Волчье время (джен)

Юлиан с Нойе фехтовали на заднем дворе трактира, подолгу кружа на одном месте, прежде чем атаковать противника — оба были порядком вымотаны и не бросали свое занятие только из упрямства — когда выглянувший из кухни трактирщик заговорщическим шепотом поведал, что приехал мессер Лориан в сопровождении шести гвардейцев, и с порога заявил, что ему нужен Меченый. Юлиан с Нойе выразительно переглянулись. То, что Лориан разыскивает Крикса, оптимизма не внушало.

— Там, наверху, смежная комнатка свободна, — со значением сказал трактирщик. — Не желаете ли?..

— Еще как желаем, — тут же сориентировался Нойе.

Предложение было внезапным, но, в конце концов, вполне понятным. Пожилой трактирщик не рассчитывал ни на какие выгоды от появления мессера Эккерта, а вот разведчики из Серой сотни еще в первый день после приезда доказали, что могут сорить деньгами лучше многих рыцарей из войска. Большинство из них беззаботно растрачивали свое жалование, нисколько не заботясь о завтрашнем дне, поскольку точно знали, что до завтра доживут не все. Трактирщика такое положение вещей вполне устраивало, и он обращался с презираемыми в войске "крысами", как с благородными сеньорами — а главное, мгновенно сообщал Нойе и Гилберту любые новости, которые могли их интересовать.

Еще недавно Лэр почувствовал бы себя оскорбленным, если бы ему сказали, что он согласится подслушивать чужой разговор из пустой смежной комнаты, слишком уж это был нерыцарский поступок. Но сейчас речь шла о Криксе, так что колебаться было глупо. Они с Нойе поспешили на второй этаж, распорядившись принести туда чего-нибудь съестного и вина, чтобы со стороны казалось, что они просто решили поужинать вдали от шумного нижнего зала.

Меченый примерно час назад вернулся из разъезда, оказавшегося крайне неудачным, и потребовал, чтобы его оставили в покое — он желает ужинать в одиночестве, и точка. Лэн по собственному опыту знал, что в таком состоянии Крикса и впрямь лучше оставить одного. Приезд мессера Лориана был как нельзя более некстати. С Крикса станется срывать свое дурное настроение на Эккерте. Они и раньше были в скверных отношениях, и южанин почти не давал себе труда скрывать, что презирает рыцаря. Дипломат из Крикса всегда был паршивый, а после смерти Марка и Элиссив Меченый стал попросту невыносим. С Бренн и друзьями в Серой сотне он держался более-менее пристойно, разве что был молчаливее, чем раньше, зато с остальными разговаривал так, как будто только и мечтал ввязаться в ссору.

Оказавшись наверху, Лэн с Альбатросом остановились возле тонкой двери, отделявшей тесную каморку от комнаты Крикса с Юлианом. Голос Лориана за перегородкой звучал глухо, но был вполне узнаваемым.

— ...кое-что и о тебе. Не хочешь посмотреть?

— О чем он? — едва шевеля губами, спросил Нойе. Калариец только отмахнулся — не мешай!

— Прочтете мне, мессер? — спросил "дан-Энрикс".

Лориан за дверью недовольно хмыкнул.

— ...рост — около шести сэ, темные волосы, смуглая кожа. Энониец либо полукровка. Особые приметы — шрам через лоб, старый ожог на левой скуле. Светлые глаза. Двадцать ауреусов за тело или за другое убедительное доказательство, что ты убит. И восемьдесят ауреусов тому, кто сможет привезти тебя живым.

Лэр с Нойе выразительно переглянулись. Так... Похоже, люди Дарнторна всерьез настроены изловить Меченого еще до Эйслита. Хуже не придумаешь. Нойе поморщился и жестом показал, что хочет выпить. Юлиан кивнул, и они отошли к столу, не переставая, впрочем, настороженно прислушиваться к звукам из соседней комнаты. Налив себе вина, оба вернулись на исходную позицию. Разговор в комнате никак нельзя было назвать мирным. Каждый из участников беседы словно бы пытался показать, что делает другому большое одолжение, снисходя до беседы с ним. Но Криксу это удавалось куда лучше — вероятно, потому, что Лориан считал его отнюдь не тем, кем энониец был на самом деле, и это позволяло Меченому втайне насмехаться над высокопоставленным посетителем. Впрочем, слово "втайне" было тут не вполне уместно... Несколько раз Лэр готов был поклясться, что сэр Лориан сейчас взорвется, и скажет "дан-Энриксу" что-нибудь оскорбительное. Или вообще попробует его ударить — что наверняка ничем хорошим не закончится.

Но ничего подобного в действительности не происходило, так что Юлиан мало помалу начал верить в то, что в этот раз все как-то обойдется, как это уже бывало раньше. И, естественно, ошибся. За стеной жалобно скрипнул табурет, как будто бы сидевший на нем человек резко поднялся на ноги.

— Ты забываешься, — с отчетливой угрозой сказал он.

Лэр приготовился распахнуть дверь, но задержался, услышав, что "дан-Энрикс" снова что-то говорит — причем вполне спокойным голосом.

— ...С тех пор, как я вступил в разведку, мы виделись с вами трижды — не считая вашего сегодняшнего посещения, конечно. Все три раза вы давали мне какие-нибудь поручения. В первый раз я потерял коня и кошелек, второй — получил в бок стрелу, а в третий раз мне пришлось перебраться на тот берег Шельды вплавь — что было бы приятно в августе, но уж никак не в марте. Каждое ваше посещение приносит мне сплошные неприятности, сэр Лориан... но я, как видите, не жалуюсь. Однако, если вы начнете посещать меня затем, что читать подобные нотации, мы с вами очень скоро утомим друг друга.

Альбатрос прислушивался к этой речи так же напряженно, как и Лэр, а потом негромко хмыкнул. Лэр вздохнул, в который раз подумав, что "дан-Энриксу" не следовало поступать в оруженосцы с лорду Ирему. У коадъютора был исключительный талант бесить своих противников и наживать себе врагов. Точнее, превращать холодную, расчетливую неприязнь к мешавшему аристократам Ордену в пылкую ненависть лично к себе. Пока одна половина столичной аристократии восхищалась лордом Иремом и видела в нем главную опору трона, оставшаяся половина грезила о том, что наглый каларийский выскочка сломает себе шею, причем большая часть его противников не пожалела бы десяти лет собственной жизни за возможность лично поприсутствовать при этом замечательном событии.

Сам Юлиан видел мессера Ирема не так уж часто, но запомнил его очень хорошо, и, разумеется, давно уже подметил сходство между Криксом и его сеньором. С годами это сходство становилось только более отчетливым. Вот и сейчас, если не слишком вслушиваться, можно было посчитать, что с Эккертом беседует сам коадъютор — интонации, во всяком случае, были очень похожими. Лэр мысленно спросил себя, случалось ли мессеру Лориану видеть главу Ордена, и если да — то почему он до сих пор не обратил внимания на эту странность?..

— Как я должен это понимать? — мрачно осведомился Лориан.

— Да очень просто, сэр. Не лезьте в мою жизнь, как я не лезу в вашу.

Юлиан понял, что пора вмешаться, и толкнул хлипкую дверь.

— У тебя все в порядке, Рик? — осведомился он. И, сделав вид, что только что заметил сэра Лориана, довольно правдоподобно изумился — Монсеньор?..

Эккерт раздраженно прикусил губу.

— Мы с сэром Родериком будем ждать доклад о положении под Шельдой, — сухо сказал он, стараясь сохранить лицо. И, резко развернувшись, направился к выходу.

Крикс перестал бы быть собой, если бы промолчал хотя бы тут.

— Ну разумеется... счастливого пути, сэр Лориан.

Юлиан с упреком посмотрел на Крикса, хладнокровно наливавшего себе вино.

— Скажи, ты что, не мог его не раздражать?.. — спросил он укоризненно.

Южанин даже бровью не повел.

— По правде говоря, он раздражал меня гораздо больше. Ладно, фэйры с ним... ты слышал, что Безликие уже под Шельдой?

— Это просто слухи.

— В тот раз тоже были "просто слухи". Помнишь, чем все кончилось?

Юлиан промолчал. Тут спорить с Криксом было сложно.

— Дайни, оставь "кромешников" в покое, — очень серьезно сказал Нойе, прислонившись к косяку двери, поскольку оба табурета были уже заняты. — Не дело это — самому гоняться за Безликими. Один раз тебе уже повезло, так что не искушай судьбу по новой — это плохо кончится. И знаешь, что?.. На твоем месте я не ездил бы в Кир-Кайдэ. Особенно после этого, — Альбатрос с отвращением указал на смятый лист бумаги, забытый мессером Лорианом на столе.

Южанин выразительно повел плечом.

— Ты что, не слышал? У меня приказ от лорда Родерика.

— Лорд Родерик, по-видимому, думает, что ты бессмертный, — буркнул Альбатрос.

Южанин насмешливо улыбнулся.

— Может быть... Хотя сначала я, признаться, заподозрил, что он просто хочет от меня избавиться.

Юлиан взорвался.

— Ну так оставайся здесь! А еще лучше — садись на коня и поезжай навстречу войску Ирема.

— Представляю себе эту сцену, — протянул "дан-Энрикс" издевательски. — "Монсеньор, какая встреча..."

Лэр демонстративно закатил глаза.

— Выходит, ты рискнешь сунуться в Кир-Кайдэ, только чтобы не встречаться с сэром Иремом?

Крикс на насмешку побратима не отреагировал.

— Мне все равно нужно было попасть в Кир-Кайдэ, — сказал он. — Этот приказ от лорда Родерика подвернулся очень кстати.

— Кстати для чего? — скептически осведомился Альбатрос, а Юлиан выразил ту же мысль более грубо:

— Что ты несешь?! Какого Хегга ты забыл в этом Кир-Кайдэ?

— Там находится человек, которого я обещал убить.

— Лорд Сервелльд?.. — полуутвердительно спросил у Крикса Альбатрос. Лэр раздосадованно прикусил губу. Этого только не хватало. Крикс и впрямь талантливый разведчик, но до Сервелльда Дарнторна не добраться никому, и попытаться это сделать — настоящее самоубийство. Но еще раньше, чем Лэр успел сказать это вслух, Меченый покачал головой.

— Нет, не он.

В голове Юлиана промелькнула уже совершенно сумасшедшая идея относительно Льюберта Дарнторна, но это, конечно, была ерунда.

— А кто тогда?.. — спросил он у "дан-Энрикса".

— Тот маг, который служит Дарнторну.

Лицо Нойе потемнело.

— К Морскому змею, дайни! Это даже хуже, чем гоняться за "кромешниками"! Ты же слышал, что о нем болтают?..

— Мне это не нужно. Я и так отлично знаю, на что он способен, — хмуро сказал Крикс. Юлиан вдруг подумал, что он еще никогда не видел у "дан-Энрикса" такого странного, почти пугающего выражения лица — как будто Крикс видел не их двоих, а что-то совершенно постороннее. И недоступное чужому пониманию. Южанин помолчал, а потом скупо пояснил — Этот человек — мой враг. Я и отправился-то на эту проклятую войну только затем, чтобы его убить. Но до сих пор никак не подворачивался подходящий случай. Или нет... наверное, мне просто не хватало безрассудства, чтобы просто так, без веской побудительной причины, сунуться в самую пасть Дарнторну.

— А теперь у тебя появилась "веская причина"? В виде приказания от лорда Родерика? — намеренно язвительно и зло осведомился Юлиан.

Южанин усмехнулся.

— Вообще-то, я имел в виду не лорда-командующего, а Бренн. Я тут недавно выяснил, что в предместье Кир-Кайдэ есть "дом милосердия", такой же, как у нас во Вдовьей доле. Это очень кстати. Белые сестры смыслят в медицине, так что смогут принять роды. И, как бы там ни было, у них Бренн будет в большей безопасности, чем здесь. Кроме того, со стороны все будет выглядеть достаточно правдоподобно. Паромщик Римуш везет свою слабоумную сестру в "дом милосердия", чтобы доверить ее попечению сестер. Чем плохо?..

— Из тебя паромщик, как из Тойна — император, — тоскливо возразил Юлиан. Нойе кивнул.

— Опасная затея, дайни.

Крикс пожал плечами.

— А то я не знаю. Но, в конечном счете, это лучшее, что можно сделать.

— Лучшее, что можно сделать — это оставить Бренн здесь и найти для нее какую-нибудь бабку. Если хочешь, я этим займусь.

Южанин покачал головой.

— Прости, но ты не понимаешь, о чем говоришь. Ты видел Бренн?.. С ее телосложением ей вообще не следовало бы рожать — слишком узкие бедра. Да еще первый ребенок. Девять против одного, что повитуха тут не справится. Лич говорил, что Рам Ашад в подобных случаях накладывал щипцы. А в "Золотом роднике" написано о случаях, когда роженице приходилось разрезать живот...

Нойе болезненно поморщился.

— Давай-ка обойдемся без подробностей, идет?.. — попросил он.

— Да уж... заткнись, ради Пресветлых Альдов, — поддержал своего командира Юлиан. Он до сих пор не понимал, как энониец мог читать такую пакость. С другой стороны, познания "дан-Энрикса" внушали смутную тревогу. Что, если энониец прав, и Бренн действительно умрет во время родов? Это не такое уж и редкое явление. Мать Юлиана тоже умерла, когда рожала его младшую сестру. Может быть, будь в Южной марке лекарь вроде Рам Ашада — все бы получилось по-другому?..

— Ладно уж, вези девчонку к Белым сестрам, в лагере ей и правда делать нечего... — со вздохом согласился Юлиан. И тут же пожалел о собственных словах. Кто знает, что с "дан-Энриксом" пройзойдет в Кир-Кайдэ? Правда, побратим и раньше возвращался невредимым из самых опасных мест, но тогда лорд Сервелльд еще не назначил вознаграждения за его голову... Сердце Лэра сжалось от недоброго предчувствия.

* * *

"Дом милосердия" "дан-Энриксу" понравился. Когда речь заходила об обителях Белых сестер, южанин всегда представлял себе унылые и темные строения, в которых, словно тени, скользят по таким же темным коридорам несколько десятков молчаливых женщин, думающих только о собственном долге перед ближним и Создателем. Но это оказалось очень далеко от истины. Сестры имели мало общего с мрачными отшельницами, нарисованными его воображением, да и сам Дом — большая старая постройка, окруженная обширным садом и теплицами — производил самое приятное впечатление. Маленькая комната, где сестры поместили Бренн, оказалась очень уютной — может быть, из-за своих размеров и плавно скругленного потолка. Криксу она слегка напоминала спальни в Академии, хотя даже их "ласточкины гнезда" были значительно больше этой комнатки. В каждой лаконской спальне жили от трех до шести учеников, тогда как здесь помещалась только узкая кровать с толстым шерстяным одеялом и табурет, на котором стояла масляная лампа. Сейчас ее свет окрашивал оштукатуренные стены в теплый оранжевый цвет.

Крикс сидел на краю кровати и задумчиво поглаживал руку Бренн, лежавшую поверх одеяла. Рука была мягкой и безвольной, и "дан-Энриксу" все время чудилось, что косточка на запястье вот-вот прорвет тонкую кожу. Бренн выглядела измученной и нездоровой. Даже в золотистом свете лампы ее лицо казалось бледным и осунувшимся. Юношу это пугало, но сестра, которая осматривала Бренн, заверила мнимого Римуша, что с девушкой все будет хорошо. Еще больше юношу обрадовало ее утверждение, что ребенок у Бренн наверняка будет самым обычным, ничем не отличающимся от других детей. Только тогда "дан-Энрикс" понял, как его тревожила возможность, что этот чужой и в общем-то нисколько не интересующий его ребенок родится таким же несчастным дурачком, как сама Бренн. Ведь это означало, что он никогда не сможет поступить в ученики, не будет понимать, когда над ним смеются или затевают против него что-нибудь недоброе, а самое страшное — на всю оставшуюся жизнь окажется заложником чужой жалости или чужой жестокости. Правда, на это можно было посмотреть и с противоположной точки зрения. Гилберт, к примеру, иногда ворчал, что Бренн с ее недугом счастливее их всех, вместе взятых, но Криксу делалось не по себе при мысли о подобном "счастье".

— Римуш... — негромко позвала Бренн. Оказывается, она не спала, хоть и лежала с полуприкрытыми глазами. — Как ты думаешь, как мне его назвать?

— Кого? — рассеяно спросил южанин. Бренн открыла глаза удивленно посмотрела на него — должно быть, поражалась его непонятливости.

— Моего сына.

— Почему ты думаешь, что будет сын? — невольно заинтересовался энониец. — Тебе так сказал кто-нибудь из сестер?

Бренн счастливо улыбнулась.

— Нет! Я просто знаю. Только я никак не могу придумать, как его назвать.

Крикс неловко отвел взгляд. Какое право он имел сидеть здесь с этой женщиной и держать ее за руку, как будто в самом деле был ей братом или мужем?.. Завтра он уедет, и, скорее всего, они больше никогда не встретятся. А сейчас она смотрит на него и спрашивает, как ей назвать своего сына.

Крикс уже не в первый раз задал себе вопрос: может быть, дело вовсе и не в том, что он боялся за здоровье Бренн? Что, если на самом деле он просто хотел сбагрить ее куда подальше, чтобы она не висела у него на шее? А для очистки совести убедил себя в том, что для нее так будет лучше? Тогда это подлость. Впрочем, через несколько недель девушка уже вряд ли вспомнит о его существовании. И все-таки необходимо было как-то объяснить ей свой отъезд.

— Послушай, Бренн... тебе здесь нравится?

— Да, очень.

— Это хорошо... Мне нужно будет кое-куда съездить, ну а ты останешься здесь, с сестрами. Возможно, я вернусь... не слишком скоро.

Стоило ему начать, как он уже не смог остановиться. Бренн едва ли понимала большую часть слов, которые ей говорили, но она умела превосходно слушать, неотрывно и очень внимательно глядя на собеседника большими серыми глазами.

— Знаешь, Бренн, перед нашим отъездом я продал Эльбрист. Все равно для обычного разведчика подобный меч — слишком большая роскошь... да и взять его в Кир-Кайдэ было бы нельзя. Мне дали за него гораздо меньше, чем он стоит, но все равно, у меня теперь есть две тысячи имперских ассов. Это очень много. Полторы из них я отдал Белым сестрам, чтобы им не пришлось держать вас из милости... и чтобы когда-нибудь потом они могли бы заплатить за ученический контракт твоего сына. — Мысль о потере меча до сих пор отзывалась в нем саднящей болью, хотя Крикс раз пятьдесят сказал себе, что поступил единственно возможным образом. На душе у энонийца было тяжело, но он все же заставил себя улыбнуться Бренн. — Надеюсь, ты не ошибаешься, и это в самом деле будет мальчик, потому что на приданое для девочки надо было дать больше...

Больше всего он опасался, что Бренн испугается или попросит его никуда не уезжать. Но лицо Бренн осталось безмятежным.

— А куда ты едешь?..

— Далеко... в Кир-Кайдэ, — отозвался он. По правде говоря, Кир-Кайдэ было совсем недалеко, но Бренн все равно не поймет, о чем он говорит. С тем же успехом Крикс мог бы сказать "в Адель", или "в Каларию".

— Понятно, — удивительно серьезно откликнулась Бренн. И, помолчав, вернулась к старой теме. — Ну так как его назвать?..

Крикс тяжело вздохнул. А он-то понадеялся, что ему удалось ее отвлечь... Саккронис говорил, что с именами связана какая-то особенная магия, способная влиять на судьбу человека, защищать его от несчастий и недобрых чар. Выбирать имя для младенца должны либо отец с матерью, либо ближайший родственник, или, на самый крайний случай, опекун. Не дело, чтобы имя мальчику давал случайный, совершенно посторонний человек.

Но Бренн по-прежнему смотрела на него, и энониец сдался. Все равно она забудет этот разговор уже через два дня.

— Назови его Астером, — предложил он. И вполголоса пробормотал себе под нос — Может быть, ему это было бы приятно.

— Астер, — повторила Бренн, как будто бы пробуя это имя на вкус. — Красиво...

В комнату заглянула одна из сестер.

— Господин Римуш, наша настоятельница просит уделить ей несколько минут.

— Зачем? — не понял Крикс.

Девушка пожала плечами. Видимо, она сама не знала ответа на этот вопрос.

— Хорошо, я сейчас приду, — кивнул южанин.

— Я провожу вас.

Крикс задумался. В чем дело? Неужели настоятельница не желала, чтобы он сидел здесь наедине с Бренн? Но почему?

— Идемте, — согласился он, вставая на ноги.

Сестра Элена ждала их на продуваемой всеми ветрами галерее, опоясывающей дом с наружной стороны. За те два дня, которые "дан-Энрикс" провел в Доме милосердия, он видел настоятельницу всего дважды, да и то мельком — оба раза она куда-то спешила. Сейчас энонийцу предоставилась возможность рассмотреть ее получше. На ней было такое же платье из грубой серой шерсти и такая же белая шаль, как на остальных сестрах Дома, только на груди имелся вышитый черными нитками знак Семилистника. Крикс был не мастер определять женский возраст, но решил, что сестре Элене должно быть где-то между тридцатью пятью и сорока. Гладко зачесанные волосы были светлыми, пепельного оттенка, а спокойное лицо и удивительно прямая осанка придавали ей сходство с королевой, находящейся в изгнании. "Дан-Энриксу" внезапно стало неудобно за свой внешний вид. Небритый, с головой, обвязанной куском не слишком чистой ткани, чтобы скрыть приметный шрам, "дан-Энрикс" походил не то на обедневшего наемника, не то и вовсе на разбойника с большой дороги. До сих пор Крикс был вполне доволен своим внешним видом, полагая, что узнать в нем Меченого не так просто, но под взглядом настоятельницы он почувствовал себя ужасно глупо.

— Спасибо, Морлин, — сказала сестра Элена неожиданно красивым грудным голосом. — Ты можешь возвращаться к своим делам. Мы с господином Римушем чуть-чуть пройдемся.

Крикс с трудом удержался, чтобы не предложить ей руку, словно они были во дворце, но, к счастью, своевременно подавил это неуместное желание.

Первые десять шагов они прошли в молчании. Потом настоятельница заговорила.

— Мне сказали, вы паромщик.

— Уже нет. Я продал свое место вместе с домом, — отозвался Крикс. Перед поездкой в Кир-Кайдэ они вместе с Юлианом сочиняли биографию мнимого "Римуша". А после этого Крикс всю дорогу шлифовал свою историю, так что в конце концов уже и сам в какой-то степени поверил, что он именно тот, за кого себя выдает. — Хочу попытать счастья у Дарнторна. Говорят, в Кир-Кайдэ набирают новых рекрутов.

— Вам уже приходилось воевать?

— Совсем недолго, против Лорда-Попрошайки.

— А до этого всю жизнь прожили здесь?

— Именно так, сестра.

— А между тем, если судить по выговору, вы южанин.

Криксу показалось, что ему на голову внезапно вылили бадейку ледяной воды. Тем не менее, он все еще пытался играть свою роль.

— Чего-чего?.. — спросил он, притворяясь озадаченным.

Сестра Элена остановилась и спокойно посмотрела на него.

— Я говорю, что вы южанин. Более того — когда вы не следите за собой, то демонстрируете превосходное столичное произношение.

— Вы... вы с ума сошли, — пробормотал "дан-Энрикс". Женщина едва заметно покачала головой.

— Не думаю. Я прожила в Адели двадцать лет.

Крикс сунул пальцы рук за пояс.

— Хорошо, — процедил он. — Чего вы от меня хотите?..

Если бы женщина собиралась выдать его людям Дарнторна, то его уже двадцать раз взяли бы в плен. Если бы она сочувствовала имперцам и заметила, что "Римуш" — не тот, за кого себя выдает, то сделала бы вид, что ничего не замечает. А она зачем-то привела его сюда и сообщила о своей догадке; значит, ей что-нибудь нужно от него. Во всяком случае, ничего другого ему в голову не приходило.

— Я хочу услышать правду. Девушка, которую вы привезли сюда, вам вовсе не сестра. А кто тогда?

— Никто, — признался Крикс, помедлив. Настоятельница пристально смотрела на него.

— Это вы — отец ее ребенка?

— Нет! — с негодованием отверг эту идею Крикс.

— И тем не менее, вы оставили для него очень большую сумму денег. Почему?

Крикс устало потер лоб. Шрам под повязкой зудел невыносимо, но ходить с непокрытой головой в трех стае от Кир-Кайдэ было бы безумием.

— Даже если я все вам расскажу, вы все равно мне не поверите, — с досадой сказал Крикс. Даже не поднимая глаз на женщину, юноша знал, что она по-прежнему смотрит на него.

— С чего вы взяли?.. Попытайтесь.

По большому счету, можно было этого не делать. Крикс уже успел понять, что, если он сейчас спустится вниз, заберет свои вещи и уйдет, никто не станет его останавливать. И уж подавно не поспешит сообщить о нем солдатам Дарнторна. Но тогда настоятельница, вероятно, так и будет думать, что он воспользовался беспомощностью Бренн, а потом избавился от нее, как от сломанной игрушки. И никакие деньги, оставленные Криксом для ее ребенка, сути дела не исправят.

Не вдаваясь в лишние подробности, Крикс рассказал о том, как ехал по деревне и увидел нескольких мальчишек, бросавших в Бренн комками грязи, как забрал ее с собой, а потом обнаружил, что она беременна. Упоминать о Серой сотне он, естественно, не стал.

— Я побоялся, что она умрет во время родов... да и вообще, у вас ей будет куда лучше, чем со мной, — закончил Меченый. И даже удивился — почему ему хотелось в чем-то убедить эту чужую женщину, которую он видел в первый и, наверное, последний раз? — А деньги — это ерунда. В такое время, как сейчас, трястись над лишними деньгами просто глупо. Если мне повезет, я смогу за полгода скопить столько же, сколько оставил здесь. А если не повезет, то никакие деньги будут уже не нужны — разве не так?..

Какое-то время настоятельница молчала.

— Создатель учит, что не следует судить о ком-нибудь поспешно, и что люди куда лучше, чем мы думаем, не зная их, — сказала она, наконец. — К несчастью, это правило очень легко забыть.

— К тому же, люди в массе своей еще хуже, чем мы о них думаем, — пробормотал "дан-Энрикс". Ему почти хотелось, чтобы настоятельница возмутилась, но она только задумчиво взглянула на него.

— Вы в самом деле так считаете?..

Меченый криво улыбнулся.

— Нет, не считаю.

Они медленно продолжили свой путь по галерее. Крикс очень хотел возобновить угасший разговор, но плохо представлял, как это сделать, так что первой снова заговорила настоятельница.

— Не желаете спуститься в сад?..

— Идемте. Кстати, я давно хотел спросил — что это за башенка возле стены?

— Это Зеленая часовня. Мы собираемся там дважды в день, чтобы преклонить колени перед милосердием Создателя.

Крикс посмотрел на старую часовню и задумчиво сказал:

— Я понимаю, зачем преклонять колени перед сюзереном или королем — все люди, в общем-то, равны между собой, и между ними этот жест имеет смысл. Но что толку преклонять колени перед богом?.. — юноша осекся. — Извините. Я не хотел вас обидеть.

Настоятельница улыбнулась — чуть заметно, только уголками губ.

— Не беспокойтесь... Вы элвиенист?

— Да, госпожа Элена.

— Здесь вы в полной безопасности, но за пределами этого дома вам стоит быть очень осторожным. В том числе и в выражении собственных мыслей. Люди Дарнторна сначала убивают человека, и только потом задумываются, действительно ли это враг. А вы южанин и притом элвиенист... Сейчас в Бейн-Арилле все чаще говорят о том, что южане хотят насадить здесь свою веру.

— Что за чушь?.. Разве можно указывать кому-то, во что ему верить? Мы не в Аварисе, — возмутился Крикс.

— И тем не менее, многие верят этим слухам.

— Неудивительно, — желчно заметил Крикс. — Дарнторн придумает любую ложь, лишь бы согнать побольше идиотов на свою проклятую войну.

— Господин Римуш... прошу вас, не будем обсуждать политику. Для нас нет разницы между солдатами Дарнторна и сторонниками императора. Мы служим только Вечно Сущему, посильно помогая всем его созданиям. Сейчас мы лечим раненных солдат Дарнторна, но не потому, что это люди лорда Сервелльда, а просто потому, что это — люди. Можете не сомневаться, когда к нашим сестрам попадает кто-то из ваших, мы выхаживаем его точно так же, как солдат Бейн-Арилля.

— И лорд Дарнторн это позволяет?..

— Лорд Дарнторн нами недоволен, но он знает, что не в его власти запретить нам выполнять наш долг.

Крикс с удивлением взглянул на настоятельницу. Неужели она не понимает, что заявлять о своем нейтралитете иногда гораздо более опасно, чем сражаться за одну из двух сторон? Лечить имперских раненных в окрестностях Кир-Кайдэ — это значило открыто бросить вызов лорду Дарнторну... На какое-то мгновение их взгляды встретились, и энониец понял, что ни о каком непонимании здесь речь ни шла. Сестра Элена и две дюжины ее соратниц очень ясно понимали, чем рискуют — но спокойно продолжали делать то, что полагали правильным.

Меченый опустился на одно колено, взял Элену за руку и почтительно прикоснулся к ней губами.

— Я был неправ. Мне в самом деле следовало преклонить колени перед милосердием Создателя, воплощенном в вас и ваших сестрах.

— Встаньте, пожалуйста, — мягко, но настойчиво попросила настоятельница. — Ваше замечание — это почти кощунство, но я извиняю вас, поскольку вы элвиенист и плохо разбираетесь в нашем учении.

Крикс встал. Смущенным он себя отнюдь не чувствовал, но от улыбки все же постарался воздержаться. Женщина задумчиво смотрела на него.

— Позвольте дать вам небольшой совет. С какой бы целью вы не ехали в Кир-Кайдэ, несколько ближайших дней вам будет лучше провести у нас. Люди Дарнторна прочесывают предместья, но сюда они не придут.

Южанин склонил голову.

— Спасибо, госпожа Элена. Я останусь.