Второй шанс Гермионы (Что было бы, если) (джен)

Едва прибыв домой, Гермиона уединилась в своей комнате. Она понимала, что ни заснуть, ни чем-то заняться у нее не получится. Всё, что она сейчас могла — это нервно ходить по комнате из угла в угол, переходя от одной мысли к другой, потом к третьей и опять все сначала, как безумный бег по кругу. Макнейр, Грюм, Кингсли, гоблины, чаша и опять — Макнейр. Наконец, физически истощившись, Гермиона упала на кровать, уткнулась лицом в подушку и провалилась в нервный сон.

Спустя два часа её разбудил Патронус-рысь от Кингсли, который сообщил ей, что следов ни одного из преступников не найдено, хранилище Лестрейнджей полностью уничтожено, ни один гоблин не погиб, хотя многие получили тяжелые ранения.

Гермиона вздохнула с облегчением. Грюм пока не попался, где бы он ни был, разоблачение им пока не светит, гоблины тоже не погибли. Что чашу удалось уничтожить, она и не сомневалась. Если бы Грюму удалось вывернуться, то оставалась бы всего одна плохая мысль — Макнейр. Заживо сгоревший в Адовом пламени Макнейр. И Грюм, с которым тоже неизвестно что случилось. Скорее всего, он на своей деревянной ноге просто не успел покинуть район волшебного Лондона до того, как были перекрыты все входы, и сейчас авроры все прочесывают в его поисках. Грюм должен справиться, он так долго ловил темных магов, что должен уметь прятаться даже лучше их. И Макнейр, которого она отправила на смерть. Даже вовремя той далекой войны так ей поступать не доводилось никогда, а то, что Imperio наложил Грюм, не играло роли — это её преступление, и это будет камнем на её совести.

Наконец, её сознание было захвачено сновидениями, нервными и суматошными. Сначала за ней по коридорам Хогвартса гонялся Макнейр, у него был топор и ожоги по всему телу. Потом появилась МакГонагалл и сказала ей, что она наказана на всю жизнь и должна лечь в ящик, указывая на откуда-то взявшийся гроб. Гермиона побежала прочь, пока не натолкнулась на Тонкс. Оказалось, что, незаметно для себя самой, она находится в парке и чуть не уронила коляску, с которой была молодая мать. Из-за кустов выскочил оборотень, но Гермионе не пришлось бежать — это оказался Люпин, который вел себя совсем как собака, вдруг превратившись в большого черного пса. Перед её глазами мелькали еще какие-то лица, события, сменяясь все быстрей, пока она не проснулась. За окном стояла ночь, было тихо — все в доме уже спали. Она аккуратно сложила одежду, снова легла и уснула, на этот раз — без сновидений.

Когда она проснулась, она поняла, что самое плохое уже миновало. Грюм до сих пор был неизвестно где, а Макнейр мертв, но она могла жить дальше. Этими суматошными сновидениями её подсознание напомнило ей, зачем она совершила убийство, и это имело главное значение. После завтрака она снова поднялась к себе. Выбрала книжку из тех, что купила в Косом переулке во время первого посещения с мамой, и принялась ждать, коротая время за продвинутой трансфигурацией животных Имеруса Глаксхольда.

Вести она получила только ближе к вечеру, зато — не пару фраз от Патронуса, а разговор с Кингсли, который аппарировал к ней в комнату. Она подметила, что под глазами у него были круги, мантия измята, а немного нервное поведение и изменившийся оттенок кожи на скулах выдавало её опытному взгляду действие бодрящего зелья. Новости были те же: аврорам ничего не известно ни об одном из преступников, кроме Макнейра, чья добровольная причастность была под сомнением. Ни один гоблин не погиб, хранилище уничтожено. Магический квартал до сих пор оцеплен, мракоборцы проверяют всех входящих и выходящих, выборочно — некоторые дома. Но так как ничего украдено не было, а для контроля над кварталом магического Лондона уходят все силы мракоборцев Англии, то, если до завтра никого не найдут, оцепление будет снято.

— На самом деле, оцепление — фикция, — прояснил Кингсли, — Скримджер просто хочет сделать вид бурной деятельности и контроля. Нет никаких примет напавших на Гринготтс, Грюм, если он сейчас прячется внутри оцепления, может спокойно выйти и вернуться к себе домой. Хотя, в его случае, это вызовет подозрения — все знают, что он затворник, и ему придется ответить на ряд вопросов. Но выкрутиться он сможет без труда!

— Ты думаешь, что он просто осторожничает? — с сомнением спросила Гермиона.

— Это в его стиле. Или же — он серьезно ранен и отлеживается где-то. Как только я что-то узнаю, я тебе сообщу, а сейчас мне необходимо выспаться. Завтра с утра у меня дежурство, — Кингсли поморщился и с хлопком аппарировал прочь.

Грюм обнаружился только на завтрашний день. Прислал Патронус и пригласил к себе. Оказалось, что он действительно был ранен, хотя и легко — один гоблин вскользь задел его ножом. Тем не менее, он подумал, что, скорее всего, не успеет до пункта аппарации до прибытия авроров, и решил переждать несколько дней в одном месте. Что это было за место, он решительно отказывался говорить, потому что это «не их дело!» Так или иначе, крестраж был уничтожен. Сам же Грюм по поводу Макнейра не сокрушался — в его биографии было слишком много убийств, чтобы он переживал из-за Пожирателя смерти.

Следующий крестраж, который им предстояло уничтожить, достать было, с одной стороны, просто, а с другой — чрезвычайно сложно. Дамблдор порой проявлял поразительное чутье в отношении происходящего в школе, хотя и не заметил, как Волдеморт поместил крестраж туда после кратковременного прибытия в Хогвартс. С другой стороны — у Риддла просто не было времени наложить стоящие защитные чары. Они решили, что для того, чтобы справиться с этим крестражем, хватит сил Грюма и Гермионы, тем меньше возможностей привлечь внимание Дамблдора.

Через несколько дней Грюм и Гермиона аппарировали в Хогсмид. Стояла летняя жара, и Грюм, в плотном кожаном плаще из шкуры дракона, выглядел, как Снеговик на сковородке. На улице людей не было — летом, в середине дня, Хогсмид был довольно пустынным местом.

Наложив дезиллюминационное заклятие на себя и Гермиону, Грюм прокрался в заведение мадам Розмерты. Они быстро нашли подземный ход и направились в Хогвартс. Шли в тишине — план был давно согласован, а отвлекаться не стоило. В Хогвартсе они сразу пошли по направлению Выручай-комнаты. В школе было также пустынно, как и в Хогсмиде. Быстро оглядевшись, Гермиона сосредоточилась, представляя себе обычный кабинет, посреди которого лежала бы диадема Кандиды Когтевран, и прошла несколько раз рядом со стеной. Появилась небольшая дверь, которая вела как раз в помещение, которое представляла Гермиона. Около полчаса ушло у Грюма на идентификацию и снятие возможных чар. Ничего особенного он не нашел — Волдеморт полагался на скрытность и необычность места. Взяв диадему длинными зачарованными щипцами, он осторожно положил её в шкатулку, надежно отделяющую от внешнего мира темные артефакты. Шкатулку он положил в мешок, также снабженный защитными для несущего его мага чарами. На самом деле, транспортировка темных артефактов была стандартной процедурой для любого опытного аврора.

Грюм закинул мешок за спину, обновил дезиллюминационные чары и направился к двери, которую открыла Гермиона. Стены Выручай-комнаты были непрозрачными даже для его Волшебного глаза, поэтому он немного удивился, увидев профессора МакГонагалл — он ожидал увидеть директора. Направив в открывшуюся дверь палочку, МакГонагалл произнесла заклятие обнаружения. Грюм и Гермиона осветились синим цветом, мешок — красным, на нем стояли защитные чары.

МакГонагалл строго осмотрела Грюма, особо задержав внимание на Гермионе. Покачав головой и не говоря ни слова, она сделала знак идти за собой. Грюм и Гермиона и не думали выкидывать какой-нибудь фокус. Такой вариант событий они тоже обсудили и решили, что ничего страшного не случится, если Дамблдор теперь будет посвящен в их тайну.

— Сладкий ирис, — сказала МакГонагалл горгульям у входа, еще раз окинула их недовольным взглядом и ушла.

Поднявшись по лестнице, Гермиона вошла в кабинет директора. Тот был обставлен, как и раньше — куча приборов, которые в детстве казались ей незнакомыми. За столом, переплетя пальцы, сидел Дамблдор и, как обычно, улыбался, хотя взгляд выражал строгость. При виде этой улыбки, которую она не видела много лет, у Гермионы полегчало на сердце, кроме того, она стала волноваться, но быстро успокоила себя, не зря же она с отличием заканчивала эту самую школу!

— Нет, спасибо, — она опередила Дамблдора, который хотел задать свой стандартный вопрос.

Беседа с директором затянулась даже дольше, чем с Грюмом, когда она рассказывала ему всё под Сывороткой правды. Сам директор Сывороткой правды пользоваться не стал — ему её заменяла способность внимательно анализировать информацию, сопоставлять факты и делать выводы. Зато он захотел взглянуть на несколько воспоминаний, которые касались Воледморта, его самого и Гарри Поттера. Было за полночь, Грюм давно ушел спать в одну из комнат замка, когда профессор предложил ей тоже отдохнуть, а завтра продолжить. В отличие от Грюма, ему важна была каждая мелочь, каждая деталь. Гермионе приходилось вспоминать даже диалоги. На следующее утро после завтрака они продолжили. Грюм отправился в Хогсмид, диадема, несколько раз осмотренная директором, лежала в шкатулке в углу, а Гермиона продолжала рассказывать, на этот раз -помогая себе зельем воспоминания, которое директор сам сварил для неё — Северуса в школе сейчас не было. Наконец, узнав все, что хотел, директор сказал, что ему необходимо все обдумать, и предложил зайти им обоим на следующий день. Бесцельно побродив несколько часов по замку и предместьям, Гермиона зашла в библиотеку, где и осталась до вечера.

Когда они пришли к Дамблдору, тот со счастливым видом пил тыквенный сок с какими-то сладостями. На столе лежали куски диадемы — по ней явно прошлись пару раз мечом Годрика Гриффиндора.

— Вы проделали замечательную работу, и мы многим обязаны тебе, — Дамблдор лучезарно улыбался Гермионе. — Но любую работу надо заканчивать, — теперь он выражал собранность. — Возможно, у вас есть идеи?

— Несколько, — Гермиона подавила желание поднять руку. — Во-первых, я могла бы попробовать изобрести зелье для Гарри, которое позволит ему избавиться от частицы души Волдеморта. Во-вторых, надо уничтожить змею. И тогда Волдеморт покинет этот мир, ничто не будет привязывать его к нему. Змея же где-то вместе с ним в лесах Албании.

— С зельями все хорошо, но найти змею в лесах Албании — это почти нереальная работа! — высказался Грюм. — Ей только и надо заползти в какую-нибудь нору, и никто её не найдет. Найти этот осколок души Волдеморта будет не легче.

— Я думала об этом. У меня есть даже три идеи: мы можем послать домовиков на поиски — Волдеморт недооценивал их способности, а они могут незаметно перемещаться, они старательные, и их в одном Хогвартсе сотни. Не сразу, но они найдут Нагини. Вторая — мы можем послать других змей из маггловских зоомагазинов. Гарри пообещает им свободу в обмен на помощь! И, наконец — нам надо следить за Квиреллом, возможно, он еще не успел познакомиться с Волдемортом, — Гермиона вдохновленно закончила и стала ждать реакции. Грюма идеи заинтересовали, а вот взгляд Альбуса был несколько рассеянным.

— Гермиона, — начал он минут через десять. — Ты займешься зельями, если нужна будет помощь, я попрошу Северуса. Ты, Аластор, тщательно спланируешь операцию Домовик и Зверушка, просмотришь карты Албании, найдешь наиболее вероятные сектора и так далее, ты сам знаешь, что делать. Так же задействую Кингсли в операции Квирелл. Он должен установить незаметную слежку за ним. Как только будет сделано — сразу ко мне.

Аластор и Гермиона шли в задумчивости по направлению к главным вратам замка.

— Я ожидал более бурной реакции! — Аластор был удивлен странно-мечтательным видом профессора.

— Я вот думаю, Аластор, когда кто-то принимает это зелье, мир изменяется для всех или только для него, и он, например, просто исчезает и появляется в другом мире? — это был вопрос, который остро интересовал Гермиону.

Грюм сразу понял, какое зелье имеет в виду Гермиона, но ответил не сразу.

— Лучше не зацикливайся на этом, так можно дойти до того, что на самом деле ты сейчас пускаешь слюни в Мунго и видишь сны. Надеюсь, Дамблдор повременит, пока мы не справимся с Тем-Кого-Нельзя-Называть окончательно, — закончил Грюм.

— А сам ты не хочешь попробовать?

— Знаешь, а мне что-то самому в голову не пришло его применить. Хотя, если учесть, сколько раз я был на волосок от смерти, то, может, и к лучшему.

Они продолжали беседовать до Хогсмида, откуда аппарировали в разные места. Гермиону ждали зелья, Грюма — операции Домовик и Зверушка, а Дамблдор направлялся в Косой переулок, покупать ингредиенты для зелий.

— Зелье варится долго, за это время надо будет закончить все дела и повидать Гарри, — говорил он себе, проходя мимо прохожих. — А потом…, — с похожим выражением лица он поворачивал кольцо Марволо Мракса у себя на пальце в несостоявшемся будущем.