Вернись на миг (джен)

Чего Пригов совсем не ожидал — что с Физиком приедет Багира. Даже растерялся немного, увидев ее сквозь стеклянные двери переговорной, идущую по коридору за спиной Мыцика. Тот остановился, пропуская Риту вперед. Когда они вошли, генерал посмотрел вопросительно, она помотала головой. Что она хотела этим сказать, он не очень понял, как, впрочем, не особо знал, и что сам спрашивал...

Мура и немного поспавшие Кот и Ума уже сидели за столом и поднялись при виде Багиры. Всем хотелось что-то сказать, спросить... Они впервые были в такой ситуации. Впервые один из них погиб — не потерялся и есть надежда, что найдется, не тяжело ранен и есть надежда, что выживет, а погиб, и это уже окончательно. И они не знали, как себя вести. Они тянулись к Багире инстинктивно — за поддержкой, за их извечным источником силы. Но при этом все понимали, что значил для нее Бизон, и осознавали, что поддержка сейчас нужна самой Багире даже больше, чем им. Потому не знали, как себя держать. Хотелось что-то сказать, но что именно говорить — не знал никто.

Рита обвела всех взглядом, может, она и хотела что-то сказать, но как только за Физиком закрылась дверь, Пригов заговорил, проходя к своему месту. Остальным пришлось покорно сесть и слушать. Сначала — дело. И как бы ни было больно, понимали это все без исключения.

— Итак, товарищи офицеры. Первое. Наш информатор, сообщивший о звонке Баринчуку, найден мертвым. Характер полученных им телесных повреждений дает основания полагать, что его пытали. Какие у вас будут мысли на этот счет?

— У него хотели что-то узнать, — пожал плечами Кот.

Пригов кивнул:

— Что?

— Что и кому он сообщил о Баринчуке? — с недоверием спросила Багира. — Но откуда кто-то вообще мог узнать, что он кому-либо что-либо сообщал? Не следили же за ним.

— Могли следить за Баринчуком, — подал голос Физик, помолчал, обдумывая свои же слова, но их смысл дошел уже и до остальных.

— Точно! — воскликнула Ума. — Диверсант хотел получить взрывчатку от Баринчука и следил за ним. И увидел их с агентом встречу, — Кот и Мура согласно кивнули. — Может, он подслушал их разговор?

— Если бы он подслушал их разговор, он мог бы просто убрать агента до того, как тот успеет нам что-либо сообщить, — возразил Физик.

— Для этого он должен был бы точно знать, что этот человек — наш агент, — возразила на это Багира. Серега, вздохнув, согласился.

Пригов молча наблюдал за обсуждением. Всю эту логическую цепочку он прошел еще час назад и сделанные выводы считал правильными, тем более, что других версий все равно не было. По большому счету в этом совещании не было необходимости. Но генерал посчитал, что небольшая мозговая встряска, поиск общего решения да и просто напоминание о том, что у них есть неотложное дело, пойдут группе на пользу. И теперь даже был рад, что и Багира здесь.

Вдвойне генерал порадовался, когда именно Багира после непродолжительного молчания и напряженного всеобщего обдумывания произнесла правильную, с его точки зрения, версию.

— А он и не знал наверняка. Он только предположил, что этот человек может являться агентом спецслужб.

— А чтобы убедиться и узнать, что и кому тот передал, он его и пытал, — встрял Кот и Рита кивнула.

— Но с какого... перепуга он это предположил? — спросила непосредственная Ума.

— Он обратился к Баринчуку за взрывчаткой, значит, он точно знал, что тот действительно может ее достать. Узнать он мог это только от того человека, с кем Баринчук тогда работал, кто доставлял ему взрывчатку. И тот человек наверняка в курсе о том, как допрашивали Баринчука о поставках им взрывчатки. И если он человек достаточно умный, он мог предположить, что спецслужбы не оставят подозреваемого в поставках взрывчатки без присмотра. А значит, рядом с ним может находиться тайный агент.

— Но если диверсант знаком с человеком, который доставал для Баринчука взрывчатку, — заговорил, волнуясь, Кот, интуитивно чувствуя, что они вот-вот придут к чему-то очень важному, — то зачем ему звонить Баринчуку?

Повисло молчание. Пригов еле сдерживал улыбку, так интересно было наблюдать за рождением коллективной мысли, было даже любопытно, кто же первый догадается.

Багира, Кот и Физик догадались одновременно. Генерал как-то сразу почувствовал это — по изменениям во взглядах, которыми они обменялись, по вмиг напрягшимся телам, сжавшимся рукам. Они догадались и уже все поняли.

— Специально... — прошептал Кот.

— Бизон... — тяжело произнес Физик.

Рита перевела взгляд на Пригова и тот опустил глаза — слишком увлекся своими психологическими экспериментами, забыл, что именно они обсуждают. Он поднял голову и вгляделся в лицо каждого. Багира, Кот и Физик лишь ждали подтверждения своим мыслям, Мура и Ума, пока еще не поняли, но чувствовали, что что-то сейчас прозвучит... нехорошее.

— Я считаю, диверсант позвонил Баринчуку специально для нас. Потом выследил нашего агента и узнал, что цель его достигнута. Он отвлек нас от настоящего источника взрывчатки. Пока мы следили за Баринчуком, он спокойно занимался своими делами. И похищение ребенка — тоже для нас. Четыре минуты на таймере — слишком много для взрыва, за это время вполне можно уйти. На что диверсант и рассчитывал. Он знал, что мы приедем за ребенком и заберем его. И будем уверены, что ребенок — это рычаг давления на Баринчука. Только думал, что произойдет это позже — наверно, хотел подкинуть Баринчуку координаты места, думал, что мы их перехватим и займемся ребенком. А он в это время спокойно выполнит задуманное.

— Зачем вообще ему понадобилось устанавливать там бомбу? — спросил Кот.

Пригов пожал плечами:

— Может быть для того, чтобы мы не сомневались, что диверсия будет... Может, он хочет заложить бомбу и требовать денег за то, что не взорвет ее?.. А может быть просто так... Поиграть со спецслужбами решил.

Все, что они думают о таких играх, тут же отразилось на лицах бойцов. Впрочем, генерал их чувства полностью разделял, что и проявилось в тоне, каким он произнес последнюю фразу.

— Бизон погиб совершенно... напрасно... — прошептала Багира.

Генерал молча кивнул и в наступившей тишине обвел группу взглядом. На лицах явно читалось, что это «напрасно», равно как и затеянные игры, бойцы, потерявшие товарища, диверсанту не простят.

«Главное, чтобы за своей местью не забыли о деле», — вздохнул Пригов.

— Второе. Дакар изучил историю взорвавшейся усадьбы, последние десятилетия она пустовала, а вот в конце восьмидесятых — начале девяностых в этом здании располагался летний детский сад. Дакар нашел списки работников, — генерал взял пульт и нажал кнопку, после чего на экране появились две фотографии: женщины лет под пятьдесят и молодого мужчины лет тридцати. — Это Сорокина Наталья Валентиновна, она дочь заведующей сада — самой заведующей в живых уже нет. А это ее брат, Сорокин Павел Валентинович. Так вот Павел Валентинович четыре месяца назад освободился из мест лишения свободы. Это пока единственный подозрительный факт, имеющий хоть какое-то отношение к усадьбе.

— За что он сидел? — спросила Багира, разглядывая паспортную фотографию Сорокина.

— За кражу, обычную кражу, — разочарованно ответил Пригов. Да уж, «содействие террористической деятельности» было бы куда предпочтительнее.

— Но это пока наша единственная зацепка. Если это вообще зацепка, — добавил генерал. — Если этот умник решил с нами поиграть, то он еще обязательно проявится. До своей диверсии. А до этого момента мы все равно ничего выяснить не можем. Так что сейчас отправляетесь по домам, а утром наведаетесь в гости, — Пригов кивнул на экран.

— Так мы можем и сейчас! — воскликнул Кот. — Чего время тянуть?

— Куда вы сейчас поедете на ночь глядя? Надо же днем, осторожненько, разведать сначала, что и как... Кого я учу? — генерал тяжело вздохнул. — Умерьте свой пыл. И голову уже включайте. Все, до утра все свободны.

От дверей переговорной все как один направились не в сторону лифта, а в сторону комнаты «Смерча». Генерал смотрел им вслед и довольно улыбнулся, когда заметил, как Багира приобняла за плечи идущую рядом Уманову. Если Кошкина найдет в себе силы поддержать ребят, она найдет их и для работы.

Плохо, конечно, что домой они попадут сегодня неизвестно когда, но этот разговор, который сейчас — генерал был уверен — состоится в комнате отдыха, группе необходим.

Пригов устало вздохнул и отправился в медблок, у него оставалось последнее на сегодня дело. После непродолжительного разговора с медперсоналом женского пола, точнее, после непродолжительного выслушивания их жалоб, генерал распорядился, чтобы в допросной поставили две раскладушки и нашли пару подушек и одеял. Когда по его приказу Баринчука привели из камеры в допросную, генерал сам привел к нему сына ко всеобщему удовольствию. Пригов ни за что не согласился бы сделать такую поблажку подозреваемому, но идей, куда пристроить ребенка, ни у кого не было — отец в камере, няня в больнице, тетя в другом городе. Заниматься сейчас бюрократической возней с детдомом нет времени абсолютно.

Смотря на искренне радующегося сыну Баринчука, генерал подумал, что их неизвестный диверсант оказался прав, Миша действительно может быть рычагом давления на несговорчивого папашу.

* * *

Высокий темноволосый мужчина в расстегнутом элегантном пальто, мягком свитере из натуральной шерсти, идеально отглаженных брюках и дорогих ботинках стоял на песчаном берегу Финского залива. Взгляд серых холодных глаз задумчиво блуждал по темной поверхности воды, руки зябко прятались в карманах. Лишь иногда он привычно морщился от начинавшей болеть головы. Он смотрел, как прибегали к берегу немногочисленные барашки низких волн, и размышлял о том, как ему повезло. Повезло ему настолько крупно, неожиданно и без малейшего усилия с его стороны, что он готов был поверить в Высшую Справедливость, Господа Бога — ему было по истине все равно, как это называть — любую иную Инстанцию, благоволящую его мстительным планам. Чем-то он напоминал себе сейчас графа Монте-Кристо, но не мог уловить — нравится ему это сравнение или нет.

Да, повезло нереально, как выражается молодежь. Выходя на три месяца раньше него из тюрьмы, верный Паша непрестанно звал Олега к себе в гости. Убеждал, что сестра будет совершенно не против приютить на первое время приятеля брата. Возвращаться ему было некуда — да и незачем, денежная заначка была не очень большой, и тратить деньги на временное жилье, когда подвернулся такой вариант пожить на халяву, он посчитал неразумным.

Покинув гостеприимные тюремные стены, Розов потратил один день на приведение себя в порядок и заявился к новообретенному другу в таком виде, что Сорока не сразу его узнал. Правда, стоит заметить, что его вид полностью соответствовал дому, в котором, как оказалось, друг проживал, — шикарному особняку в элитном Курортном районе, прямо на берегу залива, с собственным пляжем и даже небольшим катерком, пришвартованном у собственной пристани. Сначала Розов обалдел и мысленно похвалил себя за черные очки, надетые пасмурным сентябрьским днем — скорее для понта, чем от солнца. За очками Паше было не видно обалдевшего взгляда старшего товарища, а товарищу было очень важно сохранять статус невозмутимого и всегда все знающего человека. Вскоре выяснилось, что Пашина сестра работает в этом особняке экономкой или домоправительницей, а сами хозяева по случаю наступления осени переехали в теплую городскую квартиру, оставив экономку присматривать за домом. Сторож, как водится, состоял с ней в близких отношениях, и о прибывшем брате экономки, равно как и о вскоре приехавшем друге брата, хозяевам докладывать было некому.

Когда Олег в первый раз сказал Паше, что ему нужна взрывчатка — сказал просто так, мимоходом, не думал же он, что простой мелкий бандюган (даже не бандюган, а бандюганчик) знает, где достать килограмчик-другой тротила, — бандюганчик странно хмыкнул, странно посмотрел в сторону проходившей по внутреннему дворику сестры и ушел. Розов только нахмурившись посмотрел ему вслед — раньше Паша не выказывал такого неуважения, чтобы посреди разговора вдруг встать и уйти. Вернулся Сорокин минут через двадцать, не один, с сестрой. И Олег готов был прибить его за болтливость, когда услышал от нее: «Много взрывчатки-то надо?»

Поддев носком идеально начищенного ботинка камешек и швырнув его по направлению к воде, Олег усмехнулся, вспоминая как растерялся тогда и не сразу сообразил, что женщина, так спокойно спрашивающая о взрывчатке, — как минимум, не простая женщина.

Оказалось, что еще в девяностые был у Натальи гражданский муж, военный, начальник склада боеприпасов в воинской части. Жили с мужем бедно — разруха в стране не щадила никого, армию уж подавно. Однажды муж пришел домой воодушевленный, в приподнятом настроении, пообещал жене скорую безбедную жизнь. Оказалось, что он свел знакомство с человеком, связанным с бандитами. Тот человек занимался поставками бандитам взрывчатки — в те времена на оружии и боеприпасах можно было сделать очень хорошие деньги. «Впрочем, как и сейчас», — подумалось Олегу.

Натальин муж таскал из военчасти тротил. Где-то его надо было держать и передавать посреднику. Наталья предложила использовать для этого ныне заброшенное здание старой усадьбы, в котором она часто, будучи ребенком, бывала летом у мамы на работе. Усадьба стояла заброшенная, с выбитыми стеклами, никому не нужная. Когда муж возразил, что туда, мол, могут забрести подростки или приехать какая-нибудь комиссия, Наталья мужа успокоила — в усадьбе есть шикарный, огромный подвал, про него никто не знает, кроме самих бывших работников детского сада. Было решено использовать подвал как перевалочный пункт.

А потом Баринчука — того самого посредника — вдруг начали вызывать на бесконечные допросы. Игорь — муж — не на шутку перепугался, что тот его сдаст, клялся и божился Наталье, что больше ни грамма взрывчатки не унесет со склада. Ну, а когда Баринчука посадили — что странно, по совершенно другому обвинению! — налаженный канал оборвался и с ним оборвалась безбедная Натальина жизнь.

Игорь, и так весьма расположенный к выпивке, сильно запил, а уже привыкшая к лишним деньгам Наталья посмотрела-посмотрела на мужа-пьяницу, да и ушла. Детей у них не было, об алиментах и не зарегистрированном браке жалеть было нечего. Вернулась к матери и помогала той растить младшего брата, к которому в скором времени сильно привязалась.

Вся эта для кого-то поучительная история не имела бы к Олегу никакого отношения, если бы незадолго до его появления — буквально месяца три назад, этим летом — Наталья не встретила бы совершенно случайно на улице своего несостоявшегося супруга. Удивительное дело, тот до сих пор служил, все в той же части, все тем же начальником склада. Только пил все больше, Наталья еще удивилась, куда начальство смотрит. Заговорили о делах минувших, бывший сожитель рассказал, что Баринчук несколько лет назад вышел из тюрьмы. И пожаловался, как он, уставший жить без денег, раздобыл его телефон и предложил старому товарищу возобновить, так сказать, прерванные рабочие отношения. «Он меня послал, ты представляешь?! Меня! Послал!» — возмущался нетрезвый Гоша своей бывшей подруге жизни. Сославшись на новую жизнь, семью и сына, Баринчук наотрез отказался даже слушать о прошлых делах.

«Значит, твой Гоша не против подзаработать и он может достать взрывчатку?» — вынес самую суть из всего рассказа Олег. Наталья кивнула, а радостный Паша сиял за ее плечом — надо же, как он смог угодить Розову!

Что бы было, где бы он искал взрывчатку, если бы не Пашина сестра?

Что-то да было бы... Но явно не так скоро. А времени все меньше и меньше.

Свежий морской ветер дул прямо в лицо и Олег с наслаждением вдыхал запах свободы, свободы не от тюрьмы — свободы почти выплаченного долга. Он с трепещущим предвкушением думал о завтрашнем дне. Ждал его с таким восторгом, с каким дети ждут наступления Нового года или Дня рождения.

«Подарок главному виновнику торжества уже готов. Угощение и развлекательная программа для гостей — тоже. А приглашение на праздник гости получат утром», — улыбнулся Розов.

Голова начинала болеть все сильнее. Покопавшись во внутреннем кармане пальто, Олег среди прочего нащупал полусмятый блистер обезболивающих таблеток. Взглянул с почти отвращением на очередное мудреное и бесполезное название. Такое же бесполезное, как и многие-многие другие.

— Олег! Олег!

Розов медленно, стараясь не тревожить голову резкими движениями, обернулся и увидел бегущего к нему Сорокина. Паша размахивал руками и увязал в прибрежном песке. Его крики неприятно били по ушам, хотя находился он относительно далеко.

— Олег! По те...телеку в новостях по...показали ту усадьбу! С...сказали, что неизвестные похитили ребенка с це...целью выкупа...

«Журналисты! Идиоты...» — подумалось Розову.

— ...но б...б...бойцы спецназа во...вовремя с...среагировали и ребенка спасли. Один из с...спецназовцев погиб во время вз...взрыва!

«Вот как?... Хорош спецназ, ничего не скажешь... Как его угораздило-то?... Неужто Череп постарался?» — усмехнулся Олег.

— А про Ч...черепа вообще ничего не с...сказали... — растерянно добавил Паша.

Розов тяжело втянул полную грудную клетку воздуха (казалось, что от свежего воздуха голове легче), еще раз взглянул на зажатый в руке блистер и обреченно направился к дому — за водой. Паша дождался, когда Олег с ним поравняется, и засеменил следом.