Сибириада (джен)

После второго тура — а все видели! — Гарри стал всеобщим кумиром и любимцем. Шутка ли, не только быстрее всех до цели доплыл и первым освободил своего заложника, приняв при этом самую идеальную форму для подводного плавания — амфибии, но и две жизни попутно со своим партнером спас! Гарри стал героем. Настоящим, а не каким-то уцелевшим младенчиком, отразивший лбом Аваду.

Толпы девушек со второго по седьмой — включительно — курс теперь восторженно пищали, счастливо улыбались и махали руками при его появлении, вгоняя скромного героя в смущение и краску. Гарри застенчиво улыбался в ответ, покорно расписывался на сумках, если его успевали поймать, и старательно удирал в ближайшую «подворотню».

И горе-то было, когда его загоняли в туалет для мальчиков, от девчонок он спасался, но там его подкарауливали фанаты-младшекурсники, теперь уже они окружали Поттера, как стайка растрепанных воробьев старого ворона-ветерана с трофейной коркой в щербатом клюве, и требовали поделиться с ними кро… славой. А некоторые девушки, оставшись снаружи, бывало, не теряли оптимизма и стерегли героя до упора — до самого отбоя…

В общем, вкусил Гарри реальной славы, и надо сказать, она не пришлась ему по вкусу. Это оказалось слишком хлопотно и шумно. Да и полностью загордиться ему не дали. А разве слизеринцы кому-то что-то уступят? Разозленные успехом Поттера, они пустились во все тяжкие. Чужая директриса и её опека их не пугала, равно как и имя кого-то там из Кощеевки. Да хоть сам Кощей пусть над Поттером зачахнет, а они свое возьмут. И брали. Откровенными ненавистью и измором. Не все, конечно, а четвертый и третий курсы, то есть личные недруги Гарри Поттера и дети тех пожирателей, что лизали кровавую длань Темного Лорда.

На людях, в аудиториях и в Большом зале, Малфой и Ко позволяли себе лишь кривые ухмылки и злобные подколки, на которые преподы только фыркали, закрывали глаза и снисходительно качали умудренными головами, дескать, ах, резвится молодежь… Зато в пустых и безлюдных местах, типа Астрономической башни или заброшенного коридора, слизеринская банда оттягивалась на полную катушку. Поначалу, когда Гарри наивно и доверчиво бродил в одиночку, его отлавливали, заволакивали в темный закуток, отобрав палочку, обездвижив с помощью заклинаний и лишив голоса Силенцио, начинали методично издеваться над ним, сперва глумились морально, поливая грязью: и дурак-то он, и некрофил, а кем ещё надо быть, чтоб любовь-морковь с мокрохвосткой вертеть? И сынок-то он чертовой полковой дивизии… Покончив с оскорблениями, переходили к более активным действиям: Малфой давал отмашку своим гориллам, и те, засучив рукава, приступали к избиению, всласть начесывали свои кулаки о поттеровские ребра.

Потом Гарри додумался не даваться в руки без боя. Почуяв засаду или проследив за ней по карте Мародеров, Гарри отбивался как можно дольше, щедро осыпая врагов фурункулюсами и слагиусами. Так, что потом Забини, Нотт и Кребб с Гойлом сутками слизняками давились сквозь изъязвленные рты, кровоточащие и сочащиеся гноем. Малфой обычно уворачивался, прячась за спинами своих «дружков». Но однажды увернулся Забини, и в холеную рожу белобрыса таки прилетело хорошее проклятие от Гарри — сдвоенное Слагус-Сценом, отчего Дракошка на неделю загремел на больничную койку, причем лежать ему пришлось на животе, так как слизни лезли из заднего прохода. И воняло при этом соответствующе.

МакГонагалл, видя синяки, ссадины и порванную одежду Поттера и слыша иногда звуки сражения, злобствовала и сдирала штрафы со слизеринцев, пытаясь их укоротить, но, как это всегда и бывает, делала только ещё хуже: ограбленные на сколько-то баллов принцы подземелий только пуще заводились. И устраивали на Поттера прямо-таки окружную облаву, чуть ли не с флажками и загонщиками.

Волчья роль Гарри неожиданно понравилась. Идя на урок в компании друзей, он мог не опасаться нападения, другое дело, когда им приходилось разделяться по заданию учителя… На сдвоенных практиках в пару к Гарри почему-то всегда ставили Малфоя, и вот они, разделенные котлом или верстаком, старались удержаться от убийства оппонента. А идя за ингредиентами или инструментами в подсобку, злобненько подкалывали и задирали друг дружку, причем непонятно было, кто из них ядовитее.

— Жаль мне, Потти, кишка у тебя тонка, чтобы сразиться со мной в честной дуэли!.. — с мечтательным видом шипел Малфой. Гарри ехидно парировал:

— А твоя-то кишка выдержит, а, Дракон? Раз уж твои хваленые сородичи такую славную избенку испугались…

Драко бледнел, покрывался некрасивыми розовыми пятнами, грозно пыхтел и… не мог ничем ответить на уроке! Зато пото-о-ом… Отрывался за милую душу, начиная новую охоту за чертовым Поттером. Гарри, тихо хихикая, отслеживал засаду по карте и, надев мантию-невидимку, ловко обходил их, влегкую одурачивая врага, чувствуя, как струится в крови горячий развеселый адреналин, побуждавший его ринуться в жаркий и страстный бой. Но Гарри сдерживал свои порывы, подчиняясь инстинкту самосохранения.

И однажды в библиотеке, пользуясь тем, что мадам Пинс бдила над душой двух второкурсниц, переписывающих к себе в конспекты что-то из древнего на вид талмуда, а значит, ни на что другое не отвлечется, пока её драгоценная книга в руках учеников, Драко и Ко поймали и отжали в угол Поттера. Щедро отвешивая щелбаны и подзатыльники, отобрали палочку и, чуточку оглушив, вывели из библиотеки, цепко и крепко держа под руки, да, мимо библиотекарши, которая ничего не замечала, кроме своей подопечной-книги, страницы которой переворачивала, о ужас…

— Руки вытри, все пальцы в чернилах! — вполголоса рявкает Пинс на девчонку-неряху. Та, вздрогнув, испуганно съеживается и поспешно хватается за промокашку. И никто из них в упор не видит, как Кребб и Гойл уволакивают прочь оглушенного Гарри Поттера.

Обливаясь холодным липким потом и выкатив из орбит глазки, кидая быстрые взгляды назад через плечо, дуболомы Малфоя проволокли Поттера через ползамка, дежурно улыбаясь встречным-поперечным. Встретились им, впрочем, старшекурсники, витающие в облаках на крылышках херувимов и озабоченные предстоящими экзаменами, так что вряд ли они вообще заметили, что какая-то мелкота куда-то тащит своего товарища — мало ли, может, с квиддича волокут бладжером стукнутого…

Подземелья под Северной башней, той самой, где профессор Трелони вела уроки прорицания, были частично затоплены. И вообще, вся северная часть замка была заброшена уже не одно столетие, и туда мало кто заглядывал. Именно сюда приволокли Поттера под конвоем Малфоя и Забини, в темное и сырое помещение, в котором когда-то размещалась не то пыточная, не то вовсе камера, если судить по остаткам цепей и кольцам, вмурованных в серые стены. Решетка на железной двери была целой и прочной, таким же надежным выглядел и засов на ней снаружи…

Скинув Поттера с плеч на мокрый пол, Гойл с Креббом отошли и заняли пост у двери — встали на шухере. Блейз запалил несколько восковых свечей, заранее припасенных и припрятанных здесь же, нашел наиболее сухой участок пола и капающим воском начал рисовать пентаграмму. В центр её Забини возложил собачий череп, выкопанный из старой могилы в Гайд-парке ещё прошлым летом, так как у Драко уже второй год в заднице зудело неуемное желание хорошенько напакостить Поттеру. И вот наконец настал тот великий миг, который они все четверо так долго ждали — воздать жертвоприношение Огненному демону. Вернее, они хотели, чтобы вызванный из ада демон напугал Поттера до икоты и потери памяти, а если он при этом ещё и душу заберет… ну, они и не возражают, пусть, поди уцелеет, не помрет.

Пентаграмма — пятилучевая звезда — готова, по углам её установлены черные свечи из жира ягненка, круглая черепушка чьей-то безвестной болонки обильно окроплена петушиной кровью: как видите, мальчики-сатанисты основательно подготовились к сему знаменательному событию. По крайней мере, становится понятно, почему они так упорно отлавливали Поттера и почему именно только его. Другого врага Драко не хотел.

Быстрым речитативом Блейз зачитывал зубодробительной латынью мудреные катрены, с тщательной скрупулезностью выписанные безымянным монахом на желтом, задубевшем от времени, пергаменте. Шипел и отекал плавящийся жир, потрескивал фитилек, плясали по стенам золотые отблески огня… Голос Блейза в какой-то момент запнулся, и он неуверенно покосился на Драко.

— Что? — напрягся тот. Блейз торопливо просмотрел пергамент до конца, нахмурился, перечитал заново и простонал:

— Блин!.. Это хвалебная грамота-ода гончим Гавриила… Вот, смотри, тут написано «канис», единственное слово, обозначающее собаку во всей этой лабуде.

— И что? — продолжал не понимать Драко. — Заклинание вызова не сработает? Или надо снова всё начинать?

— Да нет… — Блейз опасливо покосился на разгорающиеся восковые линии. Сглотнул и прочастил: — Просто вместо демона может заявиться какая-то невнятная хрень. И если она увидит нас всех…

— Понял, — Драко развернулся к двери и гаркнул: — Линяем!

И все четверо рванули прочь, невзирая на жалобное гойлово: «а посмотреть?!» Кребб, убегая, не забыл педантично закрыть дверь на задвижку, помня накрепко вбитый в голову наказ — запереть Поттера.

Только у двери в собственную спальню Малфой вспомнил про брошенного пленника…

— М-мерлиновы подштанники! Мы что, Поттера бросили там?!

— Да ничего страшного, — отмахнулся Блейз, согнулся пополам, уперевшись руками в колени и пытаясь отдышаться. — Выберется. Мы двери не закрывали.

— Я закрыл, — возразил Кребб и тут же зажал себе рот обеими ручищами, вытаращив глаза в ужасе от того, что наделал и сказал. Малфой позеленел и собрался нестись обратно, но был перехвачен Блейзом, который истерично проорал в ухо:

— Ку-уда?! Оно уже вылезло и сожрало его! Наверное…

Лежать на мокром и холодном полу крайне неприятно, благодаря чему Гарри вскоре очнулся и сквозь головокружение и красный туман перед глазами вяло и отстраненно слушал, как Забини что-то читает на латыни. Что-то стихотворное и напевное. Мелодичное, в общем. Лежал Гарри с закрытыми глазами, слушал красивый и сильный голос слизеринца, чувствуя, как всё больше расползается по одежде под ним слякотная гадость, и обиженно думал — его что, в лужу положили? Какой-то оскорбительный намек, да… обращаться с ним, как со свиньей.

Потом Блейз почему-то запнулся, и после короткого переговора раздался самый странный и удивительный звук в данный момент — топот убегающих ног. Затем железный лязг и тишина.

Удивившись, Гарри открыл глаза — высоко над ним стрельчатые своды, по ним хаотично пляшут золотые отблески огня. Пожар? Спустившись взглядом по стенам вниз, Гарри уставился на источник огня. Жарко пылали линии и какой-то шар в центре чего-то, похожего на пентаграмму. У желтого шара были глаза, и они очень злобно смотрели на него, казалось, заглядывали прямо в самую душу. Гарри приподнялся на локтях и, перекатившись на бок, на всякий случай отполз к стене, подальше от живого, глазастого огня. Глазки пристально проследили за его передвижениями, и, видимо, существо не одобрило гарриных действий, потому что пониже глаз появилась щель и ощерилась кошмарной зубастой пастью. Пасть, охваченная пламенем, смотрелась весьма внушительно, Гарри сдавленно икнул и вжался в стену. Бесформенный монстр из ада тем временем обрел ещё и голос — глухо и утробно зарычав, он ме-е-едленно и непреклонно начал приближаться к жертве…

Где-то в необозримой дали загрохотали шаги, с громоподбным лязгом открылась тяжелая дверь, и в длинное, похожее на склеп, помещение влетели две косматые фигуры. Меньшая кинулась к Гарри и упала на него, явно прикрывая собой, в ней мальчик внезапно признал Данилу и, поняв, кто это, крепко вцепился в друга. Вторая фигура — Василий — бросилась к чудовищу. Гарри, вполне естественно ожидавший горячей схватки, зажмурился и зарылся лицом в лохматое плечо молодого черта, но вместо ожидаемой драчки услышал смачные ругательства:

— Да ешкин кот, ну кто ж так бездарно демонов из ада вызывает?! Мать вашу!.. Сидеть, сучка, не то взгрею!

В ответ — жалобный собачий тявк. Гарри поспешно распахнул глаза и в полном обалдении уставился на… некрупную бельгийскую овчарку палевого окраса с черной мордой, и только язычки пламени, пробегающие по холке и спине, продолжали утверждать, что собачка всё же непростая. Василий ехидно глянул на Гарри и скептично произнес:

— Знакомься, адская гончая из Дикой свиты. Кличка… ну, сам придумай, если хочешь, чтоб она тебя слушалась. Хм, если оставишь при себе, конечно. А можно и обратно изгнать, туда, откуда её вызвали, правда, для этого ей надо кого-то скормить, чтоб ушла и не поминала лихом. У тебя есть на примете вкусная косточка? Например, дедуля-Дамбуля или тот, кто её призвал?

До Гарри как-то не сразу дошло, о чем черт толкует, а когда доперло, испугался — чего-о-о, Малфоя с Забини адской твари скармливать?! Да ни за что! Возмущенный словами ехидного черта, Гарри посмотрел на собаку, собираясь спросить, а можно ли её как-нибудь без жертвоприношений изгнать, но наткнулся на печальный собачий взгляд: голодный и преданный. И язык как-то сам собой отнялся — псина, призванная в мир живых, не хотела уходить обратно во Тьму. Она хотела жить. Её ноздри суетно подрагивали, жадно втягивая сырой воздух подземелий, чуя полузабытые запахи, настоящие, земные ароматы, а не вечно-вонючую серу преисподней, которой она всласть надышалась за прошедшие столетия.

Только одно имя пришло Гарри в голову на тот момент…

— Хельга, Хель, лежать.

К его огромному облегчению, адская собака послушно улеглась на брюхо, приветливо прижимая уши и заискивающе растягивая губы в улыбке. Данилка поднялся с Поттера и, протянув руку, помог тому встать, Василий колупнул кончиком копыта краешек пентаграммы и угрюмо глянул на мальчика.

— Зачем, сынок? Кто такой нехороший принес тебя в жертву демону?

Гарри вздохнул и опустил голову, не желая стучать на идиотов-слизеринцев. Конечно, они совершили дурной поступок, но ведь не убили же! Хорошо хоть сами успели удрать, а то б угодили в пасть демонической собаке… И вообще, полный замок колдунов, которые магичат круглосуточно направо-налево, и далеко не все они ангелы с крылышками. Ежегодно из школы выпускаются по полсотни магов, настропалившихся в различных отраслях магии: тут тебе и артефакторы, и колдомедики, и драконологи, и зельевары-алхимики, и руноплеты всякие… А на вопрос — почему ведьмы и колдуны всё ещё не перебили друг друга? — ответим просто: потому что они не злоупотребляют колдовством чрезмерно, вот и всё. Для примера достаточно сказать вот что: почему все волшебство в Хогвартсе сведено к заучиванию фраз на латыни и размахиванию палочек? Ведь у всех народов, помимо легенд и сказок с Британских островов, вред можно причинить через предмет, принадлежащий человеку, через частицу человека или его босой след, через слова или музыку, или подсунув заколдованную вещь.

Всё это заставляет задуматься поскольку-постольку, потому что многие маггловские девочки буквально помешаны на магии и всем производным из неё. На самом деле всё просто — гадания привлекают девочек своей необычностью. Для учениц Хогвартса магия — обыденность. А то, что задумал Малфой… ну, бывает, зарвался просто, такое сплошь и рядом в обычных интернатах случается, что он, о несчастных случаях не читал, что ли?

В сопровождении этих мыслей, чертей и огненной собаки Гарри добрел до библиотеки, где в самом дальнем закуточке нашел свой рюкзак и палочку. Проверив заплечный мешок, он убедился, что карта Мародеров и мантия-невидимка на месте. На вопрос Василия — не видела ли она чего? — мадам Пинс ответила, что ничего не видела и не слышала, за что получила от черта емкое прозвание Сосновая чурка, после чего наша разношерстная компания покинула книжное хранилище.

Спускаясь по бесконечным лестницам, Гарри смущенно спросил:

— Откуда вы взялись? Я думал — сейчас погибну, а тут вы, на помощь пришли…

Ему ответил Данилка:

— Просто мы с отцом почувствовали, как открывается портал из преисподней, вот и всё. Главное, понять — где, и успеть добежать.

Выйдя на улицу и впервые ступив на снег, Хельга ошалела: взвизгнув, высоко подпрыгнула и ка-а-ак начала носиться кругами вокруг своих новых хозяев. По её атласной шкуре снова заиграли-забегали оранжевые язычки, которые насторожили избушку. Скрипя и гремя бревнами, она сторожко поднялась, от её неожиданного движения внутри что-то со звоном и грохотом попадало. Послышались ойканье, крики и мат. Собака, совершая очередной круг, увидела ноги. И так резко затормозила, что прямо в снег врылась по самые ушки, зашипело пламя, столкнувшись с ледяными кристалликами, и собака окуталась паром. Из которого она, впрочем, выскочила и, восторженно гавкнув, бросилась в атаку на потрясающие куриные суперноги… То ли почуяв, то ли увидев огни, вспыхнувшие снова на собачьей спине, избушка кинулась вскачь по двору, высоко, по-страусиному задирая ноги. Судя по крикам и звукам падения, находящихся внутри людей нещадно колбасило, как на катере во время пятибалльного шторма.

В общем, состоялась знакомство с Хельгой. Интересно, что скажет Драко, когда узнает, что Гарри благодаря ему обзавелся хорошей адской собакой?