Между небом и землей (гет)

Утро двадцать пятого октября принесло головную боль, вчера я слишком много выпила. Фиолетовое свечение в геометрических формах даже заинтересовало в первый момент, но следом стали всплывать воспоминания. Я тихо застонала, потерла лоб рукой и постаралась закрыться от бьющего сквозь веки света. Что я натворила... Совращала Снейпа? Это переходит все границы. Что за... О, Боже... Черные глаза смотрели в самую душу, неужели я небезразлична ему? Надо же было такому случиться! Как теперь в глаза смотреть собственному преподавателю? Как смотреть в глаза Сириусу? О чем собственно тут думать? Сириус сбежал, вообще-то... Но Снейп...

Идиотская улыбка наползла на лицо и заставила меня засмеяться. Как же глупо все вышло...

Я вспомнила, как Снейп проводил меня до башни. Могильная тишина сопровождала нас, пока мы пытались влезть в мысли друг друга, причем не теряли надежды пробить блоки, словно от этого зависели наши жизни.

— Мисс Стюарт, надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что вы сегодня едва не натворили? — строго сказал он профессорским тоном.

— Вы и сами хороши! — возмутилась я. — Нечего было открывать мне свои мысли.

Снейп сжал губы в тонкую линию и отступил на шаг, словно от меня пахло гнилью.

— Больше не прикладывайтесь к бутылке, вы становитесь невменяемой, — игнорируя мои слова, сказал он. — Спокойной ночи.

Он не дождался ответа, развернулся и ушел, шелестя в тишине коридоров своей мантией, оставив меня в полном одиночестве перед картиной, на которой даже ночью отплясывали балет тролли в пачках. Я сама сейчас была похожа на тролля — неказистая, брошенная двумя мужчинами, хоть на одного из них мне «до Люмоса». Туфли в моих руках и холодный каменный пол замка, а за поворотом портрет спящей Полной Дамы, которая обязательно прокомментирует мой внешний вид и состояние. Потерев одной босой ногой о другую, я, немного шатаясь, отправилась получать выговор от охранницы Гриффиндора. Да, вечер выдался неудачным...

Снейп прав, мне не стоит пить. Не стоит топить одиночество в вине. Только сейчас, протрезвев, я поняла, насколько далеко вчера зашла. Правда многое узнала: что он тоже мужчина, с простыми потребностями и желаниями, и я действительно симпатична ему. Удивительно, как много может открыть алкоголь. Уверенность, что он до моего прихода осушил несколько стаканчиков, крепла с каждой секундой. Трезвый Снейп совершенно другой, просто я была настолько пьяна, что не заметила...

Я не имела права винить его за то, что он пустил меня на порог. Он поступил очень корректно, не позволил случиться тому, о чем могла бы сожалеть впоследствии всю оставшуюся жизнь. Разве я когда-нибудь была такой распущенной? Какой бес в меня вселился?

Обхватив голову руками, я села на кровати. Снова совершаю ошибки. Наверное, Снейп теперь меня ненавидит. Это нормально, я заслужила. Что ж, придется ненавидеть в ответ, и тогда все встанет на свои места.

— С тобой всё в порядке? — выдернул из размышлений участливый голос подруги.

Я вздрогнула, Джинни незаметно подошла ко мне. На ней уже были одеты тёплые зимние ботинки и серый вязаный свитер, а дорожная мантия висела на сгибе локтя. Веснушчатое личико выглядело встревоженным. Обратив внимание на кресло, возле туалетного столика, я обнаружила там платье Гермионы, и как ни странно — мантию. Хорошо, что я хоть разделась, а не обмороком свалилась в кровать по приходу со странной пьянки с деканом Слизерина. Кому расскажешь — не поверят.

— Так, небольшая головная боль, — отчасти правду сказала я. — Я думала, что забыла мантию в Большом зале.

— Я принесла её. Что-то паршиво выглядишь. Не хочешь антипохмельного зелья? У меня еще осталось, я не дала Рону выхлебать всё.

— Да, не откажусь, — согласилась я. — Спасибо, что захватила мантию.

— Да не за что, — произнесла Джинни и, порывшись в ящичке прикроватной тумбочки, извлекла оттуда флакон с мутной зеленоватой жидкостью. — Мы уезжаем через два часа, может, все-таки хочешь присоединиться? — сообщила она.

— Джинни, прости, я не могу вторгнуться вот так в вашу семью, — принимая лекарство из её рук, произнесла я.

— Не мели чуши, чего ты стесняешься, это же праздник, не стоит проводить его в Хогвартсе, не важно, что ты не можешь встретить его с родителями, встреть его с друзьями. Кстати, куда ты ушла вчера? Я пришла в спальню и удивилась твоему отсутствию.

— Пила в одиночестве на третьем этаже,— соврала я, поморщившись от неприятного вкуса зелья, что позволило скрыть стыдливый взгляд.

Как бы я не хотела, встретить рождество с друзьями, с Сириусом, но я слишком многое натворила, мне есть за что себя наказывать. Вчера зачем-то ляпнула, что поездка к бабушке отменяется, и друзья с новой силой стали меня уговаривать. Я могла согласиться еще и потому, что торжество перенесли из дома Сириуса в дом Уизли, но теперь чувство вины окончательно меня сгноило.

— Тебе Добби принес письмо кстати, — сказала Джинни, протягивая мне конверт, её голубые глаза выражали явный интерес, но обычно Джинни не лезла в чужую жизнь.

Удивление на моем лице.

— С каких это пор эльфы стали разносить почту, от кого оно? — спросила я, откидывая одеяло в сторону.

В голове все еще клубился туман, да и вряд ли антипохмельное зелье поможет.

— Там не подписано, я не вскрываю чужие письма.

Джинни не стала присутствовать при его распечатывании и вежливо удалилась, накинув на спину рюкзак с вещами, которые пригодятся дома. Конечно же, письмо было от Дамблдора.

«Мисс Стюарт, как только вы проснетесь, я жду вас у себя. С уважением А.Д.

P.S. Не забудьте прихватить сливочной помадки».

Я встала с кровати, едва не навернувшись на босоножке, которая в одиночестве покоилась на полу. Вторая нашлась у туалетного столика вообще на стуле. В зеркале отражалось взлохмаченное нечто с остатками вчерашнего макияжа. Тушь бессовестно размазалась вокруг глаз, а подтеки теней украшали щеки и переносицу. Нда, неважно выгляжу — это мне Джинни еще комплимент сделала. С ужасом я заметила, что ночная рубашка одета задом наперед и завязки воротника теперь находятся сзади на лопатках. Озадачил огромный синяк, красующийся на икроножной мышце. Сонное чучело с потухшими глазами никак не напоминало Анну Рахманинову, которую я знаю даже с тем гнездом на голове с начала года.

Привести себя в порядок оказалось не так-то просто. Магия спасла, но лучше всего помог душ. Снимая с себя рубашку, я с облегчением вздохнула. Слава Мерлину, что рукава длинные и скрывают татуировку, которую я забыла вчера обработать перед сном. И хоть она была бледнее в неактивном состоянии, но очень хорошо просматривалась на коже...

* * *

— Сливочная помадка.

Горгулья отъехала в сторону, открывая проход. Всё еще шатаясь, я взошла по винтовой лестнице, гадая, о чем же со мной хочет поговорить господин директор. Выглядеть при нем хотелось более или менее приемлемо, а головная боль могла помешать сосредоточиться на разговоре. Я постучала в дверь. После приглашения вошла и пожелала Дамблдору доброго утра, строя из себя бодрость. Он восседал за резным деревянным столом и как всегда дружелюбно улыбался. Перед ним на тарелочках красовались аппетитные бутерброды с сыром и маслом, после взгляда на которые, мой желудок предательски заурчал, недовольный отношением хозяйки. Вчера заспиртовала, сегодня морю голодом...

— Угощайтесь, мисс Рахманинова, наверняка вы ничего не ели с утра, — понимающе предложил директор.

Я почувствовала дискомфорт от того, что голод так сильно разит из моих глаз и покушается на пищу главы Хогвартса.

— Я попросил Добби принести вам поесть, разговор может быть долгим, — словно читая мои мысли, продолжил он. — Не беспокойтесь о неудобствах и смущении — это все мелочи. Я уже позавтракал.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я, еще неуверенно беря в руки первый бутерброд.

Директор наколдовал мне чашку очень сладкого чая с лимоном. Неужели у меня на лице написано, сколько я вчера выпила?

— Профессор Дамблдор, вам удалось что-то раскопать? — не выдержала я первой.

Он улыбнулся, наблюдая за мной, и стал накручивать кончик бороды на палец.

— О да, мы, наконец, на верном пути. И я практически с точностью могу сказать, почему вы так необходимы Тёмному Лорду и почему вас клеймили.

Я застыла с бутербродом в руках, который так и не долетел до рта.

— Так это все-таки неспроста... — откладывая бутерброд на тарелку, произнесла я, понимая, что аппетит моментально испарился, открыв странное ощущение — передо мной, наконец, приоткрывается завеса тайн, появляются ответы на вопросы, которые я задавала себе каждый день с раннего детства, и, тем не менее, я была не готова их услышать.

— Вы ведь знаете легенды о лесных эльфах? — он скорее утверждал.

Вытаращив на него красные после вчерашнего глаза, я удивленно спросила:

— Не понимаю, причем здесь существа из сказок?

Мне показалось, что Дамблдор очень любит моменты, когда от него ждут исчерпывающих ответов. Голубые глаза сверкали знанием.

— Не из сказок, Анна, а из легенд. Легенды, как вы знаете, таят в себе часть правды.

— Хорошо, но причем здесь я? — понимая, что ничего путного в ответ не получу, кроме новых сказок спросила я, вновь откусывая бутерброд.

— Очень даже причем, — Дамблдор сделал недолгую паузу. — Представьте, что со своей жаждой власти, силы и бессмертия Тёмный Лорд искал некий мощный источник магии, быть может — эликсир жизни. А теперь представьте, что некий сосуд силы не является артефактом, вещью или природным явлением. Что, если то, что ему нужно — заключено в некоем человеке?

— Так, из ваших загадочных речей, я могу лишь предположить, что Волдеморт был искателем эльфов. Не думаю, что такой разумный человек подвержен глупым фантазиям. Да и потом, как вы до этого дошли, директор?

— Как раз наоборот. Возможно то, что Том Риддл был мечтателем и верил во многое то, во что не верили другие, и подняло его до высот, пускай и сомнительных. Он никогда не открещивался от теорий, и открывал такие магические тайны, что никому и не снилось. Относительно эльфийской силы, вы мне подсказали, Анна, — все с той же улыбкой продолжил директор, с неким доверием переходя к неформальному обращению. — Северус случайно наткнулся в ваших мыслях на интересные заключения, хотя я и против таких методов...

Я слушала внимательно, пытаясь связать речь старца, но получалось смутно, должна быть какая-то деталь, соединяющая все элементы воедино или же, наоборот, запутывающая еще больше. Сидящий на жердочке феникс стал щелкать клювом, с удовольствием поедая ячмень.

— Северус поведал мне о кое-каких ваших мыслях, похоже, вы неосознанно стали сравнивать себя с этими существами, что дало нам зацепку и, кажется, привело к правильному пути.

Интересно, что Снейп еще сказал директору, хотя глупо думать, что он мог рассказать о том что я вчера к нему вломилась и едва не.... Сейчас я и вовсе ничего не понимала. Что Дамблдор имел ввиду? Он продолжил, заметив мое потерянное выражение лица:

— Вы ведь не могли не заметить свои внешние сходства с эльфами? — директор внимательно изучал мою реакцию.

— Только волосы, но это прерогатива всех отпрысков моей семьи. Родовая магия? — спокойно спросила я, пропустив мимо ушей главную мысль Дамблдора, но спохватилась сразу же: — Вы ведь не считаете, что...

— Странно, не правда ли? Вы не можете изменить цвет своих волос? Никакая краска их не берет, и магия действует на них слабо.

— Профессор, я не понимаю... — стараясь отогнать от себя круговорот мыслей, сказала я.

— Понимаете, Анна. В вас течет эльфийская кровь.

— Что? — я едва не поперхнулась собственными словами и случайно опрокинула чашку с чаем. — Это всего лишь глупые легенды! Причем здесь я? Нет, это околесица, если бы у нас в роду были эти существа... Нет, нонсенс, даже если они и существовали, я думаю, что они вымерли задолго до появления нашего рода.

— Ваши способности, легкая обучаемость, — спокойно, сквозь поток моих слов продолжал собеседник.

— Какие способности? — опешила я, убирая следы чая со стола директора очищающим заклинанием.

— Кажется, в прошлом вы едва не превратили Драко Малфоя в растение,— сообщил он.

— Но это была всего лишь спонтанная магия! — возразила я, всплеснув руками от негодования, потому что то, что я узнала, мне совсем не нравилось.

— Не думаю, это было очень древнее колдовство, сегодня Северус рассказал мне о том, что вы с легкостью научились закрывать доступ к своим мыслям и читать чужие. Это не так-то просто. Легилименция — очень сложная наука, требующая огромной силы воли и концентрации, это не под силу обычному школьнику, но похоже для вас это словно есть лимонные дольки. Вы ведь в курсе, что я недавно побывал в Ватикане?— после паузы он продолжил: — Мне удалось проникнуть в их архив, я искал записи о церковном послушнике Антониусе Матиасе Диасе.

— Он-то тут причем? Он же был испанцем, и его сожгли на костре много столетий назад, не так ли?

— Все записи о странах, на которые распространялось влияние Папы Римского, хранятся в том самом архиве. А Испания как раз входит в число этих стран. Я знал, что Атониус служил в то время только построенной Церкви святых Мучеников в Малаге, но больше ничего важного о нем там не было, пустая получилась поездка. Во второй раз, я отправился по стопам Ангелины Файнс в ту самую церковь Iglessia de los Santos Martires.

Слушая внимательно, я не понимала свою причастность к личности полоумного послушника. Как во мне может течь эльфийская кровь, кровь существ, которые вымерли Мерлин знает когда? Да и если они вообще жили...

— Мне удалось, хоть и с большим трудом, раздобыть весьма интригующую информацию. Автор книги, которую вы прочитали, не успела раскопать исчерпывающие ответы, хотя и шла по верному пути. У нее не было возможности проникнуть в тайны церкви, ей отказали. Волшебница не стала использовать магию против магглов, страх перед законом остановил ее. Ангелина хотела попробовать фокус оборотным зельем, чтобы проникнуть туда, но не успела, умерла примерно в то время.

— От чего, профессор? — сосредоточенно спросила я.

— Ангелину скосил самый неизлечимый недуг — старость, впоследствии ее приемники опубликовали незаконченную книгу. Я использовал зелье и превратился в одного из церковнослужителей, чтобы проникнуть в тайну, — поведал Дамблдор. — Как вы знаете, Антониус был сожжен на костре за чернокнижничество, а все предания, в которых могли упоминаться эльфы, были уничтожены. Эти книги, как я полагаю, были написаны руками гоблинов, неизвестно где он раздобыл их, но инквизиция посчитала их сатанинскими.

Я слушала очень внимательно. Кажется, даже слишком сильно нахмурила лоб.

— Откуда вы знаете, что книги были гоблинскими?

— Подождите, Анна, мы еще дойдем до этого. Я думал, это тупик, — продолжал он, — но случайно наткнулся на записи его показаний и наблюдений священников. В них было изложено, что им овладел нечестивый; он бредил, постоянно повторял одну фразу: «Он живой» и разговаривал на дьявольском языке. Я проник в камеру в глубине подземелий церкви, в которой пять с небольшим веков назад содержался спятивший послушник. При помощи нескольких заклинаний я нашел записи на окаменелых стенах на гоблинском наречии, именно это и навело меня на мысль о писаниях именно на этом языке. Поразительно, но Антониус считал, что один эльф в его времена еще существовал. Думаю, в этих книгах и был написан способ уничтожить эльфа и перенять силу. Вы ведь знаете, что эти два народа друг друга не очень любили?

— Но профессор, как он мог знать гоблинский язык? Магглов и близко к волшебному миру не подпускали, даже в те времена, — снова противопоставила я.

— Я считаю, что Антониус был сквибом. Он узнал, что его подкинули в младенчестве к стенам строящейся церкви, но он чувствовал свою принадлежность к другому миру. Им завладела алчность по отношению к эльфийской силе, да и вообще к волшебству в принципе. На почве этого он и мог сойти с ума.

— Простите, но если его подкинули к стенам церкви, то откуда могли знать, что он сквиб? — всё больше удивлялась я.

— Волшебные силы, Анна, можно наблюдать еще в младенчестве. Вы ведь знаете, что дети волшебников, которые проявляют способности только в возрасте около семи-девяти лет, еще в раннем детстве могут пользоваться магическими приборами, видеть двигающиеся картинки фотографий и картин. Судя по всему, от Антониуса избавились родители именно по той причине, что он вообще не проявлял этих способностей.

— Какой способ, как можно убить эльфа? — перевела тему я.

— Этого мне пока не известно, но я теперь уверен, что Антониуса не сожгли на костре.

— Что? — я едва не вскочила с места я.

От такого возгласа феникс директора недовольно гаркнул в мою сторону.

— Вероятно, он нашел способ бежать. Однако церковь не могла рассказать, что одержимый дьяволом сбежал, в то время инквизиция многое скрывала, они сожгли на костре другого человека.

— Но откуда такие предположения? — мне становилось все страшнее и интереснее.

— Полагаю, на фоне его безумства стали проявляться магические способности. Помимо всего он знал язык гоблинов, а это все равно, что разговаривать со змеями, Анна.

— Так значит, он не был сквибом? Как же он сбежал?

Дамблдор наверняка проделал огромную работу, чтобы узнать эти подробности, нет ничего, чтобы оказалось ему не под силу.

— Очень редкое явление, когда у взрослого человека начинают проявляться магические способности, но, видимо, это как раз тот случай. Он аппарировал. Я нашел следы подобной магии, они хранятся очень долго.

— Как? — я удивлялась все больше и больше. — Этому надо учиться, а как же волшебная палочка?

— Всплеск магии, Антониус слишком сильно хотел оттуда выбраться и знал точное место, куда хотел попасть. Он слишком сильно этого желал. Это было спонтанно. В таких случаях палочка не нужна, ведь по своей сути она всего лишь направляет нашу магию.

— Я совсем запуталась, — в моей голове царил кавардак.

— Еще в его камере я нашел имя, оно едва различалось, и было написано на гоблинском языке: «Рахман» (ударение на первый слог).

Все сильнее я расширяла глаза.

— Директор, это какая-то бессмыслица. Как одно связано с другим?

— Твоего предка, первого из рода Рахманиновых ведь звали Антон? Я думаю, что Антониус Матиас Диас и есть твой первый предок, а фамилию он сам придумал, после того как убил эльфа. Но так же я считаю, что что-то пошло не так, иначе бы у нас уже давно был «Тёмный Лорд» в лице твоего предка.

Сидя в кресле, я старалась переварить всю услышанную информацию.

— Но как во мне может течь эльфийская кровь?

— Полагаю, Антониусу всё же удалось захватить силу, а с ней передалась и сущность Рахмана, эльфийская внешность. Несомненно, Темному Лорду нужна сила, заключенная в вас.

Я глядела в пустоту, не понимала ничего.

— Почему сила во мне? Не в моем отце, деде, или ком-то еще? И... я ведь обычная волшебница, во мне нет ничего экстраординарного.

— Неизвестны ответы еще на многие вопросы, но нам стоит усилить бдительность, Темный Лорд очень сильно нуждается в вас. А сила, я полагаю, скоро проявится, раз вы уже с легкостью можете читать чужие мысли и закрывать свои. Повторяю, Легилименция — очень сложная наука, и дана она абсолютно не каждому. Этому нужно учиться годами, возможно, всю жизнь.

До меня дошел смысл некоторых слов Дамблдора, что повергло в дикий ужас.

— Он убьет меня? Чтобы завладеть силой...

Я едва не начала плакать от внезапно нагрянувшего нечеловеческого страха, но оцепенение не позволило глазам увлажниться.

— Анна, — по-доброму сказал он, — мы не позволим, чтобы с вами что-либо случилось, но нам нужна ваша помощь. Нужно проникнуть в библиотеку поместья Рахманиновых. Возможно, там есть вторая половина ключа, Антониус должен был оставить сведения, ведь это часть наследия его потомков, — Дамблдор смотрел на меня с серьезным видом из-за своих очков половинок. — Желателен подробный план здания, всех этажей, потайных ходов, а так же всех заклятий, охраняющих замок.

— Я не думаю, что там что-то может быть, я знаю все наши книги наизусть, мне точно не попадалось ничего подобного, — задумавшись, сказала я, переводя уже прерывистое дыхание.

— Я полагаю, ты и не должна была видеть хоть какие-то записи относительно Антониуса, ты бы могла догадаться о чем-то.

— Вы думаете, мои родители всегда знали?

— Над этим стоит поразмыслить. Все же, принесите мне план вашего дома.

Я нервно застучала пальцами по столу.

— Зачем профессор Снейп рассказал Темному Лорду о том, где я нахожусь? — внезапно задала я мучавший меня вопрос.

— В этом была необходимость, теперь вас не мучают боли в Метке, — он улыбнулся. — И потом, в замке вы в полной безопасности, — он явно что-то недоговаривал.

— Тогда зачем я скрывала все это время свою личность? В этом ведь, по сути, не было необходимости! — сказала я раздосадовано.

— Благодаря этому вы нашли верных друзей и попали на Гриффиндор. Вы забыли, как тяжело вам было в Дурсмштранге, разве не так?

— Но теперь я обманщица, вряд ли со мной кто-то захочет общаться, узнав кто я и увидев Метку... — расстроилась я еще больше.

— Не думаю, что теперь, узнав вас получше, они отвернутся. И мой вам совет, не отказывайтесь от Рождества в их компании, не упускайте момента побыть с друзьями и близкими вам людьми.

Дамблдор наверняка имел в виду Гарри, Рона и Джинни, но мне показалось, что в голубых глазах мелькнуло «особое» знание. Всего лишь туманный намек, но... Нет, как он мог узнать? Это невозможно, ведь по сути, между мной и Сириусом ничего не было.

Не упускать момент...

Не очень-то позитивные речи. Дамблдор сам не уверен в будущем. Великий маг боится, значит, ситуация действительно крайне опасная. Его улыбка скрывала нечто не очень радужное.

— Директор, как ваша рука?

— Уже лучше, спасибо, — сухо ответил он, не желая касаться этой темы.

Рука все еще была в перчатке, и,скорее всего, улучшений нет, ему не удастся солгать, всё слишком серьезно. Думаю, его жизнь в еще большей опасности, чем моя и Гарри Поттера...