собой на улицу увесистую связку книг. Чувство тревоги немного утихомирилось, улеглось. Гарри сделал пару шагов к ней, в надежде предложить помощь. И самое главное, в надежде, что она от нее не откажется.

Но чувство тревоги, что немного притупилось, стоило снова увидеть глаза Гермионы, резко ударило в грудь и в виски. Лицо его посерело, а мысли понеслись одна за другой, играя наперегонки, словно маленькие дети. Страшная буря из ночного кошмара уже здесь! Темные, тяжелые тучи стремительно рухнули на землю, по воле необузданной мощи стихии.

Волшебные шары в последний раз вспыхнули и исчезли. Все завертелось в темном танце. В кошмарной вакханалии Тьмы...

* * *

Однажды — тысячелетие назад, десять или во времена буйства бесплотных духов, кто знает? — обитавший в мире Серебряных Гор великий Золотой Дракон встретил человека. Странным на то было место, потому что люди никогда так далеко не забредали. Но повстречавшийся путник полз по отвесной скале с упорством, достойным стихиям. Будто вода, столетиями подтачивающая камень.

И спустился тогда Дракон к нему, решив удовлетворить свое врожденное любопытство, только крепчавшее с годами одиночества.

— Кто ты такой? — постарался он придать своему голос властный тон, внушающий трепет в любую смертную душу.

За спиной человека, на фоне темной одежды, блеснула полоска смертоносного оружия, словно выкованного из залежей серебра здешних гор. А взгляд его был вовсе нечеловеческим. Зрачки тонули в глубинах темных колодцев.

— Охотник, — глухо ответил тот, совсем не страшась Дракона, усевшегося на горном выступе и гордо расправившего крылья.

— И за кем ты охотишься?

— За Тварью.

— Твари в этом мире разные, потому вы называете его «Тварным миром», — проронил Дракон.

— Разная — внешность, суть всегда одна.

— Ты умеешь видеть суть, смертный? — взревел Дракон.

И человек позволил себе то, на что не отваживался ни один смертный перед отпрысками великого рода Дракона. Проигнорировать вопрос.

— Я продолжу преследование, если ты не возражаешь.

Дракон втянул носом горный воздух. Да, интересный нынче гость у него появился.

— Может, ты охотишься на меня?

— Я не охочусь на драконов, — просто проронил тот в ответ. — Я уничтожаю отпрысков хаоса. — Злая усмешка, и человек ловко запрыгнул на следующий скальный уступ.

— Ты не красноречив, странный человек.

— Помоги мне.

— Я не Охотник.

— Не думаю, что тебе будет приятна компания крылатого демона. Он может ускользнуть от меня.

— Здесь?! — взревел тогда Дракон. — Тысяча демонов!

Золотой ящер сорвался вниз, на лету расправляя в мощном взмахе крылья.

— Забирайся на шею. Будем охотиться вместе. И рассказывай только...

* * *

История повторялась, закручивая спираль, но сквозь толщу веков приобрела совсем иные очертания, приняла другую форму причин и последствий. Осталось лишь одно общее — охота людей на «приключения». Как проявление стремления к недостижимому, как путь самоутверждения: «что чего-то стоишь»...

Все произошло стремительно, как приходит сон к изнеможенному разуму. Резкое осознание, что ничем не может помочь Гермионе, выплеснулось черным отчаянием. Вот девушка стояла недалеко, а вот его уже отгородило плотной непроницаемой стеной от мира. И живые звуки растворились, словно на аллею легло покрывало из вакуума.

Страх коснулся разума Гарри. Он побледнел и сжал палочку, что костяшки пальцев побелели. Округу окутала такая плотная Тьма, что стоило немалых усилий не поддаться голосу паники. Ощущение пространства растворилось.

Впереди него что-то зашевелилось, окутанное темной завесой, словно призрак или мертвец, вставший из гроба.

Но где-то совсем рядом раздались быстро уносящиеся приглушенные шаги. Человеческие... Видимо, кто-то в панике бежал сквозь темное марево, в котором наверняка пряталось множество опасностей. Послышался глухой удар, будто упал тот самый бегущий. Глупец, сейчас только и надо, что свалиться ничком и прижаться всем телом к земле, чтобы даже уши не торчали в стороны.

Гарри стоял же, как вкопанный, не решаясь ни на что.

— Поттер! — раздался знакомый женский голос совсем рядом. — Вот и смерть за тобой пришла, мальчик. Ты мне еще ответишь за Отдел Тайн, щенок.

«Лестрейндж!» — Гарри еще сильнее сжал палочку. Ощущение осязаемого рядом врага сразу привело в чувства. Он быстро огляделся по сторонам в надежде понять, где прячется эта тварь, которой он задолжал парочку заклятий. Толку никакого, разве можно было что-то разобрать? Кажется, тут даже тонули звуки на некотором расстоянии. Иначе, как можно объяснить невыносимую тишину, опустившуюся на аллею (если это была еще она)? Ни панических вскриков, ни беснующихся животных, ни хлопков от заклинаний. Ничего. Повсюду властвовала черная пустота. Хотя раскатился вот злой смех Лестрейндж совсем рядом.

— Лови, мальчик.

Краешком глаза Гарри ухватил желтый луч, направляющийся на него, хотя сразу не разобрать из-за внезапности. Он рефлекторно взмахнул палочкой, пытаясь сотворить щит. Но за него успели это сделать раньше. Легкая голубая завеса преградила путь наверняка темному заклятию, несущемуся прямо к нему в сердце. В последнем не стоило даже сомневаться.

Защита приняла удар на себя, Гарри почувствовал, как под ногами содрогнулась земля, как тоскливо сжался огонек. Кто-то очень могущественный вливал в этот желтый луч силу. Тот, у кого запасы энергии были безграничны.

Но нашелся и тот, кому встать на защиту, не уступающий в краткие мгновения силе неведомого заклинателя. Сейчас Гарри ощутил себя котенком, на которого накинули непроницаемый мешок. И заново увидеть свет ему придется неизвестно где. Если вообще придется. Внутренний огонек сходил с ума от опасности. Но что толку?! Опасность, тут даже магглу понятно, повсюду. Но что делать, куда бежать, где все? Сущность гриффиндорца требовала что-то делать. Но оставалось затравлено смотреть, как голубая завеса продавливается под напором желтой смерти. Надо было что-то делать, но в голову не лезли связные идеи.

— Поттер! Бегите, Мерлин вас побрал! — прорезал тишину злой вскрик.

Голос был знакомым и тоже был совсем рядом. Гарри внутренне подобрался, мысли нашли спасительную опору. Знакомый человек, пришедший на помощь...

Зрение непроизвольно сфокусировалось. Он отчетливо различил фигуру в черной мантии.

— Профессор Снейп? — неуместное удивление.

Губы мужчины зло искривились, готовые выдохнуть нелицеприятную реплику в адрес однозначно тупого и заносчивого мальчишки, который не слушается с первого раза. Но вместо этого раздался глухой стон, говорящий о глубине происходящей борьбы.

Голубой луч из палочки Снейпа уплотнился. И казалось, зельевар не просто боролся с враждебной магией, он боролся и с собой. В чародее происходила ужасная борьба. Это можно было прочесть по его застывшей, напряженной позе и стиснутым зубам, по хриплому, участившемуся дыханию, по сжатым в кулак пальцам опущенной руки.

«Что я стою?!»

— Ictuversus, — пришел Гарри на выручку, бросая магический импульс в предполагаемое месторасположение противника. Ну, если ориентироваться по желтому лучу. Ничего не произошло. — Ictuversus!

Новая вспышка смеха Лестрейндж.

— Нет, — задыхаясь, произнес Снейп один раз, потом еще с большим усилием. Еще и еще, — нет, нет, нет! — И словно скопив силы, крикнул снова: — Поттер, вы идиот! По ту сторону смерть. Даже не заслуженная удачливость не спасет Вас. Бегите, пока не захлопнулись ворота... — обращение переросло в хрип и мольбу. — Ну же!

Тем временем, зрение Гарри продолжало странно фокусироваться. Будто только вылупившийся росток стремился к солнцу, пылинкой за пылинкой отодвигая землю с пути, его зрение рассеивало тьму.

Гарри подобрался, в ожидании, не слушая этот хриплый выдох Снейпа. Какие ворота? Он продолжал концентрировать восприятие, готовясь в любой момент среагировать на то неведомое, с чего снимал занавес взор. И следовать совету Снейпа он не собирался. Бежать? Неразумным червем зарываться в землю? Ни за что — отступать нельзя!

— Северус, неужели ты думал победить? Я всегда знала, что ты подлый предатель, на побегушках у Дамблдора. Но теперь тебе не уйти от ответа, и тебе, мальчик, — голос Лестрейндж смеялся, так смеялся, что у сочувствующего человека невольно бы возник испуг за нервную систему ведьмы. — Хватит игр!

Северус до ответа не снизошел.

Одно время ничего не менялось, но внезапно желтый луч сразу как-то исчез, позволив вздохнуть зельевару с облегчением. Но так ли? Его губы сложились в злой усмешке, а когда повернулся к Гарри, во взгляде можно было прочесть какую-то нечеловеческую страсть, контрастирующей с бледным лицом:

— Ты выбрал свой конец, — льдом режет голос. — Знаете, Поттер, мечтал очутиться под властью вашей удачи.

Слова взбудоражили холод в груди гриффиндорца, а взгляд мужчины пробрал до самой сущности. Так смотрят обезумевшие, готовые к смерти люди. Огонек заметался, словно мысли в лабиринте поврежденного рассудка, постоянно натыкаясь на тупики.

И с этого момента все началось. Чуть позже станет ясно — закончится необратимым.

Сколько не старался Гарри прислушиваться к развитому восприятию, способному реагировать на изменения в тонкой материи магии, он пропустил этот момент. Его снесла стремительная воздушная волна: вначале подвесила в воздух и затем резко бросила на землю, перемалывая и перемешивая внутренности.

Мгновением позже три зеленые молнии раскололи темное небо, явив взору исказившееся пространство, и ударили в огромную крылатую фигуру, точно в три выступа на голове. Разнесся безудержный вой.

Гарри не видел ни этого, ни куда делся Снейп. Слышал лишь, как уши закупорил монотонный звук, а глаза захлестнула кровь. Но ладонь продолжала уверенно удерживать палочку. Сейчас она была тем, чем всегда является огонь маяка для моряков, оказавшихся на борту корабля в глухую ночь — один на один с беснующейся бурей. Огонек надежды, заставляющий верить до конца и бороться, вздымая в себе волны ярости.

«Слабак!» — пронзило его изнутри. Старался быть независимым, старался впитывать в себя весь опыт дьякота, проводил с каждым разом сильнее изнемогающие обряды. Зачем? Во имя чего? Чтобы покорялись его воле. Но сейчас он не может защитить даже себя.

«Слабак!» — каким-то чудом Гарри поднялся на колени, помотал головой, встал на ноги. Перевернувшийся вверх тормашками мир в застланных кровью глазах возвращался на свое привычное место. Он заглушал в себе боль, уже успевшую разинуть клыкастый рот. Звон в ушах притих.

И Гарри сразу яростно зашипел, взбадривая себя. Предусмотрительно пригибаясь, готовился в любой момент отпрянуть в сторону с пути нового «угощения» по его душу. В конце концов, и заклинание хранителя при нем.

Да, он готовился ко всему, но далеко не к тому, что его пронзят алым из темноты два исполненных злостью глаза. Что повеет запахом некого создания, которому точно не найдется места в его мире. Что, вместе со злым смрадом, резко вскипит воздух перед ним, и в следующий такт мирозданья его резко дернет вверх, мертвой хваткой острых клинков то ли когтей, то ли еще чего, впиваясь в плечи, опасно близко к шее.

И опять паника в голове, опять корабль сознания грозится унестись в кипящее море безумия. Ноги беспомощно заболтались в воздухе.

Гарри попытался буквально проткнуть палочкой одну из ног, облаченную в черную чешую, словно сталь. Но сопротивление оказалось тщетным. От затеи отказался, как только мышцы шеи вздулись, и их свела судорога, борясь с нахлынувшим удушением. Легкие сдавило от недостатка кислорода. Тонкие усилия отделяли шею от перелома. Смерть взглянула прямо в сознание Гарри. Взглянула двумя алыми точками, пробившими ментальный блок.

Через появившуюся брешь в блоке, сознание неумолимо вытекало, словно кровь из порезанной вены, ослабляя тело. Урывками, мощными толчками. Сознание мутнело, притупляя волю, разрубая путы, связывающие с жизнью.

Гарри попытался пару раз дернуться, но лишь затем, чтобы после обвиснуть в смирении...

Заставило его сознание вернуться в реальный мир лишь болезненный удар, адской болью пронзивший каждую клеточку тела. Если бы не такая сильная боль, он бы даже не подумал возвращаться.

Гарри пошарил ладонью. На земле: его снова припечатало об нее с высоты. Нащупал палочку — опять каким-то чудом ее не потерял. Кажется, тоже чудо позволило ему открыть глаза, попытаться встать, помогая себе локтями. И его сразу стошнило. Его вывернуло и от боли, и от страха увиденного одновременно.

— Ремус... — еле слышно прошептал и вызвал новый порыв рвоты. Его внутренности стремились наружу. А разум не думал очищаться.

«Смерть — не обратная сторона бытия. Смерть — это сон. Лекарство против боли. Если бы не она, то мучиться бесконечно. Плоть стареет» — Гарри казалось, что черный полупрозрачный силуэт дьякота возник прямо перед ним. А за ним две огромные фигуры сплетались в танце смерти, в мире искаженных зеркал, в мире неправильных красок. В мире черного и красного цвета. Огромный оборотень бился с крылатым чудовищем. Вторым был демон — само собой приходило на ум.

Гарри все-таки встал на шатавшиеся ноги. Из глаз выкатились слезинки.

«Другое дело ты, способный силой сознания обуздать эту боль, остановить процесс старения. Для нас, бессмертных, физическая боль ни что. Поблекший разум — грозит нам. А это хуже смерти».

Гарри не был способен воспринимать эти слова. То ли настоящего дьякота, то ли миража, то ли тени его рассудка. Сейчас он старался, еле перебирая ногами, двигаться вперед. Шаркая ногами, приблизиться туда, где оборотень, отчаянно зарычав, точно выпущенная стрела метнулся вперед, целясь в глотку жуткой твари. Вот, оттолкнувшись от земли мощными лапами, уже готов был вонзить свои клыки в покрытую чешуей шею. Но это было слишком медленно, неповоротливо, предсказуемо для демона...

— Ремус... — Гарри попытался предостерегающе выкрикнуть, но из горла вырвался лишь хрип. В уголках рта выступила белая пенка.

Демон легко чуть переместился назад, чудовищно легко для своих размеров, и встретил прыжок оборотня ударом крыла, усыпанного многочисленными шипами. Того отбросило назад, опрокинув прямо на голову. Отбросило почти к Гарри...

«Забудь о теле. Зажги сильные эмоции. Надень на себя маску» — продолжал мелькать дымкой силуэт дьякота.

Рассудок Гарри перемешало, когда оборотень, пытаясь подняться на лапы, взвизгнул и обмяк, снова повалившись на пол. Голова расположилась так, что прямо на молодого волшебника уставились серые глаза. Человеческие, глаза Ремуса...

«Смерть остановит кого угодно».

Демон издал ликующий вопль, резко взмахнул крыльями и очутился возле обессиленного полузверя, получеловека. Клыки, яростно блеснув алым отблеском, вонзились оборотню глубоко в горло.

Гарри упал на колени, жизненный свет в глазах друга ярко вспыхнул и потух. Ремус погиб, погиб зверем. При жизни, будучи, человечнее всех. Невыносимая несправедливость.

Демон выплюнул кусок мяса, вырванный из шеи оборотня, забрызгав того в крови. Изо рта полузверя вырвалось небольшое облачко синеватого цвета, которое проплыло около метра и влетело в оскаленную пасть жуткой твари.

«Ремус Люпин мертв. А душа его в плену...» — тень дьякота вошла в Гарри. И это была уже не отстраненная мысль помутненного разума, это был отклик бешенства, закрадывающегося в рассудок. Звериного бешенства, захватывающего клетку за клеткой мозга. Чувство потери пронзило, словно тысячи игл.

Гарри поднял взгляд. Эта тварь пришла за ним. Эту тварь отделяло пара метров.

Демон резко взмыл вверх, словно птица, почуявшая поблизости опасность. Гарри выпрямился, не замечая реакции тела, бьющегося в крупной дрожи, охваченного агонией.

— Ты!!! — раздался громогласный рык из пасти демона. — С тобой сплошные проблемы.

И он рванулся вниз, прямо на изувеченного молодого волшебника, застывшего с поднятой палочкой в руке. В глазах того светилась физически ощутимая мысль: «Разорвать»...

Что происходило в последующем, не знает никто. Потом в дневнике появится запись, которую кроме Гарри не способен прочитать никто из людей. Там говорилось, что время превратилось в путь, помеченный болью. Сознание то уплывало, то снова возвращалось. И каждый раз повторялось одно и то же, когда разум выплывал из ярости, кипящей в нем, словно вода в огромном котле. А с неба огромным ястребом пикировал демон. И каждый этот порыв встречала яростная вспышка света, а следом удар, оставляющий пять глубоких борозд на бронированном теле. Они становились все глубже, а атаки жуткой твари менее яростными.

Последнее, что запечатлело сознание Гарри, было как его рука, страшно измененная, словно атакующая змея, метнулась в грудь рухнувшего на землю демона и погрузилась внутрь жуткой плоти, точно в мутную воду. Рука в тоже мгновение вернулась назад, но уже с зажатым в кулаке пульсирующим и источающим не с чем несравнимый запах смерти черным сердцем.

Потом был вкус плоти на зубах. Захлебывание черной кровью. Устрашающие спазмы тела, становящиеся с каждым глотком ужаснее. Тело, выгибаемое, словно коромысло, корежимое из стороны в сторону.

А из обмякшего демона в небо устремился фонтан Тьмы, перевитой языками огня. Это было похоже на то, как если бы пламя костра неожиданно оторвалось от земли и устремилось фениксом к небесам.

Тьма расступилась в округе. Или мир без тьмы распахнул ворота для двух неподвижных и изувеченных тел, лежащих смотря друг на друга непонимающими глазами. Но одно из них уставилось зрачками в небытие...

* * *

— Северус, ты трус! — взвизгнула Тонкс.

— Ты соплячка бросать мне подобные обвинения, — зло огрызнулся волшебник, первым бросаясь к двум неподвижным телам. Еще находясь в пылу после смертельной схватки с Лестрейндж, он прерывисто дышал, и сердце у него колотилось, но разум продолжал работать исправным механизмом. Коснувшись палочкой лба молодого парня, зельевар поднял разом потухший взгляд и холодно произнес: — Он тоже мертв.

— Мерлин Всемогущий, это же Гарри Поттер! — раздался запальчивый голос подбежавшего волшебника в голубой мантии.

— Нет!!! — оглушил Косой переулок крик молодой волшебницы, лучшей ученицы Хогвартса.