Странствующая реликвия (гет)

Дядя Кроу утаил от девочек правду о том, как он нашёл и догнал фургон их похитительниц — Янь чувствовала, что самое важное он недоговаривает. По его скупым и неохотным объяснениям выходило, что он, получив от Руби предупреждение по свитку, добежав до дома и уже не застав там никого, смекнул, каким именно маршрутом могли отправиться похитительницы. Он увидел свежие следы колёс на земле, предположил, что злоумышленники захотят поехать по редко используемой и самой удалённой от жилых домов лесной дороге — и угадал. Позаимствовав мотоцикл Тайяна, он бросился наперерез фургону по более короткому пути и догнал его. Как ему удалось подобраться достаточно близко и не привлечь к себе внимание Синдер, следившей за дорогой, дядя Кроу не объяснил.

Янь не поверила ни единому слову дяди и попыталась вывести его на честный разговор. Она надеялась, что хотя бы наедине он расскажет ей правду, но дядя лишь усмехнулся, выслушав её каверзные вопросы.

— Ладно, бомбочка. Ты права в своих подозрениях. У меня есть козырь, благодаря которому я смог быстро и незаметно добраться до вас. Но раскрывать его тебе просто так я, конечно же, не буду. Победишь меня в спарринге — узнаешь!

С помощью этой простой и эффективной манипуляции хитрый дядя надёжно сохранил свой секрет от неё. С тех пор Янь регулярно вызывала его на поединки, придумывала новые тактики, часто объединяла усилия с Руби — но они обе проигрывали ему, ибо ни на какие поблажки и уступки им он не шёл.

Вдвоём с сестрой они построили миллион предположений о секретных умениях дяди Кроу, начиная от устройств для телепортации на большие расстояния и заканчивая обменом проявлениями между близнецами Бранвен, но ни одно из них не подтвердилось реальностью. Оставалось только самосовершенствоваться, чтобы в один прекрасный день навалять старому и наглому пердуну как следует.

* * *

Короткая и не самая приятная встреча с Синдер и Эмеральд заставила Янь снова задуматься об обстоятельствах, при которых исчезла её мать. Что именно произошло в тот день, более девяти лет назад? Янь не нашла в своих воспоминаниях ничего, кроме новых вопросов.

Клан Бранвен вёл кочевую жизнь и нигде не останавливался подолгу. Из-за малого возраста Янь ничего не знала о делах, за которые брались Рейвен и её соклановцы, но помнила девушку, которая присматривала за ней во время частых отлучек матери. Эта девушка была практически единственной из всех последователей матери, чьи лицо и имя Янь могла вспомнить до сих пор.

Её звали Мэй. Молодая охотница, едва окончившая академию, но по каким-то причинам не пожелавшая оставаться на службе в королевстве. Маленькой Янь она казалась классной и умной «старшей сестрой». Свои длинные светло-каштановые волосы Мэй любила заплетать в сложные причёски и часто по просьбам Янь заплетала и её волосы тоже, показывая, как сделать это красиво и аккуратно. У неё были необычно-яркие зелёные глаза, и точно такой же цвет принимала её аура, когда становилась видимой. Янь помнила её как добрую и заботливую, спокойную девушку, но также помнила, что Рейвен упрекала её в мягкосердечии и слабохарактерности. Однако в клане к Мэй относились хорошо — Янь не могла припомнить ни одного конфликта с её участием. Временами Мэй вела себя загадочно и отстранённо, но никто в клане не притеснял её.

В тот день, когда Рейвен отправила Янь к отцу и так и не вернулась за ней, Мэй взяла её на прогулку по лесу, в котором клан временно разбил лагерь. Проявление Мэй было связано с растениями, она хорошо разбиралась в них и знала, как отличать разные виды, какими полезными свойствами обладают те или иные травы. На таких совместных прогулках она учила Янь ориентироваться во флоре и фауне леса.

Хождение по дикому и необжитому людьми лесу с большой вероятностью приводило к встрече с гриммами, однако никто не запрещал Мэй брать с собой Янь на прогулки. Далеко они не собирались заходить, а территорию вокруг своего лагеря клан охранял хорошо.

По крайней мере, так подразумевалось. Они обнаружили следы урсы, каким-то образом проскочившей мимо часовых, на звериной тропе. Мэй отнеслась к этой находке совершенно спокойно. Возможно, чтобы не волновать свою малолетнюю спутницу.

Искать урсу не пришлось — гримм вышел к ним сам, и для Янь это была первая в её жизни близкая встреча с извечным врагом человечества на Ремнанте. Мэй не позволила твари подобраться слишком близко: она задействовала своё проявление и за несколько секунд вырастила лианы, которые опутали всё тело гримма и обездвижили его. Потом несколькими ударами меча она поразила гримма в его слабые места и уничтожила. Битва получилась короткой и незрелищной — но только не для Янь, она и по сей день помнила свой страх перед огромной тварью, беспокойство за Мэй, а потом восторг от её профессионализма и радость от её победы. Ей хотелось стать в будущем такой же храброй и сильной, чтобы защищать других.

Гримм ещё не успел полностью испариться, когда из портала к ним вышла Рейвен с оружием наготове. Окинув хмурым взглядом их обеих и полянку, на которой Мэй сражалась с урсой, она убрала катану в ножны. Янь не помнила, что именно сказала Рейвен, какими фразами обменялась с Мэй — но её слова вызвали беспокойство у до сих пор спокойной и сдержанной девушки. Потом Рейвен подхватила дочь на руки и сообщила, что ей придётся погостить у отца несколько дней. После чего сразу же переместилась к дому Тайяна, как будто возвращаться в лагерь было небезопасно. Мэй, очевидно, осталась ждать свою предводительницу на той поляне. Всё произошло быстро и непонятно для маленькой Янь.

Мэй могла бы остаться всего лишь доброй девушкой, что приглядывала за Янь в детстве. Но с ней и её прошлым было связано не меньше тайн, чем с прошлым команды STRQ. Думая о судьбе матери, Янь также задумывалась и о судьбе Мэй. Что с ней стало? Неужели она погибла вместе с Рейвен? Или исчезла куда-то, откуда они обе не могут выбраться?

Дядя Кроу не знал Мэй лично, так как она присоединилась к Рейвен уже после того, как та порвала отношения со своей командой, но кое-что ему удалось раскопать по детальным описаниям маленькой Янь. Надавив на дядю однажды, когда он пребывал в расслабленном и благодушном состоянии, Янь узнала от него дополнительные сведения о своей «няньке».

Мэй Бёрдчерри была выпускницей академии Хейвен и вместе со своей командой успела поработать охотницей меньше года. На одной из миссий за пределами королевства вся её команда и другие охотники, отправившиеся вместе с ними, погибли в схватке с многочисленной группой гриммов. Мэй не вернулась домой с этой миссии, и после долгих поисков её записали в погибшие наряду с остальными участниками миссии — и она считалась погибшей, пока Янь, живя у отца, не рассказала взрослым о девушке, что заботилась о ней и была ей очень дорога. Дядя Кроу считал, что Мэй не вернулась домой из-за чувства вины. Он говорил об этом туманно и неосторожно — выпитый за ужином коньячок по случаю дня рождения племянницы и прибавления в семействе (родители подарили Руби щенка на её тринадцатилетие) разболтал ему язык:

— Бёрдчерри назначили командиром отряда из нескольких команд охотников — непонятно, по каким соображениям, ведь там были люди постарше и поопытнее соплячки, выпустившейся из академии буквально вчера. Миссия была разведывательная, и власти Мистраля возлагали большие надежды на её результаты. Но девчонка не справилась, потеряла своих людей и струсила, опасаясь последствий и обвинений от родственников погибших. Моей сестрице свезло наткнуться на неё и, конечно же, она прибрала к рукам то, что плохо лежало. Я лишь удивляюсь, что она уболтала девчонку вступить в клан, а не прирезала на месте.

— Но зачем ей убивать Мэй? — спросила Янь в искреннем недоумении. — Она что-то узнала во время этой миссии?

Дядя Кроу понял, что наговорил лишнего, и немного протрезвел.

— Э-эм… Можно сказать и так, да… Любой охотник важен и ценен для королевства. Бёрдчерри, она... хм, многое знала о целях той миссии. При всей жестокости Рейв и нелюбви к системе королевств, странно, что она не допросила девчонку с пристрастием и не прибила сразу же, как поняла, откуда та пришла. Вот что я имел в виду.

Большего Янь от него не добилась. И его слова о матери ещё больше огорчили её. Она считала Рейвен строгой и суровой, но не жестокой, и пыталась находить оправдания для её поступков.

* * *

В свободное время Янь иногда забегала в библиотеку академии Сигнал, изучала в её компьютерном классе все доступные сетевые архивы и читала форумы, посвящённые поиску пропавших людей. Нашла она там немного полезного — да и быстро уставала от монотонного копания в старых подшивках газет и форумных архивах, — но успела подружиться на одном из этих форумов с таким же отчаянным искателем, как и она, потерявшим родственника при необъяснимых обстоятельствах. Этот парень жил в небольшом городе в королевстве Мистраль и был её ровесником. Однажды, разговорившись, они поведали друг другу свои истории. Янь рассказала о матери и Мэй, не вдаваясь в подробности о том, что они состояли в банде и занимались незаконными делами. А Жон рассказал о том, как пропала его младшая сестра.

У него была большая семья: восемь детей, и он был единственным мальчиком среди них. Когда ему было двенадцать, впервые за долгое время родители смогли организовать совместный отдых и отвезли детей на юг континента, славившийся своими пляжами. Как-то вечером, перед сном, по просьбе младших сестёр Жон читал им вслух сборник местных легенд. Приморский город, в котором они остановились, почитал кошек, и немалая часть их легенд была посвящена Богине Кошек. Самая младшая сестра Жона, Ирис, которой в то время едва исполнилось семь лет, обожала животных и очень прониклась этими историями о вымышленном божестве. Ранним утром, пока все остальные ещё спали, Ирис сбежала из номера и в одиночку отправилась к храму кошачьей Богини — так было накарябано её детским неровным почерком в записке, которую она оставила на своей подушке. Никаких следов девочки не нашли ни в храме, ни в парке вокруг него.

Неизвестно, что именно случилось с Ирис: вряд ли на неё напали создания гримм, так как храм находился в черте города, на охраняемой охотниками территории, и в то утро твари не пытались прорваться сквозь защиту. Её могли похитить люди с недобрыми намерениями, и это звучало страшнее, чем гибель в пасти чудовища. Полиция занималась исчезновением девочки несколько месяцев, но их расследование ни к чему не привело. Дело заморозили и сдали в архив.

Жон винил себя за потерю сестры. Неудача с поисками, горе семьи и злость на себя привели его к мысли, что он должен поступить в академию охотников, а после неё пройти специальные курсы и стать следователем в полиции — чтобы помогать другим в поисках потерянных родственников, или в их спасении, пока не стало слишком поздно.

Янь не думала, что ему следовало так самоуничижаться, ибо он никак не мог предугадать поступок сестры и остановить её, но понимала его — если бы с Руби случилось что-нибудь ещё ужаснее того несостоявшегося похищения, она тоже не простила бы себя. Она попыталась мягко намекнуть Жону, что он преувеличивает свою ответственность за случившееся с сестрой, но тот не утешился её словами, а наоборот, ещё больше ожесточился. Видимо, он слишком долго держал свои эмоции в себе и нуждался в ком-то, кому мог бы открыться.

Он любил своих сестёр, но постоянно пребывать в девичьем царстве ему было тяжело. Сёстры часто раздражали его и досаждали ему, он недолго мог терпеть их общество — особенно всех семи сразу. На отдыхе родители доверили ему присмотр за тремя младшими сёстрами, так как хотели развить в нём ответственность, но Жон тяготился своими обязанностями. В тот вечер, читая книгу, неинтересную лично для него, он чувствовал себя выжатым, устал от роли няньки и был раздражён даже больше, чем обычно. Поэтому, когда Ирис стала перебивать его, восторгаясь сюжетами и прося перечитывать особенно понравившиеся ей места, Жон взорвался и отбросил книгу в сторону. Он стал спорить с ней, пытаясь доказать, что городские легенды — это всего лишь выдумки, красивые истории для приезжих. Но Ирис упёрлась на своём и заявила, что докажет брату существование Богини Кошек.

Ирис отличалась импульсивностью и норовила влезть в приключения, была самой беспокойной и любопытной в семье. Как думал Жон, она яростно желала переспорить его, оказаться правой, заставить его воспринимать её всерьез — и именно это подстегнуло её сбежать и отправиться на поиски Богини Кошек в одиночку. Если бы Жон не раздражался из-за наивности сестры, не высмеивал её и не устраивал с ней словесные перепалки, у неё не было бы повода сбегать куда-либо. Они все вместе сходили бы в храм на следующий день, прекрасно завершили бы отдых и в полном составе вернулись бы домой.

Теоретически. Никто не мог предугадать, какие случайные события произошли бы или нет. Но Янь решила не развивать эту тему.

* * *

Когда Янь и Жон обсуждали свои планы на будущее, он рассказал ей, что его отец — охотник по профессии. Он согласился обучать и тренировать сына, чтобы тот смог поступить в академию подготовленным. В семнадцать лет Жон выбрал Бикон — эта академия почему-то нравилась ему больше, чем местный Хейвен, — и Янь с нетерпением ждала встречи со своим другом и будущим однокурсником.

Жон собирался приехать в Вейл к открытию приёмной комиссии. С разрешения родителей Янь предложила ему погостить в их доме, но он смущённо отказался, объяснив, что его семья должна была приехать чуть позже, когда он обустроится в Вейле, и он не мог обременять родителей Янь заботой об ещё восьми людях помимо него. Поужинать вместе с Янь и её домочадцами в день своего прибытия он, тем не менее, согласился.

И вот, в один солнечный и морозный мартовский день папа вытащил из гаража свою старенькую машину и отвёз дочек и Цвая, их верного четвероногого спутника, на центральный вокзал Вейла. Сюда устремлялись поезда со всех концов континента Санус. Жон ехал на поезде, который доставлял пассажиров в столицу от Восточного морского порта.

Припарковавшись на стоянке рядом с вокзалом, папа с хитрой и всезнающей улыбочкой, точно подсмотренной у дяди Кроу, предупредил девочек, что подождёт в машине и даст им возможность встретить юного кавалера без присутствия взрослых. Янь и Руби синхронно фыркнули и выбрались из машины, Цвай неуклюже выпрыгнул следом и тут же принялся обнюхивать незнакомую ему территорию.

Нужную платформу они нашли быстро и стали ждать прибытие поезда, развлекая себя тем, что высчитывали, где именно должен оказаться вагон Жона, когда поезд остановится.

Жон вышел из поезда одним из последних. Долговязый блондин, немного отрешённый от других пассажиров, деловито снующих по платформе, вживую он выглядел более угрюмым и замкнутым, чем в видеочате или на фото, которыми они обменивались с Янь. Багаж при нём был скудный: лёгкие доспехи поверх повседневной одежды, меч, болтающийся на поясе, и чемодан на колёсиках. Янь энергично помахала Жону рукой, и он, заметив, со слабой улыбкой двинулся к ней сквозь поток людей.

— Добро пожаловать в Вейл! — Руби поприветствовала его первая и в ответ получила кивок и смущённую улыбку.

— Это моя младшая сестра Руби, — представила её Янь.

— Рад встрече, — пробормотал Жон, глядя исключительно вниз, на обнюхивающего его Цвая, как будто первый раз в жизни видел собаку.

— А это Цвай. Он добрый и ласковый. Можешь погладить его, если хочешь.

Жон немедленно оставил чемодан и присел на корточки перед Цваем, чтобы почесать ему спинку. Тому очень понравилось внимание, и он с радостным пыхтением и повизгиванием бросился облизывать лицо молодого человека.

— Э-эм, похоже, встрече с Цваем он рад больше, чем с нами… — прошептала сестра на ухо Янь, встав на цыпочки.

— М-да, точно…

Цвай, определённо, был мастером разрушать неловкость в общении.

Но тут их обеих отвлекло странное явление за спиной Жона. Поезд до сих пор не отъехал от платформы, и двери его вагонов всё ещё были открыты. Но вместо тамбура и проводницы, бывшей там всего несколько минут назад, за дверями вагона разверзлась пустота. Окружение тоже изменилось, словно их группка из трёх людей и одного пса попала в большой невидимый пузырь. Платформа вокруг них обезлюдела, хотя чуть поодаль пассажиры спешили покинуть вокзал или топтались на соседних платформах в ожидании своих поездов. Взгляды этих пассажиров бесстрастно скользили мимо них, словно ни за что не зацепляясь.

— Руби, ты тоже видишь это?

— Ага, — протянула сестра и обошла Жона с Цваем, озадаченно вглядываясь во внутренности вагона.

Янь последовала за ней, так как не хотела подпускать сестру близко к этому странному поезду. Он выглядел точно так же, как и несколько минут назад, но чувствовался иначе — каким-то чужеродным и опасным.

— Куда вы?.. — Жон недоумённо окликнул их, поднимаясь с Цваем в руках.

Янь не успела ни ответить ему, ни схватить Руби за шкирку, чтобы оттащить её подальше от поезда. Их всех втянуло внутрь, и никто не обратил внимания на их крики. Потом сознание Янь вырубилось, как будто она была игровой приставкой, которую выключили, выдернув провод из сети.

* * *

Пришла в себя Янь от того, что её лицо старательно увлажняло что-то шершавое и тёплое, похожее на язык Цвая. Открыв глаза, она убедилась, что Цвай действительно пытался привести её в чувство одним из своих излюбленных собачьих способов взаимодействия с людьми.

— Ур-ра! Старшая хозяюшка жива! — внезапно донеслось из его пасти. Голос был приятным и басовитым, сложно принадлежал зрелому мужчине.

Янь ошарашенно уставилась на Цвая, радостно и дружелюбно виляющего хвостом.

— Цвай, ты разговариваешь?!

Пёс наклонил голову, выглядя удивлённым, но преисполненным энтузиазмом.

— Хозяюшка понимает меня? Как здорово!

Янь рывком села и огляделась. Это сон? Это реальность? Она ударилась головой, и теперь у неё слуховые галлюцинации?

Она сидела в невысокой зелёной траве. Местность вокруг неё была холмистая. Безмятежное небо с маленькими белыми облачками, воздух тёплый, а солнце печёт, как в разгар лета. Под холмом, в долине реки, виднелся город с монументальными каменными зданиями, какие часто встречались в старых мистральских поселениях на северо-западе континента Анима: полностью каменные дома и храмы, украшенные скульптурами, крыша поддерживается множеством колонн, стены собраны из известняковых или мраморных плит. Янь даже различила на улицах фигурки — видимо, местных жителей, — но её озадачило, что они выглядели очень маленькими по сравнению со своими домами и передвигались на четырёх лапах.

Руби и Жон валялись без сознания недалеко от неё, и Цвай, проследив за её взглядом, понял его как-то по-своему и кинулся сперва к Руби.

— Младшая хозяюшка? — он аккуратно потрогал Руби лапкой по плечу. Потом тоже принялся вылизывать её лицо.

Руби с недовольным стоном отмахнулась от него, закуталась в свой плащ, как в одеяло, и повернулась на другой бок.

— М-м, Цвай, перестань… Дай поспать ещё полчасика...

— Руби, вставай! Мы не у себя дома, а чёрти где, — позвала её Янь, поднимаясь с травы и отряхиваясь.

Цвай прыгнул к Жону, который уже очнулся сам и сидел, потирая глаза.

— Твои глаза болят, добрый мальчик? Чем я могу помочь?

Жон вздрогнул и уставился на него, потом перевёл изумлённый взгляд на Янь. Та лишь пожала плечами.

— Теперь наш пёс разговаривает. Я ничего не понимаю. Может, вы все просто снитесь мне.

Руби сняла свой плащ с головы и легла на спину, разглядывая небо.

— Или мне…

— Что бы там ни было, — Янь подошла к ней и потянула за руки, помогая ей встать, — давайте разберёмся, что здесь вообще происходит. Недалеко есть какой-то город.

— Мой чемодан! — спохватился Жон и вскочил, озираясь. — Его нигде нет…

Цвай, всегда готовый помочь, побегал вокруг, принюхиваясь, но ничего не нашёл. Хотя бы оружие у всех троих осталось при себе. За последние несколько лет Янь и Руби приобрели полезную привычку не расставаться со своим оружием.

Потихоньку начиная принимать эту новую реальность, в которой Цвай изъяснялся на одном с ними языке, они решили посетить город и посмотреть, кто же в нём живёт и знают ли они, что вообще происходит. Вчетвером они спустились с холма.

Чем ближе они подходили к городу, тем больше собак встречали на своём пути: те носились по траве, перебрасывали друг другу мячики или тарелочки фрисби, вместе играли с другими разнообразными игрушками для собак. Все они были двух пород — корги-кардиган или корги-пемброк — и отличались друг от друга только окрасом.

На одном из холмов был установлен большой рог, и рядом с ним скучающе лежал корги-пемброк, внешне очень похожий на Цвая. Завидев группу из трёх людей и одной собаки той же породы, что и он, пёс вскочил и подул в рог изо всех сил. Все остальные корги немедленно бросили свои занятия и низко склонили головы. Через минуту из-за холма показались четыре корги, несущие на своих спинках ступенчатую платформу, на верху которой располагалась подушка, а на подушке величественно восседал рыже-белый корги-пемброк с маленькой короной на голове.

Четыре корги-носильщика дотащили платформу до людей и поставили её на землю. Корги в короне оглядел людей, задержал взгляд на Цвае и произнёс вполне человеческим голосом, важно выпятив пушистую грудку:

— Добро пожаловать в Коргинию! Я — Аттикус, король-объединитель корги-кардиганов и пемброков, приветствую вас! — с последними словами он поклонился.

Янь ущипнула себя за руку несколько раз, но это не помогло.