Последняя миссия (джен)

— Мне необходим совет.

— Дай догадаюсь. Ты имеешь в виду своего сына?

— Я испытываю смущение, называя его так.

— Привыкнешь. Главное, что он не вызывает у тебя отторжения.

— Нет, в остальном ощущения положительные.

— Прекрасно. Осталось дать ему это понять. Но ты не знаешь как?

— Именно. Исключительно из-за моей некомпетентности в вопросах воспитания, наша первая встреча имела неблагоприятные последствия.

— Дэниэл — чудесный, умный мальчик. Уверен, он пойдет тебе навстречу. Но подходить к нему вулканскими методами бессмысленно. Забудь, как воспитывали нас с тобой, ищи другие пути.

* * *

Казалось, только вчера я прибыл на Новый Вулкан, но месяц пролетел стремительно, и пора было возвращаться домой.

Прибытие было запланировано так, что сначала мы попадем на Землю в столицу и посетим открытие выставки, посвященной новейшим достижениям, связанным с космосом. Дед там будет в качестве официального представителя от Нового Вулкана.

Звездолету потребовался всего один длинный прыжок, и вот мы на орбите Земли.

— Хорошо выглядишь. Тебе идет, — с одобрением кивнул дед.

Я хмыкнул:

— Не по-вулкански же мне наряжаться.

Дед был одет в традиционный балахон поверх костюма, а я решил надеть ту форму без знаков различия, в которой был на «Энтерпрайзе». Пусть она смотрелась скромно, но мне мой вид нравился и казался символичным.

Выставка впечатляла грандиозностью, а в глазах пестрело от нарядов и необычной внешности посетителей. Самыми колоритными, на мой взгляд, выглядели теллариты: высокие, ширококостные, с густыми бородами и выдающимися клыками и ноздрями, говорящими, что их предки произошли от существ, напоминающих земных кабанов. Еще привлекали внимание голубокожие андорианцы, единственная раса Федерации, сочетающая в себе черты млекопитающих и насекомых.

Дед завел разговор с человеком в адмиральском мундире и отошел с ним в сторону, а я остановился у земного стенда, демонстрирующего разработки в области медицины и средств спасения. По понятным причинам эта тема меня очень заинтересовала.

— Ты... вул-канец, нет? Похож-непохож.

Я с удивлением посмотрел на темноволосую девочку примерно лет десяти, сверлившую меня черными глазками, ростом едва дотягивающую до моего плеча. Из-за медленной речи подумал было, что у нее не все в порядке со здоровьем, и она, наверное, потерялась. Даже стал осматриваться, не ищет ли ее кто. Тут ощутил, как по моему сознанию словно побежали лапки неведомой сороконожки. Телепатия? И не ошибся, прямо в голове зашелестело чужое любопытство. Разозлившись, что какая-то малявка лезет в мои мысли, я ощетинился воображаемыми иголками. Видимо, иголки получились острыми — девчонка скривилась, зажмурилась и схватилась за виски, а потом посмотрела с такой детской обидой, что я испугался, не повредил ли я ей что-нибудь в мозгах.

— Простите, — неслышно подошла черноволосая женщина и посмотрела на меня, — Дэа еще не привыкла сдерживать себя. Она не хотела вам навредить.

Затем уставилась в глаза девочки, и они завели безмолвный разговор. Их выразительная мимика ясно показывала, что женщина недовольна, а мелкой стыдно. Я понял, что передо мной бетазоиды — типичные люди с виду, но телепаты от рождения, и язык они используют только для общения с другими расами. А девочка, видимо, еще только учится нормально говорить на всеобщем.

Инцидент заставил меня задуматься и мысленно составить список вопросов, которые я обязательно задам деду. Рас много, и ментальными способностями обладают не только бетазоиды с вулканцами. Следовало бы научиться защищаться от внешнего воздействия. Пока дед помогал мне только контролировать свои способности. Курт был прав, когда говорил, что мы шли на ощупь, многого не понимая, а дед показал мне проторенную тропинку, попутно заостряя внимание на нюансах, которые раньше от меня ускользали.

«Эмоции не статичны, — объяснял он, — порою за мгновение одно переживание может смениться на абсолютно противоположное. Повлиять может что угодно, какая-нибудь незначительная мелочь, сработать любая ассоциация, и тогда оценить отношение разумного к чему-либо конкретному становиться практически невозможно. Сама эмоция тоже имеет множество оттенков. Взять хотя бы злость. Она бывает очень сильной, доходить до ненависти, может показаться, что объект жаждет смерти обидчика. Но это не означает, что он действительно хочет убивать, нет, всего лишь желание не видеть раздражающий фактор в своей жизни...»

Рассуждения сопровождались примерами. В некоторых я со стыдом узнавал собственные ситуации и хорошо осознавал, насколько мало я знаю, и как много мне еще предстоит узнать.

Перед отбытием дед выбрал мне несколько полезных книжек. Был среди них и переведенный на всеобщий язык трактат Сурака, известного вулканского философа, который, собственно, и разработал этическую систему, основанную на логических принципах. Со многими положениями я был не согласен, но кое-что полезное там было и для меня.

Удивительно, я прожил с дедом всего лишь месяц, а уже предвкушал поездку на следующие каникулы.

Дальше у меня началась школа, а Спок уходил в новую исследовательскую миссию предположительно на три года. Сказал он об этом лично и таким образом попрощался.

— Тогда счастливого варпа, что ли, — немного растерянно произнес я.

Что-то изменилось в наших отношениях, но что именно, я не мог точно сформулировать.

— Благодарю. Я хотел бы продолжить обмен сообщениями. Для меня это немаловажно и познавательно.

— Да, хорошо.

Совсем я растерялся, когда он попросил скопировать ему на коммуникатор снимки с озера...

Пусть не сразу, но переписка тоже начала меняться. Сухие отчеты стали разбавляться изображениями планет, которые исследовал «Энтерпрайз» и описанием различных событий. По крайней мере, читать Спока стало гораздо интересней. По возможности я старался отвечать так же, прикрепляя снимки, к примеру, подрастающей Аликс или новых приятелей в школе.

Однажды пришло целое видео. Оно настолько отличалось от всех прежних сообщений, что пересматривал я его раз пятьдесят, наверное, а, может, и больше.

Сначала на экране возникла планета с красно-зелеными растениями и огромная парящая птица, голова которой напоминала куриную. Вернее, делал на нее похожим только гребешок с бородкой, в остальном — это была натуральная хищница с острым клювом, размашистыми крыльями и внушительными когтями. Затем сидящий за столом Спок коротко рассказал, что спуск на планету оказался не совсем удачным, но, благодаря оперативным действиям команды, закончился благополучно.

Я ожидал, что на этом видео и закончится, но тут в кадр влез Маккой:

— Твой отец забыл тебе сообщить, что он попал в коготки этой милой курочки и мне пришлось его потом два часа штопать.

— Считаю упомянутую вами деталь несущественной, доктор, — возразил Спок.

Чем-то речь обоих мне показалось непривычной, и через секунду я понял причину: на столе стояла бутылка, в которой безошибочно угадывался коньяк — точно такой же был в баре у Курта. Я с еще большим интересом стал смотреть дальше.

— Мне лучше знать, какая деталь существенная, а какая несущественная, не ты копался в своих внутренностях.

— Именно потому, что это были мои внутренности, позвольте с вами не согласиться.

— Не позволю. Птичка чуть не утащила тебя в свое гнездо и не скормила цыплятам. Поражаюсь, как такая туша вообще могла летать.

Кто-то кашлянул, и фокус камеры сместился на третьего собутыльника. Подперев щеку ладонью, Павел глубокомысленно выдал:

— Сила тяжести компенсируется большой горизонтальной составляющей крыльев, а термальные потоки позволяют совершать им скоростное парение.

Маккой в ужасе выпучил на него глаза:

— Не вздумай превращаться в ходячую энциклопедию, Чехов. Иначе я решу, что ты заразился от Спока, и помещу тебя в изолятор.

— Не надо в изолятор! — испугался Павел.

— Точность выражения мыслей зависит от уровня интеллекта и является индивидуальной особенностью определенного разумного, — Спок икнул, — и не передается другому разумному, подобно инфекции. Ваше предположение не логично, доктор.

— Ты сам-то понял, что сказал? — Маккой покачал головой и посмотрел в камеру: — Дэн, не слушай этот говорящий компьютер. Спок просто хотел похвастаться, но не хотел тебя волновать.

Придвинувшись еще ближе, прошептал:

— Отправлю-ка я это сообщение прямо сейчас, пока никто из нас не передумал...

Я не удержался от смеха и запустил видео по второму кругу.

Следующее сообщение пришло почти сразу. В нем Спок с самым невозмутимым видом извинялся за Маккоя, Чехова и свое «нетипичное поведение, вызванное непредвиденным эмоциональным напряжением». Оно развеселило меня не меньше предыдущего.

Вживую представив когти птицы, я задумался об опасностях, которые могут ждать команду звездолета в космосе и на неизведанных планетах. Внутри возник комок страха за разумного, который непостижимым образом из эфемерного преображался в моего реального отца.

Я действительно за него переживал.