В мечту. Оковы одной души (джен)

Прижимаясь к стволу дерева, Лита тяжело дышала и пыталась понять, что на нее нашло. В памяти был провал. Она убила Ичику «Перерождением», потом начала стрелять в Синеокого, а потом… почему-то убежала. Из-за чего? Что произошло?

«Ничего не понимаю…»

Постепенно, однако, интерес к непонятной дыре в памяти угасал. Медленно Лита осознавала другую, более важную вещь: она осталась одна. На десять минут, уже даже меньше, но одна. Против Синеокого, который из-за чертовых правил этой игры не отстанет, пока его не убьешь.

Черт. Черт, черт, черт.

Лита глубоко задышала, пытаясь справиться с приступом паники. Что ей делать?! Прятаться? А если Синеокий ее найдет? Сражаться? Она же не справится! И Ичика лежит где-то там… Она его бросила. Взяла и бросила. Что он подумает о ней, когда очнется? Все испортила! Испортила!!!

«Лита, тихо. Спокойно. Спокойно…»

Лита сделала еще один глубокий вдох, стараясь загнать панику поглубже внутрь себя. Отчасти получилось — она немного успокоилась. Но сердце продолжало учащенно биться, а по телу пробегала мелкая дрожь.

Надо продумать план действий. Сначала нужно понять, где она вообще находится.

Еще раз глубоко вдохнув, Лита огляделась. Она стояла среди небольшого скопления тонких изящных деревьев. Не так уж и далеко убежала: Лита видела их, когда вылетала из расщелины. Наверное, до использования «Мощи двух» место показалось бы ей симпатичным — мелкие нежно-зеленые листья с серебристой каймой, короткая мягкая трава, над всем этим сияют множество разноцветных лун. Однако теперь под этим красивым видом проглядывал другой — серая, будто покрытая пеплом кора, хищно заострившиеся ветки, красноватые угловатые листья, отблескивающая металлом трава. Интересно, из-за чего так происходит?

Кстати, раз она недалеко от места битвы…

Лита осторожно выглянула из-за дерева. Увидела расщелину, неровной полосой делящую равнину. Рядом с ней разглядела тело Ичики и ощутила облегчение: так она совсем рядом! Правда, расслабилась лишь на секунду, пока в ее поле зрения не попала лошадиная фигура. Синеокий топтался на месте, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. И нетрудно было догадаться, кого он ищет.

Лита поспешно нырнула обратно за дерево. Броня, пришло ей в голову. Надо восстановить броню, чтобы были хоть какие-то шансы выжить. К счастью, искать необходимое умение не пришлось: откликаясь на желание Литы, в голове пронесся образ нужного — «Восстановление». Лита поднесла к губам запястье с преобразователем и дунула на него. Овал вместе с оружием немного посветлел, на теле вновь вспыхнули трещины, и часть из них — немного, к сожалению — исчезла. Теперь они будут пропадать в таком количестве каждую минуту, а во время боя станут делать это немного быстрее. Лучше, чем ничего.

Так, одна проблема решена. А теперь… что дальше?

Ичика должен скоро очнуться. Ей нужно как-то продержаться это время и не наделать ошибок. Но как? Если сражаться — вдруг проиграет? Затаиться — а вдруг Ичика как раз и ждет, что она будет биться с Синеоким и снесет ему побольше брони? И если она спрячется, потом он разочарованно скажет: «Я думал, ты не такая трусиха и поможешь его победить». С другой стороны, игрок так же может сказать: «Ну и зачем ты лезла, я бы сам его убил»…

Что же делать?! Лита обхватила себя руками, стараясь успокоиться. Она ощущала себя как перед важной и сложной контрольной, которую ей надо решить на пятерку. Причем неизвестно, по какому предмету и какие будут задания. Почему-то вспомнилась Вика, и на долгий миг Лита пожалела, что не является ею. Вике было все равно, что о ней думают другие. Существовал лишь один человек, чье мнение было для нее важно.

…два года назад, когда они еще дружили…

Вереницу панических мыслей Литы прервал внезапный шорох сверху. Дернувшись от неожиданности, она испуганно вскинула голову. В ветвях дерева сидело существо, похожее на очень худую лысую девушку с серой кожей, почти сливающейся с корой. Создание болтало ногами и безразлично смотрело на Литу черными глазами. За его спиной трепетали полупрозрачные зеленые крылья, похожие на крылья бабочки.

Это и есть деревница, о которой говорил Ичика? Если да, то, кажется, она не должна нападать. Кажется. На всякий случай Лита приготовилась вскинуть руку с оружием, но крылатую девушку, похоже, незваная гостья не интересовала. Несколько секунд посмотрев на Литу, она отвернулась, прислонилась к стволу дерева и принялась тереться об него головой. Ее крылья задрожали сильнее, заставив ближайшие листья затрепетать от легкого ветерка.

Лита понадеялась, что деревница не усыпляет ее бдительность и не готовится атаковать. Можно было на всякий случай перебежать к другому дереву и спрятаться за ним, но все они росли довольно далеко друг от друга, и Синеокий вполне мог заметить мечущуюся между ними фигуру. Вспомнив о коне, Лита поспешно оторвала взгляд от деревницы и посмотрела в сторону расщелины.

И ощутила, как тело цепенеет.

Синеокий смотрел ей в глаза. Мрачно, зло, прижав уши к голове. Всего мгновение, пока не бросился на нее.

Лита не успела среагировать — слишком неожиданно и стремительно все произошло. Синеокий вдруг оказался рядом, он обогнул дерево, круто развернулся — а в следующее мгновение ее снес с места громадный кулак. Резкая боль в груди, от которой перехватило дыхание, исчезновение земли из-под ног, ощущение полета — и почти такая же резкая и внезапная боль в спине. Шелест листьев — похоже, она врезалась в другое дерево. До ушей донеслось угрожающее ржание Синеокого.

Больно... Лита лежала, ощущая щекой траву, пыталась восстановить дыхание и боялась пошевелиться, потому что у нее было четкое ощущение, что позвоночник сломан. Броня почти разрушена, мелькнула в голове чужая мысль-подсказка. Хорошее начало боя, ничего не скажешь.

«Чертова лошадь, чтоб тебя…»

Совсем рядом вдруг раздались шаги, в поле зрения мелькнула белая шерсть. Мигом забыв о боли, Лита вскочила и оказалась буквально лицом к лицу — ну, в нашем случае лицом к ногам — с Синеоким. Конь явно решил закрепить успех: сжатый кулак вновь был отведен назад и готовился опять ударить противницу.

Выстрел! Белый энергетический шар мелькнул в воздухе и ударил Синеокого в грудь. С ворчанием босс отшатнулся и вскинул руку, защищаясь. Воспользовавшись его замешательством, Лита сорвалась с места и отбежала в сторону. Хоть бы у нее получилось держать дистанцию. Резко развернувшись, Лита поспешно вызвала в сознании образ «Злого роя» и выстрелила вновь. Руж дрогнула и…

И ничего не произошло.

«Черт побери, он же пока недоступен!!!»

Мысленно выругавшись и обратив большую часть нелестных слов к себе, Лита приготовилась было снова выстрелить энергетическим шаром, но тут Синеокий вытянул руки перед собой, и в его ладонях начал расти его собственный, сиренево-красный. Поняв, что сейчас произойдет, Лита бросилась в сторону. Вовремя: шар ударил в то место, где она только что стояла, и с хлопком взорвался. На Литу дохнуло холодом.

«Да что ж такое! Я же так никакого урона ему не нанесу!»

Литу охватили злость и страх выставить себя ни на что не способной. Да почему все так идет? Неужели она даже защититься не может, пока Ичика не придет в себя? Если она проиграет, то не сунется потом в Золсер от стыда… Синеокий тем временем поднялся на дыбы, и его копыта засветились синим. Опять?! Лита поспешно выстрелила по нему, и конь, замахав передними ногами, злобно заржал. Синий свет пропал, а по шкуре врага пробежали новые трещины. Хоть это хорошо. Однако через мгновение Лита поняла, что это маленькое достижение может дорого ей стоить: Синеокий помчался к ней, выставив руки вперед.

На этот раз Лите удалось быстрее преодолеть оцепенение от вида летящей на нее туши. Она вновь рванулась в сторону; пронесшийся мимо конь затормозил, из-под его копыт брызнула земля вперемешку с травой. Лита невольно попятилась назад и вдруг ощутила спиной нечто твердое и шершавое. Дерево. Она уперлась в дерево.

Дерево, где живет деревница. Которая нападет лишь тогда, когда нападут на нее.

«Может, даже с Синеоким бы помогли…» — всплыли в памяти слова Ичики.

Конь тем временем вновь вскинул руки, и между его ладонями опять засиял сиренево-красный шар. Не успев додумать план, начавший формироваться у нее в голове, Лита отскочила. Шар врезался в дерево и взорвался снопом искр, ствол треснул, и растение с жалобным треском начало медленно заваливаться вбок. С досадой, как показалось Лите, заржав, Синеокий встал на дыбы, и его копыта в очередной раз засветились синим. Черт! Лита выставила вперед руку с оружием и приготовилась было стрелять, как вдруг чье-то негодующее ворчание заставило ее глянуть в сторону.

Звук издавала деревница. Выбравшаяся из ветвей упавшего дерева, она, не отрывая от Синеокого злобного взгляда, выбросила ладонь вперед. С ее пальцев сорвалось пять зеленых огоньков, которые, прошив пространство, вонзились в морду коня. Босс взвизгнул и, не удержав равновесие, завалился на бок, и только упершиеся в землю руки не позволили ему упасть. Копыта погасли. Не останавливаясь на достигнутом, деревница взмыла в воздух и со злобным визгом пронеслась мимо Синеокого. Конь шарахнулся — кончик крыла оставил на его боку красную полоску и пошедшие от нее трещины.

Лита ошарашенно следила за деревницей, которая тем временем развернулась в воздухе и, похоже, приготовилась повторить атаку. Нет, у нее, конечно, была мысль попытаться натравить кого-нибудь из них на Синеокого, но она и не подозревала, что эти крылатые девушки атакуют даже если навредить их дереву. Интересно, почему, когда Лита в него врезалась, на нее не напали? Считались только непосредственно атакующие умения? Впрочем, неважно: лучше не упускать свой шанс побольше разрушить броню врага. Лита выстрелила в Синеокого; деревница же замерла в воздухе, и на коня посыпался дождь из белых игл, вылетающих из ее крыльев.

Некоторое время они атаковали босса вместе — Лита стреляла пулями и энергетическими шарами, а деревница носилась в воздухе вокруг коня и то пикировала, раня крыльями, то швыряла в него огни с пальцев и иглы с крыльев. Синеокий метался, разрываясь между противницами, и то бросался к одной, то подпрыгивал и вставал на дыбы, стремясь достать другую. Трещины на его шкуре теперь покрывали почти половину тела. Наконец конь решил, что с него достаточно. Замерев на несколько секунд под градом пуль и игл, он заржал. Опять звук резанул по ушам Литы, и опять она, вскрикнув, заткнула их. В голове зазвенело, сознание помутилось. Рябящим и расплывающимся зрением Лита смутно разглядела, как деревница тоже прижала к голове ладони, и Синеокий, дотянувшись рукой, мощным ударом сбил ее на землю. Невольная союзница Литы с трудом было приподнялась — и тут Синеокий, встав на дыбы, обрушился на нее всем своим весом. Раздался хруст ломающегося стекла, и от тела деревницы разлетелись сияющие красные осколки. Еще один удар копытом в грудь, и крылатая девушка рассыпалась пылью.

«Лишил брони, затем добил», — зачем-то отметила Лита, изо всех сил стараясь не упасть и сфокусировать зрение. И теперь она снова без союзника… Кольнуло вернувшееся чувство одиночества. Ичики нет. Вика ушла. В ново-старой школе — издевательские голоса и собственный плач. Их… троих… тоже нет… и… Эрити… нет…

Звон в голове утихал, картинка перед глазами обретала ясность. Вот только не так быстро, как хотелось: Синеокий уже рысью бежал к ней. Лита подняла руку с руж. Давай, стреляй...

Она четко, со знакомой ясностью вложенной в голову игровой информации, осознала, что энергии для выстрела недостаточно. И снова воспользоваться оружием она сможет только через две минуты.

«Да какого черта?!»

Удар! Лита еле успела увернуться от летящего в нее кулака, но не удержалась на ногах и покатилась по земле. Впрочем, тут же она уткнулась во что-то мягкое, что и остановило ее движение. Приподнявшись, Лита увидела вяло шевелящуюся деревницу — по всей видимости, та все еще переживала последствия ржания Синеокого. Скользнув по ней взглядом, Лита машинально подняла голову выше — и увидела других деревниц. Все они лежали на траве и явно были не способны сражаться. То есть повторно натравить их на босса не получится.

«Одна...»

Тяжелый и опасно близкий топот за спиной. По наитию Лита вскочила и рванулась с места. Звук удара: похоже, рука Синеокого уже летела к ней, когда она услышала его шаги. Да когда «Пламенное перерождение» уже по-настоящему заработает?! Не может же она в течение двух минут беззащитной бегать от Синеокого! Черт, неужели ни одно умение нельзя использовать?

В голове вдруг вспыхнул образ. Точнее, два образа, но подходящим был только один. Да, на выстрелы не хватало энергии. Зато хватало на кое-что другое.

Зацепившись за образ, Лита резко развернулась и вскинула правую руку. Двустволка неуловимым движением втянулась в овал, вместо нее из преобразователя выскользнула серебристая искра. Конь уже несся вперед, раскинув руки. Подавляя желание развернуться и побежать, Лита сосредоточилась.

Искра сверкнула, и в следующее мгновение в Синеокого впились голубоватые разряды, нитями тянущиеся из нее. Затормозив, конь со злым ржанием начал приплясывать на месте, словно пытаясь стряхнуть их. Пять секунд — короткая трещина на морде, пятнадцать — еще одна на груди... Магическое умение наносило меньше урона, чем выстрелы, но его плюс был в том, что оно могло держаться, пока в преобразователе окончательно не истощится энергия. Такая вот потенциально бесконечная атака. Жаль, что только потенциально.

Все, энергии больше нет. Это осознание пришло к Лите одновременно с тем, как разряды исчезли, а искра погасла. Синеокий стоял, тяжело дыша и сверля девушку свирепым взглядом. Лита отвечала ему тем же.

«Перерождение» через 4... 3...»

Хорошая все же штука — эта система сообщений «все в твоей голове». В крови кипел адреналин, сердце грело довольство собой — у нее получилось продержаться, да еще и основательно разрушить броню Синеокого. Лита улыбалась. Еще немного, и они победят.

«2... 1».

Томительная лишняя секунда после окончания отсчета. Шаг Синеокого к Лите, от которого ее кольнул страх. А вдруг Ичика не успеет?..

Успел.

Рядом с расщелиной расцвела огненная вспышка, а в следующее мгновение ввысь взмыла фигура, объятая красным пламенем. Совсем как феникс, мелькнула мимолетная мысль у Литы, недаром «Пламенное перерождение» назвали так. Она даже забыла на несколько секунд о Синеоком, восхищенно любуясь Ичикой — так невероятно выглядело его охваченное кольцами огня тело и такое ощущение небывалой мощи исходило от него. Игрок напружинился, словно желая оттолкнуться от воздуха, клинок на его руке полыхнул тем же красным пламенем — и парень действительно оттолкнулся от воздуха, стрелой полетев в сторону Синеокого.

Конь даже не успел среагировать. Один быстрый удар — и его тело оказалось в огне. Босс истошно закричал, взвился на дыбы, трещины на мгновение покрыли его густой сеткой — и броня разлетелась в стороны красными осколками. Ичика приземлился позади Синеокого и тут же, пружинисто выпрямившись, развернулся и поднял руку с клинком. Пламя, охватывающее его тело, испарилось: сильнейший удар был нанесен, осталась лишь десятисекудная неуязвимость.

«Как феникс. Голова, почему она болит? Феникс… умирающий и перерождающийся… я… прости…»

Чувство вины и голубые глаза. Не Синеокого.

Огонь больше не пожирал босса. И, несмотря на исчезновение брони, конь еще не собирался умирать. Издав нелошадиное, злобное рычание, он рывком вытянул руки и бросился к Лите, на ходу создавая в ладонях сразу два энергетических шара. Лита оцепенела, с ужасом смотря на летящего к ней монстра. Этого она совершенно не ожидала. Почему так?! Почему он просто не мог умереть?!

— Лита!

Ичика рванулся вслед за конем, но явно не успевал: слишком быстро тот несся. Но его крик вырвал Литу из оцепенения и внезапно заставил страх испариться. То ли это помогла игра, то ли перед лицом опасности у Литы открылась способность нереально быстро реагировать, но решение пришло мгновенно. В сознании горело одно активное умение — видимо, энергия успела на него накопиться за то время, пока Ичика перерождался и атаковал. Довольно маленькое по урону и больше для того, чтобы добить врага, если у него остались жалкие крохи жизни. Идеально. Раз! Лита вскинула руку с преобразователем, из него вытянулся клинок. Два! Рывок навстречу Синеокому. Три! Руки коня метнулись к ней, но Лита уже поднырнула под его живот. Получай!

Лезвие вытянулось, достигая необходимой длины, и вспороло брюхо босса почти до хвоста. Лита проскользнула по траве на спине, словно по льду (нет, все же странная физика у этой игры), и оказалась позади Синеокого. Поспешно оперлась на руки, вскочила, обернулась. Босс неподвижно стоял, словно окаменев. До ушей Литы донесся тоскливый, почти человечий вздох. И тело коня рассыпалось знакомой пылью.

«Но это не та пыль. Но они рассыпались так же. Я помню. Что я помню?..»

Тяжело дыша, Лита разглядывала пляшущие в воздухе пылинки. Недоверие вытеснялось нарастающей радостью. Все? Правда все? Они победили его? Неужели победили! Они наконец-то его победили! Захлестываемая счастьем, Лита повернулась к улыбающемуся во весь рот Ичике. Вздумай он сейчас ее обнять, она бы охотно разделила его порыв.

— Ичика, мы победили его! — счастливо воскликнула Лита. — Наконец-то! Это было так круто! Мне сначала страшно было, но это так круто! — Радость бурлила в ней так, что она подпрыгнула и расхохоталась во весь голос. Гордость грела ее — она продержалась, она дождалась Ичику, разрушила половину брони Синеокого и нанесла финальный удар! Первый ее монстр в Золсере, да еще и босс, и она выжила, они вместе его победили! Лита кружилась, смеялась и готова была кричать на весь этот мир, все межмировое пространство: «Мы прекрасны, мы победили, смотрите, мы победили!»

— Ичика, я обожаю твой мир! Ты не представляешь, насколько! Черт побери, у меня просто нет слов, я просто… я!..

Ее радость вдруг поутихла. Ичика рассматривал Литу с непонятным выражением лица, таким, словно он изо всех сил пытался понять, что происходит. Лита покраснела. Черт побери, как же она, наверное, глупо выглядит со стороны! Несет всякий бред…

— Ты так радуешься, — медленно произнес Ичика. В его глазах светилось удивление, замешательство… и искреннее, неподдельное восхищение. — Ты… так радуешься…

После чего он вдруг закрыл глаза и, обмякнув, рухнул на траву.

* * *

Разноцветные луны заливали мир нежным светом. Теперь, когда действие кристалла «Мощи двух» прекратилось, все вокруг снова выглядело таким же спокойным и безмятежным, как и когда Лита попала сюда. У лун пропал тревожащий розоватый оттенок. Металлический, бурый, красный цвета больше не просвечивали сквозь серебристую зелень, а безжизненный пепельный — сквозь светло-коричневую кору. Листва на деревьях тихо шуршала — там копошились очнувшиеся деревницы. По траве пробегали волны от нежного прохладного ветерка. Ничто больше не напоминало о битве с Синеоким.

— Мир называется Луной, — рассказывал Ичика. Он лежал на траве рядом с сидящей Литой и смотрел вверх, немного щурясь. — Непонятно, правда, почему Луной, а не Лунами, их же много. Здесь всегда ночь. Из живых существ только монстры и те, кто играют здесь. Чем сильнее ты становишься, тем больше меняется мир вокруг — ну, ты уже видела. Зелень постепенно пропадает, луны краснеют, все вокруг понемногу становится зловещим. Мы — новый вид существ, созданные лунами, и пока непонятно, зачем вообще здесь. Те, что уже живут в этом мире, нас не принимают, и, чтобы выжить, нам все время надо сражаться и становиться сильнее. А что будет дальше, я пока не знаю. Вроде бы у этой игры есть конец. Наверное, дальше будут какие-то тайны, сюжет начнет все больше раскрываться, а в конце… сражение с боссом? — с сомнением произнес игрок.

Страшная усталость — побочный эффект «Пламенного перерождения» — у него уже прошла, хотя двигался и говорил Ичика до сих пор слегка заторможено. Лита же так и чувствовала себя неловко. Отойдя от усталости, парень больше не говорил ни про бой с Синеоким, ни про ее радость после него. Лишь пробормотал, что теперь ему как-то боязно вновь испытывать на себе «Пламенное перерождение», хоть ощущать себя безгранично сильным здорово, сообщил, что не прочь еще раз сразиться вместе с Литой, и внезапно решил рассказать ей про этот игровой мир. Несмотря на это, Лита все же ощущала смущение и легкую досаду на себя. Вела себя как ребенок, блин, а еще осуждала Ичику за похожее поведение…

— В самом начале игры мы приходим к большому камню, который называется Путеводителем, нас приводит к нему белая дуга, — продолжал тем временем парень. — Он нам и рассказывает телепатически про мир, кто мы такие, что делать, ну и всякую игровую информацию дает — про классы, атаки, как их изучить, где каких монстров найти и тому подобные вещи. Ой, я забыл, — вдруг смущенно добавил Ичика и извиняющееся взглянул на Литу. — Нам же после победы над Синеоким дали батарейки… ой, то есть, пищевые кристаллы.

— Пищевые что? — недоуменно переспросила Лита.

— Кристаллы. Да, мы в этой игре питаемся ими, — хмыкнул Ичика. — Ну, это не еда, а что-то вроде батареек для нас, которые дают нам энергию. Чем сильнее монстр, тем мощнее кристалл мы получаем и тем на большее время нам хватит энергии. Проверь свой инвентарь.

Запустив руку в мешочек на поясе, Лита вытащила оттуда светло-голубой прозрачный кристалл с шестью гранями. Сорок восемь часов, возникла у нее мысль, посланная системой игры. Энергии в этом кристалле хватит на сорок восемь часов. Ичика тем временем тоже достал свой и довольно улыбнулся.

— Сорок восемь. Здорово. Кристаллы из обычных монстров дают энергии на три-четыре часа, — объяснил он. — Поднеси его к груди. Сейчас покажу, как.

Ичика приблизил руку с кристаллом к центру груди, и на глазах у изумленной Литы тот втянулся внутрь тела игрока. Неуверенно посмотрев на свой, Лита все же повторила жест парня. Кристалл нырнул ей в грудь. От него по всему телу прокатилось приятное, медленно угасающее тепло.

— Мне нравится, что здесь мы питаемся так, — с довольно-расслабленным лицом сказал Ичика. — Чувство такое… приятное. Да и быстро.

Лита угукнула, не зная, что еще отвечать. Игроки ели только если необходимость есть была заложена в игре. Интересно, как бы он отреагировал на то, что людям всегда надо питаться лишь одним способом, а без еды они умрут?

— Что еще можно рассказать… — задумчиво протянул тем временем Ичика и сел, подтянув под себя ноги. Похоже, усталость после «Перерождения» окончательно покинула его. — Что ты вообще хочешь узнать?

— Ты говорил, что Синеокий не должен был ко мне цепляться, пока я не выбрала класс, — произнесла Лита. Она уже узнала, что цеплянием игроки называют атаку монстра на них. — Почему он тогда напал?

— Не знаю. — Ичика удрученно пожал плечами. — Он никак не должен был за тебя зацепиться. Игрой не предусмотрено. Может, это сбой…

— Сбой? — быстро переспросила Лита, ощутив, как по коже пробежал холодок. Нет, не может быть…

— Да, — кивнул Ичика. — Такой, какой произошел на площадке, когда мы встретились. Тогда умер не только я, все игроки погибли. Сердце сказало, что устранило тот сбой, но мог возникнуть и новый. Странно все это…

— Да… — машинально ответила Лита, чувствуя невольную дрожь. Эти сбои, неужели они?..

Нет, это немыслимо. С конца «Игр одного сердца» не могло пройти много времени. Да и в книге про сбои не говорилось. Не может быть, чтобы Золсер…

Ичика молчал, подняв к небу задумчивое лицо. Лита последовала его примеру, и многоцветие лун ласкало ее взгляд. Звезды и темно-фиолетовое небо оттеняли их краски. В стороне раздавались тихие стрекочущие звуки — это перекликались между собой деревницы.

Красивый мир. Даже несмотря на то, что тут происходят странные вещи — остаться бы в нем. Здесь… хорошо. Различные игровые миры, приключения, восхитительные пейзажи. Другая жизнь. И… свобода.

— Лита, — вдруг произнес Ичика. — Лита, а какое небо в твоем мире? Оно одинаковое или меняется?

— Э... ну... — растерянно пробормотала застигнутая врасплох Лита, вскидывая взгляд на парня. С чего вдруг такой вопрос? — Меняется. Днем оно синее, и оттуда светит солнце. Иногда его могут затянуть облака, и тогда оно станет серым, а солнца не будет видно. Ночью черное, и оттуда светят луна и звезды. Луна бывает то полной, то от нее видна только часть, и тогда ее называют месяцем. Как-то так...

Ичика слушал, внимательно смотря на Литу. В его глазах светился искренний интерес.

— Здорово, — восхищенно произнес он. — Хорошо, что оно меняется. Одно небо — это всегда скучно.

— Наверное, — согласилась Лита, взглянув наверх. Луны сияли. Как же они все-таки красивы. — Хотя это небо гораздо чудеснее моего. Хороший у тебя мир.

— Может быть. — Лицо Ичики вдруг погрустнело. — Хотя мне кажется, что жить в твоем мире и быть человеком лучше.

Странный он все-таки. И чего его тянет в ее мир?

— Почему ты так думаешь? — спросила Лита.

— Ну... — Ичика с тем же печальным выражением лица взглянул на нее. — Например, то, как ты радовалась. Я, как игрок, никогда не испытаю такого сильного чувства.

— О чем ты? — Лита ощутила недоумение и немного — смущение от воспоминания странного выражения лица Ичики, когда он смотрел на радующуюся нее.

— Наши эмоции, — тихо ответил Ичика. — Они намного бледнее человеческих. Намного мельче и поверхностнее.

Что?

— Ты... по-другому чувствуешь? — ошарашено произнесла Лита. Этого не было в книге. Об игроках рассказали немного, но об их эмоциях ничего не говорилось. Почему об этом не было никаких упоминаний?

Ичика медленно кивнул.

— Это как лужа рядом с океаном. У нас все... мимолетнее. Слабее. Мельче. Ваши чувства намного глубже, ярче и разнообразнее. Вот хотя бы то, как ты радовалась. Это было так... сильно. Бурно. Ярко, да. Словно... словно в океане шторм, большие волны, и они захлестывают и потрясают... — Ичика слегка покраснел и опустил взгляд. — Глупо, может, звучит, но у меня возникло такое ощущение.

Лита не нашлась, что ответить. Ей овладело замешательство. Так вот почему Ичика так странно на нее смотрел, когда она радовалась. Игрок впервые видел настолько яркое проявление эмоций... Но неужели он действительно чувствует все слабее? Лита вспомнила, как он радовался, когда в игре они спасли зверька от воды, его любопытство, интерес к ее миру. В них совсем не чувствовалась та бледность и мимолетность, о которой говорил Ичика.

«А может, — вдруг подумалось Лите, — это лишь внешнее проявление? И такое впечатление создается только благодаря мимике и жестам? А на самом деле...»

— А как ты узнал об этом? — спросила она, чтобы хоть что-то спросить.

— От Золотого Сердца. — Ичика поднял голову. — Но не напрямую. Я спрашивал у него о людях, но оно не ответило. Не потому, что не хотело, — поспешно добавил он, — просто... оно сказало, что почти ничего не помнит. Что забывает понемногу о людях.

О том, что Сердце может что-то забыть, тоже не говорилось в книге. О нем не написали ничего, кроме того, что оно являлось необычным разумным компьютером, который поддерживал Золсер энергией. Было ли это в фантазии автора, но не нашло отражения в книге? Или же это продолжает развиваться ее вселенная?

— В общем, оно ничего об этом не говорило, — продолжал тем временем Ичика. — Но однажды я умер в одной из игр. И во время перерождения мне приснился сон.

Он ненадолго замолчал, прикрыв глаза и, видимо, вспоминая.

— Там был город. Большой город, по улицам которого бродило множество людей. Я как-то понял, что это именно люди, а не создания игр и игроки. Я просто бродил там без всякой цели, даже ни на что не обращая внимания. Потом у меня в кармане зазвонил телефон… да, вроде так называется. Мне что-то сказали по нему, но я не запомнил, что. Но я ощутил радость.

Ичика снова помолчал, после чего тихо произнес:

— Я впервые почувствовал такую радость. Она словно заполняла меня всего, она была такая глубокая, трогающая и яркая. Она… топила в себе. Уносила за собой. Переворачивала. Я… — Он запнулся. — Я не знаю, как точнее описать. Не могу найти слов. Когда я проснулся, то первым делом спросил Золотое Сердце, почему я испытал ее так сильно. И оно ответило, что во время перерождения мое сознание каким-то образом вступило в контакт с одним человеческим воспоминанием, которое осталось в памяти Сердца, и я прожил кусочек жизни этого человека. Вот так я узнал, что люди чувствуют совсем по-другому, чем игроки.

— Но… почему так получилось? — спросила Лита. Ее пробрала кратковременная дрожь. Ичика описывал человеческую радость так… вдохновенно. И с такой тоской…

— Сердце не смогло создать нам такие чувства, как у людей, — ответил Ичика грустно. — Оно сказало, что они требуют много энергии и слишком сложны и многогранны, чтобы их можно было непрерывно воспроизводить без ошибок. Поэтому ему пришлось дать нам такие, какие есть у нас сейчас. Я понимаю его, но все же… — он коротко вздохнул, — завидую тебе. У тебя есть эти глубокие и яркие чувства, ты можешь находиться и в своем мире, и в моем. Человеком быть здорово.

— Не сказала бы. — Лита вдруг тоже ощутила грусть. — Плохие чувства мы тоже ощущаем сильнее. А то, что я в Золсере… мне просто повезло сюда попасть. Обычно жизнь людей намного скучнее жизни игроков.

— Но ведь они могут, — упрямо возразил Ичика. — Могут попасть в Золсер. Могут чувствовать и сильные положительные эмоции. Вы можете гораздо больше, чем мы. Вы ведь, в конце концов, и создали этот мир. А мы можем только играть в нем.

— И все же лучше бы я чувствовала не так ярко и не могла попасть в мир людей, но жила бы здесь, — буркнула Лита. — А этот мир был создан одним человеком, и он скорее исключение из правил, подавляющее большинство людей не способны на что-то такое.

Почему он так убежден, что людям лучше, чем игрокам? Он ведь даже не знает, как они живут! Да многие бы, наверное, с удовольствием променяли бы свои эмоции и якобы большие возможности на бытие бессмертными существами, вечно играющими в большом мире без тревог и забот!

Ичика молчал, вновь задумчиво глядя на небо. Его брови были озабоченно нахмурены. Наконец он медленно произнес:

— Этот мир… он ведь был изначально создан для людей, да?

— Да, — ответила Лита, не понимая, к чему он клонит.

— Значит, вы мечтали именно о таком мире? — Ичика пристально взглянул на нее. — Вам не нравился свой, и вы хотели другой? Почему?

Лита отвернулась. Как ему объяснить? Поймет ли он? Что их мир — не игра, что там нельзя выбрать другую жизнь, если не нравится старая, что их реальность в чем-то более жестока, чем самые кровавые и жуткие игры? Что там слишком много рамок, за которые выйти — значит, обречь себя на осуждение и презрение? Что испокон веков люди желали избавиться от этого и сотворить идеальный мир, но могли достигнуть его лишь в своих мечтах и произведениях?

— Это… очень долго объяснять, — наконец ответила она. — Но да, множество людей наверняка хотели бы жить в Золсере.

— Понимаю, — помолчав, сказал Ичика. — Похоже, мир людей гораздо сложнее, чем мой. Вот уже сейчас я не особо его понимаю. Лита, — вдруг смущенно произнес он, — ты ведь еще вернешься? Раз тебе нравится мой мир? Просто… я бы хотел еще раз сыграть с тобой. И узнать больше о тебе, о мире людей.

Литу охватило странное чувство. С одной стороны, ей было приятно, что Ичика хочет увидеть ее еще раз, с другой — не нужна ли она ему только для того, чтобы рассказать про мир людей? Ведь, кажется, она интересует его лишь потому, что является человеком. Впрочем… не интересует ли ее игрок в большинстве своем только потому, что он игрок и житель Золсера?

И тот, кто разделяет ее любовь к играм. И с кем интересно. И… у нее давно не было друзей…

— Вернусь, — пообещала Лита, глядя в глаза Ичике. — Все же я хотела сюда попасть, и не один раз.

Просияв, парень широко улыбнулся. И совсем по его лицу не скажешь, что его эмоции гораздо слабее человеческих.

— Я рад, — счастливо произнес он. — Я тебе тоже расскажу про Золсер и покажу другие игры. Устроим обмен информацией, — усмехнулся игрок и заговорил дальше, постепенно увлекаясь: — Я покажу тебе мои любимые игры, думаю, они тебе понравятся. Там и сюжеты хорошие, и играть увлекательно, и атмосфера потрясающая. Или, если хочешь, останемся в Луне. Будем вместе на монстров охотиться, кристаллы искать, вземи исследовать… — Глаза Ичики сияли: похоже, его действительно воодушевляла эта идея. — Можем даже прямо сейчас начать! — Он вскочил и протянул слегка опешившей Лите руку. — Так что ты хочешь? Тут остаться или посмотреть на другую игру? И на какую именно? Тебе какие больше нравятся?

— Э… ну… — растерянно пробормотала Лита, машинально беря игрока за руку. Ей нравилось то, что он предлагал, хотелось узнать больше о Золсере и увидеть другие его игры, но внезапно она вспомнила про свой мир. Сколько времени уже прошло с момента ее ухода? По ощущениям — довольно-таки много, возможно, там уже наступила ночь.

— Наверное, этим придется заняться в следующий раз, — с сожалением произнесла Лита. — Сейчас мне надо возвращаться домой. Я слишком давно здесь, за меня будут волноваться.

— Вот как… — огорченно протянул Ичика. — А когда ты придешь в следующий раз? Через сколько часов?

— Завтра. Часов через… десять, наверное. Или чуть больше.

Лита даже не задумалась над ответом. Завтра. Она обязательно вернется сюда завтра. Чувство было похоже на то, когда ты временно оставляешь недочитанную интересную книгу, или недосмотренное кино, или недопройденную игру: потребность вернуться к ним позже, четкое знание, что вскоре ты это непременно сделаешь, и предвкушение того, как скоро они вновь погрузят тебя в свою вселенную с головой. Это предвкушение захватило Литу настолько, что она даже не заинтересовалась, зачем Ичика спросил ее про часы.

Парень вновь просиял.

— Тогда я буду тебя ждать, — счастливо произнес он. — Через десять часов на площадке. — Лите потребовалось напомнить себе, что площадкой игрок называет «коридор». — Хорошо?

— Хорошо, — невольно улыбнулась Лита. Искренняя, почти детская радость Ичики заражала. Неужели его чувства и правда слабее человеческих?

Когда последний раз ее день проходил так чудесно? Наверное, лишь в детстве. И сейчас. И пройдет так же завтра. И будут еще другие дни, когда она вернется в Золсер. А она непременно вернется сюда не один раз.

По возвращению домой Литу переполняло счастье. Однако помимо него в уголке сознания скреблось еще какое-то смутное, неясное чувство.

Все же… почему она тогда убежала от Синеокого? И где видела то сочетание синего и белого, что повторилось в цвете его глаз и шерсти? Где?..