В мечту. Оковы одной души (джен)

Всего несколько секунд назад тут было поле. Была трава — высокая, до пояса, густая, в которой терялись цветы, — была широкая, хоть и мелкая, речка, наполнявшая воздух умиротворяющим шумом плещущейся воды. Были горы на горизонте — подернутые голубоватой дымкой, с белоснежными шапками снега на вершинах, которые, в свою очередь, задевали такие же белоснежные, пухлые облака.

Теперь же — пустыня, тянущаяся до горизонта. Ровное пространство, засыпанное серым мелким песком, который стеклянно поблескивает в лучах полуденного солнца. Легкий ветерок рисует на этом шуршащем, рассыпчатом ковре узоры, наполняет воздух тихим шелестом и песчинками.

А посреди серой равнины стоит девушка. В фигуре читается страшное напряжение, пальцы сжаты в кулаки, рот приоткрыт, в широко распахнутых глазах — безграничное потрясение и ужас.

Потом будут жуткие, рвущиеся из души крики, слезы, удары кулаками по безропотному песку и обессиленные рыдания, лежа ничком, после. Но пока она просто безмолвно стоит, не в силах поверить в то, что только что произошло на ее глазах.

Всего несколько секунд назад были поле, трава, горы, реки, города, животные, люди. Теперь же — серая безжизненная пустыня, покрывающая весь мир.

Лита смотрела на него. Смотрела на блестящий круг, стиснутый ее пальцами, а перед глазами все проносились недавние образы.

Темно-синее пространство. Сверкающие в нем полупрозрачные серебристые сферы. Голос в ее голове, что знал о ней все. И солнце, в чьих лучах искрился снег другого мира.

«Не может быть!» — вопило сознание.

А подсознание шепнуло — тихонько, почти неразличимо:

«Я так долго этого ждала».

* * *

Несколько часов назад.

Шел снег.

Когда-то Лита находила особое очарование в кружащихся в морозном воздухе белых точках, что плавно опускались на землю и выстилали ее хрустящим, искрящимся в солнечном или фонарном свете ковром. Неторопливые холодные звездочки, словно сорвавшиеся с самого неба, или перышки с крыльев сказочной птицы… В детстве Лита задавалась вопросом, зачем эти белоснежные чистые пушинки покидают белоснежное чистое небо и падают в грязь и лужи. Разве не логичнее было оставаться на небе? Странные.

Как же это было давно…

Теперь уже Лита не обращала на снежинки особого внимания. Они стали для нее обыденной, совсем не чарующей вещью. Белые точки падают с неба. Падают каждую зиму. Холодные, мокрые, противные, норовят полететь в лицо, заставляя морщиться, застилают обзор. Вот как сейчас.

Сквозь белую пелену мигнул долгожданный зеленый кружок светофора, и Лита торопливо зашагала через дорогу. По ноге ощутимо бил пакет с продуктами, что вовсе не добавляло девушке удовольствия. Лита дико мечтала побыстрее дотащить его домой и бросить. После чего сесть за компьютер и с чувством выполненного долга продолжить проходить одну очень интересную игру, сделанную по не менее интересной книге.

«Быстрее бы домой, — думала Лита, переходя через дорогу. Ботинки мерно шлепали по грязному снегу и мокрому асфальту. — Чертовы снежинки, как они надоели уже. И пакет этот надоел. Домой, в тепло, в… ах ты ж блин!»

Последняя мысль относилась к бортику тротуара, который так не вовремя встретился с ногой Литы и благодаря которому девушка едва не поприветствовала носом снежную кашицу на асфальте. Отослав про себя нелестный эпитет бордюру, Лита поспешно выпрямилась… и столкнулась взглядами с незнакомым мужчиной, за руку которого цеплялся мальчик лет пяти-шести, видимо, сын.

Жар стыда и злости сковал тело. Лита втянула голову в плечи, торопливо зашагала мимо, стараясь смотреть только вперед. Она почти видела внутренним взором насмешливый взгляд мужчины, почти слышала его мысль: «Вот же неуклюжая дуреха, и как она тут умудрилась поскользнуться». И зачем этому человеку надо было смотреть именно на нее?! Чертов бортик, почему ему потребовалось подвернуться под ноги! Как же она ненавидела, когда люди замечали ее промахи…

— Снегулочка! Папа, смотли, Снегулочка! — восторженно прозвучал картавый детский голос. Лита покосилась в сторону — это о ней? Да, тот самый мальчик показывал на нее пальцем, улыбаясь и радостно блестя глазами. Боясь, что ее взгляд заметят, Лита поспешно отвернулась и ускорила шаг. Но все же улыбнулась.

Может, она и правда похожа на Снегурочку? Бело-синий длинный пуховик, белые сапоги и шапка, голубые глаза, длинные, заплетенные в косу волосы. Разве что им, наверное, полагалось быть русыми, а не темными, чтобы точно попасть в образ. Снегурочка… Лита представила, как по мановению ее руки снегопад расступается, как занавесь, и она идет по образовавшемуся белому коридору, а впереди ждут сани с тройкой длинногривых коней и старик с пушистой бородой и добродушной улыбкой, а потом они взлетают на этих санях в звездное небо…

Боже, что за бред она нафантазировала…

— ...а потом она села на скамейку. Прямо на снег.

Лита не хотела прислушиваться к случайно уловленному разговору, но голоса звучали довольно громко, и так уж получилось, что она все слышала.

— Ну и кажется же тебе... Точно не пил ничего накануне?

— Да нет, разве что не выспался. Но все-таки красивый глюк, мне понравился. Она еще яркая была такая, синяя...

«Синяя…»

Почему-то Лита зацепилась за это слово. Неясно, почему — с синим цветом у нее не было каких-либо особенных ассоциаций. А сейчас вдруг его упоминание показалось… выделяющимся.

Но лишь на секунду.

Голоса постепенно удалялись и вскоре перестали быть слышны. Лита же, с коротким вздохом мотнув головой, торопливо зашагала в сторону дома. Противный пакет больно бил по ноге, и она ощутила кратковременное желание его бросить.

* * *

Когда Лита дошла до подъезда, ее так достал без конца сыплющийся снег, что она готова была продать душу, лишь бы он прекратился. Квартира уже представлялась ей милым и прекрасным раем. Тепло, компьютер, чашечка горячего чая или кофе, хорошая книга или игра… не думать об учебе… как здорово, что сейчас каникулы. До конца четверти у нее часто не хватало времени. Сидела за уроками до ночи, занималась с репетитором, пересдавала четверки на пятерки…

«А ведь когда-то я обожала зиму, — думала Лита, шаря в кармане в поисках ключа. По домофону она практически никогда не звонила. — Какая же глупая я была. Еще фантазировала что-то про нее. Милые маленькие снежинки... когда ж вы кончитесь, милые маленькие снежинки, достали...».

Пальцы наконец наткнулись на холодный металл ключей, и Лита с облегчением вытащила их. И вдруг заметила, что на панели домофона висит что-то синее.

Не особо вглядываясь, Лита почему-то решила, что это прилипший кусок ткани. Она протянула руку, желая смахнуть его с панели, и тут внезапно «ткань» сорвалась с места, точно ее сдул порыв ветра, пролетела мимо лица отшатнувшейся от неожиданности Литы и скрылась с глаз. Девушка ощутила, как по носу ее задело что-то легкое и мягкое.

Она ошарашенно обернулась, стремясь найти это непонятное нечто, однако не увидела ничего, кроме падающего снега. Странно. Может, и правда сдуло? Хотя она бы почувствовала порыв ветра...

А, ладно, черт с ним.

Выкинув этот эпизод из головы, Лита коснулась ключом гнезда, и домофон приветственно пискнул.

А тем временем далеко-далеко раздался шепот, слышимый только одним существом:

— Лети. Доставь. Первая часть начинается.

* * *

«Классная игра. — Черные строки бежали в окошке отправки сообщения, тишину в комнате нарушал тихий шелест клавиатуры. — Спасибо, что порекомендовал».

«Не за что, — вскоре пришел ответ от приятеля. — То, что надо, чтобы сбежать от жестокого мира, да? :D»

Да, именно приятеля, не друга. Друзей как таковых у Литы не было. Лишь мимолетные и не очень знакомые в Интернете.

«Верно, — заскользили вновь буквы на экране и зашуршала клавиатура. — И представлять на месте монстров всех, кто надоедает в реальности)»

«Особенно твою маму? :D»

«Ну... может быть. Да нет, не подумай, она неплохая».

Просто волнуется за будущее Литы. Возможно… слишком сильно. Иногда. Боится, что дочь слишком заиграется и станет хуже учиться, но Лита обещала ей, что не будет много играть. К тому же сейчас каникулы, и мама более спокойно к этому относится, понимает, что надо давать себе расслабиться. Хоть и ворчит, что «эти сказки» лишь отрывают от реальности. Но в ее словах есть доля правды. Все же чудес в реальности не бывает. В фантастические миры не стоит верить хотя бы потому, что реальность больно ударит, когда ты вернешься в нее…

Лита свернула мессенджер, и ей открылось окно только что пройденной фэнтезийной игры. Вспыхнуло меню — яркий таинственный лес и белые буквы на его фоне, — зазвучала нежная музыка. С довольным вздохом Лита покрепче прижала наушники ладонями, вслушиваясь в мелодию. Чудесно. Какая же прекрасная игра. Жаль, что всего лишь игра…

Комнату освещал только монитор компьютера, и вокруг стула Литы сгущался мягкий полумрак, скрадывая предметы и расстояние между ними. На стене горели цифры электронных часов, показывая полпервого ночи. Уже так поздно? Если мама проснется и заметит, что Лита еще не спит, будет недовольна. Хоть и каникулы, но она против нарушения режима сна…

«Но ведь все равно каникулы, и один раз, мне кажется, можно», — попыталась Лита мысленно оправдаться перед ней. «Для организма лучше, если ты всегда засыпаешь в одно и то же время, так что иди спать, давай, быстро», — тут же ответила она самой себе голосом мамы и осознала, что виновато втягивает голову в плечи. Лита с тревогой прислушалась — тихо. Родители спят. Но, наверное, и ей уже стоит лечь — диалог с внутренней мамой притупил радость от игры и убил все желание сидеть дальше.

Прощаясь с мелодией, Лита стянула наушники. Последний раз окинула взглядом сказочный лес, с сожалением щелкнула по кнопке «Выход». Монитор послушно мигнул, вновь открывая рабочий стол. Изображение разноцветных спиралей на черном фоне резануло глаза, и Лита прищурилась. Надо все-таки сменить картинку, а то на эту неудобно смотреть ночью. Лита потерла глаза, поморгала, привыкая…

Наушники будто сами собой выскользнули из ее ослабевших пальцев и со стуком, показавшимся оглушительным в царящей вокруг ночной тишине, упали на пол. Замершая Лита уставилась перед собой, ощущая, как внутри нее медленно, по капле, нарастают изумление и недоумение.

На мониторе сидела бабочка.

В январе. Середине зимы, когда все приличные бабочки либо уже отлетали свой жизненный цикл, либо пережидают морозы в спячке.

Однако она спокойно сидела и меланхолично шевелила тонкими, хрупкими крыльями.

Она что, до этого спала у них в квартире? А сейчас отогрелась и вылетела? Но у них вроде не было резких скачков тепла, чтобы бабочка почувствовала перемену и проснулась. Может, спала в каком-то месте, куда до поры до времени тепло не доходило, а сейчас дошло?

Лита озадаченно рассматривала бабочку, старательно подыскивая причину ее появления. Было бы, конечно, заманчиво поверить, что это связано с чем-то фантастическим, но Лита сразу отмела подобные мысли — зачем думать о том, что никогда не окажется правдой? Неожиданной гостье на раздумья Литы было так же все равно, как и не на самое подходящее время года: она продолжала сидеть, медленно складывать крылья и расправлять обратно. Свет монитора давал возможность разглядеть, хоть и неясно, их цвет — синий, с белой каймой. Лита вспомнила непонятное пятно на панели домофона и случайно подслушанный разговор. Да нет, не может быть…

Бабочке тем временем надоело сидеть на мониторе, и она, легко всплеснув крыльями, вспорхнула. Пролетела через всю комнату под все еще удивленным взглядом Литы, достигла окна…

Пронеслась сквозь него и исчезла.

Лита порадовалась, что сидит — в противном случае она бы точно не устояла на ногах и свалилась на пол. Не сводя ошарашенного взгляда с окна, она посильнее ущипнула себя за руку; боль заставила поморщиться. Значит, не сон? Но и явью это быть не может! Наяву зимой бабочки летают довольно-таки нечасто и уж точно не проходят сквозь стекла.

«Ведь… все же так, правда?» — неуверенно подумала Лита, уже начиная сомневаться в собственной правоте.

Помедлив, она встала. Неуверенно, мелкими шажками подошла к окну, за которым все падал густой снег. Приложила ладонь к стеклу — холодному, гладкому и абсолютно материальному. Оно вполне принадлежало реальности, и никакие бабочки не могли сквозь него пролетать. Словно доказывая это, резкий порыв ветра бросил в окно горсть снежинок, и они налипли на стекло.

«Переиграла, — поразмыслив, наконец нашла причину Лита. — Второй час ночи, впечатления от игры, в сон клонит, вот и примерещилась всякая чушь. Завтра никакого компьютера… ну, разве что чуть-чуть посижу… пойду гулять. Свежий воздух, здоровье, родители счастливы будут, что дочь вышла, как нормальный человек…»

Она вздохнула и, закрыв глаза, коснулась лбом стекла. Его холод приятно остужал кожу, успокаивал. Бабочка понемногу уходила на задворки сознания. Была, но теперь ее нет. Возможно, и правда померещилось…

«Надо пойти спать. Поздно ведь…»

Лита открыла глаза и только собралась отойти от подоконника, как взгляд зацепил темный круг на нем. Размером с ее ладонь, плоский, металлически поблескивающий в свете фонаря.

«Это еще что? — Лита взяла в руки вещь, оказавшуюся гладкой и холодной, будто ее только достали с мороза. — Не помню, чтобы у меня что-то лежало здесь».

Она повертела предмет в руках, поглаживая пальцами его гладкие бока, потом поднесла к глазам в стремлении разглядеть получше. Тусклый свет фонаря не сильно способствовал изучению странной вещи, и, сдавшись, Лита пошла к выключателю.

Вспыхнула лампа. За мгновение до этого Лита зажмурилась, оберегая глаза, затем осторожно открыла и поморгала, привыкая к свету. И только потом перевела взгляд на круглый предмет в руке.

Серебристый диск лежал в ее ладони, медленно отогреваясь. Он был гладкий, верно — но на его поверхности отчетливо виднелись трещины, маленькие вмятины, сколы. Словно они скрывались под стеклом, или диск являлся 3D-изображением, где объемные картинки скрывались будто под поверхностью листа бумаги. На первый взгляд, неровности были разбросаны совершенно хаотично, но чем дольше Лита смотрела, тем яснее видела, что они складываются в две спирали, в центр которых попадали два круглых пятна голубого цвета.

Вещица выглядела странной сама по себе и удивила бы Литу, даже если бы она не знала, что это такое.

А учитывая то, что она знала, предмет ее не удивил.

Он ошеломил Литу второй раз за эту ночь, причем так, что у нее от шока подкосились ноги.

Потому что в ее руке совершенно определенно лежал перемещатель.

* * *

Проводник по выдуманным мирам, сокращенно ПВМ, просто проводник по мирам, проводник, телепортатор, перемещатель… Как его ни называли, этот предмет, предназначенный, по слухам, для перемещения в другие миры. Миры книг, фильмов, игр, когда-либо созданных человечеством.

Первое сообщение о нем появилось около года назад, в группе, посвященному книге-бестселлеру под названием «Неся грусть». Постепенно знание об этом сообщении расползлось по всему фэндому. Его обсуждали, откровенно высмеивали, мечтательно рассуждали о том, что было бы, если бы перемещатель попал к ним в руки, писали рассказы и робко высказывали надежды на его существование… так или иначе, но сейчас о ПВМ знали почти все, кто читал «Неся грусть». Знали о том, что надо сделать, чтобы переместиться с его помощью в другой мир, о том, что перемещателей в мире всего четыре, и еще множество деталей, большинство из которых, однако, являлось выдумкой самих людей. Существовала даже фотография, прикрепленная к тому самому первому сообщению на форуме о книге.

И на ней был тот самый предмет, который держала сейчас в руке Лита.

* * *

Подделка? Кто-то, впечатленный слухом, смастерил эту вещь и подкинул? Ночью? При закрытом окне и третьем этаже? Да и зачем? Вопросы лихорадочно скакали в голове Литы и требовали ответов, пока сама девушка оцепенело смотрела на перемещатель. Точная копия того, что на фотографии. И почему-то сама мысль о том, что он ненастоящий, при взгляде на него казалась смешной и нелепой.

Да нет, нет, не может быть! Он не мог быть настоящим! Не мог, и все тут. Не бывает таких вещей в мире, не дошла еще наука до такого, это все легенда, слух, зародившийся в группе, и ничего более…

«Ведь… так же, правда?»

Второй раз за небольшой промежуток времени Лита начала сомневаться в собственных мыслях.

Ведь, в конце концов, как он оказался в ее комнате, которую отделяла от земли высота в три этажа?

Перемещатель, немного согревшийся от тепла руки, поблескивал в ладони. Казалось, он наблюдал за Литой голубыми пятнами в центре, дожидаясь окончательного вывода.

Существовал только один способ проверить, подделка это или нет.

Как и все, кому было известно о перемещателе, Лита знала, как им пользоваться — инструкция находилась в том самом первом сообщении о ПВМ. Нужно было лишь коснуться пальцами голубых пятен. После этого перемещатель признавал того, кто это сделал, своим хозяином, телепатически собирал информацию о нем и перекидывал человека в межмировое пространство. Дальше все зависело от выбора владельца. Можно было вернуться в свой мир, а можно — перейти в другой.

Это выглядело так невероятно, так выходило за рамки привычного и нормального, что Лита не удержалась и скептически фыркнула. И дураку ясно, что ничего не произойдет, если она коснется этих пятен. Чудеса — удел фантастических фильмов, книг и игр, а не реальности. Ну да, оказался перемещатель у нее внезапно на подоконнике, так это могли родители его туда положить, а она просто не заметить. И бабочка ей только показалась. Мало ли что может привидеться сонному человеку, который только что прошел игру, до предела напичканную чудесами и сказочной атмосферой.

Перемещатель быстро растерял свое загадочное очарование. Теперь он выглядел совершенно обыденно, всего лишь вещью, которую кто-то сделал под впечатлением от легенды о проводнике по выдуманным мирам и которую, очевидно, зачем-то принесли родители. Очень странный для них поступок, учитывая то, что они вряд ли знали о ПВМ, а мама вообще посчитала бы такое глупостью, но других объяснений не было. При этих мыслях Лита даже ощутила легкое разочарование. Чудес не бывает, но все-таки поверить в них на секунду было… приятно.

Лита задумчиво погладила одно из голубых пятен большим пальцем. Ничем не отличается от остальной поверхности. И ничего не произошло, что окончательно уверило Литу в том, что перемещатель ненастоящий. Осмелев, вторым большим пальцем она коснулась и другого пятна — просто так, чтобы убедиться окончательно. И снова ничего не произошло. Что и требовалось дока…

И тут комната исчезла.

* * *

У этого места было только одно определение — черное. Ни теплое, ни холодное, ни страшное, ни уютное. Даже непонятно, где верх, а где низ. Просто безликая чернота, заполнившая собой все пространство.

И бесплотный голос, тихо, но четко звучащий в голове.

Исеева Лита Сергеевна. 17 лет. Рост — 165 сантиметров. Вес — 57 килограмм. Темные волосы, голубые глаза. Тихая, замкнутая, ранимая, сильно зависит от чужого мнения, чувствительна к критике. Любит читать книги и играть в компьютерные игры, предпочитает произведения в жанре фантастики и фэнтези со «сказочной» атмосферой и хорошим концом.

Слова звучали все торопливее, сливались в неясный гул, но почему-то Лита все равно понимала, что говорит неведомый голос. Быстро-быстро у нее в голове продолжали перечисляться данные о ней самой. Привычки, прошлое, отношения с родителями, вкусы, мечты, достоинства, недостатки…

Вы подали запрос на право обладать проводником по выдуманным мирам №2. Если вы подтверждаете запрос, произнесите: «Да».

— Да, — не слыша своего голоса, прошептала Лита. Она была словно в тумане. Ощущение, как будто только что проснулась и еще не до конца разделила сон и явь.

Запрос подтвержден. Проводник по выдуманным мирам №2 принимает хозяина. Приветствую, Лита. Переношу в межмировое пространство.

Чернота вдруг побледнела до темной синевы, а вокруг вспыхнули серебристо-серые сферы. Они заполнили пространство, набили его, как пузыри океан, плыли мимо, как фантастические космические корабли. Гигантские, похожие на призрачные планеты, и более маленькие, что хрустальными лунами кружились вокруг первых. Светящиеся — ослепляюще ярко, или спокойным ровным сиянием, или же тускло, как перегорающая лампочка. Сверкающий хаос, стеклянный звездный флот, эфемерные новогодние шары.

Она глядела на эти сферы и ощущала себя спящей. Потому что не может существовать такое в реальности. Потому что это чересчур невероятно. Потому что…

Лита даже не сразу заметила, что задыхается.

Превышается норма пребывания в межмировом пространстве. Во избежание смерти переношу в случайно выбранный подходящий мир.

И все смазалось. Хрустальный хаос смешался окончательно, понесся мимо единым потоком, а потом Лита как будто нырнула в воду, и по глазам ударил свет.

* * *

Как называется это чувство, когда ты невольно напрягаешься, съеживаешься, а по телу бежит дрожь?

Как называется состояние, когда в рот лихорадочно вливается что-то невесомое и живительное, чему ты помогаешь, и от чего сердце бешено колотится?

Как называется ощущение, когда стопы становятся непослушными, чужими, а пальцами ног не пошевелить?

А напротив, отгороженная чем-то стеклянным и гладким, девушка. На фоне манекенов в платьях ее плохо видно, но можно разглядеть овальное лицо, немного вздернутый нос, перекинутую через плечо косу, безразличный взгляд…

«А, — с проблеском чувства облегчения подумала Лита. — Это же я. Отражение. В витрине магазина, похоже».

Сознание постепенно обретало ясность. Лита поняла, что ежится, замерзая, что жадно дышит, хватая ртом холодный воздух, что ее уже окоченевшие ноги касаются чего-то такого же обжигающе холодного. Она опустила голову. Ее ступни оказались зарыты во что-то белое и рассыпчатое. Снег. Откуда? Она ведь была…

Стоп.

Недавние события обрели четкость, окрасились ошарашенностью и недоверием.

Неужели…

Лита медленно развернулась, забыв про холод и окоченевшие ноги.

Она находилась на улице. На обычной городской улице, где виднелись витрины магазинов, по дороге ехали машины с автобусами, а по тротуару спешили люди. Стоял день. С безоблачного неба светило солнце, заставляющее снег искриться и сиять в своих лучах. Какое солнце, отстраненно подумала Лита, была же ночь…

И да, люди. Все больше и больше прохожих, завидев ее, останавливались и смотрели на нее недоумевающими, ошарашенными, неодобрительными и в которых отчетливо читалось «ненормальная» взглядами.

В общем, проявляли нормальную реакцию на человека, одетого в пижаму на улице зимой.

Паника. Осуждающие взгляды со всех сторон. Давящие, жгущие виной, стыдом, желанием закричать: «Я не виновата! Я не знаю, как тут оказалась! Не смотрите так на меня! Отвалите!». Пронзенная, раненая ими, как пулями, Лита съежилась, отступила назад, словно загнанный в угол зверь. Она чувствовала себя голой, городской сумасшедшей, сбежавшей от врачей. Осуждение душило. Скрыться! Сбежать! Не чувствовать его!

Она вдруг поняла, что до сих пор сжимает в руках перемещатель.

До конца не осознав, что делает, движимая лишь желанием оказаться подальше, Лита со всей силы надавила большими пальцами на голубые пятна и выкрикнула:

— Верни меня! Верни немедленно меня обратно!

Три бесконечно долгие секунды все оставалось неизменным.

А потом все исчезло, и перед глазами вновь пронеслись темная синева и сферы — серебристо-серые призрачные планеты и серебристо-серые призрачные спутники вокруг них.

* * *

Тепло.

Окно, задернутое темными шторами. Однотонные обои, скуч… «серьезные». Ковер, чей мягкий ворс ласково трогал ноги, окоченевшие от снега. Родное гудение не выключенного компьютера.

Так же, как и в прошлый раз, мысли и ощущения возвращались медленно, заторможенно.

Ноги отказались держать Литу, и она медленно осела на пол, не в силах поверить в то, что только что произошло.

Внезапная улица, внезапный день, эти изумленные и осуждающие взгляды… те сферы, тонущие в синеве, сияющие, эфемерные, невозможные, такие… такие… а еще голос, он назвал то место «межмировым пространством» и говорил что-то про нее, Литу. Откуда он знал? Чей вообще был? Неужели…

Лита медленно перевела взгляд на перемещатель. Разжала пальцы, до этого со всей силы стискивавшие его.

«Сначала ты окажешься в черном пространстве, где проводник по мирам познает тебя. Затем ты попадешь в межмировое пространство — место, где можно увидеть бесчисленные вселенные, созданные людьми, в виде больших сфер и поменьше — фанфиков. Чем вселенная логичнее и ценнее для человечества, тем ярче она сияет. А потом тебе нужно выбрать место, куда проводник приведет тебя. Только быстрее, пока у тебя не кончится воздух — если ты помедлишь, прибор сделает выбор за тебя».

Именно так было написано в сообщении о ПВМ.

«Не может быть. Не может быть. Не может быть!» — лихорадочно билась в голове Литы мысль. И одновременно перед глазами проносились синева и серебро, солнце и искрящийся снег другого мира, а в сознании, казалось, еще звучал бесплотный голос.

И это неправда. Наверняка неправда. Сон. Расшалившееся воображение под влиянием фентезийной игры с чудесами и магией на каждом шагу. Это неправда. Других миров не бывает. Перемещателя не бывает. Она не держит его в руках. Его нет. Нет…

Дверь в комнату открылась так внезапно, что Лита шарахнулась от нее, едва не выронив перемещатель.

— Ты чего не спишь? — сонно спросил отец, щуря глаза от света. Сердитости и раздражения в его голосе не было — он сам в выходные периодически сидел за компьютером до рассвета, азартно убивая монстров, и в этом плане у них с дочерью царило взаимопонимание.

Лита промычала что-то невразумительное. Никаких подходящих вариантов, почему она сидит на полу со включенным светом, не пришло ей в голову. К счастью, отец сам нашел подходящее объяснение.

— Заигралась? Ну да, бывает так: темнота, идешь по страшному коридору в игре, на тебя внезапно прыгает монстряк… Я, помнится, как-то со стула упал, когда подобное произошло… Иди спать. Поздно уже, не сбивай себе режим, а то когда снова занятия в школе начнутся, трудно будет обратно переключиться.

Посчитав воспитательную работу законченной, папа вышел из комнаты и закрыл дверь. Лита проводила его взглядом, чувствуя облегчение: ей абсолютно не хотелось разговаривать и тем более объяснять что-то после произошедшего. Хорошо, что это была не мама — вот уж кто бы устроил допрос, почему дочь не спит в час ночи, сидит на полу и что за кругляш у нее в руке.

Лита снова опустила взгляд на перемещатель. ПВМ как ни в чем не бывало лежал в ладонях, словно смотря на нее пятнами в центре.

— Тебя не может существовать, — тихо сказала ему Лита. — Люди еще не могут создавать такие вещи, внеземных цивилизаций нет, магии тоже. Ты точно сон. Или глюк. И почему я с тобой разговариваю…

Перемещатель остался безмолвен и безразличен, как недавняя бабочка. Ну, или как любая вещь.

«А может, это именно та бабочка его принесла? — вдруг подумала Лита и тут же скептически улыбнулась самой себе. — Нет, этого уж явно не может быть. Бабочка точно показалась. Да и чисто теоретически она бы его не дотащила. Слишком тяжелый для нее, и лапки не приспособлены. Почему я вообще думаю об этом?».

Потому что все было слишком реально, и потому что перемещатель появился после того, как улетела бабочка.

В комнате родителей скрипнула кровать, и звук оторвал Литу от размышлений, напомнив о недавнем визите отца.

«Пойду-ка спать, — подумала девушка, загоняя себя в рамки реальности. — Утром сон кончится, и все будет по-прежнему».

«Ты уверена, что это сон?»

«А если сон, почему бы не полететь в мир той игры, или любимой книги? Попасть в Хогвартс! Полетать на драконах! Изучить подземелье с монстрами и рискнуть подойти там к одному цветочку!..»

Она резко ткнула пальцем в выключатель.

Снова темноту разгонял лишь свет монитора, но и этот свет скоро стал голубым, означавшим, что компьютер скоро выключится. Последние секунды его засыпания Лита смотрела на перемещатель. Может, и правда, раз это сон (наверняка сон), не ложиться спать (спать во сне, ты спишь, пока спишь, что за матрешка?), коснуться голубых пятен в голубом свете и оказаться в голубом, то есть синем, пространстве, пролететь по нему, попробовать коснуться сфер (какие они наощупь, их вообще можно потрогать?), попутешествовать по мирам? Если она осознает, что это сон, значит, это осознанный сон, а такие сны можно контролировать, и она может попасть в любое произведение и придумать там себе любой сюжет, встретиться с любимыми персонажами…

Краткий миг ее тело, казалось, состояло из дрожи.

«Что-если-это-не-сон».

Мрак заполнил пространство: погас монитор. Лита наощупь добралась до кровати. Закуталась в одеяло; мягкое тепло не могло прогнать дрожь. Перемещатель давил краями в пальцы.

Глаза защипало.

Лита ненавидела себя за страх и робкую надежду. Что, когда она проснется, то снова ощутит это давление в пальцы.

Урок. Учительница размеренным тоном объясняет тему. Тема скучная, поэтому добрая половина класса не слушает и занята своими делами. Кто-то общается, кто-то играет на телефоне, а один парень так вообще спит, уютно положив голову на руки. Слушают учительницу немногие, и Лита в их числе. Она старается не пропустить ни слова, не упустить ни одной детали в объяснениях и понять абсолютно все. Ведь если не поймет, разве будет достойна статуса отличницы?

— Бесиков! Так беспечно смотришь в окно, наверное, все знаешь. Ну-ка, повтори, что я только что говорила.

Парень, сидящий спереди Литы, возится на месте.

— Не могу, — бурчит он недовольно и смущенно.

Учительница вздыхает.

— Замечательно. Ну а вы, Травова? Тоже нет? А вы, Рябник? Вот вам и наглядный пример того, как вредно общаться на уроке. Злой учитель может в любой момент спросить и испортить вам настроение, а заодно и успеваемость.

Почему-то Лита поворачивает голову. Она видит синюю бабочку. Бабочку на плече какой-то девушки за партой. На плече… какой-то… девушки. Какой-то… девушки…

Далекий, звенящий в ушах, полный ужаса крик…

— Может, тогда ответите вы, Исеева?

Такой… знакомый… крик…

— Исеева!

Лита вскакивает с места. Что спросила учительница? Неужели она прослушала? Нет, нет, не может быть! Она не могла прослушать! Она же отличница! Она не могла!

Но она прослушала.

И вот Лита стоит и молчит, не в силах что-то сказать, а учительница ждет, в ее глазах медленно появляется разочарование, в классе начинают слышаться смешки. Лите хочется исчезнуть, выбежать из класса, закричать: «Заткнитесь!». Лицо учительницы меняется — оно становится то маминым, то папиным.

Словно издалека Лита слышит разочарованный голос:

— А мы-то надеялись на тебя. Ошиблись, значит. Даже на простой вопрос ответить не можешь, а еще отличница, называется... Стыдно должно быть. Садись.

Под насмешливыми взглядами одноклассников, униженная и раздавленная, Лита садится. В глазах мутнеет от застлавших их злых слез.

Как это могло случиться? Почему с ней? Это неправильно, неправильно! Она ведь слушала, помнила! Она ведь…

Слезы скатились по лицу и упали на подушку, оставив на ней два мокрых пятнышка. Лита лежала и смотрела в стену, ощущая отголосок обиды из сна и облегчение.

Сон. Всего лишь сон...

Главный страх Литы. Страх показаться (и оказаться) глупой, смешной, никчемной. Оказаться не лучшей. Разочаровать других. И такой кошмар у нее был далеко не первый.

Как хорошо, что это лишь кошмары… чаще всего. Не думать об этом «чаще всего», не вспоминать…

Лита провела тыльной стороной ладони по лицу, стирая дорожки слез, свесила с кровати ноги. Невидяще уставилась на ступни.

«Перемещатель, он…».

Белизна зимы била в окно, залитая солнцем комната окружала обыденностью. Всем своим видом она кричала: «В такой обычной комнате, как я, не мог появиться перемещатель, я не сочетаюсь со сверкающими призрачными сферами и другими мирами». Да, все верно, ей лишь приснилось. «А ты что, думала, и правда в сказку попадешь?».

В книгах, когда герои думали о таком, им тут же доказывали, что это был не сон. Они находили вещи и встречали существ из «сна», и нередко над ними смеялись — мол, вы и правда настолько глупы, что думали, что это сон? Но это в книгах. Поэтому, если Лита сейчас сунет руку под подушку…

Ладонь ткнулась во что-то твердое, плоское и гладкое.

Время замерло в ударе екнувшего сердца.

«Это телефон свалился под подушку, наверное. Но разве я не оставляла его на столе? Что-то другое свалилось. Но точно не…»

Спустя вечность Лита вытащила руку, и перемещатель блеснул в луче солнца, словно здороваясь с ней.

— Да вы издеваетесь! — выдохнула Лита.

Она все еще не верила. Сон. Это по-прежнему сон. Она еще спит. Лита зажмурилась, ущипнула себя, осторожно открыла глаза снова. Перемещатель смотрел пятнами в потолок и отбрасывал на стену блик. «Ну и долго ты еще будешь не верить в меня?» — как будто говорил он. Закрыть глаза. Открыть. Закрыть снова и опять открыть! ПВМ не исчезал. Не исчезал! В Лите бушевали паника и радость. Ее кто-то разыгрывает? Она сходит с ума?

Те сферы, их блеск хрупких елочных игрушек, то чужое солнце… правда?..

— Издеваетесь, — повторила Лита. Судорожно сжала перемещатель в ладони. — Тебя не должно здесь быть! — сердито сказала она ему, как будто ПВМ был ребенком, залезшим в неположенное место. — Ты издеваешься. Издеваешься!

Лите хотелось повторить слово «издеваешься» еще много раз, но ей вдруг представилось, как она выглядит со стороны. Взрослая девица, которая внезапно хватает какой-то непонятный предмет со стола и начинает на его кричать, словно он способен понимать слова… Боже, как глупо и странно.

И вообще, чем орать и тискать его, лучше бы умыться и поесть.

Смутившись своего порыва, Лита бросила перемещатель на постель, как ядовитую змею. Помедлив секунду, поспешила в ванную.

По-прежнему с ПВМ в руке. В последний момент Лита опять схватила его, сжала крепко-крепко пальцами, потому что в этот самый миг ощутила страх. Страх того, что она вернется, а перемещателя не окажется на месте.

* * *

Спустя некоторое количество времени Лита сидела на заправленной кровати, с открытой банкой рыбных консервов рядом, и, держа вилку во рту, рассматривала перемещатель.

Никаких разящих изменений за ночь в ПВМ не произошло: тот же цвет, тот же размер, те же борозды и бугорки, создающие видимость неоднородной поверхности и от того вызывающие удивление, когда пальцы натыкались на гладкость. Умеренно тяжелый, удобно лежащий в руке. Зачем-то Лита даже понюхала его, потом приложила к уху. Перемещатель не пах ничем, а вот при вслушивании как будто… звенел. Нежно, хрустально, вызывая в памяти образ серебристых сфер. Впрочем, Лите могло лишь показаться.

Раз девушка случайно коснулась голубых пятен и тут же в испуге отдернула пальцы. Ничего не произошло; спустя несколько мгновений, успокоившись, Лита вспомнила, что а прошлый раз она закрывала пятна дольше. Значит, сейчас просто вовремя убрала пальцы.

Все это время Лита боялась лишний раз моргнуть, то и дело проводила подушечкой пальца по перемещателю, убеждаясь, что он настоящий.

Она вспомнила, что ПВМ говорил. Тогда, при перемещении, он перечислял какие-то данные о ней. Вероятно, сумеет поговорить и сейчас. Может, он даже обладает разумом…

Отправив в рот очередной кусочек рыбы и благополучно снова забыв вилку во рту, Лита опять тщательно ощупала перемещатель, даже осторожно постучала по нему. ПВМ остался нем и безразличен. Может, надо по-другому?

— Эй, — позвала Лита. Из-за вилки во рту слово прозвучало невнятно, и, спохватившись, она наконец вытащила ее. — Ты можешь говорить? Скажи что-нибудь.

«Лита».

Она ожидала, но одновременно не верила, что что-то выйдет, и поэтому совершенно не была готова к бесплотному, практически смешивающемуся с ее мыслями голосу. Пискнув от неожиданности, Лита выронила перемещатель. Прокатившись по одеялу, тот со стуком упал на пол, прокрутился наподобие монетки и рухнул уже окончательно. Этим все и ограничилось. ПВМ снова был нем.

Лита решилась поднять его только через минуту, в течение которой опасливо созерцала перемещатель с кровати. Ладонь вновь ощутила гладкий прохладный металл. Током не ударило, гневных слов в голове тоже не раздалось — перемещатель по-прежнему вел себя как обычная неодушевленная вещь.

— Все хорошо? — осторожно спросила Лита. — Не ушибся?

Разговаривает с непонятным кругляшом, как с упавшим котенком… Она покраснела. Хорошо, что ее никто не видит, наверняка бы посмеялись…

Тишина.

— Ну... прости, — ощущая себя вконец дурой, пробормотала Лита. — Я нечаянно. Испугалась...

И снова молчание. То ли перемещатель действительно обиделся, то ли ей лишь послышался его голос.

— Скажи что-нибудь, — уже без надежды прошептала Лита.

«Лита».

На этот раз бесплотный голос в голове не так ее испугал. Однако по спине все равно пробежали мурашки, а саму Литу, как и ночью, охватило ощущение нереальности происходящего. ПВМ, прибор, перемещающий в выдуманные миры, не сочетающийся с реальностью от слова совсем, в ее руках? Разговаривает с ней? Это же... невозможно. Чудес не бывает.

Перемещатель молчал.

— Скажи еще что-нибудь, — уже смелее попросила Лита.

«Лита».

— Гм... а другое?

Молчание. То ли перемешатель не хотел говорить другое, то ли... не мог. Лите вдруг пришло в голову, что компьютеры ведь тоже способны разговаривать, но их возможности ограничиваются программами, которые заложили в них люди. А что, если перемещатель такой же компьютер, который запрограммирован говорить только имя владельца? Другое дело, зачем понадобилась такая странная функция.

Все же Лита предприняла еще одну попытку:

— Ты можешь говорить что-нибудь еще?

«Да».

Лита довольно улыбнулась. Прогресс.

— Например?

Молчание. Похоже, перемещатель действительно был компьютером и реагировал только на определенные фразы.

— Что ты можешь еще сказать? — подумав, нашла Лита подходящую, как ей казалось, формулировку.

Она уже особо не ждала ответа, но неожиданно это сработало. В голове снова зазвучал голос перемещателя:

«Инструкция по использованию серии ПВМ. Описание миров. Рекомендации по выбору подходящего мира. Описание владельца».

— А зачем последнее? — удивилась Лита.

Тишина.

— Хм... Что означает последний пункт?

«Анализ и объективная оценка владельца данного ПВМ для помощи по выбору миров, соответствующих его характеру, наклонностям, вкусам, привычкам и потребностям».

Лита вспомнила, как из межмирового пространства перемещатель перенес ее в «случайный подходящий мир». То есть он уже тогда просканировал ее разум... да и не только разум, учитывая то, что он назвал цвет ее глаз и волос, а также рост и вес. И значит, в том мире она оказалась не случайно. Перемещатель сделал выбор, основываясь на ее характере, привычках и даже внешности.

«То есть, — проскользнула в голове Литы мысль, — в том мире было что-то, что мне подходило...»

«Мир выбирается...»

— Черт! — Лита опять едва не уронила перемещатель, настолько неожиданно прозвучал его голос. — Зачем ты так пугаешь…

«...исключительно исходя из данных, предоставленных владельцем данного ПВМ о себе, — терпеливо подождав, когда Лита закончит говорить, продолжил перемещатель. — Исключений нет».

— П... понятно, — пробормотала Лита. От внезапности ответа у нее все еще колотилось сердце.

Однако оказалось, что перемещатель еще не закончил:

«Исходя из данных, полученных от владельца ПВМ №2, данная модель рекомендует мир «Игры одного сердца». Мир, который был посещен девять часов назад».

«Игры одного сердца»? Лита нахмурилась, припоминая, где она слышала это название. Неужели перемещатель о той книге? Когда-то давно она начинала ее читать, но так и не закончила из-за нехватки времени. И у нее вызывал раздражение главный герой — эгоист, плюющий на мнение других и считающий своим долгом поспорить со всеми. Там было что-то про искусственно созданные игровые миры, существование которых поддерживалось компьютером в виде человеческого сердца золотого цвета. Целая вселенная самых разнообразных игр, во всех существующих жанрах, совсем простенькие и такие, которые возненавидели бы даже самые заядлые любители сложностей, захватывающие, расслабляющие, трогательные, и все — как реальные миры, а не набор пикселей на экране.

Если бы не главный герой, Лита с удовольствием бы прочла.

«Замечание».

— А? — Вырванная из раздумий Лита недоуменно покосилась на перемещатель.

«Замечание», — послушно повторил ПВМ.

— Говори.

«Главный герой «Игр одного сердца» вызывает у вас зависть».

Что?.. Непонимание смешалось с возмущением.

— Чем это?

«Независимостью. Смелостью. Честностью перед самим собой и другими».

— Не неси чушь! — резко ответила Лита. Что за бред? Она ничуть не завидует этому придурку! Смелость и честность, так теперь называются хамы, считающие свое мнение единственно верным? Да его терпели только потому, что это была воля автора! Да, может, от толики его прямоты она бы не отказалась… но завидовать? Тому, что он бесил всех вокруг?

— Очень смешно! — фыркнула Лита. Но почему-то в душе заскреблось непонятное горькое чувство.

Перемещатель молчал.

* * *

«Молнию» левого сапога снова заело, и Лита привычно пошатала ее. Чуть поупрямившись, замок все же поехал вверх. Эта ситуация повторялась строго раз в несколько дней, и Лита уже довела свои движения до автоматизма.

Девушка шла искать подходящее место для перемещения. Возникать среди толпы людей абсолютно не хотелось.

О том, что точка выхода в другой мир зависит от местоположения в своем, сказал ПВМ, пока Лита пыталась извлечь из него побольше информации. Это было часа два назад. Оставшееся время Лита пыталась играть, читала форум книги «Неся грусть» в поисках новой информации о проводнике и мельком просматривала страницы «Игр одного сердца». Словом, оттягивала тот миг, когда желание взять перемещатель и оказаться в другой вселенной станет невыносимым.

Лита испытывала двойственные чувства. С одной стороны — у нее в руках ключ ко всем мирам, созданными людьми, и эта мысль кружила голову, заставляла сердце замирать в предвкушении. Но с другой… Лита боялась. Смутно она ощущала, что в ее жизнь влезает что-то новое, странное и непонятное, и это чувство пугало. Было-то все обычное, привычное, знакомое, где никаких подобных потрясений не планировалось. А теперь...

Может, плюнуть на все это? Запихнуть перемещатель как можно глубже в ящик, завалить его тетрадками и забыть? Пусть реальность останется привычной. Без чудес, без других миров, спокойной... скучной и обыденной.

«Зачем он появился? — ворчала про себя Лита, застегивая пуховик и запихивая перемещатель в карман. — Было все тихо, спокойно, понятно. А теперь...»

«Наверняка это розыгрыш, — вдруг пришла ей в голову страшная мысль. — Кто-то решил подшутить надо мной. Сейчас я попробую использовать перемещатель, и кто-нибудь придет, скажет, что меня снимала скрытая камера, посмеется надо мной. Обязательно!»

Только как тогда объяснить сферы, другой мир, голос перемещателя? Галлюцинации? Может, ей подмешали в еду какие-то таблетки? Или в еде из магазина что-то было?

«Инопланетяне проводят эксперименты, или это заговор властей, или нет, Матрица, определенно Матрица», — ехидно подсказал внутренний голос.

«Даже инопланетяне и Матрица звучат правдоподобнее, чем прибор, перемещающий в миры произведений!»

Лита застонала от ощущения неопределенности. Все слишком реально для сна, но слишком нереально для яви. Середина. Зыбкая, непонятная середина, и она сводила с ума! В книгах ее бесили герои, упорно отрицающие внезапные чудесные явления в их жизни, но как она теперь их понимала! Не отдавая себе отчета, Лита бегала взад-вперед по коридору, как блудная тень. От очередного резкого поворота в кармане звякнуло — похоже, перемещатель столкнулся с ключами. Этот звук заставил невольную обладательницу ПВМ замереть. А потом, раздраженно куснув нижнюю губу, она решительно шагнула к входной двери и резко открыла замок.

Если это сон — пора покончить с ним. А если реальность…

Сегодня на улице было холоднее, чем вчера, что, мягко говоря, не порадовало недовольно поежившуюся Литу. Небо все еще затягивали тучи, но в них образовались прорехи, и попавший в островки солнечных лучей снег искрился, делая день немного приветливее. Сугробы за ночь заметно подросли и теперь белыми холмиками возвышались на клумбах и по обеим сторонам дороги. В детстве Лите они казались горками то сахара, то творожка, то жилищами неведомых снежных зверей, которые днем прячутся и пьют ледяной чай из ледяных чашек, а ночью играют друг с другом.

Такие глупости лезли в голову...

Теперь Литу больше волновало, нет ли вокруг людей. Она только сейчас осознала, насколько опрометчиво было выходить на улицу. Она же будет говорить вслух с перемещателем! Если здесь будут прохожие, они посмотрят на нее так, как смотрели люди вчера! Прижавшись спиной к подъездной двери, Лита судорожно завертела головой. Но во дворе никого не было, и это осознание немного успокоило ее. Хотя надо было все-таки попробовать дома…

Укрывшись между стволом дерева и ограждением хоккейной коробки, Лита достала перемещатель и прошептала, почти прижав его ко рту:

— Так... мм... какое место является самым подходящим для того, чтобы переместиться в мир «Игры одного сердца»?

«Пользователь ПВМ может перемещаться из любого места».

Перемещатель по-прежнему отвечал; губы сами расползлись в облегченной улыбке. Но тут же Лита вздохнула, ощутив укол раздражения. Не на такой ответ она рассчитывала.

— В смы… я имею в виду... из какого места надо перемещаться, чтобы в том мире меня не заметили люди?

«Вас волнует предполагаемое внимание жителей другого мира?»

Лита удивленно подняла брови. Первый раз перемещатель задал вопрос. Может, на самом деле он не настолько «компьютерен», как она предполагала?

— Да.

«Владельца ПВМ при перемещении пять секунд не воспринимают жители любых миров по причине фильтра восприятия. Это сделано во избежание недоразумений».

— Вот как... — протянула Лита, чувствуя, как внутри теплеет от облегчения. Это совершенно все меняло. — То есть, получается, я могу телепортироваться хоть в толпу, и на это никто не обратит внимания?

Молчание.

— Ладно... — Манера общения перемещателя начинала злить. — Тогда... эм... я могу телепортироваться в любое место, не опасаясь, что меня заметят?

«Да».

— А если... ээ... я, наоборот, телепортируюсь из мира, исчезну на глазах других, как отреагируют жители данного мира?

«Владельца ПВМ при перемещении пять секунд не воспринимают жители любых миров по причине фильтра восприятия. Это сделано во избежание недоразумений», — повторил перемещатель ранее сказанную фразу.

«То есть это относилось к обоим случаям? — Лита ощутила легкую досаду из-за того, что не поняла этого раньше. — Я идиотка. Что ж… хорошо. Кажется, я спросила все, что хотела, и…».

И настало время узнать, не сон или розыгрыш ли все происходящее.

На всякий случай Лита осмотрелась, даже заглянула за ограждение хоккейной коробки — людей с камерами, готовившихся вопить: «Купилась!», не было. Девушка медленно вдохнула, так же медленно выдохнула, собираясь. Сжала перемещатель в ладонях.

«А потом я просыпаюсь, угу».

Не давая сомневаться себе дальше, она коснулась голубых пятен. Зажмурившись, пролепетала:

— «Игры одного сердца».

Сквозь ресницы она видела сугробы, заснеженную детскую площадку, голые кусты перед домом. Раз, два, три…

Звездный хаос сфер развернулся перед ее изумленно распахнутыми глазами.

* * *

Эти цвета... как они называются? Такие... темные. Да, темные. Вечерние. Значит, сейчас вечер. Эти большие оранжевые огоньки на концах столбов... фонари, точно. Их зажигают вечером. А эти светящиеся прямоугольники по ту сторону... дороги — витрины магазинов. По дороге несутся... как же их... машины, вот. По тротуару идут по своим делам прохожие. И опять падает этот чертов снег. Ну, зато хотя бы теплее, чем в родном мире.

Сознание окончательно вынырнуло из полусна, настигшего Литу при перемещении. Замерев, она смотрела вперед. На проносящиеся мимо автомобили. На огни витрин. На спешащих по ту сторону дороги людей. На другой мир…

Пока не почувствовала, как земля уходит из-под ног.

Каким-то чудом Лита удерживала равновесие на бордюре, на который опирались только ее носки. Опирались в прошедшем времени. С коротким воплем, панически замахав руками, Лита шлепнулась в небольшой сугроб сзади. Снежный холм с истинно холодным равнодушием провалился под ее весом, смягчив падение и заодно припорошив штаны и пуховик белыми хлопьями.

— Чтоб тебя... — выдохнула Лита, барахтаясь в нем. Наконец ей удалось подняться, и девушка сконфуженно принялась отряхиваться, с опаской посматривая на тротуар — не смотрит ли кто? К счастью, в этот раз на нее никто не обращал внимания, все спешили по своим делам.

«Спасибо хоть перемещатель не занес меня на дорогу, а то наверняка мог бы», — сердито подумала Лита, отряхивая кулаком снег с шапки. В воздухе плясала белая крупа, зажатый в ладони ПВМ тыкался твердыми боками сквозь перчатку.

«Серия ПВМ снабжена регулятором точки выхода, благодаря которому пользователь ПВМ телепортируется в стороне от больших материальных объектов и объектов, несущих угрозу жизни владельца. Это сделано во избежание несчастных случаев, таких как смерть, ранение, отравление, застревание в материальном объекте...»

— Блин! — Лита дернулась от внезапного голоса перемещателя в голове. Тут же нервно глянула на проходивших людей и проговорила уже тише: — Почему ты такой внезапный... И почему вроде не читаешь мысли, но на какие-то из них реагируешь...

«Серия ПВМ имеет вероятность считать случайное невысказанное предположение, не сформулированное в вопрос, и либо уточнить, либо опровергнуть его, — ответил перемещатель. — Первоначально предполагалось, что данная система будет позволять пользователю ПВМ задавать вопросы мысленно и получать ответ, однако из-за ошибки в программе этого не вышло».

— Я-ясно, — пробормотала Лита. «Ошибка в программе»? То есть перемещатель все-таки компьютер или что-то вроде него? Но кто его разрабатывал? Почему он, она или они не устранили «ошибку»? И почему перемещатель оказался у нее?.. И как? Неужели действительно принесла та бабочка?..

— Как ты оказался у меня? — прошептала Лита в кулак с перемещателем. — И почему ты оказался у меня?

«Доступ к этой информации запрещен».

Что?..

— Почему?

Молчание. Лита раздраженно выдохнула. Значит, ответов она не получит.

Ладно. Это не так важно, как…

Лита огляделась, пытаясь окончательно уложить в голове мысль «я в другом мире».

Если честно, это абсолютно не ощущалось. Все было точно таким же, как и в ее родном мире: затянутое облаками вечернее небо, с которого падал снег, оранжевый свет фонарей, сияющие витрины магазинов, шум машин и голоса людей, спешащих по своим делам. Да, в принципе, так и должно быть, ведь действие «Игр одного сердца» происходило на Земле XXI века, в России. Все идентично, может, тут даже своя Лита есть, кто их знает, эти книжные вселенные. Все отличие было лишь в параллельном мире компьютера по имени Золотое Сердце. Если можно назвать компьютером смесь механики, органики и некой «материи с изнанки Вселенной», принявшей облик сердца.

Золотое Сердце. Хорошее имя для того, что стало источником жизни и энергии для целого мира. Создавший Сердце ученый не стал мудрить с его названием — Золсер, по первым слогам от слов в имени компьютера. Лите оно сначала казалось дурацким, а потом стало нравиться. Зол-сер. Что-то мягкое и золотистое. Название сказочного королевства.

Нет. Реального. Перемещатель, свет сфер на фоне синевы вдруг вплелись в картину мира, улеглись кусочками из паззла, вытолкнув с прежних мест старые. Если бы Лита стояла посреди безлюдного пустыря, она бы рассмеялась, закружилась бы на месте, захлопала в ладоши. Реально, это все реально! Счастье раздувалось в ней, как воздушный шар. Опустив лицо, Лита улыбалась во весь рот.

Что ж, план на день ясен. Найти вход в Золсер!

Бережно спрятав перемещатель в карман, Лита выбралась по снегу на тротуар и, на миг замерев в нерешительности, зашагала в случайно выбранную сторону.

«Коридор». Если она правильно помнила, ей нужен был «коридор».

Дома и свет фонарей проплывали мимо, мерно проносились машины, окутанные гулом двигателей и режущие фарами воздух перед собой. Люди приминали свежевыпавший снег, выдыхая в морозный воздух облачка пара. Лита косилась на прохожих со смешанными чувствами. Эти люди… они настоящие? У них есть свои жизни и судьбы, или они просто статисты, заполняющие мир книги? Насколько реален этот мир? Ей приходилось читать про книжные вселенные, и во многих говорилось — границы выдуманного мира простираются настолько далеко, насколько их продумал автор. Есть ли границы у этого мира?

Забежав за угол и проверив, не видит ли ее кто-то, Лита задала этот вопрос перемещателю.

«Выдуманный мир способен достраивать себя за счет энергии реальности, которую он черпает из настоящего мира. Таким образом, его можно назвать полноценным параллельным миром».

Значит, по сути, она находилась в настоящем другом мире. Зародившемся из книги. Да, ясно… и те люди, смотревшие на нее в пижаме, были настоящими, и сейчас все настоящее… боже… Лита глотнула воздух. Мозг кололи все новые вопросы, пугливой рыбкой проскользнул даже «а вдруг мой настоящий мир тоже выдуманный, на меня сейчас смотрят читатели или зрители, следят, делают выводы?». Она поежилась и невольно глянула наверх, будто с неба на нее могли смотреть недовольные глаза читателей. Незнакомые люди, которые следят за тобой, видят твои мысли… брр. Оставьте хотя бы мысли тайными.

Поспешно запихнув ворох вопросов на край сознания, Лита обвела глазами перекресток. Светофор пищал, отчитывая секунды до появления зеленого человечка. Нерешительность вновь сковала изнутри. А куда она идет? Да, ей нужен был «коридор», но точно ли он в этой сторо?..

На глазах Литы исчез человек.

По ту сторону дороги воздух вдруг подернулся рябью, и какой-то мужчина пропал в нем, как брошенный в воду камень. Другие люди покосились на утихающие волны… и этим их реакция и ограничилась. Они равнодушно шли дальше, словно ничего из ряда вон выходящего не произошло.

«Почему они не удивились?!»

«Хотя нет. Все логично. Если я правильно все помню, прошло много времени, и они уже наверняка привыкли».

«Коридор»… я нашла его!»

На нее нахлынула дрожь. Лита словно со стороны видела, как пересекает дорогу, подходит к загадочному месту, останавливается шагах в двух от точки, где недавно колебался воздух. Зубы постукивали друг о друга, и вовсе не от холода. Лита то заносила ногу, то ставила ее обратно, пыталась протянуть руку и в панике прятала обратно в карман. На ее глазах произошло что-то за гранью возможного. Снова. Ее раздирали желание шагнуть вперед, окончательно разбить привычное представление о мире, и страх перед неведомым.

Победа осталась за…

Лита сделала оставшиеся два шага.

Она будто прорвала тонкую-тонкую, почти неощутимую пленку, облекшую на миг ее тело. Звуки исчезли, словно их кто-то отсек ножом, так же резко, хоть и незначительно, похолодало. В глаза ударил яркий свет, и, ойкнув, Лита прикрыла глаза рукой. Потребовалось около минуты, прежде чем зрение привыкло, и девушка смогла оглядеться.

Улица осталась той же, Лита никуда не перенеслась. Вот только заливало ее не сияние фонарей, а вполне себе дневной свет, машины не проносились мимо, а заполняли дорогу недвижными разноцветными фигурами, и нигде не виднелось ни одного человека.

И тишина. Здесь царила полнейшая тишина, нарушаемая лишь звоном в ушах.

В первые секунды Лита едва не бросилась обратно и не сделала это только потому, что из-за потрясения ноги отказались слушаться. Она поймала себя на том, что изо всех сил стискивает в кармане перемещатель. Как ни странно, это помогало, хотя, может, просто уходил первый шок. Во всяком случае, дрожь постепенно уходила, уступая место любопытству… и радости. Она в «коридоре»!

И где-то здесь должен быть проход в Золсер.

«Коридоры» соединяли два этих мира, застыв на границе обоих. Небольшие замкнутые пространства, разбросанные после событий книги по всей Земле. Точные копии тех мест, в которых они появились, но с одним нюансом — здесь не шло время. Поэтому здесь был день, поэтому машины застыли, пойманные в замерзший миг, как запечатленный на фотографии пейзаж, и крупицы грязного снега из-под колес навечно замерли в воздухе.

Недавнего мужчину не было видно, но Литу это не удивило. Для каждого человека «коридор» создавал отдельную копию себя, и даже если сюда войдет толпа, каждый обнаружит себя в этом месте в полнейшем одино…

Лита вздрогнула, когда, оглядываясь, она наткнулась взглядом на него.

Через дорогу, на лавочке, сидел человек. Лита даже протерла глаза, чтобы точно убедиться, что это не галлюцинация, однако он не исчез, только завозился на скамейке, принимая более удобную позу. Со спины Лита могла разглядеть лишь затылок со слегка взъерошенными светлыми волосами и — сквозь пространство между досками — цвет одежды, травянисто-зеленый.

Подождите. Это… Неужели это?!.

Только сейчас Лита вспомнила важную деталь о Золсере после событий книги. Она всплыла в ее памяти вместе с пониманием, кем может быть эта фигура в зеленом. За этим пониманием пришло другое. Ей повезло. Чертовски повезло.

Если, конечно, ее захотят слушать…

Лита перешла дорогу второй раз, лавируя между застывшими машинами, и нерешительно подошла к скамейке. Вблизи она разглядела, что загадочный человек был парнем примерно ее возраста, который держал на коленях большой ноутбук и смотрел в экран с такой сосредоточенностью, словно решал загадку жизни, Вселенной и так далее. Ну, или проходил какой-нибудь сложный уровень в игре.

Плечи парня покрывал зеленый плащ, сам он был одет в такие же зеленые кофту и штаны. Его ноги оказались обуты в коричневые ботинки с загнутыми носами. Одежда максимум для прохладного летнего дня, но никак не для зимы. В воздухе разносились щелчки — левой рукой парень бегал по кнопкам, палец правой скользил по тачпаду. Еле слышная музыка доносилась из колонок — быстрая, нежная, как ручеек. Знакомая… Лита осторожно заглянула в монитор, и сердце екнуло в приступе радостного изумления. Маленький зверек убегал от толщи сияющей голубой воды, прыгал мимо колючек и плюющихся светящимися снарядами монстров, и в голове девушки вспыхнул вчерашний вечер, сказочный лес на экране и тихая мелодия в наушниках.

«Ничего себе совпадение…».

Зверек неудачно прыгнул, и его поглотила светящаяся голубизна. На лице парня отразилась обида, и он коротко выдохнул через нос.

— Эй, — решив воспользоваться паузой в игре, окликнула его Лита. — Прости, можно у тебя кое-что спросить?..

Ноль реакции. Как раз перезапустился уровень игры, и парень снова погнал зверька от наступающей воды. Литу укололи смущение и раздражение. «Отвлекаю, я не вовремя, стоит подождать», «а можно обратить на меня хоть какое-то внимание?».

— Эй, можешь ответить мне?

И снова никакой реакции. Парень дернул плечом и снова надавил на нужные кнопки, отрешенно смотря в экран. Казалось, все, что для него существовало — игра и желание довести зверька до заветной верхушки. Такое тотальное игнорирование выбивало Литу из колеи. Ей все больше хотелось отойти, не мешать, сделать вид, что ничего не было, и она бы поступила так в обычной ситуации, но здесь, в другом мире, посреди застывшего пространства и с желанием найти вход в другой мир внутри другого мира…

— Я просто хочу спросить кое-что! Ты можешь ответить?

Парень не вовремя отпустил кнопку, зверек сорвался вниз и утонул вновь. Поставив на паузу, незнакомец несколько секунд смотрел в монитор с трудноопределимым выражением лица, а потом осторожно закрыл ноутбук и наконец-то поднял взгляд на Литу. Теперь девушка могла разглядеть его более подробно. Светлые брови, серые глаза, чуть выступающие скулы, тонкий нос, впадина под губой довольно глубокая и видится как темная линия. Довольно симпатичное лицо.

— Могла бы немного подождать, — с обидой сказал парень. Поднялся и, взяв ноутбук подмышку, быстро зашагал в сторону арки дома, ведущей во дворы.

— Подожди! — От неожиданности Лита оторопела на несколько секунд, но тут же спохватилась и бросилась за ним. Оглянувшись, парень сорвался на бег и скрылся в арке. Стараясь не отставать, Лита прошмыгнула туда же и выскочила на детскую площадку. Горки, турники, качели, скамейки — и ни следа незнакомца. Лишь звук хлопнувшей двери справа.

— Постой! — В отчаянии Лита рванулась к ближайшему подъезду и заколотила в дверь. От металлической поверхности разнесся странно глухой и тихий гул, и в стремлении его усилить Лита ударила дверь ногой. — Мне очень нужно кое-что узнать! Вернись! Я человек, и я хочу попасть в Золсер!

Костяшки ныли, обожженные холодом и сбитые о металл, ныли и пальцы врезавшейся в дверь ноги. Изнутри подъезда не доносилось ни звука. Лита выругалась, краем сознания порадовавшись, что родители не могут слышать ее. Нет, нет, нет, ее шанс, ее единственный шанс!..

Воздух запищал.

Лита поняла, что это был писк домофона, только когда едва успела отпрянуть от открывающейся двери.

— Человек? — Парень, убегавший от нее, смотрел на девушку расширенными глазами, буквально обдавая ее волнами изумления и любопытства. — Ты правда человек?

— Да! — Лита словно швырнула в него это «да», придавила бы им, чтобы точно никуда не ушел. — А ты — игрок?

Дверной проем казался порталом в иное измерение — и, скорее всего, был им. Парень в зеленом стоял на пороге, как страж этого портала. Или проводник. Его ладонь упиралась в дверь, и ладонь Литы ныла от воспоминаний об обжигающем металлическом холоде.

Радость и облегчение, впрочем, заливали это чувство теплом.

Парень кивнул, отвечая на вопрос Литы.

— Люди знают, кто такие игроки? — спросил он. Его глаза изучали Литу с непосредственным любопытством ребенка, еще не знакомого со сдержанностью и стыдом. Настолько неприкрытый интерес сбил Литу — только что окрыленная радостью и готовившаяся задать главный для нее сейчас вопрос, она смутилась и принялась топтаться на месте.

— Да... — выдавила она, нервничая. А он может не пялиться на нее, как на неведомую зверюшку? — Создания Золотого Сердца. Вы появились после того, как оно перестало пускать в Золсер людей. Верно?

Парень вновь кивнул.

— Сердцу стало одиноко, и оно создало нас. Оно так говорило. Мы сделаны по образу и подобию людей, хотя… — Он вдруг погрустнел и опустил взгляд. Лите стало легче, когда ее перестали рассматривать, но недоговорка зацепила. «Хотя» — что?

— Так странно, — вдруг проговорил парень, поднимая голову. Грусть бесследно стерлась с его лица, в глазах вновь играло детское, неприкрытое любопытство. И улыбка была по-детски открытой и искренней. — Ты выглядишь совсем как игрок.

— А ты — как человек, — буркнула Лита, все больше теряясь под прицелом этого дружелюбно-пристального интереса. — Ты же сам сказал, что игроки созданы по образу людей. Поэтому мы и похожи, и психология у нас одинаковая, и даже язык… и, пожалуйста, можешь смотреть не так пристально?

Удивление на лице игрока быстро сменилось смущением.

— Извини, — быстро проговорил он, отворачиваясь. — Я просто никогда не видел людей. Извини.

— Д-да ничего.

— И, похоже, ты тоже не видела игроков. Ты тоже пристально на меня смотришь.

Пауза.

— Да?..

Только сейчас Лита осознала, что буквально пожирает парня взглядом. Первого не-человека в ее жизни.

— П-прости!..

— Ничего, я понимаю. И я же тоже на тебя смотрел, так что можешь и ты.

Улыбка у него была успокаивающая и будто излучала свет. И невольно, глядя на нее, Лита расслабилась.

— Меня зовут Ичика, — легко продолжил парень, словно забыв о собственном смущении. — А тебя?

— Лита, — проговорила девушка, все еще чувствуя себя немного неловко. — Привет, — зачем-то добавила она и захотела отмотать время на секунду назад; и зачем это ляпнула?! Но Ичика лишь беззлобно хмыкнул:

— Привет, приятно познакомиться. Хочешь поиграть? — вдруг предложил он и качнул ноутбуком в подтверждение слов. Помедлив, со смущением добавил: — Может, мы вместе сможем пройти уровень в той игре. Хотя, если тебе не нравится в такое играть, могу найти другую игру.

Слова вылетели у Литы словно сами по себе:

— Да нет, давай в эту, я как раз недавно играла в нее! — «Блин, попрыгай еще и покричи «ура!». — В общем… да, я не против. А откуда у тебя ноутбук? — наконец задала Лита один из мучивших ее вопросов.

Просиявший от ее ответа Ичика бросил взгляд на ноутбук, и его лицо подернулось неуверенностью.

— Взял на одной из площадок. Или так не стоило делать? — помедлив, спросил он тоном человека, выдавшего шутку и испугавшегося, что она окажется правдой.

Площадки? Он имеет в виду «коридоры»? А, верно, так их называли игроки, которых друзья главного героя встретили в конце книги.

— Нет, все нормально, — успокоила его Лита. Все равно копию вещи в «коридоре» мог взять и вообще сдвинуть с места только игрок. Еще один вопрос сорвался с языка: — А тебе не холодно?

— А должно? — с искренним недоумением спросил Ичика.

Похоже, нет. Ответ на оба их вопроса.

* * *

Они играли.

Зверек двигался то под пальцами Литы, то подчиняясь нажатиям кнопок Ичики, и порой было жаль, что он не мог повиноваться крикам «аааа, нет, стой, не туда!». А порой — слава богу, что не мог. Зверек прыгал в гармонии с щелчками клавиатуры, и Лита мурлыкала под нос музыку, игравшую теперь из колонок ноутбука. Тихо, побаиваясь, что услышит Ичика, во всяком случае, пока не услышала, как Ичика подпевает сам. Они летели, отталкиваясь от цветов и переливчатых снарядов, и очень старались не вырывать у друг друга ноутбук, когда зверек ну очевидно же мчался не как надо! и мчались к концу уровня, продирались к нему под собственные разочарованные и радостные крики, и танец пальцев на пяти кнопках, и «твою мать, вода, тону, еще не тону, ПОЧТИ, НЕ ТОРМОЗИ, ОСТОРОЖНО, Я ВИЖУ, ПРЫГАЙ СЕЙЧАС, ПРЫГАЮ, ЕЩЕ ЧУТЬ-ЧУТЬ, ДАВАЙ, ДА, ДААААА!»

Слитый в один радостный вопль разнесся по замершей улице, и, смеясь, Лита едва успела придержать чуть не слетевший с колен ноутбук, и вдруг ее стиснуло что-то теплое, и она не сразу поняла, что это были руки Ичики.

— Ты молодец! Мы молодцы! Это было здорово! — выдохнул он у уха, и Лита совсем близко увидела его сияющее лицо. Смятение пробилось сквозь радость, сковало, крутануло в водовороте себя, смущения, раздражения. Какого черта? Они даже толком не знакомы! Лита дернулась.

— Что такое? — встревоженно спросил Ичика. К ее облегчению, он отстранился и обеспокоенно заглянул ей в лицо.

— Н-нет, ничего, — пробурчала Лита, вцепившись в ноутбук.

— Ты не любишь прикосновения?

Скованность стала еще скованнее и причудливо смешалась с облегчением. Свой кивок Лита почти не ощутила, но Ичика заметил. Понимающе кивнул в ответ.

— Одна моя подруга тоже их не любит. Хотя очень любит здороваться, тыкая пальцем в спину. Один раз она тыкнула магическим посохом, и меня отбросило прямо в озеро с пираньями. Потом извинялась за это и за то, что хохотала во время извинений, вспоминая, какие кульбиты я выделывал в воде, пытаясь их сбросить… — Он замолчал и нахмурился, будто потерял нить разговора и пытался ее нашарить. — Прости. Обещаю больше так не делать.

— Да не… не волнуйся так, — выдавила Лита, окончательно потерявшаяся в скованности, посохах и пираньях.

Их окутало неловкое молчание. Из динамиков журчала музыка, и Лита с преувеличенным вниманием разглядывала красочный лес и водопады на экране. Она машинально нажимала на кнопки, зверек кружился на одном месте, и Лите хотелось побежать им дальше, залить яркими красками и нежной мелодией яму неловкости.

— А тебе холодно?

Вопрос был настолько неожиданным, что Лита не сразу поняла его смысл.

— Н… нет. Немного, — поправилась она, с облегчением уцепившись за новую тему. — А что?

— Просто ты спрашивала, холодно ли мне. — Ичика улыбнулся. И почему он постоянно улыбается… — И мне захотелось сравнить ощущения. Хотя, наверное, я задал немного не тот вопрос. На этой площадке должно быть холодно?

— Ну… да. Как зимой. Значит, тебе и правда не холодно?

Ичика пожал плечами.

— Наверное, должно быть, раз площадка зимняя. Но нет, не холодно. Может, для игроков это не предусмотрено.

Некоторое время Лита пыталась сообразить, что он имеет в виду, пока не поняла. По сути, Ичика был программой — вполне живой, с вполне настоящим телом, органами, кровью, но программой, образом, созданным Золотым Сердцем. И в этой программе попросту не предусмотрели того, что ей, мерзнущей лишь в специально созданных для этого игровых мирах, должно быть холодно в «коридоре», или площадке, как он его называл. «Коридор» ведь место, связывающее Золсер и Землю, а не место, где должно быть холодно.

— Значит, мы все-таки отличаемся? — задумчиво спросил Ичика. — Тебе холодно там, где мне нет? Для тебя предусмотрено то, что не предусмотрено для меня?

— Наверное, — растерянно пробормотала Лита, не зная, как ответить. — Хотя в твоем мире мне, скорее всего, будет холодно там, где холодно тебе.

— Наверное, — согласился Ичика. — Насколько я знаю, в нашем мире изначально играли люди?

— Да.

— И люди… создали наш мир?

Не понимая, куда он клонит, Лита кивнула. На мгновение Ичика прикрыл глаза со странным выражением на лице. Его взгляд скользнул по ноутбуку и пронесся по заснеженной улице, замершим машинам и вмерзшим в воздух крупицам снега из-под их колес. Лита набрала в грудь воздуха, собирая с ним и храбрость, но медлила из-за этого взгляда. Тоскливого.

— Можешь провести меня в Золсер?

— Можешь рассказать о своем мире?

Их вопросы столкнулись в воздухе, вызвали замешательство у обоих. Ичика растерянно улыбнулся, Лита непонимающе уставилась на него.

— Здесь же есть портал. Ты можешь выйти… или я могу отвести тебя и показать мой мир, — добавила она, чтобы не выглядеть невежливой.

Пальцы Ичики мяли край плаща. Когда парень заговорил, то слова выходили с усилием:

— Я знаю, что здесь есть портал. Я проходил через него. Но… в следующий миг очнулся в зале возрождения. Как будто умер в игре и воскрес. Сердце сказало, что игроки не могут выйти в мир людей. Мы теряем с ним связь, когда проходим через портал, оно перестает поддерживать нас своей энергией, и мы умираем.

Лита едва не уронила ноутбук, потому что от изумления забыла, что его надо держать. В книге этого не было. Игроки появлялись в самом конце, с ними был небольшой финальный диалог, и все. Автор придумал это, но не смог вставить в текст, или вселенная «Игр одного сердца» теперь развивается без его участия?

— О… — выдохнула она, не зная, что сказать. Ичика с грустью кивнул в ответ.

И это вызвало у нее легкую улыбку.

— На самом деле, все не так плохо, — проговорила Лита. — Не то чтобы… стоит жалеть, что не можешь попасть в мой мир.

— Почему? — удивленно спросил Ичика.

«Потому что в Золсере нет тех ужасов, которых полно у меня. У вас даже умереть нельзя. Если все нормально работает, правда…».

— Ну, начнем с того, что... — медленно произнесла Лита, взвешивая каждое слово. — С того, что в моем мире очень ограниченный выбор. Ты можешь выбрать любую игру, которая тебе по душе. А я нет. У нашей игры много вариаций, с этим не поспоришь, но, по сути, она сводится к тому, чтобы вырасти, выучиться, пойти работать и до старости зарабатывать себе деньги, желательно побольше, чтобы потом их тратить, а потом зарабатывать снова. А если…

Она запнулась: ей сдавило горло.

— Если… ты отклонишься от этого сценария… то проиграешь. Ты никому не будешь нужен. Все будут тебя презирать.

— Все?

— Все.

Ичика замолчал. Лишь хмурился, переваривая ее слова.

— Но твоя игра привела тебя в мой мир, — через некоторое время произнес он. — А моя никогда не сможет привести меня в твой. Значит, мир людей не так уж и плох.

Странный способ определить, какой мир лучше. Прямо сказать, дурацкий.

— Все же тебе лучше не видеть мой мир, — сказала Лита. — Просто поверь: твой намного лучше.

— Возможно, — подумав, согласился Ичика. Теперь он смотрел куда-то вперед, причем так пристально и с таким серьезным лицом, словно видел что-то, недоступное взгляду других. — Но все же я хочу увидеть его своими глазами. Суметь покинуть Золсер и посмотреть на твой мир самому. И самому понять, на самом ли деле он хуже моего или же мне покажется по-другому. Но мой мир не дает мне этого. — В голосе Ичики послышалась горечь. — А твой — дает. Так что я считаю, что мир людей лучше Золсера, и лучше быть человеком и уметь посещать оба мира, чем быть игроком и жить только в одном, пусть, может, и в лучшем, чем другой. Ты просто не представляешь, как тебе повезло.

«Это позволяет не мир людей, — подумала Лита с той же горечью, что слышалась в голосе Ичики. — Это позволяет книга, во вселенной которой я нахожусь. И ни черта мне не повезло».

С другой стороны... это ведь в ее мире появился ПВМ, который позволил ей попасть в эту книжную вселенную.

Размышления Литы прервало внезапное покачивание. Показалось? Нет, Ичика тоже что-то почувствовал: он сжал сиденье руками и недоуменно завертел головой. Вибрация усиливалась. Мир трясся в абсолютной тишине, и по нему, как помехи по экрану, бежали золотистые полосы. Дрожь едва не сбросила Литу со скамейки, и ей пришлось вцепиться одной рукой в сиденье, другой пытаясь удержать ноутбук.

— Что происходит? — охрипшим голосом спросила она у Ичики. Ей было страшно. Она не помнила такого в книге.

— Я не знаю, — напряженно ответил Ичика, продолжая оглядываться по сторонам, словно ища ответ или то, что могло им помочь найти его. Полосы мелькали вокруг, больше похожие на трещины. — Такого никогда не было. Я попробую...

Он вдруг сдавленно вскрикнул и, прижав руку к груди, сполз со скамейки. Его лицо исказила гримаса боли.

— Ичика! — Вскочив, Лита бросилась к нему — ноутбук упал в снег, глухо застучал по трясущейся земле. Лита успела подхватить игрока, не дав ему упасть окончательно. — Что с тобой?!

— Не знаю. — Ичика тяжело дышал, продолжая прижимать руку к груди, в его голосе смешались недоумение и боль. — Ничего не понимаю. Да что же происхо...

Его тело обмякло. Голова от тряски мотнулась, на мгновение задравшись вверх, и сквозь рябь золотых трещин Лита увидела абсолютно пустые, мертвые глаза.

Ее руки опустели. Ичика исчез, оставив застывшую Литу среди помех и тряски.

Земля тряслась и тряслась, не собираясь останавливаться. Литу кидало из стороны в сторону, бросало на сугробы, по твердости не отличавшиеся от камня, на машины, под конец до портала она добиралась ползком. Золотистые помехи рябили в глазах, мешали ориентироваться. В голове была лишь одна мысль — дойти. Не упасть. Ползти, стараться держать равновесие, и добраться.

В какой-то момент она это сделала. В какой-то момент тряска оборвалась, вместо трещин в воздухе замельтешили снежинки. Машины понеслись по дороге, пустынные улицы наводнили люди.

Лита шла. Прохожие шагали мимо нее, не замечая и не обращая внимания. Лита была невидимкой. Почти в буквальном смысле: взглянув на руки, она увидела, что они прозрачные и бледные, словно у призрака. Она призрак. Тень. Эхо, отголосок чего-то, что уже исчезло. Что раскололось.

Но где остальное?

Лита искала. Она вглядывалась в лица прохожих, витрины магазинов, дома, несущиеся машины, снежную крупу в воздухе, серое, затянутое облаками небо. Кричала, зовя что-то, о чем не имела понятия. Бежала, сама не зная, куда. Перед ее глазами мелькали знакомые лица: родители, учителя, одноклассники… эта троица, та самая. Все они смотрели сквозь нее, не замечая и не желая заметить.

Почему ее не видят?

Они проходили мимо нее, сквозь нее, а Лита продолжала оглядываться, ища нечто неясное, непонятное ей.

Где ее части?

Люди исчезли, и Лита увидела лежащего на дороге Ичику. Его лицо было обращено к ней, поэтому она могла разглядеть его широко распахнутые застывшие глаза. На лбу игрока сидела бабочка, лениво складывающая и раскладывающая ярко-синие крылья.

Где она? Где они? Где... они?

Бабочка вспорхнула, неторопливо полетела к Лите. Девушка протянула к ней руку, и она села, щекотнув лапками кожу. Лита ощутила на себе взгляд — непонятный, пустой.

Все размылось, потому что ее глаза заволокло слезами.

— Я так скучаю, — прошептала она.

Бабочка вновь взлетела. Крыло мазнуло по щеке Литы — неторопливо скользнуло по ней, словно погладив, смахнув слезинку. Прощальный круг — и бабочка взмыла ввысь, в темно-синее небо, сверкающее множеством серебристых сфер.

* * *

— Хватит!

Ручка с легким стуком перекатилась на парте, задетая ладонью Литы. Девушка дернула головой в поисках источника выкрика. Сердитый, четко выговаривающий согласные голос вырвал ее из воспоминаний, причудливо смешанных с недавним сном.

Но этот выкрик предназначался не Лите.

— Хватит, — тише, звенящим от напряжения голосом повторила Вика. Невысокая, широкоплечая, со светлым каре, она упиралась стиснутыми кулаками в парту и сверлила взглядом учительницу географии. — У вас нет никакого права нас оскорблять.

К ней уже были повернуты лица остальных одноклассников — безучастные, одобрительные, недовольные, заинтересованные. Кто-то за спиной шепотом напел мелодию из «Mortal Combat». Светлана Федоровна, учительница, с поджатыми губами взирала на Вику. Полная женщина средних лет, в очках, с усталым лицом, неизменной короткой стрижкой и чуть менее неизменным балахонистым черным костюмом — внешность, которую представят многие, если при них произнести слово «учитель».

— Надо же, наш светоч справедливости активизировался! — протянула она. — И что, какие ваши права я нарушила? Назвала дебилов дебилами, а не каким-нибудь толерантным словом?

— Наши тесты можно бы было просто раздать, мы бы сами увидели наши ошибки и сделали бы выводы! А вы уже десять минут оскорбляете нас различными словами только потому, что мы написали не так хорошо!

— «Не так хорошо»? — передразнила Вику учительница. — Такие результаты для коррекционной школы простительны, а не для класса из престижной гимназии! Кстати, Острова, у тебя самой-то какая отметка стоит, тоже тройка, если не ошибаюсь?

Вика лишь на секунду помедлила с ответом. Порой Лита завидовала ее непоколебимости.

— Вы вчера даже не предупредили нас о тесте! И дали его в первый день учебы после каникул! Конечно же, у нас будут не такие хорошие результаты, мы ведь не успели!..

— Ну да, ведь плохому танцору известно что мешает. — Рот Светланы Федоровны скривился в язвительной улыбке. — А что вы тогда, Острова, забыли в гимназии, если не хотели напрягаться? Идите в общеобразовалку! Там вас и предупредят обо всем, и контрольные легкие будут.

— Я не говорила, что этот тест был сложным, я имела в виду, что!..

— Сядь уже, — оборвала ее Светлана Федоровна. — Жалуйся директору, если что-то не устраивает, или подписи против такой плохой меня собирай, как ты любишь. Права она тут качает, заслужи сначала эти права, прежде чем качать. Из детского сада только вылезла и уже в позу встает, права и уважение ей нужны…

Лицо Вики застыло, челюсть напряглась. «Остановись уже, — мысленно повторяла ей Лита. — Она и так тебя терпеть не может, я не удивлюсь, если она специально занизила тебе отметку, прекрати, просто игнорируй, почему ты не можешь просто игнорировать и не портить себе жизнь?». Но рот одноклассницы уже открылся, готовый выпустить новые резкие слова…

И их заглушил звонок.

— Свободны, — устало махнула рукой Светлана Федоровна, продвигаясь к столу. — Надеюсь, в следующий раз результаты будут лучше. И также надеюсь, что вы воспринимаете критику адекватнее, чем некоторые, — насмешливо добавила она и выразительно взглянула на Вику. Одноклассница резко пихнула в сумку учебник. Лита почти ожидала от нее гневного ответа, но Вика молчала.

Она не знала, радовало ее это или огорчало.

Коридор, казалось, вибрировал от гула голосов и топота ног. Кабинет английского был закрыт, класс толпился возле него, и Лита стояла поодаль, у другого окна. Солнечные лучи проникали сквозь стекло, грели макушку. Они немного засвечивали экран телефона, показывающий сообщение от мамы. «Ну, как, пятерка? Без пятерки не возвращайся».

Лита не была уверена, что это на сто процентов шутка. Слава богу, за тест ей поставили пять. Родители приучили повторять пройденное перед новой четвертью. Мама приучила.

Лита набрала ответ, невидяще смотря, как он появляется в окне мессенджера. Закрыла глаза. Ей хотелось выключить голоса, воспоминания о Светлане Федоровне и Вике — вообще этот мир. Перемещатель лежал у нее в сумке. Вытащить его и телепортироваться…

Только куда? Ичика исчез. Его ноутбук так и пролежал на скамейке остаток каникул. Дверь, за которой скрывался портал в Золсер, не поддавалась попыткам Литы ее открыть. «Коридор» больше не трясся, золотистые полосы не мелькали… и на этом все, а другого «коридора» она не нашла. Новый мир? Хогвартс, или Нарния, Алагейзия, лес из той игры…

Но перемещатель говорил, что лучше всего подходят «Игры одного сердца». Отчасти поэтому Лита возвращалась туда снова и снова. Даже в других мирах не побывала. Немного и потому, что боялась. Реальный мир был привычнее. Скучнее, серее…

…беспощаднее…

…но привычнее.

«Что же все-таки тогда произошло? Ичика жив? Он должен быть жив, он игрок, игроки воскресают после смерти. Это ведь не может быть… не может, с этим уже разобрались в книге, а продолжения у нее не планировалось. История закончена. Так что же?»

Снова эти раздумья. Она столько раз прогоняла их по кругу.

Стук около ног вырвал Литу из раздумий. Напротив носка сапога лежал телефон; его чехол голографически переливался на фоне светло-коричневого линолеума. Его хозяйка быстрым шагом удалялась по коридору, и Лита точно знала, что хозяйка именно она: много раз видела этот телефон у нее в руках.

— Вика! — Лита подняла мобильный и протянула удивленно обернувшейся однокласснице. — Ты уронила.

Несколько секунд Вика непонимающе смотрела сквозь нее. Совсем как в сегодняшнем сне. Но что совершенно не удивляло… Наконец ее глаза сфокусировались.

— Лита... мм, да, — протараторила она со смятением на лице. — Ты что-то про телефон?.. Ох, да, и правда мой!

Она осторожно, словно брала аппарат из пасти анаконды, взяла его.

— Так и знала, что не надо в тот карман класть… Спасибо! — вскинула она взгляд на Литу. Улыбнулась, благодарно, но по-прежнему с легким смятением.

Да и сама Лита ощущала нарастающую неловкость. Мелькнула мысль, что стоило положить телефон к Вике на парту. Или сунуть ей в карман. Она бы не заметила — все люди не сразу замечали Литу. Скользили взглядами как мимо призрака.

— Пожалуйста, — проговорила Лита, радуясь, что разговор закончился. Но, к ее недоумению, Вика не двинулась с места. Пальцы нервно пробежались по чехлу, ее плечи поднялись и опустились, словно она сделала вдох, набираясь храбрости.

— Можно кое-что спросить? — выпалила она.

— Что?.. М… можно.

Ответ вырвался у Литы машинально. На самом деле она не хотела говорить с Викой. Не то чтобы ей не нравилась Острова, но… они были слишком разные. Громкая, подвижная, по поводу и без повода спорящая с учителями, Вика была полной противоположностью Литы. Была слишком похожа на главного героя «Игр одного сердца».

— Как ты относишься к учителям в нашей школе? — Острова опять смутилась, ее тон потерял часть настойчивости. — Мне просто для опроса нужно. Мне… — она запнулась, — мне нужно узнать, сколько людей согласны, что некоторые наши учителя некомпетентны.

Черт. Не надо было соглашаться. Литу кольнуло раздражение. Ладно, Вике нравится играть в справедливость и притворяться, что ее опросы и перепалки с учителями что-то меняют, но почему именно к Лите?! Она что, возвращением телефона дала Островой повод думать, что поддержит ее мини-войну? Еще и в коридоре, во время перемены, прекрасно зная, что в любой момент мимо могут пройти учителя!

Как можно вежливее Лита ответила:

— Нормально.

Ложь, но так будет спокойнее жить. Лита очень надеялась, что Вика удовлетворится этим и уйдет, но одноклассница осталась на месте. Да чтоб ее!

— Ко всем учителям нормально? — недоверчиво спросила Вика. — И к Светлане Федоровне, которой прям жизненно важно на каждом уроке поинтересоваться, что мы забыли в гимназии? К Евгению Анатольевичу, который вечно жалуется на свою жену? К Зинаиде Михайловне, которая читает нам лекции о предназначении Женщин с большой буквы? Опять же на уроках! В гимназии, блин, одной из лучших в городе причем! О чем нам тоже постоянно напоминают! Тебя все это устраивает?

…она права, но…

Какое ей вообще дело?

— Слушай, я не хочу в этом участвовать. — Лита очень старалась говорить спокойно, но раздражение все же просочилось в голос. — Вряд ли твой опрос что-то изменит, а если и изменит, то к худшему.

Она перешла на шепот:

— Учителя вполне могут разозлиться на нас. Пожалуются родителям и вообще начнут придираться. А мне не хочется тратить лишние нервы, да еще и в выпускном классе.

— И что, лучше молчать и позволять им нести всякую чушь на уроках вместо того, чтобы нас учить? — Брови Вики сдвинулись, ее голос повысился, словно назло, словно продолжая подчеркивать различия между ними. — И вообще, тебе ли бояться придирок! Ты же отличница, тебе нельзя просто так занизить отметку! Ты ведь можешь доказать, что знаешь на более высокую. Да и школе самой должно быть выгодно, чтобы в ней училось побольше отличников.

Зубы Литы скрипнули. Она даже не заметила, как сжала их. Она кинула взгляд на телефон, словно он мог помочь — погасший экран смутно отразил ее лицо. Не надо было поднимать телефон Вики, зачем он вообще у нее выпал?!

— Я же сказала, что просто не хочу проблем, — уже не сдерживая злость, проговорила Лита. — Делать мне больше нечего, только доказывать что-то учителям. И не кричи так, пожалуйста!

— Да просто… — Нахмурившись, Вика куснула губу и переступила с ноги на ногу. — Я просто не понимаю, как можно молчать о том, что тебя не устраивает. Оно же не нравится. Почему хотя бы не попытаться?

!!!

Воспоминания. Она так старалась не вспоминать. Убирайтесь! Отогнать, отогнать их, ОТОГНАТЬ!

— А ты думаешь, я не пыталась?

Не отдавая себе отчета, Лита проговорила это одними губами, беззвучно. Вика удивленно уставилась на нее.

— Что?

— Ничего! — Лита даже не испытала вины за резкий тон. Изо всех сил она боролась со вспышками из прошлого, окрашенных в ужас и унижение. — Я не хочу об этом говорить. Не. Хо. Чу!

Снова лицо Вики застыло — как тогда, на географии. Снова она раскрыла рот, но на этот раз ее не прервал звонок: она сама сомкнула губы.

— Хорошо.

Разочарование. Горечь. Именно это читалось у нее. Кончик носа порозовел. Острова повернулась и направилась к остальному классу, но перед этим она кинула на Литу еще один взгляд.

В уголке ее глаза блеснула слеза.

«Что?..»

Но перед Литой была уже только удаляющаяся спина Вики.

…бывшей подруги…

Лита дернулась вперед, она почти окликнула Вику, из груди почти вырвалось объяснение, извинение — то ли искреннее, то ли машинальное, под действием мысли «неужели я настолько ее обидела?». Но не сделала этого. Ведь это — привлекать внимание, продолжать разговор, развивать тему… докапываться до того, что было давно похоронено и что Лита ужасно боялась трогать.

Лита отвернулась к окну, украдкой потерла глаза — «надеюсь, подумают, что я почесала их». Дрожащей ладонью провела по сумке — ткань была теплой от солнца, — сунула руку в карман. С тихим всхлипом сжала перемещатель.

Скорее бы кончились уроки, и домашняя работа, и день бы закончился! Ей так хотелось уйти из этого мира!

* * *

А тем временем где-то далеко шел разговор, неслышимый никому.

Ты действительно этого желаешь?

— Да.

Короткая пауза.

Честно говоря, мне не хочется этого делать. Я могу защитить ее, уберечь от смерти, но... я боюсь. Ты свидетель того, что произошло сто сорок девять часов назад.

— И все-таки, что тогда произошло?

Снова пауза.

Сбой в моей работе. Он устранен, не волнуйся. Но все же... я волнуюсь. Все-таки она человек. Люди... хрупки.

— И все же прошу тебя.

Это молчание было самым длинным в этом разговоре.

Хорошо. Я попробую.

 

Мир стерся, заполнился темно-синим цветом и серебристыми сферами иных миров.

Но вместе с реальностью исчезли воздух и звуки. Вакуум здесь был милосерднее настоящего — от него не разрывались легкие и не лопались барабанные перепонки.

Лита пока не произносила название нужной вселенной. Она уже знала, что, как только начнет задыхаться, перемещатель тут же отправит ее в случайный подходящий мир, так что смерть ей не грозила. Ей хотелось побыть в межмировом пространстве подольше, полюбоваться, пока не кончится воздух. Она повторяла это почти каждый раз при перемещении, но всегда это место завораживало ее.

Серебристое сияние оттенялось темной синевой. Медленно кружили призрачные сферы — совсем близкие, заслоняющие большую часть пространства, и далекие, похожие на звезды. Они казались стеклянными, даже на ощупь они были как теплое гладкое стекло, Лита уже трогала их. Какие-то сияли ярче и выглядели почти материальными — наиболее прописанные, оригинальные миры. Какие-то, наоборот, почти терялись на фоне остальных, их поверхности прорезали трещины — нелогичные, непродуманные миры со множеством ляпов и недочетов. Вокруг многих кружился хоровод из сфер поменьше — миры фанфиков, произведений, созданных по мотивам другой оригинальной вселенной. Яркие и тусклые, как и большие собратья.

Нити были видны только если пристально вглядываться. Лита сама узнала о них только от перемещателя. Но увидев их один раз, удивляешься, как можно было их не замечать. Бесчисленные светлые лучики тянулись от каждой сферы и уходили куда-то вниз, их сияние смешивалось с сиянием миров. Они спускались к реальному миру, питали выдуманные его энергией. Черпали законы природы и старались заполнить ими пустоты в своих вселенных, впитывали мысли создателей, впечатления читателей или зрителей. Если нити оборвать, то их сферы в ту же секунду исчезнут, а воспоминания о мирах внутри них будут стерты из памяти людей. Если о произведении забудут все — нить оборвется сама.

Лита прижала ладонь ко рту, стараясь не выпустить воздух. Запас кислорода в организме кончался.

«Превышается норма пребывания в межмировом пространстве. Во избежание смерти...»

«Игры одного сердца», — поспешно послала Лита мысль перемещателю. В межмировом пространстве он чудесным образом обретал способность считывать их все, а не только случайно уловленные.

И сферы понеслись навстречу, расступаясь перед ней, летящей вперед, пока из ниоткуда не появилась та самая, нужная, и ее поверхность не поглотила Литу.

Теперь уже не стекло. Теперь — вода, теплая и затуманивающая мысли.

 

И снова «коридор» — знакомый до боли, почти уже родной. Лита могла поклясться, что знает здесь каждый уголок, каждый сугроб, каждую вмороженную в воздух снежинку. Даже через сколько шагов ноги сами развернут ее, уводя от границы «коридора», настолько тщательно она обследовала здесь все. И только две вещи все еще оставались неизвестными: что это было за странное землетрясение и лежит ли сейчас возле скамейки на детской площадке ноутбук.

Впрочем, скоро на одну неизвестную стало меньше. Пройдя под аркой и оказавшись во дворе, Лита горько усмехнулась: ну конечно. Ноутбук так и лежал на том месте, где и предыдущие разы после таинственного землетрясения. Да почему же за ним не возвращаются? Что случилось? Неужели и правда… Лита мотнула головой. Ей не хотелось думать о таком варианте и снова вспоминать безжизненное тело Ичики.

Значит, он не появлялся. По-прежнему непонятно, что случилось, по-прежнему она не может попасть в Золсер. Лита мрачно окинула взором площадку. Может, хватит? Почему она вцепилась именно в этот мир? Сколько уже можно сюда приходить и мучить себя догадками? Из упрямства? Волнуется за парня, которого видела один раз?

Лита приблизилась к подъезду — тому самому, в котором скрылся Ичика, когда убегал от нее. Дверь в него она тоже пыталась открыть, разумеется, безрезультатно. Лита бессильно смотрела на нее. Портал был за ней, она не сомневалась — иначе зачем Ичика бежал именно туда? И у нее, не имеющей ключа и не способной двигать ничего в «коридоре», не было ни шанса попасть по ту сторону.

Дверь возвышалась перед Литой, эта гладкая коричневая преграда между ней и «Золсером». Лита почти ненавидела ее. Дверь, Золсер, Ичика, Вика, издевательские улыбки из прошлого… хоть бы что-то хорошее за эти дни!

Во вспышке ярости Лита ударила кулаком по двери — глухой звук, приглушенная боль в костяшках, вдруг задрожавший и расплывшийся мир. Слезы, опять, Лита прижала к глазам руку в перчатке. Ее охватило бессилие.

— Все, хватит с меня, — бросила она двери. — Я устала. Не знаю, что здесь произошло, что за дурацкое землетрясение тут было, все, надоело мне гадать и рваться сюда.

Скорее по инерции, чем от злости, Лита тюкнула дверь кулаком еще раз.

Тук-тук.

…И она больше не могла пошевелиться. Мощная сила вдруг сдавила ее тело, однако сдавила ласково, бережно — словно Литу взял в ладони добрый великан. Зрение затуманилось. Лита потеряла ощущение собственного тела, она будто вновь оказалась в межмировом пространстве — вот только окружала ее не синева, а золото.

Тук-тук.

В ушах раздавался стук сердца — такой сильный, что Лита почти физически ощущала его. Будто добрый великан прижал ее к груди, и она чувствовала, как та размеренно содрогается от этого звука.

Лита?

Этот голос, прозвучавший в голове, был похож на голос перемещателя — такой же неуловимый, почти смешивающийся с мыслями. Однако если голос ПВМ был сух и невыразителен, то этот напоминал ветер — теплый, весенний, ласково дующий в сознании Литы. Порой в этом ветре слышался девичий, почти детский шепот.

Твои мысли говорят: «Да». Я Золотое Сердце. Ты хотела попасть в мой мир?

Ветер словно бы заполнил все сознание Литы, мягко ощупывая и изучая его.

Я пускаю тебя. Я не хотело делать этого изначально, но Ичика просил меня, и ты хочешь этого, и… почему бы и нет, я смогу защитить одного человека.

Детские нотки стали на миг отчетливее.

Может, со временем получится пускать и других людей… Ты попадешь в мир той игры, где сейчас находится Ичика. Не бойся умереть, я защищу тебя, бойся лишь проиграть.

И все кончилось.

Лита пошатнулась, резко обретя чувство собственного тела. Сдавливающая ее сила исчезла, легкий ветерок неизвестного голоса — тоже. Она стояла, опираясь рукой на дверь, потрясенная, растерянная. Что это было? Неужели?..

Домофон тоненько запищал, вырывая Литу из своих мыслей.

Девушка тупо уставилась на дверь, не до конца осознавая, что происходит. Домофон. Запищал. В «коридоре», где нельзя ничего сдвинуть, в том числе и нажать на кнопки, набирая код, чтобы домофон запищал, оповещая об открытии двери.

Писк не прекращался, нудно продолжая свою песню и вызывая ассоциации с кардиограммой, отслеживающей остановившееся сердце.

Сердце…

Лита осторожно, боясь поверить, потянула за ручку двери.

Дверь неохотно, словно делая одолжение, открылась. Писк тут же смолк.

Сердце. Ее пустило Золотое Сердце, которое попросил Ичика. Пустило к порталу.

Все… хорошо… и она…

Медленно, по-прежнему не веря, Лита сделала шаг вперед и оказалась в проеме. Снова шаг — подошва сапога коснулась пола подъезда.

И его не оказалось. То есть пол был — Лита рассмотрела его красно-желтые, кое-где выщербленные плитки. Но лишь их видимость. Она провалилась сквозь них и, крича от страха, полетела в черноту, наполненную множеством золотистых искр.

Опять пустота, как когда она первый раз активировала ПВМ. Искры погасли, когда одна взорвалась перед глазами неослепляющей вспышкой. Лита все еще тяжело дышала после неожиданного падения, но, к своему же удивлению, страха не чувствовала. Напряжение — да. И — любопытство.

«Начать игру?»

Снова голос в голове; не слишком ли их много звучало у нее там? На этот раз вполне отчетливый: женский, приятный, немного с компьютерными интонациями. Сразу вызывающий ассоциации с компьютерными же играми.

Лита знала этот голос. Точнее, читала о нем в «Играх одного сердца». И знала, что делать.

— Да, — произнесла она. Собственный голос тут же растворился в пустоте, не оставив эха.

Пустота наполнилась светом и ограничилась камнем. Лита поняла, что стоит в пещере, на единственном ровном пятачке земли. Пол дальше повышался, и выход находился где-то на уровне головы. Сквозь него Лита видела кусок темно-синего, явно вечернего, неба и травинки. Она удивленно моргнула и присмотрелась. Да, все верно. Было не настолько темно, чтобы не разглядеть серебристые края травинок, будто припорошенные снегом.

Внутрь задул легкий ветерок, коснулся голой кожи рук. Голой?.. Лита быстро оглядела себя. Ее пуховик и вся остальная одежда исчезли. Вместо этого на ней оказались надеты майка и шорты светло-голубого, почти белого цвета и легкие сандалеты. На поясе висел маленький и такой же светло-голубой мешочек, горловина которого была стянута белым шнурком. В мешочке явно что-то лежало: его бока топорщились от чего-то острого, а сам он немного оттягивал пояс. На правом запястье Лита обнаружила непонятный серебристый овал размером с пол-ладони. Он крепился непосредственно к коже; пощелкав по нему и пошатав, Лита убедилась, что держится овал крепко.

Золсер. Это Золсер. Один из его бесконечных игровых миров. Лита почувствовала, как губы начали сами собой растягиваться в радостной улыбке. Она здесь. Она здесь!

— Ура, — прошептала Лита и невольно оглянулась: точно ли тут нет никого? Точно за ней никто не следит? — Ура, — повторила она громче и увереннее и вдруг, испытав пик восторга, все-таки подпрыгнула и закричала: — Ура!!! Я это сделала! Наконец-то!

Эхо отразилось от стен пещеры, вырвалось из нее под небо. Вдруг смутившись, Лита сжалась и покраснела. И зачем она это сделала? Как ребенок маленький, честное слово. А вдруг кто-то все же услышал?

«Ладно. Пора выходить отсюда. Поискать Ичику».

Интересно, есть ли тут другие игроки? А, точно, даже если и есть, она их не увидит — здесь работал тот же принцип, что и с «коридорами», для каждого создавалась отдельная копия. Если, конечно, жители Золсера не специально шли играть с в группе. Или если в группу не объединяло Золотое Сердце.

Лита глубоко вдохнула, подавляя смущение, и стала медленно подниматься к выходу. Из-под ног с шорохом скользили камешки. Чем ближе становился выход, тем сильнее у нее билось сердце, нарастала неуверенность («я и правда здесь?»). И любопытство тоже росло.

Лита выбралась из пещеры.

Она стояла на холме, и под ним расстилалась огромная равнина, утопающая в сине-зеленом вечернем свете. В первую секунду Лите показалось, что равнина покрыта тонким слоем инея, но потом поняла: такое впечатление создавала серебристо-зеленая трава. Горизонт закрывали темные горы, буравящие макушками небо, к ним, пересекая равнину, текла река. Лита почти ожидала увидеть на водной глади серебристую лунную дорожку, однако ее не было. Было множество лунных дорожек, и вода искрилась под ними, словно жидкая радуга.

Лита изумленно вскинула голову вверх и так и замерла. Ее взгляд встретили луны, поприветствовали желтым, голубым, белым, фиолетовым, зеленым, сиреневым светом. Крошечные, маленькие, большие, гигантские. Одни смущенно, полумесячно прятались в дымке неба, другие почти вызывающе сияли во всем полнолунном великолепии. Радушно мерцали звезды, почти теряясь на их фоне. Они действовали наверняка, обрушив на человека из тусклой реальности всю яркость чьей-то фантазии.

Лита не могла оторвать взгляд. Воздушная, разноцветная, как этот свет, волна, рвалась из нее, нарастала воплем внутри. Лите казалось, что она разорвет ее, она открыла рот, чтобы выпустить, но у нее вырвался лишь счастливый выдох. Волна схлынула, и теперь Лита лишь улыбалась. Ей было плевать, что подумают об ее идиотско-восторженной улыбке. Пускай тот, кто посмеется над ней, посмотрит на небо.

Наконец она насытилась этим светом, перестала пить луны глазами, как воду. Только после этого Лита поняла, что на ее правом запястье что-то вибрирует. Она взглянула на руку; серебристый овал на ней светился и пульсировал. Едва Лита посмотрела на него, как он выплюнул сгусток света. Плавно поднявшись к лицу владелицы, огонек метнулся вперед, прошив пространство, словно падающая звезда, и исчез где-то вдали. За ним остался след; не торопясь исчезать, он замер в воздухе сияющей белой дугой.

Лита поняла, что ей недвусмысленно намекают идти по этому следу. Она спустилась с холма и пошла под дугой, восхищенно вертя головой по сторонам. Серебристо-зеленая трава мягко шелестела. Теплый ветерок ласково касался лица, словно поглаживая его. До ушей доносилось звенящее журчание воды, все вокруг дышало покоем. Улыбка так и не сошла с лица, да и Лита даже не пыталась согнать ее. Что за игра развернется под этими многоцветными лунами? Какой жанр — шутер, РПГ, метроидвания, и они с Ичикой будут лазать по всему этому миру, заглядывать в укромные уголки и искать секретные места и кусочки сюжета? Ичика жив… Лита чувствовала, как груз мыслей о его смерти спал с плеч. Может, он ждет ее на конце этой белой дуги?

И они будут ходить здесь сами, дышать здесь, чувствовать шелковистое прикосновение травы, а не сидеть за компьютером.

Внезапный плеск воды поколебал ощущение покоя. Лита обернулась на звук и вздрогнула от увиденного; ее счастливая расслабленность мгновенно сменилась настороженностью. На противоположном берегу реки, опустив голову к воде, стоял громадный конь, раза в два больше обычной лошади. Застыв, словно изваяние, он пил. Его шерсть, грива и хвост были тускло-белыми, словно грязноватыми, а из боков — Лита изумленно вздохнула — росли две громадные человеческие руки, что, согнувшись в локтях, упирались в землю.

Откуда он взялся? Ведь недавно здесь не было никого, кроме нее. Лита опасливо глядела на коня: игровой опыт подсказывал ей, что он вполне может оказаться ее врагом. Лучше уйти отсюда на всякий случай. Лита приготовилась было возобновить шаг, и в этот момент конь вдруг поднял морду, и их взгляды встретились.

Почему-то первым чувством Литы был не испуг, она внезапно испытала ощущение дежавю. Глаза коня оказались пронзительно-синего цвета, яркими пятнами выделяющиеся на белой морде. Это сочетание синего и белого было очень знакомо. Где она видела подобное? У кого? Воспоминание явственно возникало в сознании Литы, еще чуть-чуть, и она вспомнит…

Конь вдруг прыгнул — на доли секунды его огромное тело повисло над рекой — и с грохотом приземлился уже на другом берегу. Из-под копыт и ткнувшихся в землю рук брызнула земля, согнувший при ударе о землю ноги жеребец как-то пугающе медленно выпрямил их. Все это время, даже при прыжке, он не отрывал от Литы пристального, грозного взгляда. Его тело было напряжено, словно вот-вот конь был готов сорваться с места.

Что он и сделал — со свирепым ржанием и новым брызганьем земли из-под копыт.

Лита бросилась бежать; ее ноги будто сами отреагировали, сами развернулись и сами сорвались с места. Ветер свистел в ушах, трава хлестала по ногам, сзади угрожающе стучали копыта. Лита мчалась под дугой, и страх сменялся ощущением нереальностью происходящего. За ней гонятся. Гонится непонятное огромное существо с явно недобрыми намерениями. И если оно догонит, то…

Топот становился громче: конь явно настигал ее. Еще бы, с такими-то длинными ногами, пронеслась у Литы паническая мысль. Что-то мелькнуло мимо и совсем близко с грохотом обрушилось на землю. Краем глаза она заметила кулак размером с ее туловище. Сердце скакнуло, словно издалека Лита услышала свой испуганный вскрик, ноги сами помчали ее еще быстрее. Она бежала и старалась не думать, что было бы, если бы кулак не промахнулся. Этого не произойдет. Не произойдет. Не…

Кулак сотряс землю буквально в миллиметре от нее. Взвизгнув, Лита шарахнулась в сторону и, запнувшись, упала. Она не ушиблась, поэтому ничто не помешало ей тут же вскочить, и Лита приготовилась было возобновить бег… и застыла от ужаса, увидев прямо перед собой недобро взирающую лошадиную морду.

Жеребец заржал. Звук шарахнул по ушам Литы, как что-то осязаемое и очень тяжелое, звоном отдался в голове. Он был не громким или противным, нет, но почему-то выносить его оказалось невозможно. Сознание Литы помутилось, картинка перед глазами расплылась и причудливо исказилась. Лишь в последний момент она заметила, как к ней снова летит кулак. Чудом увернувшись, каким-то образом Лита снова сумела побежать. Ее шатало, картинка перед глазами рябила, Лите стоило больших усилий держаться на ногах. Сзади раздался топот копыт, однако не приближающийся, словно конь колотил ими по земле. Звук усилился, снова резанул по ушам, и Литу вдруг сшибло с ног ударной волной.

Закричав, она покатилась по земле — внезапно наклонной, словно Лита падала с холма. Кувыркание, кружащаяся голова, трава, хлеставшая ее по телу, внезапно возникшее секундное сопротивление, звук падения на землю, чей-то вскрик… и Лита остановилась. Лежа на спине, она тупо созерцала небо и скопление разноцветных лун на нем. Спутники колыхались перед глазами, словно они лежали на дне озера, и их изображение искажала вода.

— Лита?

Луны закрыло чье-то лицо, такое же колыхающееся, как и они. Постепенно рябь перед глазами улеглась, и Лита узнала Ичику. Склонившись над ней, игрок изучал ее обеспокоенным взглядом. Похоже, он сидел: слишком близко для стоящего было лицо. «Наверное, я его сшибла», — мелькнула мимолетная мысль у Литы.

Одновременно она испытала облегчение. С Ичикой точно все хорошо. Лита и не подозревала, как ей будет приятно видеть его живое любопытное лицо после того мертвого и застывшего. Однако облегчение тут же вытеснила испуганная мысль — «где тот конь?».

— Ичика! — панически выпалила Лита, рывком садясь и едва не стукнувшись с игроком лбами: к счастью, парень успел вовремя отпрянуть. — Надо бежать! За мной гонится какой-то конь!

— Конь? — озадаченно переспросил Ичика. Как и ожидалось, он сидел, поджав под себя ноги и непонимающе глядя на Литу. На нем была та же одежда, что и у нее — светло-голубые, почти белые шорты с майкой, мешочек на поясе и серебристый овал на правом запястье, разве что на плечах у него лежал знакомый зеленый плащ. — Какой конь?

Ответом ему стало знакомое угрожающее ржание. Лита и Ичика одновременно обернулись на звук. Белый конь стоял на вершине небольшого холма, с которого, как поняла Лита, она и скатилась, и немигающим взглядом смотрел на них.

— Синеокий?! — услышала Лита ошарашенный шепот Ичики. — Он за тобой гнался?!

И снова ответ ему дал конь, сорвавшись с холма и помчавшись прямо на них.

Вскочили и побежали они одновременно. Снова мелькала под ногами трава, снова свистел ветер, снова за спиной стучали копыта. Лита бежала медленнее, чем Ичика: то ли сказывались недавние атаки коня и то, что она уже устала, то ли — что более вероятно — парень просто был физически развитее ее. Заметив, что Лита отстает, игрок, замедлив бег, поравнялся с ней, схватил за руку и потащил за собой.

— Ты выбирала класс? — крикнул он ей.

— Нет! — задыхаясь, крикнула в ответ Лита, мимолетно удивившись знакомой терминологии. Если класс — то, о чем она думает, значит, это мир в жанре РПГ?

— Тогда вообще ничего не понимаю… — пробормотал Ичика. Во время разговора он умудрялся не сбавлять бег, в отличие от Литы, которой не хватало дыхания и которая не останавливалась только из-за топота за спиной и того, что ее тянули за собой. — Так, не бойся сейчас. Впереди расщелина, и мы будем в нее прыгать.

— Что?!

— Спокойно, не разобьемся! Нас ветер поддержит! Готовься!

Впереди действительно показалась расщелина — широкая, прямая и, как мимолетно оценила Лита, очень длинная. Они бежали прямо к ней, и Лита машинально попыталась затормозить, но рука Ичики упорно тащила ее вперед, и сбавить скорость не вышло. Сзади, развеивая все сомнения, снова донеслось бьющее по ушам ржание коня, и Лита, забыв об усталости, мгновенно поравнялась с Ичикой. Прыжок с обрыва так прыжок с обрыва. В конце концов, Ичика живет в этом мире, ему лучше знать, что тут можно и что нельзя делать.

Снова топот коня звучал очень близко, скоро их догонят…

И тут они прыгнули в расщелину.

Она была глубокой. Очень глубокой. Где-то далеко-далеко внизу Лита смутно увидела паутину бесчисленных висящих в воздухе дорог, под которыми чернела бездна. На долю секунды они с Ичикой повисли над пропастью, а потом началось падение. Литу охватило жуткое чувство отсутствия земли под ногами и невозможности за что-то ухватиться, и она, зажмурившись, закричала…

— Спокойно! Мы не падаем. Сама посмотри.

Спокойный голос Ичики, ободряющее пожимание ее ладони и странное поддувание снизу заставили Литу замолчать и осторожно открыть глаза. Они висели в воздухе, слегка покачиваясь. Снизу дул ветер, с тихим гулом развевая их волосы и… ну да, поддерживая и не давая упасть. Лита осторожно вытянула носок ему навстречу. Ветер внизу уплотнялся, становясь практически твердым и толкая ногу наверх.

— Здорово, правда? — послышался довольный голос Ичики. — В этой расщелине везде дуют ветра. По краям они поддерживают, в середине уже несут туда, куда направлены. Вон к тем дорогам, вдоль стен, наверх… А те дороги ведут к различным вземям. Собственно, это все сделано как раз для того, чтобы туда попасть.

— Что за вземи? — спросила Лита. Она ощущала себя очень и очень странно. Словно во сне. Она висит в воздухе, поддерживаемая ветром. Такое ведь возможно только во сне. И в Золсере…

— Подземелья, — ответил Ичика. Лита почувствовала, как он осторожно отпускает ее руку, видимо, решив, что она уже не нуждается в поддержке. — Там можно добыть всякие полезные вещи и редкие кристаллы, но надо искать, конечно. Ну, и подземные монстры еще ходят.

«А, данжи», — поняла Лита, помнившая сленг игр-РПГ. Видимо, в этом мире он свой.

— Тут безопасно, — продолжил Ичика. Наконец-то повернувшись к нему, Лита увидела, что он сосредоточенно смотрит наверх. Она проследила за его взглядом, и в ней опять проснулся страх: на краю расщелины стоял знакомый конь и пристально следил за ними. Безопасно?!

— Синеокий не будет нападать, пока мы здесь, — ответил на ее мысли Ичика. — Но проблема в том, что он теперь не отстанет, пока не убьет нас или пока его не убьем мы. Даже если перебраться на ту сторону расщелины, Синеокий просто перепрыгнет и опять нападет. Как он вообще умудрился прицепиться к тебе? Раз ты еще не выбрала класс, значит, пока неприкосновенна для монстров, а уж тем более для боссов. Опять что-то странное творится…

Так этот Синеокий еще и босс. Повезло. Как утопленнику.

— То есть нам придется… — осторожно произнесла Лита.

— Ага, — ответил Ичика с неожиданным воодушевлением. — Нам придется с ним драться.

Драться?! Лита испуганно уставилась на него. Драться с боссом, голыми руками, даже не выбрав класс? Нет, она была бы не против сразиться с каким-нибудь монстром в Золсере, но не так же! А если она погибнет? Золотое Сердце, конечно, обещало, что Лита не будет умирать, лишь проигрывать и начинать заново без смерти (так, во всяком случае, поняла девушка), но…

Заметив ее выражение лица, Ичика успокаивающе улыбнулся.

— Не волнуйся, мы вполне сможем с ним справиться. Для начала развяжи мешочек, который у тебя на поясе.

Лита послушалась и, невольно ойкнув, отдернула руку. Из недр мешочка вылетели и, выстроившись в ряд, повисли перед ней четыре белых шестигранных кристалла. В их сердцевине что-то виднелось; приглядевшись, Лита увидела неяркие, но вполне отчетливые изображения. В первом кристалле был заключен маленький меч, во втором — пистолет, в третьем проглядывала палочка с неярко светящимся концом, а в четвертом — крест, похожий на больничный.

— Это модификаторы преобразователя, вот этой штуки. — Ичика показал на серебристый овал на руке Литы. — Именно они и дают выбрать класс. По идее, это должно происходить у Путеводителя — большого камня, к которому тебя вела белая дуга в начале игры. Там как раз подробно рассказывается о каждом классе, но сейчас тебе придется выбирать без него. Тот, что с мечом, делает преобразователь воинским, то есть ты становишься воином. С пистолетом — стрелком, с палочкой — магом, с крестом — медиком. Тебе что больше нравится — махать мечом, стрелять, творить заклинания или лечить?

Интересно тут выбирается класс. Жаль только, что так мало, обычно в РПГ их больше. Лита задумчиво разглядывала кристаллы: в равной степени ее привлекали стрелок и маг. Оба могли вести бой издали, а сражаться в играх ей одинаково нравилось оружием и волшебством. В конце концов Лита решила проблему просто — под мысленную считалку, доверив все случаю. Выбор пал на стрелка, и Лита указала на кристалл с пистолетом.

— Стрелок… — задумчиво протянул Ичика. — Ясно, нормально. Теперь бери модификатор и подноси его к преобразователю.

Лита осторожно прикоснулась кристаллом к овалу на запястье. Модификатор рванулся из ее пальцев и тут же втянулся в преобразователь. По овалу прокатилась синяя волна, и вдруг… Лита так и не поняла, что произошло. Просто по поверхности преобразователя пошли круги, словно он внезапно стал жидким, а в следующую секунду Лита увидела на запястье небольшое серебристое оружие, по виду напоминающее двустволку. Его приклад уходил вглубь преобразователя, составляя с ним единое целое.

— Значит, Синеокий все же прицеплен к тебе, раз оружие показалось, — произнес Ичика. В его голосе слышалось непонимание. — Черт, все же странно… Ладно. — Он снова взглянул наверх, видимо, на Синеокого. Лита последовала его примеру и убедилась, что конь по-прежнему стоит на краю, застыв, словно статуя. — Сейчас у тебя есть только начальные умения, и ты довольно слаба. Синеокому ты никак не навредишь. Но, — Ичика озорно улыбнулся, — мы схитрим. Смотри.

Он раскрыл мешочек у себя на поясе и достал оттуда увесистый темно-фиолетовый кристалл. Под его поверхностью пробегали молнии — Лите даже показалось, что она слышит их треск, — в середине пульсировал сиреневый сгусток света. В кристалле ощущалась какая-то бешеная, будоражащая энергия. Казалось, она билась в его стенки, стремясь разрушить их и вырваться на свободу.

— «Мощь двух», — с довольным лицом сказал Ичика. — Очень редкий кристалл, мне очень повезло, я случайно на него наткнулся. Он увеличивает силу игрока настолько же, насколько силен его напарник. Ну, если он сильнее. У него появятся более мощные умения, броня станет прочнее. Но только на время одной битвы. И, соответственно, отдавать его преобразователю надо тоже в битве. И он твой. Я и Синеокий примерно равны по силе… ну, он немного сильнее все же, — с сожалением добавил Ичика, — но все-таки у нас с тобой будет шанс его победить.

Все то время, пока парень говорил, сомнение и нежелание Литы постепенно сменялись заинтересованностью. Теперь, когда она получила класс, а у игрока оказался предмет, готовый сделать ее сильнее на время боя, Синеокий уже не казался таким опасным. Можно попытаться. В конце концов… это интересно.

— Хорошо, — сказала Лита, взглянув в глаза Ичике. — Давай попробуем.

Она сама удивилась, услышав в своем голосе нотки радости и предвкушения. По-видимому, Ичика тоже уловил их. Улыбка игрока стала шире, в его взгляде засветилась какая-то детская, чистая радость. Похож на взрослого ребенка. «Питер Пэн», — пронеслась в голове Литы внезапная ассоциация. Невзрослеющий ребенок в сказочной стране игр и приключений...

— Ой, чуть не забыл, — вдруг смутившись, торопливо произнес Ичика. — Хотел сказать еще кое-что. Баланс в этой игре построен так, что здесь можно играть как одному, так и компанией. Поэтому у каждого класса, помимо своих умений, есть еще умения остальных трех. То есть ты, помимо стрельбы, можешь еще махать клинком, творить заклинания и лечить, а я умею еще колдовать, лечить и стрелять. Эти умения слабее, чем положенные тебе по классу, однако очень даже могут помочь в одиночной игре. Так что, если что, мы можем прикрывать друг друга в ближнем и в дальнем бою. Ясно? Вопросы какие-то остались?

Удивленная Лита машинально мотнула головой. Универсальные умения? Прежде она не сталкивалась с таким. Интересно, есть ли в ее мире подобные игры?

— Хорошо, — вырвал ее из размышлений голос Ичики, и сразу за этим последовало внезапное прикосновение к руке, заставившее Литу дернуться — парень сжал ее ладонь в своей и протянул «Мощь двух». — Держи. Чтобы активировать, помести в преобразователь так же, как модификатор. Используешь, когда бой начнется, иначе он не сработает. Теперь сюда. — Вложив ей в другую руку кристалл, Ичика потянул ее за собой, и Лита последовала за ним, неловко перебирая ногами по воздуху. Она испытывала странную смесь смущения и возмущения. Почему он все время ее за руку берет? Нельзя было просто сказать идти за ним?

— Сейчас мы полетим на ветре, — произнес Ичика, сосредоточенно глядя вниз, словно готовясь прыгать. — Шагай туда, куда и я. Не бойся, это не страшно, совсем наоборот — очень весело, — снова улыбнувшись, добавил парень. И чего он веселый постоянно...

Зацепиться за эту мысль Лите не удалось, потому что как раз в этот момент Ичика снова потянул ее за руку, и она невольно шагнула за ним.

Легкая, упругая сила подхватила их и понесла вперед, словно они оказались в реке, и она влекла их своим течением. Они летели. Черт побери, они и правда летели! Плыли неторопливо внизу дороги, стремительно проносились мимо, создавая контраст, стены ущелья, тело словно бы стало легким-легким и перестало быть обычным, земным — ведь теперь оно могло лететь. Это головокружительное ощущение собственной невесомости опьяняло, полностью заглушало первоначальный страх падения и даровало вместо этого что-то светлое, необъяснимое. Лита завороженно смотрела по сторонам, испытывая то же, что и когда она впервые попала в межмировое пространство. Снова чувство безграничного изумления, недоверия и восторга...

— Как тебе? — услышала она счастливый голос Ичики. Игрок явно испытывал те же чувства: взглянув на него, Лита увидела на его лице блаженство и наслаждение полетом.

— Это... — прошептала она, не в силах выразить свои чувства. — Это...

— Здорово? — помог ей Ичика, довольно глядя на нее. Лита кивнула, хоть он был и не совсем прав. Это было больше, чем здорово. Чудесно, великолепно... есть ли вообще слово, которым можно сейчас описать ее чувства?

Глухой стук копыт сверху поумерил восторг. Лита вскинула взгляд: Синеокий скакал за ними по краю ущелья, по-прежнему неотрывно следя за ними. Вот же упорный. И зачем делать босса, который не отвяжется ни при каких обстоятельствах, пока его не убьешь или он не убьет тебя?

— Так и следует, — пробормотал Ичика, тоже взглянув наверх. — Ну, ему же хуже. Готовься. — Он посмотрел вперед. — Сейчас нас вынесет на поверхность. Как только начнешь падать, направь руж вниз и стреляй — так приземление будет более мягким. Ясно? Руж — это твое оружие, если что.

Лита кивнула и невольно сжала руку Ичики. Скоро. Скоро ей придется драться — формально в игре, а практически — почти как в реальности. Она снова ощутила страх. А если у нее ничего не выйдет? Если подведет? Если ее все-таки убьют, в конце концов? Да, Золотое Сердце обещало, что этого не случится, да и оно вполне могло воскресить ее, но… Книга показала, что человеку в Золсере действительно лучше не умирать. Потому что после того, как был воскрешен один из них…

— Выносит! — раздался крик Ичики, и одновременно их дернуло вверх.

Они воспарили над землей, рядом с расщелиной, неожиданно высоко. Перед взором Литы вновь предстали темно-синее небо с россыпью разноцветных лун и равнина серебристо-зеленой травы, а чуть в стороне — собрание тонких светлых деревьев с такой же серебристо-зеленой листвой. Земля внизу и полетная легкость тела вдруг странно подействовали на Литу: на краткий миг мир приобрел новые, яркие краски, стал плотнее, прекраснее, реальнее... даже реальнее самой реальности. У Литы даже промелькнула мысль: а действительно ли настоящий мир ее, а не книжный? Может, настоящий как раз этот?

Ичика выпустил ее руку, сделал неуловимое плавное движение телом, словно выплыв вперед, и рухнул вниз. Лита невольно вскрикнула, испугавшись, что он сейчас разобьется, но игрок ловко извернулся в воздухе, и из его овала выскользнул светлый полупрозрачный клинок. Острие ударилось о землю; оттолкнувшись им, Ичика сделал сальто и приземлился на траву. Прямо рядом с белым конем, который уже заносил над ним руку.

— Лита, «Мощь двух»! — крикнул Ичика. увернувшись от кулака и полоснув клинком по боку Синеокого. Лезвие налилось красным, оставило на шкуре босса сияющую этим же цветом полоску, конь, шарахнувшись, издал пронзительный яростный крик.

Уже ощущая, как полет сменяется падением, Лита торопливо прижала кристалл к преобразователю. «Мощь двух» с готовностью нырнул внутрь, серебристый овал вспыхнул ярким фиолетовым светом, и дальше время вдруг растянулось, замедлив течение раз в десять. Вспышка энергии пронзила Литу, обжигающе забурлила внутри нее. На жуткое мгновение ей показалось, что эта энергия сейчас сожжет ее дотла, разорвет и вырвется на свободу, но нет — жар утих и сменился легким покалыванием. Я стала сильнее, вдруг подумала Лита. Она не знала, откуда это понимание, но у нее даже не возникло сомнений, что это так. По телу пробежала фиолетовая волна, на миг пленкой застыв на коже и затем словно впитавшись.

А все вокруг побледнело, стало полупрозрачным, дымчатым, и сквозь прежний пейзаж проглянул другой — порозовевшие луны, поредевшая и приобретшая металлический оттенок трава, побуревшие или покрасневшие листья, хищно вытянувшиеся и ощетинившиеся острыми ветвями деревья. Словно красивый и милый мирок был лишь декорацией и теперь приоткрыл свою истинную суть.

Время вновь убыстрило бег, возвращаясь к прежней скорости течения. Тело отяжелело, неодолимая сила повлекла его вниз, земля угрожающе полетела навстречу. Лита едва не закричала от страха, но тут в памяти всплыли слова Ичики о стрельбе вниз, чтобы смягчить падение. Рывком она вытянула руку с руж, и, словно прочитав ее мысли, маленькая двустволка выдала целый залп пуль в землю (в ней явно жила душа автомата). Отдача ударила по Лите, замедлила падение, и девушка вполне безболезненно рухнула на землю. «Физика тут, конечно...», — промелькнула мимолетная мысль.

— Лита!

Крик Ичики прозвучал как раз вовремя. Именно он и заставил Литу вовремя насторожиться и успеть откатиться в сторону от вдруг обрушившихся на нее копыт Синеокого — когда только успел подобраться? Вскочив, новоявленная снайперша вскинула руж. Конь, дико заржав, начал со всей силы колотить ногами по земле; его копыта начали наливаться синим светом.

— Стреляй, прерывай атаку, быстрее!

Словно откликаясь на командно-испуганный тон Ичики, в голове Литы вихрем пронеслись образы: выстрелы, разноцветные пули, лезвия, магия, заживающие раны. Образы ее умений. Удивляться времени не было. Лита зацепилась за один из них, показавшийся ей наиболее подходящим — «Злой рой», как мимолетно она поняла из картинки в мозгу, — и, прицелившись в Синеокого, выстрелила. Руж задрожала, выплевывая зеленовато-голубые светящиеся пули, Литу мягко толкнула назад небольшая отдача. Снаряды ударили в грудь Синеокого, заставив его упасть на колени, и светлячками рассыпались в стороны. Прожигая Литу свирепым взглядом, босс начал было подниматься — и тут пули начали роем метаться вокруг него, вновь и вновь полосуя его тело. Негодующее ржание коня пронзило воздух.

Вот как, значит, тут построена система вызова атак. Все в голове... удобно. Залюбовавшись было созданным ей мечущимся роем пуль (действительно же, «Злой рой»), Лита спохватилась и бросилась к Ичике. Игрок висел в воздухе, скованный бегающими красными разрядами. Едва Лита добежала до него, разряды исчезли, и Ичика со вздохом облегчения упал на траву.

— Все нормально? — обеспокоенно спросила Лита, помогая парню подняться.

— Да, эта штука только обездвиживала, — ответил Ичика, со смесью неприязни и обиды глядя в сторону мечущегося Синеокого. — Не везет мне с магией. Он отразил мою же атаку на меня... Есть у него такая неприятная способность с пятипроцентной вероятностью.

— Вот зараза, — произнесла Лита. Ох уж эти способности боссов…

— Абсолютно согласен. Сколько «Рой» еще продержится?

— Двадцать секунд, откат пятнадцать минут, — мгновенно ответила Лита, удивившись такой точности. Значит, у нее в голове не только названия и свойства атак?

— Ясно. — Ичика заговорил торопливее, явно боясь не успеть. — Я атакую его вблизи, ты — издали. Если вдруг он побежит к тебе, а я не смогу помочь — бегай и отстреливайся. Не выйдет убежать — пользуйся клинком. Вот, — по лезвию Ичики пробежала фиолетовая искра, и он легко кольнул им дернувшуюся от неожиданности Литу, — это немного усилит твои атаки им. Вроде у тебя должно было появиться умение лечить, так что лечись, если надо, меня можешь еще, — хмыкнул парень и вдруг резко поднял правую руку, выставляя клинок вперед. От роя пуль осталась лишь жалкая горстка, и Синеокий методично приканчивал зелено-голубые точки, ловя руками и лягаясь. Его шкура покрылась… да, трещинами, словно конь состоял из стекла. Они сияли красным, почти что кровавым, светом.

— И если его копыта засветятся синим, — быстро продолжил Ичика, — то стреляй. Он в этот момент готовит одну неприятную атаку, и ее лучше как можно скорее прерывать. Все, надо начинать!

Прихлопнув ладонями, будто комара, последнюю пулю, Синеокий молниеносно развернулся к ним. Раскатисто заржал, вытянул перед собой руки — между ними полыхнул переливчатый сиренево-красный шар. «Он что, и магию может применять?!» — испуганно подумала Лита. Ичика рванулся к Синеокому — плащ крыльями взметнулся за его спиной. Слетев с рук коня, шар понесся к игроку так быстро, что при всем желании тот не смог бы уклониться. Ичика и не уклонился. Прыжок! Выбросив тело навстречу шару, он взмахнул клинком — и атака босса, разрезанная им, рассыпалась безобидными искрами. Ичика пролетел сквозь них, приземлился — и что есть силы вонзил в землю занесенное лезвие. Оружие полыхнуло, от него к Синеокому мгновенно протянулась узкая, сияющая белым трещина. Еще вспышка — и Лита вновь услышала злобный крик коня, а сам он оперся руками о землю, не в силах держаться на подогнувшихся ногах. По его телу пошли новые трещины.

Залюбовавшись на атаку Ичики, Лита чуть не забыла, что тоже участвует в схватке. Ичика уже был рядом с Синеоким и теперь наносил удар за ударом. Его клинок вспыхивал множеством цветов, описывал в воздухе причудливые фигуры, а сам парень ловко уворачивался от копыт и рук коня. Пора подключаться и ей. Лита вскинула руж и выстрелила, снова использовав первое попавшееся умение. Вовремя. За секунду до этого Ичика не успел увернуться от кулака Синеокого и с криком растянулся на траве, а конь, воспользовавшись этим, заржал. Звук снова ударил Литу по ушам, а игрок, вновь болезненно вскрикнув, схватился за голову.

Из руж вылетело два потока крошечных искр, которые, слившись в один, завихрились и сформировали энергетический шар ослепительно белого цвета. Он рванулся вперед; сила отдачи заставила Литу согнуть руку в локте и отбросила на шаг назад. Врезавшись в бок коня, шар с хлопком взорвался — по шкуре босса поползла сетка новых трещин. Синеокий поперхнулся ржанием и со знакомым уже криком встал на дыбы, бешено размахивая руками и передними копытами. Лита четко ощутила — умение снова можно будет использовать через две секунды. Здорово. Повинуясь ее желанию, из руж снова вылетело два поток искр — и вдруг Лита обнаружила, что босс уже несется к ней.

Оказывается, две секунды могут быть слишком долгими.

Кулак Синеокого швырнул Литу на траву, как недавно Ичику. Ее затылок ударился о землю; стук вместе с болью разошелся к ушам, в голове зашумело. Конь повис над ней, снова стоя на дыбах, и вот уже его копыта понеслись вниз.

Машинально Лита вскинула руки, заслоняясь, словно этот неловкий жест мог спасти ее от веса коня в два раза больше обычной лошади. В мозгу вспыхнул образ клинка, вырастающего из ствола оружия.

«Да!»

На руки обрушилась страшная тяжесть, едва — как показалось Лите — не сломав их, и так и продолжила чувствоваться лишь ими. Лита открыла глаза. Копыта Синеокого опирались на клинок, который, как и в видении, вырастал из ствола руж и составлял с ней единое целое. Клокочуще ворча, босс давил на него передними ногами и злобно сверлил Литу взглядом. Каким чудом она выдерживала его вес, оставалось на совести физики этого игрового мира.

В следующую секунду по передним ногам Синеокого ударило сияющее красным лезвие. С неожиданно тонким визгом конь взвился, пошедшие знакомыми трещинами копыта соскользнули с клинка Литы, и та, недолго думая, вскочила и полоснула им по телу противника. В тот же миг ее схватили за руку и оттащили вбок. Вовремя: кулак возмущенного двойным ударом босса с грохотом обрушился на место, где она только что была. Взметнулись комья земли, почва продавилась, на месте удара осталась приличная вмятина.

— С-спасибо, — пролепетала Лита крепко держащему ее за запястье Ичике Она завороженно смотрела на продавленную землю и старалась не представлять, что бы было, если бы удар достиг цели.

— Не за что. — Короткое, ободряющее прикосновение к плечу, и игрок вновь бросился на Синеокого.

Точнее, чуть было не бросился. Сделав два шага, Ичика вдруг застыл в странно напряженной позе; одновременно с этим копыта Синеокого засветились ярко-голубым, и конь со звонким ржанием поднялся на дыбы.

— Вот черт! — донесся до Литы голос Ичики, в котором звучала внезапная паника. — Бежим!

Прежде чем Лита успела осознать его слова, парень рванулся к ней и, схватив за руку, потащил к ветряной расщелине. За спиной Лита услышала странный гул, похожий одновременно на звериное завывание и вой ветра. Сначала тихий, он постепенно нарастал и словно бы становился материальнее, все сильнее и сильнее давя на спину.

— Черт, не успеем! Заткни уши! — услышала Лита крик Ичики.

В то мгновение, когда она послушалась, по голове словно со всей силы ударили ломом, а потом сжали в тисках. У Литы перехватило дыхание, тело вмиг стало ватным и непослушным. Запнувшись, она мешком повалилась на землю. Внутренности сдавило до боли, до хруста костей, Лите почудилось, что они давятся в кашу, сердце при очередном ударе отозвалось резкой болью…

И все прекратилось.

Тяжело дыша, Лита лежала на отливающей металлом траве, чувствовала подбородком ее прохладную жесткость и ощущала блаженное отсутствие боли. Кто бы мог подумать, что обычное состояние человеческого тела так приятно? Рядом с ней на земле растянулся Ичика. Он часто моргал, крепко зажимал уши, а его лицо выражало то же облегчение, что испытывала сейчас девушка. Лита поняла, что каким-то чудом тоже закрывает уши, и она осторожно отняла ладони от головы. И тут же, скривившись, прижала их обратно: в воздухе висел негромкий, но невыносимо мерзкий, создающий ощущение, что по мозгу трут наждаком, звон.

«Что за черт? — мелькнула мысль. За ней молнией пронеслась другая: — Где Синеокий?!»

Лита лихорадочно завозилась, пытаясь встать и оглядеться в поисках коня. Но прежде чем она успела что-либо сделать, Ичика резко вытянул руку и прижал напарницу обратно к земле. Скривившись — очевидно, от звона, — он поспешно заткнул ухо опять, покачал головой и что-то прошептал. «Тихо», насколько поняла Лита по движениям губ.

Она замерла, хотя больше всего ей хотелось вскочить и умчаться подальше. Где-то недалеко бродил огромный конь, желающий их убить, он может быть совсем близко, а они лежат! Но Ичика не шевелился, лишь на его скулах играли желваки, и Лита, доверяя ему, не шевелилась тоже. В конце концов, он игрок и лучше знает свой мир. Какое-то время они лежали так. Ичика периодически отнимал пальцы от ушей — похоже, чтобы проверить, не исчез ли звон. Наконец парень с явным облегчением убрал руки от головы и кивнул Лите. Та осторожно положила ладони на траву.

— Еще одна не самая приятная атака Синеокого, — прошептал Ичика. Звон действительно исчез, и наступила непривычная тишина, в которой его голос звучал особенно отчетливо. — Из той же серии, что и та, от которой у него копыта светятся синим. Сносит большую часть брони, блокирует оружие, и просто убежать нельзя — ноги парализует, если попробуем встать. Если бы мы не зажали уши, то в придачу еще бы оглохли и впали бы в неконтролируемую панику. Хорошо хоть он слепнет после этой атаки и какое-то время ориентируется только на слух.

Так вот почему Ичика не хотел, чтобы она, Лита, двигалась. Опасался, что их услышит Синеокий.

— А сейчас он не?.. — почти одними губами проговорила Лита. Каким-то чудом Ичика разобрал.

— Не должен. Пока идет звон, слух у него очень острый, как только звон пропадает — возвращается к нормальному состоянию. Замри, — вдруг быстро прошептал парень. — Он идет.

Лита и сама услышала неторопливый тяжелый топот. С бешено бьющимся сердцем она застыла. Скосила глаза, пытаясь отследить Синеокого, но в поле зрения конь не попадал. Лишь слышались его медленные, немного неуверенные шаги. К облегчению Литы, они не приближались, а уходили в сторону. Краем глаза она наконец заметила босса. Синеокий осторожно шагал, предварительно ощупывая копытом землю, и слепо водил мордой из стороны в сторону. Его глаза были затянуты белесой пленкой. Вскоре конь оказался на достаточно далеком расстоянии, чтобы Лита решила, наконец, вздохнуть спокойно.

— Ты в порядке? — тихо спросил Ичика.

— Вроде, — так же тихо ответила Лита, все еще следя за удаляющимся Синеоким. — А ты?

— Я лучше всех, — хмыкнул парень, но тут же посерьезнел. — Черт, надо что-то придумать...

— Может, добежим до расщелины? На четвереньках? — предложила Лита. Разлом в земле виднелся впереди — не особо близко, но и не очень далеко, метров десять.

— Даже на четвереньках не сможем, ноги все равно парализует. А ползком медленно. И шумно. И вообще печально. — В голосе Ичики послышалась пламенная нелюбовь к Синеокому и его атакам. — Вот чтоб эту заразу, а… — с досадой пробормотал он. — У него же еще и броня полностью восстановилась…

— Броня? — переспросила Лита.

— Да, в этой игре только очки брони, очков жизни нет. Можно посмотреть?..

Не дожидаясь ответа, Ичика вытянул руку и прикоснулся к преобразователю Литы. Тот тускло сверкнул, и Лита невольно вздрогнула: ее руки вдруг покрылись густой сеткой светящихся белых трещин, похожих на те, что она видела на Синеоком. Лита бросила взгляд на остальное тело — та же картина. Некоторые из трещин медленно сужались и пропадали, остальные оставались неизменными.

— Понятно, — без воодушевления проговорил Ичика и убрал руку. Трещины поблекли и исчезли. Парень коснулся своего преобразователя, бегло осмотрел себя, и его лицо помрачнело еще сильнее. Трещин на его теле оказалось даже больше, чем у Литы. Их было так много, что парень казался стеклянной статуэткой, которая вот-вот разлетится на части.

— Вот. Черт, — с досадой выдохнул игрок. — Броня почти разрушена.

— А без нее мы?.. — тихо спросила Лита. Ее пробрала дрожь. То есть, если им не повезет...

— Без нее один удар — и мы умрем, — подтвердил Ичика. Легко и непринужденно, пусть и без радости — как будто говорил о неприятной, но обыденной вещи. Хотя чего ожидать от существа, для которого смерть — это недолгое забытье перед возрождением... — По крайней мере, я умру. Сердце уже сказало, что ты будешь только проигрывать?

— Да. Я правильно поняла, что игра будет просто начинаться для меня заново?

Ичика задумчиво пожевал губами.

— Ну, примерно. Как только ты будешь в шаге от гибели, тебя телепортирует на точку сохранения, а у Синеокого снова восстановится броня. Это даже никак не используешь, это фактически смерть без смерти. Жалко, можно было бы схитрить, — хмыкнул парень и, тут же посерьезнев, пробормотал:

— И когда уже действие этого умения кончится… Еще и лежим на открытом пространстве. Надо было к тем деревьям, — показывая направление, Ичика коротко мотнул головой, — бежать. Которые мы видели при вылете из расщелины. Там, правда, живут деревницы, но они мирные, нападают только если напасть на них самих. Может, даже с Синеоким бы помогли… о!

Лита не успела спросить про загадочных деревниц. Из ее преобразователя вдруг возникла руж, из преобразователя Ичики вытянулся клинок. Игрок быстро вскочил на ноги и подал напарнице руку, помогая встать.

А в поле зрения Литы возник Синеокий. Белый конь энергично крутил головой во все стороны, пока не обернулся и не увидел своих врагов. Увидев же, он медленно и угрожающе повернулся, сверля их мрачным взглядом прозревших глаз.

Очевидно, действие умения кончилось не только для них.

— Лита, — трудноопределимым тоном проговорил Ичика, — я очень за то, чтобы бежать к расщелине и восстанавливать там броню.

— Одобряю, — ответила Лита, наблюдая, как напружинивается тело монстра, готовящегося бежать прямо на них.

Синеокий сорвался с места.

Они тоже.

Расщелина быстро приближалась, но так же быстро приближался и топот копыт. Синеокий бежал им наперерез, и Лита, то и дело бросая на него беглые взгляды, с содроганием поняла, что он вполне может успеть перегородить им путь. Судя по тому, как Ичика сжимал ее руку и тянул за собой, он тоже осознавал это. Лита изо всех сил старалась бежать быстрее. Они должны успеть! Должны!..

С торжествующим ржанием Синеокий возник перед ними.

— В стороны! — крикнул Ичика и, отпустив руку Литы, бросился вправо. Лита метнулась влево, машинально вскинув оружие. В порыве мимолетного желания выстрелила — пулеметная очередь отбарабанила по шерсти Синеокого, оставив рисунок трещин. Конь негодующе заворчал, впился в Литу злобным взглядом… и рванулся к Ичике.

Игрок не успел среагировать и свернуть в сторону. Кулак босса ударил его в грудь, свалил с ног и буквально впечатал в землю. Тело Ичики побелело, на секунду он снова стал похож на стеклянную, сплошь в трещинах статую. А затем от него с легким звоном разлетелось множество сияющих осколков.

Броня, осознала Лита. Его броня полностью разрушилась.

Синеокий вновь занес руку над Ичикой. Лита завороженно наблюдала за ним; ее охватило оцепенение. В голове никак не укладывалось то, что произойдет в следующую секунду. И одновременно внутри росло ледяное ощущение ужаса.

— «Перерождение»! — вдруг крикнул Ичика так громко и напряженно, что Лита вздрогнула. — Выстрели в меня «Перерождением»!

Лита действовала машинально. Нужное умение вспыхнуло в ее сознании — именно вспыхнуло, пронеслось перед внутренним зрением яростным, необычайно сильным пламенем. Лита выстрелила. Алая, похожая на тлеющий уголек пуля прошила пространство и вонзилась в Ичику, игрок дернулся и… обмяк. Кулак Синеокого, уже неумолимо устремившийся к парню, вдруг застыл в воздухе. Конь оперся рукой о землю и опустил морду, рассматривая Ичику. В его фырканье, последовавшем за этим, послышалось недоумение.

Лита тупо смотрела на неподвижно лежащего Ичику, пытаясь осознать, что произошло. «Пламенное перерождение», мелькнула в ее голове информация. Умение всех классов, дающее тому, на ком было использовано, один сильнейший удар. Игрок получал возможность единственной атакой разбить боссу половину брони, и в придачу — десять секунд абсолютной неуязвимости. После чего падал без сил, ощущая, как на него каменной плитой наваливается страшная усталость. А еще это умение начинало действовать только через десять минут.

И «Перерождением» оно названо не зря. Потому что на эти десять минут умение, по сути, убивает того, на ком использовано.

Она убила Ичику, вертелось в голове Литы. На десять минут, но убила. И осталась один на один с Синеоким.

Монстр перестал разглядывать тело игрока и повернулся, одарив Литу недобрым взглядом. Его ладони метнулись к друг другу, и между ними начал расти знакомый энергетический шар.

Рука с оружием будто сама взлетела вверх, и Лита послала в Синеокого пулеметную очередь. Конь дернулся, глухо заворчал, энергетический шар между ладоней пропал. Легкий щелчок в голове — перезарядка умения, — новая очередь… Литу словно заклинило, она могла только стрелять. Даже мысль о том, чтобы прыгнуть в расщелину и спрятаться там, мелькнула и пропала. Оставить тут Ичику?..

Синеокий заржал. Тише, чем в прошлые разы, но звук все равно резанул уши — Лита поспешно зажала их ладонями. Этого и добивался конь: воспользовавшись тем, что в него больше не стреляли, он рванулся к ней. Лита оцепенела, испытав всю прелесть состояния человека, на которого мчится нечто большое и угрожающее жизни. Лишь осознание того, что буквально через мгновение ее могут втоптать в землю, помогло выйти из ступора. В голове вспыхнул образ «Злого роя», и, закричав, Лита выстрелила.

Как и в прошлый раз, зеленовато-голубые светящиеся пули попали в грудь Синеокого, заставив его резко затормозить. Рассыпались вокруг него, замелькали в воздухе, жаля тело монстра. Новые трещины пошли по его телу, а конь издал вопль — неожиданно тонкий, тоскливый, почти человеческий.

Что-то напомнивший.

Лита схватилась за висок — у нее вдруг заболела голова. На мечущегося в облаке пуль Синеокого вдруг наложилась другая картинка. Фигура. Девичья фигура на коленях. И крик. Жуткий, пронзительный, полный отчаяния. Такой… знакомый… крик…

Лита бросилась со всех ног куда-то, не разбирая дороги. Она забыла обо всем — об Ичике, о Синеоком, о сражении. У нее осталось лишь одно желание — убежать. От боли, от непонятного образа в мозгу, от неясных чувств, родившихся вдруг внутри нее. От… от…

От чего?

Прижимаясь к стволу дерева, Лита тяжело дышала и пыталась понять, что на нее нашло. В памяти был провал. Она убила Ичику «Перерождением», потом начала стрелять в Синеокого, а потом… почему-то убежала. Из-за чего? Что произошло?

«Ничего не понимаю…»

Постепенно, однако, интерес к непонятной дыре в памяти угасал. Медленно Лита осознавала другую, более важную вещь: она осталась одна. На десять минут, уже даже меньше, но одна. Против Синеокого, который из-за чертовых правил этой игры не отстанет, пока его не убьешь.

Черт. Черт, черт, черт.

Лита глубоко задышала, пытаясь справиться с приступом паники. Что ей делать?! Прятаться? А если Синеокий ее найдет? Сражаться? Она же не справится! И Ичика лежит где-то там… Она его бросила. Взяла и бросила. Что он подумает о ней, когда очнется? Все испортила! Испортила!!!

«Лита, тихо. Спокойно. Спокойно…»

Лита сделала еще один глубокий вдох, стараясь загнать панику поглубже внутрь себя. Отчасти получилось — она немного успокоилась. Но сердце продолжало учащенно биться, а по телу пробегала мелкая дрожь.

Надо продумать план действий. Сначала нужно понять, где она вообще находится.

Еще раз глубоко вдохнув, Лита огляделась. Она стояла среди небольшого скопления тонких изящных деревьев. Не так уж и далеко убежала: Лита видела их, когда вылетала из расщелины. Наверное, до использования «Мощи двух» место показалось бы ей симпатичным — мелкие нежно-зеленые листья с серебристой каймой, короткая мягкая трава, над всем этим сияют множество разноцветных лун. Однако теперь под этим красивым видом проглядывал другой — серая, будто покрытая пеплом кора, хищно заострившиеся ветки, красноватые угловатые листья, отблескивающая металлом трава. Интересно, из-за чего так происходит?

Кстати, раз она недалеко от места битвы…

Лита осторожно выглянула из-за дерева. Увидела расщелину, неровной полосой делящую равнину. Рядом с ней разглядела тело Ичики и ощутила облегчение: так она совсем рядом! Правда, расслабилась лишь на секунду, пока в ее поле зрения не попала лошадиная фигура. Синеокий топтался на месте, медленно поворачиваясь вокруг своей оси. И нетрудно было догадаться, кого он ищет.

Лита поспешно нырнула обратно за дерево. Броня, пришло ей в голову. Надо восстановить броню, чтобы были хоть какие-то шансы выжить. К счастью, искать необходимое умение не пришлось: откликаясь на желание Литы, в голове пронесся образ нужного — «Восстановление». Лита поднесла к губам запястье с преобразователем и дунула на него. Овал вместе с оружием немного посветлел, на теле вновь вспыхнули трещины, и часть из них — немного, к сожалению — исчезла. Теперь они будут пропадать в таком количестве каждую минуту, а во время боя станут делать это немного быстрее. Лучше, чем ничего.

Так, одна проблема решена. А теперь… что дальше?

Ичика должен скоро очнуться. Ей нужно как-то продержаться это время и не наделать ошибок. Но как? Если сражаться — вдруг проиграет? Затаиться — а вдруг Ичика как раз и ждет, что она будет биться с Синеоким и снесет ему побольше брони? И если она спрячется, потом он разочарованно скажет: «Я думал, ты не такая трусиха и поможешь его победить». С другой стороны, игрок так же может сказать: «Ну и зачем ты лезла, я бы сам его убил»…

Что же делать?! Лита обхватила себя руками, стараясь успокоиться. Она ощущала себя как перед важной и сложной контрольной, которую ей надо решить на пятерку. Причем неизвестно, по какому предмету и какие будут задания. Почему-то вспомнилась Вика, и на долгий миг Лита пожалела, что не является ею. Вике было все равно, что о ней думают другие. Существовал лишь один человек, чье мнение было для нее важно.

…два года назад, когда они еще дружили…

Вереницу панических мыслей Литы прервал внезапный шорох сверху. Дернувшись от неожиданности, она испуганно вскинула голову. В ветвях дерева сидело существо, похожее на очень худую лысую девушку с серой кожей, почти сливающейся с корой. Создание болтало ногами и безразлично смотрело на Литу черными глазами. За его спиной трепетали полупрозрачные зеленые крылья, похожие на крылья бабочки.

Это и есть деревница, о которой говорил Ичика? Если да, то, кажется, она не должна нападать. Кажется. На всякий случай Лита приготовилась вскинуть руку с оружием, но крылатую девушку, похоже, незваная гостья не интересовала. Несколько секунд посмотрев на Литу, она отвернулась, прислонилась к стволу дерева и принялась тереться об него головой. Ее крылья задрожали сильнее, заставив ближайшие листья затрепетать от легкого ветерка.

Лита понадеялась, что деревница не усыпляет ее бдительность и не готовится атаковать. Можно было на всякий случай перебежать к другому дереву и спрятаться за ним, но все они росли довольно далеко друг от друга, и Синеокий вполне мог заметить мечущуюся между ними фигуру. Вспомнив о коне, Лита поспешно оторвала взгляд от деревницы и посмотрела в сторону расщелины.

И ощутила, как тело цепенеет.

Синеокий смотрел ей в глаза. Мрачно, зло, прижав уши к голове. Всего мгновение, пока не бросился на нее.

Лита не успела среагировать — слишком неожиданно и стремительно все произошло. Синеокий вдруг оказался рядом, он обогнул дерево, круто развернулся — а в следующее мгновение ее снес с места громадный кулак. Резкая боль в груди, от которой перехватило дыхание, исчезновение земли из-под ног, ощущение полета — и почти такая же резкая и внезапная боль в спине. Шелест листьев — похоже, она врезалась в другое дерево. До ушей донеслось угрожающее ржание Синеокого.

Больно... Лита лежала, ощущая щекой траву, пыталась восстановить дыхание и боялась пошевелиться, потому что у нее было четкое ощущение, что позвоночник сломан. Броня почти разрушена, мелькнула в голове чужая мысль-подсказка. Хорошее начало боя, ничего не скажешь.

«Чертова лошадь, чтоб тебя…»

Совсем рядом вдруг раздались шаги, в поле зрения мелькнула белая шерсть. Мигом забыв о боли, Лита вскочила и оказалась буквально лицом к лицу — ну, в нашем случае лицом к ногам — с Синеоким. Конь явно решил закрепить успех: сжатый кулак вновь был отведен назад и готовился опять ударить противницу.

Выстрел! Белый энергетический шар мелькнул в воздухе и ударил Синеокого в грудь. С ворчанием босс отшатнулся и вскинул руку, защищаясь. Воспользовавшись его замешательством, Лита сорвалась с места и отбежала в сторону. Хоть бы у нее получилось держать дистанцию. Резко развернувшись, Лита поспешно вызвала в сознании образ «Злого роя» и выстрелила вновь. Руж дрогнула и…

И ничего не произошло.

«Черт побери, он же пока недоступен!!!»

Мысленно выругавшись и обратив большую часть нелестных слов к себе, Лита приготовилась было снова выстрелить энергетическим шаром, но тут Синеокий вытянул руки перед собой, и в его ладонях начал расти его собственный, сиренево-красный. Поняв, что сейчас произойдет, Лита бросилась в сторону. Вовремя: шар ударил в то место, где она только что стояла, и с хлопком взорвался. На Литу дохнуло холодом.

«Да что ж такое! Я же так никакого урона ему не нанесу!»

Литу охватили злость и страх выставить себя ни на что не способной. Да почему все так идет? Неужели она даже защититься не может, пока Ичика не придет в себя? Если она проиграет, то не сунется потом в Золсер от стыда… Синеокий тем временем поднялся на дыбы, и его копыта засветились синим. Опять?! Лита поспешно выстрелила по нему, и конь, замахав передними ногами, злобно заржал. Синий свет пропал, а по шкуре врага пробежали новые трещины. Хоть это хорошо. Однако через мгновение Лита поняла, что это маленькое достижение может дорого ей стоить: Синеокий помчался к ней, выставив руки вперед.

На этот раз Лите удалось быстрее преодолеть оцепенение от вида летящей на нее туши. Она вновь рванулась в сторону; пронесшийся мимо конь затормозил, из-под его копыт брызнула земля вперемешку с травой. Лита невольно попятилась назад и вдруг ощутила спиной нечто твердое и шершавое. Дерево. Она уперлась в дерево.

Дерево, где живет деревница. Которая нападет лишь тогда, когда нападут на нее.

«Может, даже с Синеоким бы помогли…» — всплыли в памяти слова Ичики.

Конь тем временем вновь вскинул руки, и между его ладонями опять засиял сиренево-красный шар. Не успев додумать план, начавший формироваться у нее в голове, Лита отскочила. Шар врезался в дерево и взорвался снопом искр, ствол треснул, и растение с жалобным треском начало медленно заваливаться вбок. С досадой, как показалось Лите, заржав, Синеокий встал на дыбы, и его копыта в очередной раз засветились синим. Черт! Лита выставила вперед руку с оружием и приготовилась было стрелять, как вдруг чье-то негодующее ворчание заставило ее глянуть в сторону.

Звук издавала деревница. Выбравшаяся из ветвей упавшего дерева, она, не отрывая от Синеокого злобного взгляда, выбросила ладонь вперед. С ее пальцев сорвалось пять зеленых огоньков, которые, прошив пространство, вонзились в морду коня. Босс взвизгнул и, не удержав равновесие, завалился на бок, и только упершиеся в землю руки не позволили ему упасть. Копыта погасли. Не останавливаясь на достигнутом, деревница взмыла в воздух и со злобным визгом пронеслась мимо Синеокого. Конь шарахнулся — кончик крыла оставил на его боку красную полоску и пошедшие от нее трещины.

Лита ошарашенно следила за деревницей, которая тем временем развернулась в воздухе и, похоже, приготовилась повторить атаку. Нет, у нее, конечно, была мысль попытаться натравить кого-нибудь из них на Синеокого, но она и не подозревала, что эти крылатые девушки атакуют даже если навредить их дереву. Интересно, почему, когда Лита в него врезалась, на нее не напали? Считались только непосредственно атакующие умения? Впрочем, неважно: лучше не упускать свой шанс побольше разрушить броню врага. Лита выстрелила в Синеокого; деревница же замерла в воздухе, и на коня посыпался дождь из белых игл, вылетающих из ее крыльев.

Некоторое время они атаковали босса вместе — Лита стреляла пулями и энергетическими шарами, а деревница носилась в воздухе вокруг коня и то пикировала, раня крыльями, то швыряла в него огни с пальцев и иглы с крыльев. Синеокий метался, разрываясь между противницами, и то бросался к одной, то подпрыгивал и вставал на дыбы, стремясь достать другую. Трещины на его шкуре теперь покрывали почти половину тела. Наконец конь решил, что с него достаточно. Замерев на несколько секунд под градом пуль и игл, он заржал. Опять звук резанул по ушам Литы, и опять она, вскрикнув, заткнула их. В голове зазвенело, сознание помутилось. Рябящим и расплывающимся зрением Лита смутно разглядела, как деревница тоже прижала к голове ладони, и Синеокий, дотянувшись рукой, мощным ударом сбил ее на землю. Невольная союзница Литы с трудом было приподнялась — и тут Синеокий, встав на дыбы, обрушился на нее всем своим весом. Раздался хруст ломающегося стекла, и от тела деревницы разлетелись сияющие красные осколки. Еще один удар копытом в грудь, и крылатая девушка рассыпалась пылью.

«Лишил брони, затем добил», — зачем-то отметила Лита, изо всех сил стараясь не упасть и сфокусировать зрение. И теперь она снова без союзника… Кольнуло вернувшееся чувство одиночества. Ичики нет. Вика ушла. В ново-старой школе — издевательские голоса и собственный плач. Их… троих… тоже нет… и… Эрити… нет…

Звон в голове утихал, картинка перед глазами обретала ясность. Вот только не так быстро, как хотелось: Синеокий уже рысью бежал к ней. Лита подняла руку с руж. Давай, стреляй...

Она четко, со знакомой ясностью вложенной в голову игровой информации, осознала, что энергии для выстрела недостаточно. И снова воспользоваться оружием она сможет только через две минуты.

«Да какого черта?!»

Удар! Лита еле успела увернуться от летящего в нее кулака, но не удержалась на ногах и покатилась по земле. Впрочем, тут же она уткнулась во что-то мягкое, что и остановило ее движение. Приподнявшись, Лита увидела вяло шевелящуюся деревницу — по всей видимости, та все еще переживала последствия ржания Синеокого. Скользнув по ней взглядом, Лита машинально подняла голову выше — и увидела других деревниц. Все они лежали на траве и явно были не способны сражаться. То есть повторно натравить их на босса не получится.

«Одна...»

Тяжелый и опасно близкий топот за спиной. По наитию Лита вскочила и рванулась с места. Звук удара: похоже, рука Синеокого уже летела к ней, когда она услышала его шаги. Да когда «Пламенное перерождение» уже по-настоящему заработает?! Не может же она в течение двух минут беззащитной бегать от Синеокого! Черт, неужели ни одно умение нельзя использовать?

В голове вдруг вспыхнул образ. Точнее, два образа, но подходящим был только один. Да, на выстрелы не хватало энергии. Зато хватало на кое-что другое.

Зацепившись за образ, Лита резко развернулась и вскинула правую руку. Двустволка неуловимым движением втянулась в овал, вместо нее из преобразователя выскользнула серебристая искра. Конь уже несся вперед, раскинув руки. Подавляя желание развернуться и побежать, Лита сосредоточилась.

Искра сверкнула, и в следующее мгновение в Синеокого впились голубоватые разряды, нитями тянущиеся из нее. Затормозив, конь со злым ржанием начал приплясывать на месте, словно пытаясь стряхнуть их. Пять секунд — короткая трещина на морде, пятнадцать — еще одна на груди... Магическое умение наносило меньше урона, чем выстрелы, но его плюс был в том, что оно могло держаться, пока в преобразователе окончательно не истощится энергия. Такая вот потенциально бесконечная атака. Жаль, что только потенциально.

Все, энергии больше нет. Это осознание пришло к Лите одновременно с тем, как разряды исчезли, а искра погасла. Синеокий стоял, тяжело дыша и сверля девушку свирепым взглядом. Лита отвечала ему тем же.

«Перерождение» через 4... 3...»

Хорошая все же штука — эта система сообщений «все в твоей голове». В крови кипел адреналин, сердце грело довольство собой — у нее получилось продержаться, да еще и основательно разрушить броню Синеокого. Лита улыбалась. Еще немного, и они победят.

«2... 1».

Томительная лишняя секунда после окончания отсчета. Шаг Синеокого к Лите, от которого ее кольнул страх. А вдруг Ичика не успеет?..

Успел.

Рядом с расщелиной расцвела огненная вспышка, а в следующее мгновение ввысь взмыла фигура, объятая красным пламенем. Совсем как феникс, мелькнула мимолетная мысль у Литы, недаром «Пламенное перерождение» назвали так. Она даже забыла на несколько секунд о Синеоком, восхищенно любуясь Ичикой — так невероятно выглядело его охваченное кольцами огня тело и такое ощущение небывалой мощи исходило от него. Игрок напружинился, словно желая оттолкнуться от воздуха, клинок на его руке полыхнул тем же красным пламенем — и парень действительно оттолкнулся от воздуха, стрелой полетев в сторону Синеокого.

Конь даже не успел среагировать. Один быстрый удар — и его тело оказалось в огне. Босс истошно закричал, взвился на дыбы, трещины на мгновение покрыли его густой сеткой — и броня разлетелась в стороны красными осколками. Ичика приземлился позади Синеокого и тут же, пружинисто выпрямившись, развернулся и поднял руку с клинком. Пламя, охватывающее его тело, испарилось: сильнейший удар был нанесен, осталась лишь десятисекудная неуязвимость.

«Как феникс. Голова, почему она болит? Феникс… умирающий и перерождающийся… я… прости…»

Чувство вины и голубые глаза. Не Синеокого.

Огонь больше не пожирал босса. И, несмотря на исчезновение брони, конь еще не собирался умирать. Издав нелошадиное, злобное рычание, он рывком вытянул руки и бросился к Лите, на ходу создавая в ладонях сразу два энергетических шара. Лита оцепенела, с ужасом смотря на летящего к ней монстра. Этого она совершенно не ожидала. Почему так?! Почему он просто не мог умереть?!

— Лита!

Ичика рванулся вслед за конем, но явно не успевал: слишком быстро тот несся. Но его крик вырвал Литу из оцепенения и внезапно заставил страх испариться. То ли это помогла игра, то ли перед лицом опасности у Литы открылась способность нереально быстро реагировать, но решение пришло мгновенно. В сознании горело одно активное умение — видимо, энергия успела на него накопиться за то время, пока Ичика перерождался и атаковал. Довольно маленькое по урону и больше для того, чтобы добить врага, если у него остались жалкие крохи жизни. Идеально. Раз! Лита вскинула руку с преобразователем, из него вытянулся клинок. Два! Рывок навстречу Синеокому. Три! Руки коня метнулись к ней, но Лита уже поднырнула под его живот. Получай!

Лезвие вытянулось, достигая необходимой длины, и вспороло брюхо босса почти до хвоста. Лита проскользнула по траве на спине, словно по льду (нет, все же странная физика у этой игры), и оказалась позади Синеокого. Поспешно оперлась на руки, вскочила, обернулась. Босс неподвижно стоял, словно окаменев. До ушей Литы донесся тоскливый, почти человечий вздох. И тело коня рассыпалось знакомой пылью.

«Но это не та пыль. Но они рассыпались так же. Я помню. Что я помню?..»

Тяжело дыша, Лита разглядывала пляшущие в воздухе пылинки. Недоверие вытеснялось нарастающей радостью. Все? Правда все? Они победили его? Неужели победили! Они наконец-то его победили! Захлестываемая счастьем, Лита повернулась к улыбающемуся во весь рот Ичике. Вздумай он сейчас ее обнять, она бы охотно разделила его порыв.

— Ичика, мы победили его! — счастливо воскликнула Лита. — Наконец-то! Это было так круто! Мне сначала страшно было, но это так круто! — Радость бурлила в ней так, что она подпрыгнула и расхохоталась во весь голос. Гордость грела ее — она продержалась, она дождалась Ичику, разрушила половину брони Синеокого и нанесла финальный удар! Первый ее монстр в Золсере, да еще и босс, и она выжила, они вместе его победили! Лита кружилась, смеялась и готова была кричать на весь этот мир, все межмировое пространство: «Мы прекрасны, мы победили, смотрите, мы победили!»

— Ичика, я обожаю твой мир! Ты не представляешь, насколько! Черт побери, у меня просто нет слов, я просто… я!..

Ее радость вдруг поутихла. Ичика рассматривал Литу с непонятным выражением лица, таким, словно он изо всех сил пытался понять, что происходит. Лита покраснела. Черт побери, как же она, наверное, глупо выглядит со стороны! Несет всякий бред…

— Ты так радуешься, — медленно произнес Ичика. В его глазах светилось удивление, замешательство… и искреннее, неподдельное восхищение. — Ты… так радуешься…

После чего он вдруг закрыл глаза и, обмякнув, рухнул на траву.

* * *

Разноцветные луны заливали мир нежным светом. Теперь, когда действие кристалла «Мощи двух» прекратилось, все вокруг снова выглядело таким же спокойным и безмятежным, как и когда Лита попала сюда. У лун пропал тревожащий розоватый оттенок. Металлический, бурый, красный цвета больше не просвечивали сквозь серебристую зелень, а безжизненный пепельный — сквозь светло-коричневую кору. Листва на деревьях тихо шуршала — там копошились очнувшиеся деревницы. По траве пробегали волны от нежного прохладного ветерка. Ничто больше не напоминало о битве с Синеоким.

— Мир называется Луной, — рассказывал Ичика. Он лежал на траве рядом с сидящей Литой и смотрел вверх, немного щурясь. — Непонятно, правда, почему Луной, а не Лунами, их же много. Здесь всегда ночь. Из живых существ только монстры и те, кто играют здесь. Чем сильнее ты становишься, тем больше меняется мир вокруг — ну, ты уже видела. Зелень постепенно пропадает, луны краснеют, все вокруг понемногу становится зловещим. Мы — новый вид существ, созданные лунами, и пока непонятно, зачем вообще здесь. Те, что уже живут в этом мире, нас не принимают, и, чтобы выжить, нам все время надо сражаться и становиться сильнее. А что будет дальше, я пока не знаю. Вроде бы у этой игры есть конец. Наверное, дальше будут какие-то тайны, сюжет начнет все больше раскрываться, а в конце… сражение с боссом? — с сомнением произнес игрок.

Страшная усталость — побочный эффект «Пламенного перерождения» — у него уже прошла, хотя двигался и говорил Ичика до сих пор слегка заторможено. Лита же так и чувствовала себя неловко. Отойдя от усталости, парень больше не говорил ни про бой с Синеоким, ни про ее радость после него. Лишь пробормотал, что теперь ему как-то боязно вновь испытывать на себе «Пламенное перерождение», хоть ощущать себя безгранично сильным здорово, сообщил, что не прочь еще раз сразиться вместе с Литой, и внезапно решил рассказать ей про этот игровой мир. Несмотря на это, Лита все же ощущала смущение и легкую досаду на себя. Вела себя как ребенок, блин, а еще осуждала Ичику за похожее поведение…

— В самом начале игры мы приходим к большому камню, который называется Путеводителем, нас приводит к нему белая дуга, — продолжал тем временем парень. — Он нам и рассказывает телепатически про мир, кто мы такие, что делать, ну и всякую игровую информацию дает — про классы, атаки, как их изучить, где каких монстров найти и тому подобные вещи. Ой, я забыл, — вдруг смущенно добавил Ичика и извиняющееся взглянул на Литу. — Нам же после победы над Синеоким дали батарейки… ой, то есть, пищевые кристаллы.

— Пищевые что? — недоуменно переспросила Лита.

— Кристаллы. Да, мы в этой игре питаемся ими, — хмыкнул Ичика. — Ну, это не еда, а что-то вроде батареек для нас, которые дают нам энергию. Чем сильнее монстр, тем мощнее кристалл мы получаем и тем на большее время нам хватит энергии. Проверь свой инвентарь.

Запустив руку в мешочек на поясе, Лита вытащила оттуда светло-голубой прозрачный кристалл с шестью гранями. Сорок восемь часов, возникла у нее мысль, посланная системой игры. Энергии в этом кристалле хватит на сорок восемь часов. Ичика тем временем тоже достал свой и довольно улыбнулся.

— Сорок восемь. Здорово. Кристаллы из обычных монстров дают энергии на три-четыре часа, — объяснил он. — Поднеси его к груди. Сейчас покажу, как.

Ичика приблизил руку с кристаллом к центру груди, и на глазах у изумленной Литы тот втянулся внутрь тела игрока. Неуверенно посмотрев на свой, Лита все же повторила жест парня. Кристалл нырнул ей в грудь. От него по всему телу прокатилось приятное, медленно угасающее тепло.

— Мне нравится, что здесь мы питаемся так, — с довольно-расслабленным лицом сказал Ичика. — Чувство такое… приятное. Да и быстро.

Лита угукнула, не зная, что еще отвечать. Игроки ели только если необходимость есть была заложена в игре. Интересно, как бы он отреагировал на то, что людям всегда надо питаться лишь одним способом, а без еды они умрут?

— Что еще можно рассказать… — задумчиво протянул тем временем Ичика и сел, подтянув под себя ноги. Похоже, усталость после «Перерождения» окончательно покинула его. — Что ты вообще хочешь узнать?

— Ты говорил, что Синеокий не должен был ко мне цепляться, пока я не выбрала класс, — произнесла Лита. Она уже узнала, что цеплянием игроки называют атаку монстра на них. — Почему он тогда напал?

— Не знаю. — Ичика удрученно пожал плечами. — Он никак не должен был за тебя зацепиться. Игрой не предусмотрено. Может, это сбой…

— Сбой? — быстро переспросила Лита, ощутив, как по коже пробежал холодок. Нет, не может быть…

— Да, — кивнул Ичика. — Такой, какой произошел на площадке, когда мы встретились. Тогда умер не только я, все игроки погибли. Сердце сказало, что устранило тот сбой, но мог возникнуть и новый. Странно все это…

— Да… — машинально ответила Лита, чувствуя невольную дрожь. Эти сбои, неужели они?..

Нет, это немыслимо. С конца «Игр одного сердца» не могло пройти много времени. Да и в книге про сбои не говорилось. Не может быть, чтобы Золсер…

Ичика молчал, подняв к небу задумчивое лицо. Лита последовала его примеру, и многоцветие лун ласкало ее взгляд. Звезды и темно-фиолетовое небо оттеняли их краски. В стороне раздавались тихие стрекочущие звуки — это перекликались между собой деревницы.

Красивый мир. Даже несмотря на то, что тут происходят странные вещи — остаться бы в нем. Здесь… хорошо. Различные игровые миры, приключения, восхитительные пейзажи. Другая жизнь. И… свобода.

— Лита, — вдруг произнес Ичика. — Лита, а какое небо в твоем мире? Оно одинаковое или меняется?

— Э... ну... — растерянно пробормотала застигнутая врасплох Лита, вскидывая взгляд на парня. С чего вдруг такой вопрос? — Меняется. Днем оно синее, и оттуда светит солнце. Иногда его могут затянуть облака, и тогда оно станет серым, а солнца не будет видно. Ночью черное, и оттуда светят луна и звезды. Луна бывает то полной, то от нее видна только часть, и тогда ее называют месяцем. Как-то так...

Ичика слушал, внимательно смотря на Литу. В его глазах светился искренний интерес.

— Здорово, — восхищенно произнес он. — Хорошо, что оно меняется. Одно небо — это всегда скучно.

— Наверное, — согласилась Лита, взглянув наверх. Луны сияли. Как же они все-таки красивы. — Хотя это небо гораздо чудеснее моего. Хороший у тебя мир.

— Может быть. — Лицо Ичики вдруг погрустнело. — Хотя мне кажется, что жить в твоем мире и быть человеком лучше.

Странный он все-таки. И чего его тянет в ее мир?

— Почему ты так думаешь? — спросила Лита.

— Ну... — Ичика с тем же печальным выражением лица взглянул на нее. — Например, то, как ты радовалась. Я, как игрок, никогда не испытаю такого сильного чувства.

— О чем ты? — Лита ощутила недоумение и немного — смущение от воспоминания странного выражения лица Ичики, когда он смотрел на радующуюся нее.

— Наши эмоции, — тихо ответил Ичика. — Они намного бледнее человеческих. Намного мельче и поверхностнее.

Что?

— Ты... по-другому чувствуешь? — ошарашено произнесла Лита. Этого не было в книге. Об игроках рассказали немного, но об их эмоциях ничего не говорилось. Почему об этом не было никаких упоминаний?

Ичика медленно кивнул.

— Это как лужа рядом с океаном. У нас все... мимолетнее. Слабее. Мельче. Ваши чувства намного глубже, ярче и разнообразнее. Вот хотя бы то, как ты радовалась. Это было так... сильно. Бурно. Ярко, да. Словно... словно в океане шторм, большие волны, и они захлестывают и потрясают... — Ичика слегка покраснел и опустил взгляд. — Глупо, может, звучит, но у меня возникло такое ощущение.

Лита не нашлась, что ответить. Ей овладело замешательство. Так вот почему Ичика так странно на нее смотрел, когда она радовалась. Игрок впервые видел настолько яркое проявление эмоций... Но неужели он действительно чувствует все слабее? Лита вспомнила, как он радовался, когда в игре они спасли зверька от воды, его любопытство, интерес к ее миру. В них совсем не чувствовалась та бледность и мимолетность, о которой говорил Ичика.

«А может, — вдруг подумалось Лите, — это лишь внешнее проявление? И такое впечатление создается только благодаря мимике и жестам? А на самом деле...»

— А как ты узнал об этом? — спросила она, чтобы хоть что-то спросить.

— От Золотого Сердца. — Ичика поднял голову. — Но не напрямую. Я спрашивал у него о людях, но оно не ответило. Не потому, что не хотело, — поспешно добавил он, — просто... оно сказало, что почти ничего не помнит. Что забывает понемногу о людях.

О том, что Сердце может что-то забыть, тоже не говорилось в книге. О нем не написали ничего, кроме того, что оно являлось необычным разумным компьютером, который поддерживал Золсер энергией. Было ли это в фантазии автора, но не нашло отражения в книге? Или же это продолжает развиваться ее вселенная?

— В общем, оно ничего об этом не говорило, — продолжал тем временем Ичика. — Но однажды я умер в одной из игр. И во время перерождения мне приснился сон.

Он ненадолго замолчал, прикрыв глаза и, видимо, вспоминая.

— Там был город. Большой город, по улицам которого бродило множество людей. Я как-то понял, что это именно люди, а не создания игр и игроки. Я просто бродил там без всякой цели, даже ни на что не обращая внимания. Потом у меня в кармане зазвонил телефон… да, вроде так называется. Мне что-то сказали по нему, но я не запомнил, что. Но я ощутил радость.

Ичика снова помолчал, после чего тихо произнес:

— Я впервые почувствовал такую радость. Она словно заполняла меня всего, она была такая глубокая, трогающая и яркая. Она… топила в себе. Уносила за собой. Переворачивала. Я… — Он запнулся. — Я не знаю, как точнее описать. Не могу найти слов. Когда я проснулся, то первым делом спросил Золотое Сердце, почему я испытал ее так сильно. И оно ответило, что во время перерождения мое сознание каким-то образом вступило в контакт с одним человеческим воспоминанием, которое осталось в памяти Сердца, и я прожил кусочек жизни этого человека. Вот так я узнал, что люди чувствуют совсем по-другому, чем игроки.

— Но… почему так получилось? — спросила Лита. Ее пробрала кратковременная дрожь. Ичика описывал человеческую радость так… вдохновенно. И с такой тоской…

— Сердце не смогло создать нам такие чувства, как у людей, — ответил Ичика грустно. — Оно сказало, что они требуют много энергии и слишком сложны и многогранны, чтобы их можно было непрерывно воспроизводить без ошибок. Поэтому ему пришлось дать нам такие, какие есть у нас сейчас. Я понимаю его, но все же… — он коротко вздохнул, — завидую тебе. У тебя есть эти глубокие и яркие чувства, ты можешь находиться и в своем мире, и в моем. Человеком быть здорово.

— Не сказала бы. — Лита вдруг тоже ощутила грусть. — Плохие чувства мы тоже ощущаем сильнее. А то, что я в Золсере… мне просто повезло сюда попасть. Обычно жизнь людей намного скучнее жизни игроков.

— Но ведь они могут, — упрямо возразил Ичика. — Могут попасть в Золсер. Могут чувствовать и сильные положительные эмоции. Вы можете гораздо больше, чем мы. Вы ведь, в конце концов, и создали этот мир. А мы можем только играть в нем.

— И все же лучше бы я чувствовала не так ярко и не могла попасть в мир людей, но жила бы здесь, — буркнула Лита. — А этот мир был создан одним человеком, и он скорее исключение из правил, подавляющее большинство людей не способны на что-то такое.

Почему он так убежден, что людям лучше, чем игрокам? Он ведь даже не знает, как они живут! Да многие бы, наверное, с удовольствием променяли бы свои эмоции и якобы большие возможности на бытие бессмертными существами, вечно играющими в большом мире без тревог и забот!

Ичика молчал, вновь задумчиво глядя на небо. Его брови были озабоченно нахмурены. Наконец он медленно произнес:

— Этот мир… он ведь был изначально создан для людей, да?

— Да, — ответила Лита, не понимая, к чему он клонит.

— Значит, вы мечтали именно о таком мире? — Ичика пристально взглянул на нее. — Вам не нравился свой, и вы хотели другой? Почему?

Лита отвернулась. Как ему объяснить? Поймет ли он? Что их мир — не игра, что там нельзя выбрать другую жизнь, если не нравится старая, что их реальность в чем-то более жестока, чем самые кровавые и жуткие игры? Что там слишком много рамок, за которые выйти — значит, обречь себя на осуждение и презрение? Что испокон веков люди желали избавиться от этого и сотворить идеальный мир, но могли достигнуть его лишь в своих мечтах и произведениях?

— Это… очень долго объяснять, — наконец ответила она. — Но да, множество людей наверняка хотели бы жить в Золсере.

— Понимаю, — помолчав, сказал Ичика. — Похоже, мир людей гораздо сложнее, чем мой. Вот уже сейчас я не особо его понимаю. Лита, — вдруг смущенно произнес он, — ты ведь еще вернешься? Раз тебе нравится мой мир? Просто… я бы хотел еще раз сыграть с тобой. И узнать больше о тебе, о мире людей.

Литу охватило странное чувство. С одной стороны, ей было приятно, что Ичика хочет увидеть ее еще раз, с другой — не нужна ли она ему только для того, чтобы рассказать про мир людей? Ведь, кажется, она интересует его лишь потому, что является человеком. Впрочем… не интересует ли ее игрок в большинстве своем только потому, что он игрок и житель Золсера?

И тот, кто разделяет ее любовь к играм. И с кем интересно. И… у нее давно не было друзей…

— Вернусь, — пообещала Лита, глядя в глаза Ичике. — Все же я хотела сюда попасть, и не один раз.

Просияв, парень широко улыбнулся. И совсем по его лицу не скажешь, что его эмоции гораздо слабее человеческих.

— Я рад, — счастливо произнес он. — Я тебе тоже расскажу про Золсер и покажу другие игры. Устроим обмен информацией, — усмехнулся игрок и заговорил дальше, постепенно увлекаясь: — Я покажу тебе мои любимые игры, думаю, они тебе понравятся. Там и сюжеты хорошие, и играть увлекательно, и атмосфера потрясающая. Или, если хочешь, останемся в Луне. Будем вместе на монстров охотиться, кристаллы искать, вземи исследовать… — Глаза Ичики сияли: похоже, его действительно воодушевляла эта идея. — Можем даже прямо сейчас начать! — Он вскочил и протянул слегка опешившей Лите руку. — Так что ты хочешь? Тут остаться или посмотреть на другую игру? И на какую именно? Тебе какие больше нравятся?

— Э… ну… — растерянно пробормотала Лита, машинально беря игрока за руку. Ей нравилось то, что он предлагал, хотелось узнать больше о Золсере и увидеть другие его игры, но внезапно она вспомнила про свой мир. Сколько времени уже прошло с момента ее ухода? По ощущениям — довольно-таки много, возможно, там уже наступила ночь.

— Наверное, этим придется заняться в следующий раз, — с сожалением произнесла Лита. — Сейчас мне надо возвращаться домой. Я слишком давно здесь, за меня будут волноваться.

— Вот как… — огорченно протянул Ичика. — А когда ты придешь в следующий раз? Через сколько часов?

— Завтра. Часов через… десять, наверное. Или чуть больше.

Лита даже не задумалась над ответом. Завтра. Она обязательно вернется сюда завтра. Чувство было похоже на то, когда ты временно оставляешь недочитанную интересную книгу, или недосмотренное кино, или недопройденную игру: потребность вернуться к ним позже, четкое знание, что вскоре ты это непременно сделаешь, и предвкушение того, как скоро они вновь погрузят тебя в свою вселенную с головой. Это предвкушение захватило Литу настолько, что она даже не заинтересовалась, зачем Ичика спросил ее про часы.

Парень вновь просиял.

— Тогда я буду тебя ждать, — счастливо произнес он. — Через десять часов на площадке. — Лите потребовалось напомнить себе, что площадкой игрок называет «коридор». — Хорошо?

— Хорошо, — невольно улыбнулась Лита. Искренняя, почти детская радость Ичики заражала. Неужели его чувства и правда слабее человеческих?

Когда последний раз ее день проходил так чудесно? Наверное, лишь в детстве. И сейчас. И пройдет так же завтра. И будут еще другие дни, когда она вернется в Золсер. А она непременно вернется сюда не один раз.

По возвращению домой Литу переполняло счастье. Однако помимо него в уголке сознания скреблось еще какое-то смутное, неясное чувство.

Все же… почему она тогда убежала от Синеокого? И где видела то сочетание синего и белого, что повторилось в цвете его глаз и шерсти? Где?..