Да будет воля моя! (джен)

Утром, сидя за преподавательским столом, директор Дамблдор был не в духе. Даже привычные сладости не доставляли удовольствия. Он снова и снова вспоминал вчерашний разговор с Николасом Фламелем, своим учителем. Он пришел за советом, как извлечь информацию из памяти мальчика, а нарвался на отповедь. Дело было так.

— Что вы сделали? — Фламель схватился за голову. Он всегда был на редкость эмоционален. — Повтори!

Альбус, растерянный от такой реакции, повторил.

— Домовик украл единственного, кроме хозяина замка, мага. Это был мальчик, примерно десяти лет от роду. Сейчас он в Хогвартсе.

Фламель в процессе речи Альбуса то краснел, то бледнел. Наконец после длительной паузы Николас заговорил.

— Альби, ты хоть думаешь, прежде чем лезть в очередные неприятности?

Тот кивнул, не в силах цензурно ответить. А иное обидело бы учителя.

— А я думаю, что нет! — заорал Фламель, затем вскочил и забегал по комнате. — О мой бог! — причитал он. — Ну за что мне достался такой ученик?

Наконец он замер напротив недоуменно следящего за ним Дамблдора.

— И татуировка мага тебе ни о чем не говорит?

— Нет, — искренне изумился Альбус. Следующие несколько минут Фламель изъяснялся исключительно нецензурно. Из этого монолога Дамблдор понял, что находится в глубокой заднице. И залез он туда исключительно своими стараниями. Оказалось, что татуированные маги с Аэсстры даже в этой ветви миров успели отметиться. Правда, в далекой древности. Но ничего хорошего от столкновения с одним из них ожидать не стоило.

— Как выглядит татуировка? — наконец успокоившись, поинтересовался Фламель. — Покажи.

И он призвал чашу думосброса. Проследив за серебристой нитью воспоминаний, извлеченных Альбусом, внимательно изучавшим фотографии в маггловских газетах, Николас сунул голову в чашу. Вынырнув оттуда через несколько минут, он плюхнулся в кресло.

— Это монстр, Альбус. Таких немного, как гласят манускрипты, даже по меркам Аэсстры, — теперь Фламель был предельно серьезен. — Верни ребенка, пока еще не поздно. И отступное заплати. Отдай все, что попросит.

Дамблдор хотел возмутиться, но его прервали.

— Альбус, — Николас смотрел с какой-то грустью. — Ты будешь неприятно поражен, если решишься на бой с этим магом. Первую татуировку им делают, лишь когда маг достигнет уровня сил и умений архимага в одной из ветвей искусства. Теперь представь, на что может быть способен Уигалс. У него этими знаками испещрен не только висок, но и щека! Меня с натяжкой можно назвать архимагом в Алхимии, но я не обладаю и малой частью сил боевого мага. А иные в мирах ветви Аэсстры не выживают. Либо ищут покровительства таких вот монстров. Альбус! Верни мальчишку!

* * *

Но задумчивым и озабоченным был не только директор. Гриффиндорцы обратили внимание, что нервничает и половина преподавателей. Еще больше насторожились ученики Гриффиндора, а за ними и Хаффлпаффа, увидев нервных и непривычно молчаливых слизеринцев и равенкловцев, явившихся на завтрак в полном составе, в сопровождении мрачного Снейпа и задумчивого Флитвика.

* * *

Все разрешилось несколько минут спустя, когда с оглушительным грохотом рухнула защита Хогвартса, а прямо посреди Большого зала открылся портал. Из него появились два воина в броне, усеянной драгоценными камнями, и с мечами наготове. Следом неспешно вышел высокий лысый старик с серебряной татуировкой на лице. Он был одет в длинный плащ черного цвета. В правой руке он держал посох. За ним последовал еще десяток воинов. А портал и не думал закрываться.

* * *

Уигалс улыбнулся. Его явно ждали. Преподаватели не сделали и попытки напасть. Лишь двое из них встали и направились к столам учеников. Раб занял позицию у стола под зеленым знаменем со змеей. Маленький человечек — у стола с вороном. Ученики обоих тут же оказались с дальней от пришельцев стороны столов. Тот, кого звали Альбус Дамблдор, тоже поднялся, но выходить из-за стола не спешил. Уигалс молча похвалил себя за удачно открытый портал. Он наводил точку открытия на наибольшее скопление разумных. Вот и оказался у входа в огромный зал, где за четырьмя столами завтракали ученики. А за столом, стоявшим на возвышении, расположились учителя. С некоторым опозданием к столу со странным приземистым и полосатым зверем на знамени направилась не очень опрятно одетая женщина. Напуганные ученики тут же сгрудились около нее. Причем младшие оказались внутри толпы старших учеников, тут же ощетинившейся концентраторами. Глядя на это, Уигалс хмыкнул.

— Я пришел за своим внуком, — объявил он, обводя взглядом зал. — Его украли и держат здесь. Я хочу получить его назад. Немедленно.

— Я... — начал Дамблдор.

— Молчать! — глаза Уигалса стали пугающе черными. Альбуса вздернуло вверх, одновременно сковывая по рукам и ногам. — Ты — вор! Я говорю не с тобой.

Он повернулся к Снейпу.

— Приведи мальчика. Учеников не трону.

* * *

Снейп взглянул в черные глаза и предпочел не спорить. Он понимал: выпусти кто-нибудь из них в Уигалса проклятие, и неминуемо пострадают ученики. Поэтому Северус успокоил слизеринцев жестом и направился в Больничное крыло. Десять минут спустя на пороге зала, сопровождаемый Снейпом, появился Асти. Большая часть учеников вытаращила глаза. Они и не догадывались о том, что в школе насильно удерживается мальчик. И виноват в этом сам Альбус Дамблдор!

* * *

— Дедушка Моу! — Асти подбежал и обнял старого мага. Со стороны одного из воинов, отличавшегося поистине богатырским сложением, послышалось одобрительное урчание. Иначе этот звук было и не назвать. Асти немедленно отпустил старика и кинулся к воину.

— Угги!

Тот сунул меч в ножны и сгреб худенького мальчика в свои медвежьи объятья. Впрочем, он старался не причинить ребенку вреда. Старый маг улыбнулся, глядя на счастливого ребенка, которого Угги легко держал на сгибе руки, на всякий случай прикрывая щитом. Впрочем, эта рука была намного толще ноги Асти. Тот не пожелал расстаться со здоровяком, хотя с рук и слез, через некоторое время. Следивший за этой сценой Уигалс продолжил:

— Мальчику не был причинен вред. Его кормили и даже лечили. Поэтому я никого не убью и не прокляну.

При этих словах дружно вздрогнули напуганные ученики и едва слышно выдохнули преподаватели.

— Но за похищение я возьму виру с тебя, — Дамблдора подтянуло ближе. — Выбирай. Поединок со мной. До смерти. Или ты расстанешься со своим рабом.

Освобожденный директор закашлялся. Снейп побледнел. Преподаватели изумленно уставились на директора. Ученики превратились в сплошные глаза и уши. Еще бы. Новости были шокирующими! Мало того, что директор, как оказалось, занимался похищением детей, так у него еще и рабы есть! Надо отдать директору должное — он заколебался. Уигалс расцвел в хищной улыбке, предвкушая поединок. Это и решило дело. Дамблдор уныло произнес всего одно слово:

— Передаю.

— Принимаю! — Уигалс был доволен, магическая привязка поменяла хозяина. Мнение Снейпа никто не спрашивал. Уигалс кивнул ему на портал. Зельевар вскинулся было, но магические оковы быстро лишили его желания сопротивляться. Следом за ним ушли Угги с Асти.

Но воины по-прежнему контролировали зал. Они и не думали уходить. Уигалс же неспешно пошел вдоль столов, внимательно всматриваясь в преподавателей и учеников. У стола Пуффендуя он задержался ненадолго. Мальчика, который привлек его внимание, звали Седрик Диггори. Это Уигалс прочел в его памяти. Вообще, здесь были странные порядки. Разум пытались защитить немногие. Среди них были некоторые преподаватели и лишь немногие из учеников. И те, в большинстве своем, сидели за столом со змеей на зеленом знамени.

Так вот, Седрик мог еще стать боевым магом. Не сильным, нет, но уверенным середнячком. А по местным меркам, и вовсе встать, по силе, на один уровень с Дамблдором. Нет, подобных ему по потенциалу здесь было немало, но в этом не было гнили. Родители создали прекрасный фундамент для становления правильного, по меркам Уигалса, человека.

— Предлагаю тебе стать моим учеником, мальчик, — Уигалс достал из кармана простое на вид золотое кольцо, и протянул его Седрику. — Подумай; если решишься, просто надень его. Активируется оно только в твоих руках.

Я могу научить тебя куда большему, чем знают маги в этом мире. Я не скрываю свои знания от учеников и обучу тебя всему, что сможешь усвоить. Требование одно для всех моих людей. Клятва сутью. Она не позволяет предать и ударить в спину. Если наши дороги разойдутся, отпущу. Мои люди находятся со мной по своей воле.

В зале зароптали. Послышалось несколько выкриков от красного стола. Уигалса пытались обвинить в желании стать Темным Лордом. Старый маг только хмыкнул.

— Зачем мне пытаться стать каким-то там Лордом? На родной планете я аристократ, по своим правам равный Императору. Да, мы, маги, не имеем права править государствами. Да это нам и не нужно вовсе. Маги — исследователи, путешественники, воины…. Зачем мне дрязги из-за власти? При желании я покорил бы ваш мир, но мне это попросту неинтересно. А потому не нужно меня злить, — произнес он с угрозой в голосе. — Мне нет дела до всех вас. Вашего мирка. Власти над вами. Просто не лезьте в мои дела, не трогайте моих людей, и все будет хорошо.

Здесь было еще несколько интересных детей. Вот только это были отнюдь не воины. Уигалс видел, что их призвание совсем в другом. Интересна была и Помона Спраут, декан этого факультета. Вот только женщина уже нашла свое призвание и место в жизни.

Затем он пошел к следующему столу, зеленому, от которого забрал раба. Всмотревшись в детей, только покачал головой. Тут властвовала жажда доминирования и власти. Эти дети уже были испорчены и для его целей практически непригодны. Закладывать в их головы новую систему ценностей было возможно, но до чего же хлопотно. Он поколебался, но все же предложил ученичество Эдриану Пьюси и Теодору Нотту. А Милисенте Булстроуд, девочке простой и доброй, сказал:

— Я не могу учить девочек. Ваши склонности иные и требуют другого подхода. Но я могу найти тебе достойную наставницу. Если, конечно, захочешь.

Из этой троицы немедленным согласием ответил только Пьюси, в прошедшей войне лишившийся родителей и живший у дальней родни. В сопровождении одного воина он бегом метнулся собирать вещи.

* * *

Преподаватели восприняли все это стоическим молчанием. Уж они-то знали, что личное ученичество значит для ребенка. А также то, что оно отменяло контракт, заключенный со школой. И противодействовать тут не мог никто.

* * *

А старый маг двигался дальше. Стол Равенкло порадовал. Кроме двоих, Уигалс мог бы принять всех, вместе с преподавателем. Это были одержимые исследователи. Исключением стала девушка — метаморф. Увы, ее мозги были полны лозунгов и идей, заботливо вложенных туда директором. Ей пришлось бы править память, уничтожая целые пласты воспоминаний. Не стоило оно того. Вторым был Энтони О’Нил, по тем же причинам. Уигалс покачал головой и озвучил все обнаруженное. Как и свое предложение.

Маленький преподаватель, услышав о промытых мозгах своих воспитанников, метнул злой взгляд на Дамблдора.

Здесь ответивших немедленным согласием не было.

А вот у стола Гриффиндора Старик остановился надолго. Тут было на что посмотреть! Например, несколько разновозрастных рыжиков, несших в своих аурах клейма предателей. Это было проклятие, наложенное умирающим ребенком, причем последним членом истребленного Рода. Это было единственное проклятие, действовавшее до полного уничтожения повинного рода. Это не было исключением. Это было действие одного из законов Творца. Он гласил, что последний ребенок магического рода неприкосновенен. Нет, он мог умереть от голода, холода, болезней, сгореть, утонуть и прочее. Но вот убивать его собственноручно магам не дозволялось. Иначе воздастся сторицей! Еще хуже будет, если такой ребенок произнесет проклятие перед смертью. Впервые Уигалс наблюдал его действие воочию. И то, что он видел, говорило только об одном, это поколение Уизли станет последним. Они бесплодны, и никто их них не доживет даже до пятидесяти лет. А такая численность потомства в этом поколении — последний всплеск магии гаснущего рода.

Плотно сжав губы, чтобы не выругаться, он перевел взгляд дальше. Рядом с младшим из рыжих сидел Целитель! Притом проклятый! Рука сама сжала и начала поднимать посох, чтобы уничтожить тех, кто допустил ТАКОЕ! Он едва удержался. Воины крепче сжали мечи и кровожадно уставились на взрослых магов. По меркам Аэсстры то, что сотворили с этим ребенком, было святотатством! Поднять руку на того, кто был благословлен Великой! Немыслимо! Такой маг рождался на планете раз в десяток поколений. Он исцелял самые страшные болезни и травмы лишь только желанием и наложением рук. При этом такие маги были бессребрениками, то есть деньги для них не значили ничего. Его не смели обидеть даже распоследние негодяи. Все знали, что старшие маги отомстят виновнику самым ужасным образом, забыв на время собственные распри. И от них негде было бы спрятаться. Такое за всю историю мира случилось только один раз. То, что стало с виновником, вспоминали с дрожью, даже спустя тысячелетия!

— Кто посмел? — в тихом голосе было столько злобы, что температура в зале упала сразу градусов на десять, дети съежились, а профессора содрогнулись. Ответом Уигалсу было молчание. Затем маги недоуменно запереглядывались.

— Вы хоть знаете ценность этого ребенка? — злость из голоса Старика никуда не ушла, а лишь только затаилась.

Затем Уигалс испытал настоящее недоумение, увидев полнейшее непонимание! Они ничего не знали! Он обернулся к ребенку и осторожно проник в его память. Увидел лицо мага, имевшего черты химеры, убившего мать. Затем быстро просмотрел ключевые моменты жизни ребенка, которого звали Гарри Поттер. И снова едва удержался от уничтожения всего и всех. Мальчишку, сироту, ломали с годовалого возраста! Его едва не загубили! Теперь придется потратить уйму сил для того, чтобы привести мальчишку в норму и разблокировать Дар. Он бросил взгляд на директора и профессоров.

— Я забираю этого ребенка.

Альбус Дамблдор вскинулся.

— Я не позволю!

— Поединок? — всем телом повернулся к нему Уигалс. И Альбус увидел в черных глазах свою смерть. Он не посмел пошевелиться и возразить что-либо, когда два воина, по знаку Уигалса, подхватили ошарашенного Поттера со скамьи и унесли в портал. За ними следом ушел и сам Уигалс, не проронив больше ни слова. За ним еще один воин увел быстро собравшего вещи Эдриана Пьюси. И только потом ушли остальные, оставив Дамблдора разгребать огромную гору навалившихся на него проблем.