Пока идёт дождь (гет)

Смятый осенним ветром ржавый лист безмятежно скользил по воздуху, покидая родную ветку и навсегда утопая в объятьях своих собратьев, таких же сброшенных и ненужных. Но даже в пучине этой красно-рыжей массы он бесконечно одинок и печален. Его путь завершён, и никто не станет пускать слезу по усопшему бедному листочку, который ещё каких-то пару месяцев назад был полон жизни. Всё приходит к своему апогею. Круговорот жизни для него завершён.

Сочувствуя этому бедному скорчившемуся листику, я видела в нём себя. Как же заурядна и обыкновенна моя жизнь, такая же, как, я думаю, у большинства из нас. Всё это кажется таким смешным и мелким в масштабах целой Вселенной. Да кому есть дело до финансовых отчётов и налоговых деклараций, когда каждую ночь над твоей головой раскрывается целый океан искрящейся звёздной пыли, расписанной в красочные узоры созвездий. Хотя и это мы можем лишь вообразить, ведь нью-йоркское небо — девственно чистое полотно.

Меня распирало от любопытства расспросить моего нового знакомого побольше, разузнать информацию о том, ином мире, далёком и таинственном. У меня сердце замирало от мысли, что никому на белом свете неизвестно то, что смогу узнать я. Узнать о тех мирах, куда никогда не смогу попасть, о той жизни на далёких ярких планетах. Эх, как бы мне хотелось хоть одним глазком увидеть их мир.

А его, должно быть, мучает ностальгия по родному дому, семье, друзьям, по горячему (или холодному?) марсианскому воздуху и зыбучим красным пескам под ногами. Так же как и меня. Порой с такой тоской вспоминаю родную обитель, наш старенький небольшой домик, мою детскую кроватку, маму, порхающую по кухне и напевающую себе под нос старый добрый джаз. Она — мой идеал. Лёгкая, словно пушинка, словно вот-вот она упорхнёт, изящно провернув подол своего шифонового платья, как крыльями. Тонкая и такая хрупкая, хрустальная статуэтка, с белокурыми локонами и ясными голубыми глазами, в которых застыли маленькие осколки снежинок.

А мне досталась «богатая» наследственность. Я же больше смахиваю на матрёшку — круглая и несуразная снаружи, но внутри — маленькая и лёгкая. Как балеринка. Мне хочется так думать.

Из потока моих бессвязных мыслей меня вырвала тётушка, усевшись рядом со мной на диван и положив мою больную ногу на свои колени. Опять она за старое — очередная «целебная» мазь. Да ладно, как выяснилось, ничего наркотического в них нет, а все мои глюки — правдивая реальность.

— Ну и как там Дэвид? — хитро прищурившись, спросила Бонита, ласково растирая припухшую ногу.

Ох, Дэвид. Я ведь не звонила ему с того самого вечера, от него — около пяти пропущенных и несколько сообщении. Неудобно, конечно, превращаться в холодную злючку, да и мой резкий уход можно воспринять как отвержение его чувств, но внутри я ровным счётом не чувствовала ничего, кроме пустоты по отношению к этому парню. Да, мы хорошие друзья и он выручал меня пару раз, становясь прикрытием в поисках пришельца, но всё же ему нужно нечто большее. И он ждёт, может, даже требует. А я молчу. Не хочу. Не могу. Лишь вчера чиркнула ему пару строк — отмазки по поводу молчания и короткие извинения за внезапный уход.

— Что ты хочешь узнать? — мне ведь и рассказать нечего.

— Почему у тебя так голос хрипит? — резко нахмурившись, сменила тему тётя. Может, и к лучшему. Я откашлялась. Что-то и правда горло першит. — Вон дождина какой льёт уже неделю, а ты в своей кофточке тонюсенькой бегаешь. Всё форсишь, дорогуша. Вот и заболела.

— Ещё не заболела, — пожала плечами я.

— Ну так что… — о нет. Все мои надежды на то, что тётушка забыла свой первый вопрос, рухнули в бездну. — Дэвид ведь душка, правда? Такой высокий, статный, — она выпрямила спину, выпячивая грудь вперёд и руками пытаясь обрисовать фигуру парня. — А какие плечи широкие… Эх, будь я твоего возраста, я бы ух…

Знаю я эти «ух». И лично для меня ничего хорошего они не сулили. На мгновение тётушка приняла загадочно-мечтательный вид, видимо, представляя себя на моём месте. Я бы была не против, если бы она и в жизни меня подменила.

— Мы сходили в кафе один разок, — пришлось ответить хоть что-то, иначе меня посадят на электрический стул или станут иголки под ногти загонять, как в фильмах про шпионов. Это Бонита легко может устроить, и за пояс любого Джеймса Бонда заткнёт. Видя яркие искорки в глазах тётушки, поспешила вернуть её с небес на землю. — И это всё.

— Как это — всё? — с явным недоверием буквально промурлыкала тётя, намекая, что у меня есть пикантные подробности продолжения.

Хотя конечно они есть. И от таких подробностей меня бы в психушку отправили, поэтому вселенскую тайну придётся уносить с собой в могилу. Ну как же это немыслимо, невообразимо, просто за гранью. Пришелец, я — самая обыкновенная, стандартная, абсолютно заурядная, — и такое чудо. Кто бы мог подумать, что однажды мне придётся стать героиней фантастического сюжета? Теперь мне просто грех жаловаться на свою однообразную и скучную жизнь, когда за окном ходит такой чудик. Да что там, когда он ел пиццу в моей квартире и требовал пива. А сегодня он, наверное, будет здесь, раз спрашивал меня. Интересно, получится с ним увидеться?

А он смешной парень, пусть и грозный с виду, но совсем не страшный. Теперь уже точно. Добрый, пусть и ведёт себя нагловато, видимо, считая приземлённый человеческий разум ниже собственного. Хотя я не почувствовала от него какого-то пренебрежения. Напротив, мне кажется, что ему тоже было интересно поближе пообщаться с человеком. Ведь не зря же он вокруг моего дома шастал…

Я и не заметила, как опять погрузилась в свои мысли, и только загадочная ухмылка тётушки вернула меня обратно в реальность. У неё был такой вид, словно она уже вообразила целый эротический фильм со мной и Дэвидом в главной роли, и почему-то мне от этого хитрого взгляда хотелось провалиться сквозь землю. Так, пора сматываться отсюда, пока я вся от стыда не сгорела за мысли моей фантазирующей родственницы.

Закутавшись в свою плотную толстовку, я окунулась в прохладу осеннего вечера. Ветер размашистыми рывками поднимал с земли листву, уводя её хороводами далеко ввысь. Действительно, погода с каждым днём становилась всё холоднее — тучи заволокли небо и держали его в туманной клетке уже достаточно долго, ни на миг не допуская хоть малейшего разрыва этой дымки и не пропуская ни единого лучика солнца. Будто Нью-Йорк превратился в вечно плачущий сумрачный Сиэтл.

Как ни странно, но от растираний мне стало намного лучше. Походка выровнялась, хотя была далека от той, что была до травмы, и ноющая боль слегка унялась. Я бы теперь и дёру легко могла дать, если нужно. Но знаю, что уже не нужно.

Всматриваясь в темноту улиц, я всё глядела, нет ли его там, за этим столбом, или там, за мусорным ящиком, или здесь, на пожарной лестнице. А может, на крыше? Но я кожей чувствовала пристальный взгляд его маленьких глаз, слышала, как бесшумно касаются его огромные ноги асфальта, ощущала напряжённость стальных мышц. Или же мне всё это причудилось? В любом случае, было спокойно, как никогда прежде.

Еле уловимые шаги позади меня заставили улыбнуться. Лёгкой походкой он следовал за мной, глубоко, но спокойно дыша. В этой части улицы совсем нет освещения, а окна домов плотно зашторены, закрывая жильцов от ночной жизни района, словно так они могли уберечь себя от лишних проблем. Может и правда, ведь свидетелей никто не любит.

— Не боишься, что тебя увидят? — спросила я, не оборачиваясь, но по знакомой усмешке было ясно, что не прогадала.

— Ты разве не слышала местную легенду об огромном монстре, обитающем здесь по ночам? — его голос был приглушённым, почти утробным, и от этого казался ещё более жутким. — Нужно иной раз подбрасывать дрова в костёр, чтобы не расслаблялись.

— Да, что-то знакомое. Но всё это лишь бред воспалённого наркотиками и алкоголем рассудка. Разве нет? — на этих словах я слегка обернулась, заглядывая себе через плечо. Пришелец лишь посмеялся, однако продолжал идти сзади.

— Значит, своему воспалённому рассудку ты тоже не доверяешь?

Уже давно, с того судьбоносного вечера, когда вместе с моей лодыжкой полетела ещё и вменяемость. Но его вопрос так и остался риторическим.

— На выходных хочу испечь торт. Придёшь на чашку чая?

Он уже шёл рядом, плечом к плечу равняясь со мной, и до того это было странно — зелёный монстр и я, — и до того просто и обыденно, что улыбка самопроизвольно появилась на моём лице.

— Вот так просто приглашаешь к себе такого уродца, как я, едва зная его? — его скепсис был рассчитан на моё негодование, но сегодня был слишком хороший день, чтобы впускать в него негативные эмоции. А с самокритикой у него всё в порядке, хотя про уродца он преувеличил. Всё-таки кто мы такие, чтобы судить о чужой наружности, если она не входит в рамки общепринятого? Я вот тоже не вхожу в эти рамки. А то, что он пришелец, не значит, что он урод.

— Это ты про того, кто подсматривает за обнажёнными девушками, заглядывая к ним в окна? — готова поклясться, что он покраснел… То есть если бы был человеком, то покраснел бы точно.

— Только за одной, — пробубнил он себе под нос.

— Что? — мне показалось или он действительно это произнёс? Шутка такая, что ли?

— Ничего.

Этот парень очень странный, и он явно смущён. А такие эмоции как стыд, оказывается, пришельцам не чужды. Может, он не из корыстных целей или личного интереса это делал, и на Марсе это вполне нормально и приемлемо. И даже не аморально и безнравственно и не является стимулом к похотливым фантазиям. Пришельцы могут воспринимать это иначе, не вызывая в себе никаких плотских чувств по поводу чужой наготы.

— Так ты придёшь? — заканчивая пристыжать марсианина, я вернулась к предыдущему вопросу. — Мне уже не впервой принимать такого гостя, как ты, — мы повернули за угол, и пришелец слегка замедлил ход. С такой скоростью я на автобус опоздаю, это ему должно быть известно. Пытается потянуть время? Всё-таки жизнь в одиночку сложная штука. — Тем более мне кажется, что я знаю тебя лучше, чем ты думаешь.

— За две встречи? — снова скепсис, но теперь уже с долей юмора.

— За три, — было темно, но я видела на его лице недоумение даже не поворачивая головы. — В первую встречу ты спас мне жизнь, забыл?

— Ну, это не считается. Ты почти в отключке была.

— Но всё же… — тут он сделал резкий шаг вперёд и встал передо мной, загораживая путь. Это, признаться, меня напугало. Такие резкие выпады, да ещё и когда сопровождающий — пришелец, тёмная улица, ночь, криминальный район. — Что? Что такое?

Пришелец слегка покачал головой, будто о чём-то рассуждал сам с собой, взглянул на часы, хотя у меня большие сомнения, что он мог что-то там увидеть, и спустя минуту вернулся на своё первоначальное место рядом со мной и продолжил путь, как ни в чём не бывало.

— Так ты не боишься меня, значит?

Я не успела ничего ответить — он исчез. Какой же странный этот тип. Испарился в ближайшем переулке между домами, а через мгновение навстречу мне вышло трое до боли знакомых мужчин. О нет! Меня всю передёрнуло, когда коротышка, тот самый, с ужасно скрипучим голосом и слишком приторным одеколоном, искривился в ядовитой улыбке при виде меня. Неужели жизнь ничему не научила? В прошлый раз им нехило досталось, раз еле ноги унесли, но по их настрою было очевидно, что и теперь им не терпится наверстать упущенное. Таких не проймёшь. Мелкая собачонка, а кусается похлеще благородной овчарки.

— Не бойся, — послышался голос из тёмной глубины. — Если снова будут лезть на рожон, то беги сюда. Придётся преподать им новый урок.

Эти слова придали мне сил, словно наделили суперспособностями. По нахальным рожам этих парней было видно, что мимо проходить они не собираются. Даже напротив, стали двигаться быстрее, особенно коротышка, игриво то открывая, то пряча лезвие своего небольшого ножика. В этот раз изнасилованием дело не обошлось бы — моё бездыханное тело нашли бы в одном из мусорных баков.

— Кого я вижу, — этот противный голос снится мне в кошмарах. — Вот это встреча. Решила снова поискать приключений?

Это он мне говорит? В прошлый раз не меня по стенке размазали — хотя мне тоже досталось, но всё же. Неужели им не страшно? За что они приняли такую расправу? За галлюцинацию после очередной дозы? Или же всё забыли, очухавшись в ближайшем закоулке с сильнейшим абстинентным синдромом?

Не теряя ни секунды — тем более с больной ногой, — я под возгласы «хватай эту дрянь», ринулась к своему пришельцу, скрываясь между домами, и с разбегу стукнулась о «марсианскую» стену, чуть не упав на грязный вонючий асфальт. Рафаэль вовремя подхватил за плечи. Огромные ладони почти закрывали лопатки, я ощущала этот холод и силу в крепких руках марсианина. Можно только представить, какой силы удар способен нанести такой кулачище.

— Бежим? — не стесняясь (оставим на потом, ситуация ведь экстренная) цепляюсь Рафаэлю за запястья, но он не двигается. Сейчас вот не время тупить, а пора уже быстренько на крышу вскарабкаться. Пришелец лишь насмешливо ухмыляется.

— Зачем? — он подталкивает меня в глубину, пряча за своей спиной. — Опять хочешь лишить меня веселья?

Чего? Веселья? Обхохочешься тут просто. А он казался мне милым парнем. Нет, Рафаэль, конечно, молодец, что борется с преступностью, расчищает улицы города от всякой нечисти, но всё же его склонность к насилию очень сильно пугает. Всё из добрых намерений, безусловно. Но всё-таки когда перед тобой двухметровый марсианин, это уже страшно, а когда он жаждет чей-то крови — страшнее десятикратно.

Пришелец опять испарился, в одну секунду вскарабкался на ближайший выступ дома и повис на руке, как орангутанг в зоопарке. Решил для пущего эффекта придавить их своим грузным телом? Чтобы мозги по земле размазались, кровища хлынула фонтаном… От таких фантазий у меня закружилась голова.

Наконец-то троица выглянула из-за угла. Кажется, что эти тормоза бежали за мной целую вечность. Оглянувшись в поисках чего-то существенного для самообороны, я ничего не нашла. Только поломанную деревянную куклу и чью-то старую швабру — остальной мусор не применим в качестве оружия. Но на безрыбье и швабра — ружьё.

— Ты мне кое-что задолжала, — коротышка явно обнаглел, вновь выходя вперёд своих дружков. — Вот мне и подарочек.

— Праздник, что ли, какой-то? — в таких ситуациях мой мозг выдаёт просто невыносимо бредовые фразы. Дикий гогот был похож на карканье борющихся за добычу между собой ворон. Кто-нибудь, засуньте уже кляп! Эй ты, обезьяноподобный, долго ещё висеть там будешь?

Словно прочитав мои мысли, на землю с неприсущим для него шумом (видимо, чтобы эффектнее) опустился Рафаэль, щёлкая костяшками пальцев. Боже, да этот кулак способен проделать в человеческой голове дыру, как в неудачном опыте на курином яйце в рекламе зубной пасты. Да, сейчас бы этим ребятам не мешало бы головы Бленд-а-медом натереть.

Коротышка резко отшатнулся, испуганно пятясь назад. Хотя было довольно темно, но я готова поклясться, что рожа у этого недотёпы так искривилась, будто смерть с косой за ним пришла. Ну, может это и правда.

— Я же вам говорил, чтобы вы больше не лезли сюда, — а голос у Рафаэля изменился, стал такой бодрый, громкий. Видимо, ему действительно было весело. Он встряхнул руками, щёлкнул шеей (жуткий звук) и даже сверкнул лезвиями своих странных ножей, но всё это не вызвало у меня ничего, кроме желания закатить глаза — ну к чему такая театральность, у них уже и так штаны мокрые.

Я отошла в сторонку, чтобы и мне не попало случайно, выглядывая из-за могучей спины… панциря Рафаэля и ловя на себя слегка недоумевающий взгляд коротышки. Видимо, он понял, что мне, в отличие от них, не страшно, а значит я ждала выступления марсианина под бурные аплодисменты. Нет, мальчик мой, тебе это не снится. Вот прямо так и хочется залиться злорадным смехом.

Рафаэль схватил коротышку за грудки, и когда тот ловко вытащил ножик из кармана и уже замахнулся вонзить его в бок моего друга, то я даже испугалась. Послышался крик. Это была я? Определённо я. Но это оказалось лишним. Марсианин ловко перехватил двумя пальцами тонкое лезвие прямо в движении и, слегка надавив, отломил. Злобно улыбнулся, что даже мне стало не по себе. Вдруг в такие моменты в него вселяется какой-нибудь внутренний демон, который уже не ведает, что творит?

Коротышка был откинут к мусорным бакам, справа от меня, и, по всей видимости, пребывал в шоке, раз так долго не шевелился. Ну, я надеюсь, что это был только шок…

Двое других оказались смелее, чем я думала, и рьяно вступили в бой, одновременно нанося пришельцу свои удары. Видно, что они были умелыми в этом деле ребятами, раз так активно и чётко размахивали руками и ногами, пытаясь попасть Рафаэлю в лицо. Один из них решил сделать ход конём — зарядить кулаком в солнечное сплетение, — и его тонкий вопль, процеженный сквозь стиснутые зубы, почему-то вызвал у меня смешок. А что он ожидал, ударяя по каменной поверхности на груди пришельца? Я что, тоже кровожадная, раз смеюсь над чужой болью? С другой стороны, они хотели на меня напасть, так что поделом им всем!

Этот раненый снова полетел в мою сторону, приземляясь со смачным звуком на асфальт и проезжая ещё немного по мягкой слизистой луже прямо к моим ногам. Он ещё шевелился, в отличие от коротышки, и, подняв голову, злобно посмотрел на меня. Не знаю, как такое получилось, но эта швабра в моих руках сама замахнулась и ударила парня по голове, после чего он, конечно же, вырубился. Я недоумевающе подняла свой взгляд и встретилась с вопросительной ухмылкой Рафаэля. Виновато пожала плечами — как-то рефлекторно получился этот удар.

Последний здоровый решил последовать примеру своего главаря-лилипута и вытащил ножик, размахивая перед пришельцем, словно лазерным мечом. Рафаэль слегка согнул ноги в коленях и пружинил, следя за лезвием. Он чуть подался вперёд, и противник слегка отпрянул. Здоровяк явно с ним игрался, наслаждаясь этим животным страхом в глазах неумелого бойца напротив. Интересно, а над моими страхами он так же издевался? Наслаждался этим превосходством над глупой слабой землянкой? Определённо да.

Парень резко выставил руку вперёд, пытаясь вонзить свой нож в то место, об которое его товарищ сломал себе руку, но Рафаэлю ничего не стоило перехватить его локоть и завести за спину. Парень кричал, чувствуя, как тянутся мышцы от такого захвата, и я даже на секунду закрыла глаза ладонями, чтобы не смотреть, но всё-таки раздвинула пальцы, любопытствуя, что же будет дальше. Ножик с бряцающим отзвуком упал на землю, а Рафаэль нарочито медленно, с нескрываемым наслаждением, ломал руку бандиту, прислушиваясь к каждой рвущейся жилке, к каждому хрусту… В его глазах замелькали зловещие огоньки, и теперь мне действительно и по-настоящему стало страшно. Вот и ответ на его последний вопрос ко мне.

— Хватит, — я уже не могла на это смотреть. Одно дело, когда ты в порыве гнева или же дабы преподать урок разбрасываешь нарушителей закона в разные стороны, а другое, когда целенаправленно мучаешь и растягиваешь акт возмездия, чтобы услышать вопли и крики этих теперь уже жертв.

Рафаэль недоумевающе оглянулся на меня, но отпустил парня, который тут же рухнул без сознания к его ногам. Пришелец, видимо, действительно не понимал, почему я остановила его, и как бы мне не перепало за очередное прерывание веселья. Но он же не такой. Ты же помнишь, Рокси? Ты же не придумала это для собственного успокоения?

Рафаэль сделал шаг мне навстречу, и я инстинктивно выставила швабру вперёд, хотя понимала, как смешно это смотрится. Он застыл. Недоумение сменилось на замешательство, а затем — разочарование. Его плечи заметно опустились, он обвёл взглядом всех падших злодеев и нахмурился, пытаясь понять, почему я боюсь. Он же спас, он же наказал преступников, он же хотел как лучше. Так почему же ты трясёшься как осиновый лист? Почему так боязливо готовишься к удару? Без слов всё это читалось на его лице.

Он повернул голову в сторону и на мгновение застыл, глубоко и шумно дыша, впрочем, как всегда, и печально скользя взглядом из стороны в сторону по кирпичной стене.

— Извини, я просто, — мне вдруг стало так стыдно, будто я подвела его, будто за всё человечество я подвела его. Испугалась, даже больше, чем при первой встрече. — Извини.

Всего секунда, но её хватило, чтобы коротышка очнулся, успел схватить меня сзади и приставить дуло пистолета к виску.

Щёлкающий звук затвора заставил нас онеметь и забрал возможность дышать. Глаза Рафаэля округлились, хотя он всё ещё не смотрел в нашу сторону. И только когда я выронила своё оружие из рук, марсианин осмелился обернуться.

— Ну что, вонючая тварь, теперь она моя заложница, — буквально выплюнул гангстер-лилипут, давя дулом мне в голову. Это, признаться, парализует похлеще любого обезболивающего. В любую минуту может вылететь пуля, и от неё меня не отделяет ровным счётом ничего. — Что, страшно стало, козлина?

Противный скрипучий смех прямо над моим ухом вызвал желание отвернуться, но грубый рывок гнома-неудачника за мою руку вернул меня в первоначальное положение.

— Что ты за урод такой? Страшный, как атомная война, — брезгливый вопль коротышки выдавал его страх. — Она что, твоя подружка? — снова противный смех, даже слегка истерический. — Вот умора! Ты подружка этого урода?

Он стал указывать пистолетом то на меня, то на Рафаэля, продолжая театрально смеяться. Было нетрудно догадаться, что коротышка под кайфом, иначе он был бы более неадекватным при виде пришельца.

— Ты вечно нам всё портишь, мешаешься под ногами. И что тебе надо, а?

Рафаэль выставил ногу вперёд, и коротышка уже полностью прижимал меня к себе, тыкая пистолетом в лицо.

— Тихо, тихо. Не спеши, урод. А то твоя подружка может остаться без мозгов. Хотя сомневаюсь, что они у неё есть, — дуло больно ударяло об голову, царапая кожу. — Но зато есть кое-что другое, да, урод?

Он схватил меня за грудь и сильно сжал. Было больно, но больше — противно. Ощущать его руки, эти не по-мужски маленькие ладони, неприятное тепло дыхания над ухом. Ну всё, была не была! Лучше умереть с честью, чем терпеть домогательства этого убожества.

Я со всей силы наступила ему на ногу, отчего хватка стала слабее, и это позволило выскользнуть из его рук. Всё произошло мгновенно, в одну секунду, даже сложно было проследить за ходом действий. Вот пистолет выстреливает, и пуля летит навстречу Рафаэлю, но он стоит как вкопанный, даже не шевелится. Тогда коротышка направляет дуло на меня, и я слышу, как палец давит на курок, но в ту же секунду острый марсианский клинок пронизывает его насквозь. Злодей застывает, таращит глаза, из его рта идёт кровь. Он падает безжизненным мешком на землю, а я лишь с ужасом закрываю рот, чтобы не заорать. Передо мной лежит труп, ещё секунду назад он был жив. А теперь — уже ничто. Просто оболочка. Из глаз брызнули слёзы, меня накрыла истерика, хотя я пыталась подавить её со всей силы, осев на асфальт и обхватив колени.

— Живой, — хладнокровно заключил Рафаэль, вытаскивая из тела свой кинжал. С лезвия — багряные капли, кровавое на серебряном. Он вытер его об свои штаны. — Сейчас сюда приедет скорая и полиция, поэтому надо сматываться.

Только когда он подошёл ко мне, то увидел мои немые всхлипы из-под плотно прижатой ко рту ладони. Я не могла содержаться. Что это? Что это всё было сейчас? Какой-то жуткий боевик, так не бывает в жизни. Я просто сплю. Я сплю!

Тяжёлая рука марсианина легла мне на плечо, и сожалеющий взгляд разжёг мою истерику ещё больше.

— Всё нормально, Роксана. Дыши глубже, это просто шок.

Он помог мне подняться, а я и на ногах стоять не могла, в голове всё перемешалось, мысли путались, всё плыло. Я не отключилась, просто не могла ничего увидеть сквозь слёзный водопад. Рафаэль подхватил меня на руки, когда вдалеке послышалась сирена, и опять поднял туда, где никто не будет искать.

Почувствовав под ногами поверхность крыши, я снова осела, обхватывая голову с обеих сторон. Это просто сон, мне нужно проснуться. Вот и всё. Ну просыпайся же, ну давай!

Огромная ладонь снова опустилась на моё плечо, когда Рафаэль, растерянный и смущённый, сел рядом со мной.

— Эй, не реви, — голос был тихим; кажется, он специально старался сделать его мягче, но как-то плохо получалось. — Всё уже закончилось. Эти гады получили по заслугам, так что…

Я не выдержала — зарыдала в голос, опуская голову на его плечо. Меня только что чуть не пристрелили, чуть не вышибли мне мозги. Ну почему мир такой злой? Почему, чтобы выжить самому, нужно вонзить в глотку другого нож? Я не хочу быть здесь. Не хочу.

Рафаэль, видимо, замешкался, не ожидая такой истерики, но вскоре слегка приобнял, успокаивающе поглаживая по спине. Стало действительно спокойней. В его руках казалось, что я под защитой. И эта история в очередной раз показала, что на силу должна быть другая сила, и добро превращается в трансформировавшееся зло. Если бы его сегодня не было здесь?.. Если бы тогда он не зашёл в мою квартиру? Не спросил бы о моем визите к тётушке?.. Что было бы? От ответов на эти вопросы меня снова всю затрясло.

— Ну всё, тихо, тихо, всё закончилось. Они больше не будут тебя доставать. Уже, наверное, никого не будут… — объятия Рафаэля стали значительно сильнее, но так было даже комфортнее. Он на время превратился в моё успокоительное. — Я и не думал, что они выйдут так рано. Должны были появиться на пять минут позже.

До меня донеслись отголоски этих слов, только когда Рафаэля понял, что ляпнул лишнее.

— Что ты сейчас сказал?

Я отстранилась от него, пытаясь заглянуть в его наглые глаза, которые он прятал от меня, смотря куда-то в сторону, как нагадивший в тапки хозяина кот. Я подскочила с места, наматывая длинный ремень сумки на руку и готовясь применить её, если понадобится.

— Так ты знал, что они будут там! — но зачем? Почему не повёл меня другой дорогой, чтобы этого всего не произошло? Почему мы оказались на их пути? От осознания истины меня всю передёрнуло. — Так ты использовал меня как приманку!

— Это не то, что ты думаешь, — оправдывающе разводя руки в стороны и пятясь назад, заявил Рафаэль. Да ну? Лжец!

— Ах ты гадёныш!

Тут меня прорвало. Я подбежала к нему и стала дубасить сумкой по наглой зелёной морде. А я его чуть в ранг святых не возвела! Как хорошо, что он сегодня здесь… А он, засранец эдакий, решил меня использовать.

— Веселье ему значит, да? А если бы он выстрелил в меня, что тогда? Ты, инопланетная вонючка!

— Он бы не выстрелил, — уклоняясь от моих ударов как мог, пыхтел Рафаэль. — Я бы ему не позволил.

— Ты его чуть не убил, — на эти слова он схватил мою сумку и выпрямился, грозно глядя на меня. Этим теперь не проймёшь взбешённую Рокси. Как глазами не зыркай, в гневе я могу и убить.

— Тебе его жалко? Да ты хоть знаешь, что бы он с тобой сделал? — я остервенело пыталась вырвать сумку из его рук, дёргаясь всем телом, но мои попытки были просто смешны.

— Да это вообще всё из-за тебя произошло! Повеселиться, значит, захотелось?!

— Он бы достал тебя, не сегодня, так завтра, — на удивление спокойно сказал марсианин, притягивая меня к себе за ремешок сумки. — А я мог бы не оказаться здесь. Надо было решить вопрос раз и навсегда.

Рафаэль схватил меня за плечи, отпуская ремень, и посмотрел на меня в упор, а мне не хотелось поднимать взгляд. Перед глазами была трещина на его груди — след от пули. Он что, пуленепробиваемый? Интересно, а ему больно? В этот момент мне хотелось, чтобы ему было больно. А если пуля попала бы в голову? Голова у него не такая крепкая… Тогда он бы погиб из-за меня? И что, получается, я во всём виновата? Нет-нет. Ты перегнула палку, Рокси. Хотя, может, и так…

Я уже не знала, что думать, так что просто опустила голову и заревела, выводя вместе со слезами свой стресс. Может, Рафаэль прав, так им всем и надо? Наверняка я не единственная их жертва, и сколько ещё людей пострадало от них — неизвестно. На силу нужно отвечать силой. Никогда не была сторонницей этого, но видимо, мой случай именно такой.

Я стояла прямо перед пришельцем, носки наших ног упирались друг в друга, и мне больше не было страшно.

— Нет.

— Что? — переспросил Рафаэль, и в его голосе звучала тревога. Подумал, что я свихнулась?

— На твой вопрос, не боюсь ли я тебя, — подняла голову, когда слёзы почти унялись. Вблизи он казался ещё более массивным и внушающим трепет. — Нет, я не боюсь.

Рафаэль слегка приподнял брови, отвёл взгляд в сторону и неловко улыбнулся. Огромный пришелец был явно смущён. И так странно было сейчас, так непривычно видеть его таким — другим. И мне от его улыбки стало лучше, спокойнее, будто вся его кровожадность мне лишь причудилась. Всё-таки важны мотивы, и у него они более чем благородные. Таких даже среди людей днём с огнём не сыщешь.

Он резко снял с меня свои руки, словно обжёгся, и сжал кулаки, неровно выдыхая. Рафаэль казался мне одичавшим Маугли, заблудившимся в джунглях Нью-Йорка. Ну тогда я больше подхожу на роль Балу.

— Пора возвращаться домой, нужно спускаться, — нарушила я неловкую тишину.

— Там ещё всё только начинается, вряд ли удастся здесь спуститься, — ответил пришелец, смотря вниз. — Надо спуститься с другой крыши.

Что? С другой крыши? Опять прыгать придётся? Я не могу. Мне хватило уже стресса на сегодня.

— Что с тобой? — спросил Рафаэль, с интересом рассматривая моё ошарашенное лицо.

— Ничего. Давай лучше подождём, когда они уйдут. Я по крышам больше скакать не буду.

— Да ладно, здесь не очень опасно…

— Нет! — я даже сама своего крика испугалась, а пришелец так вообще отшатнулся. — Я… я… просто очень боюсь высоты.

Рафаэль слегка улыбнулся и, приблизившись ко мне, бесцеремонно схватил на руки. Не спрося разрешения, словно я была неживая немая статуя. Я закричала от неожиданности, зная, что сейчас опять будут полёты. Стала вырываться и бить его по плечам, хотя он вряд ли испытывал от этого боль.

— Хватит брыкаться, всё равно выбора нет, — усмехнулся. Этот засранец издевается! Он точно с планеты живодёров. — Просто закрой глаза, и тогда ничего не увидишь. Ты уже прыгала со мной по крышам, пока я тебя до дому нёс, когда ты в отключке была. Так что не впервой.

Он подмигнул, а мне хотелось врезать ему по наглой морде, но не стала. Всё равно ведь прав. Послушно закрыла глаза руками, прижимаясь к твёрдой поверхности груди.

— Только держи покрепче, чтобы я не соскользнула, — сквозь ладони пробубнила я, вжимаясь и скручиваясь от напряжения, но он услышал.

— Не бойся, я крепко держу.

И мы полетели. Ветер шумел в ушах, заглушая звуки города, словно я парила далеко в небе. Мне казалось, что даже сквозь твёрдый защитный слой его кожи, напоминающий затвердевшую резину, я слышу бешено бьющееся сердце. Отважное и доброе. Всё-таки совсем не плохо, что я с ним подружилась. Может, новая страница моей жизни начинается прямо сейчас. Пока я лечу над городом, пока крепкие руки не позволяют мне выскользнуть, внушая чувство защиты. Пока я здесь.

Я открыла для себя новый мир, и уже поздно оглядываться назад. И я лечу, падаю в эту неизвестность, и так приятно от этой лёгкости. Как никогда раньше я чувствую себя живой.Примечание к частиКто-нибудь ещё помнит старую добрую рекламу Бленд-а-меда?)