Кто-нибудь обязательно придет (джен)

Гарри разорвал конверт, надписанный зелеными чернилами, пробежал глазами текст письма и, фыркнув, бросил его в мусорную корзину.

— Что это было? — нахмурился дядя Вернон.

— Чей-то дурацкий розыгрыш — типа, блядь, меня приглашают учиться в школе волшебников… Идиоты!

— Не смей материться, сколько раз тебе повторять! — рявкнул Дурсль.

— Да пошёл ты… — лениво ответил племянник и плюнул в тарелку Дадли.

— Мама! — обиженно взвыл тот, но Петуния не обратила на него внимания — широко раскрытыми глазами она смотрела на то мужа, то на мусорную корзину, в которой валялось выброшенное письмо.

— Тебе худеть надо, — заржал Гарри.

— Вон из-за стола! — заорал дядя Вернон.

— Вернон! — прошептала Петуния. Она вытащила конверт и дрожащими руками развернула пергамент. — Вернон, они берут его!

* * *

— Вы придурки! — орал Гарри часом позже. — За идиота меня принимаете? Нет никаких волшебников и волшебных школ! Избавиться от меня решили, гады? В психушку хотите запихнуть? Не выйдет! Никуда я не поеду! — он бросился в чулан и закрыл дверь на швабру.

Петуния беспомощно посмотрела на мужа:

— Что же нам делать, Вернон?

Тот пожал плечами.

— Наверно, они пришлют кого-нибудь, чтобы объяснить ему. Ты говорила, к твоей сестре кто-то приезжал.

* * *

Появление Хагрида Гарри воспринял на удивление спокойно. Вежливо поздоровался, спросил, есть ли у того с собой документы, а выяснив, что нет, любезно предложил чаю. Потом он внимательно слушал рассказы Хагрида о Хогвартсе и о волшебном мире, о настоящей судьбе своих родителей. Узнав, что сам Хагрид колдовать не умеет, Гарри улыбнулся и, вежливо извинившись, отлучился в туалет.

— Почему же вы ему ничего не рассказали? — возмущенно спросил Хагрид, когда за Гарри закрылась дверь.

— Мы боялись, что вы его не возьмете, — тихо ответила Петуния.

— Как это не возьмём?! Гарри принадлежит нашему миру!

— Да хранит господь ваш мир, — насмешливо сказал Дурсль.

Вернулся Гарри, снова уселся на табурет и принялся расспрашивать Хагрида о предметах, которые преподают в Хогвартсе, а когда за окном завыли полицейские сирены, мерзко ухмыльнулся:

— Теперь можешь им все это повторить. Или ты думаешь, я не понял, что ты — санитар из психушки?

Стервец заявил полицейским, что его собираются похитить, и поскольку у лесничего при себе действительно не имелось документов, и внятных объяснений своего присутствия в доме на Тисовой улице он тоже не дал, его забрали в маггловский полицейский участок, откуда спустя сутки его вытащил Дамблдор. Он же поехал к Дурслям — объясняться с Гарри. Неизвестно, что в конце концов сработало: умение Дамблдора убеждать или угроза дяди Вернона отправить Гарри в школу для трудных подростков, но Поттер согласился-таки поехать в Хогвартс — на радость Дурслям и на горе нам всем.

* * *

— Слизерин! — выкрикнула, наконец шляпа, и Снейп, не поверив собственным ушам, в растерянности смотрел, как худенький черноволосый мальчик усаживается за стол его факультета.

* * *

— А че это за носатый урод в чёрном?

— Это наш декан — Снейп, — усмехнулся Драко, — его все боятся.

— С хуя ли? Он педик, что ли?

— Кто? — не понял Драко.

— Педофил. Заднеприводный. Гомик.

Драко продолжал с недоумением таращиться на него, и Поттер, вздохнув, наклонился и шёпотом объяснил.

— Че, правда? — не поверил Малфой. — А разве такое бывает?!

— О, господи, — вздохнул Поттер, — куда я попал, а? Детский сад какой-то.

— В волшебный мир, — обиженно буркнул Драко.

— Очень волшебный, бля, — фыркнул Гарри. — Ни бухла, ни дури… Хавчика и то нормального не было в дороге. Ладно хоть сигареты с собой были, а то бы подох со скуки.

Драко содрогнулся, вспомнив вкус маггловских сигарет, которыми Поттер угостил его в поезде. Они познакомились в тамбуре, куда Гарри сбежал от «рыжего нытика» и «длиннозубой зануды». Там, в тамбуре, они и проболтались до конца пути в компании Крэбба и Гойла. Поттер курил, травил похабные анекдоты, и, ленясь ходить в туалет, отправлял естественные потребности прямо в открытую дверь тамбура под ржание новых друзей. Весело было, в общем.

* * *

Снейп просматривал список студентов-первокурсников.

— О, да, Гарри Поттер. Наша новая знаменитость.

— Вам дать автограф, профессор? — язвительно усмехнулся Гарри.

Снейп замер и смерил наглого первогодка уничтожающим взглядом:

— Вы полагаете, Поттер, это доставит мне удовольствие? — ледяным тоном, от которого у студентов побежали мурашки по спинам, осведомился он.

— За удовольствием — это не ко мне, профессор, — все также развязно ухмыляясь, ответил Поттер. — Я — натурал.

Снейп сначала не понял, а потом опять не поверил своим ушам — ему не показалось?! Судя по тому, как покраснели и опустили глаза несколько магглорожденных гриффиндорцев, суть высказывания он уловил правильно. К счастью, большинство детей грязный намёк не поняли.

Он секунды две помолчал, а затем ухватился как за спасательную соломинку — за свою пафосную речь, которую всегда произносил перед первокурсниками на первом уроке. Впоследствии он уже стал умнее и по возможности не цеплял Поттера, но тогда он был ещё наивен и решил проучить мальчишку. Закончив свою блистательную речь об искусстве зельеварения, он внезапно обратился к нему с вопросом:

— Поттер, скажите нам, что получится, если я смешаю измельчённый корень асфоделя с настойкой полыни?

— Херь какая-нибудь… волшебная, естес-сно, — беспечно ответил Поттер, выковыривая из носа козявку и щелчком отправляя ее в сторону преподавательского стола. Слизеринцы тихонько захихикали, в глазах гриффиндорцев застыл ужас.

— Минус десять очков… — тут Снейп слегка запнулся, — Слизерину.

Поттер никак не отреагировал.

— Давайте попробуем ещё раз, Поттер, — инстинкт самосохранения в тот день начисто отказал Снейпу, — если я попрошу вас принести мне безоаровый камень, где вы будете его искать?

— В жопе у овцы… А, нет! В жопе у козы… А, не, не в жопе, где-то еще… бля, ну я не помню…

Слизеринцы уже сползали под парты, давясь смехом…

— Поттер! — Снейпа затопило волной лютой ярости. — Ещё минус двадцать очков Слизерину!

Улыбки медленно увяли на лицах слизеринцев, зато начали расцветать на физиономиях гриффиндорцев.

— Гарри, хорош! — прошипел Драко, пиная его ногой под столом.

— А если вы ещё раз позволите себе нецензурные выражения на моих занятиях, я поставлю вопрос о вашем отчислении из Хогвартса!

— Ладно, — неожиданно покладисто согласился Гарри, — не буду больше материться… на ваших занятиях.

— Продолжим, — ледяным тоном продолжал рыть себе яму Снейп, — Поттер, в чем разница между волчьей отравой и клобуком монаха?

— А хуй его… ой, в смысле, я не знаю. А вон то лохматое чучело с Гриффиндора, по-моему, знает. Чучело — не матерное слово! — быстро добавил он.

Гермиона вспыхнула и опустила руку.

— Мисс Грейнджер, в отличие от вас, Поттер, по-видимому, заглядывала в учебники!

— А что ей ещё делать, этой уродине? На свидание её разве что бобры позовут, да и то с корыстной целью.

Пэнси Паркинсон упала на парту, закрыв лицо руками, её плечи вздрагивали от беззвучного смеха. Гермиона вскочила и, опрокинув котел, выбежала из класса.

— Наказание, Поттер, — ровным голосом произнёс Снейп.

* * *

— Альбус, он чудовище!

— Давайте не будем торопиться с выводами, прошу вас. Гарри вырос без родителей, эти магглы, по-моему, не очень его любили. Мне даже показалось, они были рады избавиться от него.

— Я их вполне понимаю.

— Нам нужно проявить терпение и найти подход к мальчику. Я уверен, со временем все наладится.

Снейп тяжело вздохнул.

* * *

За первую неделю пребывания в Хогвартсе Гарри набрал минус сто пятьдесят очков для Слизерина и получил наказания почти от всех преподавателей.

Заседание внеочередного педсовета состоялось в конце месяца и было полностью посвящено Гарри Поттеру.

Из протокола педсовета:

Профессор Флитвик: он хотел узнать заклинание, которое превращает воду в виски или хотя бы в вино. Говорил, что «один из ваших такое делал две тысячи лет назад». Узнав, что формула заклинания утрачена, бедный мальчик так расстроился, что стал громко употреблять незнакомые мне слова и выражения.

Профессор Стебль: настойчиво выспрашивал о каких-то галлюциногенных грибах и узнав, что волшебники таких грибов не выращивают, заявил, что гербология — это, извините, коллеги, полная херня.

Флитвик (оживленно): вот, вот, одно из этих слов! А что оно означает, коллеги?

Профессор Дамблдор: это означает — полная ерунда.

Флитвик (радостно): я так и думал! А что означает слово (порывшись в карманах и доставая обрывок пергамента) вот, если я правильно записал: «пи-лять»?

В учительской послышалось хихиканье.

Дамблдор: Филиус, зайдите ко мне вечером, попьём чайку, я вам все обьясню и про это слово, и про все прочие.

Профессор Стебль: при помощи Грегори Гойла засунул Захарию Смита в мешок с навозом, предварительно заткнув ему рот кляпом, так что тот едва не задохнулся. На вопрос «зачем» ответил, извините, коллеги, «пиздит много, сволочь».

Флитвик (снова оживляясь): вот-вот, ещё одно из этих слов. А что это оз…

Дамблдор (перебивая): Филиус, мы же договорились…

Мадам Хуч: вдвоём с Малфоем спровоцировали Рона Уизли на несанкционированный полёт на метле. Эти двое перекидывали друг другу напоминалку Долгопупса, а Уизли пытался её поймать. В результате тот упал с метлы и сломал позвоночник. Кстати, Северус, Гарри изумительно держится на метле! Из него вышел бы неплохой ловец!

Профессор Снейп (холодно): только через мой труп.

Профессор Синистра: засыпает на уроках, а если разбудить — начинает кричать что-то о нарушении прав ребёнка на нормальный ночной сон.

Профессор Бинс: скатал шарики из пергамента и бросал сквозь меня.

Профессор Квирелл: подговорил близнецов Уизли использовать заклинание «акцио, тюрбан», в результате чего я был вынужден спасаться бегством, прикрывая голову, так как страдаю редким кожным заболеванием, которым заразился в путешествии по Албании.

Профессор МакГонагалл (пожав плечами): вел себя нормально на всех занятиях.

Дамблдор: интересно, почему?

МакГонагалл: может быть, ему нравится трансфигурация?

Снейп: нет, не поэтому. Я у него спрашивал, почему — он ответил «эта старая карга реально может убить». Вы внушили ему уважение, Минерва, я вам завидую.

МакГонагалл: Альбус, вы уверены, что во время нападения того-кого-нельзя-называть у мальчика не был повреждён мозг?

Снейп: хороший вопрос!

Аргус Филч: Гарри — хороший мальчик!

Несколько минут в учительской царило изумленное молчание. Педагоги пристально разглядывали завхоза, пытаясь понять, не повредился ли тот в уме. Филч, красный как рак, смотрел на носки своих облезлых ботинок.

Дамблдор (поворачиваясь к Снейпу): а это вы можете объяснить?

МакГонагалл: я могу. Я видела, как Гарри кормит миссис Норрис какими-то коричневыми звёздочками.

Дамблдор: Филч?!

Филч: это специальный магловский корм для кошек. Миссис Норрис очень понравился. Она ведь до этого только хогварстких мышей ела.

Дамблдор: и поэтому Гарри — хороший мальчик?

Филч (пылко): он любит кошек! И миссис Норрис его полюбила! Человек, которого любят кошки, не может быть плохим!

Дамблдор (задумчиво): какая поразительная предусмотрительность!

Снейп (закатывая глаза в изнеможении): храни нас всех Господь!

Дамблдор: ну что ж, коллеги, я вас услышал. По-видимому, мальчику, выросшему среди магглов, трудно сразу адаптироваться к новому для себя миру. Он переживает огромный стресс, он не чувствует ничьей поддержки. Давайте проявим терпение и лояльность. Я сам поговорю с ним, и я уверен, мы исправим ситуацию в ближайшее время.

Снейп (вкрадчиво): а может быть, мы его все-таки исключим?

Дамблдор: нет, Северус, вы же прекрасно знаете, что это невозможно. Он нуждается в нашей защите.

Снейп: а нас кто-нибудь защитит от него?

В учительской опять послышалось хихиканье.

Дамблдор: мы должны научить его правильно воспринимать волшебные искусства.

Снейп: Поттер с волшебной палочкой — это обезьяна с гранатой!

Флитвик: а что такое граната?.. А, да, мы же договорились.

Дамблдор: педсовет окончен!

* * *

Трудно сказать, что всё-таки подействовало на Гарри — влияние Дамблдора или приватный разговор со старостами Слизерина (после которого он несколько дней слегка прихрамывал), или он всё-таки устал отбывать многочисленные наказания, но в последующие несколько месяцев его поведение все же стало более-менее сносным.

Все испортил Дамблдор: он не придумал ничего лучше, кроме как подарить юному разгильдяю на рождество мантию-невидимку. Неизвестно, на что рассчитывал директор, но Поттер решил, что данную вещицу лучше всего использовать для коммерческих целей.

Прежде всего, он начал по вечерам и уик-эндам в компании Крэбба либо Гойла, укрывшись мантией, выбираться в Хогсмид. Там, найдя какого-нибудь сомнительного забулдыгу, коих во множестве всегда можно было встретить в «Башке борова», он уговаривал их за небольшую мзду закупить им огневиски, которое они тащили в замок в таком количестве, сколько могли унести. Вскоре весёлое громкое пение и заблеванные поутру каминные коврики стали повседневной нормой жизни всех четырёх факультетов, а в кармане Поттера и его приятелей весело зазвенели галеоны.

Потом Драко попросил отца прислать ему фотоаппарат, и однажды несколько красивых слизеринок, проснувшись утром в своих постелях, обнаружили, что их ночные сорочки были аккуратно кем-то разрезаны. Фотографии обнаженных девушек этот поганец продавал по десять сиклей за штуку, и пользовались они, надо сказать, большим спросом, даже у младшекурсников.

Но в конце концов коммерческие предприятия Поттера потерпели крах: сначала Перси Уизли, переживавший из-за падения успеваемости старшекурсников Гриффиндора, наконец понял, откуда они берут спиртное, и настучал МакГонагалл. Потом Флинт, обнаруживший фотографию своей обнажённой невесты в руках ржущих сокурсников, не стал никому стучать, а просто превратил лицо Поттера в окровавленный кусок мяса.

Флинта Снейп наказывать не стал.

Дамблдор забрал у Гарри мантию и снял двести очков со Слизерина, похоронив надежды факультета на победу в ежегодном соревновании. Родители опозоренных девочек, все — представители гордых древних чистокровных родов, требовали исключения виновных. Погасить скандал удалось только Люциусу Малфою, который выплатил астрономические суммы семьям пострадавших, так что сволочь Поттер и Малфой-младший отделались наказанием в виде прогулки с Хагридом по ночному лесу. Бедняга Филч, который провожал их, буквально рыдал от горя, не надеясь больше увидеть Гарри живым. Но Поттер, разумеется, вернулся, правда в весьма задумчивом состоянии. Ко всеобщему удивлению, он несколько дней сидел в библиотеке, что-то выискивая в книгах по уходу за волшебными существами. Не найдя то, что его интересовало, этот дурень не придумал ничего лучше, чем спросить на очередном уроке по защите от тёмных искусств:

— Профессор Квирелл, а зачем вы по ночам пьете кровь единорога?

Квирелл позеленел, что-то промямлил про неотложное дело к директору и, велев всем оставаться на местах, улетучился из Хогвартса в неизвестном направлении.

* * *

— Гарри, почему ты не пришёл с этим вопросом ко мне?! — в отчаянии вопрошал Дамблдор. — Или хотя бы к профессору Снейпу? Или к любому другому преподавателю?!

— Откуда я знал, что вы взяли на работу маньяка? — огрызнулся Поттер. — Я думал, этот придурок совершает какой-то обряд, ну там, от импотенции или что-то в этом роде. Кстати, а что, у волшебников есть что-нибудь от импотенции?

— Тебе зачем?!

Магглы на этом очень неплохое бабло поднимают. А у вас эту тему кто доит?

— Идите, Поттер. Отдохните хорошо на каникулах. Мне кажется, вы переутомились. И, послушай, Гарри… Мир волшебников может быть не так безопасен, как это может показаться на первый взгляд… Если ты сталкиваешься с чем-то необычным, странным, пожалуйста, обращайся с вопросами ко мне или к профессору Снейпу, хорошо?