Где мой дом? (гет)

Малая гостиная была тесно заставлена мягкой пестрой мебелью; ее украшали три светящихся огромных шара под потолком, с которых осыпались розовые блестки сразу, как кто-то проходил мимо. Джинни забавлялась, смотря на гостей, то и дело трясущих головой и смахивающих эти розовые светящиеся звездочки с себя. Джордж, ставший инициатором такого развлечения, хрюкал в кулак, пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Он сдался только раз, когда оттенками розового засверкала лысина уважаемого министра Кингсли Бруствера, заглянувшего поприветствовать нового члена магического общества. Джинни, и сама похихикивая, ткнула брата локтем под ребра.

На одной из стен красовалась широкая растяжка: «Добро пожаловать домой, Лили Луна Поттер!». Гора «приданого» на столе под ней росла быстрее, чем волшебный бамбук в горшке, который притащил Невилл Лонгботтом из своих теплиц с пожеланиями гармонии, счастья и удачи. Сам он в обществе Луны Лавгуд и ее молодого человека Рольфа сейчас о чем-то активно рассуждал, похрустывая сырной палочкой.

Джинни в который раз обводила взглядом друзей и близких, собравшихся, чтобы поздравить ее и Гарри с рождением долгожданной дочери. Молли и Артур на диване беседовали с Минервой Макгонагалл. Чарли, оставив своих драгоценных драконов ради встречи с племянницей, стоял около фортепиано рядом с Биллом и покачивал головой в такт мелодии, которую наигрывала Флер. Несколько сослуживцев Гарри и подруг Джинни по квиддичной команде столпились у столика с закусками и оживленно болтали.

Джинни искренне наслаждалась этой картиной, и даже дурашливое настроение Джорджа ее не раздражало. Она чувствовала себя такой легкой, почти невесомой, когда сама взялась разносить напитки, чем немало разозлила Кикимера. Она купалась в улыбках и похвалах окружающих, наконец-то чувствуя себя собой, а не ходячим очень ценным инкубатором.

Первые несколько недель после родов Джинни всегда любила. Целители избавили ее от любого проявления физического недомогания, повседневность еще не превратилась в пресловутый «день сурка», Гарри, до этого прописавшийся на работе, не отходил от нее и малышки, так же как и она сама, наслаждаясь первыми днями жизни маленькой дочки.

Джинни протиснулась к выходу на террасу, у дверей которой стояли Кингсли и Гарри. Судя по выражению лица министра, он был чем-то сильно озабочен и слегка растерян. Гарри хмурился, слушая его.

— Ты не представляешь, как я устал от этого дела. Я без нее как без рук, — донеслось до слуха Джинни, но как только она подошла ближе, мужчины замолчали.

Кингсли приветственно улыбнулся.

— Джиневра, прекрасно выглядишь!

— Спасибо, Кингсли. Сока или чего покрепче? — она кивнула на поднос в своих руках и, как только Бруствер взял стакан с тыквенным соком, хитро продолжила: — Тебе обязательно в такой день обременять Гарри рабочими вопросами?

— Что ты, дорогая, мы просто…

Кингсли хохотнул и покровительственно похлопал Гарри по плечу, мешая ему закончить фразу.

— Джинни, а не пойти ли тебе работать в министерство после декрета, а? Такие сотрудники нам пригодятся!

— Спасибо за предложение, господин министр, — Джинни неторопливо растянула губы в улыбке, — я бы сказала, что подумаю над ним, но одного министерского работника в семье достаточно. Иначе дети забудут, как выглядят оба их родителя.

— Отлично, Кингсли. Теперь полетели камни в мой огород, — Гарри повел головой вправо, влево, словно разминая затекшую шею. Он хотел что-то еще сказать Кингсли, но так и замер с полураскрытыми губами, глядя за спину Джинни. — Рон пришел, — шепнул он ей.

— Я пойду! — быстро проговорила Джинни, заметив, как Гарри дернулся вперед. Еще за одной их ссорой она наблюдать не хотела.

Джинни подлетела к брату, когда тот уже обменялся приветствиями с родителями.

— Ты здесь, привет!

Прежде чем он сдавил ее в своих медвежьих объятиях, она успела заметить, что выглядит Рон не в пример лучше обычного. После всего произошедшего с Гермионой он как-то разом махнул на себя рукой: одевался во что придется, ел, что Мерлин пошлет, чем доводил мать до нервного приступа. Даже пару дней назад в Мунго он пришел с отпечатком жгучей усталости от жизни на лице, растрепанный и помятый. Сегодня же Рон излучал непривычное спокойствие, был безмятежным и даже улыбнулся залихватски, как раньше, заметив проделку Джорджа под потолком.

Улыбка, впрочем, быстро сползла с его лица, когда он обвел взглядом всех собравшихся. Недоумение и растерянность теперь явственно читались в его глазах, и Джинни обернулась, ища того, кто вызвал в Роне эти чувства.

— Это… — Рон тяжело сглотнул, дернув кадыком на худой шее, — это мисс Джонс?

Джинни зажмурилась на секунду. Уж на что она только не ставила, но точно не на то, что Магда, хрупкая сотрудница, точнее, бывшая сотрудница министерства, сможет поколебать благодушный настрой Рона. Ей самой ее присутствие, в общем-то, было до лампочки. Оно не причиняло болезненных воспоминаний. Больше не причиняло. После посещения кладбища Джинни в принципе отпустила ситуацию, прожив так долго копившиеся в ней эмоции. Но Рону до нее было далеко. Каждое неосторожное слово, напоминание или… Гарри Поттер одним своим присутствием были способны подбросить дров в костер его души, где негасимым огнем тлела злоба и обида. Все чаще пламя этого костра уменьшалось, и Джинни надеялась, что когда-нибудь оно все же окончательно потухнет. Видимо, не сегодня.

Она, предчувствуя реакцию брата на то, что собиралась ответить — а сказать нужно было правду — перегородила ему путь к мужу. И, глядя в глаза, произнесла:

— Гарри позвал ее. Ты же знаешь, что после нападения с ней было. Так что они с Кингсли решили позаботиться о ней. Это своего рода реабилитация, понимаешь? Чтобы когда-нибудь она смогла полноценно вернуться в магический мир. Я их поддержала. И вот Магда здесь.

— Позаботиться? — прошептал Рон еле слышно. — А чего они о Гермионе не позаботились? Ублюдки лицемерные.

Джинни тряхнула волосами, перекидывая тяжелые локоны себе за плечо, и успокаивающе провела рукой по плечу Рона.

— Пожалуйста, не надо.

— Вторая тоже здесь?

— Оливия покинула Британию после выписки из Мунго. Ты не знал?

Рон мотнул головой и, стряхнув руку Джинни, вышел из гостиной. Она опустила лицо в сложенные ладони, глубоко дыша. Кажется, буря миновала, так и не начавшись. Джинни всерьез опасалась, что брат учинит потасовку, втянет Гарри в драку, как уже бывало, или просто наорет. Но Рон и в самом деле научился усмирять свой гнев. По крайней мере, снаружи. Что же творилось у него внутри, никто не знал. По душам Рон давно ни с кем не разговаривал, все держал в себе. С сожалением и Джинни, и все близкие соглашались, что от прежнего дружелюбного и открытого парня осталась только оболочка.

На ее плечи опустились теплые руки. Джинни потянулась к окутавшему ее запаху сдобы и тыквенного печенья и откинулась спиной на мягкую грудь матери. Они постояли так несколько молчаливых мгновений, прежде чем Молли спросила:

— Ты в порядке, детка?

— Да, — она обернулась и с грустью посмотрела на мать, — Рон, кажется, сильно расстроился из-за Магды. Точнее, из-за того, что ее опекают Гарри и Кингсли.

— Ох, бедная девочка, — Молли прижала руку к груди, взглянув на мисс Джонс. Та, съежившись, сидела в кресле у дальней стены и старалась не пересекаться ни с кем ни взглядом, ни словом. — Может быть, мне поговорить с ним? Может быть, он послушает в этот раз?

— Не знаю, мам. Не думаю, что он готов услышать. Я дам ему время и сама поговорю, хорошо?

Джинни и в самом деле попыталась отвлечься на ничего не значащие разговоры с друзьями, но едва ли выдержала полчаса. Мыслями она была с Роном, а решимость откровенно поговорить с ним росла с каждой минутой. Кикимер подтвердил, что Рон не покидал особняка, и вскоре Джинни без труда обнаружила его в детской Лили. От открывшейся картины она чуть не прослезилась и, окончательно расчувствовавшись, едва смогла взять себя в руки.

Рон сидел в кресле-качалке, тихонько раскачиваясь. Его нос уткнулся в рыжую макушку племянницы. Глаза были закрыты. Джинни показалось, что он не услышал ее вторжения. Но как только сделала шаг в комнату, Рон распахнул глаза, и волна невыносимой тоски в его взгляде затопила ее с головой.

— Знаешь, — заговорил он тихо, чтобы не потревожить сопящую у него на руках Лили, — я думал, что у нас с Гермионой будет как минимум двое детей. Мечтал, чтобы они были ровесниками ваших и росли бы в такой же большой семье, как мы с тобой. Я вот все думаю и думаю, в какой момент все пошло под откос? Может быть, когда я все же остался на ненавистной работе в мракоборческом отряде вместо того, чтобы работать с Джорджем? Я так хотел, чтобы она гордилась мной, хотел быть ей ровней, если не по уму, так хоть в карьере, — Рон горько усмехнулся. — И что же? Я все там же, где и начинал…

Джинни боялась громко вздохнуть, чтобы не спугнуть откровения брата. По той же причине она стояла у самого порога, не решаясь подойти ближе и присесть на диван. А Рон все говорил и говорил, словно плотину его слов, которую он все это время выстраивал и укреплял, прорвало.

— А может, когда я начал давить на нее? Торопить со свадьбой, с семьей? Я ведь знал, как ей важна карьера. Надо было просто поддержать, Мерлин, просто поддержать, — Рон откинулся затылком на спинку кресла и прикрыл глаза, загоняя глубоко в подсознание чувство вины и одиночества. — Но эта ее жгучая необходимость доказать всем, что она нужна, что она на своем месте, что этот мир — ее, казалась мне такой пустой в тот момент. Ну, она же героиня войны, понимаешь, ее каждая волшебная тварь знает в лицо, — кому и что тут доказывать? Какой смысл сидеть до ночи в этом проклятом министерстве? А? Я был таким идиотом, Джинни. Почему осознание пришло ко мне только тогда, когда уже ничего, ничего нельзя исправить?

Он какое-то время помолчал, словно раздумывая, а стоит ли продолжать. Джинни уже была готова произнести слова, вертящиеся на языке, ее бесполезные утешения, но Рон заговорил вновь, горько хмыкнув.

— Но я разрушил все окончательно в ту треклятую новогоднюю вечеринку в министерстве год назад. Сам для себя. Если бы я только знал, Джинни, если бы только знал…

— О чем ты говоришь? — она не сдержалась, задала вопрос, но Рон будто не услышал.

— Я даже себе объяснить не могу, что в меня вселилось. Мы ведь не были вместе уже несколько лет. А еще на пятилетие… Она имела полное право, а я возомнил себя… Самовлюбленный идиот, вот я кто.

— Рон, я не понимаю, — растерянно протянула Джинни.

Она точно знала, как они расстались перед самым празднованием пятилетия Битвы за Хогвартс и как заново потом выстраивали уже дружеские отношения. Все вроде бы было нормально. Ни о каких ссорах в прошлом году она не слышала ни от брата, ни от Гермионы. Джинни попыталась вспомнить тот новогодний вечер. Кингсли тогда объявил Гермиону своим заместителем, и это было единственное значимое событие. Правда, они с Гарри ушли одними из первых, но и Рон к тому моменту уже покинул министерство.

— Рон, если речь про ваши отношения, то вы оба были хороши. И Гермиона не сваливала всю ответственность на тебя, знай это. Если же ты о… — она не смогла вслух произнести «смерть», запнулась, тяжело сглотнула, — то себя винить тоже не стоит, ты ничего не мог поделать. Так просто произошло.

— О, если бы ты знала, что я сделал, так бы не говорила, — лицо его скривилось, будто он собирался или разрыдаться, или дико расхохотаться. — Я…

— Джинни, вот ты где! — голова Гарри показалась из-за неплотно прикрытой двери. — Тебя гости потеряли.

Ему было не понять, отчего Джинни разочарованно выдохнула, когда посмотрела на Рона, уже поднявшегося из кресла и положившего Лили в колыбель.

• ─── ⫷⫸ ─── •

Северус подходил к дому Фионы, кляня себя почем свет стоит за предательскую слабину. Он едва сдерживал внутри раздражение и досаду, нарастающие в течение всего дня. Сдался ему этот домовик! Пусть бы оставался подле своего мертвого хозяина, да хорошенько напугал маглов из полиции. Стирателям прибавилось бы работы, ну и что? Его ли это дело? Нет, нет и еще раз нет!

— Ты размяк, Снейп. Просто размяк, — бормотал Северус себе под нос, втягивая шею поглубже в ворот пальто и стараясь увернуться от порывов ветра.

Внезапно ему в голову пришла совершенно идиотская мысль о том, как мисс Грейнджер, когда станет собой, разумеется, посвятит его в рыцари своей школьной организации ГАВНЭ, над которой порой в учительской его коллеги посмеивались. Сам он находил в то время обсуждения подобных инициатив студентов ниже своего достоинства. А сейчас что? Замечательное продолжение его жизни после Азкабана. Тотчас уехать из Британии? Нет. Вернуться к практике зельеделия? Нет. Спасать гриффиндорок и домовиков? Да! А ведь перед эльфом у него даже долга жизни не было. Куда катится этот чертов мир.

Северус притормозил на углу, давая себе время подготовиться к разговору с Фионой. Наверное, эта девчонка рвет и мечет. Он снова ушел, не предупредив, пропал на целый день, и все это после сеанса «гипноза», который выбил ее из колеи. Впрочем, выслушивать ее нотации или что бы там ни было он не собирался. Довольно с него. Зайдет, скажет с порога: нет никакой Фионы Ли. Но есть Гермиона Грейнджер, волшебница. И чтобы все вернуть на свои места, ему нужно будет всего лишь заблокировать воспоминания Фионы, а потом уничтожить их, стерев пусть и выдуманного, но человека с лица земли. Да раз плюнуть!

Хотя, может быть, это стоит отложить до завтра? Сил совсем не осталось, а на такую ментальную работу их потребуется ой сколько.

Северус повел плечами, пытаясь размять окаменевшие, сведенные в спазме мышцы. Сказывалась усталость. Шутка ли, больше суток без сна.

Вдохнув поглубже, он быстро преодолел расстояние до входа, взмыл на второй этаж и отпер своим ключом дверь. Еще на пороге, не видя гостиной, Северус понял, что Фиона не одна. Об этом недвусмысленно намекал мужской смех, доносящийся из глубины квартиры. Значит, не страдала она в неведении, а вполне себе мирно развлекалась в компании своего ожившего дружка. Судя по всему, Джеймс отошел от вмешательства Северуса в его разум, потому что голос без сомнения принадлежал именно ему.

Северус замешкался, раздумывая, проходить ли ему дальше, попадаться ли на глаза министерскому надзирателю. Все же он собирался сохранить свое инкогнито, а снова обливиэйтить Джеймса не хотел совершенно — мало ли, как на этот раз среагирует его мозг на вторжение. Скрепя сердце Северус признался себе, что его первая легилименция после длительного перерыва вышла довольно паршивой. Немалую роль там сыграли его эмоции, что не могло не злить. Северус всегда гордился своим жестким самоконтролем, и потерять его в довольно штатной ситуации (сколько подобных и с градусом повыше было в пору его шпионской деятельности? Куча!) было по меньшей мере неприятно. Он понимал, что в прошлый раз прошелся по верхам, наткнувшись на пятно Обливиэйта. И толком не разобрался, что же внушили Джеймсу. А уж если это, как и в случае с Грейнджер, была работа Шафика, посмотреть там точно было на что.

Северус сомневался, что Джеймс по доброте душевной захочет или в силу незнания сможет ответить на его вопросы. С другой стороны, соблазн расспросить его был велик. Кто и когда поставляет ему зелье? Есть ли какие-то сроки у его задания? Откуда он знает самого Снейпа и чего боится? Понимает ли хотя бы крохотной частицей своего мозга, куда вляпался?

Но что делать потом? Удастся ли договориться, убедить Джеймса никому не сообщать о его вмешательстве в это дело? В этом Северус очень сильно сомневался, оттого и сделал шаг назад, намереваясь уйти незамеченным и позже, на свежую голову, придумать, как поступить. Но не тут-то было. Фиона, по всей видимости, услышала, — и как только смогла? — его бесшумные передвижения.

— Мистер Снейп, это вы? — раздался вопрос, сопровождаемый глупым хихиканьем. И тут же эхом вопросительное, настороженное «Снейп?» от Джеймса.

«А, к драклу все!» — решил Северус и, держа палочку наготове, выступил из темноты прихожей.

Они сидели на его диване довольно близко друг другу. Фиона расслабленно откинулась на спинку и смотрела в его сторону рассеянным взглядом. На столике перед ними красовались остатки ужина. Кстати, та самая китайская лапша, которая приглянулась Северусу. Венчал этот натюрморт еще один пахучий веник, хотя и старый еще не завял.

Джеймс, как и в первый раз, округлил глаза, узнавая, но пока не предпринимая никаких действий. Фиона же резко махнула рукой, приглашая Северуса присоединиться, и разулыбалась, как самому желанному гостю на планете.

— Я вам это… оставила, — она попыталась пощелкать пальцами, будто вспоминала слово. Впрочем, ничего толкового не вышло, пальцы раз за разом соскальзывали и того самого щелчка извлечь не получалось. — Ах, точно. П-о-о-орцию на ужин. — И слегка обиженно протянула: — Хоть вы опять поступили некрасиво, оставив меня после всего одну. Хорошо, что Джейми наконец-то поправился и составил мне компанию после работы.

«Да она пьяная, что ли?», — подумал Северус.

Будто в подтверждение его мыслей Фиона подхватила со стола бутылку из зеленого стекла, по которой капли конденсата стекали вниз, открутила крышку и поднесла ко рту. На этикетке было нарисовано красное яблоко. В голове Северуса со скоростью снитча пролетели воспоминания, увиденные в разуме Джеймса. Вот где раньше он видел такой сидр.

На все произошедшее дальше едва ли потребовалась пара секунд.

Повинуясь взмаху палочки Снейпа, бутылка выскользнула из рук Фионы, обдав ее веером брызг. Отлетела к стене между окнами, с треском и звоном разбиваясь и оставляя на кирпичной кладке мокрую кляксу.

В ту же секунду Джеймс дернулся, выхватывая свою палочку, которую уже какое-то время держал под рукой. Северус, отвлекшись на Фиону, едва не стал жертвой его заклинания. Но сработали инстинкты. Успел увернуться. Красный луч прошел по касательной, оставив сильный ушиб на плече. Джеймс в ответ был поражен мгновенным Ступефаем. Ноги его оторвались от земли, он перелетел через всю комнату и впечатался спиной в навесную стену из плотной полиэтиленовой пленки. Она смягчила удар. Джеймс съехал по ней, как с ледяной горки, и оказался на полу без сознания, нелепо раскинув руки в стороны.

— Дьявол! — зарычал Снейп. Почему каждое взаимодействие с этим накачанным недоумком так паршиво заканчивалось? Пожалуй, теперь о спокойной беседе и мечтать не стоило.

Прежде чем проверить своего противника, Северус развернулся к Фионе, так и не услышав ожидаемых вскриков от нее. Девушка по-прежнему сидела на диване, теперь тупо уставившись в точку прямо перед собой. Лицо, подернутое мертвенной бледностью, не выражало ни одной эмоции. Рука, совсем недавно державшая бутылку, безвольной плетью свесилась с подлокотника. Снейп опешил на секунду, но тут же сбросил с себя оцепенение и двинулся к ней.

— Мисс Ли?

Никакой реакции не последовало. Приблизившись, Снейп схватился за ее плечо и, отмахнувшись от собственной боли в руке, хорошенько потряс. Фиона, словно она была тряпичной куклой, завалилась на бок, что-то невнятно пробормотав. Ее медленное дыхание в один миг превратилось в булькающее, тяжелое и хриплое, будто она задыхалась. Губы ее синели прямо на глазах — голубоватый оттенок растекался по ним, как акварель по воде.

Снейп не дал места смятению и панике, которые готовились затопить его, умело загнав все лишние эмоции под плотный окклюментный щит. Северус потянул Фиону за ноги, чтобы спустить с дивана и уложить спиной на ровный пол. Он толкнул свободной рукой стол, чтобы освободить место, и оглянулся на подозрительный стеклянный звон. Прямо под ноги ему выкатилась пустая бутылка из-под сидра. Он выдохнул, широко раздувая ноздри, и опустился на колени перед мисс Ли.

— Ну же, девочка, ну же, — Северус и сам не осознавал, что шепчет, пока сосредоточенно прощупывал пульс и проверял зрачки, которые оказались сильно сужены.

Снейп минутами ранее ошибся. Мисс Ли определенно была не пьяна.