Приёмыш (джен)

Нет, я вовсе не настолько расчётливая сволочь, как кому-то с первого взгляда могло показаться. Но кто заранее знает, как жизнь повернётся и что в будущем мне может пригодиться?

Глава 8. Первые итоги и новые испытания.

Тимур

Первая неделя моей новой жизни пролетела стремительно, как несущийся по дорожному серпантину тяжело груженый автомобиль с напрочь испорченными тормозами. Так же быстро, непредсказуемо, необратимо и неотвратимо было всё происходящее в это время со мной. Казалось бы, только вчера я переступил порог этого непонятного дома, а уже целых восемь дней с того момента прошло. За это время столько разного рода событий произошло, столько новых лиц передо мной промелькнуло. Про собственные впечатления пока промолчу, поскольку не определился до конца, как к случившемуся относится. Да и к своей новой семье тоже. Так что думаю, пора мне хоть какие-то предварительные итоги подвести. Хотя бы для самого себя.

Мда, прозвучало так, словно я отчёт о проделанной работе перед кем-то важным делать собираюсь. Отчасти это так и есть, ведь самый сложный диалог, который нам всю жизнь приходится вести — это разговор с самим собой. Тут уж не выкрутишься и не обманешь. Да и глупо обманывать самого себя. Так что приходится честно сознаваться порой в столь неприятных вещах, о которых в остальное время и вспоминать-то не хочется.

Самым тяжёлым для меня, естественно, первый день в новой школе оказался. Да кто бы в этом сомневался! Быть новеньким всегда и везде сложно. Дальше намного легче стало. Или мне так просто показалось? Вполне возможно. Поскольку тот, первый день, буквально перенасыщенным разного рода событиями и происшествиями выдался, то и все последующие школьные будни в сравнении с ним показались несколько пресными, серыми и весьма однообразными. Всё ведь в сравнении познаётся.

Нет, скучно мне совсем не было. Поскольку времени на поскучать у меня просто не оставалось. Уроки, подготовка к которым занимала немало времени, ведь за последние полгода я основательно отстал от школьной программы. Едва ли не ежедневные «прогулки» с Анжеликой Валерьевной то по каким-то стрёмным бутикам под видом обновления моего гардероба, то по всяким там СПА и прочим салонам. Да и на общение как с одноклассниками, так и с домашними тоже немало сил и времени уходило. А из-за того, что мне часто приходилось скрывать своё истинное отношение к происходящему, я дико уставал и засыпал мгновенно, едва положив голову на подушку.

Но разве могли обычные каждодневные дела сравниться по накалу страстей с теми, пережитыми в первый день эпизодами? Нет! Драка, беседа с директором, дегустация пива на пару с Артёмом. Это самое незабываемое. А ведь были и другие, менее яркие, но не менее важные в плане моей социализации в новом окружении моменты. Ведь первое впечатление — оно самое запоминающееся. Покажешь себя перед одноклассниками покорным чмошником или тупым задротом, так потом хоть из кожи лезь, а мнение о себе изменить не получится. Или изменишь, но с такими чудовищными усилиями, что лучше сразу никаких ошибок при знакомстве с новым коллективом не допускать. Слишком дорого твой малейший просчёт может обойтись и тебе, и окружающим тебя.

* * *

Голова у меня после пивных посиделок с Артёмом на следующий день с утра дико болела. Да что там болела! Прямо на части раскалывалась и грозила напрочь отвалиться, если её хозяин, то есть я, срочно что-либо не предпримет. Подозреваю, что у Артёма те же самые проблемы были. Он вообще больше нежить из так любимых американцами фильмов про зомби апокалипсис напоминал, чем живого человека. Серое землистое лицо и тёмные круги под глазами ещё никого не украшали.

На себя посмотреть в зеркало я так и не отважился. Достаточно того что самочувствие отвратительное. Анжелика Валерьевна, завидя наши страдальческие морды и бесконечное поглощение холодной минералки, скорбно повздыхала, явно осуждая наше столь безответственное поведение. Или столь пренебрежительное отношение к своим ещё неокрепшим растущим организмам. Затем молча выдала каждому из нас по большой белой таблетке. Которые, сердито шипя, словно тоже осуждая нас, быстро растворились в высоких бокалах с водой, тут же жадно выпитой нами. Сушняк на какое-то время отступил. Головная боль чудесным образом прошла. И мозг сразу же активно заработал.

Первая здравая мысль, пришедшая в мою настрадавшуюся голову, была вполне очевидной, но явно запоздалой. «Вот на фига я так вчера напился?» — крутилось в голове. Как говорится: умная мысля всегда приходит опосля. Оставалось только утешиться другой, испытанной не однажды на деле истиной: всё что не делается — к лучшему. Так оно и было. Головная боль изрядно помучила, зато с Артёмом взаимоотношения улучшились. В наше время вместе пиво попить — это как в старые времена пуд соли вместе съесть. Сближает необыкновенно.

В школе на следующий день после драки нас с Артёмом встретили как героев. О произошедшем накануне удивительно быстро стало известно всем кому надо и кому не надо. И откуда только узнали? Вряд ли наши противники своими впечатлениями поделились, ибо хвастаться им было нечем. Но окружающие пересказывали друг другу случившееся с такими подробностями, что мы с Артёмом только диву давались. Богатая фантазия у наших одноклассников оказалась, очень богатая.

Одни, взахлёб повествуя о драке, утверждали, будто бы нападавших было пятеро. Вторые доказывали: «Нет, семеро!». Третьи клятвенно божились, что Вадим привёл с собой всех парней из их одиннадцатого «Б». А кто-то вообще взахлёб рассказывал, как я одной левой играючи всех противников раскидал, и Лиснянский — тот верзила с ножом — ползал на коленях и, горько плача, униженно умолял меня его идиота простить и с миром отпустить. Были, конечно, и те, кто в мои подвиги принципиально совсем не верил и приписывал все героические деяния исключительно одному Артёму.

Того неимоверно бесили эти нелепые слухи, и он всё порывался рассказать окружающим, как же всё на самом деле было. Я еле-еле его остановил. Не знаю, удалось ли мне донести до Артёма, что разубеждать упёртых идиотов бесполезно. В таких случаях что ни говори — всё равно не поверят. Ведь если кто-то себе что-то там напридумывал и сам поверил в это, то переубедить такого человека неимоверно сложно. Да практически невозможно. Так зачем же тогда нервы и себе, и другим зря трепать?

Артём немного подуспокоился, но всё равно шипел, как вздыбленная на хвосте кобра. Только что ядом не плевался, а так один в один. Хоть и знаю я, что кобры не шипят, а погремушкой на хвосте гремят да любопытных этим звуком предупреждают, чтобы держались подальше, но сравнение такое как-то само возникло. Наверное, это подсознание так моё отношение к братцу трансформировало в подходящий по смыслу образ.

Слух о сломанной руке, как я и предполагал, оказался сильно преувеличен. У того верзилы Лисянского, любителя колющего и режущего, оказался вовсе не перелом, а банальный вывих. Ничего страшного. Поболит и перестанет. Зато на будущее ему наука будет.

Историю появления сей травмы у Лисянского благополучно замяли. С какой стороны на произошедшее не смотри, а схватившийся за нож парень сам виноват. Поэтому и конфликт раздувать никому не хотелось: ни папаше этого оболтуса, который оказался какой-то местной шишкой, ни администрации нашей любимой школы. Чего-то подобного я и ожидал, так что такое положение вещей меня вполне устроило.

А вот Артём, внезапно проникшийся этой, по его словам, вселенской несправедливостью, долго и заковыристо матюгался. Этот великовозрастный балбес всё ещё верил в доброе, вечное, светлое. В справедливость, наконец. И её вопиющее нарушение он воспринял как личное оскорбление. Наивный! Хотя откуда ему-то, ни в чём и никогда себе не отказывающему, знать, что такое — настоящая несправедливость? Ну ничего, вся жизнь впереди, ещё успеет понять, что для большинства окружающих нас людей несправедливость — это норма жизни.

Вадим со своими подпевалами мне на глаза за всю неделю ни разу не попадался. То ли случайно так вышло, то ли целенаправленно избегал. Но я не расслаблялся и на всякий случай предусмотрительно старался держаться на переменах рядом с кем-то из одноклассников. Благо их у меня ни много ни мало, а целых пятнадцать штук. Это если Артёма не считать.

И каждый со своими прибамбасами и тараканами. Так увлекательно было наблюдать, запоминать, выискивать недостатки и тайные пристрастия очередной «жертвы», привлекший к себе моё внимание. А потом подбирать к каждому свой ключик, чтобы при случае использовать полученные знания на пользу себе любимому. Для меня подобное занятие не менее интересно, чем для других разгадывание кроссвордов или решение головоломок.

Нет, я вовсе не настолько расчётливая сволочь, как кому-то со стороны может показаться. Я просто предусмотрительный. Кто может заранее знать, как жизнь повернётся и что в будущем может пригодиться? Вот поэтому-то я каждую свободную минуту в школе посвящал усиленному общению с одноклассниками. Социализировался и наблюдал. Замечал, подмечал и запоминал. Это совсем не сложно, если знать как и куда смотреть. И на что в первую очередь стоит обращать внимание. Эмоции, жесты, мимика — всё это может столько в себе интересного таить. Прятать самое сокровенное от окружающих люди всегда изо всех сил старались и стараются. Но для этого одного желания мало, практика тоже нужна. Серьёзная. А откуда такая у благополучных домашних детишек? Им же ещё ни разу не приходилось попадать в ситуации, когда от умения притворяться и лицо «держать» зачастую твоя жизнь зависит. Если ни жизнь, то благополучие, как минимум.

Так, присмотревшись повнимательнее к нашей роковой блондинке Анечке, я понял, что за гламурным фасадом стервозной красотки прячется маленькая неуверенная в себе девочка, для которой нравиться всем без исключения окружающим — это смысл жизни. Она без всеобщего внимания и поклонения, как наркоман со стажем без дозы.

А с чего всё началось? Судя по рассказам очевидцев, одноклассников то бишь, с раннего детства. Слепо любящие родители твердили малышке без остановки: «Анечка у нас самая красивая! Анечка — самая умная! Анечка — самая талантливая!» И ещё кучу разных глупостей про самую-самую. Такое многие родители своим малолетним чадам говорят. И уже значительно подросшим детям — тоже. Но мы, вырастая, постепенно начинаем осознавать, насколько родительское восприятие далеко от объективного. Но, к сожалению, не все это во время понимают.

Вот и у Анечки те слова родителей не только в голове намертво застряли, но и стали руководством к действию. Да ещё и её предки по-прежнему видели дочь сквозь призму слепого обожания, что сильно искажало им реальную картину. Весьма слабенькие способности, демонстрируемые Анечкой в учёбе и спорте, казались родителям непревзойденными талантами, а её, к слову сказать, многочисленные недостатки — милыми индивидуальными особенностями. Они свято продолжали верить, что их девочка действительно во всём «самая-самая».

Понять их, конечно, можно. Кому из родителей не хотелось бы видеть своего дитятку талантливым да особенным? Но Анечку хотели видеть лучшей буквально во всём. Только вот ни Леонардо да Винчи, но Ломоносова из неё не получилось. Оно и понятно: не может один и тот же человек быть и самым красивым, и самым умным, да ещё и самым талантливым во всех областях жизни. В науке, в спорте, в искусстве. Просто не может. Гении лишь раз в столетие рождаются, и Анечка наша там даже и рядом в очереди не стояла.

В итоге у девушки куча комплексов в прошлом и полное разочарование в себе в настоящем. Пыжится она, пыжится, пытаясь себе и окружающим что-то доказать. А не получается! Отсюда и повышенная обидчивость, постоянные истерики и жалобы брату по поводу и без. Вадим, похоже, искренне младшую сестру любит и готов бить за неё морды всем и каждому. Не удивлюсь, если у него эта чрезмерная агрессивность тоже родом из детства. Совсем не удивлюсь.

Причину столь неадекватных поступков младших представителей этого «милого» семейства я вроде бы понял. Но понять — не значит простить. Мстить я, конечно, не собирался. Глупо это да и бессмысленно. Но на будущее решил держаться от брата с сестрой подальше. Насколько это будет возможным. Мы же с этой несчастной в одном классе учимся, так что хоть иногда, но общаться нам всё же придётся. Почему-то я нисколечко не переживал о том, что Анечка, в отличие от довольно миролюбивого меня, затаит злобу и станет раз за разом на меня своего брата натравливать. Не настолько она глупа, чтобы не понять, кому из нас в итоге хуже будет. И что лучше худой мир, чем открытое противостояние. По крайней мере я очень на это надеялся. Но если я Анечку всё же переоценил — тоже не смертельно. Разберёмся!

Можно было, конечно, попытаться всё исправить. Помириться и с Анечкой, и с Вадимом. Не думаю, что это оказалось слишком сложным. Словечко там, улыбка здесь, напускное внимание и неприкрытое сочувствие. Располагать людей к себе я давно научился. Да только зачем? Друзьями мы с ними вряд ли станем. Слишком уж необдуманно я ляпнул нечто нелицеприятное о внешности девушки перед всем классом. Такое не забывается. И слишком много разговоров о позорном поражении Вадима в драке. Он их долго ещё помнить будет.

Да и зачем мне лишние заморочки? Ни Анечка, ни Вадим мне совершенно неинтересны. Они — как отработанный материал — сослужили свою службу, да и ладно. А больше ни на что не годны. Будем общаться время от времени на уровне просто знакомых, когда здороваешься через раз, а прощаешься ещё реже. К большему я и не стремился. Благо остальные одноклассники относились ко мне вполне терпимо. Временами даже доброжелательно.

Особенно девушки, которых в классе, кроме упомянутой уже Анечки, оказалось пятеро: Даша, Кристина, Роза, Вика и Альбина. Очень разные внешне, каждая со своими привычками и интересами. Причём между собой эта пятёрка весьма тесно общалась. Можно даже сказать, что они дружили. Это если бы я верил в женскую дружбу, да и в дружбу вообще. Весь мой небогатый, но очень разнообразный жизненный опыт прямо вопил об обратном.

Сталкивался я в детдоме с такими друзьями-подружками, которые на словах не разлей вода, а на деле за пачку жвачки ла пару сигарет друг друга с потрохами продадут и даже не задумаются. Так что вопрос по поводу дружбы в этом маленьком девичьем коллективчике пока оставим открытым. Зачем делать поспешные выводы? Поживём — увидим.

С парнями — одноклассниками мне особо близко контактировать пока не пришлось. Так, на уровне «привет — пока» всё больше общались. Поэтому и определённого мнения я о них ещё не составил. Но кое-какие наблюдения у меня всё же были. Вот, например, вечный прилипала Артёма — Иннокентий. Личность странная и непонятная. На первый взгляд он вроде бы весь, как на ладони. Весёлый, добродушный, услужливый. И ко мне, судя по всему, неплохо относится. По крайней мере он всегда первым из класса на мои вопросы отвечает. Даже на те, что совсем не ему адресованы. Но что-то меня в нём упорно настораживало. Какое-то иррациональное чувство опасности у меня вдруг возникает, когда он рядом находится. Странное ощущение. Надо будет присмотреться к этому Кеше-Иннокентию повнимательнее. На всякий пожарный случай.

Самыми интересными и загадочными из прочих одноклассников мне показались двое: остряк-самоучка Митя Вяземский и очкастый заучка Вова Прудников, презираемый в классе в той же мере, в какой все обожали Митюя. Почему я на них внимание обратил?

Во-первых, слишком уж типичных персонажей они изображали. Эти большие круглые очки и судорожно прижатые к груди учебники у Вовочки, и постоянные — к месту и не к месту — плоские шуточки Митяя (так его чаще всего называли одноклассники) меня сразу насторажили. Не бывает столь однозначных персонажей в реальной жизни. Не бывает и всё! Это только в детских сказках злодей — всегда злодей, а добрый молодец исключительно добрые поступки совершает. В жизни же всё так запутано, и кто хороший, а кто плохой без бутылки, как любил говаривать приютский сторож дядя Ваня, ни за что не разберёшь. Значит, эти двое притворяются. Талантливо притворяются, к слову сказать. Не хуже меня. Только вот зачем?

Во-вторых, я совершенно случайно пару раз стал свидетелем того, как они между собой очень мирно и непринуждённо общались. Более того, болтали взахлёб, как хорошие приятели или как лучшие друзья. Без подколов, издёвок и прочих показательных атрибутов взаимного неприятия, которое они обычно на публике столь активно демонстрировали. Будь Митя и Вова действительно теми, кого так упорно из себя изображали, им и говорить-то о чем было, не то что так увлечённо что-то уединённо обсуждать.

Не моё это дело, конечно, но проклятое любопытство настоятельно требовало незамедлительно чужую тайну разгадать. Почему парни шифруются? Не просто же так, из спортивного интереса. Наверняка есть какая-то важная причина. Надо будет как-нибудь целенаправленно за ними понаблюдать.

Жаль немного, что со всеми одноклассниками я за прошедшую неделю на должном уровне пообщаться не успел. На это много времени нужно, а откуда оно у меня в школе? Туда вообще-то учиться ходят, а не за жизнь трепаться. Большинство по крайней мере.

Непосредственно с учёбой у меня особых проблем пока не было. Не скажу, что я весь из себя такой гений, но с логикой всегда дружил, и память меня никогда ещё не подводила. Тем более что все домашние задания я исправно выполнял, поэтому в отличие от некоторых внимал речам учителей на уроках вполне осознанно.

Но демонстрировать полученные знания не я стремился. Нетерпеливо прыгать за партой, судорожно тряся рукой, словно пытаешься сбросить с неё вцепившуюся в плоть ядовитую змею, — и всё это только ради того, чтобы тебя на уроке спросили, пятёрку поставили да перед всеми похвалили? Нет, это не по мне. Да и не любят таких выскочек в классе обычно. Так зачем же мне тогда лишние проблемы себе наживать? Претензий особых у учителей в мой адрес нет — и ладно.

Подводя первые итоги, можно смело сказать, что у меня пока всё хорошо складывается. Родители поучениями да нравоучениями особо не доставали. С Артёмом мы, похоже, общий язык нашли. По крайней мере, стычек у нас с ним больше не было. Со временем, вполне возможно, даже подружиться сможем. Чем чёрт не шутит. Посмотрим, короче.

* * *

От дальнейших размышлений о насущном и вечном меня отвлёк возмущённый донельзя голос Артёма, злобным привидением возникшего в дверях моей комнаты:

— И долго ты тут ещё прохлаждаться собираешься? Мы давно уже в собрались. Одного тебя только ждём!

И рассерженный братец, от души хлопнув дверью, удалился.

Вот так всегда! Только настроишься на минорный лад да о смысле жизни задумаешься, как тебя по всяким пустякам дёргать начинают. Хотя если уж совсем честно, не такие уж это и пустяки. Мне сегодня предстояло впервые «выйти в свет». Родители были приглашены на какое-то очень важное мероприятие по поводу не то юбилея города, не то юбилея нашего мэра (я особо и не вникал). И нас с Артемом с собой брали. Традиция у них, оказывается, такая: на подобные «гулянки» всей семьёй являться. Исключение составляли лишь неразумные младенцы да разваливающиеся от древности старики. Поэтому-то все домашние: и родители, и даже Артём — жутко нервничали. Боялись, по-видимому, что я их опозорю.

Внимательно оглядев своё отражение в зеркале, я ядовито усмехнулся. Если родители так бояться скандала, то зачем же тогда мне Анжелика Валерьевна столь вызывающий наряд подготовила? Особенно в сравнении с Артёмом и Вадимом Артемьевичем, одетыми в строгие классические костюмы.

Выбор, стоящий передо мной, был очевиден. Либо я прямо сейчас взбунтуюсь и выскажу всё, что думаю по поводу своего наряда, тем самым обидев Анжелику Валерьевну. Старалась же дамочка. Либо сделаю вид, что всё просто замечательно, и мужественно весь вечер терплю чужие косые взгляды да язвительные шепотки в свою сторону. А они определённо будут.

Так что же мне выбрать?

Здраво рассудив, что в каком бы прикиде я не появился на банкете — хоть в костюме-тройке, хоть в одних розовых стрингах — пристального внимания со стороны праздной публики мне в любом случае не избежать, решил свой теперешний наряд потерпеть. Новое лицо всегда к себе повышенное внимание привлекает, а уж среди того замкнутого мирка «небожителей», с которым мне предстоит скоро познакомиться, тем более. Ио какие бы «монстры» не водились среди «отцов города», их жён и детишек — не съедят же они меня на самом деле?

Взглянув ещё раз на часы, я заставил себя поторопиться. А то не ровен час действительно из-за меня к началу этого светского раунда опоздаем. Накинул приготовленную заранее куртку, поспешно покинул квартиру и, перепрыгивая через ступеньку, устремился вниз по лестнице.

Судя по нервно постукивающим по блестящему клатчу пальцам Анжелики Валерьевне и резко затушенной сигаре Вадима Артемьевича, меня уже действительно заждались. Но когда я сел в машину, меня никто и словом не упрекнул. Приятно иметь дело с воспитанными людьми, что там не говори. Лишь Артём как-то искоса глянул, словно взглядом попытался высказать всё, что он обо мне думает. Но это же Артём, что с него взять.

До здания администрации города, в просторечии «Белого дома», добирались мы недолго. Вполне бы могли и не торопится, поскольку от нашего дома до него практически рукой подать. Хотя, возможно, здесь просто принято появляться загодя и шататься по прилегающей территории и фойе, разглядывая гостей и их украшения? Точнее, на гостьях. Наша Анжелика Валерьевна, по сравнению с другими дамами, унизанными разного размера и формы блестящими камешками, выглядела почти скромно. Но несомненно очень элегантно.

Пристальное внимание к своей «скромной» персоне я ощутил ещё на подходе к банкетному залу, где должно и было проходить празднование чего-то. Настолько неприкрытое и навязчивое, что я прямо Наташей Ростовой на её первом балу себя почувствовал. С той лишь разницей, что мне в отличие от недалёкой и наивной героини Толстого на мнение окружающих абсолютно фиолетово. Абсолютно начхать на их слегка приглушённые шепотки и красноречивые взгляды. Пусть себе развлекаются.

Сейчас я, как никогда, ненавидел свою совсем нетипичную внешность. И столь навязчивое стремление Анжелики Валерьевны к прекрасному. Но если не можешь повернуть ситуацию в свою пользу, то доведи её до полнейшего абсурда, чем я сейчас успешно и занимался. Хотели меня полезным людям показать? Получите и распишитесь!

И если прекрасная половина человечества поглядывала на меня с любопытством, а кто-то и вполне доброжелательно, то вот менее прекрасная… Большая часть присутствующих мужчин и парней, наверняка, в предвкушении сейчас мысленно облизывались. Кто-то (наверняка!) разные скаблезности с моим участием во всю уже себе представляя (да знаю я, какие они все образцовые мужья и отцы, но так же прекрасно осведомлен о том, что за приличным фасадом чаще всего такие демоны обитают — не дай боже раздразнить!), а кто-то в предвкушении того момента, когда можно будет «перевоспитать» зарвавшегося новичка в моём лице. Ну, бог в помощь!

Войдя следом за родителями м Артёмом в гостеприимно распахнутые двери, я огляделся. Зал был украшен гирляндами воздушных шаров и живых цветов, прямо как на голливудских свадьбах. Бросилась в глаза выложенная из мелких золотистых шариков цифра 60. Значит, юбилей всё-таки не у города, а у его мэра. Это вон тот невысокий лысый дядечка с пивным животиком, я не ошибаюсь. Тёте моей сегодня бы тоже столько исполнилось, если бы она до этого дня дожила…

Вспомнил — и сразу как-то пасмурно и на душе, и кругом стало. И никакие изыски оформления и псевдопраздничная атмосфера так и не смогли на протяжении всего мероприятия поднять мне враз упавшее настроение. Поэтому когда некоторые безмозговые личности упорно стали на "профилактическую беседу" напрашиваться, я даже обрадовался. Такой прекрасный повод пар спустить! Причём безнаказанно практически, ибо морды бить и руки ломать я в этот раз не собирался.

Не тот это уровень. Слишком просто. Да и глупо так явно и себя, и семью подставлять. Нужно привыкать считаться не только со своими желаниями, но и с их последствиями для близких тебе людей.